Текст книги "Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века"

Автор книги: Александр Пушкин

* * *

 
Мне в душу, полную ничтожной суеты,
Как бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно,
С налета смяла в ней нарядные цветы
И разметала сад, тщеславием убранный.
Условий мелкий сор крутящимся столбом
Из мысли унесла живительная сила
И током теплых слез, как благостным дождем,
Опустошенную мне душу оросила.
И над обломками безмолвен я стою,
И, трепетом еще неведомым объятый,
Воскреснувшего дня пью свежую струю
И грома дальнего внимаю перекаты…
 

1851 или 1852

* * *

 
Не ветер, вея с высоты,
Листов коснулся ночью лунной;
Моей души коснулась ты —
Она тревожна, как листы,
Она, как гусли, многострунна.
Житейский вихрь ее терзал
И сокрушительным набегом,
Свистя и воя, струны рвал
И заносил холодным снегом.
Твоя же речь ласкает слух,
Твое легко прикосновенье,
Как от цветов летящий пух,
Как майской ночи дуновенье…
 

1851 или 1852

* * *

 
О, не пытайся дух унять тревожный,
Твою тоску я знаю с давних пор,
Твоей душе покорность невозможна,
Она болит и рвется на простор.
 
 
Но все ее невидимые муки,
Нестройный гул сомнений и забот,
Все меж собой враждующие звуки
Последний час в созвучие сольет,
 
 
В один порыв смешает в сердце гордом
Все чувства, врозь которые звучат,
И разрешит торжественным аккордом
Их голосов мучительный разлад.
 

<1856>

* * *

 
Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо,
Над озером туман тянулся полосой,
И кроткий образ твой, знакомый и любимый,
В вечерний тихий час носился предо мной.
 
 
Улыбка та ж была, которую люблю я,
И мягкая коса, как прежде, расплелась,
И очи грустные, по-прежнему тоскуя,
Глядели на меня в вечерний тихий час.
 

<1856>

* * *

 
Как здесь хорошо и приятно,
Как запах дерев я люблю!
Орешника лист ароматный
Тебе я в тени настелю.
 
 
Я там, у подножья аула,
Тебе шелковицы нарву,
А лошадь и бурого мула
Мы пустим в густую траву.
 
 
Ты здесь у фонтана приляжешь,
Пока не минуется зной,
Ты мне улыбнешься и скажешь,
Что ты не устала со мной.
 

Лето 1856

* * *

 
Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,
Я говорю, что разлюбил тебя,
В отлива час не верь измене моря,
Оно к земле воротится, любя.
 
 
Уж я тоскую, прежней страсти полный,
Мою свободу вновь тебе отдам,
И уж бегут с обратным шумом волны
Издалека к любимым берегам!
 

Лето 1856

* * *

 
Что ты голову склонила?
Ты полна ли тихой ленью?
Иль грустишь о том, что было?
Иль под виноградной сенью
 
 
Начертания сквозные
Разгадать хотела б ты,
Что на землю вырезные
Сверху бросили листы?
 
 
Но дрожащего узора
Нам значенье непонятно —
Что придет, узнаешь скоро,
Что прошло, то невозвратно!
 
 
Час полуденный палящий,
Полный жизни огневой,
Час веселый настоящий,
Этот час один лишь твой!
 
 
Не клони ж печально взора
На рисунок непонятный —
Что придет, узнаешь скоро,
Что прошло, то невозвратно!
 

Ноябрь 1856

* * *

 
Порой, среди забот и жизненного шума,
Внезапно набежит мучительная дума
И гонит образ твой из горестной души.
Но только лишь один останусь я в тиши
И суетного дня минует гул тревожный,
Смиряется во мне волненье жизни ложной,
Душа, как озеро, прозрачна и сквозна,
И взор я погрузить в нее могу до дна;
Спокойной мыслию, ничем не возмутимой,
Твой отражаю лик желанный и любимый
И ясно вижу глубь, где, как блестящий клад,
Любви моей к тебе сокровища лежат.
 

<1857>

* * *

 
Осень. Обсыпается весь наш бедный сад,
Листья пожелтелые по ветру летят;
Лишь вдали красуются, там на дне долин,
Кисти ярко-красные вянущих рябин.
Весело и горестно сердцу моему,
Молча твои рученьки грею я и жму,
В очи тебе глядючи, молча слезы лью,
Не умею высказать, как тебя люблю.
 

<1858>

* * *

 
Источник за ви́шневым садом,
Следы голых девичьих ног,
И тут же оттиснулся рядом
Гвоздями подбитый сапог.
 
 
Все тихо на месте их встречи,
Но чует ревниво мой ум
И шепот, и страстные речи,
И ведер расплесканных шум…
 

<1858>

* * *

 
Минула страсть, и пыл ее тревожный
Уже не мучит сердца моего,
Но разлюбить тебя мне невозможно,
Все, что не ты, – так суетно и ложно,
Все, что не ты, – бесцветно и мертво.
 
 
Без повода и права негодуя,
Уж не кипит бунтующая кровь,
Но с пошлой жизнью слиться не могу я,
Моя любовь, о друг, и не ревнуя,
Осталась та же прежняя любовь.
 
 
Так от высот нахмуренной природы,
С нависших скал сорвавшийся поток
Из царства туч, грозы и непогоды
В простор степей выносит те же воды
И вдаль течет, спокоен и глубок.
 

<1858>

* * *

 
Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре —
О, не грусти, ты все мне дорога!
Но я любить могу лишь на просторе —
Мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега.
 
 
Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце, озарила,
И лишь на землю к нам ее светила
Нисходят порознь редкие лучи.
 
 
И, порознь их отыскивая жадно,
Мы ловим отблеск вечной красоты;
Нам вестью лес о ней шумит отрадной,
О ней поток гремит струею хладной
И говорят, качаяся, цветы.
 
 
И любим мы любовью раздробленной
И тихий шепот вербы над ручьем,
И милой девы взор, на нас склоненный,
И звездный блеск, и все красы вселенной,
И ничего мы вместе не сольем.
 
 
Но не грусти, земное минет горе,
Пожди еще, неволя недолга, —
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую как море,
Что не вместят земные берега!
 

<1858>

* * *

 
Ты клонишь лик, о нем упоминая,
И до чела твоя восходит кровь —
Не верь себе! Сама того не зная,
Ты любишь в нем лишь первую любовь;
 
 
Ты не его в нем видишь совершенства,
И не собой привлечь тебя он мог —
Лишь тайных дум, мучений и блаженства
Он для тебя отысканный предлог;
 
 
То лишь обман неопытного взора,
То жизни луч из сердца ярко бьет
И золотит, лаская без разбора,
Все, что к нему случайно подойдет.
 

<1858>

* * *

 
Нас не преследовала злоба,
Не от вражды иль клеветы —
От наших дум ушли мы оба,
Бежали вместе, я и ты.
 
 
Зачем же прежний глас упрека
Опять твердит тебе одно?
Опять пытующее око
Во глубь души устремлено?
 
 
Смотри: наш день восходит чисто,
Ночной рассеялся туман,
Играя далью золотистой,
Нас манит жизни океан,
 
 
Уже надутое ветрило
Наш челн уносит в новый край…
Не сожалей о том, что было,
И взор обратно не кидай!
 

<1859>

* * *

 
На нивы желтые нисходит тишина;
В остывшем воздухе от меркнущих селений,
Дрожа, несется звон. Душа моя полна
Разлукою с тобой и горьких сожалений.
 
 
И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,
И каждое твержу приветливое слово,
Что мог бы я сказать тебе, моя любовь,
Но что внутри себя я схоронил сурово!
 

<1862>

* * *

 
То было раннею весной,
      Трава едва всходила,
Ручьи текли, не парил зной,
      И зелень рощ сквозила;
 
 
Труба пастушья поутру
      Еще не пела звонко,
И в завитках еще в бору
      Был папоротник тонкий.
 
 
То было раннею весной,
      В тени берез то было,
Когда с улыбкой предо мной
      Ты очи опустила.
 
 
То на любовь мою в ответ
      Ты опустила вежды —
О жизнь! о лес! о солнца свет!
      О юность! о надежды!
 
 
И плакал я перед тобой,
      На лик твой глядя милый, —
Tо было раннею весной,
      В тени берез то было!
 
 
То было в утро наших лет —
      О счастие! о слезы!
О лес! о жизнь! о солнца свет!
      О свежий дух березы!
 

Май 1871

Яков Петрович Полонский
1819–1898

Вызов

 
За окном в тени мелькает
       Русая головка.
Ты не спишь, мое мученье!
       Ты не спишь, плутовка!
 
 
Выходи ж ко мне навстречу!
       С жаждой поцелуя,
К сердцу сердце молодое
       Пламенно прижму я.
 
 
Ты не бойся, если звезды
       Слишком ярко светят:
Я плащом тебя одену
       Так, что не заметят!
 
 
Если сторож нас окликнет —
       Назовись солдатом;
Если спросят, с кем была ты,
       Отвечай, что с братом!
 
 
Под надзором богомолки
       Ведь тюрьма наскучит;
А неволя поневоле
       Хитрости научит!
 

1844

Последний разговор

 
Соловей поет в затишье сада;
Огоньки потухли за прудом;
Ночь тиха. – Ты, может быть, не рада,
Что с тобой остался я вдвоем?
 
 
Я б и сам желал с тобой расстаться;
Да мне жаль покинуть ту скамью,
Где мечтам ты любишь предаваться
И внимать ночному соловью.
 
 
Не смущайся! Ни о том, что́ было,
Ни о том, как мог бы я любить,
Ни о том, как это сердце ныло,
Я с тобой не стану говорить.
 
 
Речь моя волнует и тревожит…
Веселее соловью внимать,
Оттого что соловей не может
Заблуждаться и, любя, страдать…
 
 
Но и он затих во мраке ночи,
Улетел, счастливец, на покой…
Пожелай и мне спокойной ночи
До приятного свидания с тобой!
 
 
Пожелай мне ночи не заметить
И другим очнуться в небесах,
Где б я мог тебя достойно встретить
С соловьиной песнью на устах!
 

1845

Затворница

 
В одной знакомой улице —
       Я помню старый дом,
С высокой, темной лестницей,
       С завешенным окном.
Там огонек, как звездочка,
       До полночи светил,
И ветер занавескою
       Тихонько шевелил.
Никто не знал, какая там
       Затворница жила,
Какая сила тайная
       Меня туда влекла,
И что за чудо-девушка
       В заветный час ночной
Меня встречала, бледная,
       С распущенной косой.
Какие речи детские
       Она твердила мне:
О жизни неизведанной,
       О дальней стороне.
Как не по-детски пламенно,
       Прильнув к устам моим,
Она дрожа шептала мне:
       «Послушай, убежим!
Мы будем птицы вольные —
       Забудем гордый свет…
Где нет людей прощающих,
       Туда возврата нет…»
И тихо слезы капали —
       И поцелуй звучал —
И ветер занавескою
       Тревожно колыхал.
 

Песня цыганки

 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 
 
Ночь пройдет – и спозаранок
В степь, далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
 
 
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы ее, с тобою
Мы сходились в эти дни.
 
 
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
 
 
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
 
 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 

<1853>

Поцелуй

 
И рассудок, и сердце, и память губя,
Я недаром так жарко целую тебя —
      Я целую тебя и за ту, перед кем
      Я таил мои страсти – был робок и нем,
      И за ту, что меня обожгла без огня
      И смеялась, и долго терзала меня,
      И за ту, чья любовь мне была бы щитом,
      Да, убитая, спит под могильным крестом.
Все, что в сердце моем загоралось для них,
Дорогая, пусть гаснет в объятьях твоих.
 

<1863>

Последний вздох

 
«Поцелуй меня…
Моя грудь в огне…
Я еще люблю…
Наклонись ко мне».
Так в прощальный час
Лепетал и гас
Тихий голос твой,
Словно тающий
В глубине души
Догорающей.
Я дышать не смел —
Я в лицо твое,
Как мертвец, глядел —
Я склонил мой слух…
Но, увы! мой друг,
Твой последний вздох
Мне любви твоей
Досказать не мог.
 
 
И не знаю я,
Чем развяжется
Эта жизнь моя!
Где доскажется
Мне любовь твоя!
 

<1864>

* * *

 
Заплетя свои темные косы венцом,
Ты напомнила мне полудетским лицом
Все то счастье, которым мы грезим во сне,
Грезы детской любви ты напомнила мне.
Ты напомнила мне зноем темных очей
Лучезарные тени восточных ночей —
Мрак цветущих садов – бледный лик при луне, —
Бури первых страстей ты напомнила мне.
Ты напомнила мне много милых теней
Простотой, темным цветом одежды твоей.
И могилу, и слезы, и бред в тишине
Одиноких ночей ты напомнила мне.
Все, что в жизни с улыбкой навстречу мне шло,
Все, что время навек от меня унесло,
Все, что гибло, и все, что стремилось любить, —
Ты напомнила мне. – Помоги позабыть!
 

<1864>

Царь-девица

 
В дни ребячества я помню
Чудный отроческий бред:
Полюбил я царь-девицу,
Что на свете краше нет.
 
 
На челе сияло солнце,
Месяц прятался в косе,
По косицам рдели звезды, —
Бог сиял в ее красе…
 
 
И жила та царь-девица
Недоступна никому,
И ключами золотыми
Замыкалась в терему.
 
 
Только ночью выходила
Шелестеть в тени берез:
То ключи свои роняла,
То роняла капли слез…
 
 
Только в праздники, когда я,
Полусонный, брел домой,
Из-за рощи яркий, влажный
Глаз следил ее за мной.
 
 
И уж как случилось это —
Наяву или во сне?! —
Раз она весной, в час утра,
Зарумянилась в окне —
 
 
Всколыхнулась занавеска,
Вспыхнул роз махровых куст,
И, закрыв глаза, я встретил
Поцелуй душистых уст.
 
 
Но едва-едва успел я
Блеск лица ее поймать,
Ускользая, гостья ко лбу
Мне прижгла свою печать.
 
 
С той поры ее печати
Мне ничем уже не смыть,
Вечно юной царь-девице
Я не в силах изменить…
 
 
Жду, – вторичным поцелуем
Заградив мои уста, —
Красота в свой тайный терем
Мне отворит ворота…
 

<1880>

Холодная любовь

 
Когда, заботами иль злобой дня волнуем,
       На твой горячий поцелуй
Не отвечаю я таким же поцелуем, —
       Не упрекай и не ревнуй!
 
 
Любовь моя давно чужда мечты веселой,
       Не грезит, но зато не спит,
От нужд и зол тебя спасая, как тяжелый,
       Ударами избитый щит.
 
 
Не изменю тебе, как старая кольчуга
       На старой рыцарской груди;
В дни беспрерывных битв она вернее друга,
       Но от нее тепла не жди!
 
 
Не изменю тебе; но если ты изменишь
       И, оклеветанная вновь,
Поймешь, как трудно жить, ты вспомнишь,
       ты оценишь —
       Мою холодную любовь.
 

<1884>

У двери

(Посвящается А. П. Чехову)

 
Однажды в ночь осеннюю,
      Пройдя пустынный двор,
Я на крутую лестницу
      Вскарабкался, как вор.
 
 
Там дверь одну заветную
      Впотьмах нащупал я
И постучался. – Милая!
      Не бойся… это я…
 
 
А мгла в окно разбитое
    Сползала на чердак,
И смрад стоял на лестнице,
    И шевелился мрак.
 
 
– Вот-вот она откликнется,
    И бледная рука
Меня обнимет трепетно
    При свете ночника.
 
 
По-прежнему, на грудь ко мне
    Склонясь, она вздохнет,
И страстный голосок ее
    Порвется и замрет…
 
 
Она – мой друг единственный,
    Она – мой идеал!
И снова в дверь дощатую
    Я тихо постучал.
 
 
– Прости меня, пусти меня,
    Я дрогну, ангел мой!
Измучен я, истерзан я
    Сомненьем и тоской.
 
 
И долго я стучался к ней —
    Стучался, звал и – вдруг
За дверью подозрительный
    Почудился мне стук.
 
 
Я дрогнул и весь замер я,
    Дыханье затая…
    – Так вот ты как, – изменница!
    Лукавая змея!
 
 
Вдвоем ты… но… безумец я!
    Очнуться мне пора…
Здесь буду ждать соперника
    До позднего утра.
 
 
Все, все, чему так верил я, —
    Ничтожество и ложь!
Улика будет явная —
    Меня не проведешь…
 
 
Но притаив дыхание,
    Как сыщик у дверей,
Я не слыхал ни шороха,
    Ни скрипа, ни речей…
 
 
– О гнусность подозрения!
    Искупит ли вину
Отрадная уверенность
    Застать ее одну.
 
 
И, сердцем успокоенный,
    Я понял, что она
Моим же поведением
    Была оскорблена.
 
 
Недаром в час свидания
    У лестницы, внизу,
Подметил я в глазах ея
    Обидную слезу.
 
 
Не я ль – гордец бесчувственный! —
    Сознался ей, как трус,
Что я стыжусь любви моей,
    Что бедности стыжусь…
 
 
Проснулась страсть мятежная,
    Тоской изныла грудь;
Прости меня, пусти меня,
    Слова мои забудь.
 
 
Но чу!.. Опять сомнение!..
    Не ветер ли пахнул?
Не мышь ли? не соседи ли?
    Нет! – Кто же так вздохнул?
 
 
Так тяжко, так мучительно
    Вздыхает смерть одна —
Что, если… счеты с жизнию
    Покончила она?
 
 
Увы! Никто не учит нас
    Любить и уповать;
А яд и дети малые
    Умеют добывать.
 
 
Мерещился мне труп ее,
    Потухшие глаза
И с горькой укоризною
    Застывшая слеза.
 
 
Я плакал, я с ума сходил,
    Я милой видел тень,
Холодную и бледную,
    Как этот серый день.
 
 
Уже в окно разбитое
    На сумрачный чердак
Глядело небо тусклое,
    Рассеивая мрак.
 
 
И дождь урчал по желобу,
    И ветер выл, как зверь…
Меня застали дворники
    Ломившегося в дверь.
 
 
Они узнали прежнего
    Жильца и, неспроста
Хихикая, сказали мне,
    Что комната пуста…
 
 
С тех пор я, как потерянный,
    Куда ни заходил,
Все было пусто, холодно…
    Чего-то – след простыл…
 

1888

Они

 
Как они наивны
И как робки были
В дни, когда друг друга
Пламенно любили!
Плакали в разлуке,
От свиданья млели…
Обрывались речи…
Руки холодели;
Говорили взгляды,
Самое молчанье
Уст их было громче
Всякого признанья.
Голос, шорох платья,
Рук прикосновенье
В сердце их вливали
Сладкое смятенье.
Раз, когда над ними
Золотые звезды
Искрами живыми,
Чуть дрожа, мигали,
И когда над ними
Ветви помавали,
И благоухала
Пыль цветов, и легкий
Ветерок в куртине
Сдерживал дыханье… —
Полночь им открыла
В трепете лобзанья,
В тайне поцелуев —
Тайну мирозданья…
И осталось это
Чудное свиданье
В памяти навеки
Разлученных роком,
Как воспоминанье
О каком-то счастье,
Глупом и далеком.
 

<1890>

Неотвязная

 
О, что хочешь говори!
Я не дам себя в обиду… —
Я верна тебе, – и я
От тебя живой не выйду.
 
 
Пусть бранят меня, – зовут
Невозможной, неотвязной!
Для меня любовь – клянусь! —
Не была забавой праздной;
 
 
Я поверила твоей
Клятве вечной, непритворной,
И сопернице не дам
Разорвать союз наш кровный…
 
 
Закаленная нуждой,
Отрицаемая светом,
Я к распутным не пойду
За спасительным советом.
 
 
Пусть расчет их верен, – пусть
Им потворствуют законы,
Никому твоей любви
Не продам за миллионы!
 
 
Бей меня или – убей!
Я твоя, – твоей умру я,
С вечной жаждою любви,
Нежных ласк и поцелуя.
 
 
Где бы ты ни пропадал,
С кем бы ни был, – на пороге
Будет тень моя стоять, —
Не сойдет с твоей дороги.
 
 
Сколько б ты ни изменял,
Что б ни делал, – друг мой милый!
До могилы ты был «мой»,
Будешь «мой» и за могилой…
 

<1895>

Афанасий Афанасьевич Фет
1820–1892

* * *

 
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
 
 
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
 
 
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
 
 
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
 
 
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди…
На заре она сладко так спит!
 

<1842>

* * *

 
Не отходи от меня,
Друг мой, останься со мной!
Не отходи от меня:
Мне так отрадно с тобой…
 
 
Ближе друг к другу, чем мы, —
Ближе нельзя нам и быть;
Чище, живее, сильней
Мы не умеем любить.
 
 
Если же ты – предо мной,
Грустно головку склоня, —
Мне так отрадно с тобой:
Не отходи от меня!
 

<1842>

* * *

 
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
 
 
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
 
 
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
И душа все так же счастью
И тебе служить готова;
 
 
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, чтó буду
Петь, – но только песня зреет.
 

<1843>

* * *

 
О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной,
Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный,
Перстам послушную волос густую прядь
Из мыслей изгонять и снова призывать;
Дыша порывисто, один, никем не зримый,
Досады и стыда румянами палимый,
Искать хотя одной загадочной черты
В словах, которые произносила ты;
Шептать и поправлять былые выраженья
Речей моих с тобой, исполненных смущенья,
И в опьянении, наперекор уму,
Заветным именем будить ночную тьму.
 

<1844>

* * *

 
Когда мои мечты за гранью прошлых дней
Найдут тебя опять за дымкою туманной,
Я плачу сладостно, как первый иудей
    На рубеже земли обетованной.
Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,
Тобой так сладостно и больно возмущенных
В те дни, как постигал я первую любовь
    По бунту чувств неугомонных,
По сжатию руки, по отблеску очей,
Сопровождаемым то вздохами, то смехом,
По ропоту простых, незначащих речей,
    Лишь нам звучавшим страсти эхом.
 

<1844>

* * *

 
О, не зови! Страстей твоих так звонок
    Родной язык.
Ему внимать и плакать, как ребенок,
    Я так привык!
 
 
Передо мной дай волю сердцу биться
    И не лукавь,
Я знаю край, где всё, что может сниться,
    Трепещет въявь.
 
 
Скажи, не я ль на первые воззванья
    Страстей в ответ
Искал блаженств, которым нет названья
    И меры нет?
 
 
Что ж? Рухнула с разбега колесница,
    Хоть цель вдали,
И распростерт заносчивый возница
    Лежит в пыли.
 
 
Я это знал – с последним увлеченьем
    Конец всему;
Но самый прах с любовью, с наслажденьем
    Я обойму.
 
 
Так предо мной дай волю сердцу биться
    И не лукавь!
Я знаю край, где всё, что может сниться,
    Трепещет въявь.
 
 
И не зови – но песню наудачу
    Любви запой;
На первый звук я как дитя заплачу -
    И за тобой!
 

<1847>

* * *

 
Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкой
Каймою тень легла от сосен в лунный свет…
Какая тишина! Из-за горы высокой
Сюда и доступа мятежным звукам нет.
Я не пойду туда, где камень вероломный,
Скользя из-под пяты с отвесных берегов,
Летит на хрящ морской; где в море вал огромный
Придет – и убежит в объятия валов.
Одна передо мной, под мирными звездами,
Ты здесь, царица чувств, властительница дум…
А там придет волна – и грянет между нами…
Я не пойду туда: там вечный плеск и шум!
 

<1847>, 1855

* * *

 
В благословенный день, когда стремлюсь душою
В блаженный мир любви, добра и красоты,
Воспоминание выносит предо мною
    Нерукотворные черты.
Пред тенью милою коленопреклоненный,
В слезах молитвенных я сердцем оживу
И вновь затрепещу, тобою просветленный, —
    Но все тебя не назову.
И тайной сладостной душа моя мятется;
Когда ж окончится земное бытие,
Мне ангел кротости и грусти отзовется
    На имя нежное твое.
 

<1857>

* * *

 
Шепот, робкое дыханье,
    Трели соловья,
Серебро и колыханье
    Сонного ручья,
 
 
Свет ночной, ночные тени,
    Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
    Милого лица,
 
 
В дымных тучках пурпур розы,
    Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
    И заря, заря!..
 

<1850>