Текст книги "Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века"

Автор книги: Александр Пушкин

Разлука [31]31
  Посвящено Дуняше.


[Закрыть]

 
На заре туманной юности
Всей душой любил я милую;
Был у ней в глазах небесный свет,
На лице горел любви огонь.
 
 
Что пред ней ты, утро майское,
Ты, дубрава-мать зеленая,
Степь-трава – парча шелковая,
Заря-вечер, ночь-волшебница!
 
 
Хороши вы – когда нет ее,
Когда с вами делишь грусть свою,
А при ней вас – хоть бы не было;
С ней зима – весна, ночь – ясный день!
 
 
Не забыть мне, как в последний раз
Я сказал ей: «Прости, милая!
Так, знать, Бог велел – расстанемся,
Но когда-нибудь увидимся…»
 
 
Вмиг огнем лицо все вспыхнуло,
Белым снегом перекрылося, —
И, рыдая, как безумная,
На груди моей повиснула.
 
 
«Не ходи, постой! дай время мне
Задушить грусть, печаль выплакать,
На тебя, на ясна сокола…»
Занялся дух – слово замерло…
 

21 мая 1840

Русская песня

 
Я любила его
Жарче дня и огня,
Как другие любить
Не смогут никогда!
 
 
Только с ним лишь одним
Я на свете жила;
Ему душу мою,
Ему жизнь отдала!
 
 
Что за ночь, за луна,
Когда друга я жду!
И бледна, холодна,
Замираю, дрожу!
 
 
Вот он идет, поет:
«Где ты, зорька моя?»
Вот он руку берет,
Вот целует меня!
 
 
«Милый друг, погаси
Поцелуи твои!
И без них при тебе
Огнь пылает в крови;
 
 
И без них при тебе
Жжет румянец лицо,
И волнуется грудь
И кипит горячо!
 
 
И блистают глаза
Лучезарной звездой!»
Я жила для него —
Я любила душой!
 

20 декабря 1841

Михаил Юрьевич Лермонтов
1814–1841

Баллада

 
Над морем красавица дева сидит
И, к другу ласкаясь, так говорит:
 
 
«Достань ожерелье, спустися на дно;
Сегодня в пучину упало оно!
 
 
Ты этим докажешь свою мне любовь!»
Вскипела лихая у юноши кровь,
 
 
И ум его обнял невольный недуг,
Он в пенную бездну кидается вдруг.
 
 
Из бездны перловые брызги летят,
И волны теснятся, и мчатся назад,
 
 
И снова приходят и о берег бьют,
Вот милого друга они принесут.
 
 
О счастье! он жив, он скалу ухватил,
В руке ожерелье, но мрачен как был.
 
 
Он верить боится усталым ногам,
И влажные кудри бегут по плечам…
 
 
«Скажи, не люблю иль люблю я тебя,
Для перлов прекрасной и жизнь не щадя,
 
 
По слову спустился на черное дно,
В коралловом гроте лежало оно.
 
 
Возьми!» – и печальный он взор устремил
На то, что дороже он жизни любил.
 
 
Ответ был: «О милый, о юноша мой!
Достань, если любишь, коралл дорогой».
 
 
С душой безнадежной младой удалец
Прыгнул, чтоб найти иль коралл, иль конец.
 
 
Из бездны перловые брызги летят,
И волны теснятся, и мчатся назад,
 
 
И снова приходят и о берег бьют,
Но милого друга они не несут.
 

<1829>

К <Сушковой> [32]32
  Сушкова Екатерина Александровна (1812–1862).


[Закрыть]

 
Вблизи тебя до этих пор
Я не слыхал в груди огня.
Встречал ли твой прелестный взор —
Не билось сердце у меня.
 
 
И что ж? – разлуки первый звук
Меня заставил трепетать;
Нет, нет, он не предвестник мук;
Я не люблю – зачем скрывать!
 
 
Однако же хоть день, хоть час
Еще желал бы здесь пробыть,
Чтоб блеском этих чудных глаз
Души тревоги усмирить.
 

<1830>

Благодарю [33]33
  Сушковой Е.А.


[Закрыть]

 
Благодарю!.. Вчера мое признанье
И стих мой ты без смеха приняла;
Хоть ты страстей моих не поняла,
Но за твое притворное вниманье
                      Благодарю!
 
 
В другом краю ты некогда пленяла,
Твой чудный взор и острота речей
Останутся навек в душе моей,
Но не хочу, чтобы ты мне сказала:
                        Благодарю!
 
 
Я б не желал умножить в цвете жизни
Печальную толпу твоих рабов
И от тебя услышать, вместо слов
Язвительной, жестокой укоризны:
                        Благодарю!
 
 
О, пусть холодность мне твой взор покажет,
Пусть он убьет надежды и мечты
И все, что в сердце возродила ты;
Душа моя тебе тогда лишь скажет:
                        Благодарю!
 

<1830>

Стансы

 
Взгляни, как мой спокоен взор,
Хотя звезда судьбы моей
Померкнула с давнишних пор
И с нею думы светлых дней.
Слеза, которая не раз
Рвалась блеснуть перед тобой,
Уж не придет, как этот час,
На смех, подосланный судьбой.
 

 
Смеялась надо мною ты,
И я презреньем отвечал —
С тех пор сердечной пустоты
Я уж ничем не заменял.
Ничто не сблизит больше нас,
Ничто мне не отдаст покой…
Хоть в сердце шепчет чудный глас:
Я не могу любить другой.
 

 
Я жертвовал другим страстям,
Но если первые мечты
Служить не могут снова нам —
То чем же их заменишь ты?..
Чем успокоишь жизнь мою,
Когда уж обратила в прах
Мои надежды в сем краю,
А может быть, и в небесах?..
 

1830

Песня

 
Не знаю, обманут ли был я,
       Осмеян тобой или нет,
Но клянуся, что сам любил я,
       И остался от этого след.
Заклинаю тебя всем небесным
       И всем, что не сбудется вновь,
И счастием мне неизвестным,
       О, прости мне мою любовь.
 

 
Ты не веришь словам без искусства,
       Но со временем эти листы
Тебе объяснят мои чувства
       И то, что отвергнула ты.
И ты вздохнешь, может статься,
       С слезою на ясных очах
О том, кто не будет нуждаться
       Ни в печали чужой, ни в слезах.
 

 
И мир не увидит холодный
       Ни желанье, ни грусть, ни мечты
Души молодой и свободной,
       С тех пор как не видишь их ты.
Но если бы я возвратился
       Ко дням позабытых тревог,
Вновь так же страдать я б решился
       И любить бы иначе не мог.
 

<1830>

Первая любовь

 
В ребячестве моем тоску любови знойной
Уж стал я понимать душою беспокойной;
На мягком ложе сна не раз во тьме ночной,
При свете трепетном лампады образной,
Воображением, предчувствием томимый,
Я предавал свой ум мечте непобедимой.
Я видел женский лик, он хладен был как лед,
И очи – этот взор в груди моей живет;
Как совесть душу он хранит от преступлений;
Он след единственный младенческих видений.
И деву чудную любил я, как любить
Не мог еще с тех пор, не стану, может быть.
Когда же улетал мой призрак драгоценный,
Я в одиночестве кидал свой взгляд смущенный
На стены желтые, и мнилось, тени с них
Сходили медленно до самых ног моих.
И мрачно, как они, воспоминанье было
О том, что лишь мечта и между тем так мило.
 

<1830>

* * *

 
Не ты, но судьба виновата была,
       Что скоро ты мне изменила,
Она тебе прелести женщин дала,
       Но женское сердце вложила.
 
 
Как в море широком следы челнока,
       Мгновенье его впечатленья,
Любовь для него как веселье легка,
       А горе не стоит мгновенья.
 
 
Но в час свой урочный узнает оно
       Цепей неизбежное бремя.
Прости, нам расстаться теперь суждено,
       Расстаться до этого время.
 
 
Тогда я опять появлюсь пред тобой,
       И речь моя ум твой встревожит,
И пусть я услышу ответ роковой,
       Тогда ничего не поможет.
 
 
Нет, нет! милый голос и пламенный взор
       Тогда своей власти лишатся;
Вослед за тобой побежит мой укор
       И в душу он будет впиваться.
 
 
И мщенье, напомнив, что я перенес,
       Уста мои к смеху принудит,
Хоть эта улыбка всех, всех твоих слез
       Гораздо мучительней будет.
 

<1831>

К ^***

 
Не медли в дальной стороне,
Молю, мой друг, спеши сюда.
Ты взгляд мгновенный кинешь мне,
А там простимся навсегда.
 
 
И я, поймавши этот взор
И речь последнюю твою,
Хотя б она была укор,
Их вместе в сердце сохраню.
 
 
И в день печали роковой
Твой взор, умеющий язвить,
Воображу перед собой
И стану речь твою твердить.
 
 
И вновь мечтанье сблизит нас,
И вспомню, вспомню я тогда,
Как встретились мы в первый раз
И как расстались навсегда.
 

<1831>

Романс к И… [34]34
  Обращено к Ивановой Наталье Федоровне (1813–1875).


[Закрыть]

 
Когда я унесу в чужбину
Под небо южной стороны
Мою жестокую кручину,
Мои обманчивые сны
И люди с злобой ядовитой
Осудят жизнь мою порой, —
Ты будешь ли моей защитой
Перед бесчувственной толпой?
 
 
О, будь!.. о! вспомни нашу младость,
Злословья жертву пощади,
Клянися в том! чтоб вовсе радость
Не умерла в моей груди,
Чтоб я сказал в земле изгнанья:
Есть сердце, лучших дней залог,
Где почтены мои страданья,
Где мир их очернить не мог.
 

<1831>

K ^***

 
Всевышний произнес свой приговор,
Его ничто не переменит;
Меж нами руку мести он простер
И беспристрастно все оценит.
Он знает, и ему лишь можно знать,
Как нежно, пламенно любил я,
Как безответно все, что мог отдать,
Тебе на жертву приносил я.
Во зло употребила ты права,
Приобретенные над мною,
И, мне польстив любовию сперва,
Ты изменила – Бог с тобою!
О нет! я б не решился проклянуть!
Все для меня в тебе святое:
Волшебные глаза и эта грудь,
Где бьется сердце молодое.
Я помню, сорвал я обманом раз
Цветок, хранивший яд страданья, —
С невинных уст твоих в прощальный час
Непринужденное лобзанье;
Я знал: то не любовь – и перенес;
Но отгадать не мог я тоже,
Что всех моих надежд, и мук, и слез
Веселый миг тебе дороже!
Будь счастлива несчастием моим
И, услыхав, что я страдаю,
Ты не томись раскаяньем пустым.
Прости! – вот все, что я желаю…
Чем заслужил я, чтоб твоих очей
Затмился свежий блеск слезами?
Ко смеху приучать себя нужней:
Ведь жизнь смеется же над нами!
 

К Д.

 
Будь со мною, как прежде бывала;
       О, скажи мне хоть слово одно;
Чтоб душа в этом слове сыскала,
       Что хотелось ей слышать давно;
 
 
Если искра надежды хранится
       В моем сердце – она оживет;
Если может слеза появиться
       В очах – то она упадет.
 
 
Есть слова – объяснить не могу я,
       Отчего у них власть надо мной;
Их услышав, опять оживу я,
       Но от них не воскреснет другой;
 
 
О, поверь мне, холодное слово
       Уста оскверняет твои,
Как листки у цветка молодого
       Ядовитое жало змеи!
 

<1831>

Сентября 28

 
Опять, опять я видел взор твой милый,
        Я говорил с тобой.
И мне былое, взятое могилой,
        Напомнил голос твой.
К чему? – другой лобзает эти очи
        И руку жмет твою.
Другому голос твой во мраке ночи
        Твердит: люблю! люблю!
 
 
Откройся мне: ужели непритворны
        Лобзания твои?
Они правам супружества покорны,
        Но не правам любви;
Он для тебя не создан; ты родилась
        Для пламенных страстей.
Отдав ему себя, ты не спросилась
        У совести своей.
 
 
Он чувствовал ли трепет потаенный
        В присутствии твоем;
Умел ли презирать он мир презренный,
        Чтоб мыслить об одном;
Встречал ли он с молчаньем и слезами
       Привет холодный твой,
И лучшими ль он жертвовал годами
        Мгновениям с тобой?
 
 
Нет! я уверен, твоего блаженства
        Не может сделать тот,
Кто красоты наружной совершенства
        Один в тебе найдет.
Так! ты его не любишь… тайной властью
        Прикована ты вновь
К душе печальной, незнакомой счастью,
        Но нежной, как любовь.
 

<1831>

* * *

 
Как дух отчаянья и зла,
Мою ты душу обняла;
О! для чего тебе нельзя
Ее совсем взять у меня?
 
 
Моя душа твой вечный храм;
Как божество, твой образ там;
Не от небес, лишь от него
Я жду спасенья своего.
 

<1831>

К ^*** [35]35
  Обращено к Ивановой Н. Ф.


[Закрыть]

 
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд! – прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил, —
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! – лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала – я тебя не знал!
 

1832

Прелестнице

 
Пускай ханжа глядит с презреньем
На беззаконный наш союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз,
Но перед идолами света
Не гну колена я мои,
Как ты, не знаю в нем предмета
Ни сильной злобы, ни любви.
Как ты, кружусь в весельи шумном,
Не чту владыкой никого,
Делюся с умным и безумным,
Живу для сердца своего;
Живу без цели, беззаботно,
Для счастья глух, для горя нем,
И людям руки жму охотно,
Хоть презираю их меж тем!..
Мы смехом брань их уничтожим,
Нас клеветы не разлучат;
Мы будем счастливы, как можем,
Они пусть будут как хотят!
 

1832

Сонет

 
Я памятью живу с увядшими мечтами,
Виденья прежних лет толпятся предо мной,
И образ твой меж них, как месяц в час ночной
Между бродящими блистает облаками.
 
 
Мне тягостно твое владычество порой;
Твоей улыбкою, волшебными глазами
Порабощен мой дух и скован, как цепями,
Что ж пользы для меня, – я не любим тобой.
 
 
Я знаю, ты любовь мою не презираешь;
Но холодно ее молениям внимаешь;
Так мраморный кумир на берегу морском
 
 
Стоит, – у ног его волна кипит, клокочет,
А он, бесчувственным исполнен божеством,
Не внемлет, хоть ее отталкивать не хочет.
 

<1832>

К ^*

 
Оставь напрасные заботы,
Не обнажай минувших дней;
В них не откроешь ничего ты,
За что б меня любить сильней!
Ты любишь – верю – и довольно;
Кого – ты ведать не должна;
Тебе открыть мне было б больно,
Как жизнь моя пуста, черна.
Не погублю святое счастье
Такой души и не скажу,
Что недостоин я участья,
Что сам ничем не дорожу;
Что все, чем сердце дорожило,
Теперь для сердца стало яд,
Что для него страданье мило,
Как спутник, собственность иль брат,
Промолвив ласковое слово,
В награду требуй жизнь мою;
Но, друг мой, не проси былого,
Я мук своих не продаю.
 

1832

К ^* [36]36
  Обращено к Лопухиной Варваре Александровне (1815–1851).


[Закрыть]

 
Мы случайно сведены судьбою,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою;
Хоть пути не кончить им вдвоем!
 
 
Так поток весенний отражает
Свод небес далекий голубой,
И в волне спокойно он сияет
И трепещет с бурною волной,
 
 
Будь, о будь моими небесами,
Будь товарищ грозных бурь моих;
Пусть тогда гремят они меж нами,
Я рожден, чтобы не жить без них.
 
 
Я рожден, чтоб целый мир был зритель
Торжества иль гибели моей,
Но с тобой, мой луч-путеводитель,
Что хвала иль гордый смех людей!
 
 
Души их певца не постигали,
Не могли души его любить,
Не могли понять его печали,
Не могли восторгов разделить.
 

1832

Баллада

 
Куда так проворно, жидовка младая?
       Час утра, ты знаешь, далек…
Потише – распалась цепочка златая,
       И скоро спадет башмачок.
 
 
Вот мост, вот чугунные влево перилы
       Блестят от огня фонарей;
Держись за них крепче, – устала, нет силы!..
       Вот дом – и звонок у дверей.
 
 
Безмолвно жидовка у двери стояла,
       Как мраморный идол бледна;
Потом, за снурок потянув, постучала…
       И кто-то взглянул из окна!..
 
 
И страхом и тайной надеждой пылая,
       Еврейка глаза подняла,
Конечно, ужасней минута такая
       Столетий печали была.
 
 
Она говорила: «Мой ангел прекрасный!
       Взгляни еще раз на меня…
Избавь свою Сару от пытки напрасной,
       Избавь от ножа и огня…
 
 
Отец мой сказал, что закон Моисея
       Любить запрещает тебя.
Мой друг, я внимала отцу не бледнея,
       Затем, что внимала любя…
 
 
И мне обещал он страданья, мученья,
       И нож наточил роковой,
И вышел… Мой друг, берегись его мщенья, —
       Он будет как тень за тобой.
 
 
Отцовского мщенья ужасны удары,
       Беги же отсюда скорей!
Тебе не изменят уста твоей Сары
       Под хладной рукой палачей.
 
 
Беги!..» Но на лик, из окна наклоненный,
       Блеснул неожиданный свет,
И что-то сверкало в руке обнаженной,
       И мрачен глухой был ответ.
 
 
И тяжкое что-то на камни упало,
       И стон раздался под стеной, —
В нем все улетающей жизнью дышало,
       И больше, чем жизнью одной!
Поутру, толпяся, народ изумленный
       Кричал и шептал об одном:
Там в доме был русский, кинжалом пронзенный,
       И женщины труп под окном.
 

<1832>

* * * [37]37
  Обращено к Сушковой Е. А.


[Закрыть]

 
Я не люблю тебя; страстей
И мук умчался прежний сон;
Но образ твой в душе моей
Все жив, хотя бессилен он;
Другим предавшися мечтам,
Я все забыть его не мог;
Так храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все Бог!
 

1837

* * * [38]38
  Обращено к Лопухиной В. А.


[Закрыть]

 
Расстались мы, но твой портрет
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою.
 
 
И, новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный – все храм,
Кумир поверженный – все Бог!
 

1837

* * *

 
Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой отрадный, как мечта.
Светили мне твои пленительные глазки
И улыбалися лукавые уста.
 
 
Сквозь дымку легкую заметил я невольно
И девственных ланит и шеи белизну.
Счастливец! видел я и локон своевольный,
Родных кудрей покинувший волну!..
 
 
И создал я тогда в моем воображенье
По легким признакам красавицу мою;
И с той поры бесплотное виденье
Ношу в душе моей, ласкаю и люблю.
 
 
И все мне кажется: живые эти речи
В года минувшие слыхал когда-то я;
И кто-то шепчет мне, что после этой встречи
Мы вновь увидимся, как старые друзья.
 

* * *

 
Она поет – и звуки тают,
Как поцелуи на устах,
Глядит – и небеса играют
В ее божественных глазах;
Идет ли – все ее движенья,
Иль молвит слово – все черты
Так полны чувства, выраженья,
Так полны дивной простоты.
 

1838

* * *

 
Слышу ли голос твой
Звонкий и ласковый,
Как птичка в клетке,
Сердце запрыгает;
 
 
Встречу ль глаза твои
Лазурно-глубокие,
Душа им навстречу
Из груди просится,
 
 
И как-то весело,
И хочется плакать,
И так на шею бы
Тебе я кинулся.
 

1838

* * *

 
Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно!
Но им без волненья
Внимать невозможно.
 
 
Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
 
 
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;
 
 
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
 
 
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу,
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.
 

1839

<М. П. Соломирской>

 
Над бездной адскою блуждая,
Душа преступная порой
Читает на воротах рая
Узоры надписи святой.
 
 
И часто тайную отраду
Находит муке неземной,
За непреклонную ограду
Стремясь завистливой мечтой.
 
 
Так, разбирая в заточенье
Досель мне чуждые черты,
Я был свободен на мгновенье
Могучей волею мечты.
 
 
Залогом вольности желанной,
Лучом надежды в море бед
Мне стал тогда ваш безымянный,
Но вечно памятный привет.
 

1840

Отчего [39]39
  Посвящено Щербатовой Марии Алексеевне, урожд. Штерич (ок. 1820–1879).


[Закрыть]

 
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе.
 

1840

Благодарность

 
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был…
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
 

1840

Договор

 
Пускай толпа клеймит презреньем
Наш неразгаданный союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз.
 
 
Но перед идолами света
Не гну колени я мои;
Как ты, не знаю в нем предмета
Ни сильной злобы, ни любви.
 
 
Как ты, кружусь в веселье шумном,
Не отличая никого:
Делюся с умным и безумным,
Живу для сердца своего.
 
 
Земного счастья мы не ценим,
Людей привыкли мы ценить;
Себе мы оба не изменим,
А нам не могут изменить.
 
 
В толпе друг друга мы узнали,
Сошлись и разойдемся вновь.
Была без радостей любовь,
Разлука будет без печали.
 

<1841>

* * *

 
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
 

 
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
 

 
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
 

<1841>

Алексей Константинович Толстой
1817–1875

* * *

 
Ты помнишь ли, Мария,
Один старинный дом
И липы вековые
Над дремлющим прудом?
 
 
Безмолвные аллеи,
Заглохший, старый сад,
В высокой галерее
Портретов длинный ряд?
 
 
Ты помнишь ли, Мария,
Вечерний небосклон,
Равнины полевые,
Села далекий звон?
 
 
За садом берег чистый,
Спокойный бег реки,
На ниве золотистой
Степные васильки?
 
 
И рощу, где впервые
Бродили мы одни?
Ты помнишь ли, Мария,
Утраченные дни?
 

1840-е годы

* * * [40]40
  Обращено к Софье Андреевне Миллер, будущей жене поэта.


[Закрыть]

 
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
 
 
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
 
 
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
 
 
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
 
 
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
 

1851

* * * [41]41
  Написано под впечатлением знакомства с С. А. Миллер.


[Закрыть]

 
С ружьем за плечами, один, при луне,
Я по полю еду на добром коне.
Я бросил поводья, я мыслю о ней,
Ступай же, мой конь, по траве веселей!
Я мыслю так тихо, так сладко, но вот
Неведомый спутник ко мне пристает,
Одет он, как я, на таком же коне,
Ружье за плечами блестит при луне.
«Ты, спутник, скажи мне, скажи мне, кто ты?
Твои мне как будто знакомы черты.
Скажи, что́ тебя в этот час привело?
Чему ты смеешься так горько и зло?»
«Смеюсь я, товарищ, мечтаньям твоим,
       Смеюсь, что ты будущность губишь;
Ты мыслишь, что вправду ты ею любим?
       Что вправду ты сам ее любишь?
Смешно мне, смешно, что, так пылко любя,
Ее ты не любишь, а любишь себя.
Опомнись, порывы твои уж не те!
       Она для тебя уж не тайна,
Случайно сошлись вы в мирской суете,
       Вы с ней разойдетесь случайно.
Смеюся я горько, смеюся я зло
Тому, что вздыхаешь ты так тяжело».
Все тихо, объято молчаньем и сном,
Исчез мой товарищ в тумане ночном,
В тяжелом раздумье, один, при луне,
Я по полю еду на добром коне…
 

1851