Текст книги "Дамка хочет говорить"

Автор книги: Александр Панов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

20

Помнишь, Любушка, как ты уговаривала мать, чтобы она отпустила тебя в лагерь? Мне было так жалко тебя! И тут я подумала: хорошо быть собакой, захотела куда – беги. Любушка сказала:

– Мама, космонавт вчера улетел, а сегодня вернется.

– По радио объявили? – удивилась мать. – Не слышала.

– Вчера в лагере объявили… Я же тебе рассказывала, забыла, да?

– Фу ты, новость, я уж думала на самом деле.

– Честное слово, на самом деле.

– Ну и хорошо, пусть летит на здоровье.

– Я только не знаю, куда улетел.

– Андрюшка потом расскажет.

– Лучше я сама посмотрю. Пойдем вместе.

– Пошла бы посмотреть, как живут ребятки, но кто свиней моих покормит? Сегодня сдаем их, в город повезут.

– Мы ненадолго. Приедем из лагеря, я кормить помогу.

– Играй с Дамкой или рисуй, но со двора, чтобы ни шагу.

Мать ушла.

– Идем опять в лагерь. Увидим космонавта… Мать поругает немного, ну и пусть. – Я побежала до калитки, завизжала, может, Любушка догадается, что зову ее: – Там веселей! Идем, а то одной скучно.

Но она не слышала моего зова. Ну и пусть, пойду одна. Иногда мы, собаки, свободнее людей. Жаль, Тимки нигде нет. Ночью за деревню бегала, на птицеферму – ни Тимки, ни Шарика. Вот беда!

На дороге стоял трактор с прицепом. Дима что-то исправлял в моторе. Подбежала, а он словно и не видит! Лаю, хватаю его лапами за сапоги, а он: «Отстань, Дамка!» Обидно, но что поделаешь, наверно, плохое у него настроение. Подожду. Лягу в сторонке и буду ждать. Если бы я могла ему помочь!

Наконец-то он посмотрел на меня!

– Пришла, помощница! Ну послужи, послужи… Не забыла, молодец…

И ты опять не обращаешь на меня внимания, занимаешься делом.

– Порядок, – сказал Дима и вдруг потрепал меня за уши, а я с тоской подумала: уедешь, уедешь сейчас…

– Дамка!

Я понеслась… Нет, не позвал, показалось… Не только ты – многие люди бывают невнимательны к нам. Если бы могла тебе сказать об этом!

– Ну что же! Я иду в лагерь, к ребятам. Они ждут меня!

Побежала по дороге, вышла на картофельное поле.

– Дамка, Дамка! – звали ребята.

Андрюшкин отряд выпалывал сорняки. Андрюшка быстро-быстро орудовал тяпкой и гряду соседа прихватывал, чтобы не отставал. Оказывается, тот приехал недавно из города и не умел еще полоть.

– Жарко, – сказал Виталька – Дождя надо, тогда бы картошка пошла.

– Ночью был, да толку – сухая земля, – ответил Андрюшка.

– Теперь всем купаться! – объявил вожатый.

Вот уж любят ребята бултыхаться, а я отвыкла. Быстро выплывала на берег, отряхивалась от воды. Вожатый учил некоторых плавать. А то они как попало машут руками и не следят за дыханием. А как это «следить за дыханием»?

– Все начинают сначала по-собачьи плавать. – И тут Виталька заметил меня. – А ну давай, покажи класс. Помнишь, как тебя учил?

Хотел бросить в воду, а я не далась и сама прыгнула в речку! Хоть и не очень хотела. Ребята закричали: «Молодец, Дамка!»

– Андрюшка говорил, мол, Дамка сама идет в воду только с Димой. Пожалуйста, приказал и поплыла… По-собачьи можно незаметно подплыть к противнику. Видите, как я ее научил!

Я подплыла к Андрюше, стараясь лизнуть в лицо, взбиралась ему на плечо, он обнимал меня, и мы вместе ныряли. Он фыркал, и я тоже. Ребята звали меня к себе, они были веселыми и внимательными, хотели, чтоб я плыла с ними рядом. Но со всеми же я не могу плыть рядом. И вдруг Виталька крикнул: «За мной, Дамка!» И нырнул с берега. Долго его не было видно. Где он? Наконец показался возле меня. И совсем ласково позвал:

– Поплывем вместе, Дамка!

– Ну что ж – поплывем, – согласилась я.

Раньше, бывало, он скажет какую-нибудь гадость, словно прутиком стегнет. Я плыву к нему, а сама все же побаиваюсь, а вдруг начнет топить? Но все же плыву, задрав голову, улыбаюсь.

– Закрой пасть, а то нахлебаешься, – сказал он мне. Не умею я плавать с закрытым ртом. И вот мы начали с ним баловаться. У него оказался баллон, и Виталька хотел, чтобы я залезла на него. Он подталкивал меня, но лапы скользили по баллону, и я падала в воду. Но он не сердился, видя, что я понимаю и стараюсь выполнить его задание… Потом мы с ним поплыли к берегу. Удивляюсь, даже Виталька не топил меня и не баловался. Я поняла: когда рядом много хороших людей, даже такие, как он, становится лучше. И совсем перестала его бояться.

Отряд построился и пошел под веселые звуки горна и дробь барабана. А я шла впереди: это я вела пионеров домой!

В лагере начинались игры. Кто быстрей всех бегает в Андрюшкином отряде? Когда побежала Виталькина шестерка, я тоже понеслась что есть духу. Ого, Виталька впереди всех! Ну я ему покажу! Сразу же обогнала, но у финиша пожалела Витальку: пусть будет первым. Мне ведь не обязательно, а для него важно.

– Ах, ты, Дамка, – сказал он.

Я прыгаю от радости, уношусь вперед, а потом или жду его, присев, высунув язык, или лечу ему навстречу, чтобы подпрыгнуть, как можно выше, к его вытянутой руке. Люблю я Любушку и Андрюшку больше всех, но и Виталька стал здесь какой-то другой.

– Молодец ты, Дамка! – похвалил он.

Сердце расширилось и стало горячим от его похвалы. Наконец-то и Виталька понял меня. Я подумала: «Может, и его Розка была бы не плохая собака, но кто виноват? Не надо было злить ее. Она испортилась на цепи. Петрович не признает добрых собак. Но почему он хвалил Музлана, незлого, добродушного пса?»

По радио раздались позывные корабля, ребята затихли.

– Космонавт приземлился благополучно! Самочувствие хорошее! Сейчас отдыхает.

Все цепочкой вытянулись от ворот до линейки: едет, едет! В воротах показывается на машине космонавт с цветами.

– Володя!

– Где ты был, Володя?

Космонавт улыбается. Надо бы хлопать в ладоши, кричать от радости, но все молчат, а маленькая сестренка Володи даже заплакала:

– Вова, это ты? Почему долго молчал?

Машина объезжает линейку. Сейчас и я бы сидела в машине.

– Космонавту наш пионерский привет! – кричат ребята. Сейчас бы и мне передали пионерский привет. А теперь забыли, что хоть недолго, но я была с Володей на другой планете.

Космонавт рапортует вожатому.

– За время моего полета приборы корабля работали исправно. Лишь во время путешествия на планету «Пионерская зорька» отказала радиоаппаратура. Поэтому я на время потерял связь с республикой. Взлет с планеты прошел успешно. Задание командования выполнил. Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любой приказ во славу нашей космической пионерской республики! Задавайте вопросы.

– Как чувствовали себя вы с Дамкой в начале полета?

– Сначала у нас было легкое волнение, я чувствовал, как горят щеки… Перегрузка на подъеме, странная невесомость. Дамка немного дрожала, но потом освоилась.

– Расскажите подробнее про второго космонавта – Дамку. Почему она раньше времени вернулась? – спросил «Главный конструктор».

– Иди, Дамка! – позвал Володя.

Я повиляла хвостом и спряталась.

– Долетела Дамка до новой планеты неплохо, держалась молодцом. Приняли ее пионеры отлично… А потом… – Володя задумался. – Потом что-то случилось… Самовольно улетела обратно… Видно, соскучилась… Я тоже скучал, но я был подготовлен. А Дамка полетела без подготовки, неожиданно для нее, поэтому такая психологическая реакция. Но все же она принесла на новой планете всем большую радость… Потом, правда, все беспокоились, искали ее…

– Ну что ж – это нарушение дисциплины, – сказал «Главный конструктор». – Но и мы виноваты. Верно говорит Володя – не подготовили Дамку, вот она и не выдержала перегрузки… Учтем на будущее.

– Если бы кто из нас так поступил, – сказал Виталька, – такому трусу-космонавту задали бы перцу. А с собаки не спросишь.

С собаки не спросишь! До чего стыдно! Значит, поступи так, как я, Нина, вот уж ей попало бы! Да, у людей так: всякие поступки обсуждаются. За хорошее могут похвалить, а за плохое – поругать. А на меня махнули рукой, мол, собака, какой с нее спрос… Но если бы меня научили, как других собак учат, может, и не убежала. Вот Найде или Босому скажут: «Сидеть!» И будут сидеть, пока не подадут другую команду. А я так не умею. Научите! Но ребята уже забыли про меня.

– Была ли видна Земля? – спросил Андрюша космонавта.

– Как большой красочный глобус… Видел море, реки и даже свой лагерь разглядел, а потом лес и горы… то есть… что-то неизвестное заслонило республику.

– Как живут на другой планете? – спросила Нина.

– Кое в чем лучше, веселей. Ребята из трех колхозов, целых семь отрядов, есть у них аккордеон и баян, игры, какие мы даже не знаем… Но зато мы лучше кровати заправляем и меньше балуемся.

– Собака у них есть? – спросил Андрюшка.

– Нет, – ответила я. – Хорошие ребята, а собаки не заведут.

Ребята веселились, а я думала: «Надо скорей домой, Любушка скучает без меня». Никто меня не заметил, не позвал. Ну и, пусть!»

Когда бежала мимо картофельного поля, пошел дождь. Кусты сразу повеселели, листья поднялись навстречу дождю.

В нашем дворе никого не было. Ну что делать с соседской клушкой, ума не приложу! Цыплята пролезают в щели ограды: клушка за ними. Одна не решилась бы, а тут прямо через ограду перемахнула. Оказывается, ради цыплят и курица может летать.

Сейчас я подбежала к ней, чтобы попугать. Ведь она с цыплятами разгребла подраставшие вьюны, уже к огурцам подбиралась. Вот разволнуется хозяйка!

Клушка не убегала, топорщилась, изворачивалась, кудахтала, ударяя меня крылом. Ну и смелая! Без цыплят сразу бы удрала. Кудахча, отступала потихоньку. Кричала цыплятам, чтобы выходили из ограды. Когда последний выскочил, бросилась сама бежать от меня. Как назло, увидела это новая соседка, живущая в доме Марии Алексеевны, и ну на меня кричать.

Зашла к нам в дом. Мне слышно в открытую дверь, как соседка жаловалась хозяйке.

– Не Дамка ли ваша наших четырех цыпленочков утащила?

– Ручаюсь, соседушка, этим не балуется.

– Сама вижу, покоя не дает клушке: набрасывается.

Соседка обманывала, но что поделаешь?

– Удивительно, она никогда не трогает цыплят, наоборот, от кошек и коршунов оберегает. – Но все-таки хозяйка, наверно, усомнилась во мне: – Ты что же это, а?

Она знала, что я пойму. Но какой в этом толк? Никто об этом не знает и никогда не узнает. Если бы я могла сказать: «Посмотрите, как соседская клушка распотрошила цветы, – это ее цыплята в щель пролезают, а она за ними через забор».

Утром цыплята опять проскочили в огород. И опять клушка перелетела за ними. Она забралась на грядку огурцов. Земля летела из-под ее когтей. Учила цыплят находить и клевать корм, а соседка месила глину для обмазки коровника. Я подбежала к ней, тихонько залаяла и направилась к нашей ограде, мол, иди, посмотри сама. Где там! Проворчала: «На старости с ума сходит!» Но я продолжала лаять, то подбегала к соседке, то к оградке. Не понимает!

– Совсем взбесилась! – она схватила прутик и замерла, увидела цыплят! Быстро вошла в нашу калитку.

– Да чтоб вы пропали! – но тут же умолкла, огляделась и потихоньку. – А ну, кыш… Пошли, пошли, разбойники.

Соседка выгнала цыплят. Посмотрела на меня, я стояла, высунув язык, и радовалась, сейчас похвалит, а она пожала плечами.

– Ну и ну… Чудо какое-то, – и погнала цыплят от нашего дома.

Я скулила, ожидая хозяйку. Она вышла и сразу увидела разгром. Грядка огурцов разорена, разворочена. Обрывки нежных, недавно начавших тянуться плетей разорваны. Хозяйка опустилась перед грядкой.

– Ой, ой! Ну кто же? Как они пролезли? – Хозяйка обошла двор. Наши куры были за коровником. Мы с Любушкой давно отучили их лазить в огород. А хозяйка все же подозревала своих.

Не наши, не наши!

– Ничего не поделаешь. Лучше смотреть надо. Прохлопали мы с тобой.

– Не наши, не наши! – тявкала я.

Такая тоска подступила.

21

Ходим с Любой по двору. Она объясняет:

– Сегодня соревнование на звание лучшего пахаря. Дима тоже участвует. Да вот беда, мама не разрешает мне идти на поле… Эх, была не была, надену новое платье, ботиночки желтенькие, бантик… Подожди, Дамка… Нет, лучше заходи, а то тебя редко пускают. Иди, не бойся, никого нет… Дам сахару.

Я ходила по комнатам. Все-таки трудно людям. Сидят не на земле, а высоко на стульях, едят за столом, а он еще выше. Попробуй, возьми суп ложкой! Легче есть прямо из чашки. Конечно, у людей руки, они все умеют. Если бы мне руки!

Любушка покрутилась перед зеркалом, и мы пошли.

Любушка предупредила меня:

– Смотри, к маме не подходи – догадается, что и я с тобой.

– Не беспокойся, все время буду рядом, – ответила я.

Тракторов много, урчат все. Некоторые трогались с места и ехали по полю. Я увидела Диму и побежала.

– Дамка, назад! – крикнула Любушка, но я не могла остановиться, ноги так и несли. А Дима уже сел в кабину, и трактор двинулся.

– Дамка, Дамка!

Но я не обращала внимания, мне было весело нестись за Диминым трактором. По пашне бежать тяжелей, но это была Димина борозда.

Я забежала вперед, чтобы Дима увидел меня и обрадовался. Буду бежать быстро: «Догоняй меня, Дима».

Трактор шел и шел без устали, а я устала. Не могла больше бежать! Легла на борозду.

Дима остановил трактор: он был мрачен: под плуг что-то попало, и борозда получилась неровной.

– Куда ты на смерть лезешь, – напустился Дима на меня. – Чуть все дело не испортила, думал, вот-вот попадешь под гусеницы.

Побежала к Любушке.

– Дима на втором месте, – грустно сказала Люба.

Я ведь старалась помочь Диме…

Вечером почти вся деревня пошла в клуб. Любушка не хотела брать меня. Когда ее не возьмут куда-нибудь – обижается и плачет, а если меня, – ничего особенного.

Я ждала Любушку возле клуба, чтобы не скучать – играла с собаками. Наконец, вышел Дима с ребятами. У всех через плечо надеты красные широкие ленты с золотистой надписью. Дима вел за руку Любушку. Она забегала вперед и вслух читала: «Посвящен в земледельцы».

Теплая, лунная ночь. Светло во дворе, светло и на улице. Я всегда радовалась таким безветренным, тихим ночам. В молодости бродила по деревне, ожидая чего-то хорошего. Вот и сейчас не спится, а Музлан, видно, устал, дремлет, положив голову на лапы. Иногда откроет глаза. Я молчу, стараюсь не тревожить его. «Завтра он снова пойдет пасти, а я? Может, и мне с Музланом? Не умею. Бобик был молодой, быстро научился. Нет уж, сиди, Дамка, в будке, не смеши людей… Спи, Музлан, не буду тревожить тебя». Я выбежала за калитку. Люди в домах веселились, еще бы: праздник механизаторов!

Тимка! Оглядываясь, поджав хвост, он крался к своему бывшему дому. Вот если бы Любушка увидела его, взяла бы сейчас к нам.

– Иди ко мне, Тимоша, – позвала я. – Будешь у нас жить.

– Хорошо бы, но что хозяева?

– Они любят тебя, все любим. Часто вспоминаем Марию Алексеевну и тебя… Пойдем в пионерский лагерь, ребята обрадуются.

– Нужен я им больно.

– Сам увидишь, как нас встретят.

– Пойдем сегодня, сейчас, – горячо запросился он. – Надоело бояться… Гоняют нас с Шариком почем зря.

– Сегодня поздно… Куда ты сейчас? Хозяева сердиты: ты цыплят воруешь?

– Это не я, а Шарик.

– Хозяева-то не знают. Иди к нам во двор.

– Пойду на свое крыльцо, – заупрямился он. – Посижу, полежу на родном крылечке.

Вошел в калитку, постоял и вдруг забегал, повизгивая и обнюхивая предметы. Потом лег на ступеньку и тихо завыл. Вышел хозяин. Тим встал и, дружелюбно виляя хвостом, смотрел на человека.

– Ах ты, ворюга, – хозяин скрылся за дверью и вернулся с ружьем!

– Убегай! – крикнула я, но Тимка приближался к человеку, поднявшись на задние лапы, скулил, просясь в дом.

– Попался, разбойник! – Человек отступил и поднял ружье, в котором спрятались злоба и смерть. Я подбежала и стала впереди Тимы. Зажмурилась. Сейчас грохнет выстрел… Ружье в руках человека задрожало, и он опустил его. Тимка вздохнул. Я смотрела человеку прямо в глаза… В них была растерянность и даже что-то вроде восторга. Человек протер рукой глаза.

– Ну, Дамка! – сказал он. – Ну, собака. А мы еще ругаем друг друга «собакой». Ах ты, ну и дела. Подожди, вынесу тебе кусок повкусней. – Он скрылся в дверях, и вскоре кусок мяса, вытащенный из борща, валялся у моих ног. – Возьми, Дамка, – просил человек, – возьми, – умолял он меня. Но я не могла взять из его рук – они только что несли мне и Тимошке смерть.

– Идем к нам, – позвала я Тимку. И он пошел.

Но тут у нашей калитки затрещал мотоцикл – к нам подошли Виталькин отец и Тамара… Тимку словно ударили, взвизгнув, он бросился бежать. Я устала кричать ему, а бежать за ним уже не могла, сильно заболели лапы!

22

Каждый год летом в нашем районном городе устраивают выставку собак. На этот раз Андрюша решил взять меня с собой, но без намордника, оказывается, нельзя, а у нас его нет. Андрюша начал было из проволоки мастерить, но Любушка сказала, что у Витальки лишний есть. Розке недавно новый купили. Девочка тут же побежала и вернулась с Виталькой.

– Старый намордник выбросил, – сказал он; видно, не так просто до конца избавиться от жадности. – Неужели берешь Дамку?

– Пусть поглядит, жалко что ли, – ответил Андрюша.

– Не жалко, но погляди, – она же облезлая, старая, нас засмеют. Я Розку тоже не беру.

– А мы все равно возьмем! – сказала Любушка. – Правда, Андрюша?

Но тот молчал, перестав делать намордник.

– Там соберутся лучшие собаки района, – сказал Виталька.

– Служи, Дамка, – строго крикнула мне Любушка. – Видишь, умеет!

– Послужила и сахарок ждет, – усмехнулся Виталька.

Не жду, хотя вдруг очень захотелось сладкого, сам же напомнил! А Любушка и в самом деле принесла конфетку.

– Нельзя, Дамка! – приказал Андрюша. Надо бы, надо отвернуться.

– Нельзя, говорю!

А я все равно ползла, кралась к конфете… и съела все.

– Послушалась! – Виталька от души расхохотался.

– А сам? – рассердилась Люба на Витальку, – небось, как увидишь конфеты – сразу все съешь, Нинке ни одной не оставишь.

– Думаешь, и я не оставлю? – проворчал Андрюша.

– Посмотрим – проверим. А Дамке я только одну конфету дала… Одну любая ученая собака слопает и глазом не моргнет.

– А вот не любая, – задирчиво сказал Андрюша. – Дрессированной скажи, «нельзя», с голоду подохнет – не притронется.

Зачем я съела конфетку? Чую – рассердился на меня Андрюша и не возьмет.

– Между прочим, тебе тоже делать нечего на выставке, – сказал Любушке Виталька.

– А меня Андрюша возьмет! – уверенно воскликнула Любушка.

Но Андрюша ответил:

– Мы быстро ходим – не угонишься.

– Я за Дамкой могу угнаться, а за вами и подавно: вот увидишь, впереди вас побегу.

– Маленьких не пускают на выставку, – схитрил Виталька.

– И не обманывай, – не поверила Любушка. – Туда всех пускают, мне говорили. Даже плакат висит: «Добро пожаловать!»

Верно, маленьких скорей пустят: таких, как ты, больше всех любят собаки. Ты меня погладила, но я сразу почуяла, что-то не так. И взвизгнула.

– Ладно, без Дамки пойду, – залебезила ты перед братом. – Конечно, она старенькая, пусть дома посидит. Андрюшечка, возьми…

Ой, Любушка, не оставляй! Я тоже хочу посмотреть умных собак! Ты же сама говорила: я самый лучший твой друг… Как же так? Я бы от тебя ни за что не убежала!

Всю жизнь я прожила с людьми! Но они никогда до конца не понимали меня. Всю жизнь я хотела быть похожей на них… Почему собаки мрачнеют к старости? Потому что в молодости думают, что смогут стать людьми. А потом узнают, что это невозможно…

Про меня Любушка забыла, зато как обрадовалась Найде! Приласкала, обняла ее, будто своя, а не чужая. Я бы так не смогла – забыть про тебя и ластиться к чужому хозяину. Виталька тоже закружился вокруг Найды, поглаживал ее, хвалил… Андрюша попросил хозяина повести Найду на поводке до автобусной остановки. Не люблю поводок, но сейчас позавидовала Найде: пусть бы и мне Любушка надела намордник, все вытерпела, лишь бы взяла с собой. Неужели Найде не мешает намордник? Странная она собака!

Я не слышала, чтобы Найда лаяла на людей. Да и на собак редко. С нами, дворнягами, она не дружит. Может потому, что мы маленькие. Или кажемся ей странными, как она нам. Если встретимся – пробежим, будто не заметили друг друга. Но все же иногда я хочу стать высокой и быстрой, как Найда. До чего она легко и красиво бежит!

Может, и я сумела бы разыскивать в зарослях упавших уток, плавать за ними в озере.

Однажды Найда пошла с хозяином на охоту. И я решила, пойду-ка я с ними. Я немного боюсь ружья, а Найда радуется, когда хозяин берет его – вот уж тут она прыгает, повизгивает, как глупый щенок. И скорей норовит бежать, бежать к озеру, боится, чтобы хозяин не передумал идти.

И я пошла с ними. Найда как будто не против была, только не обращала на меня никакого внимания. Ладно, думаю, посмотрю, как она работает, поучусь. Но когда подошли к озеру, хозяин прогнал меня.

– Пошла, не мешай, Дамка.

А ты попробуй, может, не хуже Найды буду «работать».

– Покажи хоть раз. Я понятливая, постараюсь, – попросила я Найду.

– Не сможешь, Дамка, – ответила она. – Меня с детства учили.

– Ладно, я поучусь.

Хозяин рассердился.

– Тебе говорят, пошла, своим визгом всю дичь распугаешь.

И Найда не заступилась, словно не слышала, как хозяин прогоняет меня. Я бы заступилась. Ладно, что делать? Все равно не обижаюсь на Найду, уважаю собак, занятых работой.

Однажды все же я видела, как Найда замерла… Замерла и стояла неподвижно долго-долго. Что она в Камышах озера увидела? Неужели утку увидела в густых зарослях? Хозяин тоже стоял и… выстрелил. Я испугалась, отскочила, а Найда, наоборот, бросилась в заросли и принесла утку! Нет, я бы, наверное, не сумела помогать охотнику. Раньше не замечала, а теперь поняла: все же бездельницей прожила, мало чего умею… Но что я могла поделать, если не обращали на меня внимания?

И вот Найду берут на выставку, а меня нет. Важно шагает к остановке автобуса в наморднике, ее ведет Андрюша. Про меня все забыли и Любушка тоже, но я все равно иду следом. Знаешь, как весело нам будет с тобой на выставке, – сжалься, возьми.! Но ты, увидев меня, топнула ножкой: «Быстренько, домой!»

На автобусной остановке стояло много людей. Хозяина с Найдой пропустили без очереди. Любушка встала у двери, но Андрюша потянул ее за руку. Какой вредный! Ну ладно, меня не берешь (некоторые ругаются, что собак сажают в автобус), но почему сестренку не берешь?

«Возьми хоть Любушку!» – попросила я Андрюшу.

«Иди, Дамка, ко мне», – Любушка, плача, обняла меня.

«Разнюнилась твоя, – сказал Виталька. – Ладно, давай возьмем».

Андрюша вдруг погладил Любушку по голове, и я догадалась: жалко ему оставлять ее. «Давай, садись. Только не приставай, как Дамка».

И ты, забыв обо мне, скрылась в автобусе. Конечно, я за тебя радовалась. Но тут вдруг я испугалась: как ты будешь там без меня, ведь Андрюшка бросит тебя, убежит! Останешься среди собак, а какие они? Вдруг злые, как Розка.

Автобус заворчал и бросился бежать от меня! Я ринулась за ним, но разве догонишь? Лишь когда остановился, чтобы еще посадить людей, я догнала… Бежала сбоку, чтоб Любушка видела. Люди из окна меня заметили. Махали руками, кричали: «Ну и Дамка! Молодец, Дамка! Даром, что старая, а бежит, как гончая!»

От похвалы совсем пропала усталость. Я побежала еще быстрей. Людей я не узнавала в окнах, но Любушку видела. Слышу твой голос! Но почему не радостный? Почему плачешь? Сначала тихо, а потом громче…

И вдруг я услышала твой крик: «Возьмите Дамку!» И другие закричали: «Хватит мучить бедную собачонку! Остановите, шофер!»

На всякий случай я легла в стороне от автобуса. Но люди вдруг снова закричали, замахали. Почему? Не случилось ли чего с Любушкой? Не слышу ее голоса! Я подбежала поближе и села, ожидая, что будет дальше. А люди звали меня: «Дамка, иди сюда! Скорей, не задерживай!» Я не знала, что делать, закружилась, запрыгала на месте, то вскакивая, то ложась на землю. И вдруг в двери показалась ты, Любушка: «Скорей, скорей, не понимаешь, что ли». Зовешь, а я вот не могу подбежать, чего-то боюсь. Ты подошла, а я легла, поджав хвост. Ты подхватила меня за передние лапы и ну давай тащить к машине. Но зачем? Я без намордника, без ошейника – вдруг люди заругаются! Ладно, Любушка, я побегу. Мне легко бежать за тобой, Любушка… Но тут выскочил Андрюшка, сердито схватил меня на руки и внес в автобус. Люди почему-то радовались, а мне было страшновато. Все весело смотрели на меня. Как будто они меня знали.

Никогда столько не смотрело на меня людей сразу да чтобы весело, со смехом. Б магазине тоже бывает много народу, но там никто даже слова не скажет мне. А тут одни лестные слова. «Значит, Дамка тоже на выставку захотела, ну пусть посмотрит!» «Такую настойчивую попрыгунью я обязательно бы медалью наградил». Хвалили меня, но за что? Никак не пойму! Но люди напрасно собаку не похвалят. Что же я такого хорошего сделала? Мальчик хотел погладить, но почему-то боялся: протянет руку, я на него ласково взгляну, а он отдернет ее. Хоть бы Любушка сказала, что я добрая.

Вскоре люди поняли, что я стесняюсь и нарочно перестали обращать на меня внимание. Я огляделась.

– Чего сгорбилась, стала совсем маленькой? И не озирайся, никто тебя не выгонит, – сказала Любушка. – Видишь, вон Найда какая важная и спокойная. Будь такой. – Найда лежала в проходе, а я под скамеечкой, касаясь мордой Любушкиных ног… Конечно, Найда довольна собой, она охотничья. Слово «охотничья» люди говорят с уважением, а нас хоть и любят, но «дворняжка» звучит в их голосе пренебрежительно.

Машину перестало трясти. Люди стали медленно выходить. Я спрыгнула на землю, услышала лай в лесу. Но это вовсе не лес, а городской парк. На большой поляне стояли редкие березы, к ним были привязаны собаки. Они осматривали друг друга, кто дружелюбно, кто ластясь, а кто и недовольно: одни лаяли, другие повизгивали. Некоторым говорили: «Сядь» – и они, слушаясь хозяев, покорно садились. Но были и такие, что тотчас же вскакивали. Значит, не все послушные. Разве усидишь, когда столько интересных, незнакомых собак вокруг. Одна я была свободная – без поводка. Не доверяют, что ли им? Какие же они тогда самые умные? Я подбегала то к одной, то к другой. По-разному встречали меня: ласково, или ворчливо, или не замечая совсем.

Хозяин с Найдой и Виталька с Андрюшей куда-то ушли, а мы остались вдвоем с Любушкой.

Любушка смело подошла к собакам.

– Смотри, Дамка, бульдог, – у нас таких нет, в книжке видела. Вот, наверное, геройская собака!

«Ринг лаек русско-европейских», – прочитала Любушка. – Они здорово лают.

– А почему они сейчас не лают? Надо подать им пример? – спросила я Любушку и залаяла что есть духу. Но никто не заметил, а сидевшие за веревкой лайки удивленно взглянули на меня, и ни одна даже не отозвалась; а я так хотела их послушать!

Любушка не стоит долго на одном месте, все торопится разных собак посмотреть.

– Ой, – воскликнула она. – Гулливер-собака! И шерсть красная!

Возле ног высокого хозяина с палочкой спокойно сидела огромная собака.

– Почему у вашей собаки нет ни одной медали? – спросила Любушка.

Хозяин повернулся к ней:

– Ой… – всполошилась Любушка. – Вы меня не видите?

– Не вижу, но знаю, что ты хорошая девочка, – сказал слепой.

– Вашей собаке обязательно дадут медаль, самую лучшую.

– Спасибо, славная девочка. Тоже, надеюсь, Мэри заслужила это.

Тут к нам подошли мальчики с дядей. Он обратился к слепому.

– Разрешите рассказать сыновьям о вашей собаке… Это редкая для здешних мест порода. Живет в Америке. Называют ее «кровавой» за цвет шерсти. Но она самая добрейшая собака в мире… Прекрасные темные, большие глаза. Обратите внимание, ребята, морда похожа на продолговатое лицо человека… совершенно человеческое выражение, смотрит на всех с грустью, как бы всех жалеет… Потерялся ребенок – найдет. Чутье у нее настолько тонкое, что ученые предлагают использовать ее для раннего распознавания некоторых болезней у людей, например скарлатины… Такая собака легко обнаруживает самую малую утечку газа и находит залежи руд… Многое что она может, но… Я вычитал в журнале, как пытались превратить ее в полицейскую, потому что обоняние «кровавой» собаки превосходит чутье овчарки.

Я учуяла Андрюшу и понеслась к нему.

– Найду уже записали, – сказал он Любушке. – Скоро начнется.

– Давай запишем Дамку, – предложила она.

– Не догадались все же ошейник надеть, – сказала мне Любушка. – Ты похожа была бы на других собак.

Любушка подходила то к одному, то к другому столу. Любушка молча стояла, спрятав зачем-то руки за спину. Наконец, набравшись смелости, спросила:

– Вы судья? Возьмите мою Дамку на выставку.

Судья посмотрел на Любушку, на меня.

– Мы дворняг не берем.

– Вам не нравится Дамка?

Судья, не глядя на меня, ответил:

– Почему же, хорошая дворняга, только на выставку не подходит.

Любушка отошла от стола.

– Знаешь, Дамка, лучше подойду к тете судье и скажу: Дамка – самая добрая, самая послушная, не бойтесь, не укусит, даже не думайте, возьмите и погладьте… Позовет, ты сразу подойди и на задние лапы – служи… Только Дамку никто не учил. Ведерко с водой сама научилась таскать… Она все понимает, только ее надо немножко поучить. Ведь у нас в деревне собачей школы нет и цирка нет.

Любушка подошла к другому столу.

– Тебе чего, девочка? – спросила судья.

– Запишите мою собачку.

– Милая девочка, мы не записываем дворняжек.

– Она очень добрая и всех любит, – сказала Любушка. И опять почему-то все рассмеялись, только судья нисколечко. Почему хозяева собак смеются надо мной?

– Дамка вам нравится? – строго спросила Любушка.

– Очень милая, но старенькая, а мы помоложе берем, отбираем лучших для охоты, помощи слепым, для пограничников.

– Все равно моя Дамка лучше всех! – сказала Любушка.

– Ничего, не унывай, Дамка, нисколечко не унывай, – сказала грустно Любушка.

Любушка, не надо! Думаешь, что я хочу участвовать в конкурсе? А я не хочу! Не хочу!

– Не скули. Неужели есть захотела. Раз напросилась на выставку – терпи, а то скажут, какая ты неученая.

Любушка подошла к другому столу.

– Добрый день! А моя Дамка воду носит в моем ведерочке.

– Молодец, – сказал судья.

– Она вообще мне помогает, а если подучить – слепого может водить на работу и с работы, и в магазин, и в гости, и везде по улицам.

– Охотно верю, ну и что?

– Только у нас в деревне нет слепых.

– Прекрасно. Ну и что?

– Возьмите ее на выставку, я знаю, вы тоже добрый.

– Тоже. А кого ты имеешь в виду. Себя?

– Нет, Дамку.

– Дворняг не выставляем.

– Ну почему? Чем дворняжка хуже других?

– Дворняга твоя беспородная, – сказал мальчик, хозяин большой собаки с медалями на шее.

– А что такое «беспородная?»

– Вырастешь – узнаешь.

– Ну да, всегда так говорят, когда не хотят сказать… Что ли моя Дамка плохая?

– Я сказал: беспородная, – ответил упрямо мальчик.

– Да ничего, симпатичная, – сказал судья.

– Вам, значит, нравится?

– Конечно.

– Ну все-все судьи так говорят, а никто не берет. Прямо зла не хватает… Ладно, расскажу про нее…

– Я все знаю, – сказал судья, беря бумаги у подошедшего хозяина собаки.