Текст книги "Дамка хочет говорить"
Автор книги: Александр Панов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
18
Лето! Лето! Все радуются лету, кроме Тамары.
– Ой, похудела, день и ночь на мотоцикле, – сокрушалась мать.
А дочь рассмеялась и скорей снова в поле поехала. Однажды и Любушку взяла. Хозяюшка хотела и меня посадить в коляску.
– Тут близко, добежит, – сказала Тамара. – Балуешь ты ее.
Я бегала недавно по этой дороге. Пшеница была совсем низкой, а сейчас подросла, стеной стоит! Мы зашли в поле.
– Видишь, Люба, земля потрескалась… Если скоро не будет дождя, пшеница выбросит пустой колос.
– Почему нет дождя? – спросила Любушка.
– Почему-то дождь нужен всем. Только и говорят: дождь, дождь… А когда много-много идет, говорят: совсем залил, все погниет… Сами просят, а потом ругают.
– Здорово рассуждаешь, – Тамара рассмеялась. – Люди хотят, чтобы дождь был вовремя, когда нужно земле.
Летом гуси и утки день и ночь на воде – гогочут, крякают довольно…
И люди тоже любят купаться. Помнишь, Любушка, давно-давно Дима учил меня плавать. Он не бросал меня в речку, а ласково звал. Я бегала вдоль берега и все никак не решалась, но так хотелось угодить Диме и вместе поплавать! Он брал меня на руки и лез в воду.
– Ну-ну, Дамка, смелей. Будешь чемпионкой среди наших собак.
Хотелось привыкнуть купаться, радоваться и звонко лаять в воде, но неприятно было, дух захватывало. От страха даже визжать не могла.
Уехал Дима, так и не научил как следует плавать. А вчера Виталька учил! Тебя не было, ты бы пожалела меня, ну ничего, я терпела. Разве научишь даже самую умную собаку, если бросать ее в воду? Плыла ради Андрюши, пусть погордится мной! Но обидно, что Виталька бросил меня неожиданно в воду, – рот от испуга открылся и язык высунулся – нахлебалась воды. Но скорей пасть сомкнула, даже чуть-чуть не визгнула. Глаза сделала веселые, ведь все смотрели на меня. Плыла медленно к берегу, пусть думают, что мне тоже приятно в воде. Смотри, Андрей, как плыву к тебе! Подбежала к Андрюшке, но тут появился Виталька.
– Отряхнись, мокрая курица, – сказал он. – Почаще купайся, тогда не будешь дрожать.
Тот страшный день начался шумным ливнем с градом. Помнишь, Любушка, как ты носилась по двору, собирая градинки?
– Намокла, негодница! – мать затащила тебя под навес кухни.
– Знаешь, как больно! Не было бы платка, много шишек настукали бы! А одна ка-ак стукнет, думала, камешек!.. Ой большие, как бусы! Помнишь, ты на день рождения бусы подарила. А что я подарю тебе?
– Воспаление легких подаришь… А ну попей горячего молочка.
– Не хочу. Ладно, лучше чаю.
Я забилась в будку, выглядывая одним глазом. Музлан с Бобиком ждали Марту у дверей коровника. Она тоже высунула голову и ждала, когда перестанет дождь. Но вот он кончился.
– Мама, хватит дождя, а то все раскиснет, да? – спросила Люба.
– Маловато, только пыль прибил. Земле-то много надо, накалилась без дождей, да жара какая была, на редкость… Денек бы целый лил – радехонька бы была земля, ожила… А тут еще град.
– Все равно дождь. Град растает – влага будет, – говорит Тамара.
– Влага влаге рознь. Град может побить завязь помидоров, колок и зерновые может положить, так исхлестать…
– Значит, на тройку!
– Чего, чего? – не поняла мать.
– Это я отметку поставила дождю. Троечку хватит ему?
– За глаза, – мать рассмеялась. – Жадный, большего не стоит.
Дождь кончился. Выглянуло солнышко. Ребята побежали на речку. Там они будут плести из прутиков корзины. И ты, Любушка, решила идти с ними.
Мне что-то не хотелось вылезать из будки, словно чувствовала несчастье. Ты уговаривала Музлана – тоже почему-то не желал идти. А Бобик готов бежать за тобой, моя хозяюшка, хоть куда. Все же я пошла: не могу пустить тебя одну! Ребята ведь не будут обращать на тебя внимания.
– Музлан, не ленись! Мама, скажи ему!
– Погуляй, пастух, – сказала мать. – Если развидняется погодка, попозже погоните стадо.
Но Музлан словно не слышал, тихо полаял, зовя Марту, грустно выглядывающую из проема сарая.
– Иди, Музлан, иди – приказывала тетя Катя. Он недовольно посмотрел на Марту и пошел с нами. Ребята шли впереди нас.
– Немного поговорим, ладно? – сказала Любушка. – Мы сейчас посмотрим, как ребята плетут и потихонечку уйдем… Не то, что я боюсь одна поплыть, но с вами веселей. Маму я, конечно, завтра рано-рано поздравлю, поцелую, но ведь все подарки дарят, а я что? Нарву больших лилий. Конечно, они быстро вянут, но в вазе с водой все равно немного постоят. И еще сделаю из лилий гирлянды, Нина поможет.
Любушка перестала говорить, и я понеслась вперед к ребятам. Я люблю с ними ходить в лес, на речку. Только они медленно ходят.
Вот и речка. Ребята вытащили из шалаша прутики, недоделанные корзины и принялись за работу. Мы с Любушкой немного посмотрели и потихоньку пошли. Бобик и Музлан с нами. Мы шли, шли вдоль берега. Тут густо росла ольха, а в воде белели кувшинки.
– Видите, как много… Я не боюсь. Если бы Нина была, мы вдвоем поплыли бы… А ребят хоть проси, хоть нет, скажут, лилии не дарят, мол, сразу завянут… Но ничего, бояться не нужно. Сяду на плот, подплыву и быстро нарву. – Она прыгнула на плот. – Все не уместимся, поглядите, как рвать буду. Хотите, лайте. Только камыши мешают плыть, но плот они не задерживают. Шестом буду грести изо всех сил. Не очень глубоко, ребята здесь рыбу всегда ловят.
Бобик не согласился сидеть на берегу, забежал на плот. А я побоялась, Музлан тревожно залаял, уцепился лапами за плот, не пускал, а ты все равно оттолкнулась шестом.
– Возьми меня! – крикнул Музлан.
Ах, мне тоже надо было заскочить на плот, будь что будет!
Бобик визжал от радости.
Раздвигая камыши, плот приблизился к тому месту, где белело много лилий. Встав на колени, нагнувшись, Любушка тянулась к цветам, рвала их с длинными стеблями и клала рядом.
Хватит, уже много! Вот ты потянулась и… бултых, нет тебя! Бобик бросился за тобой! Он визжал, захлебываясь, вот уже и его нет! Музлан прыгнул и поплыл. Я совсем растерялась, лаяла на берегу. Музлан вынырнул – в зубах держал за плащ тебя, Любушка. Скорей, скорей, Музлан! Он вытащил тебя на берег. Мы лизали тебе лицо и лаяли, зовя людей на помощь. И вдруг ты открыла глаза, заплакала, обхватив Музлана. Потом огляделась:
– А где Бобик? – испугалась ты. – Спасите Бобика! – И толкнула Музлана. – Музлан, плыви!
И Музлан поплыл… Тут появились ребята.
– Спасите Бобика! – заплакала ты. – Мы за лилиями плыли!
– Спасите Бобика, – скулила я, а Виталька спокойно сказал:
– Собака не утонет. Выплыл где-нибудь.
– Нет, нет! Я держала его за ноги… Вот так держала, – ты, Любушка, сжимала и разжимала пальцы. – Я схватилась за него, он хотел меня вытащить, а сам утонул.
– Никуда он не денется, найдется, вот увидишь. Идем домой, – тянул тебя Андрюшка. – Зачем купалась без меня? Мать тебе задаст жару.
Но ты, закрыв ладонями лицо, уткнулась в землю:
– И не пойду, и не пойду! Спасите Бобика!
– Ладно, посмотрю. Я там сеть поставил, – Виталька разделся и поплыл. Концы сети были привязаны к кустам ольхи. Виталька постепенно выбирал сеть. И вдруг вытащил запутавшегося в сетях Бобика… Я кинулась к нему, вставай, вставай! Попрыгай, попрыгай. Ребята трясли Бобика… Ты взяла его за голову.
– Бобик, ну милый, ну открой глаза!
– Как еще Любушка в сеть не попала, – сердито сказали ребята.
– Кто разрешил? – закричала Любушка на Витальку. – Я знаю, запрещают это. Только удочкой можно ловить, а ты сеть всегда ставишь.
– Только один раз поставил.
– Не ври, не ври, все равно всем расскажу.
Свернутая сеть лежала у ног Витальки. Любушка схватила ее и бросила в воду. Виталька молча полез за сетью, Любушка не пускала его, держа за руку. Я рычала на Витальку. Музлан подошел к нему и тоже залаял громовым басом.
– С ума сошли, – испугался Виталька.
– Не шуми, раз виноват, – сказал Андрюша. – И Любушка могла бы утонуть из-за твоей сети.
– Кто же знал, – бормотал Виталька.
Не услышу больше его звонкого лая!
Не попрыгает он утром по двору, не пойдет больше со стадом!
Я спряталась в будке и выла. Прохожий сказал: «Дамка с ума сходит». Замолчала, зажав лапами морду… Музлан то ходит по двору, то ляжет возле меня, сочувственно заглядывая в глаза.
Утром хозяйка выводит Марту, Музлан, как обычно, идет за ней, но у калитки сядет. Гавкнет. Подбежит к будке, заглянет, хрипло залает, забегает по двору, словно ищет Бобика. Да, остался он без друга!
– Ты чего? – хозяйка дает хлеба, но Музлан отворачивается. Стоит перед ней понуро, что-то ожидая. – Заболел? Не хочешь идти? Ну посиди дома.
Музлан жалобно глядит на хозяйку и кружится вокруг нее.
Что с тобой? Никогда не был таким?
– Бобика-то нет, – хочу напомнить. – Забыли, да?
– Тоже не ешь, Дамка? Что это с вами? Ах, да. Ну что ж, милые, делать, жалко Бобика, но не вернешь. Иди, Музлан.
Вечером я побежала встречать стадо. Скорей увидеть Музлана!
Мы вместе привели Марту.
– Смотри, Дамка помогает, – удивилась хозяйка.
Я лежала смирно. Почему все время молчишь, Музлан? Расскажи, как жил там, далеко-далеко.
Он задумчиво положил голову на лапы. Поглядел с тоской.
– Там горы… Здесь хорошо, Дамка. Но нет ничего милее гор… Пасли мы тысячи овец. Буря зимой обрушится на отары, разбредутся овцы. Мы все собаки, быстрые и чуткие, – найдем, соберем… – Музлан улыбнулся. – Мне кажется по горам легче ходить, чем здесь по равнине. Привык по склонам бегать, по камням прыгать…
– Пастухам с вами легко, наверно?
– Всякое бывает. Но человека в обиду не даем. Если заблудится – выведем, если волки нападут – отобьем. Любят чабаны собак, всегда последним куском делятся.
19
Ты задумала куда-то идти и стала рассуждать сама с собой, забыв, что я тебя понимаю: «Брать Дамку или нет?» И я уже не радуюсь, моя хозяюшка. А знаешь, когда собака радуется? Нет у собаки радости без человека. Она всегда ждет его… А я всегда жду тебя, Любушка! А ты хочешь пойти без меня. Почему?
– Одной скучно, – сказала ты наконец, – возьму-ка я Дамку.
Мы идем рано-рано… Я бегаю то вперед, то назад или в сторону, а ты волнуешься: вдруг потеряюсь? Останавливаешься и машешь руками, кричишь: «Дамка, я здесь!» Всегда думаешь: если не смотрю на тебя или далеко убежала, значит, не вижу. А я всегда тебя вижу!
И еще, знаешь, когда не понимаешь меня? Вот устану от прыганья, положу голову тебе на колени, а тебе кажется, что я недовольна.
– Чего исподлобья смотришь, злишься, да? Не смотри так.
Мы шли по дороге в пионерский лагерь.
– Слышишь, Дамка, если будем быстро идти, – успеем линейку посмотреть. Увидишь, как обрадуются нам в лагере, закричат: «А к нам Любушка с Дамкой пришли!»
Кончилось поле, и мы пошли по лесной тропинке.
– Иди впереди, а я за тобой… Ты пограничная собака, понятно? Иди, а я буду петь.
Когда Любушка со мной разговаривает, она забывает, что я собака. И я забываю и думаю, будто я – маленький, как и она, человек! Да, я чувствую себя человеком!.. Она иногда говорит со мной так, как с ней говорят взрослые. Как будто Любушка взрослая, а я маленькая девочка.
– Ты, Дамка, наверно, по лесу одна никогда не ходила. Я тоже. Вдвоем лучше, а лучше всего с Андрюшкой или целым отрядом…
Любушка зачем-то остановилась, поглядела на деревья.
– Тихо. Никого совсем нет. Вот если бы не было тропинки, мы заблудились бы.
– Ну что ты! Со мной не заблудишься!
Мы вышли на большую поляну. Любушка замолчала и вдруг изо всех сил, словно за нами кто гнался, бросилась бежать к лагерю. Не доходя до ворот, остановилась.
– Видишь, у меня красный галстук, – сказала она мне. – Тамара подарила… Похожа на пионерку?
У ворот стоял мальчик с красной повязкой.
– Пионерка Любушка Никитина на праздник космонавтов явилась. – И отдала салют. А мальчик глядел то на Любу, то на меня, словно бы хотел еще что-то увидеть.
– Мы хотим утреннюю линейку посмотреть.
– Уже кончилась.
– Ой, как плохо… А космонавт когда полетит?
– Не скажу. Это секрет.
– Я знаю! Вина полетит, Виталькина сестра.
– Первым полетит мальчик, – сказал дежурный. Все отряды ушли на прополку свеклы, и Андрюшка твой. Иди на карусели покатайся.
Когда мы отошли от дежурного, Любушка погладила меня.
– Хитрый, про карусель говорит. Покататься успеем. Сначала узнаем секрет – где спрятали ракету.
Если бы я знала, что такое ракета!
Меня больше тянуло к домику, стоявшему в стороне. Оттуда вкусно пахло, как из нашей кухни. В двери появилась женщина в белом халате. Но без Любы я все же побоялась к ней подойти.
Из палатки вышла Андрюшкина учительница.
– В гости к нам? Как же тебя мама отпустила?
– Хочу посмотреть, как полетит ракета.
– Это вечером. Папа придет на наш праздник?
– Может, придет… Не беспокойтесь, дорогу знаю, с Дамкой пойдем.
– Если пришла, не уходи. На машине поедешь, есть хочешь?
– Хотим, – ответила я и побежала к дому, откуда вкусно пахло, но Любушка почему-то не торопилась туда, а скорей к карусели. А меня все же ноги сами понесли к столовой. Повариха налила мне супу. Спать после еды я не стала, ведь надо обежать лагерь, все осмотреть. Может, ракету для Любушки найду!
На краю леса, возле пруда, увидела что-то высокое, белое, обложенное ветками. Наверно, ракета? Я примчалась к Любушке на карусель:
– Нашла ракету!
– Дамка хочет покататься, – сказала незнакомая девочка.
– Что ты, – воскликнула Любушка. – Она трусиха!
– Зачем же ты так? Я нашла ракету! Идем! – потянула я Любашу. Но девочка осторожно взяла меня на руки и посадила на колени.
– Не урони, – предупредила Любушка и стала толкать карусель. И вот все замелькало. Ничего приятного, а девочки радовались. Лишь бы не заметили моего испуга. Хотелось спрыгнуть, но девочка крепко держала меня. Я прижалась к ней, закрыла глаза.
– Ой, как дрожит Дамка, – сказала она, отпуская меня на землю.
Еще бы! Я же первый раз катаюсь. Как бы намекнуть, что знаю, где ракета.
Но тут раздались звуки горна и барабана, мы побежали к воротам. Люблю, когда играет горн и бьет барабан! Люблю, когда идут строем ребята и поют!
Ребята шли в ногу.
– Экипажи, на месте! Раз-два, стой! – скомандовал самый главный. – Можно разойтись!
Обрадовались Любушке. А Нина даже на руках ее покружила.
– А как там наши живут?
– Хорошо живут. – Любушка хитровато поглядывала на Нину. – А я все знаю!
– Что знаешь? – допытывались девочки.
– Секрет, правда, Нина? Не беспокойся, ни-ни…
Нина пожала плечами, не поняла Любушку. Зато Андрюшка совсем не обрадовался нам.
– Из дому сбежала? – строго спросил он.
– Хоть сейчас иди, спроси, мама сама скажет, что отпустила.
А Андрюшка покачал головой, словно хотел, как тетя Катя, сказать: «Беда с тобой».
– И Дамку притащила!
– Хочешь знать, собака в лагере очень нужна.
Мне было жалко Любушку, Андрюшка не хотел ее понимать, а я-то знаю, как это обидно.
– После обеда провожу домой, – сказал Андрюшка.
– Учительница на машину нас с Дамкой посадит, она сказала сама, не веришь? Спроси хоть сейчас.
– Ладно, идем, посмотришь нашу палатку, – и взял Любушку за руку. Обо мне даже не вспомнил. Стало немножко грустно. А ребята выносили из столовой кто хлеба, кто косточку. Думали, раз я невеселая, значит, голодная.
На всякий случай уносила все за столовую и там закапывала.
А ребята стали смеяться:
– Ты, оказывается, жадная.
А ведь я не для себя прячу. Вдруг Тимка сюда придет.
– Нечего издеваться над собакой, – заступилась Нина. – И люди тоже бывают жадные… Оставим Дамку в лагере и перестанет прятать.
И все захотели, чтобы я жила тут. Но как же я Любушку одну оставлю? О ней-то совсем они забыли.
После обеда малыши легли спать. А старшие ребята вынесли из леса и поставили на поляну серебристую ракету. Я обнюхала ее. Пахнет клеем, и смолой, и материей, и пылью, и краской. Мне-то можно к ракете, а вот когда ребята бросились к ней, – не тут-то было, – даже близко не подпустили! И так и эдак к часовым – строгие. Свои вроде все, а не подойдешь. Хорошо быть собакой: хоть куда пролезешь!
Любушка молча глядела на часового, заложив руки за спину, – значит, что-то задумала.
– А мне можно, я же гость… Видел, моя Дамка к ракете подходила? И я быстренько посмотрю.
– Только скорей, а то мне влетит.
Любушка обошла ракету кругом, приговаривая:
– Она, наверно, не горячая пока, а потом будет горячая, как печка, если много угля положишь… – Коснулась пальцами обшивки. – Ой, почему-то мягкая. Такая не бывает. Как же Нина полетит в мягкой? – Любушка подбежала к часовому. – Ракета не железная.
– Зачем трогала?
– Не знаю. Она же не крепкая, матерчатая.
– Знаешь ты много, – часовой вдруг подозвал меня. – Иди-ка сюда, Дамка. – Он взял меня зачем-то на руки.
– Чужих не боится. И не злая. И легкая. А что, если правда Дамке полететь, вот интересно… Беги, девочка, к «Главному конструктору» и попроси его. Скорей, а то опоздаешь!
И мы с Любушкой побежали разыскивать «Главного конструктора». Увидели Андрюшку с Виталькой. По дороге Андрюша засомневался.
– Нет, наша Дамка не годится, вот Музлан или Найда…
Виталька присел и вдруг погладил меня.
– Годишься, Дамка! Пошли, Андрюша, пошли…
Мы зашли в палатку. «Главный конструктор» сидел за столиком и что-то писал. Виталька с Любушкой сказали обо мне. «Главный конструктор» подумал немного и сразу повеселел.
– Хорошая идея. Пусть летит, но нужна ее биография.
– Какая биография? – спросила Любушка насторожившись.
Защитница ты моя!
– Надо рассказать, как прожила Дамка жизнь, какие дела сделала, какие поступки совершила. Это нужно для сообщения о полете.
Ребята наперебой начали меня расхваливать, а я, застеснявшись, отошла в сторону. Что они хотят со мной сделать? И Виталька хвалит, что подозрительно. Раньше совсем не любил меня. Если бы он плохое задумал, Любушка ни за что бы не согласилась. Но ведь и она тоже хочет, чтобы я «полетела», значит, это хорошо. Ладно, я согласна, только немного боюсь.
– Лишь бы Дамка Володю не испугалась, – сказал «Главный конструктор». – И ребят. Будет необычная обстановка.
– Что вы! – сказала Любушка. – Не забоится.
Ой, Любушка, чему же радоваться?
– Все же может удрать, – сказал Виталька, снимая ремень. – Дырочку проколем, и готов ошейник.
Ошейник я не любила, но Любушка почему-то повеселела и помогла Витальке надеть его. Любушка, а, может, плохо мне будет?
В палатку вошли Нина и какой-то мальчик, одинаково одетые во что-то непонятное. И Любушка воскликнула:
– Красивые скафандры! Нина, ты тоже полетишь?
– Пока нет, я дублер, – не так уже весело ответила Нина.
Что такое «дублер»? Здесь, в лагере, много незнакомых слов произносят, но, может, постепенно узнаю, что это такое. «Главный конструктор» – я его уже немножко знаю. Вот он сказал:
– Володя, полетишь вместе с Дамкой.
Володя удивленно посмотрел на меня.
– Вот здорово! – рассмеялся он и взял меня на руки, а я глядела умоляюще на Любушку, мол, забери меня или мне лучше убежать? Я бы к Нине охотнее пошла. Но Нина меня только погладила.
– Держись, Дамка, повезло тебе, – сказала она.
Любушка трепала меня за уши, стараясь развеселить:
– Не бойся! Буду ждать тебя!
Любушка, куда меня тащат? Идем со мной, Любушка! Я не хочу без тебя! Почему тебя не берут?
Володя нес и нес меня куда-то. Нина шла рядом… За воротами стояла машина, украшенная цветами. Сели в нее и поехали по лагерю. Почему Любушку не взяли? Машина остановилась, и кто-то скомандовал:
– Торжественную линейку пионерской космической республики считаю открытой! Республика, смирно! Космонавты едут на космодром!
Вокруг было много ребят. Они стояли молча и внимательно смотрели на нас. Странно смотрели, словно давно ждали нас, и мы были для них самыми дорогими гостями. Но почему они молчат? Почему не бегают? Никогда не видела их такими смирными: хоть бы кто-нибудь засмеялся или крикнул: «Дамка, Дамка!» А где Любушка? Кажется, вот она – пристроилась в конце самого младшего отряда.
Вышел Володя, потянул меня за поводок. Так хотелось убежать к Любушке. Я рвалась, а Володя говорил: «Рядом, Дамка!» «Не бойся, Дамка», – тихо повторяла Нина. Ее голос успокоил меня. Хоть бы рядом шла, а то почему-то позади нас. Мы направились к поблескивающей ракете. Она стояла рядом с деревьями.
Загорнил Андрюша, забарабанил Виталька. И вот снова стало тихо. Из репродуктора гулко донеслось:
– Работают все радиостанции космической пионерской республики!
В 18 часов 10 минут со стартовой площадки республики будет произведен запуск космического корабля «Гагарин». Полетит космонавт Владимир Семенов и собака Дамка. Владимиру четырнадцать лет. Родился в деревне Красивка. Отец – механизатор, мать – доярка. В этом году Владимир Семенов вступил в ряды комсомола. Отличник.
Впервые в мире вместе с человеком полетит собака! Дамка – прекрасная дворняжка, ее все любят в деревне, и здесь ребята успели ее полюбить. Она будет верным помощником Володи Семенова! Полет рассчитан на сутки. Завтра будем встречать Владимира Семенова и Дамку.
Володя взял меня на руки и сказал громко:
– Дорогие пионеры и октябрята! Вступая на борт корабля «Гагарин», мы с Дамкой, конечно, волнуемся! Спасибо за большое доверие. До скорой встречи, дорогие друзья! Поехали!
Мы с Володей пошли к ракете. Дублер Нина и «Главный конструктор», старший вожатый, провожали нас. Нина открыла дверцу, и Володя вошел вместе со мной в ракету. Я пыталась вырваться, но у Володи голос хороший, и я успокоилась. Я услышала команду «Главного конструктора»:
– 9-8-7-6-5-4-3-2-1… Пуск!
И вдруг стало темно, запахло дымом. Я закашлялась, а Володя сказал: «Потерпи…» Он открыл дверцу, ничего не было видно: вокруг клубился дым. Мы быстро направились в лес. На тропинке стояла на привязи лошадь. Володя положил меня на седло и, придерживая, вспрыгнул сам. «Главный конструктор» подал Володе поводья:
– В добрый путь! Не заблудишься?
– Что вы – дорогу знаю как свои пять пальцев.
И мы поскакали. Так трясло, что казалось вот-вот сползу с седла, но Володя крепко поддерживал, то и дело говоря: «Не бойся, Дамка, скоро лагерь!» Значит, снова вернемся назад, но куда же мы едем? Если бы в наш лагерь, я учуяла бы запах ребят и дыма.
Кажется, долго ехали, пока не увидели ворота, такие же, как в нашем лагере. Да, это оказался лагерь, но совсем другой. Володя снял с моей шеи поводок: «Зачем он нужен? Пусть видят, какая ты самостоятельная». У ворот стояло много совсем незнакомых ребят. Едва мы остановились, они подняли руки и что-то хором крикнули: я не очень-то разобрала, но кажется: «Пионерский привет космонавту Володе Семенову! Добро пожаловать!»
Пионеры повели нас к палаткам. Володя рассказывал о своем лагере. Но никто ему не давал за это ни конфет, ни булок, ни мяса, ни пряников. А меня прямо замучили, все что-нибудь подносят и приговаривают: «Ешь, Дамка». Заставляют есть, есть! Как будто я приехала сюда за едой! Мне, наверное, больше обрадовались, чем Володе. Хорошие ребята, не хуже, чем из нашего лагеря. «Оставайся насовсем, Дамка», – упрашивали меня, особенно девочки. Но разве могу покинуть Любушку, ведь ждет-не дождется меня.
Как подумала о Любушке – сразу заскулила… Как бы убежать? Но вот раздался горн, и все пошли в столовую, а мне наказали: «Посиди: мы быстро поужинаем».
Я вышла за ворота, и хотя мне было жаль расставаться с Володей и новыми ребятами, помчалась изо всех лап назад по той же дороге, где еще стоял запах лошади, на которой мы ехали. Я торопилась, будто с Любушкой без меня могло случиться плохое… Влетела в лагерь и на том месте, где недавно стояла ракета, увидела Любушку с Андрюшей и Виталькой. От радости я задохнулась и прилегла.
– Чего разнюнилась? – упрекал Любушку брат.
– Не хочу домой, пока не вернется Дамка.
– Дамка здесь! – подпрыгнула я.
Любушка обхватила меня, говоря: «Вернулась, вернулась!» Андрюша тоже, было, обрадовался, но вдруг рассердился:
– Ах, предательница, трус… Убежала, бросила Володю!
Пристыженная, я мотала головой, не решаясь подойти к нему.
А Виталька присел и погладил меня.
– Все правильно, не ругай ее. Собаки сильней скучают, чем люди, Дамка не могла долго оставаться на новой планете, и Володя, наверное, ее отпустил… Пусть, мол, прилетит на нашу планету и передаст, что с Володей все в порядке. Верно, Дамка?
Все-таки Виталька сильно переменился…
По радио неслись позывные: пи-би, пи-би… «Как уже сообщалось, полет корабля прошел отлично. Сели в заданном районе. Встретили космонавтов празднично. На пресс-конференции они рассказали о своей пионерской республике, а теперь изучают жизнь ребят новой планеты. Владимир Семенов и Дамка чувствуют себя хорошо».
– Слышишь, – с укором сказал Андрюша мне. – Дамка чувствует себя хорошо! А ты удрала!
Но я же соскучилась по вас!
– Ладно, исправим положение, – сказал Виталька. – Побегу в радиоузел, составим новую радиограмму, мол, не выдержала перегрузки и спустилась на парашюте… Нет, не будем ее позорить. – И ушел. И тут увидели меня ребята, бросились с радостью ко мне.
– Дамка вернулась из космоса.
Они гладили, трепали, брали на руки, но я не радовалась. Они спрашивали, почему вернулась, знают, что я не отвечу. Знали, что я удрала, но не стыдили, как Андрюша. Они знали, что, наверное, все собаки, и кошки, и голуби, и другие птицы уходят от нового хозяина к старому. Потому что тоскливо без старого хозяина, не хватает терпения привыкать к новому месту.
По радио я услышала голос Витальки. «Дорогие друзья! Второй член экипажа Дамка выполнила свою программу исследований и только что вернулась на нашу пионерскую планету. Данные, полученные Дамкой, расшифровываются. Космонавт Владимир Семенов продолжает свои исследования».
– Наврал про Дамку, – сказал Андрюша. – А теперь езжай домой.
Любушка пошла к воротам, я за ней. Не хотелось уходить из лагеря. Никогда ко мне не было такого внимания. Все ребята, даже Андрюша, отнеслись как к самой лучшей собаке… Да, немного подвела ребят, но в другой раз не оставлю Володю. Ведь я к тебе!
Любушка, торопилась! Конечно, ты подождала бы. Зато Андрюша стал бы уважать.
За воротами в машине сидели взрослые.
– Ждем тебя, путешественница, – мужчина усадил Любушку рядом.
– И Дамку! – сказала она.
– Не привыкать, пешечком пойдет.
– Тогда и я пешечком. Не поеду без нее, она старенькая, одной ей скучно и забоится одна через лес…
– Ладно, посадим твою старушку-космонавтку, – взрослые рассмеялись, старались развеселить нас с Любушкой, но мы молчали. Разве они поймут, что нам не хочется уезжать из лагеря?
Возле дома нас высадили. Я хотела побежать к Музлану, но Любушка почему-то шла медленно, а возле калитки остановилась. Царапая ногтем столбик, поглядывала на окна.
На крыльцо вышла мать.
– Чего стоишь, как сиротка! Марш домой!
Любушка не двигалась.
– Ведь надо: спозаранку и дотемна болтаться! Слышишь, домой!
– Да-а, ты ругаться будешь.
– Я хворостину приготовила покрепче.
– А Нина чуть на луну не полетела. Скафандр такой нарядный, весь блестит, блестит…
– Мы тут с ног сбились! Почему не сказала, что в лагерь идешь?
– Андрюша хорошо себя чувствует, не болеет. Тебе и папе привет.
– Непохоже, чтобы он о приветах вспомнил.
Любушка подошла к матери. Они сели на крыльцо.
– Надо бы тебе всыпать, да рука остыла. Рассказывай по порядку, что видела, что слышала, – сказала мать, обнимая дочку.
– Дамка тоже полетела… Когда объявили пуск, пошел дым густой, потом видим – ракеты нет. Все кричали «Ура!» и глядели в небо. А она так высоко залетела, что я и не увидела.
– Объясни толком, ничего не пойму. Какая ракета? Куда полетела? И как это Дамка улетела, когда она – вот.
Если бы я могла говорить – все по порядку бы объяснила… Видишь, даже Любушку не всегда понимают, а где уж нас, собак, всегда понять… Расскажи, Любушка, снова.
