Текст книги "Черный проводник. Черная тропа"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– А вам, гражданин уполномоченный, это не всё равно?

– Было бы всё равно, я б попусту времени и не тратил. Одного факта изъятия у вас оружия, да ещё в таком количестве, для суда выше крыши достаточно.

– Раз так – Федотов я, Илья Николаевич. Все прочее в бумагах написано.

– В каких именно бумагах? У вас два паспорта было!

– А второй я нашёл. Мало ли что в жизни бывает? Лишний документ никогда помехою не станет.

– Оружие и деньги вы тоже, надо полагать, нашли?

– Деньги мои! Честно заработанные за много лет.

– И каким трудом вы их зарабатывали? По тем же бумагам судить, так вы из рабочих будете? Где трудились?

– Слесарем работал…

– Где именно?

– Не помню…

– Забывчивостью страдаете? Это плохо. Врач говорит, что вы долго в беспамятстве лежали, может быть, это повлияло? Совсем-совсем ничего не помните?

– Кое-что помню.

– Уже лучше. А ранили вас где?

– Напали какие-то… стрельнули…

– Из чего?

– Вроде из обреза.

– И за что ж вас так-то?

– Должно на деньги позарились. В столовку заходил, расплачивался, там и подсмотрели…

– А что ж так? Мужик вы крепкий, опять же – с оружием. И не отбились?

– Убег я. А стрелять… лишнее оно. Крови за собою не оставил – и ладно.

– Где оружие-то отыскали?

– Дык… сейчас, пожалуй, что и не вспомню… давно было.

– Понятно, гражданин Федотов. С памятью у вас плохо, ничего-то толком и не помните. Что ж делать тогда с вами? В больнице держать уже не требуется, врач сказал – здоров. А в одиночке – несподручно более, такое место ещё и заслужить надобно. Мало их – мест-то! Тюрьма и так переполнена – народу много. Так что, не обессудьте, а переведу я вас в общую камеру. Поскольку человек вы непонятный, но с оружием задержанный, будете сидеть у уголовников. Народ это тертый, жизнью битый… Ну да вам, как я думаю, не привыкать. Найдёте и с ними общий язык. А уж если не найдёте… стучитесь в дверь, помогут… может быть, если успеют. Только уж память свою перед тем освежить попробуйте, зачем вы мне беспамятный-то?

Лязгнул замок, и дверь в камеру распахнулась. Появившийся на пороге корпусный надзиратель окинул камеру внимательным взглядом:

– Ну-с, граждане зэки, принимайте постояльца! – Посторонился, пропуская внутрь нового обитателя.

Сидевший около окна пожилой зэк наклонил голову, и по этому знаку один из заключённых мухой метнулся к рукомойнику. Схватив полотенце, он ловким движением расстелил его перед дверью.

Входящий новичок с порога оглядел свое новое жилище. Камера была не очень большой. Метров десять-двенадцать в длину и пять метров шириной. Стоявшие по бокам её трехъярусные нары занимали большую часть места, оставляя посередине свободный проход чуть уже трех метров. Сейчас на нижнем ярусе нар сидели около двадцати человек. Некоторые стояли сбоку. Вдоль правой стены нары были выстроены в более короткую линию, занимая меньше места. В освободившемся углу размещалась параша. Окно в камере было только одно, забранное частой решёткой и увенчанное снаружи «намордником». Под ним приткнулся к стене стол. И здесь, слегка обособившись от остальной массы заключённых, сидели пять человек.

Опустив глаза, вошедший увидел у своих ног лежащее на полу полотенце.

Коротко усмехнувшись, он демонстративно и неторопливо на него наступил. Оглядев присутствующих, шагнул дальше.

– Здорово, братва! Честным бродягам моё уважение! – медленно наклонил он чуть набок голову. Спокойно отодвинув рукою с дороги мешавших ему людей, новичок подошел к столу. Неторопливо поставив на него заплечный мешок, распустил горловину.

– На общак! – И на стол легла пачка махорки.

Командовавший в камере пожилой зэк сделал легкое движение рукой. Сидевшие на нарах люди потеснились в стороны, освобождая место новичку. Тот невозмутимо на него опустился.

– И кто ж таков к нам пожаловал? – спокойно спросил пожилой. – Обзовись, коли пришёл.

– Франт.

Пожилой посмотрел на сидящих рядом зэков. Тишина. Потом один из них сделал отрицающий жест, словно говоря – не знаем такого.

– Ну а я Митяй Красносельский, – в свою очередь, ответил пожилой. – Слышал обо мне?

– Нет.

– Надо же… и я про тебя не слыхивал, бывает же такое! – развел руками пожилой. – Откуда ты к нам, гость залётный? Чем промышляешь?

– По-разному… – уклончиво ответил гость.

– И в каких краях?

– Далеко. Отсель, пожалуй, что и не видать.

Митяй внимательно посмотрел на расстегнутый ворот рубашки. Франт усмехнулся и неторопливо расстегнул её всю.

– Ну?

– И как так тебя понимать, мил человек? – поднял бровь пожилой. – Говоришь ты словеса правильные, ведёшь себя по закону, а про себя сказать не хочешь? Да и наколок у тебя наших нет? И не слышал про тебя здесь никто…

– Одна хата – ещё не вся крытка, Митяй. А что до партачек – не можно мне их иметь.

– Отчего так?

– Жизнь такая… сложная, Митяй.

– А кого из людейзнаешь?

– Никиту Пестрого, Валька Тамбовского, Папу Вову… хватит?

Пожилой зэк переглянулся со своими ближними. Двое из них согласно кивнули:

– Есть такие.

– Надо будет – ещё кого-нибудь вспомнить могу.

– Пока не надо. За тебя они сказать могут?

– Без базара. Скажи – Франт кланялся и здоровья желал крепкого. Только так и никак иначе.

– Скажу, не сомневайся. А пока суд да дело – располагайся! – указал Митяй место на втором ярусе.

Франт недобро усмехнулся. Поискал глазами и, вытянув руку, подтащил к себе кружку, стоявшую на краю стола, около сидевших рядом с пожилым зэком воров. Повертел её в руках, поставил на стол…

Хлоп!

Почти никто из присутствующих не заметил молниеносного взмаха руки.

На столе лежала жестяная лепешка неправильной формы, лишь частично напоминавшая кружку.

– Я, Митяй, тоже пошутить люблю…

– Красиво… – невозмутимо кивнул тот.

С нижней койки, неподалёку от окна, вскочил парень и суетливо вскарабкался на то место, которое только что предлагалось новичку.

– Благодарствую, – кивнул Франт, пристально глядя на Митяя.

– Не за что…

После ужина Франт подсел к Митяю:

– На два слова…

– Говори.

– Не при всех.

– У меня от народа секретов нет.

– Сам и решишь после, кому сказать, а кому нет.

Смотрящий окинул собеседника оценивающим взглядом. Ведёт себя спокойно, возбуждения никакого нет… Ладно, посмотрим.

По жесту руки сидевшие рядом зэки встали со своих мест и отошли в сторону.

– Достаточно?

– Вполне. Не веришь мне, Митяй?

– Не верю. Непонятный ты человек… не наш. И поведение твое странное.

– Всё верно. На первый взгляд так оно и выглядит.

– А что, ещё как-то посмотреть можно?

– Вся байда в том, Митяй, что работал я в основном не здесь.

– И где ж ты трудился?

– Харбин, Берлин… много где пришлось побывать. А там на наколки иначе смотрят, нежели здесь. Китайцы – так попросту перо засадить могут, даже не говоря ни о чём. У них там свои понятия.

– Не слышал.

– Да и я не знал. Одел не то, наколку не ту, по их понятиям, сделал – все, косяк. А немцы – так и вовсе, партачки засекли – пожалте бриться! Работать уже не дадут.

– И что? Не должен вор от масти своей отказываться – не по закону это.

– Я, Митяй, когда работать начинал, так сразу там. К нам уже после попал, лет через десять. И не могу, просто права не имею такого, из-за гордости своей, серьёзных людей подводить.

– Мудришь ты что-то…

– Не торопись, ладно? Маляву пошлешь – там все и пропиши, только без того, что я тебе ныне скажу.

– И что ж ты такого важного делал, друг ты мой ситный?

– От легавых тамошних людей серьезных сберегал. Дабы не попалили их раньше времени. Чтобы делосвоё они без помехи до конца довести смогли. Вот и должен я выглядеть так, чтобы ни один глаз недобрый меня самого раньше времени не срисовал бы.

– Хм… А сюда как попал? Не помогли тебе хитрости?

– Смотри. – Франт приспустил с плеча рубашку. – След видишь? Подстрелили меня, рана воспалилась, вот и обеспамятовал. В беспамятстве и повязали легавые.

Зэк внимательно рассмотрел руку, потрогал свежий рубец:

– Не врешь…

– Проверь. В больничке у вас свои люди есть.

– И проверю. Так что покаможешь спать спокойно…

Агентурное сообщение

Агент «Красивый» показал, что вновь прибывший в камеру з/к Федотов объявил себя законником, имеющим кличку «Франт». Назвал имена воров, которые могут подтвердить его личность.

Оперативное поручение

Прошу проверить по учетам, проходит ли по уголовным делам и оперативным материалам лицо по кличке «Франт».

Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ

Шаверин П. Я.

Телефонограмма

ИНО ГУГБ НКВД СССР

Согласно вашему распоряжению за № 341/8 сообщаю вам, что в центральную картотеку ГУ РКМ поступил запрос о выявлении связей фигуранта «Франт». Запрос направлен из Ачинского горотдела ГУ РКМ оперуполномоченным Шавериным П. Я.

Начальнику УНКВД по Западно-Сибирскому краю

Комиссару госбезопасности 3-го ранга Каруцкому В. А.

Прошу вас в срочном порядке этапировать в г. Москву в распоряжение ИНО ГУГБ НКВД Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.

В настоящий момент указанное лицо находится в ведении Ачинского горотдела ГУ РКМ. Следствие по его делу проводит оперуполномоченный указанного отдела Шаверин П. Я.

Начальник ИНО ГУГБ НКВД СССР

Комиссар госбезопасности 2 ранга

А. А. Слуцкий.

– Франт, – подошел к полулежащему на койке человеку тщедушный сиделец. – Митяй тебя зовёт.

– Добро. – Тот провёл руками по щекам, ощупывая щетину. – Иду.

На своём месте, у окна, расположилось руководство камеры. Рядом с Митяем сидели два крепких зэка, ещё один уселся на койке напротив.

– Здрав будь, Митяй! – поприветствовал его Франт. – Что звал? Дело какое есть?

– И тебе не хворать, Франт. Присаживайся, – указал рукою смотрящий.

Сидевшие напротив него урки потеснились, и Франт, кивнув в знак благодарности, присел на освободившееся место.

– Малява пришла… – Пожилой зэк оценивающе посмотрел на своего собеседника.

– И что? Читай, раз позвал.

– И прочту… Ничего ещё сказать не хочешь?

– С чего бы это вдруг? Я не адвокат, мне за болтовню не платят!

– Я и смотрю… сколько уж тут сидишь, а сказал едва несколько слов! Неразговорчивый ты!

– Жизнь заставила, Митяй. Молчание – золото, так народ говорит.

– Как когда… – Смотрящий развернул бумажный шарик. – Степа! У тебя глаза зоркие, а тут света немного… прочитай нам.

– Сей момент! – Тщедушный шкет осторожно взял у вора комок бумаги, расправил его на столе. – Так…

Франт откинулся назад, облокотившись на чей-то мешок, лежавший сейчас на койке. Его сильные руки расслабленно лежали на столе.

– Вот что тут написано… Большинство воров такого человека не знает…

Митяй вонзил свой внимательный взгляд в лицо собеседника:

– Как это так, а, Франт? – с нажимом спросил он.

– Там ведь и дальше что-то есть, – не поднимая голоса, произнес тот. – Может, сначала до конца прочитаем, а?

– Добро… – с угрозой в голосе произнес смотрящий. – Читай, Степа!

– Папу Вову расспросить нам не удалось по причине уважительной – помер он, ещё в прошлом году.

– Мир его праху! – наклонил голову Франт. – Авторитетный был вор!

Присутствующие наклонили голову в знак согласия.

После небольшой паузы чтец продолжил прерванное занятие:

– Никита Пестрый сказал, что такого человека знает и подписаться за него готов…

Смотрящий переглянулся с сидящими рядом с ним приближёнными.

– …в том разе, ежели ответит он на вопросы некоторые. – Степа приблизился к Митяю и что-то шепнул ему на ухо.

– Спрашивайте, – пожал плечами Франт.

– Кто из серьёзных воров тебе в шестнадцатом году портсигар подарил? – Смотрящий чуть напрягся, глядя на него.

– Вова Гершензон, – без промедления ответил собеседник.

– Масть?

– Фармазон он… по банковским векселям работал.

– За что?

– От легавых я его выручил. Негоже товарища в беде бросать.

– Что за беда такая?

– Попалили его в банке, когда он туда с векселем пришёл. Липовый вексель был, ну да это и понятно, его же работа и была.

– А в двадцать пятом году где ты кого из воров видел?

– В Риге. Сам Никита со мной там и виделся.

– Об чём базар был?

– Стоп, Митяй, вот про это я только Никите и отвечу! – Голос Франта похолодел. – Про те вещи ни с кем другим говорить не стану и спрашивать не советую.

Смотрящий бросил взгляд на записку и что-то шепотом спросил у Степы. Тот вгляделся в текст и кивнул.

– Где тебе шрам привесили?

– В Берлине.

– Кто?

– А про то Никита не знает, – спокойно ответил Франт. – И спрашивать не станет. Все вопросы или ещё чего есть?

– Читай… – теряя интерес к происходящему, ответил Митяй.

– …в таком разе, наш это человек. Примите его, обогрейте, как положено, и помогите. За что будет вам всем от нас, воров, благодарность и уважение. Всё.

Телефонный звонок.

– У аппарата лейтенант Решетов.

– Каруцкий это.

– Здравствуйте, товарищ комиссар третьего ранга!

– Здорово. Ты вот что, смотайся-ка в горотдел милиции.

– А в чём дело, товарищ комиссар?

– Тут из Москвы бумага пришла… Требуют срочно какого-то зэка. И не куда-нибудь – а лично Слуцкому! Я позвонил, там какой-то майор Филимонов сидит, так он им ничего толком не пояснил. Не нравятся мне подобные расклады. Что это за зэк такой? Чего он такого знает, раз его эдакие люди требуют?

– Будет исполнено, товарищ комиссар!

– В секретариат зайдёшь, тебе бумагу нужную дадут. Привези его к нам и выясни всё обстоятельно. Если фигня какая-то-то и хрен с ним, отправляй! А вот ежели что интересное будет – тут уж крути его по полной. Утрём нос некоторым…

– Ясно, товарищ комиссар!

– И не миндальничай с этим зэком. Все равно из тюрьмы его берём, там и до нас с ним чего угодно сотворить могли.

– Всё понял, товарищ комиссар!

– А раз так – действуй. Потом доложишь.

Дверь в камеру лязгнула замком.

– Федотов! С вещами – на выход.

Франт неторопливо поднялся с нар, потянулся. Подхватил сидор.

– Ну, прощевайте, братва! Даст бог – ещё свидимся!

– И тебе удачи, – степенно кивнул Митяй.

В коридоре Франта пихнули лицом к стене:

– Стоять тут! Лицом к стене и головой не вертеть! Не разговаривать!

Заперев камеру, надзиратель довел его до межкорпусной двери и передал дежурному. Так, сменяя друг друга, надзиратели вывели арестанта во двор, где уже ожидал автозак. Лязгнула, закрываясь, дверь, и Франт опустился на скамью. В кузове было холодно, и он поёжился.

«Отсюда увозят… Куда? Не в суд, это точно, следователь дела ещё не закончил, даже и обвинения не предъявил. Забрали с вещами – стало быть, сюда уже не вернусь. Может быть, этап? Нет, это пересыльная тюрьма, его здесь и формируют. Перевод? С какого бодуна? Открылись новые обстоятельства? Интересно, какие… На допросах я ничего нового не говорил, так что по этим данным можно копать до морковкина заговенья. Что я сказал нового и кому? Кличку назвал? И что? Она никому ничего не даёт.

Куда же тогда везут? В НКВД – больше некуда. Почему? Чем им интересен обычный зэк?

Кличка! Вот единственная зацепка! Они колонули кого-то из воров! И он им сдал… Чего сдал? Коридор… Да, пожалуй, что ничего другого и не придумать… Плохо дело, если чекисты станут меня трясти… Надо уходить! Плохо, черт возьми, все в спешке, на авось! Но вариантов нет, от них я так просто не сбегу…»

Автозак завернул во двор горотдела милиции. Молоденький постовой запер ворота и нажал кнопку звонка. Поёживаясь от холода (ноябрь в этих краях – далеко не самый приятный месяц!), два милиционера выскочили во двор и, открыв дверь, вытащили единственного пассажира на улицу. Провели по коридору, поставили лицом к стене, и один из них постучал в дверь кабинета.

– Товарищ оперуполномоченный! Тут зэка этого привезли…

– Давай его сюда! И свободны, дальше уже без вас разберёмся.

В кабинете было многолюдно. Помимо Шаверина, сидевшего на своём месте, тут присутствовал ещё лейтенант НКВД. Он развалился на стуле, стоявшем около стола. А справа от входа стену подпирали ещё два бойца из того же ведомства.

– Садитесь, Федотов.

Франт поставил на пол сидор и опустился на стул.

– Ну что, Федотов, доигрался? – Шаверин посмотрел на энкавэдэшников. – Теперь тобою будут заниматься эти товарищи. Говорил же тебе…

– Спасибо, товарищ Шаверин, – прервал разговор лейтенант. – Я должен где-то поставить подпись…

– Да, пожалуйста, товарищ лейтенант, – прервал свою речь оперуполномоченный. – Вот здесь.

Энкавэдэшник чиркнул что-то на листе бумаги:

– Всё?

– Да, всё.

– Тогда, дорогой товарищ, оставь нас наедине побеседовать… ненадолго. И не мешай.

– Понял, товарищ лейтенант. – Оперуполномоченный быстро собрался, взял со стола какую-то папку и вышел за дверь.

– Ну что, субчик, доигрался? – грозно глянул на арестанта лейтенант, усаживаясь за стол. – Смекаешь, чем все это для тебя теперь кончится?

– Не понимаю вас, гражданин лейтенант, – пожал плечами Франт. – Я обычный человек, уж вашему-то ведомству никак не интересен…

– Ишь ты?! Не интересен? Да мне ты, так и вовсе – на хрен не уперся! А вот зачем тебя в Москве видеть хотят?

– В Москве? Да откуда ж я знаю?

– Не просто в Москве, а в ИНО!

– Господи, это что ж за штука такая? Отродясь ни с какой Иной дела не имел…

– Дурак? Или ваньку валяешь?

Хрясь!

И сильный удар резиновой дубинки снес арестанта на пол. В глазах вспыхнули искры.

– Ох… – протянул тот, приподнимаясь на руках. – За что ж меня так-то? И слова не сказал…

– Оттого и прилетело, что не сказал! Вернее, сказал, да не то! Вдругорядь думай, прежде чем что-то говорить!

Кряхтя и охая, Франт взгромоздился на стул, опасливо оглядываясь на ближайшего к нему сотрудника. Тот, вертя в руках дубинку, довольно ухмыльнулся.

– Короче, милок! Ежели ты прямо сейчас не скажешь, за каким-таким рожном тебя хотят серьёзные люди видеть – можешь помахать ручкой своим почкам. Усёк?

– Куда уж яснее-то… А что за люди-то? Может, я и знаю кого?

– Знаешь? Хм… Такое имя, как майор Филимонов, тебе говорит что-нибудь?

– Говорит, – неожиданно твердым голосом ответил Франт. – А имя-отчество его как?

Удивлённо на него посмотрев, лейтенант, раскрыл свою папку:

– Так… Олег Иванович его зовут. А что? Знакомый?

– Вещи мои где?

– Вон там, – кивнул следователь в угол. – В той коробке.

– Там патроны к нагану лежать должны.

По знаку начальника второй энкавэдэшник принес на стол коробку. Лейтенант её раскрыл и заглянул внутрь:

– Ну, вижу их. И что?

– Посмотрите внимательно. Один из них, тот, что в барабан вставлен, должен быть чуть легче остальных.

– Ха! Револьвер-то разряжен!

– Так посмотрите все патроны.

Что-то бормоча под нос, лейтенант высыпал патроны на стол. Кивнул своему подчиненному, и оба они стали их осматривать.

– Вон тот! – вытянул руку Франт, чуть приподнявшись со стула.

Глаза всех присутствующих устремились туда, куда указывал палец арестанта.

Всех, в том числе и дубиноносителя.

Р-раз!

И, не выпрямляясь, арестант резко провернулся на полусогнутых ногах. Захватив за руку стоявшего позади стула сотрудника, он резким движением отправил его в сторону стола. Врезавшись в своего товарища, стоявшего справа от стола, дубинодержатель сбил его с ног, и они вместе долбанулись о стену.

Два!

Совершив сложный пируэт, Франт резко сократил расстояние до стола. И, выбросив вперед правую ногу, резко пробил ею в грудь начавшему было вставать лейтенанту.

С грохотом сбив стул, тот присоединился к своим подчиненным.

Подхватив со стола разряженный наган, арестант от души долбанул рукояткой по головам обоим конвоирам. Кулаком врезал по морде и их начальнику, после чего, выдернув у него из кобуры револьвер, взвел курок.

– Ну? – ткнув со всей силы стволом в горло чекиста, поинтересовался Франт. – Ещё вопросы есть?

– Э-э-э… ты всё равно не уйдешь… тебя не выпустят.

– А твоя-то какая печаль? Как оно ни повернись – никто из вас про то и не узнает. Разве что на том свете повстречаемся…

– Чего надо?

– Кто меня вызывал в Москву?

– Слуцкий. Комиссар госбезопасности второго ранга.

– Кто такой?

– Начальник ИНО НКВД.

– А майор этот при чём?

– Не знаю. Приказано держать его в курсе дела.

– Кто вам приказал?

– Каруцкий. Начальник УНКВД Запсибкрая.

– Что он сказал?

– Выяснить, зачем Москве этот зэк, и доложить ему.

– На чем вы приехали?

– Во внутреннем дворе машина стоит.

– Водитель?

Лейтенант скосил глаза вбок:

– Вон там лежит…

Коротко взмахнув рукой, арестант отправил в беспамятство и его. Подскочил к двери и прислушался. Тихо…

Бесцеремонно раздев валявшегося в отключке водителя, Франт переоделся в его форму. «Чуть тесновато… но сойдёт, мне в ней долго не ходить», – подумал он. Взяв со стола коробку, он ссыпал в неё патроны, запихал свою одежду, сунул туда же и один из трофейных револьверов. Разодрав на части гимнастерку одного из энкавэдэшников, связал ею руки и ноги им всем. Тряпок не хватило, пришлось пожертвовать и гимнастеркой лейтенанта. Запихав всем чекистам в рот импровизированные кляпы, бывший арестант пошарил в столе оперуполномоченного и прихватил с собой кое-что из найденного. Надев шинель водителя, взял в руки коробку и реглан лейтенанта, положив его сверху. Вышел в коридор. Поставил коробку на пол и, вытащив из кармана нагановский патрон, забил его рукояткой револьвера между дверью и косяком. Теперь дверь открыть было проблематично. Хотя снаружи это не особенно бросалось в глаза.

Держа перед собою коробку с вещами и лежащим сверху регланом лейтенанта, он спустился во двор. Огляделся и, обнаружив автомашину НКВД, направился к ней. Открыл заднюю дверь и поставил туда коробку.

Сел за руль и покрутил стартером, каждый раз выключая двигатель, прежде чем он схватывался.

Вылез назад и во весь голос выматерился. Подошёл к будке постового и постучал кулаком в дверь.

– Что нужно? – на пороге возник милиционер.

– Слышь, братишка, что-то с машиной у меня… Надо вещи в отдел отвезти, а она не заводится. Подтолкнуть бы её, а?

– Это можно, – кивнул постовой. – Сейчас ребят позову…

К тому моменту, когда вызванные им товарищи вышли во двор, Франт уже сидел за рулем. Мало ли… среди них могли оказаться и те, кто провожал его в кабинет. А узнать бывшего зэка, сидящего в машине, было всё-таки не так просто. Постового он не опасался, тот арестанта в лицо видеть не мог.

Первая попытка завести машину оказалась неудачной – двигаясь по кругу, её разогнать не получалось.

– По прямой давайте! – крикнул он милиционерам.

– Добро! – кивнул постовой.

Открыв ворота, машину вытолкали на улицу. Разогнали её вдоль улицы, и вот тут мотор, наконец, схватился.

Прибавив газу, Франт благодарно помахал рукою милиционерам.

«Ну вот, – подумал он, – не пришлось просить ворота открывать… так-то могли и пропуск потребовать или дежурного вызвать…»

Оставив за собою клуб сизого дыма, машина повернула за угол и скрылась из глаз…

– Утром подъезжай. – Майор Филимонов взял с заднего сиденья портфель. – Часиков в семь. Мне завтра к руководству в одиннадцать часов назначено, так что я немного на службе поработаю, подготовлюсь.

– Как скажете, Олег Иванович, – кивнул водитель. – В семь, значит, в семь.

Проводив глазами автомобиль, майор повернулся и зашагал к подъезду. Тихий колодец двора, неподалеку от Столешникова переулка, был почти пуст. Людей практически не видать.

«Вечер, – подумал он. – Все по домам сидят, только окна светятся. А когда я сам вот так, вечером, после рабочего дня, сидел за столом с друзьями? Про семью и не говорю… если на работе с утра до ночи сидишь, когда уж тут женихаться?»

В свои тридцать два года он ещё выглядел завидным женихом. Высокий, статный и с красивым лицом. Представительный мужчина, да ещё и квартира отдельная есть! Тот ещё кадр! Только вот дальше мимолетных романов как-то и не заходило… Так что он махнул на подобные вещи рукой. Хуже уже не будет, а он давно привык к холостяцкому быту.

«Надо будет зайти к Наталье Степановне, управдому, – перешагивая через ступеньки, подумал Филимонов. – Обещала кого-то там подобрать в качестве домработницы. Не самому же мне с веником и тряпкой чистоту в квартире наводить?»

На площадке второго этажа стоял и, выпуская дым в окно, курил сосед по подъезду – длинный и нескладный инженер Степанович.

– Вечер добрый, Олег Иванович, – увидев майора, поздоровался он.

– И вам того же, Павел Петрович, – кивнул майор. – Что, опять домашние заели?

– Даже не говорите! – сокрушенно взмахнул рукою инженер. – Всё им не к месту! Здесь не дыми, туда не стряхивай… ужас! Насколько вам проще! Я даже завидую иногда!

– У вас маленький ребёнок, – примирительным тоном произнёс Филимонов. – Надо же и о нём думать?

– Я и так на кухне курю! – возмутился инженер. – Что ж им ещё нужно-то?

Мать Степановича и его жена, на удивление быстро спевшиеся, представляли собою разительное опровержение общепринятой поговорки относительно невозможности одновременного существования двух женщин в одной кухне. Так что беднягу грызли сразу с двух сторон.

Распрощавшись с соседом, майор поднялся выше. Жил он на третьем этаже пятиэтажного дома в двухкомнатной квартире.

Уже доставая ключи, он услышал шаги – кто-то, мурлыча под нос песню, неторопливо спускался сверху.

«Должно быть, Василий Федорович, – подумал Филимонов. – Это у него привычка всё время под нос что-то напевать…»

Скрипнули перила – идущий сверху человек вдруг резко перемахнул через них вниз.

Шлёп!

Приземлился он на лестничную площадку.

Что-то кольнуло майора под лопатку.

– Тихо! – произнес свистящим шепотом стоявший за спиною неизвестный. – Открывай дверь и заходи. – Вякнешь – приколю на раз-два.

В одной руке майора были зажаты ключи, которые он уже вставил в замок, а в другой – портфель. Не успеть… «Ладно, в квартиру войдём, он и расслабится…» – промелькнула в голове расчетливая мысль. Филимонов не считал себя мастером рукопашной борьбы, но в прихожей на вешалке у него был спрятан браунинг. И это могло стать весомым аргументом в споре.

Распахнув дверь, он вошёл в квартиру.

– Свет… – прошептали за спиной.

Щелкнул выключатель, озаряя прихожую желтоватым светом сорокасвечовой лампочки. И только после этого позади громыхнула дверь.

– Вперёд…

Майор прошёл в глубь квартиры. Толчок в плечо:

– Влево…

Войдя на кухню, они остановились. Ловкие пальцы пробежались по бедру Филимонова, доставая из кобуры «ТТ».

– Теперь садитесь! – На этот раз незнакомец говорил вполне нормальным голосом. – Можете повернуться…

Подойдя к табуретке, майор по привычке смахнул с неё воображаемые крошки, после чего присел. И лишь тогда повернулся к своему собеседнику.

Здоровый и плечистый мужик – лет сорок. Или чуть больше. Темно-русые волосы. Одет в пальто черного цвета и серую шапку. В правой руке зажат наган с толстым набалдашником на стволе.

«Глушитель! – мелькнула мысль. – Не наш, конструкция английская. Стало быть, не обычный урка».

– Ну, давайте знакомиться, – будничным тоном произнес непрошеный гость, покачивая револьверным стволом. – Вы Филимонов Олег Иванович. Так?

– Допустим…

– Я ведь и удостоверение личности посмотреть могу, – усмехнулся незнакомец.

– Да. Филимонов. С кем имею дело?

– Вы меня искали… только вот выбрали не совсем удачный способ приглашения в гости.

– Вас? Манией величия случайно не страдаете, милейший? Чтобы наша служба кого-то искала, надо столько наворотить… Хоть представляете себе, с кем связались?

– ИНО ГУГБ НКВД, – кивнул незнакомец. – Ваш непосредственный начальник – комиссар госбезопасности второго ранга Слуцкий Абрам Аронович. Считаете, что этого достаточно для того, чтобы обделаться? Разочарую – я не из пугливых.

– Так, – потер пальцами виски майор. – Что-то не туда у нас с вами разговор зашел… Сначала?

– Не возражаю.

– Хорошо. Я вас искал? Как давно?

– Совсем недавно.

– Ну… хоть какую-то зацепку дайте! У нас в производстве десятки дел!

– Я – Франт.

Ни фига себе! Филимонов чуть не поперхнулся. Ищем-свищем его в Европе… а он здесь! В моей квартире!

– Постойте… Харон?

Теперь удивился уже Франт.

– Отдаю должное вашей службе, – слегка поклонился он. – Как это вам удалось?

– Тоже не лаптем щи хлебаем, уважаемый! – У майора проснулся азарт. – Не ошибусь, если назову и ваше основное имя, вернее, кличку – Проводник!

– Соответствует, – кивнул тот. – И что вам от меня надо было?

– Пить хочу, – смущенно улыбнулся Филимонов, – аж в горле пересохло от возбуждения.

– Милости прошу, – приподнялся со стула Проводник (будем теперь называть его так). И отступил на несколько шагов назад, не опуская оружия.

Сделав несколько больших глотков из-под крана, майор вернулся на свое место. Возвратился назад и Проводник.

– Вот, черт… у меня столько вопросов было… а сейчас даже и не знаю, с чего начинать? – Чекист потер лоб. – А, ладно! Вы действительно тот самый Проводник?

Оппонент слегка удивился. Задумчиво посмотрел на майора:

– У вас что, есть основания полагать, что я вру?

– Да нет, конечно! Это я так… черт… Скажите, Марецкий – ваша работа?

– Моя. Так это вы вокруг него крутились?

– Мы. За что ж Кравец-то пострадал?

– Не надо было так назойливо выпячивать его на передний план.

– Не опасаетесь конфликта с Польшей?

– Я не знаю такой страны. Есть Царство Польское в составе Российской империи. Подло воспользовавшееся тяжелой для России ситуацией. Это не прибавляет им уважения с моей стороны. Да и кроме того… он у меня не первый поляк. Одним больше – одним меньше… какая разница?

– Лихо это у вас выходит! И англичан подставили – не совестно?

– Во взаимоотношениях с данной страной использовать такие понятия, как совесть, – преступный идиотизм. Всегда, когда у меня имелась такая возможность, я переводил стрелки на них.

– Однако… – Филимонов ошарашенно посмотрел на Проводника. – Ну и нравы у вас, уважаемый… Там ведь тоже люди…

– Я с ними ещё за ту войну не расквитался. Да и… вам-то что за дело?

– А вот тут вы не правы. Да, островитяне – те ещё негодяи, не спорю. Но сейчас мы играем на одной стороне.

– Это вам так кажется, Олег Иванович. У англичан одна сторона – своя. И они там в гордом одиночестве.

– Эк! Ладно… об этом и позже можно поговорить. А кстати, как вы меня нашли?

– Вы сколько лет в разведке? Нелегальной, я имею в виду?

– С двадцать второго года.

– А я – с четырнадцатого. Маленькие слабости, да будет вам известно, есть у всех. У ваших сотрудников – тоже.

– Однако… и до каких чинов дослужились?

– До обер-офицерских. Вам-то это зачем?

– Ну… я уполномочен предложить вам сотрудничество. Вот!

– В каком качестве? И зачем это мне нужно?

– Мы возрождаем разведсеть в Европе. И в Германии – в частности.

– Ну уж это-то абсолютно очевидно! Удивился, если бы такого не происходило. Вот, значит, чьи ушки торчат из кустов… Чего-то похожего я и ожидал.

– Поэтому мы и привлекаем к сотрудничеству бывших офицеров… э-э-э… царской России.

– И много пришло?

– А то не знаете? Газет не читаете, да и других источников информации не имеете…

– Знаю, – кивнул Проводник. – Но отчего вы решили, что я этого сотрудничества хочу?