355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Сапсай » Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты » Текст книги (страница 14)
Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:11

Текст книги "Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты"


Автор книги: Александр Сапсай


Соавторы: Елена Зевелева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Олег мгновенно про себя отметил, что никакого прорыва к свободе в братской республике не случилось бы, если бы тогда рядом с «хлопцами» не было ее. Этой невысокой красивой и удивительно стойкой женщины с заплетенной на манер Леси Украинки большой русой косой, с горящими страстью глазами и пламенными речами. Ее образ стал для многих в России символом свободы Украины.

«Панночка» произвела на него неизгладимое впечатление и внешностью, и умением держаться, и простотой в общении, и женственностью. Он успел задать вопросы, связанные с книгой, над которой они с Андреем Анисимовым уже работали вплотную. И ухитрился даже вручить ей недавно изданную их же книгу «Подарок Дьявола», еще в гостинице надписав ее.

– О чем она? – заинтересованно спросила его в конце беседы Юля, вставая с дивана и постоянно поглядывая на часы.

– Если кратко, то о водке. Причем со времен Ивана Грозного и до наших дней. Персонажи здесь практически все реальные. Один из них, Исаак Зевелев, был создателем спиртовой промышленности нашей страны, первым начальником известного Главспирта, сыгравшего немалую роль в нашей победе в войне. Очень трагическая и интересная судьба. По сочиненному в свое время «лубянскими сказочниками» Лаврентия Берии делу ему, заместителю наркома пищевой промышленности и внешней торговли, дали десять лет лагерей, которые он прошел от звонка до звонка.

– Да, все это очень печально и грустно. И к сожалению, с уходом с исторической сцены таких фигур, как Берия, не завершилось. Мне вот, например, тоже пришлось провести 42 дня в Лукьяновском СИЗО Киева и тоже по надуманному делу. Я даже свои алюминиевые миску, кружку и ложку как напоминание об этих мрачных застенках сохранила. Всегда будут стоять передо мной на столе, в каком бы кресле и в каком бы кабинете я ни сидела. Мужчины не хотели мне прощать моего присутствия на политической арене. Боялись, наверное, того, что я всегда говорю правду. А если к этому добавить заточение по моей вине в тюремные застенки моего мужа, гонения на близких мне людей и прочее и прочее, то сама даже представить себе не могу, как я это выдержала. Представляете, уголовные обвинения, мы недавно подсчитали, которые вменяла мне наша прежняя власть, тянули аж на 167 лет тюремного заключения. Вот так вот. Мужчины никогда не прощают женщинам силу, в чем бы она ни проявлялась.

А тема, которую вы копнули, очень важная и нужная. Обязательно прочту и сообщу свое мнение, так и передайте другу-соавтору.

Вот что еще я вам скажу, раз вы такой темой занялись. Вы наверняка знаете, что следствие по делу того же Берии вел Роман Руденко – человек в свое время известный, главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе в 1945–1946 годах. До 1953 года он был прокурором Украинской ССР. Протеже батьки Хрущева, он по его рекомендации стал потом генеральным прокурором. Так вот, в следственный аппарат, который он вскоре подобрал для ведения дела «железного наркома», вошел тогда молодой и подающий большие надежды выпускник юрфака Киевского университета Шувалов – настоящий профессионал. Его сын тоже был известным следователем, работал в Генпрокуратуре, по-моему, особо важные дела вел. Сейчас он на пенсии, но человек опытный, потомственный «пинкертон» и связи с республикой не рвет. Если что потребуется, он вам обязательно в ваших творческих поисках поможет. Я ему позвоню обязательно. Если память не изменяет, его то ли Иваном Петровичем, то ли Николаем Петровичем зовут. Он на пенсии, но квалификации своей, думаю, не потерял. Да связи у него большие в этих кругах. Думаю, он вам пригодится, и еще как. Знаете, что мне еще в детстве один родственник говорил? Ты думаешь, что бронированные комнаты открываются ключом, фомкой «медвежатника» или оружием? Ничуть не бывало. Ключ от любой бронированной комнаты с самыми надежными секретами и запорами – это всегда информация. Как у нас любят говорить, досье на владельцев этой комнаты. Вот так-то. Не зря же газетно-журнальный магнат Аксель Шпрингер считал, что тот, кто владеет информацией, владеет миром. В его словах есть доля истины, и немалая.

– Я надеюсь, все вы останетесь на празднование нашей «майданной» революции? – обратилась в самом конце беседы она ко всем присутствующим. – Ну, тогда еще увидимся. Привет!

С этими словами Юлия по холодному крашеному полу вышла в прихожую, обулась, набросила на плечи пальто и легкий шарфик. А уже через минуту ее фигурка скрылась за захлопнувшейся дверцей черного джипа.

На следующий день Олег вновь увидел ее уже вечером на митинге – на майдане, куда все они пришли посмотреть празднование годовщины «оранжевой» революции. Возбужденная толпа с душераздирающими криками «Ю-ля! Ю-ля!» несла ее к трибуне на руках. Это был по-настоящему феерический момент. Такого он в своей жизни еще никогда не видел и был абсолютно уверен, что никогда больше и не увидит.

А ночью они уже летели спецрейсом из Борисполя во Внуково. В глубине души Олег считал свою последнюю командировку в Киев удавшейся. Но пока не высказывал мыслей по этому поводу. Боялся сглазить. Молчали и остальные члены неофициальной делегации, возвращающиеся домой в Москву спецрейсом на небольшом современном самолете «Чесна». Примерно таком же, который в народе, с момента приземления на Красной площади незаконно нарушившего воздушное пространство страны пилота Руста, назвали «истребителем Соколова», в честь снятого из-за этого случая с должности бывшего министра обороны маршала Сергея Соколова.

Свои билеты на рейс «АэроСвита» все сдали еще вчера днем, узнав, что не успеют ввиду откладывающейся на позднее время основной встречи визита – с бывшим премьером Украины Юлией Тимошенко – добраться ко времени вылета в аэропорт Борисполь.

«Слава богу, выручили украинские товарищи, предоставив частный самолет. А то куковать здесь еще один день было уже невмочь, – подумал Олег, чокаясь с председателем комитета Союза Федерации рюмками, щедро наполненными бортпроводницей хорошим французским коньяком, и закусывая большой виноградиной. – Хоть и лететь дольше, чем „Боингом“, зато уже ночью будем дома».

Погода была ужасная. Порывы ветра болтали «Чесну» из стороны в сторону. Вдобавок ко всему в салоне небольшого авиалайнера, простоявшего на поле в ожидании пассажиров довольно долгое время, было ужасно холодно. Некоторые спутники Олега так и сидели в самолете в пальто и головных уборах. А те, кто разделся, согревались коньячком «Камю», стоявшим здесь на столике. Один депутат Госдумы даже снял обувь и грел ноги у расположенного у самого пола кондиционера, нагнетавшего в салон замороженного самолета теплый воздух. Но обсуждение всего увиденного шло горячо, возбужденно. Их визит можно было считать успешным.

Прилетели ближе к пяти утра. У маленького трапа, выброшенного в хвосте фюзеляжа, ждал микроавтобус, доставивший всех к VIP-залу международного аэропорта.

Олег позвонил водителю еще из самолета, просил не встречать его. По домам их вместе с членом Совета Федерации должна развезти ожидавшая у комнаты приемов блестящая лаком черная машина с моргалкой на крыше и флажком РФ на номере. Садясь в нее на заднее сиденье, он набрал свой домашний номер телефона, решив предупредить Ольгу, что приземлился удачно и максимум через полчаса будет дома.

– Ты всегда, когда возвращаешься из командировки, жену оповещаешь об этом? – спросил его с усмешкой Вадим, председатель комитета СФ, с которым они провели командировку на Украине.

– А как же? – удивился такому вопросу Олег. – Всегда, конечно. И подарки всегда привожу из любой поездки. Так у нас в семье принято. И она тоже мне всегда что-нибудь нужное или любопытное привозит из своих вояжей по миру.

– А анекдот знаешь про такой случай? – продолжал свои вопросы Вадим.

– Знаю, конечно, и не один. Я на эту тему баек знаю больше, чем букв в алфавите. Как-нибудь при случае тебе обязательно расскажу, – ответил ему нехотя Олег, отрываясь от своих мыслей и глядя в упор на приятеля.

Но это не остановило Вадима, и его длинный анекдот «с бородой» занял как раз все время пути до дома.

– Привет, я уже приехал, спасибо! – сказал Олег, увидев подсвеченные ночными юпитерами золотые купола храма Михаила Архангела, прямо напротив своего дома на Юго-Западе, прославившегося на всю страну расположенным в торце театром Беляковича, незатейливо названным режиссером «Театр на Юго-Западе», спектакли которого собирали всю московскую элиту. И еще – «участием» в популярной комедии Эльдара Рязанова «С легким паром», ежегодно показываемой по телевидению в новогоднюю ночь.

Заскочив в свой подъезд, как всегда замусоренный бесчисленными рекламными листками и бесплатными окружными и районными газетами, он открыл почтовый ящик. Ольга по какой-то неведомой ему причине этого не делала никогда. Так же, как и все другие соседи, выбросил накопившийся здесь ворох макулатуры в огромный картонный ящик, поднялся на лифте, исписанном и разукрашенном ребятишками вдоль и поперек, на свой этаж.

Дверь открыла, протирая спросонья глаза, Ольга. Чмокнув мужа в щеку, она помчалась стремглав вновь под одеяло и уже из спальни, слегка высунув голову, сказала ему, как она рада, что он вернулся именно сегодня, а не задержался еще на пару дней по своему обыкновению.

Сняв башмаки и пальто у входа, Олег поспешил в свой кабинет, где разделся совсем и решил немедленно идти в душ. Он пообещал Ольге рассказать о своей поездке буквально через несколько минут, выкурил утреннюю сигарету, сбросил халат на кухонный стул и, войдя в ванную, врубил душ в кабине на полную мощь. Ольга знала, что купаться он будет не меньше минут пятнадцати, но терпеливо ждала его рассказов, борясь с одолевавшим ее под самое утро крепким сном.

Под горячими сильными струями душа Олег вдруг ощутил полное согласие с самим собой. Воспоминания о поездке, хаотично крутившиеся в его голове и не дававшие ему покоя с того самого момента, когда он поднялся в самолет, выстроились в логический ряд. Вымывшись как следует, он включил попеременно другие режимы в душе, вплоть до массажа ступней. Потом, освежившись дезодорантом «Адидас», который по неизвестной причине предпочитал всем остальным, свеженький, босиком выскочил на кухню. Только теперь он ощутил приятные запахи приготовленного загодя мяса и многих других вкусностей, которые пропитали всю квартиру. Глубокое чувство любви, благодарности ощутил он. Ему неудержимо захотелось своей жены, которая так готовилась – он прекрасно это понял – к его приезду. При мысли о предстоящей близости Олега буквально бросило в дрожь.

– Ты не спишь еще? – спросил он из кухни.

– Нет еще. Тебя жду, – зевая, тихо ответила ему из спальни Ольга. – Хотя спать очень хочу. Не представляешь, всю ночь не спала. Мало того что весь вечер готовила, убирала, приводила квартиру в порядок, так еще у соседей двумя этажами выше часов с трех ночи на полную мощь гремела музыка, да так, что весь подъезд поднять на ноги ухитрились. Сам знаешь. Хоть в милицию заявляй. Как только они на дачу уезжают, их сын-студент компанию собирает и врубает на полную катушку то караоке, то магнитофон. И так каждый раз с субботы на воскресенье. Просто стихийное бедствие какое-то.

На улице было еще достаточно темно. Как был нагишом, Олег подошел к двери спальни, прихватив с кухонного стола свои часы, крестик с цепочкой и очки. Осторожно нажав на большую медную ручку, он слегка приоткрыл дверь спальни и к своему великому удивлению увидел, что жена, высунув голову из-под одеяла, внимательно разглядывает его, стоящего в нерешительности в двери.

Олег чуть ли не прыгнул в постель и через минуту прижимался всем телом к Ольге, весь дрожа от охватившего его острого желания.

– Заждалась я тебя… – только и успела сказать она, когда он тут же, необычно для него грубо и с силой, овладел ею.

– Вижу, и чувствую, и понимаю, – без устали, как будто в первый раз оказавшись в жарких объятиях супруги, твердил и твердил он. – Как же я соскучился, моя дорогая, моя красивая, моя любимая! Ты даже не представляешь.

– Чем вы там занимались в командировке, что ты сегодня такой возбужденный? – спросила его Ольга, когда он откинулся на спину, а она вновь зарылась в теплое одеяло чуть ли не до глаз. – Расскажи хотя бы. Я-то, конечно, верю, что ты соскучился, и еще как! Поездки тебе явно на пользу. Не знаю, как в деловом, а в сексуальном плане это уж точно. Давно ты таким не был.

– Это ты точно подметила. Хоть я и устал порядком. Да и ты, милая, вижу, заждалась меня. Нам с тобой, вопреки утверждениям сексологов и сексопатологов, двадцать лет семейной жизни не помеха, наоборот – чувства даже усилились. Вот феномен какой, сам удивляюсь, – пролепетал Олег и повернулся к Ольге.

– А по-моему, сейчас у тебя даже лучше все получается, чем двадцать лет назад. Так ведь? А? Или я не права? Может быть, ты по-другому думаешь? А может, как говорит моя университетская подруга Ленка, – чуть слышно проворковала Ольга, жарко обняв его, – тебе кто-то «динамо» на стороне крутит, какая-нибудь бойкая сотрудница, которых у тебя на работе целый рой, а ты потом свои неудовлетворенные чувства на меня выплескиваешь разом. Бывает же и такое? Согласись? Я же твоих любовниц или поклонниц наперечет всех знаю. Хочешь, назову? К примеру, эта корова Наталья, бывшая любовница актера Дворецкого, которого все не иначе как Дуремаром звали, чего стоит. А та пигалица, забыла ее имя, которая постоянно к тебе приставала? Ленка, о которой все говорят, что она лесбиянка? А Нинка-грузинка? Да Нелли Петровна – озабочена до безобразия. Она мне звонит и про свои шмотки восторженно рассказывает. Да подробно пересказывает спектакли в Малом, куда каждую неделю, а то и чаще с вашей секретаршей ходит и автографы у актеров выпрашивает. Еще продолжить или хватит на сегодня? Ну и вкус у тебя, мой дорогой, – бабы просто на подбор. Со мной одной тебе только и повезло, считай, в жизни. Так ведь?

Олег, не отвечая, снова потянулся к ней, не пытаясь скрывать вновь возникшего желания, но Ольга проворно вскочила с постели и побежала на кухню.

– Ты даже не знаешь, что пока ты там путешествовал по братской республике, я кролика приготовила. Сейчас в духовку его поставлю. И кое-что еще, увидишь и оценишь, знаю. Как раз когда проснемся – воскресенье все-таки, можем и мы с тобой отдохнуть, – все будет готово по первому разряду. А пока готовься рассказывать о своем путешествии. Ладно?

Включив духовку и вытащив из холодильника все приготовленное к торжественной встрече мужа, Ольга скользнула под одеяло. Олег хоть и кемарил уже немного, но начал подробно рассказывать о поездке.

– Представляешь, я в аэропорту перед вылетом Людмилу, адвокатшу, ты ее знаешь со студенческих лет, встретил. У нее дочка в Англии живет несколько лет. Они с мужем постоянно туда мотаются, может, и переехать хотят в туманный Альбион. А почему бы и нет? Она как раз в этот день в Лондон улетала, обещала позвонить, как только вернется. Я думаю, может, нам ее привлечь к своим поискам, если, конечно, будет нужно. Она грамотная, толковая женщина, энергичная. Юристка к тому же высокого класса. Так ведь?

– А, вот кто, значит, тебе голову вскружил на этот раз! Так? Я же, ты знаешь, в этих вопросах не ошибаюсь. Насчет нее нужно будет проверить обязательно. Чем черт не шутит, когда ее муж спит. Да ладно, не обижайся. Я ведь шучу. А ты, мой дорогой, плохо своих подруг знаешь. Не успел ты вылететь в Клев, как Людмила мне уже позвонила. Так что я в курсе. Ее рейс на два часа перенесли, и времени у нее было достаточно. Она сидела в ожидании вылета в кафе, где вы вместе с ней бутербродами с икрой баловались, и поговорила со мной всласть. Я аж волноваться стала – не опоздать бы на работу. А вообще-то ты прав, она, конечно, молодец. Из какого-то Джамбула в Москву приехала и таких успехов добилась, что диву даешься. Конечно, привлечем ее к нашим поискам, тем более что после беседы с тобой она нашим делом загорелась. Нам адвокат высокого уровня, думаю, в самом скором времени еще как потребуется. Но пока не спишь, расскажи, какие у тебя в Киеве интересные встречи были. Что видел? – продолжила Ольга. – Я пока кое-что на кухне сделаю и тоже посплю часок, голова от этой бессонной ночи трещит просто. На сегодня я целую программу составила. Надеюсь, на работу ты неожиданно не отчалишь и с Ковуном, как всегда, нежданно-негаданно не станешь обсуждать гаражные вопросы? Я хочу еще с тобой сегодня на кладбище на часок съездить. Могилку моей бабушки и ее сестер проведать. Понимаешь, из-за твоих постоянных командировок мы же большой церковный праздник – Веру, Надежду, Любовь и мать их Софью – пропустили. А к нашей семье он имеет самое непосредственное отношение. Вот я и решила с тобой вместе хоть и с опозданием, но съездить на Троекуровское, помянуть их, прибраться на могилке, цветочки положить. Надеюсь, ты не против? Ладно, поспи часок-другой. Потом подробней расскажешь о своем путешествии.

Под эти слова жены Олег провалился в глубокий сон.

Проснулся он от легкого прикосновения ее руки к своему плечу.

– А сейчас, мой господин и повелитель, – сказала она громко, увидев, что он открыл глаза, – слушай мою команду: пятнадцать минут тебе на все про все, а потом прошу в гостиную. Кролик твой любимый получился что надо. Сам увидишь и оценишь. Форма одежды – самая свободная.

Послав мужу воздушный поцелуй, Ольга набросила на себя легкий прозрачный пеньюар и выбежала из спальни на кухню, откуда доносились раздражающе вкусные запахи.

«До чего же здорово, до чего же хорошо все-таки дома», – подумал Олег, взяв свои австрийские позолоченные очки с хамелеонами, купленные во время недавней поездки в Вену. Он ненароком вспомнил прощальное гостиничное дефиле со стриптизом, показанное ему Нелли Петровной Бараевой в его номере в австрийской столице. Ухмыльнувшись, он накинул свой любимый китайский халат и босиком стал прогуливаться по квартире с каким-то непонятным осознанием чувства собственного величия.

«Интересное кино, – подумал он, – Ольга, когда говорит о моих знакомых женщинах, всегда просто пальцем в небо попадает. Ни разу еще не угадала, с кем у меня на самом деле был небольшой романчик. Однако чувствует, что что-то не так. Почему же ей показалось, что у меня появилась женщина, причем среди моих сотрудниц? Да еще и Нелли Петровну вдруг приплела, может, на самом деле узнала о ней? Может, кто-нибудь из моих „доброжелателей“ ей сообщил по телефону? Как однажды ее школьная подруга, которую до этого она не видела с десяток лет, а я встретил случайно в „Арбате“. Но тогда она выдержала приличную паузу. Сразу даже не намекнула, что знает, с кем и где я был вместо презентации в „Совиспане“. Слава богу, что к моменту выяснения отношений та женщина исчезла с моего горизонта. А вот Нелли Петровну вспомнила, видимо, не зря! Этого мне только сейчас не хватало».

– Олежек, это как называется? Я тебе на сборы не полчаса дала, а пятнадцать минут. – С такими словами Ольга появилась в дверях спальни, где он продолжал глубокомысленно расхаживать в своем китайском халате с экзотическими птицами. – Кролик пересохнет в духовке… А я ведь и твой любимый хворост еще с вечера приготовила, а мама своих фирменных «утопленников» передала для тебя.

– Во-первых, я был готов уже через пять минут. А во-вторых, у меня давно слюнки текут от предвкушения такого царского воскресного обеда. Это же безобразие какое-то форменное. Я так растолстею безобразно, обленюсь… И ты меня навсегда разлюбишь, уйдешь к другому какому-нибудь своему бывшему ухажеру. Бросишь своего Олежека на произвол судьбы.

– Да я тебя, сам знаешь, и толстого, как Гаргантюа, хотя уверена – тебе это не грозит, буду любить вечно, – засмеялась жена. – От одного раза, дорогой мой, ты бегемотиком не станешь, ничего с тобой не случится. Так что кончай брюзжать, старый ворчун, и сейчас же за стол. Шагом марш! Кроме прочего, не забудь, я ведь с огромным нетерпением жду твоего рассказа о поездке.

– А я с не меньшим нетерпением жду твоего отчета о том, что здесь за время моего недолгого отсутствия происходило, что ты без меня делала, кто за тобой ухаживал, кто какие неприличные предложения тебе делал. И конечно же жду обещанного тобой вечернего продолжения. Тебе все понятно, расшифровывать, надеюсь, не нужно. Кстати, не забудь рассказать и о том, как твои вечные университетские ухажеры поживают. Все эти бесчисленные проректоры, профессоры, завкафедрами, особенно те, которые по утрам нам звонят и якобы советуются, как им лучше лекцию прочесть. Небось, когда меня не было, часами трепались. Так что не только ты, но и я кое-что знаю. Я тоже всех твоих ухажеров давно вычислил.

– Все, что ты хотел узнать и увидеть, ты давно пропустил, можешь обедать спокойно. Расскажу только за столом.

– Фу-ты ну-ты! Ну ты, блин, даешь! Теперь я действительно вижу, что ты меня серьезно ждала, готовилась, можно сказать, более чем основательно. Или, может, я ошибаюсь и к нам кто-то сегодня приглашен? – только и вымолвил Олег, входя в гостиную, в которой ярко горел свет. – А я-то думал, мы с тобой в кои-то веки одни посидим по-домашнему, в кухне.

В просторной гостиной, со вкусом обставленной Ольгой мягкой итальянской мебелью, светились все семь ламп большой бронзовой испанской люстры и торшер. Стоящий посередине комнаты между двух глубоких кресел прозрачный стеклянный стол был изысканно накрыт – парадный мейсенский сервиз, начищенное фамильное серебро, хрустальные рюмки и фужеры, переливающиеся всеми гранями в свете люстры. В середине стола – румяный кролик, домашний пирог, капустка собственного засола, хрустящие твердые огурчики да розовенькие помидорчики… Все выглядело более чем впечатляюще.

– Такой вкуснятины даже охочие до еды чревоугодники-киевляне, думаю, не часто едали, – быстро проговорил Олег, кладя в рот горячий кусочек крольчатины. Большая серебряная вилка из семейных приборов Ольги с клеймом 1861 года, когда Олег стал накалывать золотистую картошечку, неожиданно ткнулась во что-то твердое.

– Что это такое? Приправа, что ль, какая-то интересная новая? Вилка не берет.

– Подожди, я посмотрю. Боже мой, это же наш маленький гномик, который на столешнице возле кухонной плиты всегда стоит. Помнишь, его мне из Германии вместе с духами наш проректор в подарок привез. Только не пойму, как он к кролику попал и запекся вместе с ним? Наверное, когда я вечером все раскладывала, случайно и его прихватила. Вот это да! А я-то думаю, куда он вдруг подевался? Сейчас отмою и на место поставлю. Но ты не переживай, я читала, что иногда так специально делают – на счастье. Удача, значит, будет. Гномик на счастье, пожалуй, вернее, чем перец в пельмене или монета в варенике.

– Да я и не переживаю. Хорошо, что не съел, а то бы точно переживал. Удача, значит, мне уже сопутствует, – рассмеявшись, сказал Олег. – Ты у меня и кулинарка знатная, и хозяйка классная, а еще и как телеведущие в «Кулинарном поединке» немало забавных историй о еде знаешь. Один гномик чего стоит! – добавил он, при этом налегая на еду. – А подарки мои ты все уже успела разглядеть?

– Да ты оглянись, милый, я же их уже расставила. Вон в витрине, видишь, возле Штрауса со скрипкой, которого ты из Вены привез, пастушка с полевыми цветами в корзиночке. Великолепная работа, конечно. Вкус у тебя есть, надо признать. А украшения, которые ты мне привез, выше всяких похвал. Нужно будет обязательно маме показать. Она, уверена, оценит их по достоинству. Да и парфюм высокого класса. Сама бы я это, тем более за такие деньги, никогда не купила, ты же знаешь. И Галке хороший подарок привез. Да и Иннокентий будет доволен. Никого не забыл, молодец. Я тобой горжусь, так и знай. Ну, давай рассказывай, как съездил. А то скоро собираться будем. Не вечером же по кладбищу ходить!

– Нет, конечно. Я рад, что тебе все понравилось. Так, знаешь, с кем я там встречался? Не поверишь! С «панночкой», украинской Маргарет Тэтчер, как ее еще называют.

– Неужели с Тимошенко? Вот здорово! Вот это да! Ну и как она, на твой взгляд, тянет на первое лицо в братском государстве?

– Тянет, и еще как тянет! Я у нее с ребятами на даче был. Довольно долго разговаривали. Рассуждали. Я к тому же для нашей с Анд реем книги несколько вопросов умудрился задать. Пообедаем, потом обязательно ему позвоню, обрадую. Книга у нас получится просто класс, настоящий бестселлер будет, увидишь. Побывал и на майдане, на праздновании годовщины «оранжевой» революции. Толпа людей несла Юлю к трибуне на руках. Я такого восторга еще никогда не видел. Чтобы красивой женщине, пришедшей в политику, так поклонялись. Немного под Лесю Украинку, конечно, косит. Но ей это идет. Заплетенная коса. Горящие страстью глаза. Пламенные речи. Белое пальто и белый свитер. Оранжевый легкий шарфик. Впечатляет. У меня твердое убеждение возникло, глядя на нее, что Юля Тимошенко, обыкновенная, красивая женщина, каких на Украине найдется немало, стала, как бы лучше сказать, «пассионарием» революции. Такие люди, как свидетельствует любимая тобой история, всегда появлялись в тот или иной момент развития этноса, способствуя его сплочению. Я даже кое-что ухитрился почитать специально на эту тему. Так вот, создатель пассионарной теории, небезызвестный тебе, конечно, Лев Гумилев, объясняет такую страсть избытком биохимической энергии, которая проявляется в людях в виде повышенной тяги к действию. Впрочем, тебе это должно быть известно даже лучше, чем мне. Ты же у меня тоже «пассионарий». Только что касается избытка биохимической энергии, он у тебя не в политику ушел, а в поиск «Спаса Нерукотворного», сама знаешь.

– Да, но яркая страсть, что тоже хорошо известно, никогда не бывает долгой, так ведь? По тому же Гумилеву, во всех случаях неизбежно наступает период пассионарного угасания. И история, как нам всем прекрасно известно, не раз была тому свидетелем. Скажем, французская знать с удивительной легкостью сдала твою любимую героиню Жанну д’Арк англичанам и в руки инквизиции уже через год после того, как спасительница нации помогла Карлу VII взойти на трон. А популярность Орлеанской девственницы в народе в тот период, можно сказать, зашкаливала через край. Ну и чем отличается от нее твоя «Юлька с майдана»? Ющенко сдал ее, вернее, снял с должности премьера и того быстрей – всего через семь месяцев. Так ведь?

– Так-то это так, но исторические параллели на этом, моя дорогая, считай, заканчиваются. Сейчас за окном все же не пятнадцатый, а двадцать первый век. Много воды за это время утекло. И нынешнее поклонение демократическим ценностям и процедурам, характерное для цивилизованных стран, дает возможность, согласись, той же «отлученной от престола» Юлии вновь заявить о своих правах на власть. Она опять в самом центре внимания. Я видел это собственными глазами. И еще какого внимания! Имей в виду и то обстоятельство, что и Россия, судя по всему, сменила гнев на милость. Смотри: Генпрокуратура хоть и боязливо, но все же сняла с нее надуманные уголовные обвинения во взяточничестве российским военным. Потом Юля стала довольно часто за последнее время выступать в наших средствах массовой информации, в том числе государственных. За последнюю только неделю она выступила и по радио «Эхо Москвы», и в «Комсомолке», и в «Известиях», и в «Российской газете»… Мало разве? А потом и ведущие наши политологи стали не столь язвительны, как раньше, в оценках ее неопремьерских, скажем так, амбиций и перспектив.

– Ну, и чем ты объясняешь такую перемену настроений? Геополитикой, что ли? Национальными интересами? То, что она не столь тесно связана с местными олигархическими группировками и кланами – это неплохо. Ведь именно они за ее откровенную попытку изъять средства из теневой экономики, запрет бартера и тому подобное, судя по всему, приложили свою длинную ручонку к отстранению Юлии с поста вице-премьера в двухтысячном и с поста премьера в две тысячи пятом году. Из тех материалов, которые я читала, я сделала, для себя вывод о том, что Юля тоже не сахар. Но тем не менее все же везет тебе на баб, так я думаю. А сейчас, мой дорогой, кончаем философствовать. Нужно одеваться и ехать на кладбище. Вернемся и можем продолжить наши политические дискуссии. Хотя на сегодня, по всей вероятности, уже достаточно.

С этими словами Ольга встала из-за стола и начала убирать посуду и расставлять все в гостиной по своим местам. Минут через тридцать они были полностью готовы ехать на кладбище.

– Олег, ты только не удивляйся, – сказала Ольга, захлопнув за собой дверцу машины, – там к нам присоединится мой брат, Геннадий. Я его заранее предупредила. Сейчас только скажу, что мы с тобой уже в дороге. Ему ехать недалеко.

– Никаких вопросов. Ради бога. Хоть все вместе соберитесь. В конце концов, это ваше семейное дело.

До Троекуровского по кольцу доехали быстро. Машин в выходной было мало, и они минут через пятнадцать подъехали к воротам кладбища. Олег дал охраннику, опустившему перед машиной цепь, пятьдесят рублей, и они въехали внутрь престижного городского погоста. В киоске у входа Ольга купила букетик цветов. А потом пешком поднялись они в небольшую горку, сплошь заставленную новомодными мраморными памятниками.

Небольшое надгробие серого мрамора, напоминающее те, что они видели во многих европейских странах, нашли быстро. Три черно-белые фотографии на фарфоровых виньетках и три аккуратно выведенные золотыми буквами надписи свидетельствовали, что именно здесь покоятся замечательные женщины из казацкого рода Писаревых, которых при жизни звали Вера, Надежда и Любовь. И хотя они умерли в довольно преклонном возрасте, их фотографии были сделаны если не до революции, то явно вскоре после нее. Молодые, жизнерадостные, привлекательные светловолосые женщины, которым от силы можно было дать лет по тридцать пять, смотрели с них.

Ольга стала убирать накопившийся вокруг за долгое отсутствие родных мусор и пожухлую листву, протерла мрамор и фотографии на нем. Вскоре с большим букетом красных гвоздик к ним подошел Геннадий, заехавший на своей машине прямо на аллейку возле памятника. Убрав вокруг могилы своих родных, они вдвоем с нескрываемой грустью сели на стоявшую поблизости скамейку. А Олег, закурив сигарету, отошел. Он обратил внимание на несколько новых, внушительного вида мраморных памятников, появившихся здесь уже после их последнего посещения Троекуровского. И решил подойти поближе, рассмотреть более внимательно.

Один из них отличался особой оригинальностью – выше человеческого роста, черного габбра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю