Текст книги "Морфо и лань (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Некоторые боятся. Опасаются даже пробовать, так и живут всю жизнь в своем уютном теплом конформизме. «А что если будет хуже?» Да, черт возьми, вы ухватили самую суть – может стать хуже. Но ведь может стать и лучше! Вы же цари природы, потомки самых опасных хищников на планете, откуда в вас эта тупая овечья покорность?

И их все больше. С каждым годом. С каждой минутой. Их стало больше, пока вы читаете эти строки. Вот в чём ужас-то.

В Линкольн мы въехали, раздвигая кромешную тьму широким корпусом автомобиля – и я долго не могла отделаться от впечатления, что городок вымер. Одинокие фонари да редкие магазины – вот и вся иллюминация. В отдалении был едва слышен вечный шум прибоя – если живешь на побережье, он очень быстро становится частью окружающего шума вроде дыхания или стука сердца – но в целом здесь царила полнейшая тишина. Древний принцип отцов-основателей, до сих пор практикуемый в глуши вроде нашей: «солнце зашло, значит, пора спать, а по улицам с наступлением ночи шляются только грешники и прочие пропащие люди».

Аллилуйя, братья и сестры. Возьмите свет. А если нет света, то возьмите хотя бы печеньку.

Будь моя воля, мы бы вообще держались от населенных пунктов подальше – и либо рванули бы дальше юг по Орегон Кост Хайвей, либо свернули на совсем уже мелкую Силетц Хайвей, либо вообще бросили машину и затаились где-нибудь в парке на пару дней, рядом как раз был подходящий, неподалеку от Девилз Лейк.

Но Малышка настояла на том, чтобы обязательно заехать в местный «Макдональдс». Чем он ее так манил, ума не приложу. Чудесам нет конца.

– Думаю, сейчас самое время, – объявила она, когда огни злополучной заправки растаяли в зеркальце заднего вида. Конусы света из фар «Юкона» накрепко вцепились в ночную дорогу.

– Для чего? – затупила я. Малышка хихикнула.

– Рассказать, до чего все это было круто, и как я была похожа на супергероя, когда одним махом раскидала всех этих уродов… что-нибудь такое, главное, чтобы это звучало искренне.

Я невольно хихикнула.

– Извини, Макс… я не сильна в комплиментах, ты же знаешь.

– Ну вот, – надулась она, – после такого и подвиги совершать не хочется. Никакой обратной связи с неблагодарным спасенным населением. Стимул, подруга, дай мне его!

– Хм-м-м-м… – сказать хотелось многое, но не сейчас, не в этой дурацкой гонке, не вовремя, черт, до чего же все не вовремя… – Давай я скажу, что Наташа Романофф по сравнению с тобой – просто старая, дряхлая курица, да еще и страшная, как жаба, при этом.

– Это и так было известно, – фыркнула Малышка. – Даже до всей этой истории. Давай еще.

Я фыркнула.

– Тогда так: надрав задницы парням на заправке, ты показала всем дурочкам-феминисткам, как должна выглядеть настоящая сильная женщина. Решительная, независимая, серьезная… И красивая. Очень красивая.

– По-моему, я покраснела, – сказала Малышка смеющимся голосом. – Но это было приятно. Даже зная, что ты врешь, потому что я вижу себя в зеркало и понимаю, что я бледная и страшная, да еще и вся в крови, как зомби в том сериале…

– Меня это совершенно не волнует. Даже пускай ты и правда страшная.

– Вот спасибо!

– Я же сказала – не сильна в комплиментах.

«Юкон» сыто порыкивал, разменивая широкие пустые улицы по цене электричества в чертовом социалистическом Торонто*. Малышка широко раскрытыми глазами уставилась на дорогу. На щеке у нее подсыхала струйка крови.

– Хлоя… наши подвиги – это, конечно, круто и достойны записи в анналы истории… «Дорогой дневник, сегодня я раздала поджопников еще шестерым. Думаю, мне пора прикупить жевательной резинки»**. Но все же… Сначала это был просто один грязный коп. Надеюсь, его фамилия не стала грустным каламбуром***. Теперь это… кто? ФБР? Что будет дальше? Если у нас на хвосте кто-то крупный, то куда бы мы ни бросились – они всегда будут наступать нам на пятки. Разве что в Мексику податься… Но я не очень люблю буррито и чимичанга.

– О нет, – сказала я густым голосом Джеймса Эрла Джонса****. – Вот тут-то ты и ошибаешься, детка. Это никакие не федералы.

– Что? Откуда…

– Элементарно, мой милый Шерлок, – в голове толкались, хихикая, маленькие веселые мысли. Химическая эйфория. Черт, мне определенно нужен косяк. – Ты заметила, что у них были за машины?

– Только то, что это были внедорожники, как у нас…

– Айртон Сенна***** не пожал бы тебе руку, дорогая. Там были «Хюндай Тусон», «Гранд Чероки» и – слушай внимательно – «Ниссан Квест». О чем это тебе говорит?

– Подожди-ка… Вот же срань!

– И это правильный ответ! Федеральные агентства используют одинаковые машины, обычно «форды» или «шевроле». А эти парни пытались выглядеть как федералы. Маловероятно, чтобы ФБР маскировалось под само себя, не находишь?

– Получается, это просто охранники. Мальчики на побегушках для частного лица.

– Верно, – меня окатила теплая волна удовлетворения. – Помнишь, как сказал тот коп: «Сюда едет важный человек поговорить с вами». Ну или что-то в этом духе.

– И у любого важного человека есть границы влияния, – осенило Малышку. – Типа предел могущества, как у Капитана Атома! Поэтому…

– Да, надо не останавливаться. Как минимум до границы штата. В Калифорнии затеряться нам будет уже малость полегче. Кстати, мы могли бы быть уже на пути туда, если бы не твои изысканные вкусовые пристрастия.

– Ага, вот и «Макдональдс», – не похоже было, что Малышка обратила на мои слова больше внимания, чем Стиви Уандер****** – на новую помаду своей персональной ассистентки. – Хлоя, дай мне бутылку с водой и салфетку побольше.

– Хочешь соблазнить парня, работающего на «Макдрайве» в ночную смену? – догадалась я. – Какое коварство!

Если Малышка и собиралась провернуть что-то такое, ее затея угодила прямиком в унитаз. Очень большой унитаз. Парень в окошке откровенно клевал носом, едва не вывалился прямо нам под колеса и три раза перепутал позиции, передавая заказ на кухню. Будь я в лучшей форме, обязательно поскандалила бы с менеджером. Черт, да в «Двух китах» обслуживают быстрее и лучше!

Обслуживали. Прошедшее время, моя дорогая. Не забывай.

Черт. Черт, черт. Как же там Джойс?

Дьявол его забери, как там Дэвид? Вот уж не думала, что буду когда-нибудь думать о нем без обязательной приставки «козел». Правду говорят, люди меняются.

– Нет, мэм, вы не можете заказать сейчас «Премиум Бекон Ранч Салат», это утреннее меню, – усталым голосом повторил паренек с красными глазами. Обязательная кепка с двумя золотыми арками на его голове, казалось, говорила: «Что ты делаешь, девочка? Остановись, чтоб тебя черти взяли, дай человеку отдохнуть!»

Но Малышка не слышала ничьих голосов, кроме голода.

– Как насчет «Ангус Чипотл Барбекю Бекон»? Есть? Отлично. Тогда два «Ангус Чипотл», «Чикен Макбайтс», большую картошку, большое латте с цельным молоком… и что ты будешь, Хлоя?

На этом моменте проснулся даже паренек в окне.

– Не удивляйтесь, сэр, – сказала я серьезным тоном. – Это перебежчица из Северной Кореи, ее там всю жизнь кормили только несоленым рисом и сырой рыбой. И читали книги Мао Дзе Дуна при этом!

Удивление на лице парня сменилось безумием.

– А съесть я бы хотела двойной четвертьфунтовый бургер с сыром и карамельную «Эпл Сандей». А кофе со мной поделится моя подруга Мак Син Кол!

– Мао Дзе Дун вообще-то китаец, – прошептала Малышка, когда парень в очередной раз отвлекся. – В Корее сейчас правит толстяк Ким Чен Ын.

– М-да? И кому от этого знания стало легче? Подготовь лучше мелочь, чтобы свалить отсюда побыстрее.

– Не так быстро, Хлоя, – Макс придвинулась ближе ко мне и одарила снова появившегося в окошке кассира застенчивой улыбкой. – Большое спасибо, вот деньги. И… можно еще одну просьбу?

– Разумеется, мисс, – судя по взгляду парня, он ожидал худшего и не удивился бы, потребуй Малышка у него деревянные палочки для еды, огнетушитель или книгу корейского лидера с непроизносимым именем. – Чем могу помочь?

– Фотография, – Малышка сделала самую умильную мордашку, которую я когда-либо видела. – У нас ожидается важное событие, и хочется запомнить то, что ему предшествовало во всех подробностях. Пускай даже это будет ночью на площадке скандальной сети быстрого питания!

– Хорошо, мисс, – кассир решил не спорить. – Хотите сфотографироваться прямо в машине?

Макс заставила его сделать две одинаковые фотографии – черт его знает, зачем. Одну вручила мне, другую засунула в свою неизменную сумку, пробормотав: «Давно нужно было это сделать… но хоть так».

– Доброй ночи, мисс, – парень протянул фотоаппарат обратно. – Могу я узнать, что это за важное событие, о котором вы говорили?

– А то как же! – меня снова понесло. – Свадьба! Лас-Вегас, завтра, в Часовне Цветов! Мазел тов*******, дружище!

Я нажала на газ и рванула прочь, оставив позади парня с широко разинутым, точно как в комиксах, ртом.

– Зачем ты это сказала? – задумчиво проговорила Малышка с набитым ртом, когда мы уже неслись по скупо освещенной центральной улице. В салоне пахло пресноватыми горячими котлетами, расплавленным сыром и чем-то кондитерским. Живот предательски напоминал, что подобные пытки давно уже запрещены Гаагской конвенцией. – Насчет свадьбы, я имею в виду.

– Захотелось удивить мальчика, – я свернула на одну из боковых улочек, указанных навигатором. – Заодно и пощекотать на предмет гомофобии и стремления решительно покончить с предрассудками республиканской администрации********. А ты имеешь что-то против?

– Нет, конечно. Просто чувствую себя теперь немного…

– Неуютно? Персонажем эпического полотна какого-нибудь Караваджо «Мудрый ворон-психотерапевт Джек объясняет юной кентаврихе Мелинде, как не стоило себя вести на корпоративе»?

– Да нет, наоборот, – она зевнула и потянулась, насколько ей позволял просторный, но все-таки не бесконечный салон внедорожника. – Скорее что-то вроде предвкушения. И еще интереса: как же ты будешь теперь выкручиваться, когда мы приедем-таки в Калифорнию?

Передо мной словно открыли заслонку гигантской печи, лицо бросило в сухой испепеляющий жар.

– Макс, я же… ты… мы с тобой…

– Веди машину, Хлоя, не отвлекайся, – она лукаво улыбнулась. – А если хочешь есть, я могу с этим помочь. М-м-м?

По ночному радио метался Том Петти и группа «Хартбрейкерс», они пели «Учиться летать». Моему сердцу тоже стоило бы этому поучиться. Когда ты несешься по ночной дороге, и мимо пролетают силуэты домов и деревьев, серые, словно призраки из забытого сна, в далеком серебристом небе горят добела раскаленные звезды, и в это время тебя нежно кормят мороженым прямо с ложечки. Эклектика. Полный сюр. Да и хрен с ним.

Внезапное счастье.

В чем-то я была даже благодарна и тому страшному вихрю, сровнявшим с землей Аркадия-Бэй, и этой внезапной, безумной погоне от неизвестных злодеев. Если бы не она, куда завела бы нас та мирная, размеренная жизнь? Сидеть вечерами на золотом берегу океана, смотреть на медленно умирающих на мелководье китов? Бродить по старым индейским развалинам, медленно взрослея, заводить новые скучные привычки, ждать Макс из колледжа теплыми летними вечерами? Нет. Нет. Не думаю.

– Я посплю, ладно? – заплетающимся языком сказала Малышка. Бумажный пакет с остатками еды отправился на заднее сиденье, и она вытянулась на сиденье во весь свой рост – хорошо, что его было не очень-то много. – Я знаю, что «шотган*********» обязан развлекать водителя и ставить ему крутую музыку, но мне на глаза будто гантели навесили, не могу удержать… а музыка и так вроде бы приличная, так что все отлично… Хлоя, слышишь? Я сейчас усну, а ты не спи…

Я не спала. Дорога впереди сузилась, деревья по сторонам наступали на нее, будто собирались перекрыть путь и сомкнуться сразу за красными задними фонарями «Юкона». Несущаяся машина поднимала на дороге миниатюрные вихри, которые подхватывали с земли листья и кружили их в осеннем хороводе. Возможно, машина и сама была вихрем, делавшей для маленьких обитателей обочины то же, что сделал тот чертов ураган с нашим городком. И как оно было, ощущать себя всемогущим вершителем чьих-то неизвестных судеб?

Неуютным оно было, вот что. Я понятия не имела, что будет с нами дальше, хотя в голове и бегала, гоняя друг за другом в «пятнашки», парочка мыслей на этот счет. Но я определенно не собиралась дать преследующим нас ублюдкам ни единого шанса. Ради себя и Макс. Важнее этого ничего не могло быть.

Мы будем вместе. Мы всегда будем вместе. Теперь я знала это совершенно точно.

Я перегнулась вправо и легонько чмокнула ее в теплую щеку.

– Не дыши мне в ухо, – сказала Малышка сонным голосом. – Ты не найдешь там воздух.

Она выглядела в этот момент такой беззащитной, что от нежности у меня свело сердце. Я поправила ей курточку и снова вернулась к управлению. Автомобиль покачивался на прямой как стрела дороге, оставляя позади милю за милей. Мелькнул и пропал черный в свете фар знак «Линкольн» на обочине. Мы наконец вырвались из города.

Спокойной ночи, Макс.

***

Посреди ночи я все-таки почувствовала, что отрубаюсь. Было это уже сильно после того, как я решительно свернула «Юкон» на двухполоску Силетц-хайвей. Часть моего коварного плана, о котором я не рассказала Малышке. Здесь было уже совсем тихо и темно, даже огни человеческого жилья растаяли в зеркале заднего вида, и от этой бесконечной черноты мне уже совсем нестерпимо захотелось спать.

Еще с час я продержалась, топя педаль газа и прислушиваясь к року по радио – но после полуночи там стали крутить какой-то немецкий «ноехэрте», и от его механического мерного стука глаза, кажется, превратились в семейную пару-владельцев магазина, вывесивших на входных дверях табличку «Закрыто». Чтобы не стать жертвой очередного коварного дерева, я притормозила, съехала на обочину и чуть-чуть за нее, чтобы не слишком было видно с трассы, погасила фары и габариты, заглушила двигатель, откинула спинку кресло так далеко, как только получилось – и вырубилась.

И ни черта мне не снилось этой ночью. Ни чертов маяк, ни тот потусторонний черный смерч, что снес с лица земли мой городок, ни полицейский со странной фамилией Тумстоун – ничего. Наверное, это означало, что моя совесть тоже притомилась и нуждалась в драгоценных минутах отдыха.

Открыла глаза я оттого, что снаружи было уже совсем светло, а по ветровому стеклу возила деревянной лапой ветка. Скрэк-скрэ-э-эк. Скрэ-э-э-эк. И еще пели птицы. Для разнообразия, этот звук показался мне самым прекрасным в мире.

Я открыла дверцу водительского сидения, тихонько, чтобы не разбудить Малышку – она, такое впечатление, и не пошевелилась за ночь, лежала, повернувшись ко мне, с умиротворенным лицом итальянской Мадонны, и тоненько посапывала. Я хихикнула и выскользнула наружу.

Трава с ночи была вся в росе, так что джинсы мгновенно промокли. Я ступала аккуратно, оглядываясь, чтобы не забрести случайно в заросли ядовитого дуба – только аллергических реакций мне сейчас и не хватало. Но вокруг висела звенящая, прозрачная тишина, розовое солнце мирно выкатывалось из-за стены леса, красота стояла необыкновенная, и все прошло благополучно.

Когда я сделала свои дела и вернулась к машине, Макс уже проснулась и внимательно смотрела на меня дурными покрасневшими глазами.

– Это что? – поинтересовалась она хриплым со сна голосом. – Уже утро? Я что, так долго спала?

Я решительно плюхнулась на сиденье и захлопнула дверь.

– Еще бы. И храпела притом, как обезумевший хомяк.

– Врешь! Хлоя Прайс, ты – официально самая наглая и бесстыдная врунишка в мире!

– Не чувствуется в твоих словах уверенности. Кстати, о чувствах. Ты как?

Она чуть нахмурилась и осторожно провела ладонью под носом.

– Голова еще мутная немного… Но не болит.

– И это просто прелестно, как сказал бы очередной студентке колледжа Эндрю Ластер**********, – во мне проснулось всегдашнее черное чувство юмора. – Тогда как насчет того, чтобы пересесть на мое место и малость покрутить баранку? Я за социальную справедливость – кто не работает, должен не есть!

– Я и так уже часов семь не ела, – пробормотала Макс, перебираясь за руль и глядя на меня чуточку настороженно. Машина кашлянула, чихнула и завелась. – И сейчас бы с большим удовольствием… Постой-ка. Это же не Орегон Кост Хайвей!

– Э вуаля! Великолепная Максин Колфилд получает приз за внимательность! Вот это да! – я изобразила что-то вроде шепелявой скороговорки Ричарда Доусона***********, но получилось так себе. – На самом деле я вчера решила, что нестись по крупнейшей трассе на юг – так себе идея и вернейший способ в очередной раз столкнуться с неприятными парнями в костюмах. Поэтому и свернула в чуть более неизведанные дебри. Здесь десятки двухполосных дорог, грунтовок, фермы и коттеджные поселки разбросаны будто рукой пьяного бога. Запутаем следы и выедем на хайвей немного южнее. Как тебе?

У Малышки на лице проступило неохотное понимание.

– Черт, Хлоя… ты что, уже курнула?

Машину качнуло на ухабе. Я кашлянула с закрытым ртом. Чертов болтливый язык снова меня выдал.

– Исключительно с медицинскими целями. Профилактика глаукомы, снижение нервозности, в таком духе. И вообще, если предыдущий хозяин оставил в бардачке пару косяков, при чем здесь я?

– При том, что тебе девятнадцать, Хлоя! И если только нас тормознут…

– Поэтому я и предложила повести тебе, – объяснила я. Мозг наконец-то расслабился от всей этой напряженки последних дней, агрессия и отчаяния понемногу утихали, скрываясь в приятной темно-синей глубине, настроение было – лучше не придумаешь. – Смекаешь, до чего я коварна, Капитан Макс?

– И чего мне не сиделось в Аркадия-Бэй? – сварливым голосом поинтересовалась у пустоты Макс. Она рулила немного неуклюже, но не собиралась сдаваться, «Юкон» выполз на дорогу, медленно набирая скорость. – Ходила себе в школу, фотографировала разную интересную фигню, была счастлива… А теперь ношусь по пыльным сельским дорогам с накуренным панком по имени Хлоя – вот это поворот! Кстати, то, что в глубинке нет интернета и GPS работать будет, мягко говоря, хреново, тебе в голову не пришло?

Я поглядела на экран навигатора. М-да.

– Ничего. Выберемся как-то.

***

Минут через сорок мне пришлось изменить свое мнение. Чертовы сельские дороги штата Орегон были все на одно лицо. Перелески сменялись рощицами, рощицы – речушками, через которые были перекинуты совершенно одинаковые деревянные мостки, речушки – полями и пастбищами. Все одинаковое, словно распечатанное на принтере. Я бы могла решить, что это очередной наркоманский глюк – черт его знает, что было в том косяке? – но напряженное лицо Малышки говорило, что она видит то же самое.

Навигатор то выключался, то показывал какую-то чушь.

Теоретически, здесь были фермы, на которых жили люди – краснорожие реднеки с соломой в волосах и навозом под ногтями. У них можно было спросить дорогу на хайвей, вот только здесь не было ни души. Проклятый Орегон словно вымер.

А время тикало.

Малышка крутила баранку, но вид у нее был невеселый. Сквозь приоткрытые по поводу жары окна просачивалась мелкая мучнистая пыль, невесомая и дерущая горло, словно кварцевый дождь. Мне стало приходить в голову, что идея съехать с трассы была, возможно, и не самой удачной.

– Ничего, – сказала я больше самой себе. – Это не чертова пустыня, и не планета Нептун. Я, правда, не была на Нептуне, но это со всей определенностью не он. Здесь должны быть люди. Просто обязаны. Дружелюбные туземцы, как в старых книгах про колонизацию. Кто-нибудь обязательно подвернется.

Малышка промолчала. Но бензин пока был, и беспокоиться не стоило.

Тот старикан подвернулся на исходе второго часа, как раз когда даже мое расширенное травкой сознание принялось закипать от этой дурацкой одинаковости. Просто повернув на очередной развилке с одной желтой грунтовки на ее сестренку-близняшку, мы обнаружили впереди длинный, медленно удаляющийся хвост пыли. А где пыль – там и люди.

– Ага! – закричала я торжествующе, словно наличие людей как-то оправдывало меня и эту идиотскую – по правде говоря, начисто кретинскую – затею, как-то доказывало мою правоту. – Так его, Макс! Заходи со стороны солнца, не давай ему спрятаться!

Малышка бросила на меня тревожный взгляд, но дело было уже не в траве. Просто мне до чертиков надоело трястись по дорогам, хотелось встать, пить, есть и писать. Не обязательно в такой последовательности.

Макс оказалась образцовым водителем. Она аккуратно миновала источник пыльного хвоста – им оказался древний приземистый трактор «форд», похожий на электробритву, ровесник президента Никсона, наверное – а потом, чуть вырвавшись вперед, пару раз мигнула задними фарами. Универсально и понятно даже дураку.

Водитель «форда» не был дураком и покладисто остановился. Пару минут мы подождали, пока осядет пыль, а потом вылезли и потопали по пыли на встречу с упомянутым чуть ранее дружелюбным туземцем.

Это оказался старик – седой как лунь, невысокий, даже кряжистый, загорелый почти дочерна, но с удивительно светлыми голубыми глазами, не выцветшими от возраста. Он был одет вроде итальянского фермера, в широкие серые штаны на подтяжках, белую рубаху и широкополую шляпу.

– Судя по тому, как далеко от больших дорог вы забрались, юные леди, я могу предположить, что вы понятия не имеете, куда едете, – сказал он, слезая с узенького сидения. Я опасалась тягучего реднековского акцента, но дед говорил на удивление чисто. Образованный парень?

– Все гораздо хуже, – объяснила я. – Мы отлично знаем куда нам нужно. Просто немного сбились с пути.

– Ну, если вы не поставили себе за цель заехать на пирожки с плесенью к Молодому Биллу Баретту, я бы сказал, что вы порядочно сбились с пути, – сказал старикан. – Для пришлых здесь все, верно, выглядит одинаково.

– Надеюсь, это не вы – Билл Баретт? – поинтересовалась я. – Хотя, сказать по правде, для меня даже пирожки с плесенью сейчас звучат достаточно аппетитно.

Старик улыбнулся – скупо, но доверительно. Он вообще казался приятным типом, вроде слегка одичавшего Клинта Иствуда, сурового парня с золотым сердцем.

– Проголодались? Если хотите, у меня тут завалялось с полдюжины печений – думаю, остались еще с Дня Поминовения************. Попробуйте, если хотите. Правда, надо сказать, они зверски твердые. Как-то раз я бросил одно на спор с крыльца и убил мышь.

– Это неправда! – Голос Малышки был обвиняющим, но глаза смеялись. – Вы это придумали прямо сейчас!

Старикан нахмурившись поглядел вдаль.

– Что ж, может и так. Но вы можете убить мышь этим печеньем, если хорошенько прицелитесь – вот что я хотел сказать. Кстати, меня зовут Барни – не совсем Баретт, но довольно близко. Кто помоложе, зовут Дедом Барни, ну, а старичье выдумало прозвище Олд Барн*************. Я владею тут кое-какой недвижимостью, понимаете ли.

– Хлоя. А эту малявку зовут Макс. Мы направляемся в Калифорнию.

– Что ж, тогда вам предстоит долгий путь. Но к долгому пути нужно как следует подготовиться – а моя ферма недалеко, и там найдется миска бобов со свининой для двух заблудившихся девчонок. Если они захотят, конечно.

Я поглядела на Малышку. Она смотрела вверх, подставляя улыбающееся лицо солнцу, что упорно лезло по небу вверх.

– Я думаю, – сказала я, – что мы с большой благодарностью захотим.

***

– Мы же не создаем вам проблем? – поинтересовалась я, когда мы, втроем, свернули на неширокую дорогу, ведущую к длинному белому дому вдали. Машину Дед Барни велел оставить там, где мы из нее вышли, присовокупив, что такой драндулет здесь не нужен ровным счетом никому, кроме разве что выжившим из ума миллионерам, которых в этих местах отродясь не водилось. И фыркнул при этом. – Может, отвлекаем от чего-то важного, или… о! а вдруг мы съедим слишком много, и вам ничего не останется?

Не то чтобы меня это волновало, конечно. Но вокруг царила такая неописуемая красота и спокойствие, что меня просто тянуло выплеснуть свое хорошее настроение на окружающих – и травка здесь была не при чем.

Дед фыркнул.

– Дайте-ка я пролистаю свой Ролодекс************** и посмотрю, не запланировано ли у меня на сегодня важных встреч… Нет, ничего, кроме прополки кукурузы и вот теперь еще обеда с вами. Нет, не волнуйтесь, ребята. Если я приглашаю кого-то, это значит, я хорошенько все обдумал.

– Это вы просто не знаете, сколько мы можем съесть, мистер Барни, – хихикнула я. Травка уже порядочно выветрилась, просто настроение было чудное. – Особенно Макс.

– Позволь мне рассказать одну историю, Хлоя, – мягко сказал старик. – В те далекие времена, когда я был еще босоногим шалопаем, но все равно жил уже здесь, завтрак по утрам готовила бабушка. Нас было пятеро: отец, мать, старший брат, Гарри, младшая сестра, Кристина, и ваш покорный слуга. Все разного возраста, всем нужно куда-то идти: в младшую школу, старшие классы, колледж или на работу. Как думаете, ребятки, кому первому бабушка готовила завтрак?

– Отцу? – предположила я. – Главе семьи, уходящему на работу. Если он не поест, то работать будет спустя рукава, и принесет домой меньше денег. Разумно?

– А я думаю, сперва младшим, потом по возрастающей, – сказала Макс. Она поглядывала на поля кукурузы справа и слева, прислушивалась к шепоту и шуршанию спелых початков. – Маленьким нужнее своевременная еда, как мне кажется.

– Хм-м-м, – промычал старик. Он шагал быстро, слегка прихрамывая, но ничуть не уступая нам. Вот что значит жизнь на ферме! – А детей-то у вас нет своих, верно, девоньки?

– Нет, – сказали мы хором.

– Да и зачем? – добавила я.

– Может, потом… – сказала Макс.

– Ну, я так и подумал. Вы ошибаетесь, обе. Сперва она готовила завтрак себе. Понимаете, для того, чтобы прокормить пять голодных ртов, силы нужны в первую очередь ей. Сперва себе, потом другим. Здоровый эгоизм, как мне кажется, оправдан – тут еще здорово помогает знание того, что все мы выросли здоровыми и сильными…

Он нахмурился и сделал паузу.

– В общем, я это все к тому, что перед тем, как сесть на ту чертову развалину, принявшую форму трактора, я плотно позавтракал. Так что меня вы вряд ли сможете объесть, не волнуйтесь насчет этого.

Приближающееся белое здание оказалось старым, но еще крепким домом в колониальном стиле – двухэтажным, с колоннами, симметричными окнами и прочим дерьмом, напоминающем то ли о безбедной жизни Джорджа Вашингтона, отца этой чертовой нации***************, то ли о ковбойских выдумках английского парня Майна Рида.

Почти у самого входа стоял трактор – брат-близнец того, на котором старик разъезжал по окрестностям – а чуть дальше припарковался длинный черный лимузин, изрядно запыленный внизу. Видно, владелец гнал его по этим желтым грунтовым дорогам, не жалея. Торопился.

– Думаю, славно, если вы побудете на ферме хотя бы несколько часов – мой сынишка вам очень обрадуется, – обронил Дед Барни, слегка задыхаясь. – Здесь чертовски тихо и спокойно – даже мобильная связь добивает через раз, об интернете и речи нет – а он, можно сказать, больше городской тип.

Я все не могла отвести взгляд от черного лимузина. Он был абсолютно неуместен здесь, в этой тихой деревенской глуши, но, что еще хуже, он что-то мне напоминал, что-то совсем недавнее, близкое… и очень-очень плохое.

Я бросила взгляд на Малышку. Она переставляла ноги механически, будто кукла. На веснушчатом лице был ужас.

Гением быть легко. Ты просто дверной проем, сквозь который льется ослепительный инопланетный свет. Гораздо хуже, когда ты просто очередная наивная дурочка, и понимание просачивается в тебя по капле, словно через неплотно прикрученный кран.

Я прочистила горло – во рту появился странный кислый привкус. Это просто висело в воздухе. Ожидание. Напряжение. Понимание того, что мы проиграли. После всех этих усилий и мелких удач – проиграли.

– Как… как вас зовут?

Дед прищурился.

– А я ведь говорил. Память подводит, а? Барни. Просто Барни. Но в этих местах я в основном известен как Олд Барн Прескотт.

***

Примечание к части

*В Торонто самые низкие цены на электроэнергию в Америке.

**"Я здесь, чтобы надирать задницы и жевать жвачку... и жвачка у меня закончилась" – знаменитая фраза из фильма «Чужие среди нас».

***Тумстоун (Tombstone) – могильный камень.

****Американский актер, озвучивавший Дарта Вейдера.

*****Бразильский гонщик, чемпион мира «Формулы 1».

******Слепой американский соул-певец.

*******"Удачи" на иврите.

********Администрация Обамы большое внимание уделяла поддержке сексуальных меньшинств.

*********"Шотган" – человек, сидящий рядом с водителем.

**********Преступник, подмешивавший в напитки на студенческих вечеринках снотворное и афродизиаки и затем насиловавший бессознательных девушек.

***********Знаменитый американский ведущий викторин.

************Отмечается в мае.

*************"Старый амбар"

**************Изобретенный в середине 20 века вращающийся каталог с карточками, используемыми для хранения контактной бизнес-информации.

***************"Отец нации" – прозвище Джорджа Вашингтона.

Часть 5

Что если бы я отказалась играть по правилам? Петь в унисон, идти в ногу, соответствовать отлаженной системе? Поломала бы все планы, спутала все карты, откатилась до заводских настроек? Сделала ход конем. Как бы тогда поступили люди, привыкшие, что все идет по их схемам, что все всегда понятно, удобно, предсказуемо? Сумели бы адаптироваться, проявить тактическое мастерство – или продолжили бы гнуть свою линию?

Не знаю. Вся жизнь убеждала в том, что система громадна и непоколебима, и воевать против нее не то, чтобы безнадежно, а бессмысленно – какой ущерб бетонному зданию нанесет бьющийся о его фундамент муравей? А значит, проще смириться, пойти на уступки, уединиться в крохотном отнорке своего муравейника. Убедить себя, что это единственно разумный выбор. Стать как все и не отсвечивать.

И в чем-то эти рассуждения правы, конечно. Можно сделать и так. Но не только. Можно еще мечтать. Мечтать о том, что пускай не сейчас, но когда-нибудь у тебя будет достаточно сил, чтобы все изменить.

И хватит злобы и решимости это сделать.

На крыльцо из дома, скрипнув застекленной дверью, вышел человек. С виду едва за сорок, но выглядит моложаво. Деловая прическа, очки, костюм. Типичный банкир, если бы не изможденное небритое лицо и красные глаза. Да и галстук повязан небрежно, словно осточертевшая, но непременная обязанность.

– Мистер Прескотт, – уверенно сказала Малышка. Человек слегка кивнул.

– Это лимузин меня выдал? Разумеется. И никаких «мистеров», дамы, просто Шон.

– Ваши люди стояли за всем этим… – язык ворочался плохо, мысли роились в черепушке тысячей голодных сорок. – За всем этим…

– Да, конечно. – Шон Прескотт, всесильный серый кардинал Аркадия-Бэй, отец покойного Нейтана, слегка поморщился. – Не самое удачное решение, учитывая… некоторые ваши способности, но что мне было делать? У ребят была задача найти вас и убедить приехать ко мне. Они не справились. Получилось только у отца.