Текст книги "Хеллсинг: Моя земля (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Что ж такое, почему здесь все действуют не как шизофреники из аниме, а как нормальные живые люди?

Стоп. Это, наверное, и есть главный вопрос. Итак, почему здесь все логично и рационально? Ответ: потому что это реальный, полноценно функционирующий мир, здесь всегда так. Вопрос: почему тогда в оригинале было иначе? Ответ: потому что это был мультик, преломление реальности сквозь чье-то не особенно здоровое воображение.

Имеет смысл подобный ход мыслей? Еще какой! Мы ведь не требуем от художественного фильма, чтобы там все в точности соответствовало реальности, иначе никакой «Матрицы» или «Аватара», а тем более «Интерстеллара», мы бы не увидели. Как в той же «Матрице» говорилось: «Физические законы – это та же компьютерная программа. Некоторые из них можно обойти, другие можно нарушить». Это называется художественным допущением.

Логично предположить, что в аниме все будет иметь еще меньше отношения к реальности – там даже в принципе не нужно соблюдать базовые физические законы и причинно-следственные связи. Поэтому оригинальный «Хеллсинг» имеет очень отдаленное отношение к тому, что происходит сейчас здесь. Может такое быть?

Такое может быть. Но всех загадок оно все равно не объясняет. Откуда эти странные различия в оружии? Откуда совершенно другой сюжет? Новые персонажи?

А что если… Давайте представим, что в основе изначальной манги лежит рассказ. Или даже интервью. Что-нибудь в духе такого…

«Скажите, что за оружие было у Алукарда?»

«Ууу, такие два здоровенных… как их назвать… пистолеты? автоматы?»

«Пистолеты или револьверы?»

«Ну не знаю… здоровенные такие».

«Ладно, оставим Алукарда. А что насчет Виктории?»

«А у нее тоже такое ружье было… длинное, ну знаете…»

«Противотанковое, что ли?»

«Ну, наверно!»

«А как они вообще себя вели?»

«Да ну такие все загадочные, мрачные… Кровищу, говорят, постоянно хлестали! Мне-то не довелось лично видеть, но слухи такие ходили…»

«Хлестали кровищу… записал».

И так далее. Могло такое случиться? Интуиция подсказывает – очень даже могло. Не зря оба аниме больше похожи на пересказ сплетней, распространяемых уборщицами организации в свободное время. Кстати, есть ли тут уборщицы, интересно? Уж больно ядреный бред получается.

Итак, промежуточная версия такова: аниме – пересказ чьих-то малограмотных слухов и представлений о работе организации «Хеллсинг», а никак не точное отображение ее рутинной работы. Плюс этой версии: она объясняет все нестыковки между каноническим вариантом и тем, что я вижу каждый день. Но есть и минус: практически невозможно предположить, что ждет нас дальше. Ну, нельзя же всерьез принимать то, что там придумали создатели – бессмертный супервампир Инкогнито, немецкие дирижабли над Лондоном и прочие гвозди Елены в груди отца Андерсона.

А значит – что? Значит, как обычно, надо смотреть в оба и быть готовым ко всему. И еще можно к Алукарду наведаться, он вроде бы приглашал на просветительское мероприятие.

***

Стучу в дверь с надписью «Алукард».

«Старые привычки тяжело отмирают, да, полицейская? Заходи, за дверью есть комната».

Очень остроумно. Вхожу, свет выключен, впрочем, это не мешает мне отлично видеть все вокруг. В комнате никого нет, компьютеры работают в спящем режиме, даже экран на стене отключен. И что это значит?

«А я смотрю, проблемы с пониманием нарастают, полицейская?» Невидимый Алукард хмыкает. «Да, рано тебе еще в вампирский спецназ».

Обращаю внимание на прямоугольник в стене справа, чуть отличающийся по цвету. Потайная дверь? А! Черт! Не комната за дверью, а за дверью – комната!

«За дверью комната», вздыхает Алукард в моей голове. «Ты удивительно быстро уловила суть вопроса».

О Господи, теперь еще и комплименты, чудесам нет конца. А за дверью, кстати, обнаружилась не только комната, но и целые апартаменты, квадратов в пятьдесят, с отдельной кухней, санузлом и гардеробом. Сам же могущественнейший вампир современности валялся на диване в гостиной и смотрел по телевизору какой-то черно-белый фильм.

– Я давно не знакомился с современной культурой, пора восполнять пробелы, – кивает Алукард на экран, где приятный мужчина с печальными глазами рассказывал что-то не менее приятной тургеневской девушке.

– Да этому фильму же лет шестьдесят, как минимум, – хихикаю я, но потом прикидываю возраст визави и замолкаю. Да, в его понимании это наверняка как вышедший сегодня утром блокбастер.

– Присаживайся, – хлопает по дивану Алукард, с сожалением посмотрев на экран, глушит звук и поднимается.

– Из напитков могу предложить кофе, – сообщает он из кухни. – Или чай, или воду в бутылках. Еще есть кое-что съестное в холодильнике, если интересует, конечно.

– Пока не интересует, – отказываюсь я. – Чай – это отлично.

Через пять минут мы оба прихлебываем горячий черный чай.

– Утром я заметил, – нарушает молчание Алукард, – что прибытие отца Андерсона произвело на тебя необычно сильное впечатление. Почему?

– Эммм… – убедительно отвечаю я. Такой у меня выработался прием, работает безотказно. – Ну, мне просто показалось, что католики не очень хорошо должны к нам относиться… а также к леди Хеллсинг, конечно.

– Интегра, естественно, исповедует англиканство, – подтверждает Алукард. – Иначе она не могла бы работать под началом Ее Величества. Но католицизм вообще довольно терпимо относится к тем, кто помогает миру избавляться от всякой мерзости. Существует даже специальный декрет Ватиканского собора про членов неканоничных, по их мнению, религиозных конфессий. Не знакома?

– Откуда? – демонстрирую невежество.

– А я вот пролистал… Точную формулировку не приведу сейчас, конечно, но смысл такой, что все, кто веруют в Христа, с точки зрения католиков и лично Папы – это нормальные христиане, и к ним нужно относиться как к обычным братьям по вере. Не таким правильным, само собой, как католики, но тем не менее – братьям. Очень правильное решение, я считаю. И полезное.

Алукард в свободное время знакомится с религиозными догмами. Все страньше и страньше.

– Ну ладно, – переключаюсь на новую тему, – а о чем ты там договорился с Андерсоном, если не секрет, конечно?

Алукард бросает загадочный взгляд.

– Как раз для тебя и не секрет. Видишь ли, у католической церкви есть, конечно, масса серьезнейших недостатков, которые мне сейчас лень перечислять, но есть и существенные достоинства. Я, например, вижу два – это во-первых влияние на разнообразных людей и организации, которое у нее осталось по сей день. И во-вторых, воля, помогающая использовать это влияние там, где это сейчас необходимо.

– Вы про это утром беседовали, да? – невинно интересуюсь. Алукард фыркает.

– Острячка… Я тебе излагаю предпосылки, чтобы потом не было вопросов: «а это как?», «а это почему?». А говорили мы о том, что террористы – а это именно они, информация подтвердилась – с очевидностью стремятся нагнетать своими атаками панику, сделать так, чтобы мирные жители потеряли голову от информации про ужасных вампиров и зомби, чтобы превратились в тупое, нерассуждающее стадо. Которым легко управлять с помощью страха и чудовищной лжи. Но только мы им этого не позволим, потому что нанесем контрудар. С помощью чудовищной правды.

– Их уже нашли? – радуюсь я. Что-то рано, вроде бы… – Террористов, в смысле?

– Пока нет, – пожимает плечами Алукард. – Контрудар будет информационный. Мы выведем вас из подполья.

– Что?

– Мы представим изумленной публике спецотряд по борьбе с ужасными террористами, чтобы люди знали, что на страже их покоя стоят непобедимые бойцы – подразделение «Невинность». Ну, и еще будем показывать вас время от времени по телевизору, чтобы не забывали. Церковь нажмет нужные кнопки и поговорит с правильными людьми – хорошее медиа-освещение мы вам обеспечим. А там уже и до толп фанатов, приглашений на телевидение и прочего шоу-бизнеса недалеко.

Я молчу. Потому что ничего не понимаю в этих вопросах, и еще потому что в очередной раз офигеваю от, мягко сказать, неполноты оригинального источника.

– А рассказал я тебе об этом потому, что тебя назначили пресс-секретарем вашего маленького, но сплоченного отряда, – светским тоном добавляет Алукард.

– Что? – Я в последнее время несколько однообразна в репликах, а?

– Придется поработать, – безжалостно подтверждает вампир. – Им нужно свежее, симпатичное лицо на экранах, а нам нужно туда пробраться, чтобы транслировать свою точку зрения, пока инициативу не перехватили террористы. Ничего страшного, ребенок справится.

Уффф. Как-то все это неожиданно. Ответственность. Стресс. И как результат – долгожданное компульсивное переедание.

– Извини, сам виноват, теперь я хочу есть, – соскакиваю я с дивана и мчусь на кухню. – И ты меня не остановишь!

– Даже и не собирался, я тоже буду, – сообщает Алукард из гостиной.

Я окидываю хозяйским взглядом холодильник. С едой у него полный порядок.

– Есть яичная лапша, сливочно-грибной соус и тушеное мясо! – бодро рапортую. – Откуда у тебя столько? Я тебя в столовой ни разу не видела!

– Уолтер, добрая душа, приносит периодически. Люблю я человеческую пищу, ничего не поделаешь, так что тащи все, – командует Алукард. – Или нет, разложи там, и тащи уже тарелки.

– Тебе мяса сколько? – интересуюсь я, накладывая порции.

– Два маленьких куска.

– Тут нет маленьких, – огорчаюсь я, пройдясь по подливе вилкой как минным тралом.

– Тогда один большой.

– А я нашла маленькие, – радуюсь я.

Вскоре мы уже уплетаем аппетитную лапшу под вкуснейшим нежным соусом.

– Хорошо! – сыто отваливаюсь я от тарелки через пять минут.

– Согласен. Хотя чревоугодие, кстати сказать – смертный грех, – указывает на меня вилкой Алукард. Я застываю с полным ртом еды. – Что такое?

– Это ты сейчас пошутил так? – Алукард глядит непонимающе.

– Да нет, правда грех. В Библии написано.

Я очень осторожно и аккуратно дожевываю последний гриб и промакиваю губы салфеткой. Так, ну, чтение ватиканских декретов… дружба со священником… но это?!

– Ты сейчас мне хочешь сказать, что верующий?!

– Конечно, – Алукард абсолютно спокоен. – Тебя это, я смотрю, удивляет.

– Удивляет?! Бессмертный высший вампир, само имя которого до сих пор внушает ужас и отвращение половине мира – христианин?!

– Ага, – он принимается вылавливать из тарелки последние остатки. – Кстати, думаю, именно поэтому я и не свихнулся за последние пятьсот лет, как многие мои… коллеги.

– Поясни.

– Охотно. Видишь ли, полицейская, в Сигишоаре, где я жил в детстве, было вообще очень строго с верой. Естественно, я был крещен – в православие, замечу, и естественно посещал все праздники и таинства. И когда я воевал против турок, – он проговорил про себя какое-то короткое слово, – естественно, я защищал не только свою землю, Семиградье, но и свою веру. И позже, когда со мной случились… прискорбные события, они не оказали на мои убеждения ни малейшего влияния.

– С этого момента подробнее, – прошу я. Алукард пожимает плечами.

– Ну, давай представим, что я, православный христианин, попал в аварию, и мне отрезало обе ноги. Перестану ли я после этого верить в бога? Если моя вера слаба – перестану. Но скорее всего – нет. Это испытание, которое Всевышний назначил мне, и кто же я буду, если сломлюсь и отступлю? Маловерный, вот кто. То же и здесь.

– Не согласна, – отказываюсь я. – Ты не потерял человеческих возможностей, а приобрел сверхчеловеческие. Твое существование вообще не признается церковью, разве что в контексте темных сил, одержимости и прочего мракобесия.

– Ну давай расширим аналогию, – хмыкает Алукард. – Мне отрезало ноги, а вместо них пришили кибермеханические протезы, и теперь я умею бегать быстрее и прыгать дальше, чем любой олимпийский чемпион. Что там церковь говорит про воцерковленность киборгов? Думаю, что ничего. Как это мешает киборгу верить в Христа, спасение и все прочее? Да никак. То же самое и здесь – я подхватил смертельную болезнь, долго боролся, но выжил и даже взял патоген под собственный контроль. Мне это говорит ровно об одном – я выдержал божественное испытание.

На кухне свистит закипающий чайник. Я выбегаю из комнаты, разливаю заварку по чашкам, подхватываю подмышку пакет с печеньем и возвращаюсь.

– И скольких еще верующих вампиров ты знаешь?

– Насколько мне известно, я один, – сообщает Алукард. – Остальные… понимаешь, Виктория, если ты живешь долго, не стареешь, умеешь быстро бегать, превращаться и бог знает что еще, то в голову тебе рано или поздно приходят разные ненужные мысли. Искушения, так скажем. И ты… становишься другим. Начинаешь считать себя лучше всех окружающих. Более правильным, более достойным. И тогда происходит – что?

– Ну… очередной смертный грех – гордыня? – соображаю я. – Я непобедим и бессмертен, так чем я не бог? А раз я бог, то мне все можно.

– Именно, – серьезно соглашается Алукард. – Происходит так называемое падение. Если по-простому, то у тебя съезжает крыша. Ты убиваешь направо и налево, ты берешь все, что тебе хочется и делаешь все, что тебе хочется, каким бы отвратительным по человеческим меркам оно ни было. Просто потому, что можешь, и понимаешь, что тебе за это ничего не будет. И вот тогда – именно тогда, ничуть не раньше – ты перестаешь быть человеком.

– Но ты-то все равно не человек, – хихикаю я.

– Я человек, – спокойно говорит Алукард. Обыденно даже. Чай застревает у меня в горле.

– Ты вампир, – поправляю я. Он качает головой.

– Человечность – это не количество красных кровяных телец в твоем организме. Ты перестаешь быть человеком только когда прекращаешь считать окружающих тебя – людьми. И начинаешь рассматривать их как винтики или, того хуже, тупую массу, ресурс. Зомби. Мне пока удалось этого избежать. В основном, как я уже сказал, благодаря вере.

К себе от Алукарда я возвращаюсь в полном тумане и круговороте эмоций. Новое слово науки и техники – православные вампиры в союзе с католическими маркетологами решили раскрутить нас, как торговую марку. Обычное дело, казалось бы – а я вот все равно удивляюсь. Хотя казалось бы – я уже поняла, что здесь все не так, и пора бы и начинать постепенно выходить из шока! Но жизнь – хитрая штука, она раз за разом подбрасывает мне все новые и новые поводы.

Глава 7. Массовая информация

Я спала. И мне снился сон. Очень странный сон, если вдуматься. Помните, как Доминик Кобб говорил: «Ты никогда не можешь вспомнить начало своего сна, он всегда начинается откуда-то с середины, не так ли?» Так вот, я точно помнила, откуда начался мой сон. Я лежала у себя на кровати – это вранье, будто вампиры спят в гробах, они же тесные! – и читала книжку Эда Зитрона про пиар и маркетинг. А я вообще разносторонняя личность, чтобы вы знали. Хотите – буду из винтовки стрелять, хотите – рекламировать отряд вампиров-спецназовцев. Все могу!

К моменту, когда я дошла до второй главы под названием «Первый год работы – это полный отстой», было уже сильно за полночь, и голова буквально опухла от избытка впечатлений и новой информации. Это, кстати, очередной бред, что вампиры днем спят, а ночью выходят на охоту. Просто солнечный свет нас и в самом деле слепит – примерно как обычных людей слепит снег под ярким солнцем – поэтому чисто технически нам удобнее действовать в пасмурную погоду, по вечерам или при искусственном освещении.

А вообще мы можем несколько дней подряд не спать, и ничего нам не сделается.

Я отложила книгу в сторону и, наверное, именно тогда заснула – другого момента просто быть не могло. Во сне я тоже лежала у себя в комнате – только уже без книжки, и хотя свет был уже выключен, я все равно видела все вокруг. Ну знаете, как бывает, когда закрываешь глаза в знакомой обстановке, и все равно чувствуешь, где что находится. Вот примерно то же самое было и здесь.

А еще мне очень хотелось есть. Словно и не было сытного ужина под чаек у Алукарда. Да и не хотелось мне больше ни лапши, ни грибов. Хотелось чего-то совершенно другого.

Я села на кровати и опустила ноги на пол. Забавно, но я не прилагала для этого абсолютно никаких усилий, тело, такое впечатление, само знало, что ему делать. Повернув ручку двери, я вышла в темный, но вполне видимый для меня коридор. Шла я почему-то медленно, мимо проплывали двери, боковые коридоры, но подниматься на первый этаж, где была столовая, я, видимо, не собиралась. Да и зачем мне эта смешная человеческая еда? Я точно знала, что мне нужно в этот раз.

Занятно, какие мысли порой приходят в голову во сне, не так ли?

На этаже было тихо и пусто, только время от времени оживал лифт, провозя кого-то мимо этажа. Нужен ли мне лифт? Нет, не нужен, то место, куда я иду, находится уже недалеко. Примерно там, где на двери имеется надпись «Лаборатория» и слышатся приглушенные голоса. Странно, и зачем нужно было располагать абсолютно беззащитных людей, ученых рядом с вампирами? Не нарушение ли это техники безопасности?

С другой стороны, это не имеет никакого значения. Там находится еда. А я умираю с голоду.

В какой-то момент идти прямо оказалось слишком сложно, я опустилась на четвереньки, и в самом деле, так вышло гораздо быстрее и удобнее. Двери лаборатории приближались. Подбородок почему-то оказался мокрым – видимо, у меня текла слюна.

Самое интересное, что я никак не контролировала происходящее, а скорее с вялым любопытством следила сама за собой. Это было как эпизод в какой-нибудь компьютерной игре, где твой персонаж выполняет заскриптованные, прописанные в программе действия, с которыми ты ничего не можешь поделать. В общем-то, такая ситуация меня вполне устраивала.

Ну вот, наконец, и все – лаборатория прямо передо мной. Коротко зарычав, я привстала, чтобы открыть ее… и тут на меня кто-то набросился сзади. Проделано все было, надо признать, мастерски – руки мне мгновенно заломили назад и взяли в захват, а голову, без лишних сантиментов ухватив за волосы, задрали вверх. Обезоружили, если уж совсем откровенно.

Но оставались еще ноги. Ими я пружинисто оттолкнулась от пола и завалилась на противника. Тот, правда, не растерялся до конца и всего лишь упал на одно колено. Зато голова моя получила некоторую свободу, которой я немедленно воспользовалась, полоснув зубами по чужой руке. Кажется, при этом я громко шипела, и это были единственные звуки, сопровождающие нашу схватку.

Кровь у меня во рту была сладкой.

Неизвестный враг оказался не слишком умен, он даже не убрал руку из пределов моей досягаемости и не стал сопротивляться, когда я припала к ране губами. Это, наверное, те самые вампирские силы внушения, о которых говорил Алукард… наверняка они. Чужая кровь действовала как сладкий сироп… или как снотворное. Мы уже не боролись – я и тот, другой, я жадно слизывала черную живительную влагу, сочащуюся из пореза и с каждой секундой, казалось, все больше расслаблялась. Неведомый противник тоже не предпринимал никаких действий, только дышал в затылок, не ослабляя, правда, своего захвата.

А потом я снова уснула. Во сне, в объятиях своего врага – бывает же такое! И в этот, второй, раз мне уже ничего не снилось.

***

Утром меня разбудил Алукард. Не в романтическом смысле, конечно – скорее наоборот.

– Вставай, полицейская, – тон его голоса у меня в голове был мрачным.

Я открыла глаза. А что это он делает у меня в комнате?

– Что ты делала вчера после нашего ужина? – продолжил он уже вслух. Я пару раз моргнула. Комната по какой-то причине вращалась у меня перед глазами и отбрасывала блестки, такое впечатление, прямо на поверхность мозга. Все было ярко, светло… невыносимо!

– Соберись, – Алукард не повысил голоса, но приказ ударил как мокрая тряпка по голому телу. Не больно, но неприятно, и очень унизительно. – Что ты делала вчера после ужина?

– Пришла к себе, – ответила я хриплым после сна шепотом. Тьфу, до чего же отвратительный вкус во рту! – Почитала, потом легла спать.

– Потом? – Да чего он от меня добивается? Что делает человек после того, как засыпает?

– Видела сны, – терпеливо объяснила я. Ну, если ему так хочется слушать всякую ерунду, пускай.

– Сны, значит… – Алукард повернулся к двери. – Зайди-ка.

Вошел Уолтер. Как обычно, бледный, невозмутимый. И с забинтованной рукой.

Что?

Что?!

– Да, мисс Виктория, – сказал Уолтер тихо и вежливо. – Да.

Я машинально вытерла рот рукой. На ладони осталось красное, липкое.

Нет!!!

***

– Ты не пошла вчера в столовую и забыла о порции крови, необходимой твоему организму, – невозмутимо поясняет Алукард. Мы сидим у него в кабинете. Вчерашний спокойный вечер закончился, и теперь все мониторы снова горят, экран на стене разделен на сектора и показывает какие-то досье с хмурыми рожами, а гарнитура на столе издает сдавленные неразборчивые звуки.

– В результате вирус воспринял это как угрозу для своего существования и перехватил управление телом, превратив тебя, попросту говоря, в упыря и отправив на охоту. – Вампир поглядывает на меня, закинув ноги на стол. Я же делаю вид, что полностью сосредоточена на стакане минеральной воды в руках. После долгой и обильной рвоты – это самое то.

– К счастью, Уолтер успел вовремя, чтобы предотвратить твое нападение на сотрудников и переключить внимание на себя. Зафиксировать тебя не получилось, тогда он выбрал другой путь – дать тебе выпить его крови. Этот план сработал, вирус перестал ощущать угрозу и перешел в спящее состояние. И ты вместе с ним.

– Это… отвратительно, – характеризую я как сложившуюся ситуацию, так и манеру Алукарда объяснять ее, не упуская ни малейшей подробности.

– Нет, – спокойно отвечает тот. – Это просто неудачное сочетание нескольких факторов. Мы не имели понятия, как вирус среагирует в такой ситуации, и потому не смогли предпринять эффективных мер. Но следить за своим состоянием обязана ты. Не я, не Уолтер, не Интегра, и тем более не твои товарищи. Именно ты несешь полную ответственность за свое здоровье, решая связанные с ним вопросы самостоятельно, либо с привлечением квалифицированных специалистов. Но – решая. Поэтому если подобное повторится, ты перейдешь из разряда «полезных вампиров» в противоположный лагерь. С соответствующим исходом. Понятно ли это, Виктория Серас?

– Так точно.

– Свободна.

***

Следующие дни проходят как в тумане. Я тренируюсь вместе с ребятами в спортзале и на стрельбище. А также до ребят и после них – не менее шести часов каждый день. Я собираю и разбираю оружие на время без доз дракулина – мне нужно знать его, понимать его и помнить на ощупь. Слиться с ним. Я выбиваю десять из десяти из обеих винтовок и перехожу к работе с «береттой». Стрельба двойными, стрельба с двух рук, стрельба с бедра. Пули мягко входят в магазин, послушные желтые солдаты. Тупоголовые, как и я сама.

А еще мне нужен инструктор по рукопашному бою.

Уолтер ведет себя как обычно, но я его избегаю. Я не могу заставить себя пожать ему руку, посмотреть ему в глаза. Человеку, которого я чуть не убила. Которого чуть не выпила, словно стакан с соком. Через Алукарда я нахожу в организации рукопашника, который тренирует меня каждый день. Да, это идиотизм. Нет, мне это не нужно на самом деле. Да, это только для того, чтобы выбросить из головы мысли. Чтобы забыть эту картинку.

Тыльная сторона ладони, измазанная красным. Тяжелый, металлический привкус во рту.

Ребята поглядывают странно, но не вмешиваются. Влада пару раз спрашивала, что случилось, и может ли она помочь, но я ни разу не набралась храбрости рассказать ей. Наверное, она решила, что я трогаюсь умом.

Конечно, в определенном смысле так и было.

Через несколько дней нам вручают официальные нашивки нашего подразделения. Видимо, в рекламных целях мы теперь называемся «The Innocent» – «Невинные». Ненамного лучше прошлого названия, скажу я вам. На черных нашивках серебром вышит ангел с крыльями, держащий снайперскую винтовку. Над ним парит название подразделения, ниже, как я понимаю, девиз: Rex Vocat. В латыни я не сильна, но вроде бы речь идет про короля. Логичнее, конечно, было бы про королеву. Ну да ладно.

Еще пару дней спустя нас четверых собирают у Алукарда. Он, сразу видно, чем-то доволен.

– Дорогие друзья, – привычно говорит он, усмехаясь. – Сегодня у вас будет небольшое, но ответственное поручение – задержать террориста.

Секунда молчания. Мы осмысляем сказанное.

– Этот террорист… вампир? – наконец формулирует вопрос Артур. Алукард отрицательно качает головой.

– Тогда какого хрена? – реагирует Кристина. – Если это человек, то с чего это наше задание? Борьба с человеческими преступниками – это не наша работа, для нее есть полиция и спецслужбы.

– Это ты сейчас оспариваешь приказ, Кристина Риддл? – ласково интересуется Алукард. Девушка закатывает глаза.

– Просто не понимаю, зачем здесь мы.

– Ориентирую, – Алукард ухмыляется. – Мы решили сделать из вас телезвезд, образец современных сил борьбы с терроризмом, поэтому на задание с вами поедут люди – оператор и журналист канала «Лондон Лайв». Они снимут вас с правильного ракурса и расскажут восхищенным зрителям, что их безопасность – в надежных руках.

Новость неожиданно всем нравится, хотя Кристина с Владой явно жалеют, что не смогут как следует накраситься, а Артур всерьез размышляет, не взять ли ему на задание пулемет. С пулеметом он наверняка смотрелся бы еще более героически.

– Полчаса на сборы, – командует Алукард. – Террориста ведут наши люди, никуда он не денется.

***

Работать против людей, будучи вампиром, да еще так, чтобы никто не сообразил, что ты вампир – это, я вам скажу, непросто. Но мы справились. Террорист, намеченный на роль показательной жертвы «Невинных», оказался то ли индусом, то ли пакистанцем с редким именем Али. Из оружия у него оказался пистолет-пулемет МАК-10, широко известный как «ингрэм», и несколько гранат неустановленного вида. А из техник общения с полицией – непрекращающаяся истерика и трое заложников.

Известно про Али было немного – примерно четыре часа назад он вошел в торговый центр «Вестфилд» в самом центре Лондона, выбрал бутик, где было меньше всего людей, вытащил автомат и взял заложников. После чего выпустил одного с коряво написанным списком требований и причинами, побудившими его на этот глупый поступок. Я проглядела быстренько – стандартные три миллиона фунтов и вертолет. А на причины мне было плевать, даже не заглядывала.

С сопровождающими, конечно, было чуть сложнее, чем обычно – очень уж они норовили влезть во все детали нашей деятельности. Сам репортер по имени Гарри, и правда похожий немного на постаревшего наследного принца, старался успеть всюду и проинтервьюировать всех. Оператор, флегматичный длинноволосый азиат, не говорил вообще ничего, только успевал нацеливать камеры на меня, Кристину, Владу, Артура и Алукарда попеременно. Между собой репортеры почти не общались, но работали слаженно и быстро. Алукард то ли успешно имитировал, то ли и правда вошел в образ немногословного, уверенного в себе вояки.

– Что вы можете сказать о текущей операции?

– Поставлена задача – нейтрализовать террориста. Она будет выполнена.

– Это первая операция вашего отряда?

– Конечно, нет.

– Как вы оцениваете сложность поставленного задания?

– Все наши задания имеют один уровень сложности – «выполнимый».

В торговый центр мы вошли через боковые двери – цепочкой, нагруженные аппаратурой репортеры скакали следом.

«Ингрэм» – это не очень хорошо, точность никакая, и плюется по сторонам как бешеный. Поэтому первый шаг – выбить автомат, изъять гранаты, затем освободить заложников.«

„Почему бы не поступить проще – пулю в лоб идиоту?“

„Потому что мы работаем на публику. Только задержание. Как на показательном выступлении.“

– Ребят, – шепотом поинтересовался Гарри, – а почему у вас раций нет?

– Режим радиомолчания, – веско ответил Артур, довольный, что смог поучаствовать в разговоре.

– Но как же…

– Все! Пошли!

Оставляем огорченных журналистов в полусотне метров от места предстоящей работы – нечего им смотреть на наши методы. Закатываем пару дымовых гранат – только не в сторону захваченного бутика, а наоборот, туда, откуда нас будут снимать. А потом Артур с Кристиной быстро, „вампирским шагом“, входят внутрь. У глупого Али нет ни единого шанса.

Через пять секунд по человеческому времени Артур транслирует:

„Взяли дурака. Потерь нет, заложники живы, гранаты учебные. Можно забирать“.

Спихиваем дымовухи в межэтажное пространство, для правильных кадров. Героические спецслужбы снова одержали убедительную победу над мировым злом. Гип-гип ура!

Сдаем незадачливого террориста на руки полиции, Алукард остается на брифинг, мы едем домой.

На душе пусто.

***

В тот же день практически все новостные каналы показали сюжет об Али и его чудесной нейтрализации, но без подробностей. А вот назавтра уже оперативно вышел сюжет конкретно про нас. Ничего не могу сказать – Гарри расстарался изо всех сил.

„Итак, мы находимся в знаменитом ТЦ ‚Вестфилд-Лондон‘ на Эриел-уэй, где, как стало известно, произошел захват заложников неизвестным человеком. Нашему каналу была предоставлена эксклюзивная возможность стать свидетелями работы специального антитеррористического подразделения ‚Невинные‘, вызванного для урегулирования ситуации“.

Краткие кадры с погрузкой в машины и выдвижением в торговый центр. Лиц, конечно, не видно – это было оговорено заранее.

„Несмотря на кажущуюся молодость, все члены спецотряда – бывалые ветераны, прошедшие подготовку с участием лучших специалистов мира“.

Очень правильное замечание, а главное – ни слова лжи.

„И вот мы на месте. ‚Невинные‘ – настолько сработанная команда, что во время операции сохраняют полнейшее молчание, общаясь лишь малозаметными жестами. Они бесшумно окружают помещение с террористом на третьем этаже… бросают дымовую гранату… к сожалению, дым полностью закрывает от нас происходящее… Похоже, что-то происходит… Боже мой! Невероятно! Дым постепенно рассеивается, и, похоже, операция успешно завершилась без единого выстрела! Террорист захвачен, а заложники освобождены! Ребята из ‚Невинных‘ сработали просто идеально! У меня нет слов!“

Еще через два дня в желтых, но массовых газетах типа „Дэйли миррор“ и „Ивнинг стэндард“ выходят оп-эды – редакционные комментарии. Официально они излагают историю недавних террористических атак против Великобритании, а на самом деле – рассказывают про нас, ибо везде, вскользь, но по нескольку раз упоминается, что для борьбы с террористами, использующими неизвестное пока биологическое оружие „мутаген“, брошены лучшие силы Королевства, в том числе и спецотряд „Невинные“, про который уже наверняка слышали все приличные люди.

Одновременно появляется статья о нас в „Википедии“ и фан-страница в Фейсбуке. Запускается хэштег TheInnocent в Твиттере. Кадры из репортажа Гарри, где, собственно, видны только хмурые силуэты, обвешанные оружием, появляющиеся из облака дыма, расхватали, кажется, уже на сотню любительских видео на Youtube. Раскрутка идет успешно.