Текст книги "Обаламус (СИ)"

Автор книги: Александр Путятин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

33

На коммутаторе Слава бывал часто. Что не удивительно – девушки здесь работают симпатичные и острые на язычок. И они с удовольствием слушают майорские байки. Вот и сейчас рассказ о том, как два бравых прапорщика ловили «хищного зверя хахаля» вызвал дружный смех всей женской смены. И он мог ещё долго звучать в помещении аппаратной, если бы не грохот отлетевшей к стене от мощного толчка двери. Ввалившийся в комнату сержант Кошка остановился перед самым столом коммутатора. Следы глубоких царапин украшали его лицо, уши, шею. Воспаленные от бессонной ночи глаза Сергея аж светились от избытка ненависти.

– Значит так, девочки, – свистящим шепотом процедил сквозь зубы сержант. – Узнаю, кто вчера говорил по телефону с моей женой – убью! А узнаю я обязательно… Рано или поздно!

Так… Интересно. Похоже, девчата решили по-женски разобраться со строгим начальником. Отомстить ему за все тяготы службы руками любящей жены. И в этом преуспели.

Но нужно было что-то делать. А что? Пока я раздумывал, ситуацию под контроль взял Слава. Он подошел к разъяренному связисту, слегка потрепал его по плечу и сказал:

– Да оставь ты их, вчера дежурила другая смена. Пойдем лучше, чайку с бутербродами попьёшь. Ведь наверняка же не ел ничего с утра! Или с вечера?

– Ладно, пойдём! – уступил Славиному напору Сергей. – Но я обязательно найду… И тогда она пожалеет…

– Отыщешь, конечно! – не стал спорить с ним майор. – Но для этого нужно сначала успокоиться, а потом хорошо подумать.

Чай нашелся у меня на метеослужбе. Бутерброды Слава достал из портфеля. Два стакана Сергей выпил залпом. Потом принялся за хлеб с колбасой. Мы его не торопили. Пусть сначала немного в себя придет. А потом сам все расскажет, если захочет. Куда нам спешить? Туман всё равно ещё не рассеялся.

– У-у-уф! Спасибо, ребята, – сказал Сергей, оторвавшись от четвёртого стакана чаю. – Это был один сплошной шестнадцатичасовой кошмар! И почему она этим дурам поверила?! Ума не приложу!

– Да чему поверила-то? Ты же ничего нам не рассказал, – уточнил Слава.

– Я вчера утром хозяйку предупредил, что ко мне жена приезжает, чтобы впустила ее. А Света, как с вокзала пришла, мне на работу позвонила: сообщить, что всё в порядке. Ей женский голос в трубке отвечает: «Алло!». Она просит позвать Сергея Кошку. А оттуда говорят: «Кто его спрашивает?» – «Жена» – «А звать как?» – «Жена, скажите, он поймет». А ей на это в ответ: «Много вас здесь таких. И каждая врёт, что жена. Звать как?». Вот заразы!!!

Сергей саданул кулаком по столу. Ложка в стакане жалобно тренькнула.

– Ловко! – усмехнулся Слава. – А дальше ты пришел домой, и тебя до утра кусали, царапали; били посуду, ломали мебель и всё прочее в том же духе?

Кошка уставился взглядом в пол. Потом удручённо кивнул головой. Слава сложил руки на груди и улыбнулся.

– И теперь ты не знаешь, что со всем этим делать дальше?

– Совершенно не представляю!

– Во-первых, забудь о ссоре до вечера, а не то обязательно напортачишь чего-нибудь по работе. Во-вторых, после смены иди домой, как ни в чем не бывало, но сам инициативу в общении не проявляй. И если всё сделаешь правильно, то она сама подойдет мириться.

– Ты думаешь?

– Уверен! Только ты сегодня со службы домой не звонишь, на работе не задерживаешься, цветов и конфет для примирения не покупаешь. Возвращаешься, молчком садишься в кресло, включаешь телевизор и ждешь развития событий.

– И она сама подойдёт мириться?

– Если всё сделаешь правильно, то не просто помириться предложит, а извинится за вчерашний «концерт», и больше никогда тебя по пустякам ревновать не станет.

Сергей помотал головой.

– Ладно, вечером попробую… Другого варианта у меня всё равно нет.

Он аккуратно ощупал царапину на носу.

– Пойду, мне еще до полётов одну линию надо прозвонить: вчера связь с первым приводом барахлила, – поднялся Сергей. – Спасибо за завтрак! Ну, и вообще…

Он пожал плечами и вышел. А я с интересом уставился на Славу:

– Ну, сегодня ты Сергея успокоил, девиц от расправы спас. А что завтра ему говорить собираешься?

– А завтра утром, если он всё сделает как надо, то и про каверзу эту бабскую и про царапины свои – даже и думать забудет. Света об этом позаботится!!!

Я обалдел.

– Ну, элементарно же! – пожал плечами Слава. – Приезжает баба в незнакомый город и попадает в такую ситуацию. Что делать? Знакомых – ни одного, расспросить о поведении мужика некого. А узнать нужно. Тогда организуется грандиозный скандал. С истерикой, расцарапыванием глаз и других частей тела. А дальше всё можно понять по его поведению. Если Серёга действительно такой бабник, то за рабочий день найдет, к кому из зазноб под бочок на следующую ночь пристроиться от греха подальше. Допустим, не нашел!.. Тогда заявится мириться с цветами, конфетами и т. д. и т. п. А если пришел молчком, сел в угол и ничего не предпринимает, тогда идти ему кроме дома некуда, и вины за собой он не чует. Вот так всего за сутки Света наша со стопроцентной вероятностью выяснила, что мужик её не виноват. И сегодня ночью попытается вознаградить его за несправедливый наезд.

– Ну, ты прямо… Стратег!

– Это не я, а Сережкина жена – стратег. Просто не Светлана, а граф Суворов в юбке: глазомер, быстрота, натиск. И заметь, он на неё не в обиде, а, следовательно, она и тактически свой скандал очень грамотно выстроила. То есть здесь мы имеем историю двух прапорщиков, развернутую на сто восемьдесят градусов. Там сплошные фантазии – здесь исходная информация. Там безоговорочная вера – здесь сомнение во всём. Там действия, которые ничего не позволяют выяснить – здесь отлично просчитанная комбинация. Там над идиотами весь полк потешается – здесь никто ничего не скажет, а тем более не осудит и не осмеёт. Я уверен, что если у Серёги хоть какое-то микроскопическое движение налево было за всю их семейную жизнь, Света бы его за эту ночь до самой задницы расколола!

Стоп, а вот это интересно! Мне тоже нужно будет кое-кого расколоть. В кратчайший срок и до задницы. Так что придется Славу завтра поподробнее обо всём порасспрашивать. Если его прогноз оправдается, что не факт!

34

Через час после рассвета туман начал редеть. А к девяти утра оторвался от земли, превратившись в низкую облачность, которая, обтекая стволы и ветви, с каждой минутой поднималась всё выше, открывая моему взгляду влажные молодые листья лип и дубов, растущих вдоль дороги.

Белые клубы, похожие на клочья ваты, ещё цеплялись за верхушки тополей, да и стена соседнего дома из окна метеослужбы была видна только до балконов четвёртого этажа, но интуиция подсказывала, что всё это уже ненадолго.

Я нехотя оторвал взгляд от окна и уткнулся носом в недоделаную семисотку[58]58
  карта барического поля 700 мбар


[Закрыть].

– Ну, Саша! Что я тебе говорил?! – раздался торжествующий голос Славы. – Да, выйди ж ты на балкон, едрёна шишка! Никуда твои карты не денутся!

Картина, что называется, не допускала двойных толкований. Сергей Кошка шагал широко, весело, энергично. Глаза сержанта лучились счастьем. Губы беззвучно шевелились. То ли поёт на радостях, то ли сам с собой разговаривает – не поймёшь… Но в полном кайфе человек – за семь вёрст без бинокля видно!

– Убедился?! – спросил довольный майор.

– Всё равно ничего не понимаю! – помотал головой я. – Скандал в этой ситуации закатила бы любая женщина.

– Скандал, да не такой! – щёлкнул для убедительности пальцами Слава. – Ты обратил внимание, что Сергей пришёл вчера измученный и поцарапанный, но про жену свою не одного плохого слова не сказал? И озлобился он на девчонок своих с работы, а не на неё. А почему? Да, потому что Светлана сумела вокруг своих страданий всю эту разборку построить. Своих страданий, заметь, а не на его измены!

– Это как?

– Большинство баб в такой ситуации будут через слово орать: «Кобель, сволочь!». И через пять минут мужик уже за собой вины не чувствует, даже если что и было. Кому ж интересно, когда его, любимого, через слово так склоняют? А если мужик не виноват, то она вообще может сразу же по морде получить. После первых же оскорблений. И вот скандал только начался, а у обеих сторон уже есть основания для битвы не на живот, а на смерть. Мужик оскорблён, баба избита. А когда женщина с пониманием, она вместо «Кобель!» кричит: «Как же ты мог со мной так поступить, я же тебя так любила!?». Вот здесь, если она ему не безразлична, он будет сражаться не с ней, а за то, чтобы её удержать. Здесь каждое её слово лечит те раны, что наносят в это время коготки. Да, большинство мужиков и ран-то, как правило, за такими словами не замечает! Но!!! – Слава поднял вверх указательный палец и на секунду замер в позе опытного лектора. – Это только в том случае, если он её любит! Усек?!

– А если не любит?

– А тогда мужику все её слова до лампады! Он замечает только царапины. И реагирует совсем по-другому. Ссора началась с позавчерашнего вечера. К утру Светочка убедилась, что её очень сильно любят, а вчера после смены по Серёгиной реакции поняла, что вообще зря на мужика наехала: он у неё не то, что чем иным-прочим, а даже и в мыслях – безгрешен! Ну, и вознаградила, как полагается, за любовь да верность… Даже отсюда видно, что связист наш до сих пор «в нирване». Хорошо, что он вчера со злости всю линию прозвонил, да стыки перепаял. Сегодня от этого счастливого олуха толку не будет. Две бессонные ночи – не шутка!

Я призадумался. Пожалуй, кое-что из этой стратегии и тактики можно использовать не только против сильного пола, но и против сильного интеллекта. Вот только как?

Кошка подкатил к нам добродушным медведем.

– Здравия желаю, всей честной компании? Как сегодня погода?

– Да с погодой-то нормально! – в тон ему ответил я. – Связь как? Будет ли работать линия, что ты вчера прозванивал?

– А куда ей деваться? Будет, как миленькая! Это чтобы пропаять провод на стыках да заизолировать грамотно – профессионал нужен. А как связь появилась, ей может пользоваться любой: дурак и умный, сильный и слабый, солдат и офицер! И даже дух бесплотный, если конечно мои девочки его к коммутатору подключат.

Стоп, а это неплохая мысль! Про бесплотного духа! И она мне может здорово пригодиться…

Пока Слава и Сергей продолжали жонглировать остротами, я решительно сунул руку в карман. Где же он? А-а-а, вот! На ладоне лежал новенький двухгривенный. Я внимательно осмотрел реверс монеты. Закрыл глаза, попытался представить себе, как она лежит на полу гербом вверх. И подбросил в воздух. Звяк… Катится на ребре, падает на бок. Мысленно фокусируем взгляд. Герб. Я открыл глаза и посмотрел вниз. Монетка лежала как надо. Я поднял и подбросил её в воздух ещё раз. Результат не изменился. И ещё раз, и ещё… Лицевой стороной монетка упала только после шестого броска.

– Загадал на что-то? – спросил Слава.

– На вечернюю смену, на грозу, – зачем-то соврал я.

– Ну и как? – усмехнулся Кошка. – Летает сегодня Цылюриков?

– Нет, – с наигранной досадой ответил я. – Не судьба ему, похоже, синее небо коптить! Впрочем, вы пока не радуйтесь. Часов через пять я ещё и научные методы испробую.

Слушая Славины ехидные комментарии, я завёл руку с монеткой за спину и сжал металлический шершавый кружок между тремя пальцами. Взглянул украдкой – никакого результата. После этого я снова убрал руку назад и представил себе, что её кисть превратилась там, за спиной, в механический пресс – в десятом классе, на экскурсии по заводу, я такую машинку в кузнечном цехе видел. Скруглённый молот большого пальца неудержимо давит вниз посредине монеты. А фигурная U-образная наковальня, в которую превратились указательный и средний, помогает кружочку принять нужную форму…

В глазах на долю секунды сверкнула молния и тут же погасла. Я быстро сжал в кулаке полученный результат. Сердце ещё какое-то время билось о ребра, словно пытаясь выбраться наружу. Постепенно оно утихомирилось. Тогда я разжал ладонь и посмотрел на монетку. Она заметно изогнулась. Вот это да! Впрочем, чему удивляться! Обаламус установил рычаги управления, позволяющие включать скрытые возможности организма. Но пользоваться ими, как выяснилось, мог не только он. Оставалось понять: кому станет подчиняться моё тело, когда мы с пришельцем со всей дури потянем за те самые рычаги в разные стороны?..

На этот вопрос ответа пока не было. Но появилось сразу несколько новых идей: какими способами, методами и путями можно повысить шансы на успех, как ускорить и углубить подготовку к встрече «заклятого» друга, где вести поиск дополнительных средств борьбы…

35

До сегодняшнего дня все Славины лекции по тактике я воспринимал на уровне «информационного шума». А знания пополнял в основном из книг и переписки с недавно поступившим в военное училище Тимуром. Но после истории с расцарапанным Кошкой мне, естественно, захотелось подробнее ознакомиться со всем, что думает наш РСП о военном деле вообще и о тактических приемах в частности.

– Одно из основных положений науки побеждать, – по-книжному начал очередную лекцию Слава, – гласит: нет сильных и слабых сторон у противника, есть О-СО-БЕН-НО-СТИ. А сильными и слабыми сторонами они становятся только в рамках стратегических решений и тактических приемов руководящего сражением полководца. Отсюда следует, что самое интересное в стратегии и тактике – то, как в конкретных условиях разыграть по-максимуму свои козыри и свести на нет преимущества врага.

«Если он и дальше будет продолжать в том же духе, через пару минут придется всерьёз бороться со сном» – подумал я.

Но на этом книжная заумь, слава Богу, кончилась, и майор перешел на нормальный человеческий язык.

– Знал бы ты, Саша, как часто для победы над противником успешно использовалась именно та особенность, которую до сражения большинство специалистов считало его бесспорным преимуществом!

– Сильные стороны, как уязвимые места? – желая, чтобы он развил именно эту мысль, уточнил я. – Можешь привести примеры? Такие, чтобы до любого «чайника» дошло?!

– Легко! – воодушевился моим явным интересом Слава. – Классический случай: бой крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с превосходящими силами японцев у Чемульпо. Ты, наверное, не в курсе, что задачу прорываться успешнее выполнял именно «Кореец», но потом, уже проскочив в открытое море, он вынужден был вернуться, чтобы вызвать огонь на себя и отвлечь самураев от подбитого «Варяга». А знаешь, почему канонерке удалось в течение часа прикрывать израненный крейсер от огня всей японской эскадры, да ещё и не получить при этом ни единого повреждения?

«И нафига мне, дураку, было над книгами корпеть! – застучало в голове запоздалое раскаяние. – Вот же он, источник нужных сведений: черпай – не хочу… Хотя, пока ещё – не всё тут понятно…»

– Слушай, а ты ничего не путаешь?! – уточнил я на всякий случай. – Канонерка раза в три слабее крейсера, да и бронирована – не в пример легче! Мне кажется, японцы её одним точным залпом в дуршлаг могли превратить! Как же тут – без повреждений-то?

– Гм… Сыны Ямато имели прекрасный флот современной английской постройки. И натаскивали их британские офицеры. Но времени было в обрез, а потому обучали только самому современному способу прицеливания – по вертикальному силуэту. Английская разведка загодя снабдила японцев данными по всем русским кораблям… А дальше – элементарно. Смотришь справочник силуэтов. Находишь идентичный. Ага! «Кореец», а под ним буковки и циферки нужные в табличке: высота от ватерлинии до кончика стеньги или гафеля в метрах и футах. Затем подходишь к дальномеру, определяешь расстояние до цели по видимой высоте силуэта и выставляешь прицел орудия… – Слава так вжился в образ, что в это момент даже прищурился. – Вот только кавторанг Беляев, капитан «Корейца», перед выходом из порта приказал обрубить стеньги и гафели. В результате все японские снаряды ложились с перелетом. Грамотно скорректировать огонь канониры не могли. Визуальный-то глазомер у них отсутствовал – это воспитывается десятилетиями…

– И кем потом стал этот Беляев?

– Да… Никем он не стал! – махнул рукой Слава. – Николаю Второму такие были без надобности! При дворе процветали Рожественские и Куропаткины… Наш последний царь, вообще, обладал редкостным «даром»: игнорировать талантливых людей и продвигать дуболомов. Уж если он отстранил от командования армией человека, который, по мнению Черчилля, в первом же сражении выиграл для Антанты Мировую войну, то о чем тут вообще можно говорить?

– Это ты о ком: кто войну выиграл? – Слава летел вперёд так быстро, что я начал терять нить рассуждений.

– О генерале Ренненкампфе, разумеется! – удивился майор. – Может ты и о сражении при Гумбинене не слышал?

– Это где-то в Восточной Пруссии? – неуверенно попытался угадать я. – Но нас же там, кажется, разбили…

– Разбили? – Слава криво усмехнулся и посмотрел на часы.

Я тоже скосил на них взгляд: времени до начала второй смены – вагон и маленькая тележка. А сейчас у нас «дипломатическая гроза». Для тех, кто не служил в учебной авиации, объясняю: все, кому нужно было слетать для поддержания формы и подтверждения минимумов, давно приземлились. А дальше, по договоренности с начальством, я записал в фактической погоде грозу, которая еле слышно «гуркала» сейчас в полусотне вёрст от аэродрома и летать совершенно не мешала, а РП после этого закрыл полеты. Оно и правильно: зачем зря народное горючее жечь?! Но формально смена продолжается, а потому я вынужден безотлучно сидеть на рабочем месте. Вся группа обеспечения полётов, в том числе и РСП, тоже торчит в здании, в пределах телефонной досягаемости Васильченко. И мы со Славой коротаем время за беседой.

– Сражение это проходило в Восточной Пруссии на третий день войны, – воткнув в розетку вилку электрочайника, продолжил рассказ Слава. – Похоже, ты о нём не слышал, если с танненбергским разгромом путаешь! Да, и откуда? Школьные учебники об этом деле помалкивают: что у нас, что «за бугром»… Оно и понятно! Союзникам уже тогда не было резона прославлять Россию, которую они после войны собирались оставить с носом. Для наших красных историков: Ренненкампф – главный душитель революции 1905 года, гад, жандармская морда. Для белых, в большинстве своём – тупых националистов: остзейский немец, а, следовательно – война-то с Германией шла – предатель. Так и получилось, что всем было выгодно замалчивать его тактические находки в этом сражении. А ведь Павел Карлович Ренненкампф смог добиться блестящей победы в ситуации, которая, согласно учебникам по тактике, считалась в то время совершенно безнадёжной. Кстати, эти его новые приёмы позже стали основой теории общевойскового боя в современной ядерной войне.

– Ну, а ты откуда всё это узнал?

– В военных училищах иной раз попадаются хорошие преподаватели, – пожал плечами майор. – Нам повезло с тактикой.

– И что интересного показал Ренненкампф в этом сражении? – я решил, что пора вернуть разговор в прежнее русло. – В чём и насколько сильнее был противник?

– Если по головам считать, разница не кажется катастрофической… – ответил Слава. – Семьдесят четыре тысячи немцев против шестидесяти четырёх тысяч русских. Но у противника сплошь кадровая пехота, а у нас почти половина кавалерии, в основном иррегулярной. Если не в курсе: по тем временам её уже считали непригодной к бою с врагом, вооруженым большим количеством пулемётов. А по этому показателю немцы были впереди планеты всей! Кроме того, у них имелось ещё и подавляющее превосходство в качественном составе артиллерии…

– Извини, Слава! – не понял я его. – Что ты здесь под качеством подразумеваешь? Точность, дальность или скорострельность?

– Принципиально новое на тот момент поколение артсистем! – пояснил майор. – Нашим трехдюймовкам, бьющим прямой наводкой, противостояли тяжёлые немецкие орудия в два-три раза большего калибра. И стреляли они с закрытых позиций, недоступных для ответного русского огня. По числу стволов их было больше всего-то процентов на пятьдесят, но суммарный вес германского залпа превосходил наш в десять с лишним раз. Так вот, Ренненкампф умудрился сделать так, что многие преимушества немцев сыграли в этом бою против них самих! А всё потому, что взаимодействие родов войск на поле боя было у них тогда ещё слабо отработано. Связь часто запаздывала, а командование немцев не всегда учитывало этот фактор.

– Стоп, а связь-то тут при чём?

– А при том, что проводная была ненадёжна: рвался телефонный шнур от артогня, а радиостанций ещё не было. Приказы развозили курьеры. Вот это и оказалось ахиллесовой пятой германской армии. На практике всё выглядело так: бьёт немецкая артиллерия по русским траншеям, с землёй их сравнивает, затем пехота идёт в атаку, и натыкается на вал огня. Потому что снарядами перепахали ложный передний край. А за ним ещё две линии окопов, только эти – хорошо замаскированы. В них-то и сидит русская пехота. Наши орудия, выставленные на прямую наводку, сводят на нет превосходство немцев в пулемётах. Германские дивизии отходят с большими потерями. Русские контратакуют, врываясь в первую немецкую траншею. Но дальше не идут. Противник вызывает огонь тяжёлой артиллерии. За то время, пока приказ доходит до канониров, русская пехота отходит на свои позиции. Немцы возвращаются в передовые окопы. И попадают под массированный артудар, который сами же и заказали…

– Ух, ты! – не удержался я от восхищённого возгласа. – Здорово!

– Ага. Мне в своё время тоже понравилось… – Слава выключил чайник, пару минут поколдовал над заварником, закутал его в полотенце и продолжил. – По тем, кому повезло уцелеть, бьют прямой наводкой наши трёхдюймовки. Обстрел заканчивается, и русская пехота снова атакует. Только противник теперь уже изрядно потрёпан, и он, после недолгого сопротивления, бежит с поля боя. Вот тут-то и выясняется, что часть пехоты русских – спешенная кавалерия. Коноводы пригоняют лошадей. Казачки пиками и саблями поторапливают потерявшего строй противника, не давая закрепиться на запасных позициях. В общем, такого панического бегства кадровых германских корпусов история не знала ни до, ни после Гумбинена. Притвиц, предшественник Гинденбурга, не может остановить панику. Он и сам напуган. Предлагает Генштабу эвакуировать армию за Вислу.

– Красиво! – улыбнулся я. – Вот только: почему потом-то из этой большой и славной победы вырос ещё более грандиозный разгром?

– А то уже Самсонов! – развёл руками Слава. – Пока немцы пытались разгрызть корпуса Ренненкампфа, вторая русская армия приотстала. А как узнал её командующий о блестящей победе соседа, рванул вперёд быстрее курьерского поезда. И, как часто бывает в подобных случаях, угодил в ловушку.

– Что же Ренненкампф ему не помог? Если он такой умный?

– А эйфория победная в тот августовский день не одному Самсонову мозги отшибла! Командовавший фронтом Жилинский приказал Ренненкампфу развернуть армию на северо-запад и штурмовать Кёнигсберг. Это без тяжелой-то артиллерии!? Лучшую крепость двадцатого века!? Единственное, что мог сделать в такой ситуации Ренненкампф – остановиться и попытаться наладить взаимодействие с уходящим на запад Самсоновым, но тот пёр вперёд, наплевав на фланги. Немцев за противника он уже не считал, а соседа воспринимал только как соперника в дележе государственных наград и царских милостей.

– А при чем здесь судьба всей войны?

– Да притом, что элитные немецкие корпуса, те самые, что несколько дней спустя громили Самсонова под Танненбергом, должны были в это время замыкать кольцо вокруг Парижа! – пояснил Слава. – Их Генштаб Германский прямо с острия главного удара снял, больше было неоткуда. А снял потому, что после Гумбинена, по его мнению, появилась реальная угроза потери Берлина и окружения Восточной Пруссии. В результате: блицкриг провалился, а в пришедшей ему на смену войне на истощение у колбасников не было уже ни единого шанса.

«Блицкриг ПРОВАЛИЛСЯ… – молоточками застучало в висках. – И ведь не в последний раз, что характерно! Через двадцать семь лет ту же Германию ждал радостный и победный июнь сорок первого… Который закончился для неё ещё печальнее!» Тут было на чем подумать, порасспросить… Более того, разговор сам вырулил на тему, интересующую меня сейчас больше всего. Но не успел очередной вопрос сорваться с языка, как на первом этаже хлопнула дверь, и женский голос прокричал:

– Дежурная группа! Вниз спускаемся: обед приехал!

– Пошли, делом займемся! – тут же откликнулся на призыв Слава. – А то нам с тобой ещё всю вторую смену пахать.

Он как всегда был прав, о сложных материях лучше беседовать на сытый желудок. Да и многовато военной науки за один раз. Тем более, без привычки. Лучше перерыв сделать: мозги проветрить, мысли в порядок привести…