Текст книги "Обаламус (СИ)"

Автор книги: Александр Путятин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Закончить раунд и подумать. На первый взгляд, твои слова похожи на правду, но поверить в них до конца я сейчас не могу. Слишком много лжи было сказано до этого. А пока ответь мне ещё на один вопрос: как вызвать сюда снарков? Если я тебе поверю, то нужно будет предупредить их об опасности, ведь беречь Солнце теперь в наших общих интересах. Моих, твоих и снарков. Тебе, если понял, уже в любом случае не удастся отсюда смыться. Так что сейчас ты заинтересован в том, чтобы помочь им и мне.

– Но это же – не единственный выход!? Поверь, мы ещё способны договориться! Ты поможешь мне, я – тебе! Подумай!!! Это же намного выгоднее… После того, как мы захватим власть в Сообществе, ты станешь единоличным повелителем всего межзвёздного антипространства…

– Да-да… Конечно, – усмехаюсь я. – Или разделю судьбу ваших прежних союзников – оружтов? Помнится, ты расправился с ними без сожаления! А ведь в это время вы ещё не получили власти над Вселенной. Где гарантия, что приобретя её, ты станешь добрее и великодушнее. Думаю, будет с точностью до наоборот… Твоя победа над снарками – последнее, что я увижу в жизни, если помогу вам. В то время как союз с ними сулит землянам гораздо больше…

– Но ты же их совсем не знаешь?

– Время! – раздался голос Славы.

Ага… Слух всё-таки вернулся! Пустячок, а приятно… Я уселся на стул и принялся восстанавливать сбитое дыхание.

– Ещё раунд, товарищ лейтенант? – усмехнулся Виктор.

– Пожалуй, мне на сегодня уже хватит! – отвечаю. – А вы как? Будете продолжать?

– Может, рванём в баню? – тут же предлагает Слава.

– Давай, лучше завтра! – качаю головой я. – За эту неделю сна было в общей сложности десять часов. А впереди у нас суббота – полеты в одну смену. После обеда можно сразу на полдня в комплекс забуриться…

Спать мне, конечно, хотелось, но гораздо важнее было в спокойной обстановке подумать над новой версией Обаламуса. Ошибаться в столь важном деле – нельзя никак…

– Ладно, – ответил Слава. – Завтра, так завтра. Ну что, Виктор, ещё пару раундов и разбегаемся?

Вице-чемпион согласно кивнул. Вот же слон двужильный!

44

– Ну почему… Почему ты думаешь, что снарки хоть чем-то лучше меня? Откуда она взялась, эта глупая вера в тех, кого ты ещё ни разу не видел?! – недоумевал Обаламус, или прикидывался, что недоумевает.

Я лежал на кровати в каптерке и прокручивал в уме прошедший разговор. Пожалуй, на сей раз всё сходится… Значит, настало время прояснить и этот вопрос. Ответить на него Обаламусу, да и самому себе тоже. Нет, сначала себе, а уже потом ему. Так, пожалуй, будет правильнее!

– Давай рассуждать здраво! – предложил я. – Во-первых, снарки дают нам возможность свободно развиваться, хотя объективно земляне представляют опасность для самого существования солнечного ядра. Во-вторых, они хорошо относятся к военнопленным, во всяком случае, никогда их не убивают и не мучают.

– А это ты из какого пальца высосал? – удивился пришелец.

– Из твоего, дорогой! – пояснил я. – Если бы одного моего давнего знакомого в плену ждали небытие или пытка, разве стал бы он мне семь часов назад правду рассказывать? Кто ж угрозу смерти на верную гибель меняет?

Молчит? Нечем крыть?! Значит, я прав!

– Послушай! Я же не могу тебя в своей черепушке до седой бороды таскать, – объясняю пришельцу свою позицию. – Человек довольно быстро стареет. А одряхлев, частенько впадает в детство. Да и не хочу я, чтобы ты, как прежде, в моём мозгу по ночам тайные ходы рыл да мины ставил. Так что: или плен у снарков, или придется нам сейчас завершить то, что не доделали вечером в спортзале – выбирай!

– В принципе: мне не трудно вызвать сюда патруль снарков, – нехотя признаётся Обаламус. – Но в их добрых чувствах к тебе я по-прежнему сомневаюсь…

– Ничего, рискнём! – соглашаюсь я. – Только на контакт с ними мы выйдем вместе! Ты же будешь связываться телепатически? И меня к этому каналу подключить сможешь?

– Да.

Похоже, он отчаялся меня переубедить… Или придумал очередную каверзу? Что ж, во втором случае крандец обоим – ни один Обаламус умеет мозги минировать! Помирать, конечно, не хотелось. Но выпустить его я тоже не мог. Только почему-то мне казалось, что все каверзы у пришельца уже закончились.

Впрочем, долго ждать и не пришлось. Спустя минуту в воздухе сгустился темно-серый полупрозрачный комок примерно полметра в поперечнике с расплывчатой черно-белой фигурой, быстро превратившейся в хорошо известного мне мультяшного львёнка, который вот уже не первый год на пару с черепахой пел по выходным и праздникам с телеэкрана: «Только я всё лежу и на солнышко гляжу…»

– Здравствуйте… – начал я нерешительно.

Но снарк не стал ждать продолжения.

– Ваше сообщение о задержании чрока мы приняли. Готовы забрать его в любой момент.

– А как вы…

Львёнок улыбнулся и похлопал себя по лбу плюшевой лапкой.

– У нас же телепатическая связь установлена. И я получил по ней всё, что вы собирались сказать. А у землян опыта подобных бесед нету, и потому приходится трансформировать ответ в удобные для вашего восприятия свето-звуковые сигналы.

– Теперь нужно, чтобы я освободил Обаламуса?

– Нет, только устное согласие на перевод. Мы извлечём чрока сами. Вы готовы?

– Да. Забирайте.

На какое-то мгновение мир расплылся у меня перед глазами. Неизменным оставался только львёнок. Потом стул, стол и кровать вернулись на свои места.

– Вот и всё! Он уже у нас.

– А-а-а… – неуверенно начал я.

Ещё надо было рассказать им о странном феномене в районе Подкаменной Тунгуски… О том, что, скорее всего, именно в тех краях спрятан межзвёздный корабль оружтов, жилой отсек которого чуть больше семьдесяти шести лет назад, в июне 1908 года, взорвал коварный Обаламус…

– Всё это мы от вас уже получили! – улыбнулся львёнок.

В ответ я молча пожал плечами. Похоже, чёртовы телепаты способны копаться в чужих мозгах, словно в собственных карманах…

– Не везде. А только в тех информационных кластерах, что вы для нас приготовили. Извините. Время контакта ограничено. И ещё должен вас предупредить: пользоваться всем, что осталось от чрока, нужно с большой аккуратностью. В зависимости от интенсивности включения дополнительные функции сокращают вашу жизнь на срок от часа до нескольких суток за каждую минуту работы. Если понадобится связаться со мной, вызовите в уме образ этого львёнка. До свидания. И благодарим за сотрудничество, – закончил речь снарк.

А затем серый комок быстро растаял в воздухе.

Вот так просто, как будто ничего особенного не случилось!.. Брат по разуму, чтоб тебя по всей Галактике расколбасило!.. Можно подумать, ему тут пуговицу помогли застегнуть!!!

Сказать, что я был разочарован, значит – не сказать ничего! Месяцы тревог, сомнений и напряженной подготовки, меньше часа самой борьбы и полуминутный финиш. Никаких лавров победителя. Просто окончание еще одного рабочего дня. Стало обидно буквально до слёз. Да, что я им всем, нанимался, Вселенную от чроков спасать?!

– Товарищ лейтенант, – раздался из-за двери голос Холопушина. – Влажность девяносто восемь процентов. Дымка. Видимость два километра.

Я вышел из каптерки в кабинет.

– Из соседей кто-нибудь летает?

– Нет, после нас почти сразу все по грозе закрылись.

– Передавай изменение фактической погоды. Тебе днём поспать удалось?

– Да, пару часов урвал перед обедом.

– Тогда работай. В четыре утра разбудишь меня и Салаженцева.

Я вернулся в каптерку, рухнул на кровать. И тут же вырубился.

45

Васильченко держал всех в полной готовности несмотря на нелётную погоду. Мои доклады он выслушивал каждые полчаса. Сегодня в шестой эскадрилье у двух инструкторов заканчивались минимумы погоды. Нужны были всего сорок минут для того, чтобы они успели проскочить.

– Ну что там с туманом? – спросил САМ, с видимой неохотой оторвавшись от шахматной доски.

– Туман рассеивается, товарищ полковник, – доложил я. – Но в ближайший час будет низкая облачность. Пять-семь баллов, высотой пятьдесят-сто метров. Поднимется до ста-двухсот только к одиннадцати. А дальше начнёт очень быстро развиваться кучевка. С двенадцати часов по району ливневые дожди, с двенадцати тридцати – с грозами. В облаках с одиннадцати-тридцати болтанка и обледенение.

– Слыхал?! – обратился САМ к Цылюрикову. – Что со сменой делаем? Разведкой будешь рисковать или полётами?

– Да, шаманов послушаешь: грозы триста дней в году греметь должны, – ответил ИО комэска. – А туман: вот он, на полосе лежит!

Ну, не скотина ли?! Ведь даже идиоту ясно, что на разведку майору лично лететь, и потому он тумана утреннего, от которого через час даже следа не останется, больше всех и всяческих гроз боится. И ведь никогда не пропустит случая если уж не себя похвалить, то хотя бы соседа обругать ненавязчиво! Этим он сильно походил на Гену Лущенко, сокурсника и сослуживца по Пущинской экспедиции. Кого Цылюрикову напоминал я, не имею представления, но антипатия давно уже была взаимной.

– Ну, гляди!.. Твои инструкторы без минимумов останутся в случае чего! – фыркнул в ответ Васильченко. – Шах! И мат! Следующий!

САМ был из крестьян, образование – два класса и военное училище, как любил он пошутить под настроение. Но в шахматы играл на высшем уровне. Следующим был Кошка. Связист продержался меньше минуты. Васильченко обвёл взглядом комнату.

– Серов, – вдруг окликнул меня он. – Кончай туманы гонять, иди сюда, сыграй с подполковником.

– Да, я же вам на один зуб! – говорю. – Только если фору дадите!

– Какую фору? – в притворном удивлении поднимает САМ плечи.

– Дык… Максимальную! – отвечаю: уж наглеть, так наглеть.

– Ладно, получай самую-самую!.. – соглашается благодушный победитель, убирая с доски ферзя и обеих ладей.

И мы стали играть. Используя громадное преимущество в фигурах, я начал «жрать» пешки противника, не давая ему выстроить жесткую оборону. И статегия эта какое-то время имела успех. Количество фигур противника стремительно уменьшалось. Но Васильченко невозмутимо продолжал партию. И в тот момент, когда я уже считал свое положение близким к победе, он бросил вперёд слона и двух коней. Мат в три хода.

– Следующий!

Слава сражался больше двадцати минут и умудрился свести партию к ничьей. Васильченко смёл шахматы с доски и выглянул в окошко.

– Ага, вот и туман рассеивается. Серов, мне кажется, или видимость уже полтора километра на полосе.

– Так точно, полтора, товарищ полковник! – ответил я, сделав шаг к ИВО. – Облачность самь баллов на высоте восемьдесят метров. Через полчаса, максимум – час, жду сто пятьдесят на три. Но кучевка после одиннадцати будет расти очень быстро.

Я протянул ему бланк прогноза на разведку погоды. САМ прочитал его, расписался и передал Цылюрикову.

– Ознакомься, разведчик! – усмехнулся он, оглядывая заполненную народом комнату. – Все по местам, начинаем!

Цылюриков затянул взлёт ещё почти на час. Подынверсионная[69]69
  подынверсионная – сформировавшаяся под слоем инверсии


[Закрыть] облачность за это время успела рассеяться, но начала образовываться кучёвка на высоте триста метров. И росла она со скоростью схода снежной лавины, только не вниз, а вверх… К возвращению разведчика на экране локатора появились засветки от грозовых облаков.

– Ты соображаешь, что творишь?! – орал Цылюриков в комнате метеослужбы. – Меня там при посадке чуть по полосе не размазало! Ты не имел права разрешать разведку в условиях такой болтанки?

Внутри всё клокотало от возмущения, но виду я старался не показывать: обрабатывал карты, заполнял бланки, записывал в журнал данные запасных аэродромов. Майора это, конечно, бесило… Вот только сделать он ничего не мог! Подчинялся я напрямую Васильченко. А комэска дежурному синоптику – не начальник. Возможно, сиди сейчас на моём месте другой лейтенант, Цилюриков уже давно полез бы в драку. Настроение у него для этого было – в самый раз. Но майор видел мои спарринги с Виктором и Славой. И понимал, чем может закончиться попытка добиться превосходства с помощью кулачного права.

– Вы читали прогноз погоды, товарищ майор? Там было черным по белому написано: в облаках с одиннадцати-тридцати сильная болтанка и умеренное обледенение. Какие претензии?

– Ты должен был запретить полёты, шторм написать!

– Извините. Ни фактическая погода, ни прогноз не давали мне оснований для шторм-предупреждения. По крайней мере, в тот момент. Запретить разведку мог только руководитель полётов, к нему и претензии предъявляйте.

– Ты!.. Это всё специально! Убить меня захотел!?

– Ну что вы, товарищ майор! – в коридоре уже отчётливо звучали шаги спускающихся с вышки офицеров, но Цылюриков так увлекся, что никого и ничего, кроме себя, не слышал. – Захоти я вас убить, не стал бы зря народное добро гробить. Самолет ведь денег стоит, и немалых! Я бы просто шибанул молнией в дерево, чтоб оно вам на голову свалилось, и все дела! Дёшево, сердито, никаких подозрений…

– Спокойно, Серов! – Васильченко повернулся к Цылюрикову. – А ты не наезжай на шамана понапрасну. Он всё правильно предсказал, написал: в облаках сильная болтанка – была сильная болтанка. Прогнозы читать нужно, а не только на них расписываться! Тогда со временем для взлёта и посадки ошибок не будет!..

Спорить с начальником майор не стал. Он бросил на меня ненавидящий взгляд и выскочил из комнаты. Васильченко подписал прогноз на полёты.

– Если я правильно понял, то в ближайшие полчаса загремит и польет? – грустно усмехнулся он.

– Так точно, товарищ полковник, – я безнадёжно развёл руками. – Сегодня уже без перспектив. Если бы разведку провести на час раньше, тогда бы могли успеть пару вылетов сделать, а сейчас уже…

И в этот момент, словно подтверждая мои слова, на улице раскатисто громыхнуло. Причем, где-то очень близко, потому что одновременно комнату осветила молния.

– Ну что ж?! Тогда начнём потихоньку сворачиваться! – Васильченко снял телефонную трубку. – «Маятник», «Завивку»[70]70
  позывные военного коммутатора


[Закрыть] прошу!

Но не успел он закончить разговор с командиром полка, как в комнату, размахивая летным шлемом, ввалился растрепанный Цылюриков. Волосы дыбом, куртка украсилась пятнами грязи, сквозь дыру в комбинизоне красно-белым полосатым пятном просвечивает оцарапанный локоть…

– Ты! – завопил он, направив на меня руку со шлемом. – Товарищ полковник, этот гад меня убить пытался! Молнией, как и угрожал! В дерево! Оно рядом упало, вот и рукав разорван! Ещё бы пара сантиметров, и насмерть!..

46

История эта, вопреки логике, получила свое продолжение. Что и неудивительно! Ведь её окончание в прямом эфире слышал командир полка. И назначил комиссию для разбора конфликта.

В понедельник утром меня вызвали в кабинет, где кроме Васильченко и хорошо знакомого мне комэска-четыре Рыжикова находился назначенный председателем комиссии замполит полка Иван Семёнович Воробей.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Разрешите? – спросил я, приоткрыв дверь.

– А-а-а… Серов?! Проходи! – Иван Семёнович с трудом прятал в усах довольную улыбку. – Ну, что? Рассказывай, как ты покушался на жизнь и здоровье командира эскадрилии?

– Товарищ полковник! Неужели майор Цылюриков официально выдвинул такое обвинение? Это же бред!!!

– Нет, в рапорте он ссылается на то, что ты угрожал его жизни и здоровью. Но показания свидетелей это не подтверждают. Только вот какая петрушка получается… Вчера из округа пришёл приказ об утверждении его в должности комэска-шесть и присвоении очередного воинского звания «подполковник». Сам Цилюриков, да и ещё некоторые, могут посчитать это признанием его правоты, возможно даже – наградой или компенсацией за случившееся. А это – совершенно нежелательно! Но не можем же мы наградить тебя для симметрии, да ещё и с формулировкой: «Чтобы никто не брал с него пример…» – Воробей театрально развел руками. – И поэтому мы тебя всё-таки накажем! Но накажем так, чтобы, во-первых, это не было напрямую связано с самим конфликтом, и во-вторых, чтобы всем вокруг стало понятно, что это наказание – на самом деле, награда. Короче, с командиром всё уже согласовано… Жди!

– Я могу быть свободен?

– Да… Иди, работай! А через два дня в полку начнётся подведение итогов. Прибудешь на него вместе с руководящим составом обеих эскадрилий. Здесь тебя сменит Иванов.

Я откозырял и вышел из кабинета. От ветра дверь чуть приоткрылась, и в коридор долетело дружное ржание трех подполковников. Интересно, что они там такого придумали?

Подведение итогов проводилось в конце каждого месяца и длилось обычно три дня. Но сегодня – особый случай. Начинается новый учебный год. Через две недели прибывают курсанты, а потому длиться всё будет полную декаду и сопровождаться каждодневной строевой подготовкой. Вот и сегодня, сразу после завтрака, офицеры торчали на плацу, выстроившись правильным квадратом. По краям лейтенанты, ближе к центру старлеи и капитаны, майоры и подполковники в середине. Строевые занятия проводит сам командир полка. Четыре часа шагистики, кошмар!

– Полк, равняйсь, смирно! – голос у нашего командира громкий, выдаюшийся голос. – Шагом, марш! Раз, раз… Раз, два, три! На месте стой! Раз, два! Лейтенант Серов! Выйти из строя!

– Есть! – я сделал два шага вперед и замер.

– Вы когда-нибудь где-нибудь видели, как ходят строевым шагом!? А, Серов? Может, по телевизору или ещё как?

– Так точно, товарищ командир, по телевизору – видел!

Полковник скривился, словно от зубной боли.

– Значит так, лейтенант!!! Чтобы я тебя больше на строевых занятиях не видел! Никогда! Вплоть до самого увольнения в запас! Ты меня понял? Хорошо понял?! Вон отсюда!

Я приложил руку к козырьку и удалился с плаца под зависливые взгляды сослуживцев. Ну, замполит! Ну, змей! Это же надо было додуматься до такого «страшного наказания»! Цылюрикова сейчас прямо на плацу удар хватит!

Но ничего ещё не закончилось… В помещении метеослужбы меня ждал Дед. И был чем-то ужасно доволен.

– Александр! – сказал он после того, как мы поздоровались. – Я слышал, тебя комполка от занятий отстранил. Так вот, чтобы кое-кто без дела не болтался, решено послать его, молодого-красивого, в командировку. Короче, ноги в руки и дуй в управление. Там тебя начштаба ждет. Да не забудь поблагодарить, маршрут поездки – его идея!

Я уже ничего не понимал. Какая командировка, за что благодарить? Но приказы начальства в армии обсуждать не принято…

– Разрешите, товарищ полковник! Лейтенант Серов по вашему приказанию прибыл!

– Держи, лейтенант! – начштаба протянул мне командировочное предписание. – Тебе надлежит приобрести для штаба полка цветные карандаши. Поскольку в магазинах нашего города таковых не наблюдается, придется проследовать за ними в Москву. Срок исполнения – неделя. Карандаши вручишь мне лично, все десять коробок по двенадцать штук в каждой. Мягкий чек в магазине взять не забудь, без него финчасть расходы не возместит. Ну, а уж дорога туда и обратно – за свой счет. К концу итоговой проверки как раз успеешь вернуться. Иди, тебе до поезда всего полтора часа осталось! И лучше в гражданке поезжай, патрули в Москве – злее цепных собак, а ты на офицера до сих пор ещё похож меньше, чем щука на бульдозер!

– Есть! Спасибо вам, товарищ полковник!

– Ладно, беги уже!.. А то переодеться не успеешь!

47

В университет я попал без проблем. Для человека, проучившегося в нём пять лет, пропускной режим – понятие условное. Существуют десятки лазеек, позволяющих его обойти. В общежитии для старшекурсников нашел знакомых ребят и договорился о ночлеге. Теперь нужно было заскочить на кафедру метеорологии, узнать последние новости. А заодно и о себе информацию оставить.

Но до двадцатого этажа я не доехал. Потому что в лифтовом холле почувствовал легкий хлопок по плечу и услышал хорошо знакомый голос Михельсона.

– Приветствую, Александр! А мне говорили, вы в армии.

– Здравствуйте, Алексей Исаакович! Рад вас видеть! Я действительно в армии, но сейчас в командировке.

– Сильно торопитесь? А то у меня скоро «окно» в расписании, можем немного поболтать…

– С удовольствием! Я никуда не спешу. Ещё шесть дней в запасе, а дел осталось на два часа, не больше.

– Честно говоря, я представлял себе армейскую службу несколько иначе. Кто же вам, если не секрет, такую щедрую командировку организовал?

Я рассказал об истории с молнией.

– И что интересно, Алексей Исаакович! Ведь в этом деле участвовали десятки людей. Свидетели происшествия, начальники полкового звена и ниже! А у Цылюрикова тесть – генерал, в Генштабе служит, с ним ссориться никому не выгодно! Сколько же хороших людей везде! Так почему же Цылюриковы в нашей стране процветают? Я этого понять не могу!

– А что тут понимать-то? Эти сволочи везде цветут и пахнут. В других странах тоже. Цылюриковы – они любой власти полезны! Потому что всегда знают, какова сегодня генеральная линия. И всецело готовы её поддерживать… В обмен на кучу халявных благ… Но вы ведь не хотите такого успеха, как у них?

– Нет, что вы! Лучше уж бичевать[71]71
  бичевать – аналог современного «бомжевать»


[Закрыть]!

– Вот и я примерно так думаю! А они постепенно вымрут, как кистеперые рыбы, если мы окажемся жизнеспособнее с точки зрения эволюции. Вон Гена Лущенко, в аспирантуру поступая, всех конкурентов оббегал, и каждому рассказывал, как сильно именно ему в этом году нужно туда попасть. Двух девушек даже уговорил забрать документы. И что? Срезался на специальности! А это – как в спорте пожизненная дисквалификация. И Цылюриков рано или поздно нарвётся! Так что бичом становиться не надо, лучше вместо этого купаться в славе и успехе, но без их подлостей. Процветать весело и заразительно! Чтобы все сволочи и приспособленцы от злости зубами скрипели…

В этот момент открылась дверь. В кабинет вошла золотоволосая красавица в синем платье. Средний рост, отличная фигура. Чуть волнистые локоны свободно рассыпались по плечам… И что-то в этой девушке мне показалось знакомым… Но вот что именно? Если раньше встречались, я бы её точно не забыл. Везёт Михельсону! Везде его окружают красивые женщины!

– А-а-а, это вы, Светлана?! – сказал Алексей Исаакович, поднимая со стола какую-то записку. – Тогда напоите гостя чаем и разговором займите, пока я от завкафедры ни вернусь. Только смотрите, я на вас надеюсь!

Красавица кивнула и открыла дверку шкафа, откуда так же молча принялась вытаскивать чашки, блюдца, заварной чайник… В профиль было особенно заметно, что уголки рта у девушки чуть вздёрнуты, словно она только что улыбалась или вот-вот собирается улыбнуться… Где-то я уже видел эти ямочки на щеках!.. И только когда она, замешкавшись над заварным чайником, чуть прикусила белоснежными ровными зубами нижнюю губу, меня словно кувалдой по затылку огрели… Господи! Да это же Светка Пухова!!! А похудела-то как! Похорошела… Тени, помада… Волосы перекрасила… Обалдеть, на выжить!..

– Пушистик! – уж не знаю почему вспомнил я её давнее прозвище. – А ты сейчас на кафедре или в аспирантуре?

– На кафедре, у мамы под боком. Тебя-то, серого и зубастого, каким ветром сюда задуло? Михельсон говорил, в армии служишь?

Я рассказал про командировку.

– Слушай, Света! – обратился я к ней, как к бессменному редактору нашей факультетской стенгазеты. – Ты случайно не в курсе, где сейчас в Москве самые карандашные места? А то я боюсь, что универсальный треугольник ГУМ-ЦУМ-«Детский Мир» в данном случае может не сработать.

Девушка потерла пальцами лоб.

– В Центральном военторге стоит посмотреть, – задумчиво произнесла она. – Есть ещё очень неплохой магазинчик на Курской… Но надежнее всего – позвонить в справочную Мосторга. Там подскажут, в каких магазинах чешские «кохиноры» продают, они сейчас из цветных карандашей – самые лучшие.

– Да, наверное, ты права! – пожал я плечами. – Но до справочной дозваниваться: не один час нужен. А занимать столько чужой телефон, да ещё и рабочий – свинство. Боюсь, Михельсон мне этого не простит. Из автомата тоже не получится. А в общаге я на птичьих правах, там мне к аппарату лучше вообще не подходить. Так что придется ножками-ножками.

– Слушай… – смерив меня задумчивым взглядом, сказала Светлана. – Я сегодня здесь уже закруглилась. Сейчас домой работать еду. Если хочешь, можешь от меня магазины прозвонить. Мы на Бакинских Комиссаров живем. Здесь недалеко, на метро пару остановок.

– А это удобно? Я там никому не помешаю?

– Мне ты точно не помешаешь, а больше там и нет никого, – заглянув зачем-то в заварник, сказала она. – Родители на конференции, бабушка на даче. Ну что, поехали? Там и чаю выпьешь? А Михельсону записку оставим, что я тебя украла и обещаю завтра вернуть.

С Алексеем Исааковичем в этот приезд я больше не виделся. В общежитии тоже не появлялся. Через шесть дней я отъезжал от Киевского вокзала, не замечая ничего вокруг, кроме стройной фигуры, машушей мне рукой с медленно удаляющейся платформы.

Но это уже совсем другая история…

14.02.2012 г.