Текст книги "От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава"

Автор книги: Александр Прасол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Народ, который мы полагаем если и не варварским, то, по крайней мере, не вполне развитым, демонстрирует нам удивительную практичность и следование разумнейшим правилам. В просвещенной Европе удобства путешествующего человека мало продуманы и во многих местах совершенно недостаточны. Здесь же все устроено к его пользе, без ненужной вычурности и самодовольства [Аоки, 1999].

Интересно, что и сегодня вдоль ведущих в Токио скоростных автомагистралей есть многочисленные зоны отдыха, где водители и пассажиры могут перекусить и отдохнуть. Только расстояние между зонами составляет не 4 км, и не 10 км, как триста лет назад, а больше – в соответствии с возросшей скоростью передвижения.

Современная зона отдыха Сиракава в Кобе

Когда на тракте Токайдо еще не было мостов и переправ, на доставку грузов из Эдо в Киото уходил месяц. Однако в эпоху Токугава прогресс уже сказал свое слово, и время путешествия сократилось более чем в два раза. В старинном путеводителе “От Эдо до Киото" описаны одиннадцать мест ночевки – готовый график движения для путешественника без тяжелой поклажи и отклонений от маршрута. Если путник решал осмотреть какие-то окрестные достопримечательности, то время в дороге увеличивалось на 3–4 суток. Разливы лежащей на маршруте реки Оикава (территория современной префектуры Сидзуока), бывало, заставляли путников задерживаться надолго, так что путешествие между столицами могло затянуться и на месяц. Мостов и паромных переправ тогда не было, и путников переносили через реку носильщики – в паланкине или на собственных плечах. Чем выше был уровень воды в реке, тем выше цена. Для самых важных персон сооружали лодочные мосты (фунабаси) – перегораживали реку лодками, поверх которых укладывали деревянный настил.

Переправа. Источник: НА

К 1624 году на тракте Токайдо работало 53 постоялых двора, хорошо известных путешественникам. Еще четыре столь же популярные заведения располагались на главной дороге между Киото и Осакой. Передвигающаяся по своим скромным делам беднота в целях экономии брала с собой в дорогу котомки с рисом и готовила себе ужин на постоялых дворах, обходясь лишь платой за хворост. Стоимость ночлега для путников была неодинаковой: для главного путешественника вдвое дороже, чем для сопровождающих. Впрочем, как и в токугавских ресторанчиках, где состоятельному гостю и бедняку одно и то же блюдо обходилось в разную сумму. За лошадь с главного постояльца брали столько же, сколько с него самого, то есть тоже в два раза больше, чем с его прислуги.

Постоялый двор на горной дороге. Источник: GG

Вечерняя жизнь

Однако можно было и не путешествовать, а отдыхать и развлекаться по месту жительства, участвуя в массовых праздниках, устраиваемых обычно по вечерам. С наступлением сумерек в домах зажигали светильники и фонари, которые наполняли хлопковым маслом, растительным воском, китовым или ивасевым, самым дешевым, жиром. Большой популярностью у простых сословий пользовались переносные бумажные фонари (андон)с плошкой ивасевого жира внутри. Запах у него был неприятный, да и коптил он изрядно, но зато был дешевым. Света такой фонарь давал мало, поэтому никакой серьезной работой при нем заниматься было нельзя. Вроде бы все побуждало людей рано ложиться и рано вставать, не тратя попусту денег на слабое освещение.

Лодочный мост. Источник: GG

Тем не менее горожане вечерами старались возвращаться домой как можно позднее, используя любую возможность организовать коллективное мероприятие. Токугавские развлечения состояли либо в любовании тем, что природа дарит человеку, либо в организации собственных праздников. Именно в эпоху Токугава стали массовыми такие увлечения, как любование цветами, луной, кленами, первым снегом и так далее. Даже бедняки время от времени в складчину нанимали вечером лодку и выплывали на середину реки, чтобы полюбоваться в полнолуние спутником Земли. Кроме цветущей сакуры, хризантемы, персика, сливы японцы получали удовольствие от созерцания многих других растений, в том числе кустарников вроде леспедецы двухцветной (накаи),которую в других странах особо не выделяли. О массовых праздниках, выросших из синтоистских церемоний и устраиваемых сегодня в любом городском или сельском районе, говорить не будем: о них написано достаточно. Все праздники такого рода были издавна привязаны в Японии к годовому циклу.

Любование первым снегом

Народное гулянье под сакурой. Источник: NC

Любование сезонными красотами составляло лишь часть удовольствий людей той эпохи. У японских крестьян оно издавна совмещалось с ежегодной весенней выпивкой и закуской под молитвы о богатом урожае. Став горожанами, крестьяне приурочили это удовольствие к цветению плодовых деревьев. К концу XVII века район Уэно стал Меккой для столичных любителей ханами(любование цветущей сакурой). Однако в Уэно находились фамильные усыпальницы сёгунов Токугава, а массовые гуляния любителей сакэ и цветущей сакуры, собиравшихся со всего города, не способствовали умиротворению. В начале XVIII века по инициативе храма Канъэй сёгунат запретил любование сакурой на холмах Уэно, но лишать горожан ежегодной радости не стал, распорядившись разбить взамен несколько парков в городской черте. Вокруг насаждений быстро появились атрибуты массового отдыха – чайные домики, лавки, уличные представления и так далее. “Японцы употребляют крепкие напитки; многие из них, а особливо простой народ, даже любят их и часто, по праздникам, напиваются допьяна” [Головнин, 1816].

Фейерверк

Особое место среди столичных развлечений занимал сезон летних фейерверков. Он начинался 28 мая и длился три месяца. Заложил эту традицию восьмой сёгун Ёсимунэ. В 1732 году голод и холера унесли несколько десятков тысяч жизней, и Ёсимунэ распорядился организовать 28 мая 1733 года массовую поминальную службу. А чтобы привлечь внимание неба и задобрить богов, сёгун велел устроить фейерверк в 20 залпов. Его организовали возле моста Рёгоку на реке Сумида с таким расчетом, чтобы находящиеся поблизости чайные домики, ресторанчики и лодочники, катавшие по реке отдыхающих, приняли участие в финансировании мероприятия. Удельные князья как вассалы сёгуна поддержали его идею и приняли активное участие в подготовке. Получилось грандиозно: собралось столько людей, что зрители на берегу стояли вплотную друг к другу. Прогулочные лодки и плавучие рестораны за несколько дней до праздника продали все билеты. На украшенных бумажными фонарями лодках приплыли гости из окрестных населенных пунктов и запрудили реку (по этим лодкам можно было перейти на другой берег, не замочив ног). Праздник понравился, запомнился и стал ежегодным.

Сегодня он известен как Большой фейерверк на реке Сумида (Сумидагаваханаби тайкай),это один из трех крупнейших токийских фестивалей. Его устраивают в последнюю субботу июля в районе Асакуса. Фейерверк 2007 года стал рекордным – 22 тысячи залпов. Полюбоваться им пришло 980 тысяч человек – почти столько жило в Эдо в 1732 году.

С тех пор все фейерверки в Японии неразрывно связаны с теплым временем года и водой. В отличие от остального мира, японцы на Новый год фейерверков не запускают – только летом, и только на берегу, рядом с водой. С тех же пор повелось не жалеть спонсорских денег на организацию массовых гуляний. Среди удельных князей постепенно стало правилом хорошего тона организовать теплым летним вечером городской фейерверк по подходящему поводу. А поскольку на службе в Эдо всегда находились одновременно не менее ста даймё,народные гуляния росли и ширились. На самые популярные праздники приезжали даже сёгуны. В таких условиях жителю Эдо было трудно усидеть дома, да еще в темной и тесной коммунальной комнате. Поэтому после окончания работы, помывшись в бане, он переодевался, выпивал бутылочку-другую сакэ и шел отдыхать с народом.

Вечерняя жизнь сегодняшней Японии еще насыщеннее, чем была триста лет назад. В каждом административном районе, городском и сельском, есть дом просвещения и культуры ( коминкан), в котором местные жители вечерами занимаются каллиграфией, икебаной, чайной церемонией и прочими традиционными искусствами. Дома культуры появились после 1868 года в русле всеобщего стремления к национальному единению и единообразию. Сейчас они играют важную роль в общественной жизни, и их значение признано государством (статья 20 закона о культурно-воспитательной работе с населением – Сякай кёикухо).Кроме того, японцы посещают кружки здорового или экологически правильного образа жизни, учатся готовить национальные блюда разных стран мира, изучают иностранные языки и так далее. Даже иностранцы, прожившие в Японии много лет, удивляются, когда видят японского дедушку, пришедшего на восемьдесят втором году жизни изучать русский или португальский язык. На вежливый вопрос о причинах такого героизма дедушка обычно отвечает, что вот, мол, недавно посетил доктора и тот посоветовал ему занять чем-нибудь голову, чтобы уберечься от маразма. Вот и пришел позаниматься годик-другой, пока здоровье позволяет. И если вы думаете, что после знакомства с русским алфавитом, который дедушка не сможет озвучить ни при каких обстоятельствах, он сдастся и перестанет ходить на уроки, то вы ошибаетесь. Он будет ходить на них до тех пор, пока сможет ходить. И это не героизм, а обычное японское упорство и верность принятому решению. Японская пословица гласит: “В постоянстве – сила” (кэйдзоку ва тикара нари).Есть такие же преданные и упорные любители рисования, фотографии, коллекционеры. Главное, что вся эта активность – групповая, а руководит группой сэнсэй,который в другой день недели числится рядовым слушателем кружка по изучению чего-нибудь другого.

Всеобщее японское стремление к совместному времяпрепровождению поддерживается и в таком полезном деле, как физкультура. Как известно, японские спортсмены на мировой арене пока достижениями не выделяются, зато по числу любителей физкультуры страна, вероятно, в числе мировых лидеров. В каждой японской школе есть бейсбольное или футбольное поле, а также два спортзала – для международных и национальных видов спорта. Согласно правилам, к 7 часам вечера в школе не должно оставаться ни одного ученика, и с 7 до 9 часов вечера эти спортзалы оказываются в распоряжении горожан. Естественно, горожане объединены в группы по спортивным интересам, имеют своего старшего и зарегистрированы в районной или городской управе. Каждый год группы подают заявки на школьные спортзалы в своих районах и, как правило, получают их. Если групп оказывается больше, чем спортзалов, все решает лотерея. Школ много, поэтому не получить спортзал два года подряд – исключено.

И вот когда жители занимают на время школьный спортзал, генетическая память оживляет правила, сложившиеся во времена коммунальных бараков эпохи Токугава, когда вещей было еще мало, а людей – уже много. По этой причине вещами пользовались сообща, аккуратно и уважительно.

После тренировки японцы коллективно убирают спортзал специальными половыми щетками шириной около метра (моппу).На уборку большого спортзала уходит не более одной минуты. Так же поступают на теннисных кортах. За пять минут до окончания срока аренды корта игрокам подают сигнал: игру пора заканчивать и приступать к уборке – следующая смена ждет. Отыгравшие разглаживают широкими щетками едва заметный слой песка, насыпанного поверх искусственного покрытия или грунта. Песчинки ложатся упорядоченно-правильными линиями. Это занятие – чистой воды иллюзия, поскольку никакого мусора на корте после тренировки нет, а если бы он и оставался, щеткой его не собрать. Но иллюзия очень приятная – это факт. Собственно, только ради нее корт песком и посыпают. Следующая группа игроков сделает то же самое. Так и будет корт переходить от одной группы к другой – сегодня, завтра, через неделю, всегда. Алгоритм определен, конвейер работает.

Такой же алгоритм действует не только в отношениях между группами, но и внутри их. Задача: как сделать так, чтобы пятеро, арендовавшие на два часа теннисный корт, провели за игрой одинаковое время? Ведь оплачивают аренду в складчину, а равенство считается важным. В России вопрос распределения времени часто решается так: проигравший выбывает, победитель играет со следующим претендентом. Кто играет лучше, тот играет дольше – чисто спортивный принцип. В японскую парадигму он не вписывается. Принцип общинного равенства вылился в простую и характерную для японцев схему: перед началом игры все участники вытягивают номера (в нашем случае – от одного до пяти) и играют согласно приготовленной заранее сетке-схеме. Например, при парной игре в теннис (в Японии один на один играют редко) первый и четвертый номера играют с третьим и вторым, а пятый отдыхает. Затем отдыхает четвертый, потом третий номер… и так далее: состав пар постоянно меняется. В итоге все справедливо, каждый играет с каждым и против каждого одинаковое число раз. И даже если кто-то устанет и захочет отдохнуть вне очереди, дав другим поиграть, это у него может не получиться: нарушается принцип равенства, поэтому человека будут вежливо, но настойчиво уговаривать получить свою часть двигательного удовольствия.

Токугавская привычка как можно меньше времени проводить в тесном жилье сказалась и на гостиничном бизнесе. Роскошные гостиницы и “президентские” номера в Японии есть, но их немного. Номера абсолютного большинства гостиниц – крошечные комнатки, в которых есть только необходимое. Но – в таком ассортименте, какой нечасто встретишь в других странах. Эти миниатюрные гостиничные номера многочисленны, доступны по цене и, что интересно, относятся к бизнес-классу, потому что в них останавливаются рядовые сотрудники фирм и учреждений. За гостиницу платит работодатель, которому кажутся вполне приемлемыми и площадь 6–8 м ²(вместе с ванной, туалетом и прихожей), и стоимость ночевки в 40–60 долларов США. В России слово “бизнес” ассоциируется с большими деньгами и привилегиями (взять хотя бы авиабилеты бизнес-класса). Вероятно, это результат многолетнего труда советских карикатуристов, изображавших западных бизнесменов не иначе как с мешком денег за плечами. В Японии слово “бизнес” означает просто работу.

Те, кому доводилось останавливаться в японских гостиницах, вряд ли удивились новшеству, которое в свое время попало во все мировые СМИ и в очередной раз привлекло внимание к японскому рационализаторству. Я имею в виду гостиничные номера-капсулы. При кажущейся экзотичности это изобретение – не более чем очередной, вполне логичный переход от компактности к суперкомпактности. Первая капсульная гостиница появилась в Японии в 1972 году. Сегодня их множество. Размеры капсулы в токийской гостинице “Грин Плаза Синдзюку” – 2x1x1 метр. В ней можно только лежать. Хотя в каждой капсуле есть много чего полезного: телефон, телевизор, будильник, кондиционер.

Некоторые черты роднят капсульные гостиницы с коммунальными домами эпохи Токугава. Во-первых, одинаковое расположение – в два ряда вдоль длинного коридора. Во-вторых, контраст между предельно ограниченным личным пространством и довольно просторным общественным. Только вместо общего колодца, очага и туалета в современных гостиницах к услугам клиентов холл, бар и сауна. Стоимость – в среднем 20–40 долларов за ночь. Недорого.

Этоки, предки комиксов

Пользоваться пиктографическими знаками для передачи смысла японцы начали с тех пор, как познакомились с китайскими иероглифами. Японские историки считают, что это произошло в I веке.

В иллюстрированной версии “Повести о Гэндзи” (Гэндзи моногатари)есть изображение, на котором героиня романа, барышня Укибунэ, внимательно рассматривает лист с картинками, а сидящая рядом фрейлина читает вслух сопроводительный текст. Раннему приобщению глаза к хорошему делу в немалой степени способствовали китайские иероглифы, которые в те времена были еще ближе к картинкам, чем сегодня. А поскольку китайскую грамоту враз не выучишь, то в течение долгого времени неграмотным, но любознательным древним японцам приходилось довольствоваться картинками, которые им показывал рассказчик, сопровождая пояснениями. Такой рассказ называли этоки(букв. толкование картинок). Как часто бывает в языке, со временем название перешло с процесса на объект и словом этокистали называть не только сопроводительный текст, но и сами картинки – предшественницы современных комиксов мата.Как и многое другое, они пришли к японцам с Корейского полуострова и поначалу использовались исключительно для популяризации буддийского учения.

Этоки

Демонстрация традиционного искусства (2008 г.)

В эпоху Токугава разглядывание картинок, сопровождаемое рассказами, стало очень популярным и вошло не только в религиозную культуру, но и в быт. Множество картинок плотно рисовали на одном большом листе бумаги и выставляли перед слушателями, как сейчас карту мира в школьном классе. С грамотой тогда было лучше, чем в эпоху богов, но не настолько, чтобы все умели читать, а развлечений хотелось. Поэтому рассказ знатока сюжета с показом этокидолгое время заменял японцам современные движущиеся картинки – кинематограф.

Показ картин с большим числом персонажей и сюжетов под комментарии священнослужителей можно и сегодня увидеть в некоторых японских храмах. Обычно это старинные сказания и легенды о происхождении какого-либо известного храма, об истории обычаев и традиций – или же рассказы о деяниях замечательных людей из данной местности. Сегодня жанр этокисчитается элементом национальной культуры. Его изучают и поддерживают интерес к нему публики. Так, Университет Мэйдзи в марте 2006 года организовал в столице открытый семинар, во время которого специалисты рассказали много интересного и продемонстрировали мало известное сегодня искусство публичного выступления с показом. Есть и персональные любители и знатоки этого исторического жанра. В префектуре Нагано много лет существует историческое общество по изучению малой родины. Его бессменный председатель Кобаяси Итиро вместе с женой Рэйко всячески его пропагандируют и сами выступают с публичными лекциями в жанре этоки.Местный буддийский храм Дзэнко, один из старейших в стране (основан в 644 году), охотно предоставляет им свои помещения.

В VII–VIII веках в Японии появилась категория женщин, которые по разным причинам оказывались вне семьи – одни уходили сами, других выбрасывала на улицу судьба. В основном они группировались вокруг “Трех священных гор Кумано” (Кумано сандзан) – синтоистских святилищ, которые получали большие пожертвования и пользовались особой популярностью у паломников.

По мере распространения буддизма синтоистские святыни становились смешанными, синтоистско-буддийскими. Со временем монастырская уединенность и постижение глубинного смысла вещей окончательно стали прерогативой мужчин, а религиозным женщинам пришлось осваивать смежные занятия. К началу эпохи Токугава они нашли свою нишу. В XVII веке бродячие проповедницы (их по традиции называли бикуни,то есть монахинями, хотя монахинями в строгом смысле они не были) занимались преимущественно тем, что показывали горожанам и комментировали картинки с ужасами ада, ожидающими грешников после неправедно прожитой жизни. Бикунипроповедовали правильный буддийский настрой и мировоззрение, за что получали умеренное вознаграждение от благодарных граждан. Но при всем внешнем благообразии их профессии со временем она неуклонно приближалась к торговле и услугам, и в XVII веке облик проповедниц тоже начал меняться, приближаясь к артистическому. Хотелось, чтобы зрители-слушатели могли с удовольствием смотреть не только на картинки, но и на рассказчицу – тогда они собирались охотнее. Некоторые бикунидаже красили ногти на руках и ногах. Когда население прочно усвоило все, что нужно, про страсти ада и буддийский моральный облик, интерес к иллюстированным проповедям стал понемногу снижаться. Женщинам снова пришлось что-то придумывать.

Бродячие певицы (XIX в.). Источник: NC

Примерно со второй половины XVIII века бикунив исторических записях чаще фигурируют как ута бикуни,исполнительницы песенного жанра. Облегчение рода занятий и образа жизни естественным образом приблизило их к древнейшей женской профессии. В общественно полезной трудовой деятельности бродячие певицы не участвовали, жили исключительно за счет пожертвований. К тому же они нередко занимались нелегальной проституцией, поэтому отношение к ним со стороны властей было неоднозначным. В столице бикунижили компактно. Больше всего их было в районе Канда. На рубеже XVII и XVIII веков визит бикуниобходился мужчине в сто мон.На эти деньги можно было купить 2–3 килограмма риса [Хонда, 2008].