Текст книги "Счастливчики с улицы Мальшанс"

Автор книги: Александр Кулешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Нет, я так не хочу, – говорю. – Всё же Мари для меня…

– Чего ждать, Морено? Зачем обманывать – не дождётся она тебя. Она тебе не пара. Так чего ты ей будешь голову морочить? Пошли хорошее прощальное письмо с хорошим чеком, – Да не нужны ей деньги! – говорю. – Вы её не знаете.

– Словом, так, Морено, я беру это всё на себя. Сами всё напишем, сделаем. И не беспокойся! Не обидим твою Мари.

А через два дня вызывает меня господин Лукас.

– Садись, Морено, – говорит.

Сажусь, Когда я перед ним – всегда дрожу от страха. Боюсь его до смерти.

Подписывай новый контракт, – говорит, – ещё на пять лет, а заодно и на съёмку фильма. Ну, чего улыбаешься? Подписывай! Ты от меня никогда не избавишься, Морено. И, между нами, для такой бездарности, как ты, это величайшее счастье. Ну, ну, не обижайся. Это я пошутил! Подписал? Так. Теперь договор на съёмку. Сниматься будете на побережье с Корин Кальберт. А? Неплохо? Если ты не обкрутишь её, будешь дураком. Женись на ней. Это лучший вариант, плохого не посоветую. Называться фильм будет «Нищий певец». Ну вот, поздравляю. Да, чуть не забыл. Письмо твоей Мари тоже подпиши, Ничего не поделаешь, подписывай. А чек мы ей за счёт фирмы. Не возьмёт – не надо, нам же лучше. Подписал? Отлично. Послезавтра Кальберт прилетает, а через три дня вы отправляетесь на съёмки. Замук уже вылетел. Всё. Не забудь на свадьбу пригласить.

Вот так всё и кончилось… Я даже не знаю, что они там написали Мари. Что она мне ответила. И ответила ли?

Подлец я всё-таки…

Глава четвёртая

КАК В КИНО

Нитти опять собрал нас. И когда свой план сообщил, мы решили, что он или хлебнул лишнего, иди не в своём уме. Что вы думаете он задумал? Ограбить Главный банк! Да, Да! Тот самый, в старом городе!

– После этого, ребята, можно окончательно завязать, – говорят. – Там мы на десять жизней разживёмся.

Продумал он всё здорово. Всё на технике. Это его конёк – техника.

– В наше время грабёж должен проходить на высоком техническом уровне, – говорит. – Пора кончать с фомками, отмычками, примитивным автогеном и фальшивыми бородами. Цивилизация дала нам в руки совершеннейшие приборы, и надо ими пользоваться.

У Нитти это не только на словах. Когда мы идём на дело, Нитти требует, чтоб руки были смазаны специальным лосьоном вроде лака, – тогда отпечатков пальцев не остаётся, чтобы мы ботинки надевали с разновысокими внутренними каблуками, закладывали в рот тампоны, искажающие форму лица. На сутки перекрашивали волосы. Чего только он не придумывал! А бронежилеты? Как опасно, всегда бронежилеты надеваем. И пистолеты брали заряженные кислотой или слезоточивыми газами, а то и зарядами хлороформа. А в последнее время мы уже с радиосетью работаем. Все в очках. В дужках незаметные микрофончики вмонтированы, чтоб слушать, а в воротничке рубашки, чтоб говорить. Один на улице на стрёме стоит, другой на крыше, остальные в помещении работают, сам Нитти за два квартала – прямо напротив полицейского участка в машине сидит – руководит. И все мы друг с другом переговариваемся, словно за одним столом сидим. Техника на грани фантастики! Конечно, рискуешь. Но по крайней мере есть из-за чего. И потом, кто в наше время не рискует? Вон Нис – боксёр, вполне законная профессия, – и пожалуйста: хорошо, если хоть один-то глаз сохранит! Да и Юлу, этой напомаженной кукле, его фаны когда-нибудь руки-ноги оторвут на сувениры.

С Нитти спокойно. Ему бы министром быть или генералом – военные операции планировать. Светлая голова! Я ему сказал как-то об этом, а он обиделся. «Министры все дураки, – говорит. – Какой же департамент захочет себе умного человека на шею посадить? А генералам чего в наше время планировать? Нажал кнопку – и привет»

Конечно, Нитти прав. Министрам и генералам жить легко. А вот нам, бандитам, приходится о себе заботиться. И заботимся.

План у Нитти такой. Мы со Стивом снимаем номер в захудалом отеле, рядом с банком. Нитти выяснил, что номера на первом этаже расположены по соседству с бронированной комнатой, где в банке стоит сейфы. Стены банка здесь трёхметровой толщины, да ещё стена отеля. Но Нитти раздобыл американское оборудование для подслушивания. Таким оборудованием, оказывается, пользуются в Штатах для «экономического шпионажа». Это когда одна фирма ворует секреты изобретения у другой. Говорят, через этот аппарат за триста метров можно услышать, как трава растёт! Ну, а тут всего четыре метра каменной стены. Пустяки!

Мы должны приставить трубки и микрофоны аппарата к стене и записать щелчки сейфа, когда его открывают. Так мы будем знать комбинацию. Это главное.

Нитти говорит, что всё остальное – ерунда! Проникнуть через стальные двери, отравить собак, уложить охранников… Это задание вам со Стивом. Герд – шофёр – должен раздобыть законным путём фургон для перевозки мебели где-нибудь подальше, в другом городе, и пригнать его в столицу. Фургон будет стоять на пустыре. Нитти уже присмотрел где. На этот пустырь не только полиции, а даже безработные бродяги не заглядывают. В ночь налёта Герд ещё угонит малолитражный автомобиль. Сам Нитти и Мэррей уже в десятый раз знакомятся с нашим будущим маршрутом внутри банка. Мэррей, одетый как сенатор, явился в банк и сказал, что желает арендовать персональный сейф. В таких случаях сам помощник управляющего ведёт клиента в бронированную комнату. Он проводит его мимо всех охранников и стальных дверей, стараясь продемонстрировать, как надёжно будут храниться деньги клиента.

В бронированной комнате две стены; в одной сотня индивидуальных сейфов, в другой – три огромных, где хранятся деньги банка. Вот их-то комбинацию мы и должны записать из нашего отеля. В бронированной комнате круглосуточно дежурят два охранника. У одного на них есть ключи от всех индивидуальных сейфов, второй ключ у клиента. Открыть сейф можно только одновременно двумя ключами.

Мэррей арендовал сейф и чуть но ежедневно болтается туда. Приучает охранников и себе: угощает их сигарами, шутит – словом, притупляет бдительность. Между прочим, деньги – пять тысяч долларов – полошил настоящие. Вдруг банк захочет проверить солидность клиента? Они ведь тоже остерегаются. И уж третий ключик – такой же, как у клиента, – наверняка у управляющего банком есть.

Ходит Мэррей всегда в одно и то же время; перед закрытием банка – тоже приучает.

А через неделю сейф арендовал и Нитти. Наконец, когда, ругаясь на чём свет стоит, Герд пригнал в столицу свой мебельный фургон и загнал его на пустырь, а мы со Стивом, двадцать раз проверив и перепроверив, записали комбинацию сейфа, Нитти собрал совещание.

План такой. Банк берём в следующий понедельник. Управляющего в городе не будет – он уедет за границу. Значит, служащие будут чувствовать себя посвободней. К тому же в понедельник кое-кто ещё не расчухается после выходного. За несколько минут до закрытия Нитти и Мэррей являются, чтоб залезть в свои сейфы. Помощник управляющего ведёт их в бронированную комнату. Там они быстро управляются с ним и с обоими охранниками, открывают сейф и выволакивают мешки с деньгами.

Мы со Стивом заканчиваем какие-нибудь там операции у кассы. В это время дверь уже закрыта, новых посетителей не впускают, выпускают только задержавшихся. Половина служащих уже смоталась, остальные торопятся уйти. Ночная охрана ещё не пришла, дневная устала.

В тот момент, когда Нитти и Мэррей появляются на пороге коридора, ведущего в бронированную комнату, мы со Стивом вынимаем автоматы и приказываем всем, кто есть, – охране, служащим, клиентам – не двигаться. Последние не опасны. Охранников всего трое – двое у дверей, один у входа в коридор, его оглушит Мэррей. Тех, что у дверей, разоружаем мы со Стивом. Всем приказываем ложиться. Подносим мешки с деньгами к двери и, бросив в зал пару шашек со слезоточивым газом, выбегаем на улицу. К тому времени Герд подгоняет свою малолитражку к дверям банка. Нитти и Мэррей с мешками вскакивают в неё, и машина мчится по заранее разработанному маршруту, петляя в старом городе.

Мы со Стивом поливаем всё кругом свинцом, разбрасываем гранаты со слезоточивым газом, дымовые шашки и вбегаем в отель. Там нам известен каждый закоулок. Мы пробегаем через кухню во двор, через задние ворота – в переулок. Здесь нас ждёт Луиза с машиной. Пробегая по двору отеля, мы бросаем всё – и плащи и шляпы – в водосток. В машине переодеваемся и выезжаем на центральные улицы. Герд добирается до пустыря, вкатывает малолитражку с Нитти, Мэрреем и деньгами в мебельный фургон, заставляет вход в него старыми диванами и шкафом. Герда полиция ещё не знает, документы на фургон в порядке, и, пока разыскивают малолитражку, Герд спокойно выберется из города. В определённом месте мы со Стивом и Луизой присоединяемся к ним, делим деньги и разъезжаемся кто куда. Нитти считает, что на долю каждого придётся в долларах тысяч по семьсот.

Таков план. Всё рассчитано по минутам. Во время операции будем всё время сноситься по радио. До понедельника осталось два дня.

Накануне операции мы со Стивом долго не могли заснуть, всё шептались.

– Ты что со своим «куском» сделаешь?.. – Стив спрашивает.

– Смотаюсь за границу. Мать к себе выпишу. Отец пусть спивается, нечего ему мать мучить. Ещё громил найму, чтоб кое-кому, Сыну моря, бока намяли… Сам я теперь не стану такими делами заниматься. Для грязной работы буду других нанимать. Лично я буду жить по-настоящему, как по телевизору показывают… Квартиру куплю, машину хорошую, буду с девками гулять.

– Ну, а я, – Стиву не терпится рассказать, что он со своими долларами сделает, – пятьсот тысяч вложу в Южную электрическую, сто тысяч в недвижимость на побережье, на сто тысяч жить буду. Потом пойдут дивиденды, обзаведусь своим дельцем, где-нибудь подальше. На Севере, например. Отель куплю, ресторан, женюсь, пару детишек заведу. У меня есть одна на примете – хорошая, честная. Я ей говорю, что во флоте служу, раз в год приезжаю вроде в отпуск, подарки привожу. Вот на ней и женюсь. Она уже три года ждёт. Лет через пять – десять начну во всякие благотворительные общества жертвовать, может, в мэры пройду. А? А уж когда у меня пузо будет, а волос не останется, выставлюсь в парламент. Потрачусь, не пожалею. Я, знаешь, Род, всегда почему-то мечтал в парламент попасть. Может, потому, что на побегушках у одного члена парламента служил, когда мальчишкой был…

– А ты как стал… ну… – спрашиваю.

Но Стив понял.

– Как все становятся! Как ты стал! Бегал, всё смотрел фильмы бандитские. Здорово мне нравилось. Выходишь из кино – так и смотришь, кого бы ножом пырнуть. Ну однажды я пырнул. Не очень, конечно. А ребята сказали, что насмерть. Вроде как с тобой… – И замолчал. Проболтался, дурак.

Я успокоил его.

– Давай, давай, – говорю. – Ты что ж, думаешь, я не догадался, что вы сами пришили тогда этого «висельника»? Сразу-то, конечно, не сообразил, а уж потом…

Стив помолчал.

– С Нитти мы ни разу не попадались. «Калипсо» – единственная его была осечка. И то вышли сухими из воды. Ну, а завтрашнее дело, сам знаешь, как рассчитано. Это надо математиком быть, чтоб так всё рассчитать. А?

– Ну ладно, – говорю, – спи, математик! А то вон небо за окном уж побледнело, как Луиза, когда полицейского увидит.

Перед вечером в понедельник к нам зашёл Мэррей. Сказал: в воскресенье и в субботу банк закрыт. А в пятницу и четверг, когда он ходил, как всегда, к своему сейфу, что-то ему показалось подозрительным. Перед самым закрытием народу вроде бы много толклось и охранник новый в бронированной комнате появился. Нитти он боится заикнуться – тот его и так трусом считает.

Стив на него накинулся:

– Трус, баба, вечно всего боишься, Нитти первый бы почувствовал, если что не так. Наконец-то большое дело. Последнее! И мы богачи…

– Вот именно! Как бы оно последним не оказалось! – сказал Мэррей и ушёл. Обиделся!

Шестнадцать часов. Банк закрывается в семнадцать. Ещё раз проверяем вещи, которые останутся в номере: нет ли на белье меток прачечной, на костюмах – марки магазинов, не завалялись ли где бумажки, автобусные билеты и т. д. Всю муру. для подслушивания мы давно унесли. Надеваем бронежилеты, набиваем карманы дымовыми и слезоточивыми шашками, крепим под плащами автоматы, пистолеты, готовим маски. Как в кино, ей-богу!

Выходим, без четверти пять надеваем очки с микрофонами, проверяем связь. Слышим спокойный голос Нитти.

«Всё в порядке, – говорит. – Начали…»

День ясный-ясный. Небо, словно его из магазина красок спёрли, такое синее. Солнце ещё ярко светит. Красотища всё же в старом городе. Посмотрел кругом и вдруг подумал: сидел бы себе рыбу удил, подсобником на заводе работал. Или на свалке как все безработные копался. Тихо, спокойно. А то иду, как тяжёлый танк, весь оружием обвешан… Может, и вижу всю эту в красоту в последний раз!

Входим в банк. Вроде бы ничего подозрительного. Клиентов действительно много. Я думал, меньше будет. И главное, одни мужчины, баб совсем нет. Это жалко. Бабы, они визжат, в обморок падают, других пугают. А так всё нормально: половина служащих ушла, другие готовятся уходить. У дверей, как всегда, два охранника. Ребята здоровые. Так ведь пуля не очень интересуется, здоровый или не здоровый. Видим: в коридор, который ведёт в бронированную комнату, входит Мэррей. Через пять минут туда же идёт Нитти. Бьёт пять часов. Охранники закрывают наружную дверь. Стоят рядом, чтоб выпускать задержавшихся. Из дужки очков доносится шёпот Нитти: «Приготовиться». Делаю вид, что проверяю курс акций, а сам под плащом отстёгиваю автомат.

По спине пот ручьём течёт. Уже десять минут шестого, а Нитти молчит.

Вдруг из бронированной комнаты раздаётся выстрел, за ним второй. Ещё один! Неожиданно в наушнике слышен хрип Нитти: «Засада! Засада…» Я выхватываю автомат. Стив тоже…

Смотрю: все посетители, кассиры, служащие вынимают пистолеты. Один, постарше, кричит: «Взять живьём!» А Стив уже веером поливает из своего автомата. Дым, крики, грохот! Я тоже даю очередь, – бросаю дымовую шашку – и к двери… Оба охранника лежат – уж не знаю, я ли, Стив ли их прикончил. Выскакиваю на улицу. Герд со своей малолитражкой стоит у подъезда, мотор работает. Я бросаюсь к двери отеля. Успеваю увидеть, как два автомобиля подлетают к малолитражке. Пули так и щёлкают вокруг меня. Три стукают в мой бронежилет, одна царапает шею: Ох, как огнём обожгла! Кровь хлещет.

Я пролетаю холл, ресторан, кухню, вбегаю во внутренний двор, бросаю плащ, автомат, выбегаю в задние ворота… Дышу, как кузнечные мехи, голова гудит.

Машина с Луизой за рулём действительно стоит. Только Луиза не стала ждать меня, а скрылась за углом. Эта стерва спасала собственную шкуру!

Перебегаю улицу, вламываюсь в какой-то подъезд. Несколько ступеней ведут вниз. Я туда. Спотыкаюсь. Падаю. Нет сил встать… Заползаю за какие-то ящики, вынимаю пистолет. Ох и тяжеленный! Кровь хлещет, шею жжёт ужасно – наверное, всю кожу содрало.

Лежу, выжидаю. Боль исчезает, выстрелов не слышно. Тихо-тихо. Приятно. Будто я качаюсь на волнах. Темно…

Потом и подвал спускается Нис. У него по чёрной повязке на каждом глазу! Интересно, как он видит? И лягушонок с ним. Ну и рот! Да это не лягушонок, а Юл! Подлец! Ну конечно, это он вызвал полицию. А почему на нём полицейский мундир? А где мой пистолет? Наверное, я уронил его, когда садился в самолёт! Теперь мне ясно; я лечу в самолёте… И самолёт всё время проваливается в воздушные ямы. Ох, как кружится голова! Я лечу далеко-далеко. Туда, где золотые города. Ох, какая боль! Сейчас голова лопнет!..

Глава пятая

ТАК ОНИ…

– Ну что? – Старший инспектор вопросительно смотрел на полицейского, склонившегося над Родом.

– Умер. От потери крови. Вон её сколько… – Полицейский выпрямился и осветил фонариком залитые кровью ступени подвала.

– Ну и чёрт с ним! Забирайте! – Старший инспектор знаком подозвал ещё двоих полицейских, ожидавших у входа.

Полиция прочёсывала весь квартал в поисках возможных сообщников. Жильцы близлежащих домов усиленно обсуждали происходящее. Перед банком ещё дымятся шашки, остро пахнет слезоточивым газом.

Санитарные машины только что увезли убитых и раненых. Детективы в штатском и какие-то чины наблюдали за фотографами и специалистами из криминального отдела, вымерявшими что-то рулеткой, без конца щёлкавшими затворами аппаратов.

Целая армия репортёров, вооружённых кино– и фотокамерами, блокнотами и ручками, снимали всё и вся, осаждала полицейских и ошалевших прохожих, оказавшихся свидетелями налёта.

Сообщения о сенсационном налёте на Главный банк занимали в течение нескольких дней первые полосы самых солидных изданий, оттеснив на задний план речь президента и результаты очередного конкурса красоты.

Газеты сообщали, что полиция от одного из своих осведомителей получила информацию о пребывании в отеле «Золотой лев» Рода Штума, подозреваемого в налёте на магазин «Калипсо». Под видом женщин-туристок в отель были направлены агенты. Они узнали, что в отеле проживает и некий Стив, оба они тайно встречаются с рецидивистом Нитти, которого давно разыскивают. Обыскав в их отсутствие номер, полицейские обнаружили в двойном дне чемодана аппараты для подслушивания и без труда определили, что готовится ограбление банка, В течение нескольких дней перед закрытием банка в нём задерживались, изображая замешкавшихся клиентов, переодетые агенты.

Кроме того, весь район был оцеплен. Полицейские в штатском сидели в кафе, прогуливались по улицам, занимали позиции на чердаках. Патрульные машины под видом такси, грузовичков и частных машин беспрестанно разъезжали взад-вперёд. В понедельник налётчики попытались провести свою операцию. Газеты с восхищением во всех деталях описывали план грабителей. Это привело к тому, что в нескольких других городах другими усвоившими урок бандитами такие же операции были успешно осуществлены.

Публиковались снимки преступников и полицейского начальства, приводились интервью со свидетелями, как всегда метались громы и молнии в адрес растлевающих молодёжь гангстерских кино– и телефильмов. И на восьмой полосе этой же газеты, в отделе искусств, сообщалось, что крупнейшая в стране телевизионная компания запустила в производство пятисерийный фильм «Ограбление Главного банка» с Юлом Морено в главной роли. Граммофонный король заканчивает на побережье съёмки фильма «Нищий певец» вместе со своей партнёршей и будущей женой Корин Кальберт, после чего прибудет в столицу. Сообщения газет об ограблении банка прочли, наверное, все в стране. Все, кроме разве старого Штума, который не читал газет, не интересовался новостями, вообще ничем не интересовался, за исключением вина. Если б ему сказали, что его сын гангстер, что он участвовал в ограблении крупнейшего банка страны и был при этом убит, Штум, вероятно, остался бы равнодушным. Другое дело, если б собеседник угостил его стаканчиком…

Макс, Нис, Юл, Ориель, Мари, все, кто жил на улице Мальшанс все, кто знал Рода, разумеется, прочли газеты.

Макс долго изучал сообщения корреспондентов, потом надел плащ, сел в автобус, проехал несколько остановок и, сойдя возле одинокой будки телефона-автомата, вошёл в неё. Сначала он набрал двузначный номер и сказал: «Это Макс», Разговор носил односторонний характер, Макс только подавал реплики: «Да, господин инспектор», «Счастлив, господин инспектор», «Всегда рад служить, господин инспектор», «О, вот за это спасибо, господин инспектор» и т. д. в том же роде. Затем, повесив трубку, он перебрался к другому автомату и снова набрал номер, на этот раз нормальный – семизначный. Тут разговор был ещё более коротким: «Это Макс, здравствуй, Пьеро. Ну что скажешь? А? То-то! Макс если друг, то друг! А уж если враг, то враг. Жду тебя вечером. Не бойся, не тронут. Квартальный получил распоряжение не соваться ко мне. Вот так! Жду».

Потом Макс вернулся в «Уголок влюблённых» и продолжал разливать пиво, зорко поглядывая кругом, чтоб какой-нибудь посетитель случайно не ушёл, «забыв» уплатить.

Юл прочёл газету за завтраком в отеле «Эксельсиор-Палас», самом роскошном и дорогом на побережье. Со своим секретарём Робертом, камердинером, врачом, телохранителями, со всей своей «музыкальной командой», обеспечивавшей его пение в фильме соответствующей аппаратурой, Юл занимал половину третьего этажа. Во второй половине, окружённая горничными, секретарями, личными косметичками, парикмахерами и массажистками, разместилась Корин Кальберт.

Величественный господин Берг, главный портье «Эксельсиора», отвёл Юлу и Корин в совершенно изолированные, но… сообщающиеся номера. Приличия были соблюдены, удобства тоже.

Корин сидела на диванчике, поглаживая любимого попугая. Она уже причесалась, приняла ванну, сделала маникюр, но всё ещё зевала. С этими съёмками приходилось вставать ни свет ни заря – не позже двенадцати.

Юл стоял у стола с чашкой в одной руке и газетой в другой и, захлёбываясь, кричал:

– А! Что я говорил! Я так и знал. Конечно, он был бандитом! Убийцей!

– Кто, дорогой? – стараясь пошире открыть ещё сонные глаза, вопрошала без особого интереса Корин.

– Кто, дорррогой? – мрачно вторил попугай.

– Род! Род оказался бандитом! Он участвовал в налёте на

Главный банк! Кстати, там я держу свои деньги. Ты понимаешь Корри? Он проник ко мне ночью и с пистолетом требовал, не помню уж, пятьсот или шестьсот тысяч! Понимаешь? У меня! Ведь я был его другом детства. Между нами говоря, я немало для него сделал. Негодяй!

– Негодяй! – повторил попугай, устремив на Юла проницательный взгляд круглых красных глаз.

Начинался трудовой день Юла и Корин. сейчас они поедут на съёмки. В пяти километрах от города и вилл стоит специально выстроенная корма древней каравеллы. Корин, затянутая до предела, в длинном платье с огромным кружевным воротником Юл, изнемогающий от жары, в чёрном плаще и широкополой шляпе будут целый день толкаться на этой осточертевшей корме, падать друг перед другом на колени, держаться за руки, целоваться и прощаться. В промежутках Корин периодически оказывалась полуголой и в испуге скрывалась за занавесками, и Юл, обратив просветлённый взгляд к безбрежному горизонту, шевелил губами. Потом в студии по движению губ будут записывать песни.

Но Юл был доволен жизнью. Песенка «Земли усталой оставляем берега» получила огромное распространение. Было зарегистрировано уже четыре самоубийства, причём жертвы оставляли записки со словами песенки: «Нам страшно жить, не страшно умирать…» Такими темпами Юл имел все шансы догнать Пресли по числу покончивших с собой фанов уже в нынешнем году. Контракт на новый пятисерийный фильм «Ограбление Главного банка» уже подписан. О предстоящей свадьбе с Корин было официально объявлено в газетах. Фаны встретили это сообщение с восторгом. Ведь Корин была кинозвездой. полубожеством, обитавшим в заоблачных сферах, как и их божество – Юл Морено.

К сожалению, у Юла имелись и свои мелкие неприятности. В далёком Парагвае скончалась мать. Юл пролил слезу. Но напряжённый график съёмок не позволил ему слетать на похороны. У Лукаса появился новый протеже – парень совсем без всякого голоса, но с такой фигурой, такими бицепсами и такими ресницами, что число клубов его имени росло с невероятной быстротой.

И потом Мари… Когда газеты объявили о предстоящей свадьбе Юла, пришли тысячи поздравительных телеграмм. Юл их не читал. Но педантичный Роберт, воздев очки на нос, аккуратно сортировал телеграммы и недельной и даже двухнедельной давности: от фанов – налево, от важных лиц – направо, от знакомых и друзей – на кресло… И вдруг Роберт вошёл к Юлу. в номер, когда тот примерял новые купальные трусики, и сказал:

– Вам телеграмма, господин Морено.

– Телеграмма? Ну и что? Их же миллионы. Или это особая? Уж не от президента ли? – Юл рассмеялся.

Но, прочитав телеграмму, он перестал смеяться, «Желаю счастья. Мари», – было написано на синем бланке.

Юл растерянно посмотрел на секретаря:

– Роберт! Что будем делать?

– Я полагаю, господин Морено, следует послать поздравительную телеграмму мадемуазель,

– Поздравительную телеграмму?

– Ведь у мадемуазель сегодня день рождения, господин Морено.

– Боже! Я совсем забыл! – засуетился Юл. – Роберт, дорогой, пошли телеграмму и… подарок или чек… А адрес? Ты знаешь её адрес?

Роберт пожал плечами – как будто трудно узнать адрес.

В это время со своим неизменным попугаем, одетая в голубой купальный костюм, в комнату вошла Корин.

Юл торопливо разорвал телеграмму и бросил в корзину клочки.

– Ты ещё не готов? – Корин надула губы, – Ведь только сегодня мы сможем съездить на пляж!

– Да, конечно, конечно! Роберт, машина заказана? Кабинки зарезервированы?

– Машина у подъезда, господин Морено,

– Тогда едем! – заторопился Юл. – Да, Роберт… Не будем отвечать… И вообще…

– Слушаю, господин Морено. – Секретарь почтительно склонил голову.

– Пошли, Юл! – крикнула Корин, запахиваясь в пляжную накидку.

– Иду дорогая!

– Иду, дорррогая! – насмешливо прохрипел попугай.

Через несколько минут голубая открытая машина уже мчала Юла и Корин по окаймлённому пальмами шоссе; мимо золотистых пляжей, мимо укрытых за чугунными оградами вилл, мимо синего, слепящего моря…

На пляжах в этот поздний утренний час было полно народу.

Раздавался смех, из невидимых репродукторов слышалась музыка. Люди потели на солнце, переворачиваясь, как утки в электрической духовке, изнемогали от жары. Стараясь поскорей загореть, они натирались «солнечной амброй» и ревниво поглядывали на вновь приходящих – кто черней? Служители подавали желающим водные велосипеды, лыжи, байдарки.

На одном из дальних пляжей, победней, где вход стоил дешевле, где публика была не такой взыскательной, у небольшого стада покачивавшихся на воде байдарок стоял юноша в вылинявших купальных трусах. Он был загорелый, усталый – попробуй целый день повозись со всеми этими лыжами и лодками надеясь лишь на чаевые – жалованья служителям не платили.

От своих товарищей юноша отличался только чёрной повязкой на глазу да расплющенным носом, выдававшим бывшего боксёра. Это был Нис. Он столкнул на воду байдарку с молодой парой, равнодушно проводил взглядом голубую открытую машину, промчавшую какую-то элегантную девушку в голубом купальном костюме и юношу с напомаженными волосами, и вновь повернулся к морю.

Над пляжем зазвучала очередная песня.

Мягкий мужественный голос пел: «Есть на свете золотые города»…

– Эй, парень! – крикнул какой-то толстяк. – Мне байдарку!

– Даю, даю! – И Нис поволок очередную лодку в воду.

«А мы ребята смелые, свой не упустим шанс! Счастливчики, счастливчики мы с улицы Мальшанс!..» – гремело над пляжем.

Оттолкнув байдарку с толстяком от берега, Нис посмотрел на часы. Время выпить кружечку. Кружка пива за час до обеденного перерыва была единственной роскошью, которую он себе позволял. Заработок был грошовый: чаевые на этом пляже были невелики, но следовало благодарить судьбу – другие и того не имели. Приходилось откладывать на зиму, когда кончался купальный сезон. То ли удастся найти какую-нибудь работу зимой, то ли нет. Нис так уставал за день, что вечером мечтал лишь об одном: скорей добраться до своей комнатушки, которую он снимал с тремя другими такими же, как он, и уснуть. Ни кино, ни кафе, ни журналов! Только единственная кружка пива, других удовольствий он не знал.

Нис торопливо направился в маленький деревянный павильон-буфет.

– Ты как часы, – приветствовал его бармен. – Обычную?

– Обычную. – Нис облизнул пересохший рот и, взяв у бармена запотевшую кружку, с наслаждением окунул губы в прохладную пену.

Нис провёл в буфете минут пять, не больше. Но этого времени очень маленькой большеглазой девушке хватило на то, чтобы пройти пляж из конца в конец.

Ориель прошла пляж, окинула его в последний раз внимательным взглядом и, не оборачиваясь, пошла на следующий. Пляжей было ещё очень много…

Ориель приехала на побережье две недели назад. Проявив невиданную энергию, она сколотила группу из таких же молоденьких продавщиц и добилась от профсоюза льготных путёвок в туристский лагерь и льготных билетов на поезд…

Отпуск им всем полагался двухнедельный, и эти четырнадцать дней надлежало использовать до предела. Девушки вставили в шесть утра, вылезали из своих палаток и мчались к морю. До вечера они купались, катались на водных велосипедах, загорали, а вечером шли в близлежащие кино, в дешёвые дансинги или гуляли под луной с юношами из их же лагеря.

Исключение составляла Ориель. С первого дня она откололась от подруг. Все дни она пешком обходила пляши, даже ездила на электричке в соседние местечки, заходила в справочные бюро. Не пропустила ни одного стадиона, спортивного клуба или зала, особенно тех, где занимались боксом или дзю-до.

Она искала Ниса.

Солнце золотым шаром висело над горизонтом, Лёгкий солёный ветерок, не приносивший прохлады, теребил Ориель волосы. Синее-синее море медлительно и величаво перекатывало невысокие волны. Они возникали где-то очень далеко и двигались к берегу уверенно и неторопливо. Им некуда было спешить – впереди у них была вечность.

А у Ориель оставался только этот день. Вряд ли она сумеет в скором времени опять попасть на побережье. Один день!..

Ориель шла и вспоминала письмо Ниса: «Я бы чёрта с два тебя кому-нибудь уступил». Ну и она тоже некому не намерена его уступать. Никому! В том числе я ему самому!

Ориель проявила упорство и изобретательность. Она десять раз обошла всех соседей Ниса, всех известных ей знакомых и товарищей его, побывала на заводе, где когда-то работал Клод, в спортзале Баллери, где его временно заменял один из его учеников. Она даже сумела пробиться на приём к Бокару, это было просто подвигом.

Неделя шла за неделей, месяц за месяцем и никаких сведений о Нисе.

Но однажды в магазин зашёл парень, тоже боксёр, которого они с Нисом как-то давно встретили на соревнованиях. Парень пришёл покупать боксёрские бинты.

– Я ведь тебя знаю! – обрадовался он, – Забыл только, как зовут…

– Ориель, – машинально ответила девушка. – Нас Нис знакомил.

– Ориель! Точно! Мы познакомились на первенстве города в прошлом году. Я тебя сразу узнал.

– И я тебя…

– А вот Ронея теперь но узнаешь. С повязкой этой, да ещё чёрный, как негр. Я ему говорю…

Ориель вцепилась в прилавок с такой силой, что пальцы её побелели. Ей казалось, что она сейчас упадёт. Но голос, которым она задала вопрос, прозвучал совершенно спокойно:

– А ты когда его видел?

– На прошлой неделе. Мы ездили выступать на побережье, Он ведь теперь там живёт.

– А где? – На этот раз голос Ориель был хриплым, и парень удивлённо посмотрел на неё.

– Не знаю! Мы встретили его в… – И парень назвал один из крупнейших приморских курортов страны.