Текст книги "Искатель. 1968. Выпуск №4"

Автор книги: Александр Казанцев

Соавторы: Илья Варшавский,Дмитрий Биленкин,Кэтрин Маклин,Валентин Михайлов,Ричард Коннел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Прости, я не понял, – вежливо сказал Прокулл. – О каком веке ты говоришь?

– Ну, о нынешнем времени.

– А-а-а! Значит, ты составляешь описание событий, которые произошли совсем недавно?

– Совершенно верно! – обрадовался Курочкин. – Вот об этом я вам и толкую!

Прокулл задумался.

– Хорошо, – сказал он, подмигнув Пилату, – скажи, сколько легионов, по сколько воинов в каждом имел Цезарь Гай Юлий во время первого похода на Галлию?

Курочкин мучительно пытался вспомнить лекции по истории Рима, которыми легкомысленно пренебрегал в университете.

От непосильного напряжения у него на лбу выступили крупные капли пота.

– Хватит! – сказал Пилат. – И без того видно, что он никогда ничему не учился. В чем вы его еще обвиняете?

Киафа снова выступил вперед.

– Он подбивал народ на неповиновение Риму, объявил себя царем иудейским.

Прокуратор поморщился.

– Это правда? – спросил он Курочкина.

– Ложь! Чистейшая ложь, пусть представит свидетелей!

– Почему ты веришь ему, а не веришь мне?! – заорал Киафа. – Я как-никак первосвященник, а он проходимец, бродячий проповедник, нищий!

Пилат развел руками.

– Такое обвинение должно быть подтверждено свидетелями.

– Вот как?! – Киафа в ярости заскрежетал зубами. – Я вижу, здесь правосудия не добьешься, придется обратиться к Вителлию!

Удар был рассчитан точно. Меньше всего Пилату хотелось впутывать сюда своего соперника.

– Возьмите этого человека! – приказал он страже, отводя взгляд от умоляющих глаз Курочкина.

Иуда провел ночь у ворот претории. Он следовал за Курочкиным к дому Киафы, торчал под окнами у Анны и сопровождал процессию к резиденции прокуратора. Однако ему так и не удалось ни разу пробиться сквозь толпу к Учителю.

В конце концов выпитое вино, волнения этого дня совсем сморили Иуду. Он устроился в придорожной канаве и уснул.

Проснулся он от жарких лучей солнца, припекавших голову. Иуда потянулся, подергал себя за бороду, чтобы придать ей более респектабельный вид, и пошел во двор претории, надеясь разузнать что-нибудь о судьбе Курочкина.

В тени, отбрасываемой стеной здания, сидел здоровенный легионер и чистил мелом меч.

– Пошел, пошел отсюда! – приветствовал он апостола.

Смирив гордыню при виде меча, Иуда почтительно изложил легионеру свое дело.

– Эге! – сказал тот. – Поздно же ты о нем вспомнил! Теперь он уже… – Легионер заржал и красочно воспроизвел позу, которая впоследствии надолго вошла в обиход как символ искупления первородного греха.

Потрясенный Иуда кинулся бегом к Лобному месту…

На вершине холма стояли три креста. У среднего, с надписью «Царь иудейский», распростершись ниц, лежал плачущий Симон.

Иуда плюхнулся рядом с ним. – Рабби!

– Совсем слаб твой рабби, – сказал один из стражников, рассматривая снятые с Курочкина доспехи. – Еще и приколотить как следует не успели, а он сразу того… – стражник закатил глаза, – преставился!

– От страха, что ли? – сказал второй стражник, доставая игральные кости. – Так как, разыграем?

Иуда взглянул на сморщенное в смертной муке бледное лицо Учителя и громко заголосил.

– Ишь, убивается! – сказал стражник. – Верно, родственничек?

– Послушайте! – Иуда встал и молитвенно сложил руки. – Он уже все равно умер, позвольте нам его похоронить.

– Нельзя. До вечера не положено снимать.

– Ну, пожалуйста! Вот возьмите все, но разрешите! – Иуда высыпал перед ними на землю деньги, вырученные за осла.

– Разрешить, что ли? – спросил один из стражников.

– А может, он и не умер еще вовсе? – Второй служивый подошел к кресту и ткнул копьем в бок Курочкина. – Пожалуй, помер, не дернулся даже. Забирай его!

Между тем остальные продолжали рассматривать хитон.

– Справная вещь! – похвастал счастливчик, на которого пал выигрыш. – Сносу не будет!

Потрясенные смертью Учителя, апостолы торопливо снимали его с креста. Когда неловкий Иуда стал отдирать гвозди от o ног, Курочкин приоткрыл глаза и застонал.

– Видишь?! – шепнул Иуда на ухо Симону. – Живой!

– Тише! – Симон оглянулся на стражников. – Тут поблизости пещера есть, тащи туда, пока не увидели!

Стражники ничего не заметили. Они целиком были поглощены дележом свалившихся с неба тридцати сребреников.

Оставив Курочкина в пещере на попечении верного Симона, Иуда помчался сообщить радостную весть прочим апостолам.

Курочкин не приходил в сознание.

В бреду он принимал Симона за своего аспиранта в институте, но обращался к нему на древнееврейском языке.

– Петя! Петр! Я вернусь, обязательно вернусь, не может же не сработать машина времени! Поручаю тебе в случае чего…

Пять суток, отпущенных Хранителем, истекли.

Где-то в подвале двадцатиэтажного здания мигнул зеленый глазок индикатора. Бесшумно включились релейные цепи.

Дьявольский вихрь причин и следствий, рождений и смертей, нелепостей и закономерностей окутал распростертое на каменном полу пещеры тело, озарил сиянием электрических разрядов и, как пробку со дна океана, вытолкнул Курочкина назад в далекое, но неизбежное будущее.

– Мессия!! – Ослепленные чудесным видением Иоанн, Иаков, Иуда и Фома стояли у входа в пещеру.

– Вознесся! – Симон поднял руку к небу. – Вознесся, но вернется! Он меня нарек Петром и оставил своим наместником.

Апостолы смиренно пали на колени.

– Ну-с, – насмешливо произнес Хранитель, – и чем же вы обогатили науку?

Курочкин машинально потер запястья, в которых все еще не прошел неприятный зуд.

– Право, я затрудняюсь пока ответить на этот вопрос, – сказал он, глядя в пол. – Собранный мной материал нуждается в тщательной обработке, хотя уже наперед можно сказать, что многие факты толковались церковниками весьма превратно.

– Но в общем вы удовлетворены экспериментом или хотите повторить?

– Нет-нет, что вы! Зачем же повторять! Просто я боюсь, что…

– Бросьте, Леонтий Кондратьевич! – перебил Плевако. – Мы все знаем. Давайте говорить начистоту. Ведь обстановка, которую мы для вас имитировали…

– Простите… – переспросил ошеломленный Курочкин. – Как это имитировали?!

– Очень просто. Неужели вы думаете, что путешествия назад во времени такая безобидная вещь? На них наложены строжайшие ограничения. Вы хотели исследовать определенную ситуацию, мы вам эту возможность предоставили. Так сказать, умозрительно. – Иначе говоря, попросту обманули! – Просто проявили известную осторожность.

Курочкин обхватил голову руками.

– Значит, все это было фарсом, в котором я играл жалкую роль марионетки! – прошептал он. – Кто-то за ширмой дергал за ниточки, а я, дурак…

– Никто вас за ниточки не дергал, – вмешался Хранитель. – Вы были не марионеткой, а автором сценария. Для вас была создана правдоподобная историческая ситуация. В этой ситуации машины анализировали ваши поступки и соответствующим образом программировали поведение остальных персонажей. И если пьеса, в которой вы оказались главным действующим лицом, носит характер фарса, кто же виноват? Зато вы сами убедились, как фактически из ничего творится легенда. Это был юмористический вариант, но не забывайте, что часто шутка помогает глубже понять серьезные явления.

Курочкин покраснел и, ни слова не говоря, направился к выходу.

– Что ж, – задумчиво сказал Хранитель, когда обитая кожей дверь захлопнулась с несколько большей энергией, чем было принято в этом почтенном учреждении, – вероятно, есть все-таки смысл привлечь его к моим исследованиям в палеолите?

– Пожалуй, чрезмерно экспансивен, – заметил Плевако. – Такого отправлять в прошлое…

Хранитель усмехнулся.

– К питекантропам можно. Эпоха настолько отдаленная, что петля гистерезиса размывается временными факторами.

Между тем уже разгримированный и переодевшийся Курочкин сидел в знакомом кресле под испытующим взглядом Хранителя. В углу, на диване, расположился неизменно доброжелательный Плевако.

Александр Казанцев
Сильнее времени

Главы из научно-фантастического романа

МИР ЖЕЛЕЗНЫХ РОБОТОВ

Вилена не находила себе места. Она то бродила по знакомым цилиндрическим коридорам звездолета, то подолгу останавливалась перед иллюминатором, за которым раскаленным яблоком в черном провале неба светило новое, чужое солнц».

Все долгие годы полета она видела всегда одни и те рассыпанные серебристой дымкой звезды. Неприятным ощущением этой длившейся годами ночи было то, что корабль будто никуда не летел и беспомощно висел на одном месте. И так из месяца в месяц, из года в год… И только точными приборами можно было определить его перемещение среди созвездий.

Но теперь, когда рассвет, наконец, сменил непроглядную тьму, когда далеким маяком стала разгораться желанная звезда, Вилену охватило странное волнение.

Астроном Анисимов обнаружил планету! Подтверждался «закон повторяемости», сообщенный в послании разумян, принятом Арсением Ратовым.

Вилена гордилась Арсением, ей казалось, что он здесь, с нею…

Кротов, статный красавец с лохматыми, сросшимися бровями, первый пилот корабля и «первый его мужчина», поморщился, когда Вилена сказала ему об Арсении:

– Не торопись, радость моя. Ничего еще не подтвердилось. Пусть разделение планет на газообразные гиганты и твердые тела здесь такое же, как в солнечной системе, но это еще не код, по которому якобы образуются планетные системы. Чепуха это ратовская. Вот так.

Вилена с трудом переносила Кротова. Она знала его заслуги, полеты к Сатурну и Нептуну, возвращение на Землю с триумфом, но с нарочитой фамильярностью его примириться не могла.

К счастью, остальные молодые люди «Разума-2» не походили на первого пилота. Для них Вилена была предметом поклонения.

За годы полета было немало всяких трений и столкновений, но сейчас все мелкие чувства отступили. Войдя в планетную систему звезды, начальник экспедиции Иван Степанович Виев стал посылать радиопризывы, содержащие выдержки из сигнала, поступившего несколько лет назад на Землю и расшифрованного как приглашение братьям по разуму прилететь.

И вскоре «Разум-2» принял ответный радиосигнал, давший возможность определить, какая же планета обитаема. Оказалось, что вторая, соответствующая земной Венере. Ее назвали Этаной, по имени древнего царя Этана, который приказал запрячь в колесницу стаю птиц, чтобы подняться к звездам. Сказание о нем, как вспомнила Вилена, запечатлено в клинописных табличках в библиотеке царя Ассурбанипала.

Радисты, кибернетики и лингвисты работали как одержимые, переводя полученный текст. Они не верили сами себе, снова и снова меняя шифр. Лингвистическая основа передачи была той же самой, как и принятый на Земле сигнал, но не хотелось признать правильность перевода:

«Мир разума отвечает летящим, что не посылал призыва посетить его».

Начальник экспедиции собрал весь экипаж. Явился даже больной геолог Игорь Михаленко, последние месяцы безвольно валявшийся на койке, забыв свою земную жизнерадостность. Его силой привел в кают-компанию живший с ним вместе профессор Анисимов.

И геолог сразу заявил:

– Надо лететь домой, скорее лететь домой, не медля ни минуты. Разве не ясно, что в этом послании отказ разума Этаны. Отказ, если не угроза.

– Повернуть назад? – вспылил Кротов, сводя брови, которые друзья в шутку называли двумя кротами. – Позор!.. Ради чего мы летели сюда? Чтобы расписаться в трусости?

– Я бы предостерег от опрометчивых решений, – заметил профессор Анисимов, теребя клинышек бородки. – Осторожность прежде всего. Результат нашего полета и так уже огромен. Изучается планетная система, идентичная нашей. Нельзя сказать, что мы вернемся ни с чем.

– Но разумяне! Мы их еще не видели! – воскликнула Вилена. – Подумать только, что они могут знать в области физики!

– Еще неизвестно, знают ли они, скажем, больше вас, Вилена Юльевна, – снова вступил больной геолог. – Надо домой. Мы люди и должны жить на Земле. А в физике… не профаны.

Рисунки  Г.Макарова

– Вернуться скорее, чем предусмотрено графиком рейса, невозможно, – напомнил Виев. – Грузолеты с топливом будут ждать нас в определенное время, не раньше и не позже.

– Все равно рисковать нельзя, – мотал головой геолог.

– Почему нельзя? – вспылил Кротов. – Риск для нас – это норма поведения.

– Я лишь выскажу опасение, – сказал профессор Анисимов. – Хочется подойти к проблеме с моральной стороны. Можем ли мы искать контакта с чужой цивилизацией, если она этого не хочет? Основной принцип, которым следует, на мой взгляд, руководствоваться в космосе, – это невмешательство.

– Но ведь на Земле мы приняли с Этаны приглашение прилететь, – напомнила Вилена.

– Не надо забывать о смене здешних поколений за время нашего полета, – возразил Анисимов.

– Стоит ли ссориться, друзья, – примирительно сказал толстяк врач. – Возможно, что планета разделена на разные страны.

– Вот это-то я и имею в виду, – сказал профессор Анисимов. – Мы не имеем права ступить на планету, где можем вызвать хоть какой-либо конфликт.

Спорили долго.

Кротов к концу совещания совсем рассвирепел, метал молнии из-под густых бровей.

Виев молча выслушал всех, взвесил каждое мнение:

– Ну вот что. Есть одна мудрая поговорка на языке суахили: «Кто делал и не доделал, тот совсем не делал». Будем доделывать начатое.

Так было принято решение высадиться на Этане и установить контакт с теми, кто звал людей.

Анисимов и Михаленко протестовали. Вилена мягко сказала:

– Но ведь контакт еще не вмешательство, только знакомство.

Ей показалось, что за два часа споров она лучше узнала своих товарищей, чем за годы полета.

Вилена теперь много времени проводила у телескопа, рассматривая загадочный «глобус». На нем различимы были словно нарисованные ромбы с обращенными к полюсам острыми углами. Ей удалось установить, что это моря, в воде которых отражались лучи местного солнца.

– Несомненно, это искусственные сооружения, – согласился с Виленой профессор Анисимов.

Больной геолог встал с койки, равнодушно посмотрел в телескоп, сказал что-то о гипертрофированной кристаллизации, махнул рукой и снова лег. Он мог говорить только о возвращении на Землю и оживал тогда, когда Вилена вытаскивала его в кают-компанию послушать музыку.

Скоро ромбические моря стали видны простым глазом.

«Разум-2» лег на околопланетную орбиту и неустанно слал радиопризывы, повторяя обе передачи Этаны: и ту, что была принята на Земле, и ту, что недавно поставила всех в тупик.

Самым удивительным казалось молчание разумян. Но их планета была в радиодиапазоне довольно активной, словно кто-то непрерывно переговаривался там по радио. Но, увы, не с пришельцами.

Кротов требовал немедленной высадки, Анисимов возражал.

– Не исключено, что у них война между теми, кто звал нас, и теми, кто захлопнул перед нами дверь. Мы не ко времени здесь и не ко двору.

– Надо скорее домой, – твердил Михаленко.

– Какой ты геолог! – возмущался Кротов. – Почему здесь моря ромбические? Вот то-то, радость моя.

Запущенные зонды определили состав атмосферы: нейтральные газы, углекислота и мало кислорода. И снова Виев принял решение:

– Полетят три ракеты в три различные области планеты. Есть шанс, что хоть одна из них встретит друзей, звавших нас.

В каждой ракете должны были лететь по трое, остаться на корабле предстояло тоже троим. Один из них определялся сам собой – больной геолог, другим по занимаемой должности первого пилота и заместителя Виева должен был стать Кротов. В случае чего ему предстояло одному привести звездную экспедицию на Землю.

Вместе с Виевым они решили, кто останется третьим.

– Иван Степанович, конечно, надо оставлять Вилену. Такой физик! И ведь летела она, чтобы использовать парадокс времени. Пусть вернется, как рассчитывала. Вот так-то.

Виев пристально посмотрел на Кротова. Великолепные брови пилота дрогнули, и глаза уставились в пол.

– Быть по-иному, и ты знаешь почему, – сказал Виев. – Останется астроном Анисимов. По крайней мере, не будет вмешиваться в дела разумян.

Кротов вспыхнул.

– Тогда я не останусь. И вы тоже знаете почему. Оставляйте второго пилота, а мне позвольте…. разделить с Виленой любую опасность.

Виев кивнул.

– Хорошо, пусть третьим вместе с вами в ракете буду я.

Звездолет был подобен кораблю на межпланетном рейде.

Виев выбрал для. него орбиту, по которой он облетал вокруг планеты за время одного ее оборота вокруг оси. Таким образом, «Разум-2» всегда оставался над одним из близких к экватору ромбических морей, на берег< которого и должна была опуститься ракета Виева.

…– Здесь тоже есть солнечная дорожка»! – воскликнула Вилена.

Полоса будто расплавленного металла тянулась по морской глади к овальному красноватому светилу. Ракета искрилась в его лучах, походя на рубиновый минарет, вырезанный в густо-синем небе. Вокруг простиралась унылая шершавая равнина без холмов и деревьев.

Прибывшие рассматривали берег – прямой, как земное шоссе.

– Будто гранитная набережная! Пойду стукну молоточком.

Фигура Кротова в скафандре казалась громоздкой. Вилена подумала, понравятся ли здесь такие пришельцы?

Возвращался Кротов огромными прыжками. Тяготение здесь было меньше земного.

– Где мы? Как думаете? – еще издали кричал он.

– Как где? – удивился Виев. – Вблизи местного экватора.

– Тогда получите кусочек набережной! Поправка к географии.

Зеленоватый камешек быстро уменьшался на перчатке Виева.

– Температура 60 °C, а он плавится. Вот так. Потому что лед.

– Ледяная дамба! – воскликнула Вилена.

– Пожалуй, не дамба, а весь материк.

– Этого не может быть, – заметил Виев. – Они губительно изменили бы весь климат планеты. Попробуй у Земли отнять моря.

– Не знаю, какой им климат нужен, – отозвался Кротов.

Море было спокойно, но мерный шум, похожий на рокот прибоя, не смолкал ни на минуту, слышный в выведенные из шлемов микрофоны. Казалось, вздыхала сама планета.

– И никого, – заметил Виев, оглядываясь вокруг.

– Вот так-то, – сказал Кротов, снова уходя на разведку.

Вилена тревожно окликнула его по радио.

– Вот спасибо, – отозвался бодро Кротов. – Знал бы, давно к черту в пекло полез, лишь бы слышать вас. Так и есть! Нашел ход в преисподнюю. Гудит, что трансформатор.

– Где ты? Дай радиопеленг, – потребовал Виев.

Пришлось пройти полкилометра. Кротов стоял над глубоким колодцем.

– Дышит, – указал он вниз.

Зеленоватые стенки колодца были гладкими.

– И опять лед. Вот так.

Из колодца дул сильный ветер. Вилена, пользуясь анализатором, тотчас определила, что в потоке воздуха больше углекислоты, чем в атмосфере, температура же только 4 °C.

– Вентиляция, – безапелляционно решил Кротов.

– Окись углерода, пары серы и аммиака, – добавила Вилена. – Следы цезия, радиоактивность повышенная.

– Должно быть, там какое-нибудь производство, – предположил Виев.

– Нормальный цех допотопного ада. Сера и аммиак для приятности обслуживающего персонала. По требованию охраны адского труда. Угарный газ – от углей под сковородками.

Неподалеку оказались еще две вертикальные шахты.

– Должны же черти забирать воздух, проветривая свое помещение. Так и знал!

Кротов наткнулся на полого уходивший вглубь туннель. Ветер задувал в него прямо с моря.

– Толково.

В туннель Кротову можно было войти не сгибаясь, если укоротить антенну над шлемом. А Вилене с Виевым даже этого не потребовалось.

Стенки туннеля оказались тоже ледяными. Кротов постучал молотком.

– Там, должно быть, трубы с охлаждающим раствором. Смотрите, пожалуйста, как они экономят металл. Энергия у них дешево ценится.

Виев нес киберлингвиста, точно такого же, какой был и у Вилены, Они оба попеременно радировали на языке Этаны, что ищут встречи во имя Знания.

Но ответа не было.

Виев решил идти по туннелю.

– Никогда не читал великого Данте. Каюсь. Но теперь мне зачтется. Практика выше теории, – сказал Кротов.

Ветер в туннеле подгонял разведчиков в спину. Шум впереди усиливался. Словно тысячи машин разом начинали свою работу и разом затихали.

Туннель вывел разведчиков в исполинский зал или пещеру, своды которой терялись в вышине. Рассеянный свет кое-где сверкал в кристалликах на гладких, возможно, тоже ледяных стенах. Вдаль уходили бесконечные ряды непонятных машин. У каждого шумящего ряда был свой ритм, и только все вместе они вызывали рокот прибоя, различимый наверху.

– Подземный завод. Вот так. Наверняка военный.

– Неужели правда, что они здесь воюют? И все тут уже вымерли? – и Вилене вспомнился читанный когда-то старинный рассказ американского писателя о том, как автоматические заводы изготовляли страшные атомные бомбы, которые сами подвешивались под крылья бомбардировщиков. По заданным сотни лет назад маршрутам поднимались самолеты в воздух и летели к намеченным давно истлевшими мертвецами целям, чтобы бездумно сбросить смертоносный груз. И радиоактивные кратеры на месте былых городов…

– Смотрите! – предостерегающе крикнула Вилена.

Между двумя рядами машин что-то двигалось.

– В самом деле война? Вроде танк. Держитесь, радость моя.

– Замолчите вы!..

Виев усиленно радировал надвигающемуся предмету, действительно похожему на танк. – Природа не знает колеса. Это не животное. Вот так.

– Может быть, животное сидит в нем? – предположила Вилена.

– Зачем ему такая махина? Так бы ползать мог.

Виев пытался теперь громкими звуками через репродуктор привлечь внимание движущегося предмета.

Танк катил прямо на разведчиков, казалось, не замечая их. Им пришлось даже отскочить в проход между шумящими машинами.

Громада на колесах промчалась мимо.

– Экая скорость у этой колесной сороконожки! Должно быть, тормоза хорошие. Впрочем, красного светофора не вижу.

Разведчики снова вышли между рядами машин и смотрели на удаляющуюся махину. Она остановилась у входа в туннель, через который они прошли.

– Так. Будем считать отступление отрезанным. Почему же Данте не описал колеса?

– Лучше спросите, почему это танк не реагирует на наши сигналы? – отозвалась Вилена.

– Вероятно, не запрограммирован на это, – спокойно ответил Виев.

– Вы думаете, это их роботы?

– Хорошо, если так.

– Что же еще? – поразилась Вилена.

– Если это не сами обитатели планеты.

– Мир железных роботов? Неужели?

– Тогда с ними можно и не церемониться, – решил Кротов, кладя руку на лазерный пистолет. – Если он не обучен вежливости, я его «запрограммирую».

– Отдай пистолет, – потребовал Виев. – Мы прилетели в гости.

– Всегда надеялся побрататься с велосипедом, который раз был на планете некий звездный человек, – проворчал Кротов, отдавая оружие.

– Внимание, – шепотом предупредила Вилена.

По проезду между рядами машин мчался новый танк.

– Будем вежливы, дети. Уступим дорогу старшим.

Разведчики снова спрятались в узком проходе.

Танк, как и первый, со свистом промчался мимо них.

– Старшим? – переспросила Вилена. – Вы думаете, они очень старые? А что, если…

Оба танка стояли у входа в туннель и словно совещались между собой. Едва ли это требовалось автоматам. Танки развернулись и, наращивая скорость, двинулись навстречу пришельцам.

Люди не прятались. Они сами старались, чтобы их заметили, все еще надеясь, что внутри танков сидят разумные существа.