Текст книги "Искатель. 1968. Выпуск №4"

Автор книги: Александр Казанцев

Соавторы: Илья Варшавский,Дмитрий Биленкин,Кэтрин Маклин,Валентин Михайлов,Ричард Коннел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ПЕРЕД РАССВЕТОМ. ЗА ГОРОДОМ

Кира не поверила своим ушам – до того это прозвучало просто. Она наморщила лоб.

– Я бы смогла… Что я смогла бы?

– Быть со мной. Там.

– Да говори же, пожалуйста. Почему ты не объяснил сразу же, что прилетел за мной? Скорее Ну!

– Дело в том…

– Прости, ты можешь шагать быстрее?

– Конечно.

– Так сделай одолжение. И не молчи же!

– Помнишь, я говорил о еще одной релятивистской экспедиции – последней. Там, в будущем, мы уже получили ее сигналы. Она стартует через два года после нас, корабль ее обладает теми же характеристиками, параметры рейса подобны нашим. Следовательно, расчет времени…

– Ну, ты же не на кафедре!

– Короче: они должны вернуться на Землю через два года после нас. А мы финишировали вот уже почти два года назад. Так что до их прибытия там, в будущем, осталось ну месяца два.

– Через два месяца ты встретишь их там?

– Вот именно.

– Трудно поверить. Но раз это говоришь ты…

– А главное – участники экспедиции, возвратившись, станут нашими современниками!

– Понятно, – тихо сказала Кира. – Значит, я должна участвовать в этой экспедиции.

Она помолчала, пытаясь представить, насколько сложна задача.

– И для этого я должна стать специалистом в одной из космических отраслей науки?

– Или техники. Но не просто специалистом: одним из лучших. Конкурс будет жестким, если судить по тому, как отбирали нас.

– И всего за два года?

– Времени у тебя вдвое меньше: состав экспедиции утверждается за год до отлета.

– А у меня еще самое малое на полгода работы с театром.

– Брось ее!

Кира покачала головой.

– Не смогу. Надо закончить.

– Почему?

– Да потому же, почему ты не смог не лететь.

Александр замедлил шаги.

– Что же, некуда торопиться, если так…

Он произнес это со вздохом, но Кире показалось, что, кроме сожаления, в его вздохе было и еще что-то.

– Ты напрасно сомневаешься, Алька. Мне выносливости не занимать, я закончу проект и за это же время стану специалистом. Одним из лучших. Я стану, ты понимаешь? Ты веришь?

– Верю, – кивнул он, потому что действительно верил. – Хотя ты не представляешь себе, какой это труд.

– Ничего. Там ведь понадобятся специалисты по строительству станции на планетах?

– Да, такие предусмотрены в экспедициях.

– Вот этим я и займусь. Такая работа мне под силу. Я ведь не самый плохой архитектор в мире, – похвасталась она, хотя Александр знал это уже очень давно. – А что касается особенностей работы в космосе… Остановись на минутку.

Раскрыв сумочку, Кира торопливо рылась в ней.

– На, возьми… И еще это…

– Зачем?

– Просто мне надо найти одну вещь. Ага, вот.

Она вытащила плоскую коробочку телеабонента. Выдвинув тоненькую антенну, включила:

– Ну, вот, научная микротека – прекрасная помощница. Ну, называй побыстрее!

– Что же? – спросил он, но тут же понял. – Так. Программы общей подготовки для кандидатов в звездные экспедиции с дополнением прошлого и этого годов – четыре кассеты…

Кира негромко повторила, поднеся коробочку к губам. Через секунду на поверхности коробочки зажглась синяя точка: заказ был принят.

– Основы космического строительства – две кассеты… Минералогия планет… Стройматериалы: организация производства и использование в условиях системы звезд класса К… Космотроительная техника… Атмосферы планет, издание этого года…Дальше: архитектура внеземных станций… Биологическая защита… Водо – и воздухоснабжение в известных и предполагаемых условиях, две кассеты…

– Не так быстро. – Кира положила пальцы на его рукав и продолжала посылать заказы, Александр продиктовал еще с десяток названий, после чего Кира назвала адрес и выключила аппарат.

– Пока мы доберемся до дому, – сказала она, – литература будет уже там. Я использую всю технику, буду учиться наяву и во сне. Ты доволен? Ну, говори же: ты счастлив, ты уверен во мне!

Александр стоял, держа в ладонях содержимое ее сумочки.

– Опять молчишь? Да сунь все это в сумку!

– Кира, милая… Но это еще не все. Главного ты не знаешь.

– Говори же!

– Понимаешь, мы там, в будущем, знаем, что эта экспедиция возвращается. Но, судя по сообщениям, она оказалась не столь удачной, как наша. Пойми, они возвращаются, но не все.

Не все!

– Понимаю.

– Мы еще не знаем, сколько погибло и кто…

– Я полечу.

– Но если…

– А я не боюсь. Есть ради чего рисковать.

– Ты хочешь сказать – ради меня?

– И ради себя самой: ведь и ты нужен мне.

«А кое-кто напрасно ждал все эти годы, – подумала она внезапно. – Что же, его жаль. Но помочь нечем.

– А я говорю откровенно, Кира: я боюсь.

– Зачем же ты… зачем ты дал эту надежду?

– Не знаю, что со мной, – сказал Александр вдруг. – Я ехал к тебе именно затем, чтобы позвать. Я был уверен, ни с одним из нас ничего на может случиться. Даже в момент размыва…

– Что это? Объясни.

– Размыв – просто термин хронодинамики. Явление, сопутствующее началу поворота во времени, выходу во второе измерение, момент наименьшей устойчивости системы. Бывали случаи, когда…

– Когда происходили катастрофы?

– Ну, что-то в этом роде. Но даже и в это время я был уверен, что все окончится благополучно. Я знал, что еще увижу тебя, а сейчас боюсь. Я думаю, что не имею права посылать тебя в опасность.

– Да разве ты меня посылаешь? Я лечу сама. Кстати, я и без тебя додумалась бы до этого. Не понимаю одного: судя по твоему рассказу, эта техника для перемещения во времени у вас еще не очень отработана. Как же они берут пассажиров?

– Кто тебе сказал?

– Взяли же тебя!

– Ну… мм… Я очень попросил…

– Алька! – сказала она настойчиво. –  Ну-ка, взгляни на меня!

– Ну, я имел в конце концов право…

– Aга! To самое «моральное право»? Молчишь? Кто обнаружил эти сигналы в экспедиции?

– Тот, кому повезло, – сказал Александр, пожимая плечами.

– Милый, твои ответы как загадки для детей: разгадка тут же, она просто написана вверх ногами. Я ведь знаю, чем ты должен был заниматься на корабле! Даже больше: я не забыла, о чем вы спорили еще до отлета.

– С Евгением? Он возражал. Но его сопротивление и помогло мне найти нужную точку зрения…

– Бедный Евгений, – сказала Кира, подавляя возникшее на миг искушение рассказать о сегодняшнем визите этого самого человека. – А теперь скажи: о чем ты мечтал, когда ломал голову над этим явлением? Александр потянул себя за ухо и сказал:

– Увидеть тебя.

– И после этого ты хочешь, чтобы я не шла на риск? Послушай; если ты просто намерен заставить решать меня одну, это не получится, можешь не умывать рук. Я тебе по-настоящему нужна там?

– Еще как!

– Вот ты и решил. Потому что слово «лети» – всего лишь другой способ выразить то же самое. Итак, через два месяца экспедиция прибудет на Землю?

– Для меня – да.

– Значит, через два месяца мы будем вместе – и навсегда!

– Но для тебя пройдет не два месяца, Кир; двенадцать лет, и не таких уж легких.

– Ты же перенес их! А я сильнее тебя. И сейчас у меня еще прибавилось сил. Мне только хочется представить себе все как можно яснее. Представь, я прилетела, и мы встретились снова. Как это произойдет?

– Будет хорошая погода, – начал он. – Весь город переселится на пляж. Я привезу тебя туда прямо с космодрома, что бы ты смыла пыль оставшихся в прошлом звезд. Возьмем яхту. Под парусами уйдем куда-нибудь далеко в залив…

– А потом?

– Пойдем на концерт. А вечером поплывем в подводный город. Хочешь в подводный город?

– Куда угодно, – сказала она. – Только с тобой.

– А мне угодно, – проговорил Александр, – нести тебя на руках.

Он и в самом деле поднял ее на руки – и понес – он и раньше носил ее так и ничуть не уставал, силы в нем было много, и двенадцать лет, кажется, ее не убавили.

– Вот так я унесу тебя к морю. Будем просто лежать на песке и загорать.

– Или строить из песка внеземные станции, – сказала Кира, делая вид, будто засыпает у него на руках. Но тут же напрягла мускулы, чтобы освободиться: она была слишком возбуждена, и ей не хотелось покоя.

– Да, – сказал Александр, позволяя ей встать на ноги. – Так оно и будет.

– Не пойму одного, – сказала Кира, оправляя плащ. – Разве ты не мог перед тем, как вернуться ко мне, найти в архивах список улетевших с последней экспедицией?

– Возможно, я и сумел бы, – задумчиво ответил он. – Хотя трудно проследить за судьбой каждого отдельного человека. Я не пытался, потому что… ну, потому что боялся не найти там твоего имени.

Кира кивнула. Они возвращались в город другим путем, все время держась близ реки, уходили от зари, но она догоняла их. Позади, на горизонте, возникла яркая полоса и быстро расширялась. Ее отблеск поднялся выше деревьев. Кира взглянула вверх. Звезды гасли, но солнце уже готовилось сиять, и птицы пробовали голоса.

– А птицы там есть?

– Птицы, и цветы, и все. Тебе там очень, очень понравится.

Кира кивнула, представляя себе тот мир и уже отыскивая свое место в нем.

– А как и что там строят? Расскажи.

– Ну, ты же знаешь, что я ничего не понимаю в этом.

– Просто опиши, что видел.

– Попробую, – вздохнул он, – представляю, как беспомощно это прозвучит для специалиста…

Он стал рассказывать, рисуя в воздухе руками, и один раз даже остановился, чтобы нацарапать на песке контуры. Все было новым, кое с чем Кира не согласилась бы, многого просто не понимала; было ясно лишь, что это архитектура совсем других материалов и техники, задач и потребностей и эстетические критерии тоже, очевидно, подверглись определенным изменениям.

– А что у вас находится там, где сейчас площадь?

Она назвала место, где встанет здание театра. Александр помолчал припоминая.

– Там… Ну, конечно, как я сразу не сообразил: там сейчас стоит Большая игла. Вернее, не стоит, а парит…

– Что это? – спросила она каким-то чужим голосом.

– Устройство для гиперсвязи. Но красиво сделано!

– Ты как пророк, грустно сказала Кира. – Но пророкам хочешь – веришь, хочешь – нет, а ты все знаешь точно, с тобой не поспоришь, как бы ни хотелось подчас. Вот, значит, и театр мой не доживет…

Александр проворчал что-то, досадуя на себя за то, что увлекся и сказал, чего говорить не следовало. Он попытался утешить ее:

– Всегда ведь что-то из того, что делают люди, в будущем оказывается лишним, но создателям не обязательно знать об этом заранее. В минуту, когда это делалось, оно было необходимым, а время и занимается преимущественно тем, что безжалостно ломает сделанное раньше. То, что уцелевает, становится памятником искусства, но ведь не из одних памятников состоят города. Откровенно говоря, из того, что есть в городе сейчас, сохранилось не так уж много. Есть ведь и просто сроки существования сооружений. Ты огорчилась?

– Нет, – неохотно ответила она.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем. Просто – ночь прошла, наступило утро…

УТРО. ДОМА

Наступило утро, и город охватил их сразу – еще по-ночному тихий, но густые и таинственные краски ночи, ее причудливые, фантастические линии исчезли, уступив место трезвой ясности. Они взяли машину. Город бежал, торопясь зайти им за спину. Из невидимых магистралей в срезах тротуаров ударили струи воды, и светлый пластик улицы потемнел, затем в нем отразилось утро. Из машины Кира вышла первой и несколько секунд постояла перед домом. Ей вдруг показалось, что ничего не было, и она только что возвратилась с космодрома, и сейчас снова услышит шаги за спиной. Шаги и в самом деле раздались; но на этот раз шаги Александра. Он обогнал ее и распахнул дверь. Она все еще медлила.

– Прошу, королева, – произнес Александр, склоняясь.

– Ответь: ты будешь меня любить? Что бы ни произошло?

Вместо ответа он подхватил ее на руки и внес в дом.

Время остановилось, и Кира неслась все дальше и дальше и не хотела, чтобы время снова начинало свой бег. Она взглянула на часы.

– Нет, – сказал Александр. – Не беспокойся. Они дадут предупреждение за четверть часа.

– Скажи: у тебя нет сомнений в том, что мы избрали правильный путь?

– Не понимаю, – проговорил он, глядя на нее внимательно.

– Я пока не понимаю одного: что там буду делать я.

– Ах, вот что! – Александр облегченно перевел дыхание. – Ну, найдешь занятие по вкусу.

– А мне по вкусу архитектура. Но окажется ли она там мне по силам?

– Ну… я полагаю, – сказал он, но в голосе его не ощущалось уверенности.

– Только искренне.

– Н-не знаю, – сказал он, ухватившись за мочку уха.

– Скажи еще раз: я нужна тебе там?

– Говорю еще раз: нужна – даже не то слово.

– А какая?

– Что – какая?

– Какая я тебе нужна?

Он пожал плечами.

– Такая, какая ты есть.

Она рассмеялась, но смех этот был похож на рыдание.

– Но ведь такая я здесь. А там?

– Ах, так это тебя смущает? Конечно, ты станешь на двенадцать лет старше; но какое это имеет для нас значение? И даже тогда тебе еще не будет и сорока, едва треть жизни останется позади.

Кира усмехнулась: конечно, она думала и об этих двенадцати годах, но главное заключалось вовсе не в них.

– Ты не угадал. Дело в том, что там я ведь не буду такой, как сейчас.

Он взглянул недоуменно.

– Я, наверное, немного разучился понимать тебя.

– Знаешь, – сказала она, – я не полечу.

– Ты… – выговорил он с трудом.

– Я решила. Так будет лучше.

В наступившей тишине жужжание часов казалось оглушительным. Александр взял стакан и медленно водил пальцем по его верхней, круглой грани. Раздался печальный, пронзительный звон: стакан запел. Кира повела плечами.

– Что же, правильно, – сказал Александр почти беззвучно, глядя мимо нее. – Риск был очень велик.

– Не поэтому, – ровным голосом возразила она.

– Почему же?

– Не знаю… Это не нужно.

– Кому?

– Прежде всего тебе.

– Ну, – запальчиво сказал он, – мне лучше знать!

– Ты просто не подумал как следует. Со мной тебе не станет легче. Вдвойне тяжелее.

– С чего бы это?

– Очень просто. Ведь там я не смогу жить так, как здесь.

– Там куда лучше!

– Пусть так. Но работать всерьез я там не сумею. Ты – другое дело: ты – ученый, ты сделал открытие… Это открытие ты привез туда. Оно там пригодилось. А с чем приду я? Все мои дома не доживут до той эпохи. А начинать сначала в сорок лет – смогу ли я?

– Ладно. – Александр махнул рукой. – Не станем дискутировать. Все решено – и чудесно. – Он отвернулся, но не смог сдержаться и добавил: – Если бы ты по-настоящему любила…

– Молчи! Вот если бы я не любила – тогда я смогла бы и не рассуждать об этом. Я ведь не очень честолюбива, и создать что-нибудь настоящее мне хочется в первую очередь не ради себя… Я бы полетела, не колеблясь: ведь как-никак интересно посмотреть, что происходит там, в будущем. Будь ты мне безразличен, я не стала бы бояться того, что тебе со мной станет тяжелее. А это наверняка будет так. Я чувствую, что моя вершина еще впереди, и не хочу, чтобы нас обоих всю жизнь терзала мысль, что я ее так и не достигла. А там мне до нее не добраться.

– Да почему? – взорвался он и вскочил на ноги. – Почему? Как ты не понимаешь, что здесь и тебе будет недоставать меня, а там – вдвоем – мы станем вчетверо сильнее?

Кира молчала, и со стороны могло показаться, что она тщательно анализирует, взвешивает его слова, стремясь поверить им. На самом же деле она просто прислушивалась к внутреннему голосу, голосу интуиции, и голос этот говорил ей то же, что и раньше. Через минуту она покачала головой.

– Не будем спорить, Алька… Прекрасно черпать силы в любви. И сколько этих сил понадобится, чтобы справиться со всем: с тоской о своем деле, своем времени…

– Хроностальгия, – проговорил он.

– Что?

– Так это называется. Болезнь – тоска по своему времени.

– Даже название есть… а черпать силы в любви. Но чтобы черпать, надо чтобы эти силы откуда-то брались. Пополнялись.

Откуда же?

– Просто: я – в тебе, ты – во мне…

– Как просто, правда? Вечный двигатель… Но силы должны откуда-то браться. Я готова отдать тебе все, и если ради тебя надо лететь и погибнуть, я полечу без слова. Но не погибнуть, прилететь, быть с тобой и ощущать, что с каждым днем будет иссякать то, ради чего все сделано…

– Как оно может иссякнуть?

– Но ведь там я уже не буду я, которую ты любишь, потому что я уже не буду человеком мечтающим, проектирующим, строящим, находящим в этом силы, много сил… Архитектура не наука и не техника. Строительство – да, но не архитектура… Как всякое искусство. В ней многое не только не предычислимо, но и не восстановимо, многие идеи нельзя реконструировать… И я буду жить и постоянно, неизбежно думать о том, что я не только не помогла будущему, как это сделал ты своими наблюдениями и попыткой истолковать факты, – наоборот, я в чем-то помешала ему: здесь, в моем времени, не достигла той вершины, которую могла и обязана была достичь, не сделала чего-то, что, пусть и не доживет до пятисотлетнего рубежа, но поможет еще кому-то создать еще что-то, а тот поможет следующему, а без этой цепи будет ли еще эта ваша Большая игла такой красивой? В науке, наверное, сделает не один, так другой, потому что там своя неумолимая логика, а у нас часто того, чего не сделает кто-то один, вместо него не создаст уже никто. У нас с тобой есть у каждого по две, дорогие, необходимые вещи: одна – это я для тебя и ты для меня, а второе – наше дело, творчество. Без любой из них нам плохо, но без второй будет плохо еще и другим, и мы не вправе… А для этого мы должны остаться каждый в своем времени. Моя работа сейчас – это и есть работа на будущее.

Я очень, очень счастлива, что ты приехал. И воспоминание на всю жизнь будет воспоминанием о человеке, который ради меня сломал время, совершил еще один подвиг…

– Не надо; я ведь давно переболел честолюбием, и мне нужны не титулы. Слушай, Кир: может быть, ты просто побаиваешься экспедиции? Тут ты права: жертвы будут.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Пусть все дело будет в том, что я испугалась. Я струсила. Не решилась. Это тебя устраивает?

Александр не ответил; оба на миг замолчали, чувствуя, что продолжение разговора приведет к ссоре, а никто из них не хотел ссоры, которая должна была продлиться пятьсот лет и еще сколько-то. Потом он взглянул на часы.

– И все-таки я не понимаю…

– Что тут непонятного? – Кира отозвалась сразу: каждую минуту она была готова к продолжению разговора, понимая, что Александр все еще не примирился с ее решением. – Ты предлагаешь мне великолепный медовый месяц. Естественно, ты не видел меня двенадцать лет. Но как раз поэтому тебе трудно рассуждать разумно. А медовый месяц – не вся жизнь. Когда-нибудь мы очнулись бы и пожалели о том, что возврата нет.

– А что делать, если я не представляю жизни без тебя? Точно так же, как без Земли: десяти лет оказалось достаточно, чтобы понять, что мне необходимо и без чего я не могу обойтись. Земля и ты – это самое необходимое.

– Я счастлива оттого, что ты говоришь это, – сказала она. – Но я не должна лететь к тебе. Хотя мне страшно, страшно хотелось бы этого…

– Ты решила окончательно?

– Да, – сказала она.

– Все равно я не смогу с этим примириться.

– А я, ты думаешь, могу? Мне так хочется, так хочется найти у себя хоть какую-то ошибку. Ты ведь не представляешь, каким ущербным мне кажется будущее без тебя… Но я не нахожу возражений, и ты тоже.

– Хронокар – машина экспедиции – вынырнет здесь, за домом, и я должен буду сесть сразу, чтобы никто не успел заметить. Я бы вышел в сад, но меня ведь тоже не должны видеть: я теперь не человек, а феномен.

– Ты мне напомнил: пора полить цветы. Сиди… я быстро.

Кира вышла в соседнюю комнату, прошла в автоматную, открыла дверку приемника: заказанные кассеты лежали там, никому не нужные. Она хотела, нажав кнопку, отправить их обратно, потом передумала: это она сделает, когда Александр уедет; при нем такой поступок выглядел бы так, словно она старалась поскорее избавиться от всего, связанного с его зовом… Она настроила садовые автоматы и вышла из дому.

Цветы стояли, словно наблюдая за нею, листья переливались в отблесках росы. Было тихо, и очень явственно прозвучал шорох подъехавшей машины. Автоматы пустили воду, но и сквозь ее шелест Кира услышала звуки шагов. Кто-то открыл калитку. Кира вздрогнула: к ней? Александра не должны увидеть… Она шагнула навстречу.

– Здравствуй, – сказал Евгений. – Я пришел снова. Как ты спала?.. – Он внимательно вгляделся в ее лицо. – Ого, думаю, не ошибусь, если скажу, что ты вообще не спала! – Он подошел ближе и остановился совсем рядом. – Тебе будет нелегко, я предупреждал. С этим надо порывать сразу… Дело ведь не во мне – я ждал долго и еще могу. Но ты зря изведешь себя. Что поделать? Он не вернется…

Она улыбнулась уверенности его слов.

– Ага, – сказал он. – Уже лучше: ты улыбаешься. Знаешь что? Я нашел для тебя чудесную квартирку. Возьмем то, что тебе может понадобиться, машина ждет. А я не стану надоедать тебе, ты ведь понимаешь…

– Спасибо, – сказала Кира, по-прежнему улыбаясь. – Спасибо за то, что заботишься обо мне. Только не надо: я никуда не собираюсь отсюда.

– Будешь терзать себя?

– Наверное, – задумчиво сказала она, – я это заслужила. Никуда я не собираюсь. И не жди меня, советую от души. Не стоит. Я ведь достаточно упряма.

– Будешь хранить память?

– Буду.

– Знаешь что? Иди поспи. А я приеду вечерком.

– Нет, – сказала она. – Вечером меня не будет дома.

– Тогда завтра утром. Нет, не завтра. Послезавтра утром.

Он повернулся. Кира отрицательно покачала головой, но он уже не видел этого. Снова зашуршала машина, потом шорох рассеялся в утренней тишине. Автоматы кончали поливку. «Да, – подумала Кира, – в том-то и трагедия, что я свою лабораторию не могу забрать с собой и свои проблемы тоже. Они останутся здесь. А что мне заменит их? Трудно мне придется, и, честное слово, Алька, я не заслужила твоих упреков. Никаких…»

Она все еще глядела вслед уехавшей машине, опираясь о полуоткрытую калитку. Потом что-то другое привлекло ее внимание и заставило повернуть голову. Из соседнего сада вышел человек. Светлые, вьющиеся волосы падали на его лоб. Большие, очень большие глаза поглощали мир, ход важнейших мыслей отражался на лице – размышления о мире, который весь, до последней травинки, принадлежал этому человеку, и оставалось только освоить его как следует. Преобразователь, он стремился вперед, пытливо оглядывая все, что попадало в поле его зрения; большие глаза встретились со взглядом Киры, он улыбнулся, и Кира улыбнулась в ответ так, как не улыбалась еще никому и никогда, и почувствовала, как что-то поворачивается в ее душе, причиняя боль и радость одновременно. Человек поздоровался исполненным достоинства кивком и прошел дальше. Еще не умея как следует ходить, он широко расставлял ноги, иногда садился с размаху на тротуар, но тотчас же поднимался и упрямо шел все дальше, волоча за собой какую-то игрушку на веревочке, а бдительный робот неуклюже топал за ним, отставая на шаг. Кира затаила дыхание и почувствовала, как влажнеют глаза. Потом повернулась и кинулась в дом.

Александр дремал сидя, откинув голову на спинку дивана, Кира подошла к нему и тряхнула за плечо.

– Я готов, – пробормотал он, не открывая глаз. – Сигнал? Сейчас… Одну минуту…

– Алька! – настойчиво сказала она. – Да проснись же на минуту! Ты мне ничего не рассказал о детях! Какие там дети?

Он открыл глаза и поморгал, с трудом приходя в себя.

– Дети? Что дети? Ах, там!.. Обыкновенные, маленькие… розовые… смешные… как всегда…

Так и не совладав со сном, он опять шумно задышал. Кира отпустила его плечо и села рядом и почувствовала, как он, не просыпаясь, нащупал ее пальцы и сжал в своих. Она сидела и улыбалась, ей не хотелось спать, но лишь думать о том, что дети там – обыкновенные, маленькие и счастливые, полноправные хозяева будущего – потому что и через пятьсот лет будет существовать свое будущее, такое же прекрасное, как всегда.

Странный звук раздался рядом, и она посмотрела, не понимая. Звук повторился, и на этот раз она улыбнулась еще шире. Это был Александр; он спал, и ему, казалось, снились счастливые сны, и он смеялся во сне, как смеются дети, у которых еще много хорошего впереди.