Текст книги "Марсианин"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Но и сам тот босс со своими братками тоже понёс определённые потери. Уголовные дела, против убийц, закрыли, как оно тут водилось обычно, по взяткам следователям.

– Честных следователей в городе и районе уже не осталось. Их всех или поубивали, или просто сделали так, что они или поуходили из органов, или их выгнали, – пояснила Марина.

– Конфликт между группировками как разрешился?

– Да никак. Приехали какие-то «смотрящие» или ещё как – не знаю. Порешили, что всё остаётся так, как и до конфликта. Больше я никого из них и не видела. А они и не навязывались. Больше не знаю.

– А кто тот самый босс, что так гнусно поступил с Владимиром?

– А какая разница, теперь, кто он! Брата нет, а и сам тот босс, убит недавно.

– ?!! – у Юли, тут же возникли вполне конкретные ассоциации. Но она сдержалась и предоставила продолжать расспросы самому Владимиру, хотя её красноречивый взгляд от него не укрылся.

– Где и когда? – спросил Владимир.

– На прошлой неделе. Ещё в праздники. Убили всех. Ворвались в его дом, убили всех и дом спалили.

– А где, где был его дом?

– На Больших Хуторах.

– Похоже тот самый! – не удержалась Юля.

– Да, тот самый. Больше некому.

– Вы тоже слышали?… Да, а что я… это же по новостям крутили. Весь город уже, наверное, знает… и давно. Это я от всех отгородилась.

– Получается, с этой разборкой, может выйти продолжение конфликта… – задумчиво сказал Владимир.

– Не думаю. Там всех главарей убили. Их там всего-то трое было. И трое охраны. Непонятно, как они вообще-то с таким малым количеством охраны там были…

– Может страх потеряли? Ведь они, по вашим словам, тут почти что главные были. И на воровской закон полагались.

– Возможно… А и чёрт с ними!!! – злобно бросила Марина, – пускай им в аду самое жаркое место достанется! За брата!

– Уже досталось, – мрачно выговорил Владимир, припоминая некоторые детали того самого побоища, что его и тогда несколько смутили. Он вспомнил, что и жутко ожиревший босс, и некий, скользкого вида тип, которого Владимир прирезал одним из последних, явно его узнали. Когда он встретился с ними взглядами, они сначала впадали в оцепенение, а после на их лицах проступал такой ужас, что казалось сам Ад, через Владимира смотрит им в глаза. Впрочем, Владимиру тогда было не до разрешения таких логических загадок и неувязок.

Марина поднялась со стула и прошла к холодильнику. Там оказалась початая бутылка водки. Она её достала и приготовилась было поставить рюмки и себе и гостям, но Владимир вдруг весьма решительно её остановил.

– Не надо!

Марина остановилась и непонимающим взглядом посмотрела на Владимира.

– ЕМУ бы это не понравилось.

Марина сникла. Кивнула и молча поставила бутылку на прежнее место в холодильнике.

– Да. Вы правы, – глухо согласилась она и вернулась на своё место, – он и сам почти не пил. И другим напиваться не позволял.

Удостоверившись, что продолжений истерик не будет, и Марина достаточно успокоилась, они тихо попрощались и ушли.

После посещения сестры долго шли молча. Настроение у обоих было подавленное. Ощущение было такое, как будто вся скорбь этого ужасного мира придавила их. Когда-то, Владимир читал, что такое состояние мира, один автор назвал Инферно. Кажется это был Иван Ефремов, в одном из своих произведений-предупреждений. Он их много написал. Там, в том произведении, был описан мир, где победил во всепланетном масштабе капитализм. И то, что они видели ныне вокруг слишком сильно походило на то, что описал великий писатель. Он мысленно пробежался по той самой книге и это добавило понимания и своих ощущений, и окружения.

Понимания-то добавило. Но прибавило и скорби. Ведь в том мире, который так красочно был описан Ефремовым, если бы не пришельцы из далёкого коммунистического мира, это Инферно длилось бы вечно. До скончания веков той самой калечной цивилизации. И до конца тех веков, уже по самому описанию было видно, оставалось весьма не много.

Тут была та же самая ситуация. Вот-вот, должен был грянуть системный кризис, плавно переходящий в Кризис Конца Ресурсов. А это, в условиях слабости оставшихся стран социализма, грозило вполне закончиться тем самым Инферно. Сначала – Глобальная война – Третья мировая, по счёту, а после Инферно. Для тех кто выживет и станет рабами малюсенькой кучки сверхбогатых семей Запада.

Безнадега. Полная безнадега – вот что веяло со всех сторон.

А тут ещё и эта дикая ситуация с сестрой. С одной стороны прекрасно – обрёл сестру. С другой… – ведь надо и её, тогда вытаскивать отсюда. Иначе Владимир это вообще не мыслил.

Иначе, это оставаться здесь, пытаться выжить и, если получится, исправить этот мир. А последняя задача, без помощи его родного мира, представлялась Владимиру ну совершенно нереальной.

Уже отойдя от дома достаточно далеко, Владимир внезапно остановился, посмотрел на тёмное небо и чуть не выматерился от переполнявших его противоречивых чувств.

– Кошмар! – наконец, выговорил он и далее долго шёл молча, видимо собираясь с мыслями.

– Тут дело такое… – наконец решил он нарушить молчание, но было видно, что говорить ему трудно – там у нас… Марина погибла. Нелепая случайность, в горах. Она тогда увлеклась, как и многие, экстремальными видами спорта. Вот её и потянуло в альпинизм. Я тогда отправился в Армию как и все, а она в альпинисты. Ну… это была действительно нелепейшая случайность. Буквально на ровном месте.

Владимир снова замолчал. Несколько минут шли молча.

– Это та случайность, от которой не убережешься… Даже здесь, на асфальте… А я это узнал спустя год. Когда вернулся в Союз…

– Думаю, что теперь вы должны быть счастливы – постаралась Юля перевести разговор на позитив, – теперь у неё снова есть брат, а у тебя сестра.

– Это так, – помолчав ответил Владимир, – и… если всё у нас сложится благополучно… Я ЕЁ ОТСЮДА ВЫТАЩУ!

– Так и сделаем! – оптимистично закончила Юля, заметив, что у Владимира камень с души упал.

Вечером, когда Юля уже собиралась уходить из общежития, у неё состоялся ещё один весьма важный разговор с Владимиром. Ей, к этому времени уже вкратце рассказали об утреннем происшествии.

– Владимир! Мне сказали, что у тебя конфликт какой-то с торговцами-грузинами вышел.

– Да было дело. Пьяные придурки полезли на меня с пистолетом. Думали запугать. Типа: «мы тут самые крутые, и вы нам все должны сапоги лизать, а если не будете, то мы вас всех „заррэжэм и прыррэжэм“».

– Ты что, им морды набил, что ли?

– Да есть немного. И пистолет отобрал. Сказал на «память о встрече». Потом, правда отдал – без затворной рамы.

– А они что?

– Да торгаши они… тут же торговаться полезли. Ну я им и пригрозил в понятном им стиле, что если будут выпендриваться, братва, – наша братва, —приедет уже не с пистолетами, а с чем потяжелее. И на родину к ним поедет не Гога, а маленькая коробка того, что от него собрать сумеют. Гога – кличка того самого, что на меня полез.

– И как, подействовало?

– Более чем. Сейчас заискивают. Перед Элей, тут же хвосты поджимают, двери ей открывают. Остальных же баб, кто не наши, хватают за что попало.

– Плохо! Ты хоть в курсе, что если мы себя уже так поставили, то нам и далее ТАК держаться надо?

– Имею представление. Что меня тут и тревожит.

– Вот-вот, – встревожено подтвердила его опасения Юля, – если статус не выдержим и сорвёмся – затопчут.

– Да уж. Проблемка!.. А кстати! Они к тебе не цеплялись?

– Да нет… они меня кажеца сразу идентифицировали на принадлежность к нашей группе…

– Жаль! – хищно оскалившись, вдруг выговорил Владимир.

– Это как «жаль»?!! – возмутилась Юля.

– А то эти чмы после «знакомства» ещё и с тобой вообще бы из общаги съехали!

Юля хрюкнула в кулак и сквозь душивший её смех выговорила:

– Ну это недолго организовать!

Юля

Через пару дней договорились с администрацией, что группа займёт ещё и соседнюю, меньшую комнату. Теперь стало несколько попросторнее жить и бульшую комнату стали использовать днём для общих собраний, коллективных завтраков, обедов и ужинов.

В связи с расширением жилплощади, стало возможным перетащить к себе и Лену с Юлей. Юлю это несколько высвобождало для других дел (в том числе и для продолжения тренировок группы), чем не замедлили воспользоваться Михаил с Владимиром.

Так как Владимир заведовал разведкой, то в первую очередь именно он постарался «нагрузить» Юлю очередным заданием.

Задание же заключалось в том, чтобы составить квалифицированное мнение, составить социально-психологический портрет местного общества. Без этого, дальнейшие планы строить было несколько опасно. Нужно иметь хоть какое-то представление о том, чего такого «фундаментального» ожидать от «среды» и чего ожидать не следует.

Квалифицированное заключение, могла выдать только квалифицированная же Юля. Чем она и занялась в один, далеко не прекрасный для неё день…

Прежде чем выполнить указание Владимира, Юля прошлась по тем местам, где кучковалась молодёжь. Так как она привыкла к тому, что ей, как правило, ещё «дома» давали задания исключительно связанные с молодёжью, она и тут решила идти по накатанной колее.

Но для того, чтобы эффективно общаться, надо выглядеть не просто очень хорошо, но и в соответствии с теми представлениями о благополучии и успешности, что есть в той среде в которую собираешься вписаться. Иначе там сходу авторитета не сыщешь.

Пройдясь по таким местам, она поняла, что если кто-то одевается как на ночной бал, дискотеку – тот и считается лучшим.

Вполне возможно, что её первые впечатления были не очень верны, но в любом случае, большинство из молодёжи именно так и выглядело.

Дополнительное приглядывание к особо колоритным персонажам и их окружению дало ещё одно наблюдение: «закосить» под спортсмена или эстрадную диву также считалось весьма престижным.

Тут же из этого следовал вывод: нужно взять в ближайшем ларьке какие-нибудь журналы с такими персонажами и просто «просканировать» их на примерный гардероб таких вот личностей.

Купив несколько таких журналов (они оказались весьма не дешёвыми – относительно других), Юля зашла в кафе и внимательно их изучила.

То, что она увидела в этих журналах, ей сильно не понравилось. Практически все эти скудно, и не очень, одетые бабы, что в изобилии изображены на страницах и обложках тех журналов, производили впечатление либо дур либо шлюх. Единственное, что их отличало от последних – представительниц первой и древнейшей профессии, – это очень богатая бижутерия. Платья и прочие наряды совершенно не выглядели чем-то выдающимся и дорогим. Хотя по тому, как их выставляли, и как рекламировали, все эти тряпки и тряпочки (а как ещё назвать это «нечто» занимающее по суммарной площади несколько квадратных сантиметров?), по смыслу, должны были бы стоить весьма не дёшево.

Вообще-то, у Юли подстройка под окружение, мимикрия под группу, в которую надо внедриться, всегда считалось чем-то вроде фирменного приёмчика.

Из всей её группы на факультете только у неё получалось такое производить максимально быстро и без особых нареканий наставников. А после выхода на стажировку, и вовсе стало как бы само собой разумеющимся.

Возможно, эта самая способность у неё осталась от тех самых плохих времён, что она весьма не любила вспоминать, но это умение сослужило ей большую службу. И сейчас она рассчитывала на то же.

Вот только задача эта, как она сейчас её видела, оказалась далеко не такой простой, как казалось до этого, и как это обстояло на родине. Важным тут было, скопировать приблизительновнешность, но сохранить в неприкосновенности своё внутреннее содержание. В данных обстоятельствах получалось, что она, если захочет сразу попасть в верхние горизонты местного молодёжного сообщества, то закосить ей придётся под кого-то из этих… супердорогих б…й. После длительных и тяжёлых раздумий, колебаний, она, как ей казалось, выбрала таки золотую середину: одежда должна выглядеть дорогой, но подчёркивающей именно достоинство.

Первое можно было дополнить какой-то бижутерией (если денег хватит J), но второе накладывало ограничение уже чисто модельное – в ЭТОЙ среде, никаких суперкоротких юбочек и прочих «особосексуальных» прибамбасов быть не должно.

Это дома можно было так одеться и тебя поймут правильно. Тут же, похоже, это было как раз выставлением напоказ именно «легкодоступности».

В родном Юлином сообществе, в её родном мире, было давно и прочно принято, что у любой НОРМАЛЬНОЙ женщины, девушки, должно быть хорошо видно ПРЕЖДЕ ВСЕГО и всегда ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО, а не бирка с ценой, как у этих продажных баб с обложек дорогих журналов.

И вообще: у нормальных и порядочных, никак и ни при каких вариантах и обстоятельствах, НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ВООБЩЕ какого-либо ДАЖЕ НАМЁКА НА какую-то ЦЕНУ. Отсюда и такие серьёзные ограничения, которые наложила Юля на свой будущий гардероб.

В магазине, одном из наиболее приличных на вид, её тут же встретила обслуга.

Встретила весьма холодно.

Холодный приём тут же стал ясен как божий день – клиентка не выглядела настолько богато, как того требовали «стандарты». Выглядела она, с точки зрения продавцов как, просто «лоходейка» с улицы, которая заглянула внутрь, чтобы поохать, поахать и, ничего не купив, выместись наружу.

Но как только Юля продемонстрировала пачку банкнот ближайшему, задравшему нос балбесу, всё мгновенно переменилось. Тут же материализовались сразу две девочки, которые чуть ли не танец вокруг неё исполнили. Балбес, оказавшийся дежурным менеджером по продажам, расплылся в лебезящей улыбке, прогнулся чуть ли не до пола, и начал расспрашивать, «чего дама изволит» и «чего дама пожелает».

Юля хмыкнула, и на её лице прорисовалось то самое хищно-озорное выражение, при котором, хорошо изучивший её повадки Николай, стремится сховаться подальше. Чтобы «под раздачу» не попасть.

На счастье продавцов, у Юли никаких «военных» замыслов не возникло, но в деталях изучить данный кусочек наличной реальности, она вознамерилась твёрдо.

Менеджер, видно не до конца решив, кто перед ними, решил, что Юля, таки, всё-таки та самая, что «лоходейка», но откуда-то, разжившаяся деньгами. Возможно или шлюха начинающая, разжившаяся гонораром от богатого клиента, или начинающая любовница какого-то, как тут было принято говорить, «бизнесмена». Бродить по дорогим магазинам пешком, а не на богатой «тачке» подъезжать, да и ещё в лыжном костюме и пуховке, по его «просвещённому мнению» истинно богатая дама не могла.

К его великому сожалению, Юля обладала крайне отточенными навыками наблюдательности и сейчас, от её взгляда не укрылось, что менеджер, думая что она его не видит, весьма выразительными жестами и мимикой донёс своё «просвещённое мнение» до персонала.

Зря! Зеркало весьма хорошая вещь, чтобы заглянуть себе за спину, особенно если оно стоит прямо перед Юлей, и за спиной замершей в стойке готовности продавщицы.

«Блин! Вытянулись в готовности как суслики на поле», – со смехом подумала Юля. Но вместо того, чтобы озвучить нечто подобное и с этим смыслом, что она любила, чтобы разрядить излишне официозную обстановку, она просто надменно и вопросительно посмотрела на стоящую перед ней продавщицу.

Вообще, по понятиям Юли, такое подобострастие к богатым и высокопоставленным, но вместе с тем открытое и явное пренебрежение, презрение к тем, кто ниже тебя по социальному статусу и материальному положению, было весьма оскорбительным для любого Человека. Так как любой человек, старающийся иметь собственное достоинство был именно Человеком, вся эта толпа «сусликов», нанесла оскорбление не только лично Юле, но всем Людям. А таких фундаментальных оскорблений она не прощала. Поэтому она твёрдо решила проучить всю эту стайку. Благо возможность была предоставлена ей практически сразу, не сходя с места.

Оказалось, она стояла возле той самой стойки, где висели модели как раз для тех, кто по классификации менеджера был «лохом». Продавщица еле заметно кивнула менеджеру и тут же предложила Юле некое платье, выглядящее как раз точной копией одной из моделей, что она только что видела на страницах дорогого журнала. Сохраняя каменное и надменное выражение лица, но внутренне уже улыбаясь и предвкушая удовольствие, она взяла в руки предложенное и с особым тщанием осмотрела. Не могло не быть в этом платьице какого-то подвоха, если оно было рассчитано для продажи «лохам».

Лэйблы-метки фирмы-производителя были там, где полагается. И фирма, что на метке относилась к «уважаемым». То есть особо модным. Но метки [29]29
  По английски метка – label.;) J. Юля просто называет вещи по-русски и своими именами.


[Закрыть], что висели в нужных местах, были предназначены для отвода глаз. Внимательному же взгляду тут же бросались не везде заделанные и кривые швы, что для фирмЫ, было очень нехарактерно.

– Н-ну, я так думаю, что это мне будет стоить рублей пятьдесят? – вопросительно глядя на продавщицу, и старательно «не замечая» ценник, спросила Юля. Продавщица аж захлебнулась от возмущения. Видно, она тут же и бесповоротно утвердилась в том «диагнозе» что поставил дежурный менеджер. Ибо именно столько данное платье, но без «фирмы» стоило бы где-нибудь в дешёвом магазинчике тряпья и в распродажу. Только именно «лоходейка» могла так определить стоимость по внешнему виду, что он соответствовал цене именно дешёвки. Продавщица фыркнула и демонстративно подняла на уровень глаз Юли ценник платья причём весь её вид выражал и сожаление, и презрение к «неграмотной дешёвке-покупательнице». Чего Юле собственно и было нужно.

– А могу ли я поинтересоваться вопросом, почему именно у этой тряпки ТАКАЯ цена?

– У нас, в нашем магазине, продаются ТОЛЬКО ФИРМЕННЫЕ товары! – надменно заявила продавщица.

Юля тут же прибавила надменности и презрения в свой облик. Ей уже очень сильно понравилась эта игра. Так что далее она свою роль играла самозабвенно.

– Милочка! – ядовито и покровительственным тоном заметила она, – Какая же это фирмб?! Это же на коленке делалось! Ты посмотри сюда – швы все КРИВЫЕ!

Юля сохраняя заносчивый вид, вывернула наизнанку платье и резким движением сунула кривые швы чуть ли не прямо в нос продавщице.

– Да этому хламу, цена – грош в базарный день, – а вы мне тут цену в нос пихаете! Кааароче… – Юля, взяла брезгливо платье двумя пальцами, как держала бы за хвост дохлую полуразложившуюся крысу, и с брезгливым выражением лица, сплавила фальсификат на пол. После она быстро просканировала взглядом соседние модели, висящие рядом на вешалках. Те тоже «фирмуй» не являлись. Но последнее от продавщицы ускользнуло. Юля развернулась на пятках своих тяжёлых туристских башмаков и задрав нос уставилась на продавщицу.

Взгляд молоденькой продавщицы, что она бросила на Юлю, был настолько красноречив, что мысли читались по её лицу как по открытой книге.

Но она, к чести своей, тут же взяла себя в руки, стёрла это «У-у, стерьвь какая!», и тут же снова начала, как ни в чём не бывало рекламировать другой товар. Как хорошо было видно Юле, этот «другой товар» был ни чуть не лучше той дешёвой подделки, что она только что спустила на пол.

Тогда Юля, подбоченилась, и посмотрела продавщице в глаза так выразительно, что у неё сразу все слова в горле застряли. По-видимому, весь Юлин вид и взгляд соответствовал взгляду неких крутых здешних начальников потому, что страх и «понимание», которые появились почти мгновенно на лице продавщицы были нешуточными. Скорее всего сработал стереотип, и Юлю как раз в те самые «начальницы» и переписали. Тем более, что некоторые из них любят лазить по разным бутикам в дешёвых одёжках. Хоть это и редко бывало, но случалось. После этого всегда следовали серьёзные кадровые чистки, за то, что «не опознали уважаемую имярек». За секунду, на её молоденьком лице промелькнула такая гамма чувств и мыслей – на книгу хватит.

Тут и страх за своё хлебное, по-видимому, место, и ненависть к богатым, и растерянность, и желание срочно что-то предпринять, и личная сильная неприязнь, к особо опытной, как теперь выясняется, покупательнице.

Юле даже жалко её стало. Но виду она не подала.

– Ладно, милочка, постарайся мне больше такого не предлагать. Давай мы договоримся: ты меня одеваешь как полагается, а я… может и не буду поднимать много шума о фальсификате. Идёт?

Продавщица судорожно сглотнула и нервно кивнула. Слова же о фальсификате, естественно услышали ещё трое продавщиц, находящихся в настоящий момент в зале. Это добавило в ситуацию коллективной паники. Следующие минут тридцать ушли на примерки и приладки. Вокруг неё теперь суетилась чуть ли не вся бригада продавщиц зала.

Менеджер по продажам к тому времени куда-то делся, видно проблемы с «дешёвкой» у него вызывали скуку и пренебрежение. Появился он только к концу эпопеи с поиском подходящих нарядов для Юли и поэтому был не в курсе предыдущих событий.

Юлю действительно одели так, что, когда она заглянула в зеркало после серии примерок, у неё глаза на лоб полезли. Выглядела она действительно «супер-пупер». Но впечатление от этого было как раз «то самое»: «супербогатая содержанка».

И как Юля ни пыталась В ЭТОМ наряде состроить из себя нечто с достоинством, у неё не получилось. Всё равно получалось: «супербогатая содержанка, пытающаяся выглядеть имеющей достоинство».

Устав корчиться перед зеркалом, Юля без особых сожалений сменила эти наряды на свою прежнюю одежду и двинулась дальше изучать наряды.

Бросив взгляд через плечо она заметила, что у следовавшей за ней продавщицы еле заметно, но подрагивают руки. Видно довела-таки её Юля не просто до белого каления, а до грани истерики.

Очень хорошо! Месть исполнена. Вендетта конечно, «святое дело», но на этом уже стоит остановиться.

Теперь стоит также развести и менеджера. Вот уж у кого мусора в голове должно быть много, так это у этого мальчика, выпускника какого-то выпендрючего, косящего под Запад, «университета». И топ-смайл и дресс-код у него были чисто по-западному поставленные.

Юля как бы случайно, оказалась вблизи сверкающего стандартной улыбкой, стандартной тройкой, стандартными, начищенными до зеркального блеска туфлями, и стандартной налакированной причёской менеджера.

– У меня возникли проблемы! – сквозь зубы и деревянным голосом заявила тому Юля.

– Кто бы сомневался, – еле слышно, презрительно сказанул в пространство менеджер и стандартно улыбнувшись обратил взор к посетительнице.

– Как специалист, могу сказать, вам как раз подойдёт вот это, – надменно сказал менеджер и широким жестом указал на стойку с недавно забракованным Юлей фальсификатом.

В это же время, поодаль от менеджера, отчаянно стараясь привлечь его внимание что-то шипели и жестикулировали продавщицы. Но этого он так и не соизволил заметить. Чтобы подстраховаться Юля сделала пару шагов в сторону, как бы с интересом обходя и разглядывая менеджера. В конце манёвра продавщицы оказались у того точно за спиной.

– Вы думаете, что в этом, я буду выглядеть как надо? – с подвохом спросила Юля, но даже эту опасную и многозначительную перемену тона, менеджер пропустил мимо ушей.

– Конечно… мисс.

Для Юли этот субъект также не представлял никакого труда для прочтения. Быстро оценив его мельчайшие реакции и ужимки она проверила свои выводы несколькими «ничего не значащими» фразами (проверялась неосознанная реакция) и ударила тому в самое больное место.

– Ага. Вы считаете, что женщина, не должна обладать такими качествами как ум, честь и достоинство. Считаете, что «истинная дама» должна выглядеть как богатая шлюха. Мда! Ну и вкусы же у вас-с м-мистер менеджер! С такими эталонами вы и женитесь на шлюхе, дуре и неумехе.

За спиной менеджера прыснули продавщицы. Он густо покраснел. По его виду и реакции знающих его сослуживиц было ясно, что Юля попала в точку. Именно на такой особе этот «мальчик» и женился.

Нда! Оставалось ему только вынести искренние соболезнования в этом. Что Юля и не замедлила произвести.

– Угу… вижу я угадала. Печальная судьба! Соболезную. Ну вы хоть остальных-то женщин не держите за представительниц «первой древнейшей». Ведь и по мордбм можно схлопотать от особо не сдержанной.

Менеджер был готов либо броситься отсюда бежать, либо срочно на месте умереть. От унижения. А унижение было тысячекратным, так как было произведено на глазах подчинённого ему персонала, который он явно презирал.

Он находился в таком положении, что с ним могло произойти всё: и дикий взрыв, и тихая обезволивающая паника, и просто – «крыша» могла «отправиться в длительную командировку» [30]30
  Слэнг. «Крыша отправилась в длительную командировку» означает: человек сошёл с ума.


[Закрыть].

Одним этим заходом, все продавщицы были «отомщены». Видеть унижение для ненавистного начальника, который каждодневно и ежечасно унижает их, причём сам являясь последним ничтожеством (разве что при больших деньгах), для них было истинным наслаждением, полностью перекрывающим все те неприятности, что Юля только что им доставила.

– Итак! – жёстко вернула менеджера к грубой наличной реальности Юля, – мне НУЖНО, чтобы мне предоставили вещи, сделанные добротно, и по моему вкусу.

Менеджер, ни жив ни мёртв от унижения, смиренно выслушал Юлину тираду с трудом соображая, что происходит.

– И НЕ ФАЛЬСИФИКАТ! Подобный этому – выдержав паузу и ткнув для убедительности широким жестом в сторону стойки с забракованной одеждой, жёстко добавила она.

Менеджер весь в красных пятнах, в поту как последний школяр перед училкой, согбенно выслушал всё, что в следующую минуту быстро выпалила Юля. Он понял, по тому как было сказано, что его испытания только начинаются. От той самой «лоходейки» что он увидел входящей в дорогой бутик, осталась только внешность спортсменки. Металл в голосе выдавал в ней человека, привыкшего повелевать, привыкшего к подчинению персонала и немедленному исполнению её высочайших повелений. Это ему говорило лишь об одном: перед ним крупный бизнесмен, или менеджер крупной компании.

Менеджер сменил пятнистую окраску на разлитую бледность и молча отправился в другой конец зала.

Юлин заказ его несколько удивил, но, учитывая что перед ним клиент с деньгами и явно высокого положения он подчинился беспрекословно и уже не лез со своими тупыми представлениями, о том, как должна одеваться дама.

Вскоре самые худшие его подозрения оправдались: ему пришлось продать вполне добротные вещи по бросовым ценам. Только для того, чтобы не стал общедоступен факт продажи фальсификата в его заведении.

Да, это был шантаж, но в противном случае вылез бы на свет божий, его «маленький бизнес», что он вёл без ведома вышестоящего начальства у них под носом, под крылышком этого богатого заведения.

Единственно, что утешало, что дама действительно потратила почти всю ту пачку денег, что показывала в начале.

Только когда Юля уже выходила из магазина, до всех присутствующих дошло, что она играла со всеми ними как кошка с мышами. И «развела» их по-полной. Наиболее «кисло» пришлось явно менеджеру.

Это всё хорошо читалось на их лицах, которые Юля увидела выходя в отражении на стеклянных дверях, услужливо раздвинутых автоматикой. Одно хорошо, что рядовой персонал, – продавщицы, – похоже, остались от её посещения больше довольными чем разозлёнными. Довольными и благодарными Юле хотя бы за то, что наконец-то хоть кто-то, но уел «этого индюка-менеджера».

Теперь, сидя в кафе, за чашечкой сверхдорогого тут кофе, можно было подвести итоги того, что «нарыла».

По большому счёту, тут хватало на хорошую статью… или даже две. Да, конечно, пришлось применить слегка гипноз, чтобы усилить воздействие и камуфляж, но оно того стоило – Знания, полученные таким путём стоили.

Во-первых, обслуживающий персонал магазина, страшно закомплексован. Причём сами эти комплексы, тщательно поддерживаются внутренним распорядком и правилами поведения. Что бросалось сразу в глаза, так это гипертрофированная услуживость персонала, перед богатым клиентом, и такое же пренебрежение к бедным.

По факту, тут навязывался стереотип превосходства одного слоя общества, над другим, причём в форме безусловного рабского подчинения бедных богатым.

Рабское поведение, по отношению к Юле, когда она продемонстрировала им свой несуществующий здесь «заоблачный» социальный статус просто резало глаза.

Также очевидно было то, что такое отношение к бедным, должно было углубить пропасть между элитой и «быдлом». Пропасть не только имущественную, но и правовую. Всё поведение персонала, по отношению к «бедной» Юле, когда она только вошла в магазин, говорило за себя: «Раб! Знай своё место!».

Во-вторых, внутри группы продавцов также легко видно было это самое разделение. «Неквалифицированные» продавщицы, обязаны были «танцевать на задних лапках» перед «квалифицированным» менеджером. Причём этот «танец» никакого отношения к нормальной исполнительской дисциплине явно не имел. Он имел значение именно РИТУАЛА подчинения вышестоящему. Причём ритуала, достаточно мерзкому по своей сути. Опять таки того самого ритуала поведения «раб-господин».

В-третьих, и сами продавщицы, и сам менеджер, носили жесточайший отпечаток НАВЯЗЫВАНИЯ не только рабского поведения, но и банальной тупости. Раб не должен быть умнее господина. Он должен быть сообразительным, но не умным. Он должен быть исполнительным, но самостоятельно думать ему воспрещается. Это выпирало особенно сильно, когда Юля пыталась раскачать ту или иную продавщицу, на мало-мальски элементарные логические рассуждения. Все эти «задачи» мгновенно ставили их в тупик и они тут же стремились обратиться за помощью к менеджеру (которого к тому времени ещё не было в зале).

В-четвёртых, забитость.

Забитость человека тут проявляется в том, что он дорожит местом, которому он не соответствует ни по складу характера, ни по уровню интеллекта, ни по условиям работы. Любая дама из Юлиного мира, столкнувшись с «правилами» и порядками работы в посещённом ею магазине, просто уже через полчаса хлопнула бы дверью или… устроила жуткий скандал. И была бы права, так как унижать человеческое достоинство никому не позволяется, и никакими «результатами» работы не оправдывается. И совершенно не важно чьё достоинство унижено – продавца, или покупателя.

Оставался только один нерешённый вопрос: является ли эта картина – рабского поведения и навязывания его, – правилом в этом мире. Правилом, характерным для любой работы.

«Если да, то мы „попали“ – подумала с тревогой Юля, – и „попали“ крепко! Ведь тогда получается, что среди моря рабов, нам придётся искать кого-то, кто ещё сохранил остатки и человеческого достоинства, и волю к борьбе».

Возможно, что эти люди ещё сохранились среди старшего поколения, помнящего социализм. Но тогда возникал ещё один вопрос: насколько их много, если учесть факт того, что они ПОЗВОЛИЛИ скурвившейся элите ПРОДАТЬ СТРАНУ?

Поиск людей, на кого можно было бы опереться в этом диком и мрачном мире, с кем можно было бы скооперироваться сложив усилия по совместному выживанию, со временем приобретёт вопрос жизни и смерти. Юля чувствовала это. И если сейчас не приобрести хоть какой-то минимум информации по части социально-психологического облика общества, то далее будет только сложнее и труднее. Труднее, так как на всё может наложиться ещё и цейтнот. В капиталистическом обществе, как знала Юля, такие цейтноты по выживанию, вполне обычное дело. Не даром же именно цейтнот так часто и красочно расписывается почти что в каждом западном, или конкретно американском фильме.