Текст книги "Последний американец (СИ)"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Ёс. Федеральная служба

Настала пора выпускных экзаменов. Пора жаркая для тех, кто стремился после продолжить обучение. И пора расслабленного, полурастительного существования для тех, кому это было ни к чему. Эти последние, ничего не сдавали. Просто получали аттестаты с тем, что есть. И таких было много. Не потому, что были дураками по природе. Или калеками. Просто не видели смысла в этом.

Дальше учиться – слишком дорого и семейный бюджет не потянет. К тому же и стиль учёбы притащившийся с тех времён, когда была ещё система «двух коридоров», не способствовала получению качественных знаний. Детки тупо продолжали изучать разную муру на «облегчённых» курсах, петь на уроках пения, бегать, на уроках физкультуры. И только некоторые продолжали истово готовиться, лелея надежду всё – таки получить хорошее образование, поступив как минимум в колледж. Они не собирались становиться простыми рабочими или кем – то на побегушках у кого – то, как минимум закончивших тот же колледж.

Они рассчитывали на большее.

Кто как мог, готовился по своим направлениям. Брали дополнительные курсы на изучение и сдачу. Но брали их заранее. Ещё в начале учебного года. Диего и тут умудрился поразить всех тем, что не только набрал кучу дополнительных курсов на сдачу, но и сдал их все с отличием. Но больше всего поразило всех не то, что он их набрал, и не то, что сдал. А то, что набрал он их за четыре месяца до сдачи. И сдал!

Это был небывалый результат в истории школы и, как вскоре оказалось, в истории штата.

Правда, уже через неделю, всплыли аналогичные случаи в других, но он был первый.

И так как он стал первым, то СМИ из него и сделали героя.

Немедленно появился тот самый профессор, которого они с Карменситой Ибаньес случайно зацепили в библиотеке, и предложил грант прямо на поступление.

Но тут уже сам Диего – Сергей попадал в щекотливую ситуацию.

Оно конечно, очень хорошо, если поступить в университет по гранту и так там «отучиться». Но беда была в том, что по выходу, он становился рядовым «яйцеголовым», лишённым избирательных прав и вынужденным подчиняться другим, кто Федеральную Службу прошёл.

Так как Карменсита оказалась в тени его славы и гранта на поступление не получила, то Диего – Сергей немедленно предложил профессору взять на грант Кармен. С великим сожалением, профессор сообщил, что грант был именной, и переложить на «глубокоуважаемую девушку грантополучателя» его не может, несмотря на несомненные её, и выдающиеся, таланты.

После, правда, предпринял очень серьёзную атаку на Диего, с целью убедить его таки поступить в университет. Но попытка оказалась совершенно пустой, так как для профессора Диего оказался неожиданно упрямым. Как ни убеждал его профессор в том, что избирательные права для серьёзного учёного это чепуха и ничего не значащая привилегия, он остался при своих.

После, правда, его же попыталась уговорить и администрация школы, но для неё у Диего был безотказно срабатывавший в прошлом, образ «сиволапого фермера». Представление, которое он разыграл перед «представительной комиссией» из директора, завуча и учителей, произвело на всех присутствующих неизгладимое впечатление, подтвердив в их глазах миф о том, что шизофрения и гениальность практически одно и то же.

То, что их ловко разыграли, они, естественно и не подозревали. Но это были уже проблемы администрации школы. Главное, что Диего добился того, что намечалось изначально, разыграв все детали первого этапа Плана как по нотам.

Судя по тому, что он узнал из СМИ, аналогично безупречно справились все остальные, заброшенные в мир Ёс, соотечественники – каллистяне.

С одной стороны то, что стартовав вот так феерически они показывают себя всем, казалось безрассудным. Ведь разом высвечивается бСльшая часть десантников – прогрессоров. Но, как известно, «если что – то хочешь хорошо спрятать – положи его на самое видное место». К тому же, отношение к «яйцеголовым» в этом обществе было уничижительно – пренебрежительное. А к людям, «заведомо» стоящим на очень низких ступенях в иерархии «крутизны», отношение не просто предвзятое. Каллистяне под прикрытием этого образа становились на значительное время как бы невидимыми для тех, кто попытался бы в Ёс проанализировать ситуацию на предмет поиска людей и группировок наиболее опасных по части захвата власти.

Что и следовало по – полной использовать.

****

Если бы Карменсита была изначально безнадёжно испорченной личностью, то, скорее всего, Диего – Сергей не стал бы с ней возиться.

Но в ней чувствовалось нечто, что всё – таки, под покровом этой самой стервозности было человеческим. Сама стервозность тут была как раз прикрытием и защитой той самой человечности. Защитой души от грязи мира.

Беда Кармен, как и всех остальных девочек с великим умом, и крепким телом, была в том, что эта самая стервозность со временем пропитывала душу, заменяя собой всё то, что было хорошим. В глубине души Карменсита это очень хорошо понимала, но будучи не раз и не два битой жизнью, она раз за разом, как в броню закутывалась в тот образ, что она себе избрала. Чтобы отказаться от него, необходимо было найти другие опоры в жизни. И тут, столкнувшись с Диего, с его очень странной компанией, она эту опору вдруг почувствовала.

Это добавляло жару в её попытках заполучить себе Диего «в полную собственность». Но уже находясь в кругу его друзей она незаметно для себя менялась. В нужную для неё сторону. Хоть этого и не замечала.

Тем не менее, отношения с группой и, особенно с Диего выстраивались.

Хоть и были очень странные для стороннего наблюдателя.

С одной стороны, казалось, что Кармен, довольно успешно завоёвывает себе ещё одного мускулистого дурачка, но с другой…

Только особо приближённые подруги понимали что реально творится. А творилась очень древняя коллизия, выражавшаяся издревле в ёмкой поговорке: «Нашла коса на камень».

Впервые в своей очень богатой практике, Карменсита попала не на человека, который готов был выстелиться перед ней ковриком, а на того, кто при любых обстоятельствах держал дистанцию и сохранял человеческое достоинство.

Да так, что уже самой Карменсите приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержать его возле себя, безуспешно пытаясь завоевать его сердце. Она так увлеклась этим, что на всех остальных парней, которые нет – нет, но подкатывались, смотрела волком.

Видя это не один из кинутых Карменситой заточил зуб на Диего. Но помня, насколько хорошо он стал в последнее время драться, мало кто решился. Впрочем, и те кто в последствии таки решился, получили не сатисфакцию, а лишние синяки на физиономию. Что лишь подтверждало правило: Диего слишком для них силён и ловок.

Глядя на такое, «папаша Дюк» ехидно посмеивался, относя все кулачные достижения Диего на свой счёт.

С той группой, что создал Диего – Сергей, тоже обстояло всё благополучно. Получив – таки защиту, она наконец, встроилась в школьное общество и даже постепенно стала завоёвывать авторитет и влияние. У коллектива появилась периферия из ребят, кто хотел бы войти в группу. Кто с надеждой получить защиту, кто по причине того, что в ней было интересно и тепло.

********

Заканчивалась школа. Скоро все выпускники расползутся кто – куда и если принимать какие – то радикальные меры, по улучшению отношений с тем, кого Карменсита так безуспешно добивалась, то скоро будет поздно. Только сейчас. Она почувствовала, что скоро настанет тот час, когда или объясняться с Диего, либо окончательно признавать поражение.

Поэтому, она выловила его после уроков, как бы невзначай подошла к нему и завела разговор.

– Ты очень странный, Диего… Отказался от гранта! Впустую отказался.

Она хотела его ещё раз поблагодарить за пустой, но благородный поступок, но как – то чувство ложной гордости не позволило. Профессор, который хлопотал за Диего, ей с глазу на глаз сообщил все перипетии с грантом.

– Не впустую. – пожал плечами Диего.

– Ты думаешь, что тебе его оставят?

– Уже оставили. Профессор час назад мне звонил.

– Тебе везёт! Ах! Мне бы кусочек твоего везения! Хоть тебя и называют неотёсанным фермером.

Диего – Сергей ехидно хохотнул.

– Потому называют, что сами такими являются.

– Ты прав. Но почему ты отказался? Неужели из – за этих сказок?

– Каких таких сказок?! – не понял Диего.

– Ну… Говорят, что ты собрался там… типа к звёздам.

– К Звёздам? А почему бы и нет? И не сказка это. Ведь мы летаем. Уже сколько времени.

– Как турист – тебе денег не хватит. Как колонист – тебе слишком мало лет. Ты хочешь как федерал?

– Почти. – уклончиво ответил Диего. Он тоже почувствовал то, что Кармен не для этого завела разговор. И напрягся. Ему не хотелось бы что – то там разрешать. Чтобы не ранить. А для этого надо было бы увести разговор слегка в сторону.

– Но почему? Тебе здесь такие перспективы открывались!

– А тебе разве не хотелось увидеть миры, что там есть? Помнишь, мы смотрели журнал с постерами из… Забыл как его там… тот мир называется…

– Мир МакДоула. Или как его сейчас стали называть – Парадиз МакДоула.

– Вот – вот! А таких там тысячи! Ты только представь, как будет выглядеть наш Краб с планет, которые находятся непосредственно возле него. Какое ТАМ небо! Да и не хотелось бы тебе уйти вот от таких как…

– Не упоминай! – резко оборвала Карменсита. – и так тошно становится… Но если уйти в колонию…

– Там всё заново. И можно выстроить отношения между людьми так, как хочется, как будет по настоящему справедливо и по – доброму.

– Так ты собрал свою компанию ради этого?! – вдруг догадалась Кармен.

– И для этого тоже. – Кивнул Диего. – Ведь они вырастут. И захотят подлинности. Подлинности отношений, чувств. Всего. Здесь их не найдёшь. Остаётся два выхода – либо менять всё, что тут есть, либо уходить на звёзды.

– А вдруг там такие уже есть? Справедливые и добрые… – внезапно высказала предположение Карменсита.

– Я уверен, что есть. – спокойно и уверенно сказал Диего и от его ответа веяло именно той уверенностью которая предполагает истинное знание.

Кармен невольно глянула в небо. На висящего в синеве разлапистого Краба, похожего в свете дня на лёгкое, разноцветное облако.

– Уверен? Откуда такая уверенность?

– Вселенная бесконечна и разнообразна. И если у нас так плохо и несправедливо, то почему бы не быть мирам, где наоборот? Кто сказал, что вот так как у нас – это единственно возможный вариант?

– Пропаганда… – ядовито подсказала Кармен.

– Пропаганда она для того и пропаганда, чтобы поддерживать сложившийся порядок вещей. Но ведь там, на звёздах, есть ещё Квири.

– Они не люди.

– Но человекоподобны. И у них всё по другому. Почему бы и у нас не быть также как у них?

Для Кармен, этот разговор окончательно и явно ушёл не туда, куда хотелось ей. Она хотела выяснить отношения, а Диего, явно почувствовав это, увёл в сторону. Впрочем в ту сторону, которая и для неё была тоже болезненной и животрепещущей. Теперь она металась в душе между тем, что ей хотелось бы сейчас и что нужно вообще.

– Я хотела, чтобы у нас было хорошо. – сказала она двойственную по смыслу фразу.

– Значит надо так и сделать. – также двойственно ответил Диего. И было непонятно, то ли он понял намёк или просто прямолинейно продолжил смысл того, что было сказано ранее.

– Вот так и получается… – грустно завершила Карменсита. – ты уходишь к звёздам, к своей мечте. А я здесь остаюсь…

– Так пойдём вместе! – Выпалил Диего – Ты – на пилота, я на программиста или там… В Звёздную пехоту. Как закончим службу, у каждого будет куча специальностей и возможностей поднять других к звёздам. Может даже свою колонию организовать. Из таких как мы.

– Но это не моё… быть пилотом. – Всё также грустно сказала Кармен. – Я хотела в университет. И думала, что ты будешь там же. Ты ведь не дурак… Как остальные.

– Так что тебе мешает? – пропустил мимо ушей ещё один намёк Диего – Сергей.

– Деньги мешают! – вдруг резко и с каким – то особым остервенением бросила Карменсита.

– Так и тут всё просто! Тебе не хватает денег на университет?

– Да! – злобно подтвердила Карменсита.

– Значит, тебе их надо заработать.

– Но… – попыталась также зло возразить Кармен, но на полуслове была прервана Диего.

– Да, здесь ты их и за полжизни не заработаешь. А вот если ты пойдёшь на Федеральную Службу, то уже через два года будешь иметь ту самую сумму… ну если не будешь её тратить на всякое фуфло… что позволит тебе проучиться хотя бы до бакалавриата. Если ты приложишь соответствующие усилия, то к диплому бакалавра у тебя будет пара – тройка приличных работ, чтобы тебя взяли на грант и ты дальше могла бы закончить магистратуру.

– Обычно на грант берут сынков и дочек профессуры, а у меня маман – простая лавочница. – упавшим голосом продемонстрировала свои познания в этой области Карменсита.

– Если сделаешь что – то выдающееся – возьмут. А ты сможешь.

В глазах Кармен зажёгся слабенький огонёк надежды.

– Тогда…

– Тогда сразу прорывайся при поступлении на Федеральную Службу либо на программиста, либо вообще на пилота.

– Да. Пилоты получают больше…

– И у тебя будет возможность увидеть звёзды. Ты ведь об этом мечтала?

– Ага… – взгляд Кармен затуманился…

– Точно! – вдруг твёрдо и звонко произнесла она. – Я так и сделаю!

Лагерь

Джонни получил по башке очередной раз. Теперь уже от отца. Причём за дело – сам виноват, что ввязался в это «маленькое приключение», вылившееся в крутые неприятности.

И как только отец узнал, что он там был?!

Гарри с товарищами попался. А Джонни успел убежать. Да и был он там «на подхвате». Потому и удалось убежать. Пока будет идти разбирательство, его роль и соучастие возможно не скоро всплывут. Правда, если попавшимся балбесам не придёт в головы «шикарная мысль» о том, чтобы всё повесить на Джонни. С того расчёта, что его папаня отмажет.

Так – то оно так… Но все его мечты накрываются медным тазом. Отец обещал поспособствовать его поступлению в Гарвард. А это круто.

Если всплывёт эта досадная история…. Вряд – ли он уже сможет так просто пройти и поступить. А если всё пойдёт по наихудшему сценарию, то и сесть в тюрьму можно.

Последняя мысль особо сильно резала душу. Как ржавой пилой по обнажённым внутренностям. В тюрьму Джонни не хотел.

Он сидел в своей комнате на втором этаже семейного особняка и пялился на здоровенный постер на стене с мускулистым и всегда тупо весёлым популярным киноартистом. Настроение у него было наипаршивейшее.

Постер который он выдрал из журнала, изображал этого дебила Шульца облачённого в боевой скафандр с каким – то очередным SuperGan – ом наперевес и на фоне сияющих галактик. Постер был красочный и контраст между ничтожеством, в котором пребывал сейчас Джонни, и вот этим сияющим образом сверхудачливого и сверхуспешного десантника, был особо болезненным.

Потому ещё, что он своё ничтожество остро ощущал:

Никаких особых успехов в школе. Никаких особых успехов в спорте. Никаких особых успехов в остальных, значимых для подростков направлениях… И Карменсита его кинула!

Так – растение. Бурьян, растущий в свете папиного успеха. И никакие личные вертолёты, подаренные к дню рождения этого ничтожества не отменяют.

Позвонил Карл и напомнил, что они договаривались идти на вербовочный пункт Федеральной Службы.

Это ещё больше попортило настроения Джонни и он чуть не взвыл. Уже тогда, когда он давал согласие вместе идти, у него ну совершенно душа не лежала к Службе. Уже через минуту после дачи обещания он думал как и под каким благовидным предлогом от него отказаться, но так и не надумав, ничего Карлу не сказал.

Дома отец предложил шикарный повод – поступление в Гарвард плюс туристический полёт на Марс – пятую планету Системы Саны. На этой холодной планете как раз открыли новый жутко элитный горнолыжный курорт. Он так хотел на нём побывать и тут… Для того, чтобы избавить сына от блажи, явно внушённой тупоголовым товарищем отец подкинул ему такую конфетку!

А вечером, напившись в баре, по поводу совершеннолетия, он и вляпался в ту самую историю.

Убежал.

Успел.

Но ведь когда – то скоро, за ним обязательно придут! Зубы предательски застучали. Он их резко стиснул и превозмогая страх и свербёж в желудке нехотя встал и побрёл к выходу. И Карла не хотелось подводить, и показывать всем, что что – то с ним не так, тем самым выдавая невольно своё соучастие в дурацкой выходке Гарри.

Пока шли к призывному пункту Джонни мрачно молчал в то время как Карл всё возбуждённо трепался о том, как он хочет попасть в какую – то там фирму в этой Федеральной Службе. Он за своим трындежом даже не не заметил, что друг в депрессии.

Но когда подошли, весь пункт вербовки для Джонни внезапно показался эдаким райским убежищем от всех проблем жизни. Его внезапно осенило, что если он вот сейчас с Карлом, как и договаривались, без отговорок и оговорок уйдут на Федеральную Службу, то полиция его уже никак не достанет!

Он аж задохнулся от такой перспективы. И уже с совершенно радужным настроением двинул вслед за Карлом. Они прошли в услужливо раздвинувшиеся автоматические стеклянные двери и направились к вальяжно развалившемуся в своём кресле старому сержанту. В вестибюле он был один и явно был здесь посажен для таких как они. Чтобы направлять. И консультировать.

Но когда они подошли ближе стало видно, что у того самого сержанта много чего не хватает. По части конечностей. Сержант видя, что это замечено, криво ухмыльнулся и поманил их пальцем целой руки.

Вид старого, покалеченного сержанта нагнал страху. Двое потенциальных ещё новобранца резко сбавили обороты и почти крадучись поплелись ему навстречу.

Всё было бы ничего, но…

Но их опередила Карменсита Ибаньес. Мягко, как кошка ступая по узорному бетонному полу вестибюля, она своим пружинистым шагом быстро обогнула оторопевшую пару. Полуобернувшись, она бросила мимолётный взгляд на Джонни с Карлом и поспешила к столику сержанта. Это было как гром среди ясного неба. Ну никак они не ожидали встретить её здесь, на вербовочном пункте Федеральной Службы.

Оба балбеса вытаращились на неё так, что казалось ещё немного и глаза повыпадают. Та гордо и не обращая на них нисколечко внимания, продефилировала по направлению к столику с ветераном.

Карменсита вырядилась с виду просто. Но эта была та самая простота, которой владеет далеко не каждая из дам. Простота и строгость, элегантно подчёркивающая все достоинства.

Балбесам вдруг резко стало трудно идти.

Даже старый сержант преобразился. Стал галантным и учтивым забыв об образе старого волкодава покалеченного в схватках среди дальних звёзд.

И куда это его зверская ухмылка подевалась?

– На кого желаете поступить юная леди? – как заправский кавалер, после приветствий спросил сержант.

– На пилота, естественно… – Каким – то потерянным голосом сказала Кармен.

– Или, если не получится из меня пилота, то на программиста. – добавила она более твёрдо.

Сержант удовлетворённо кивнул, принял у Кармен документы и быстро пробежался по ним глазами. По мере того, как взгляд его опускался всё ниже и ниже по листу, глаза всё более лезли на лоб.

– Э-э. А вы не пробовали подать документы в университет? Или колледж?

– Я пришла на Федеральную Службу, чтобы получить деньги на университет! – гордо ответила Кармен, в одной фразе выразив и своё отношение к Федеральной службе и вообще к присутствующим. Жаль, что все смыслы сказанного могли оценить не многие. Сержант, как видно понял, а пришедшие чуть ранее Джонни с Карлом просто тупо смотрели на Кармен, оценивая её формы.

Сержант поморщился, так как во фразе, брошенной Кармен ясно сквозило презрение к Федеральной Службе и стремление использовать её чисто утилитарно. Для целей, как оно следовало из того тона, которым было высказано, более возвышенных и серьёзных.

– Подбери слюну! – бросила она Джонни, заметив что тот пялится на неё глазами голодной шавки.

Он расплылся в глупой улыбке и попытался сделать комплимент Карменсите. Она же посмотрела на него как на вошь и промолчала.

– Чудная девушка! Если вас не затруднит, поднимитесь в комнату 204 и спросите майора Роджэрс, она вами займется. – меж тем сказал сержант совершенно игнорируя Джонни и Карла.

Карменсита кивнула, взяла обратно свои документы и на секунду задержавшись бросила старому сержанту.

– И ещё, сэр! Просьба.

– Да, молодая госпожа! – галантно ответил тот. – Я внимательно вас слушаю.

– Вот этих кретинов – Она небрежно кивнула на Джонни с товарищами, – определите в стройбат. Они достаточно тупы, чтобы ему соответствовать, и достаточно умны, чтобы случайно друг друга не поубивать в первый же день!

– Я обязательно учту Ваши пожелания! – оскалился сержант и многозначительно посмотрел на стоящих рядом парней. Те покрылись холодным потом. Только Джонни всё ещё продолжал смотреть вслед уходящей Кармен, влюблёнными глазами. Этот просто не знал что ему больше доставляет неудобства – страх перед сержантом, или вот эта девочка, что сейчас уходила от них не оборачиваясь.

Слова Кармен и многообещающий взгляд сержанта, брошенный на балбесов, сильно поуменьшили мимолётный энтузиазм у Джонни, по поводу Федеральной Службы, но тут в нём сильно взыграла гордость.

Он подумал, что если вот сейчас откажется, то на него будут показывать пальцами. Ведь Карменсита Ибаньес не побоялась. А он… он, получается, струсил. Испугался трудностей.

К тому же, ему очень сильно хотелось стать таким как киногерой, которого играл Шульц. Как на том постере. Таким же мускулистым, таким же ловким и находчивым. Чтобы не этого Шульца, а его самого вот так снимали журналисты. Не в киношном скафандре, а в настоящем. С настоящим оружием в руках. Чтобы не перед Шульцем, а перед ним, перед Джонни, бабы складывались у ног штабелями.

Возникает, правда, вопрос: А почему он не стал таким раньше? То есть сильным, ловким, мускулистым, находчивым…

Тут всё просто – он ленился. Также как и всякие сынки очень богатых и успешных родителей, у него было всё.

Всё, чего бы он ни пожелал. Кроме одного – самоуважения. Ведь всё, что ему давалось, по – настоящему, ему не принадлежало или если и принадлежало, было не им заработано. Ему по большому счёту, гордиться было нечем. И вот тут, на Федеральной Службе ему предоставлялась возможность стать эдаким суперменом. Не совсем самостоятельно.

Чтобы стать самостоятельно, нужна воля. Которой не было. А это значит, что для таких, как Джонни, нужен протез этой воли. В виде армейского сержанта, который будет его гонять как сидрову козу до тех пор, пока он не станет тем, кем быть обязан. В Армии обязан быть. И кем хотел бы быть «на гражданке», после того, как выйдет из Армии из её железных рукавиц.

Поэтому, когда Карл закончил свою сбивчивую речь о том, зачем он сюда пришёл и на что собирается тут претендовать, Джонни твёрдо сказал, что он идёт тоже на Федеральную Службу.

Сержант оскалился, предвкушая очередную развлекаловку и обрушил на двух, пока что потенциальных, новобранцев пространную лекцию о том, что их ждёт. Про то как мамочки получат извещение о их смерти если им не повезёт… «а таких, кому не повезло – много», а если повезёт, то… могут вернуться вот таким обрубком как он сам. С сильным недочётом по части конечностей.

Довёл бедных, до конкретной дрожи в коленках. Но, к чести Карла, он всё – таки не настолько был напуган его рассказом, чтобы отказаться у самого порога. К тому же, прошедший через вестибюль, по каким – то своим делам полицейский, резко прибавил решимости и отваги у Джонни.

Так что оба, серьёзно мандражируя и заикаясь таки отправились на медкомиссию.

Вот только зря не обернулись. Там, почти у дверей, стоял и тихо веселился только что зашедший вслед за Кармен, Диего.

Хорошо разогретый «беседой» с предыдущими остолопами, сержант среагировал на вновь подошедшего предсказуемо.

– Дай угадаю… – прищурился он. – Ты тоже вздумал сбежать от маменьки с папенькой и поступить на Федеральную Службу.

– Да сэр! – браво гаркнул Джонни, тщательно сохраняя на лице весёло – придурковатую улыбку.

Сержант, сильно позабавившийся с предыдущими двумя открыл было рот, чтобы продолжить и на этом «латинос», но Диего внезапно, изящным жестом руки его остановил.

– Оставьте сэр, своё великолепное красноречие на таких кретинов, как те двое. Я знаю куда пришёл.

– Даже так! – осклабился сержант. – И куда ты, сынок, собрался, весь такой изящный и прыткий?!

– О, сэр! Моя тупость как раз соответствует Звёздному десанту. Я знаю. Мой ай – кью достаточно низок, чтобы пройти именно туда!

Диего проиллюстрировал последние слова ослепительной улыбкой.

– Ты в этом уверен, сынок? – затрясся в беззвучном смехе сержант.

– Абсолютно! – сияя улыбкой подтвердил Диего. – И комиссия, будьте уверены сэр, тоже самое скажет!

– Ты случаем не дурак?! – тихо спросил спросил слегка ошалевший от такого напора сержант.

– Так точно, сэр! Дурак! – не менее браво подтвердил Диего, – Ведь только такой дурак как я, мог решить идти строевые части.

Сержант уже не знал, то ли ржать с этого балбеса как конь, либо… Впрочем, за его спиной находилась медкомиссия. И там чокнутых отсеивают «на раз».

– А ну – ка, дай – ка мне твой аттестат! – недоверчиво скосился на Диего сержант и цапнул поданную папочку.

Прочитал. Хмыкнул. Ещё раз смерил оценивающим взглядом фигуру Диего.

Перед ним стоял юноша, прекрасно физически развитый, несколько сухощавый, но не рахитичный. Мускулистый, но явно мышцы не перекачаны в каком – то дурацком клубе боди – билдинга с боди – артом. Всё в меру. И то как держится, было хорошо видно – он не из тех «маменькиных сынков», что только что перед ним прошли на комиссию. Но аттестат… как бы не на порядок круче, чем у той самой красотки… и тоже, надо отметить, «латинос».

– Далеко пойдёшь! – хмыкнул сержант, отдавая аттестат обратно. – Я уже и не спрашиваю, зачем ты сюда притащился. Наверняка как та девочка за деньгами. Для университета.

– Никак нет, сэр! Не за деньгами. За звёздами. – продолжил разыгрывать из себя радостного дурака Диего.

– На погоны? – поддел его сержант.

– Да, сэр! И побольше!

Следующие две минуты эти двое поупражнялись в красноречии. Один пытался уесть стоящего перед ним, а другой не менее изящно парировал все подколки. Поняв, что новобранец слишком остёр на язык, и что только Лагерь с Армией вообще, его от этой болезни могут исправить, сержант сдался. Сделал напутствие в чисто сержантском стиле, пожелав ему всего такого, что самому вряд – ли пожелаешь и жестом отмахнулся от балбеса.

– Спасибо сэр за напутствие! – сказал Диего всё также улыбаясь, и воспринимая это как есть на самом деле – как игру, для залётных дураков. – Так куда мне идти?

– Слышал, что сказал тем двоим?

– Так точно сэр!

– Вот и топай!

– Слуш… сэр!!! – отрапортовался Диего и с той же залихватской улыбочкой что и прежде отправился вслед за Джонни и Карлом.

– Какое остроумное ныне пушечное мясо пошло! Или наоборот на всю голову раненое… – фыркнул сержант себе под нос, и сложив руки на стол принялся ждать следующих остолопов. Кисти на правой не хватало. Обеих ног тоже. Но на то его тут и посадили, чтобы он даже своим видом отсекал самых тупых, нервных и, поэтому, непригодных для Службы.

****

Лагерь находился в местностях, мягко говоря «не жарких». Ровная как стол равнина, поросшая низенькой травкой, насквозь продуваемая холодными ветрами. И среди этой равнины, стояли несколько двухэтажных зданий, в которых располагалось жильё офицеров и разнообразные службы. Каменными были и некоторые хозпостройки разбросанные по степи.

Для новобранцев же существовало только одно жильё – палатки. Степь была унылой, однообразной и надоела практически в первый же день пребывания. Для Диего это было ещё одно приключение, и ещё одна ступенька в выполнении Плана, в то время как на остальных его будущих сослуживцев степь подействовала угнетающе. Они унылой толпой выгрузились в эту голую степь и так же уныло, подбадриваемые командным рыком сержантов лагеря принялись обустраиваться на будущем месте временного проживания.

Кто – то хорохорился, кто – то сохранял мрачное молчание, однако, как заметил Диего, практически все новобранцы представляли собой просто толпу. Толпу, ничем и никак не связанных индивидов. Индивидов, даже и близко не осознающих факт того, что дальше им придётся вместе служить и вместе делить тяготы этой Федеральной Службы. А может быть делить в будущем и общую могилку. Если таковая вообще будет для них.

Даже здесь, в месте, где требуется самый элементарный, но коллективизм, каждый старался выпятить своё Я. Отделиться «от всяких прочих». Где мрачным молчанием, где задиранием соседа, где просто бараньей покорностью судьбе.

Диего – Сергей сравнил это с тем, как он сам, в своё время попал в Центр Подготовки и как его там встретили будущие товарищи.

Буквально в первые же минуты пребывания, все перезнакомились, выяснили кто откуда и слились в некое подобие коллектива. Дальше, этот коллектив, просто поделили по отделениям, в полном соответствии с результатами психотестов на совместимость и приступили к тренировкам. Каких – то особых ухищрений, со стороны инструкторов, по сбиванию всех в команды не потребовалось, так как основные навыки и культура поведения уже были вбиты им на стадиях воспитания в детском саду, а после в школе. Если и требовалось что – то, то воспитать в будущих десантниках повышенную дисциплину, специфические знания, умения и способы взаимодействия.

Чего – то ломать в людях, пришедших в Центр Подготовки было не нужно. Потому и отношение между инструкторами и обучаемыми складывались на основе почти что отеческой заботы.

Здесь же, на Ёс, требовалось нечто совершенно иное. Люди были иными. Иная культура и иное воспитание требовало принципиально иных подходов.

С индивидуалистами, которые представляли на Ёс чуть ли не основу всего общества необходимо было сделать нечто такое, чтобы этот индивидуализм прибить. Воспитать командный дух и привить хоть в элементарном виде, но взаимопомощь. То самое, против чего восставало всё существо этих молодых одиночек. Восставала их гордость.

То есть, как следовало из самых элементарных соображений, необходимо было просто сломать этих людей. А для этого надо было протащить всех их через натуральный ад.

Как прибить индивидуализм?

Самый простой способ – унизить индивидуалиста до полного ничтожества. Чтобы он это своё полное ничтожество прочувствовал до самого дна своей мелкой душонки. И уже на основе этого самого, полного осознания ничтожества, выстраивать то, что необходимо Армии – солдата.

Солдата, осознающего прекрасно только одну простую вещь: он значим только тогда, когда чётко исполняет свои обязанности. Во все остальные случаи он никто и вообще расходный материал, которого не жаль и выбросить.