Текст книги "Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 4"
Автор книги: Александр Лопухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
7. Стези туда не знает хищная птица, и не видал ее глаз коршуна;
8. не попирали ее скимны, и не ходил по ней шакал.
7–8. Они сокрыты в такой глубине, что ее не могут просмотреть дальнозоркий орел (синодальное: «хищная птица» ) и коршун, не бывали в этих отдаленных местностях и везде рыскающие шакалы и львы.
9. На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы;
10. в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его;
11. останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет.
9–11. При добывании металлов и драгоценных камней человек не стесняется пространственными расстояниями ( ст. 7–8 ), не имеют для него значения и другие трудности, препятствия. Он разбивает гранитные камни, производит, где нужно, обвалы, «в скалах просекает каналы» (евр. «jeorim»), – галереи, чтобы было возможно следить за рудными жилами металла, и отводить в сторону мешающую работе воду.
12. Но где премудрость обретается? и где место разума?
12. Земля и земное дают знание о земном; но то, что сверх земли, землею не дается. Она не может сообщить премудрости, (евр. «хокма»), знания вещей в их сущности, последних основаниях, и того высшего религиозно-нравственного видения, которое указывает нормы человеческого существования.
13. Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.
14. Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня.
13–14. Премудрости не найдет человек на земле, если бы даже предложил за обладание ею все свои сокровища и исследовал земной шар во всех направлениях: поверхность земли («земля живых» ср. Пс XXVI: 13; Ис XXXVIII: 11), подземные воды (евр. «тегом», ср. Быт XLIX: 25) и омывающий землю океан.
15. Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра;
16. не оценивается она золотом Офирским, ни драгоценным ониксом, ни сапфиром;
17. не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота.
18. А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов.
19. Не равняется с нею топаз Ефиопский; чистым золотом не оценивается она.
15–19. Как превышающая своею ценностью все земное ( ст. 13 ; ср. Притч III: 14–15), премудрость не может быть приобретена за богатства и драгоценности: за самое чистое золото (евр. «дегор» ст. 15, ср. 3 Цар VI: 30; 20–21), за ониксы (евр. «тогам» – берилл, смарагд), за кристаллы (евр. «зекукит», – стекла, причисляемые в древности к драгоценным предметам; кристаллы – евр. «габиш» упоминаются ниже, в ст. 18), за перлы (евр. «рамот», ср. Иез XXVII: 16), за кристаллы (синодальное – «жемчуг») и красный коралл (евр. «пениним», русское рубин) и за топаз эфиопский (евр. «тедат», – Исx XXVIII: 17; Иер XXVIII: 18), алмаз желто-оранжевого цвета, находимый, по свидетельству Плиния в Эфиопии, и на островах Красного моря (отсюда его индийское, созвучное еврейскому «питедат», название «pita»).
20. Откуда же исходит премудрость? и где место разума?
20. Если человек не и состоянии своими силами найти мудрость на земле, в бездне и море ( ст. 13–14 ), не может приобрести ее за земные сокровища ( ст. 14–19 ), то каким же образом можно ее постигнуть, к кому за этим следует обратиться?
21. Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена.
22. Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней.
21–22. Подготавливая ответ на данный вопрос, Иов еще раз заявляет, что ни одно живое существо, даже везде летающие и обладающие более зорким, чем человек, взглядом птицы ничего не могут сообщить о премудрости. Но в то время как видимая природа все же свидетельствует о премудрости, до подземного мрака доходит о ней лишь один слух (ст. 22).
23. Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.
24. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом.
23–24. Полнота знания мудрости принадлежит только одному вездесущему (Вар III: 31–32) и всеведущему Богу.
25. Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере,
26. когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной,
27. тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее
25–27. Она известна Ему со времени творения мира. Когда Господь «ветру полагал вес» , т. е. определял степень его силы и слабости, распределял по земле водную массу, устанавливал законы явления дождя, тогда Он «видел премудрость» (ст. 27), – созерцал ее, как идеал, прототип создаваемого; «явил» – проявил, осуществил в созданной природе, последняя стала ее раскрытием; «приготовил» , – установил в качестве незыблемого закона, определив тем самым характер дальнейшего существования всего сотворенного, и, наконец, «испытал» способности к дальнейшему саморазвитию (ср. Притч VIII: 22–30; Прем IX: 9).
28. и сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум.
28. Осуществив при творении мира содержание премудрости, – совокупности Своих идей о нем, Господь указал, в чем состоит норма человеческой жизни. Соответствуя ей, человек соответствует своей идее и принимает участие в общемировой премудрости. – «Вот, страх Господень…» см. толкование I: 1 .
Глава XXIX
Первая речь Иова к друзьям. 1–25. Описание прежнего счастья.
1. И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал:
1. Молчание друзей дает Иову возможность продолжать и окончить начатую речь. Обозревая все ранее сказанное, страдалец вновь утверждает, что не заслужил несчастья и не знает его причин.
2. о, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня,
2. Богобоязненность ( XXVIII: 28 ) не в состоянии уничтожить в страдальце чувства горечи, возникающего при воспоминании о минувших днях былого счастья, основою которого был Бог и Его покровительство. О, если бы – восклицает он – кто-нибудь дал мне возможность пережить былое время, вернуть прежнее счастье!
3. когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы;
3. В это невозвратное время божественная помощь и благодеяния изливались на Иова, как свет от светильника, и охраняли его от опасностей
4. как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим,
5. когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня,
6. когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея!
4–6. «В дни своей молодости» (евр. «хореф» – «зима» – Быт VIII: 22; Притч XX: 4; Иер XXXVI: 22; Ам III: 15; время, противоположное лету; период пользования собранными плодами – осень) точнее во время возмужалости (ст. 5) Иов находился в общении с Богом (евр. «сод» – самое короткое знакомство, – XIX: 9 ; Пс XXIV: 14; LIV: 15; Притч III: 22), наслаждался, как праведник, семейным счастьем ( «дети мои вокруг меня» , ср. Пс CXXVI: 3 и д.; Пс CXXVIII: 3) и изобилием земных благ (ст. 6; ср. XX: 17 ; Быт XLIX: 11–12; Исх III: 8; Втор XXXII: 13).
7. когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, -
8. юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли;
9. князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои;
10. голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их.
7–10. Помимо этого, Иов пользовался всеобщим уважением, особенно ясно сказывавшимся в то время, когда он принимал участие в общественных, в частности, судебных делах, решаемых на площади пред городскими воротами: «на площади ставил седалище свое» (ср. V: 4 ; XXXI: 21 ; Притч XXX: 23; Неем VIII: 1, 3, 16). Когда Иов появлялся здесь, то из почтения к нему юноши не смели показываться, старцы вставали, ожидая, когда он сядет (ср. 3 Цар II: 19), князья, – начальники города, по тем же соображениям воздерживались от речей, предоставляя ему первое слово (ср XXXII: 4 и д.), а знатные умолкали, не зная что прибавить к сказанному им.
11. Ухо, слышавшее меня, ублажало меня; око видевшее восхваляло меня,
11. Впечатление, производимое личностью Иова, его общественною и частною деятельностью было таково, что слышавшие о нем считали его достойным всех благ и призывали их на него, а видевшие не могли воздержаться от прославления (ср. Притч XXXI: 28).
12. потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного.
12–17. Причины подобного отношения к Иову заключались в его добродетели, и особенно милосердии и правосудии.
13. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость.
12–13. Он не только не угнетал беспомощных, вдов и сирот, как утверждал Елифаз ( XXII: 9 ), но оказывал им поддержку и помощь, не оставался глух к их воплям (ср. Пс LXXI: 12). Поэтому он был благословляем теми стоящими на краю гибели («погибающими», евр. «овед», ср. XXXI: 19 ; Притч XXXI: 6), которых спасал (ср. Пс LXXI: 12–15).
14. Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло.
14. Другою добродетелью Иова была правда, строгое следование воле Божией, и суд («мишфат») – решимость стоять за правду против неправды. Первою он покрывался (евр. «лабаш»), как одеждою (ср. Пс CXXXI: 9; Ис XI: 5; LIX: 11), второй составлял его головной убор, тюрбан, т. е. Иов был носителем, органом этих добродетелей (ср. Суд VI: 34: «Дух Господень объял (евр. «лабеша») Гедеона» , – он сделался его органом).
15. Я был глазами слепому и ногами хромому;
16. отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно
17. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное.
15–17. Наглядными проявлением правды, воздающей каждому должное, служила приспособленная к нуждам несчастных помощь. Она восполняла их недостатки, как бы возвращала утраченные органы: «я был глазами слепому» (ср. Чис X: 31). «Суд» проявлялся в строгом и беспристрастном правосудии: Иов внимательно разбирал тяжбы неизвестных ему лиц, освобождал страждущих от несправедливых притеснителей ( «из зубов исторгал похищенное» – ст. 17) и лишал последних возможности вредить ( «сокрушал беззаконному челюсти» , ср. Пс III: 8; LVII: 7).
18. И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок;
18. Согласно теории земных мздовоздаяний, благочестивый Иов рассчитывал на спокойную смерть среди семейных ( «в гнезде моем скончаюсь» , – умру, как птица, окруженная птенцами; ср. Пс LXXXIII: 4) после долголетней жизни: «дни мои будут многи, как песок» (евр «хол», – песок, – символ многочисленности: VI: 3 ; Быт XXII: 17; XXXII: 13: XLI: 49; Ис X: 22; Иер XXXIII: 22). Вместо «как песок», LXX читают: «ώς στέλεχος φοίνικος», – как ствол пальмы ( «стебл о ф и никово» – славян.), древне-итальянский перевод: – «sicut arbor palmae», Вульгата: «sicul palma»; моя жизнь будет подобна существованию пальмы, долговечного растения, часто обновляющегося в корнях. Еврейское же предание, воспроизводимое Талмудом (Sanhedrin fol. 108), мидрашами, раввинами Кимхи, Иархи и усвоенное некоторыми из новейших экзегетов – Деличем, Гитцигом и др., разумеет под «хол» возрождающуюся после смерти к новой жизни легендарную птицу феникс. Косвенным подтверждением подобного взгляда служит египетское название данной птицы «хол», или «хул» и совпадение желания Иова: «в гнезде моем скончаюся» , с тою сообщаемою легендами о фениксе подробностью, что феникс приносил останки своего умершего отца в Гелиополис в храм солнца и там отдавал ему последние почести. Предполагают даже, что первоначальная редакция LXX имела только: «ώσπερ φοίνιξ» («как феникс»), а современное чтение: «ώσπερ στέλεχος»… – позднейшее явление. LXX не могли с еврейским «хол» соединять значение «пальма», так как пальма по-еврейски – «тамар», и значение данного слова LXX хорошо известно (Пс XCI: 13; Песн VII: 8–9; Иоил I: 12).
19. корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих;
19. Иов надеялся на такую же свежесть сил, бодрость, какая выпадает на долю растения, нужная для роста которого влага доставляется и снизу ( «корень мой открыт для воды» ; ср. XIV: 8–9 ) и сверху ( «роса ночует на ветвях моих» ; ср. XVIII: 16 ; Быт XXVII: 39; Притч XIX: 12),
20. слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей.
20. Одновременно с этим Иов рассчитывал на всегдашнее уважение со стороны окружающих ( «слава моя не стареет» ) и на свою силу поддержать его ( «лук мой крепок» ; ср. 1 Цар II: 4; Пс XLV: 10; LXXV: 4 и т. п.).
21. Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моем.
21–25. Упоминание о прежней славе даст Иову повод вновь остановиться на этом предмете, еще раз пережить минувшее.
22. После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них.
23. Ждали меня, как дождя, и, как дождю позднему, открывали уста свои.
21–23. Никто из слушавших Иова не смел прерывать его; все ожидали конца его речи, а по окончании ее безмолвствовали ( «не рассуждали» ), не имея возможности что-нибудь прибавить к сказанному им: рассуждения Иова всецело исчерпывали обсуждаемый вопрос. Его речь удовлетворяла, насыщала всех, как дождь сухую землю (ср. Втор XXXII: 2; Пс LXXI: 6). Поэтому ее ждали с таким же страстным нетерпением ( «открывали уста свои» ; ср. Пс СXVIII: 131), с каким ждут мартовского – апрельского дождя («позднего»; ср. Втор XI: 14; Иер III: 3; V: 24; Ос VI: 3; Иоил II: 23), выпадающего пред посевом летних плодов.
24. Бывало, улыбнусь им – они не верят; и света лица моего они не помрачали.
24. При своей мудрости Иов казался настолько недосягаемо великим, что его улыбка считалась за честь; не каждый верил в такую милость, снисхождение к себе с его стороны, и никто не решался чем-либо опечалить ( «света лица моего они не помрачали» ; ср. Притч XVI: 15).
25. Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих.
25. Всеми уважаемый за свою мудрость, Иов являлся руководителем своих сограждан в жизни, был их главою.
Глава XXX
Вторая речь Иова к друзьям. 1–11. Описание современного состояния, – презрения со стороны самых ничтожных людей. 12–28. Болезней. 29–31. Печали.
1. А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих.
2. И сила рук их к чему мне? Над ними уже прошло время.
1–2. Полный контраст счастливому, славному прошлому представляет современное положение Иова. Почитаемый прежде старцами, знатными ( XXIX: 3–10 ), он подвергается теперь насмешкам со стороны младших годами и притом подонков населения. Их «отцов я не согласился бы поместить со псами стад своих» , – с одними из презреннейших на востоке животными (1 Цар XVII: 43; 4 Цар VIII: 13; Еккл IX: 4).
3. Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;
4. щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника – хлеб их.
5. Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,
6. чтобы жили они в рытвинах потоков, в ущельях земли и утесов.
7. Ревут между кустами, жмутся под терном.
8. Люди отверженные, люди без имени, отребье земли!
3–8. Над Иовом издеваются лица, не заслуживающие по образу жизни даже названия людей. Жители пустынь, истощенные голодом, они питаются, подобно животным, лебедою (евр. малуах, греч. αλιμα; русск. «зелень подле кустов»; ср. замечания Атенея о бедных пифагорейцах: «αλιμα ψώγοντες και κακά τοιαύτα συλλέγοντες»), и горькими кореньями дрока. Отверженные обществом, изгнанные из него (ст. 5), они не имеют человеческих жилищ, живут, как животные, в углублениях почвы ( «рытвинах потоков» ), ущельях скал (ср. XXIV: 5–6 ) и чисто животным образом выражают свои нужды, – «ревут» (ср. VI: 5 ).
9. Их-то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.
10. Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим.
9–10. У этого «отребья земли» (ст. 8) Иов и сделался предметом насмешливых песен (евр. «негинатам» ср. Пс LXVIII: 13; Плач III: 14). С чувством отвращения (ср. XIX: 19 ) они бегут от страдальца и если приходят к нему, лишь для того, чтобы выразить свое презрение плевком (ср. XVII: 6 ).
11. Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду пред лицем моим.
11. Причина такого отношения заключается в страданиях Иова. Бог «развязал повод мой» , точнее, «веревку» (евр. «итри»), – жизненную силу (ср. Иер X: 20; Еккл XII: 6), отнял бодрость, крепость сил. И люди, видя бедственное положение страдальца, не имеют ни малейшей сдержанности в издевательствах ( «сбросили узду» ) по адресу того, который ранее пользовался уважением (ср. XII: 5 ). Перевод LXX, славянский, Вульгата и некоторые новейшие экзегеты (Эвальд), читая вместо «итри» «итро» – «колчан свой», переводят все место так: «Бог открыл колчан свой» т. е. поразил Иова стрелами Своего гнева (ср. VI: 4 ; XVI: 13 ). Но и при подобном переводе смысл данного стиха не изменяется: болезнями, страданиями отнята у Иова крепость сил.
12. С правого боку встает это исчадие, сбивает меня с ног, направляет гибельные свои пути ко мне.
12–14. Субъектом данных стихов являются не вышеописанные лица, а постигшие Иова болезни. За справедливость этого ручается одинаковое с настоящими описание страданий в XVI: 9 , 12–14 . Сказав о последних в ст. 11 , как причине издевательства, Иов переходит теперь к их описанию. Показатели божественного гнева, обвинители Иова в грехах ( X: 15 , 17 ; XVI: 8 ) и потому называемые стоящими по правую сторону (ср. Пс CVIII: 6; Зах III: 1), они при своем множестве ( «исчадие» , точнее, «толпа») отличаются такою необыкновенною силою («сбивают с ног»), что одни, без посторонней помощи, могут погубить Иова (с. 13).
13. А мою стезю испортили: все успели сделать к моей погибели, не имея помощника.
14. Они пришли ко мне, как сквозь широкий пролом; с шумом бросились на меня.
14. И ничто не препятствует им в этом: они устремляются на Иова, как воины на осаждаемый город, после того как в его стенах сделан широкий пролом (ср. XVI: 14 ). – «…С шумом бросились на меня» , точнее: «среди обломков (разрушающихся стен) они низвергаются».
15. Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако.
15. Xотя болезнь еще не погубила Иова, но результаты ее на лицо. Он в страхе от приближающейся смерти ( «ужасы устремились» ; ср. XVIII: 14 ; XXVII: 20 ); в зависимости от бедствий, былое величие и счастье исчезло ( ст. 1 , 11 ) бесследно, как ветер и облако (ср. VII: 9 ; Ис XLIV: 22).
16. И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.
16. Далее, под влиянием страданий душа Иова полна горести и печали: «изливается душа моя» (ср. Пс XLI: 4–6; Плач II: 19), и нет надежды на ослабление скорби; она объяла, крепко держит его.
17. Ночью ноют во мне кости мои, и жилы мои не имеют покоя.
17. Даже ночь не приносит успокоения (ср. VII: 3 и 9 ): «ночь сверлит во мне кости мои» и «гложущие» (евр. «оркай»; ср. ст. 3 ; русс. «жилы» ), т. е. черви (ср. VII: 5 ), не засыпают» – не дают покоя.
18. С великим трудом снимается с меня одежда моя; края хитона моего жмут меня.
18. Синодальное чтение представляет неточный перевод подлинного текста. Буквальный перевод его такой: «всемогуществом (предполагается, Бога) обезображена одежда моя; Он жмет меня, подобно воротнику хитона моего». Так как евр. «лебуши» ( «одежда моя» ) употребляется в значении «кожа» ( XLI: 5 ), то Иов хочет сказать, что изъязвленная червями (ст. 17) и вообще болезнью его кожа приняла безобразный вид.
19. Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел.
19. Окрашенная в начале болезни в красный цвет, она стала теперь черною и чешуйчатою, приняла вид струпа землянистого, грязноватого цвета (Делич).
20. Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, – стою, а Ты только смотришь на меня.
21. Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня.
22. Ты поднял меня и заставил меня носиться по ветру и сокрушаешь меня.
23. Так, я знаю, что Ты приведешь меня к смерти и в дом собрания всех живущих.
20–23. Современное жестокое отношение Бога к Иову лишает его возможности надеяться на облегчение своего положения и в будущем (ср. VII: 5–10 ). Безучастный и равнодушный к молитве Иова (ст. 20; ср. XIX: 7 ; ср. XXII: 27 ), Бог по-прежнему дает ему чувствовать всю силу своего могущества (ст. 21; ср. X: 16 , XVI: 9 ; XIX: 11 ); постигшими бедствиями он схвачен, как сильным ветром, брошен на землю и смят (ст. 22). Естественным следствием всего этого, заключительным актом вражды будет смерть, – низведение в шеол, – «дом собрания всех живущих» (ст. 23, ср. III: 18 и д.).
24. Верно, Он не прострет руки Своей на дом костей: будут ли они кричать при своем разрушении?
24. Со смертью Иова окончится, конечно, насилие со стороны Бога ( «не прострет руки Своей» ; ср. II: 5 ; XXIII: 2 ), и превращающиеяся в прах ( «при своем разрушении» ) кости не будут заявлять о притеснении. Но какая польза от этого, когда в шеоле и так все успокаиваются ( III: 17 )? Таков смысл синодального чтения, не передающего мысли подлинника. По мнению Делича и других экзегетов, он должен быть переведен так: «не простирает ли руки погибающий? находящийся в несчастии не издает ли крика?» Иов уверен в неизбежности смерти (ст. 23) и тем не менее не может не молить о помиловании. Его вопли – проявление неистребимого в человеке чувства самосохранения.
25. Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?
26. Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма.
25–26. И с другой стороны, они – протест правды против очевидной несправедливости. По своему прежнему поведению, сочувствию и состраданию к несчастным (ст. 25; ср. XXIX: 12 и д. XXXI: 19 ) Иов заслуживает не вражды и наказания смертью, а помилования, сохранения жизни (ср. Пс XL: 2–4). И между тем его удел – одни бедствия.
27. Мои внутренности кипят и не перестают; встретили меня дни печали.
27. Под влиянием этой явной несправедливости Иов приходит в состояние крайнего возбуждения ( «мои внутренности кипят» ; ср. Ис XVI: 11; Иер XXXI: 20; Плач I: 20; II: 11), впадает в глубокую печаль.
28. Я хожу почернелый, но не от солнца: встаю в собрании и кричу.
28. Он ходит «почернелым», евр. «кодер», – скорбный, с поникшею головой (Пс XXXIV: 14; XXXVII: 7; XLI: 10; XLII: 2 ) «без солнца», без надежды на какое-либо улучшение своей участи, и громко заявляет о своем горе пред собравшимися к нему для утешения.
29. Я стал братом шакалам и другом страусам.
29. Эти заявления носят характер жалоб, и в них Иов уподобился шакалам, издающим во время ночи полный ужаса вой, и страусам, у которых похожий на свист крик сменяется жалобными стонами (ср. Мих I: 8).
30. Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.
30. См. 19 .
31. И цитра моя сделалась унылою, и свирель моя – голосом плачевным.
31. Для Иова не существует радостей: веселая музыка (ср. XXI: 22 ) превратилась в горестный плач (ср. Пс XXIX: 12; Плач V: 15; Ам VIII: 10).
Глава XXXI
Третья речь Иова к друзьям. 1–40. Иов наказан беспричинно и незаслуженно, так как в прежней своей жизни представлял образец возможной для человека чистоты в нравственном и религиозном отношениях.
1. Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице.
1. Прежде всего Иов был настолько целомудрен, что избегал прелюбодейных помыслов. Он условился с глазами ( «завет положил» ), через посредство которых проникает в душу развращение (Быт III: 6; Притч XXIII: 33), не бросать нечистых взоров на девицу (Притч VI: 25; Сир IX: 5, 8).
2. Какая же участь мне от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес?
3. Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть?
4. Не видел ли Он путей моих, и не считал ли всех моих шагов?
2–4. Побуждением подавлять грех в зародыше служила мысль о наказании ( «участь» , «наследие» ; ср. XX: 29 ; XXVII: 13 ) за нецеломудрие (Быт XXXIX: 9), которое при представлении о Боге, как всеведущем Судии (ст. 4; ср. Пс CXXXVIII: 2), являлось неизбежным.
5. Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, -
6. пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность.
5–6. Иову чужда была далее неправда в виде скрытой, замаскированной лжи (евр. «шаве»; ср. XI: 11 ; синодальное – «суета») и обмана (евр. «мирма»). Подобных пороков не может усмотреть за ним самый беспристрастный суд ( «пусть взвесят на весах» ; ср. Дан V: 27); он выйдет с него непорочным (ср. I: 1 ; II: 3 ).
7. Если стопы мои уклонялись от пути и сердце мое следовало за глазами моими, и если что-либо нечистое пристало к рукам моим,
8. то пусть я сею, а другой ест, и пусть отрасли мои искоренены будут.
7–8. За уклонение от пути указанной Богом правды ( XXIII: 11 ), начинающееся с пожелания глаз (Быт III: 6; 1 Ин II: 16), увлекающих душу на путь греха (Притч XXIII: 33), которая в свою очередь воздействует на руки, заставляя их осквернить себя чем-нибудь нечистым ( «пристало к рукам моим» ; ср. Втор XIII: 18), в данном случае приобретением чужой собственности, Иов готов понести заслуженное наказание. Его посевами должен воспользоваться другой (ст. 8: ср. V: 5 ; Лев XXVI: 16; Втор XXVIII: 30 и д.), а все вообще принадлежавшие ему произведения земли должны быть истреблены. Синодальное выражение «отрасли» передает еврейское слово «цеецаим», которое означает, во-первых, «потомки» ( V: 25 ; XXI: 8 ; XXVII: 14 ), во-вторых, «произведения земли» (Ис XXXIV: 1; XLII: 5). Судя по контексту, здесь оно употреблено в последнем смысле.
9. Если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего, -
10. пусть моя жена мелет на другого, и пусть другие издеваются над нею,
9–10. Избегавший прелюбодейных помыслов ( ст. I ), Иов тем более не виновен в самом прелюбодеянии. Его сердце не прельщалось женою ближнего и он не изыскивал хитрых средств («строил ковы»; ср. Притч VII: 7), чтобы осквернить его семейный очаг. Наказанием за это должна была служить утрата собственной жены, превращение ее в рабыню – наложницу другого: «мелет на другого» (ср. Исх XI: 5; Ис XLVII: 2).
11. потому что это – преступление, это – беззаконие, подлежащее суду;
12. это – огонь, поядающий до истребления, который искоренил бы все добро мое.
11–12. Неизбежность такого наказания объясняется тем, что прелюбодеяние – преступление (евр. «зимма» – грех плоти; Лев XVIII: 17; XIX: 29), подлежащее возмездию по суду Бога (Лев XX: 10). По своим последствиям оно – всепожирающий, не знающий границ ( «поядающий до истребления» , – до «аваддона»; ср. XXVI: 6 ) огонь (ср. Притч VI: 26–9; Сир IX: 9), сопровождающийся расстройством всего достояния прелюбодея (Притч V: 9; VI: 35).
13. Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною,
14. то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему?
15. Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе?
13–15. Иов никогда не злоупотреблял правами сильного по отношению к своим слугам и служанкам, – не отказывал им в справедливом суде. Побуждением к этому служила боязнь божественного наказания. При всем своем неравенстве, различии в положении, господин и слуга – одинаковые творения Божии, а дети одного Отца небесного, братья между собою (Мал II: 10; Еф VI: 9). И Бог не оставил бы без отмщения обидчика своих детей.
16. Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?
17. Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота?
18. Ибо с детства он рос со мною, как с отцом, и от чрева матери моей я руководил вдову.
19. Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова, -
20. не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих?
16–20. Не отказывая в помощи разного рода нуждающимся (ср. XXII: 7 ), не истощая терпения просящей о помощи вдовы несбыточными обещаниями («томить глаза»; ср. 1 Цар II: 33), Иов был покровителем сирот, вдов и бедных. С первыми он делился хлебом, являлся их отцом, вторым с самого раннего периода своей жизни заменял сына и третьих согревал от холода, доставляя одежду (ср. XXIX: 13 ).
21. Если я поднимал руку мою на сироту, когда видел помощь себе у ворот,
21. Тем более Иов не был притеснителем сирот («поднимать руку»; ср. Ис X: 32; XI: 15; XIX: 16; Зах II: 13), хотя и мог это делать, надеясь на безнаказанность со стороны судей ( «когда видел помощь себе у ворот» ; ср. XXIX: 7 ), у которых пользовался влиянием (Ibid., ст. 8 и д.).
22. то пусть плечо мое отпадет от спины, и рука моя пусть отломится от локтя,
22. Насильник, пусть он лишится органа насилия, – руки.
23. ибо страшно для меня наказание от Бога: пред величием Его не устоял бы я.
23. Насилие было для Иова невозможно: от него удерживался он страхом пред величием Божиим.
24. Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: ты – надежда моя?
25. Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много?
24–25. Щедрый благотворитель ( ст. 17–20 ), Иов был чужд корыстолюбия, не считал земные сокровища величайшим благом, основою своего благосостояния (ср. XXII: 25 ; Пс LXI: 11; Прем XXXI: 8; 1 Тим VI: 17). Поэтому ему была несвойственна радость при умножении богатств.
26. Смотря на солнце, как оно сияет, и на луну, как она величественно шествует,
27. прельстился ли я в тайне сердца моего, и целовали ли уста мои руку мою?
26–27. Чуждый служению золоту (Кол III: 5), Иов тем более не может быть обвиняем в настоящем идолопоклонстве, поклонении сияющим, как золото и серебро, солнцу и луне. Он «не прельщался» (ср. Втор IV: 19; XI: 16) их величественным видом и в знак почтения к ним «не целовал руки своей». «Целование руки» – знак почитания у древних. Лукиан представляет индийцев, поклоняющихся солнцу, τήν χεϊρα κύσαντες περί ορχήσεως… Inter adorandum, – замечает Плиний, – dexteram ad osculum referimus.
28. Это также было бы преступление, подлежащее суду, потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего.
28. Обоготворение твари, перенесение на нее тех почестей, которые должны быть воздаваемы только одному Богу, является отречением от Него, подлежащим наказанию преступлением (ср. Втор IV: 24; VI: 15; Нав XXIV: 19; Ис XIII: 3; XLVIII: 11).
29. Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его?
30. Не позволял я устам моим грешить проклятием души его.
29–30 . Верхом добродетелей Иова было доброжелательство по отношению к врагам, исключавшее злорадство при виде их несчастий (Притч XXIV: 17) и пожелание зла при виде благоденствия. Всего этого, особенно призывания на недруга смерти (ст. 30), он избегал, как греха.
31. Не говорили ли люди шатра моего: о, если бы мы от мяс его не насытились?
32. Странник не ночевал на улице; двери мои я отворял прохожему.
31–32. Доброжелательство к врагам было проявлением свойственного Иову человеколюбия, простиравшегося на совершенно чуждых ему лиц (странников) и выражавшегося в широком гостеприимстве. Свидетелями этого являются «люди шатра его» , – слуги, говорящие, что не было человека, который бы не насытился от его блюд.
