Текст книги "Харальд Смелый (СИ)"
Автор книги: Александр Гром
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Было это с год назад. Возвращаясь поздно вечером от Стэна одним из длинных, многочисленных коридоров королевского дворца, освещенном весьма скудно, я заприметил на диване, стоящем в нише, барахтающуюся парочку. Девушка отчаянно сопротивлялась и плакала, безуспешно пытаясь вырваться. Мужчина бил ее по лицу и приглушенно ругался.
– Оставь ее в покое, негодяй, не то клянусь Боевой Магией, в воздухе запахнет жареной яичницей, – с предельной ясностью посулил я, приблизившись к дивану почти вплотную.
Мужчина выскочил с ложа, выхватывая из ножен, валяющихся на полу, длинный стилет. И тут я узнал принца Альфреда, сына Стэна, наследника английского престола. Тем временем девушка, воспользовавшись случаем, умчалась, руками в синяках прикрывая на груди изорванное платье.
– А ты, оказывается, подонок, Высочество, – напрямую, со скандинавской искренностью, заявил я, мимоходом, без особого труда выбивая ногой оружие из рук разгневанного принца. Вдруг порежется?
Лишившись стилета, принц с проклятиями пошел на меня с кулаками. Тут он конечно с горяча, не подумал, ибо один мой удар стоил бы ему полной пригоршни зубов. Пожалев юнца, я не стал его калечить. Да и зачем? Если тело принца можно просто спеленать тонким, но необычайно прочным магическим потоком воздуха, а затем швырнуть задницей кверху на несостоявшееся ложе любви.
– Опусти-и-и, гад! – завопил Альфред, безуспешно пытаясь освободиться. – Отпусти-и-и, варвар! Дикарь! Язычник! Колду-ун!
– Ну нет, я решительно извлек из брючных петель буйволиный ремень, – я ведь гад, к тому же варвар, дикарь, язычник. А такой не отпустит, как следует не проучив. Получи!
Долгие десять минут я от всей души лупцевал Альфреда по мягкому месту, приговаривая:
– Не дерзи старшим! Не насилуй девушек! Уважай чужое достоинство! Вот тебе, вот, вот, вот!
Да-а, что и говорить, досталось тогда принцу по первое число, вот и бесится до сих пор. И хотел бы отомстить, да кишка тонка. Хотя по подлому, из-за угла, на это смелости ему хватит. Стэн сам был не в восторге от своего милого сынка, но… Ничего поделать уже не мог. Дитятко выросло, а о воспитании его надо было думать раньше, отодвинув в сторону государственные дела.
На собачьи бои я явился вовремя. Как раз в тот момент, когда в огромную клетку запускали Убийцу. Словно почувствовав мое присутствие, пес обернулся, и мы встретились взглядом, как в прошлый раз.
– Ты вновь пришел меня жалеть, двуногий? – прозвучал в голове его хрипловатый, слегка насмешливый голос. – А может наоборот, пришел полюбоваться на страдания несчастного зверя?
– Я хотел выкупить тебя у принца, но ничего пока не получилось, – игнорируя иронию, так же мысленно ответил я ему, – сожалею… Сегодня опять поговорю с ним на эту тему. Авось что-нибудь путное выйдет.
– Вряд ли, – пес весело оскалился, – и вообще, не забивай себе этим больше мозги. Ведь Убийцы скоро здесь не будет. Он уйдет отсюда в лучший мир. К предкам…
– Держись! – попросил я и виновато опустил голову.
– Не горюй, двуногий, – откликнулся напоследок пес, – впереди меня ждет свобода. Что может быть лучше ее?
– Все равно желаю тебе удачи и победы, – с надеждой пожелал я.
– Прощай, двуногий.
Он решительно занырнул в огромную клеть. А следом, из клетки поменьше, к нему вырвались заранее разъяренные рыси. Я всякое повидал, другому хватило бы на десять долгих жизней, но тут, не выдержав, отвернулся. Почти сразу же раздался шум яростной схватки. Рыси шипели, рычали, визжали; Убийца, в отличие от них, дрался как всегда молча. Внезапно все смолкло. Притихли и дико оравшие зрители. Затаив дыхание, я повернулся лицом к арене. Двое верзил из персонала обслуживающего бои, крючьями вытащили из клети три окровавленных трупа.
– Ты, помнится, предлагал мне пятьсот золотых за Убийцу? – раздался сзади полный издевки голос.
Я обернулся и увидел самодовольно ухмыляющегося принца.
– Пожалуй, я согласен, давай деньги, Харальд.
– Разговор тогда шел о живом псе, а не о мертвом, – сквозь зубы процедил я.
– Ну что ж, значит я брошу его в выгребную яму, – с холодным безразличием произнес Альфред. – Подходящее, думаю, ему место.
– Сегодня вечером мой человек принесет золото, – сам себе поражаясь, угрюмо заявил я.
Надо ли говорить, что у принца отвисла челюсть?
А я подошел к неподвижному псу, поднял его и понес к карете, на которой приехал Френсис со своей дамой. По пути возникла слабая надежда на то, что искра жизни еще теплится в этом искусанном, исцарапанном страшными когтями теле. Так оно впоследствии и оказалось. Обрадованный, я нанял лучшего мага-целителя Лондона. Сам ночи напролет просиживал на ковре рядом с Убийцей, пока не миновал кризис. Кормил, поил его с ложки, говорил, что все обойдется; словом, поддерживал как только мог. Зато в итоге получил благодарность несколькими, но какими словами: «Хозяин! Огромное спасибо за заботу. Я запомню…»
В устах Убийцы это много значило, очень много…
Свою историю он рассказал мне однажды сам, по собственному желанию. До этого момента я не позволял себе что-либо выспрашивать у него.
– Я родился и вырос на уютной ферме, в Пшеничной долине, – начал он тогда непривычно взволнованным тоном. – Мои Хозяин с Хозяйкой целый день вместе с работниками пропадали в поле. Я же оставался с их дочкой, неотлучно сопровождая ее в прогулках к реке и в изумрудную зелень ближайшего леса. Днем опасностей там практически не имелось, но ребенок есть ребенок; он может утонуть, либо заблудится в лесных дебрях. Кроме того, полностью не исключалась возможность появления в окрестных фермах лихих людей или лунных волков-одиночек, по непонятной причине переставших бояться дневного света. Но Хозяин с Хозяйкой были спокойны, ибо хорошо знали: на меня можно положиться.
Несчастье… случилось в ясное утро первого месяца лета. Маленькая Хозяйка играла с подружкой мячом на лугу у речного разлива. Я, не спуская глаз, внимательно наблюдал за ними и подступами к месту забав девчушек. Внезапно, неподалеку, буквально из ниоткуда возник мерцающий проем, похожий формой на обычный дверной. И по закону подлости мяч угодил прямо в него. Я кинулся, оттеснив девочек за ним вослед, осторожно схватил клыками и вдруг замер, не увидев вокруг привычного, лугового пейзажа. Вместо него впереди высилась стена могучих дубов, охватывающих поляну, на которой я очутился, полукругом. Зарычав от изумления, я быстро оглянулся назад. Но, увы, проем исчез, так же как и луг и любимая Маленькая Хозяйка… Они остались по одну сторону разлучившей нас двери, я по другую…
Сзади меня к поляне подступал сосновый, вперемешку с елями, лес. Неожиданно оттуда прозвучал неумолимо приближающийся звук охотничьего рога, лай, идущей по следу своры, ржание возбужденных лошадей, резкие крики людей. Едва я приготовился к бою, как на одной из узких звериных троп показалась завывающая собачья стая. Увидев меня, они, позабыв о преследуемой добыче, скопом ринулись в атаку, видимо рассчитывая мгновенно разорвать чужака в клочья. Тут они, понятное дело, просчитались, клочья полетели преимущественно с них самих. Все ж нападавших было очень много, бой затянулся до появления прискакавших людей, немедленно давших им команду прекратить схватку. На меня же, не успевшего отдышаться и сбежать, набросили прочную ловцовую сеть.
Таким образом, я попал в руки к принцу Альфреду, предводительствующему на той охоте. Угодил в неволю, столь унизительную для меня, что я не могу даже этого передать. Словом, случившееся стало для меня настоящей трагедией.
– Ну да, приятель, влип ты в скверную историю, – поразмыслив, честно сообщил я ему. – Дверь, появившаяся на лугу, не что иное, как портал, проход между параллельными мирами, или по иному пространственно-временные врата. Иногда они открываются сами по себе, иногда же к этому прикладывают руку могущественные Маги.
– А ты бы мог создать такой портал и отправить меня домой? – с затаенной мольбой спросил пес.
– Нет, – я огорченно покачал головой, – подобными знаниями в нашем мире не располагает никто. В прошлом, пожалуй, был один такой, но его уже давно нет в живых.
Что поделаешь, приходилось быть предельно откровенным. Мне совсем не хотелось обманывать сильного духом пса и дарить ему призрачную, совершенно несбыточную надежду. Пусть уж лучше сразу узнает всю правду. А, узнав, поймет – прошлое не вернуть, поэтому хочешь, не хочешь надо начинать новую жизнь. Это понять не просто, но другого выхода не было.
– А как твое настоящее имя? – после тягостного молчания, постарался я перевести разговор в иное русло. – Прозвище Убийца, полагаю, следует забыть навсегда.
Но тут я ошибся. Бедный пес вообще сник и лишь спустя пару минут сдавленно попросил:
– Не спрашивай об этом больше никогда. Я хочу вычеркнуть его из памяти. Оно принадлежит миру, где я родился. Пусть, значит и останется в нем. Навсегда…
– Гм-м, давай тогда придумаем другое, – нимало не смущаясь, бодро предложил я. – Достойное такого замечательного пса.
– Мне все равно, Хозяин, – равнодушно откликнулся он.
– Булат! – долго не раздумывая, решил я. – Если конечно ты не против.
– Р-р-р! А что оно означает? – неожиданно заинтересовался пес.
– Превосходную, загадочную оружейную сталь, сокрушающую на своем пути любые доспехи, – охотно поведал я. – У моего отца был меч из булата, когда-то подаренный ему князем русичей. Отец наткнулся на бедолагу, когда тот медленно умирал на дрейфующей ладье, основательно потрепанной сильным штормом. Ну и отвез он его в стольный Киев-град, долго потом гостил там, а на прощание в знак признательности получил булатный меч. Вот собственно и вся история.
– Булат… – задумчиво протянул пес, словно пробуя на вкус незнакомое слово. – Р-р-р, оно мне, пожалуй, нравится. Так впредь и зови меня.
– Великолепно! – просиял я. – Но подобное событие следует непременно отметить. Эй, Джимми бездельник, – позвал я слугу, – неси-ка сюда доблестному Булату кость, где больше мяса, ну а мне кувшин французского постарше.
Так Булат получил в тот памятный день свое нынешнее имя…
Эшли, к появлению пса, всюду следующего за мной тенью, отнеслась равнодушно. Для нее он был совершенно пустым местом. В каком-то смысле это было даже хорошо, ибо животных она не любила, впрочем, как и людей. Принаряжаясь однажды к очередному балу, она будничным тоном заявила, что ждет ребенка.
– Это точно? – шепотом, словно боясь спугнуть счастье, огорошено спросил я.
– Да, – Эшли с раздражением передернула великолепными плечами, – точнее не бывает. Вчера меня осматривала Урсула-Целительница, которая и подтвердила беременность.
– Солнышко мое! – вне себя от восторга я, подхватив ее на руки, бережно и осторожно прижал. – Ну, наконец-то! Спасибо, родная!
– С чего такая неистовая радость? – недовольно скривившись, окатила меня Эшли ведром ледяной воды. – Подумаешь, ребенок появится. А знаешь, сколько с ним предстоит забот-хлопот? Тебе-то, впрочем, что, ты из-за своей службы все равно дома днями не бываешь.
– Мое отсутствие всегда продиктовано серьезными причинами, а вот твое… Далеко не всегда, – гневно парировал я, но тут же опомнившись, совсем другим, спокойным тоном попросил. – Ну ладно, любовь моя, прости, не сдержался. Впредь постараюсь тебя не волновать, – я попытался поцеловать ее в нежные, чувственные губы, но Эшли внезапно извернувшись, вырвалась, отступив на пару шагов.
– Вот, значит, как заговорил, – прищурившись, рассерженной кошкой прошипела она. – Солнышко! Любовь моя! Постараюсь не волновать! Насколько же хватит твоей учтивости? Вряд ли больше, чем на оставшиеся месяцы, пока я буду донашивать ребенка. Проклятый скандинавский дикарь! Ненавижу тебя! Ты испортил мне жизнь. Не попадись ты на моем пути, я бы многого достигла. Титулы, вельможи, несметные богатства: все лежало бы у моих ног. Все!
– Не сомневаюсь, – сухо согласился я, – только какой, интересно, ценой?
– Что ты имеешь в виду? – Эшли буквально взвилась, задетая моими словами за живое. – А ну-ка, живо объясни!
– А чего тут непонятного? Придворной благородной красавице надо стать придворной шлюхой, чтобы добиться того, о чем ты вела речь, – вскипев, отрезал я и ушел, от души хлопнув дверью.
Недавнее ликование бесследно исчезло, уступив место привычному после ссор с Эшли бурному негодованию. Благо рядом оказался верный Булат, рассудительно утешивший:
– Не обращай внимания на бабьи вредности. Пустое это. Главное что у вас будет долгожданный детеныш. Ну же, Хозяин, улыбнись!
– Спасибо, дружище, – я обнял его за крепкую шею, а он по щенячьи лизнул меня в нос. – приятно чувствовать твою поддержку.
– Хозяин! Смысл моего существования быть рядом и приходить на помощь в трудную минуту, – с необычайно серьезным видом ответил пес.
В ту ночь мы с Булатом остались спать в королевском дворце, где у меня имелись небольшие апартаменты. А утром, пересилив себя, я постарался наладить отношения с Эшли. Это получилось, пусть и не в полной мере. Между нами остался тонкий ледок, сломать который, к сожалению не удалось.
Однажды, Стэн послал меня на Западное Побережье, разобраться с не в меру ретивым данским магом, плававшем на кораблях Морского Клана Торкульфооллей. Проклятые даны разорили три приморских городка и с десяток приморских селений, а их маг угробил в поединках всех противостоящих ему английских чародеев. Но не успел я проделать и половины пути, как меня догнал гонец с приказом Королевского Совета вернуться назад, по возможности, быстрее. Я удивился этому требованию, хотя еще больше поразило другое обстоятельство: внизу свитка отсутствовала подпись Стэна. Впрочем, как бы то ни было, а выяснить причину двух упомянутых странностей можно было лишь в Лондоне.
Со скверным предчувствием в душе я поворотил коня. И оно, это предчувствие, оправдало себя с лихвой. Оказалось, что скончался Стэн… Его Величество король Англии Стэн 1 Справедливый… Мой лучший друг…
Причина смерти вызвала у меня, мягко говоря, подлинное изумление. Король на охоте, якобы упал с коня, вставшего на дыбы и ударившись головой о камень, тут же на месте, не приходя в сознание, отошел в мир иной. Хотелось вопить во всю глотку: не может такого быть! Ведь Стэн являлся великолепным наездником, имевшем за плечами опыт доброй сотни кавалерийских сражений. Не скрою, беда тогда подкосила меня, иначе я бы этого так просто не оставил.
Понадеявшись на Королевский Совет и его расследование, я полностью ушел в себя, отрешился от окружающей реальности. Тут, наверное, сработала некая защитная функция организма, в противном случае я бы просто умер от внезапно свалившегося на меня огромного горя. А потом…
Потом уже было поздно что-либо выяснять. Стэна похоронили, а Альфред в своей грубой манере дал всем понять, что он не находит в гибели отца ничего подозрительного. С будущим монархом спорить никто не посмел. Даже члены Королевского Совета. Такова уж правда жизни: люди надолго пришедшие во власть, почти всегда изменяются далеко не в лучшую сторону. Тем более, что их умы занимало совсем другое – предстоящая процедура коронации Альфреда. Король умер… Да здравствует король! Проклятье…
Но я, опомнившись, решил сам выяснить обстоятельства смерти друга. Правда, в этом я не преуспел совершенно. Почему? Да хотя бы уже потому, что все немногочисленные свидетели наотрез отказались разговаривать со мной, сославшись на личный, строжайший приказ принца прикусить язык, но на данную тему не распространяться ни с кем. Ничего абсолютно не дал и тщательный осмотр злополучной поляны. Тогда я использовал крайнее средство. Обратился за помощью и советом к Генри Вэнсу, шефу Лондонской полиции, с которым был в приятельских отношениях. К сожалению, помощь он мне не оказал, а вот совет дал. Заключался он в одной фразе:
– Рекомендую тебе по старой дружбе: никогда больше не лезь в это дело!
– А чего мне бояться? – пожав плечами, я упрямо уставился в его глаза. – Ничего ведь противопоказанного делать не собираюсь.
– Тут ты, пожалуй, ошибаешься, – не согласился Вэнс, – или тебе не указ, мнение Его Высочества принца Альфреда по этому вопросу?
– По этому вопросу! – скривившись, передразнил я. – Вот ты, оказывается, как стал дипломатично выказываться о гибели короля. Нехорошо, дорогой Генри. А между прочим именно Стэн назначил тебя на высокую должность начальника полиции.
– Ну и что? Сделал он это не за мои красивые глаза, а за профессиональные качества.
– Так прояви их наконец-то в таком случае! Докопайся до истины.
– Альфред приказал… – с усталостью в голосе запел старую песню Генри, но я его бесцеремонно прервал.
– Да что ты заладил? Альфред, Альфред! Он, кстати, еще пока не король. Об этом-то хоть помнишь?
– Вот именно, пока! – наставительно поднял указательный палец вверх Вэнс. – поразмысли над сим фактом, любезный Харальд.
– Эх, Генри, Генри, как же тебе не стыдно, – только и осталось, что покачать головой мне, – ну да, раньше ты был совершенно другой.
– Послушай, Харальд, кого ты конкретно обвиняешь в убийстве короля? – напрямую спросил он.
– Его сына Альфреда, – без обиняков, откровенно заявил я. – И расследование он прикрыл, потому что рыльце в пушку. Еще, полагаю, совершил он это преступление не своими руками.
– Возможно, и не он его задумал, хотя скорей всего знал и поддерживал подготовку к нему, – отчасти согласился со мной Вэнс. – Но опять же повторю, смысла копаться во всем этом дерьме не вижу.
– Как так? – опешил я.
– Вот так! – Генри стукнул по столу кулаком. – Альфред единственный законный наследник трона Руннадоров. А значит, казнить его за смерть отца или даже просто дать просочиться слухам о причастности принца к убийству, будет подобно жуткому катаклизму с непредсказуемыми последствиями. Страна ввергнется в пучину междоусобной борьбы за власть, либо в хаос гражданской войны, где насмерть схватятся сторонники Стэна и Альфреда. И смею заверить, твой любимый Королевский Совет, дружки покойного короля на это не пойдут. Наоборот, любую огласку, способную утопить государство в крови, они сами безжалостно задушат в зародыше. Честно говоря, очутиться в роли подобного зародыша я не желаю.
– Наверное, ты прав, – опустил голову я, – извини, если был излишне резок.
– Тебе не за что извиняться, – вздохнул он, угрюмо глядя в пол, – так уж все сложилось…
– По вине убийцы или убийц, – счел нужным уточнить я.
– Да… – он в раздумье помолчал. – Но нельзя полностью отвергать версию несчастного случая. Как бы там ни было, истины не узнает теперь никто.
– Ладно, Генри, – я встал с кресла, – прощай, поеду я домой, поздно уже.
– А ты сможешь сегодня уснуть? Я лично вряд ли… Разбередил ты мне душу, Харальд. Ведь я тоже любил покойного короля. Таких давно не было в славной Англии и долго еще не будет.
– Ты прав, Генри…
– Хочешь напиться вдрызг, Харальд?
– А почему нет? Настроение как раз для этого подходит.
– Куда поедем, дружище?
– Помнится, мы раньше любили захаживать в «Красного Вепря», заведение достойного толстяка Лиона.
– Ну что ж, я не против, к Лиону, так к Лиону, – сходу согласился Генри. – в принципе, мне сейчас все равно.
Ох и погуляли же мы с Генри в ту ночь… я два дня после нее отходил. До сих пор как вспомню, дурно становится.
Незаметно во время коронации Альфреда в Соборе Венца Судьи. Как дворянин и придворный боевой маг, я был обязан на ней присутствовать. Хотя я шел туда без всякого желания, с тяжелым сердцем и скверным предчувствием. К моему ужасу реальность превзошла ожидания. Никто почему-то и мысли не допускал, что Альфред повторит чрезвычайно ловкий, неожиданный шаг своего отца, в результате которого произошла полная смена старого состава Королевского Совета. Никто этого не ожидал от внешне далекого от политики принца, а он именно так и поступил! Конечно, подобное повторение нельзя было назвать оригинальным ходом, зато оно так же верно выбило власть из рук соратников покойного Стэна, как до этого из рук их предшественников.
Дальше, гаденыш так же пошел по однажды написанному отцом сценарию. Вторым указом он, с торжеством на физиономии, назвал имена новых Пэров Англии. Услышав их, я схватился за голову. Почти все они были детьми членов смещенного Стэном Королевского Совета. И, без почти, все до единого законченными негодяями. Дворянское Собрание отозвалось на эти назначения гробовым молчанием. Но открыто выразить свое недовольство никто не посмел…
А спустя неделю, в полдень, я был вызван пред светлые очи короля Альфреда 1. Чрезвычайно холодным тоном, юный монарх уведомил, что с этой минуты я свободен от должности придворного боевого мага.
– Ты мог не утруждать себя разговором со мной. Я и сам бы покинул твой двор. Хочешь узнать причину? Видишь ли, Харальд Смелый подонкам не служит, – нисколько не заботясь о последствиях, с презрением бросил ему в лицо я.
Альфред в бешенстве вскочил с трона, но тут же обуздал свой гнев, уселся опять. Довольно долго он рассматривал меня будто какое-то редкое отвратительное насекомое, затем, прежним ледяным голосом, огласил окончательный вердикт:
– Боевой маг Харальд Смелый лишается права жить на землях английского королевства. Из нажитого имущества он может забрать только то, что способен увезти на своей лошади. На сборы ему даются ровно сутки, считая с этой минуты. И… если он окажется в пределах Короны спустя три дня, то будет немедленно казнен посредством отсечения головы.
– Это очень мило, лишить меня жизни подобным образом, – с дружеской улыбкой одобрил я. – В благодарность я оставлю тебе в наследство свой гардероб. Все равно на лошади мне его не увезти, так что пользуйся «Ваше Величество». Кстати, там довольно много почти не ношеного белья. Пользуйся им без сомнения, оно чистое, ну а если не хочешь, то продай, будут деньги на карманные расходы. А сейчас, разреши нижайше откланяться, – я с издевкой едва-едва кивнул головой и вышел, ногой распахнув створки великолепных дверей, роскошно отделанных золотом и узорами, состоящими из дорогих каменьев.
Я не оглядывался, когда уходил, но был уверен на все сто процентов, что после разговора со мной лицо Альфреда приобрело бледный оттенок, глаза вылезли из орбит, а челюсть глуповато отвисла. Ну, еще бы ей не отвиснуть! Такие оскорбления Альфред даже в бытность свою принцем отродясь никогда не выслушивал. А тут пришлось, будучи уже всесильным монархом! Тогда я прекрасно сознавал, что Альфред может не совладать с собой и отдать приказ об аресте, либо убийстве. Но мен было все равно.
Привыкнув за многие годы к присутствию смерти рядом, я ее не боялся. Пыток, в принципе, тоже, ибо в любой момент мог навсегда остановить свое сердце. Впрочем, Альфред так и не рискнул посягнуть на мою жизнь или свободу.
Беспрепятственно пройдя нескончаемыми анфиладами дворца, я выбравшись под свод небес, сразу же направился к королевской конюшне, где оставил великолепного арабского скакуна. Домой он донес меня быстрее ветра.
– Эшли, милая, собирайся, мы покидаем Англию, – заявил я, едва войдя в апартаменты жены. – Ничего лишнего не бери. Прихвати лишь запасную одежду, да все драгоценности.
– Что за странные идеи приходят тебе в голову? – удивительно спокойно поинтересовалась она.
– Проклятый Альфред изгнал меня за пределы королевства!
– Гм… Вот как? Ну а я то здесь при чем? Леди Эшли Великолепную никто не изгонял.
– Но ты же моя жена! – голос мой невольно сорвался на крик. – Неужели ты бросишь мужа в трудную минуту?
– И куда, скажи на милость, ты надумал ехать? – проигнорировав мой вопрос, в свою очередь спросила она.
– Выбор не велик, – развел руками я. – Либо на Снежный остров, либо в недавно построенную башню.
– Послушай, Харальд, – надменно вскинулась Эшли, – у тебя точно с головой не в порядке. Надо быть законченным кретином, чтобы надеяться, будто такая женщина как я добровольно обречет себя на прозябание среди диких урманов или на безлюдье дурацкой башни, находящейся на краю света! В общем, вот что я тебе скажу твердо: отправляйся туда сам, коли не хватило ума поладить с новым королем. Я же останусь здесь, в Лондоне, при дворе. Иной жизни я не мыслю и не желаю.
– Эшли, ты же моя жена, – в замешательстве устало повторил я, – как ты можешь такое говорить?
– Хватит напоминать о нашем браке, дорогой, – со злой решимостью отрезала она, – к твоему сведению его расторжение дело решенное. И сегодня-завтра я получу от короля необходимые бумаги, удостоверяющие мою свободу.
– А ты подумала о ребенке, о его будущем при дворе этого подонка? – не на шутку вспылил я. – Не сомневаюсь, свою антипатию ко мне Альфред непременно перенесет на него!
– А никакого ребенка не будет, – буквально сразила меня Эшли. – Так что впустую не переживай о предстоящих ему испытаниях. Побереги нервы, дорогой.
– Как не будет? – потрясенно уставился я на нее. – Эшли, будь добра, объяснись!
– Видишь ли, я сделала аборт…
– Сука! – я наотмашь ударил ладонью по ее нежному, красивому лицу. – Пропади ты пропадом!
– Еще посмотрим, кто из нас пропадет! – завопила она, нисколько не испугавшись моей ярости. – Ты среди гнусных дикарей или я в роли фаворитки молодого короля.
– Какая же ты дрянь, Эшли…
– Говори что хочешь, напоследок могу послушать, – огрызнулась она, – тем более это будет недолго, поневоле придется торопиться, если конечно голова дорога.
– Так ты заранее было осведомлена и о снятии меня с должности придворного мага и о выдворении из Англии, – запоздало сообразил я. – Что ж, надо признать подготовилась ты к этому моменту неплохо. Расторжение брака втихаря фактически провернула, от нашего ребенка, способного пошатнуть положение при дворе, избавилась, имущество, как единственная наследница прибрала к рукам…
– Добавь к этому списку короля, – перебила Эшли, цинично улыбаясь. – Поверь, мальчик без ума от совместной постели.
– Ну вряд ли подобные отношения выльются во что-то серьезное или долговременное, – не отказал себе в удовольствии хоть немого отомстить я.
– Это почему же? – подозрительно прищурилась Эшли.
– Разница в возрасте слишком велика. Стара ты для него, дорогая, стара…
В тот же день я покинул Лондон, прихватив с собой ценности в виде золота, каменьев и естественно верного Булата. Куда ж без него? Я даже не попрощался с друзьями, боясь навлечь на них немилость нового короля. Им и без того придется несладко с таким правителем, как Альфред. Не стал я заезжать и на Снежный остров. Не было для этого настроения. Но весточку братьям все же послал, в которой уведомил о последних событиях и в конце просил воздерживаться от посещения Англии.
Вот, собственно и все. История моего исхода в башню окончена.
Разбередив раны прошлого, я еще долго не мог уснуть. Рядом с кроватью, на мягком восточном ковре, покрывавшим пол, уютно похрапывал Булат. Не будь его, мне впору бы сойти с ума. Один… Среди бескрайних девственных просторов Скандинавии, в огромной башне, где есть все, но нет людей. Неужели теперь это мой удел? Или… Наказание посланное свыше?
Нет, чепуха, я никогда не верил ни в богов, ни в Судьбу, считая, что человек сам кузнец своего счастья. Гм, ну да, вот получается и доковался… Можно было конечно сразу после изгнания уехать в Шотландию, Ирландию либо в старушку Европу, однако, зная характер Альфреда я этого не сделал. Зачем пустая трата времени, сил, золота? Новый английский король наверняка бы проведал где «друг» Харальд свил себе гнездышко и не преминул бы его разрушить. Рано или поздно меня бы выперли из любой цивилизованной страны. А на Снежном острове я чувствовал себя чужаком, да и жизнь викинга меня совсем не прельщала. Поэтому я даже мысли не допускал обосноваться там, на постоянное место жительства. Так что поневоле мне оставалась окружающая башню первозданная глушь. «Жаль, здесь нет Лауринэль, – возникла вдруг в голове не лишенная эгоизма мысль, – куда б тогда девались одиночество и тоска». Но она, увы, далеко… путь к ней преграждали неведомые, практически нехоженые людьми земли, смертельно опасные горы Колючего Ремня и неприступные бастионы гор Высокой короны, неусыпно стерегущие свое сердце – Солнечную долину.
Впрочем, если говорить честно, меня останавливали не вышеперечисленные препятствия, а обыкновенный человеческий стыд. Ведь фактически что получается? Пока у меня все складывалось благополучно про Лауринэль, по большому счету, я не думал, вспомнил же сразу, как только вышвырнули вон из Англии. Лауринэль отнюдь не глупа, чтобы это понять. И она, естественно это поймет, хотя виду, конечно не подаст. А я так не хочу… Жить рядом с любимой женщиной и бояться честно без угрызений совести посмотреть ей в глаза. Нет, нет, это не по мне. Что ж, значит о Лауринэль не стоит даже мечтать. Сам виноват. Кругом виноват… Веки мои, отяжелев, сомкнулись и я, наконец, уснул.
Пробудился от чьего-то пристального взгляда. Смотрел, естественно, Булат. Смотрел настойчиво, с глубокой укоризной.
– Хозяин! Р-р-р! Хочу есть, – напористо заявил он, едва заприметил мои раскрытые глаза.
– Потерпишь, – отшил я его поползновения изгнать меня с кровати и спрятался с головой под легкое, мягкое покрывало.
– Хозяин, я голодный. Очень! – попытался он надавить на жалость.
– Так ты ведь вчера ел, – невинным голосом отозвался я из своего логова. – Неужели на неделю не хватит? Вот проглот!
– Р-р-р! Так ты еще и издеваешься над несчастным, погибающим от истощения псом? – возмутился Булат, сунув под одеяло влажный, холодный нос. Негодяй пытался нащупать меня, но безрезультатно. Я мигом откатился на середину необъятной кровати, а нахальство Булата не простиралось столь далеко, чтобы ступить на нее хотя бы передними лапами.
– Вылезь, бессовестный,– стал слезно просить он, – не то смерть моя будет на твоей совести. Учти это, Хозяин!
– Ладно, уговорил, – высунув наружу нос, неохотно согласился я, – все равно ведь теперь не отстанешь.
– Конечно, нет, – для пущей убедительности Булат зловеще клацнул мощными челюстями, – так что лучше пошевеливайся.