Текст книги "Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты"

Автор книги: Александр Осокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Я. Г. Таубин – создатель первого в мире автоматического гранатомета

В 1929 г. Таубин стал студентом Одесского института технологии зерна и муки (в обиходе – Мукомольного). Описание начала его жизненного пути время не сохранило. Известно только, что он родился в белорусском городе Пинске в 1900 г. (точная дата до сих пор неизвестна) в многодетной семье. В трудные голодные годы Гражданской войны, чтобы помочь своим многочисленным сестрам, он вместе с братом Ароном уехал на Украину под Белую Церковь, где братья стали работать у своего дяди-мельника. Сначала они помогали ему на мельнице, ремонтируя механизмы, а затем начали ремонтировать и другие мельницы в округе. Со временем оба стали отличными механиками и даже решили поступить в институт. Яков с юности был страстным изобретателем.

Именно в связи с реализацией одного из своих изобретений по части коммунального хозяйства (а именно водопровода) он оказался в начале июля 1931 г. на территории Одесского артучилища. Там ему довелось наблюдать, как из трехлинейки с помощью надеваемой на ее дульную часть мортирки [43] 43
  Изобретение времен Первой мировой войны, принято на вооружение в Красной Армии в 1920-х годах.


[Закрыть]стреляют гранатой Дьяконова калибра 40,8 мм. Такой способ увеличивал дальность метания гранаты до 150–300 м, однако много сил и времени уходило на перезарядку после каждого выстрела.

Гранатомет Дьяконова – трехлинейка Мосина с мортиркой на стволе

Яков задумал сделать эту стрельбу автоматической с помощью специального гранатомета, в результате чего дальность поражения увеличилась бы до 1 200 м, а скорострельность – с двух до 50–60 выстрелов в минуту (к 1939 г. она уже достигла 200 выстрелов в минуту). В то время в мире уже появилось автоматическое стрелковое оружие – автоматы, или пистолеты-пулеметы, но создание автоматического крупнокалиберного оружия (тем более калибра 40,8 мм) требовало решения ряда сложных проблем. Поэтому прежде, чем сконструировать свой гранатомет, Якову Таубину пришлось сначала его изобрести. Видимо, он работал над ним днем и ночью, потому что уже 16 июля 1931 г. был впервые зарегистрирован его приоритет в изобретении гранатомета. (В 1991 г. его дочери Л. Я. Бессоновой-Таубиной выдали авторские свидетельства на шесть изобретений Таубина, вполне вероятно, что есть еще и ряд закрытых.) А в последние дни августа 1931 г. Таубин направляет в Артиллерийское управление Наркомата обороны проект своего автоматического гранатомета, стреляющего штатной гранатой Дьяконова 40,8 мм.

Проект студента из Одессы произвел впечатление на недавно назначенного заместителя наркома по военным и морским делам (с 1934 г. наркома обороны СССР) и начальника вооружений РККА, командарма 1-го ранга (с 1935 г. маршала Советского Союза) Тухачевского. Очевидно, он сразу понял то, о чем гораздо позже написал преемник Таубина А. Э. Нудельман (возможно, повторив слова Таубина): «Гранатомет предназначался для вооружения сухопутных войск в целях усиления огня взвода (роты); во многих частных задачах пехота могла в пределах до 1,2 км обходиться без привлечения артиллерии» [60. С. 21]. Поэтому, несмотря на поступившее в Арткомитет заключение специалистов, в котором утверждалось, что этот проект невозможно реализовать даже теоретически, Тухачевский предложил Таубину изготовить опытные образцы гранатомета на Ковровском оружейном заводе № 2.

Таубин без колебаний оставил институт, хотя учился уже на 4-м курсе, и уехал в Ковров, где под его руководством были сделаны два опытных образца гранатомета. Но там заниматься этим было очень тяжело, так как завод был перегружен заказами и не заинтересован в навязанной ему новой сложной работе. Главк Наркомтяжпрома (ГВМУ), которому подчинялся Ковровский завод, при поддержке Наркомата обороны перевел Таубина в Москву, выделив ему небольшое помещение на Инструментальном заводе, испытывавшем дефицит заказов. В марте 1934 г. удалось даже пробить создание маленького КБ по реализации изобретения Таубина «Автоматический гранатомет». Вначале это КБ получило название «КБ Таубина», сокращенно КБТ; в декабре 1936 г. после выделения из НКТП Наркомата оборонной промышленности оно было переименовано в КБ-16 НКОП, а с 1939 г. после выделения из НКОП НКВ и НКАП – в ОКБ-16 НКВ (Наркомата вооружения). Оказалось, что в гранатомете нуждается не только пехота, но и ВМФ, и пограничные войска НКВД, поэтому работа по его совершенствованию в ОКБ-16 под руководством Таубина велась непрерывно.

В 1935 г. автоматику гранатомета, использующую отвод части пороховых газов, заменили на автоматику, использующую отдачу подвижного ствола («длинный ход»). В 1936 г. тяжелый треножный станок заменили легким колесным, сходным со станком широко известного пулемета «Максим». Благодаря этому удалось снизить его вес с 73 до 45,5 кг (позже он был еще уменьшен и составил 40 кг). Вскоре стало очевидно, что конструкция гранаты Дьяконова (созданной в 1916 г.) не стыкуется с принципом автоматической подачи в гранатомете, и в 1938 г. пришлось разработать новую гранату того же калибра, введя ее в унитарный патрон с гильзой.

Гранатомет Таубина в музее

Атмосфера в ОКБ была творческой, талантливых людей не только замечали, но специально искали и приглашали. Дельные предложения подхватывались сразу. Таубин включил в число авторов изобретений по гранатомету конструкторов Бергольцева, Бабурина, Рашкова, Малышева. Одна из модификаций называлась «гранатомет системы Таубина – Бергольцева», другая – гранатомет «системы Таубина, Бергольцева и Бабурина». Разрабатывался также автоматический гранатомет большого калибра, 60-миллиметровый, универсальный, с дальностью до 2 500 м. Основным же являлся калибр 40,8 мм. Было разработано несколько вариантов гранатомета этого калибра – пехотный (основной), корабельный для установки на бронекатерах, а также гранатомет для моторизованных войск, который устанавливался на мотоцикл (был даже придуман вариант мотоцикла с двумя колясками).

Когда старый конармеец и приверженец кавалерии, назначенный вместо Тухачевского заместителем наркома обороны по вооружению, командарм 1-го ранга (с мая 1940 г. маршал Советского Союза) Кулик начал рьяно выступать против гранатомета, Таубин предложил установить гранатометы на тачанки и испытать в одном из кавалерийских корпусов. Существовал и вариант использования гранатомета в самолете. В 1937 г. два гранатомета установили в крыльях самолета и даже провели летные стрельбовые испытания [44] 44
  Виктор Михайлович Бабурин, сын М. Н. Бабурина, ведущего конструктора ОКБ-16 и соавтора Таубина по гранатомету, 23– и 37-мм авиационным пушкам, а также зенитной и танковой пушкам, ознакомился недавно в ФСБ с делом своего отца и рассказал мне, что на допросе в мае 1941 г. следователь задавал Бабурину вопрос о его встрече на испытаниях гранатомета в составе самолета с замнаркома М. Н. Тухачевским и Н. А. Ефимовым, который был в то время начальником Артиллерийского Управления НКО (комкор Ефимов был расстрелян в 1937 г.), а также о том, почему же все-таки гранатомет не приняли на вооружение РККА. Бабурин ответил, что причина ему неизвестна, поскольку после этих испытаний Таубин перевел его на другую тему – разработку 37-миллиметровой зенитной и танковой, а затем и авиационной автоматических пушек. Значит, эти испытания происходили до 10 мая 1937 г. (в этот день Тухачевский был переведен в ПриВО и уехал в Куйбышев).


[Закрыть]. Проверке по полной программе государственных испытаний были подвергнуты все варианты использования гранатомета калибра 40,8 мм, и все закончились успешно.

Испытания 40,8-миллиметрового автоматического гранатомета на полигоне

Несколько таких гранатометов использовались во время боевых действий во время Финской войны. С одним из них на фронт выезжали представители ОКБ-16 А. Нудельман (будущий начальник и главный конструктор ОКБ-16) и механик Б. Исаков. Во всех вариантах и во всех условиях, включая сорокаградусный мороз на Карельском перешейке, гранатомет работал безотказно и показал весьма высокую боевую эффективность [45] 45
  После этого в гранатомет ввели новую смазку и тормозную жидкость для противооткатного устройства, что обеспечивало его работу при –50 °C.


[Закрыть].

Однако на вооружение он принят не был. Возможных причин несколько, и первая из них – неприязнь замнаркома Кулика и к гранатомету, и к его автору. Нудельман вспоминает об отношении Кулика к Таубину так:

«В 1937 г. Кулик вернулся после кратковременной поездки в Испанию, где шла гражданская война. Нарком оборонной промышленности М. М. Каганович собрал в своем кабинете совещание конструкторов отрасли, на котором присутствовали также Таубин и я. Кулик рассказывал о боевом опыте применения стрелково-артиллерийской техники в Испании. Касаясь ближнего боя, он вдруг вспомнил о гранатомете Таубина и произнес, обращаясь к наркому, буквально следующее: “Таубин опять на меня жалобу написал. Я на ней написал – гранатомет нам не нужен. Таубина надо арестовать!” Это было за три с лишним года до ареста Таубина».

И еще:

«Вернувшись однажды в 1938 г. с заседания Совета Обороны, где рассматривался вопрос о гранатомете, Таубин рассказал мне, что во время обсуждения Кулик обратился к Сталину: “Товарищ Сталин, уберите Таубина, я не могу работать!”» [60. С. 23].

Другая причина – конкуренция гранатомета с 50-миллиметровым ротным минометом «Оса» конструкции Шавырина. Они имели очень близкие калибры – 40,8 и 50 мм, но миномет был гораздо легче (16 кг) и проще в изготовлении, а значит, и дешевле. Зато у гранатомета было два таких серьезных преимущества, как большая дальность стрельбы (1 200 м против 300 м для этого типа миномета) и гораздо более высокая точность прицельного ведения огня. Сторонники «минометчиков» из НКО настояли на проведении сравнительных испытаний, причем по тактико-техничеким требованиям (ТТТ) к миномету, поскольку ТТТ на автоматический гранатомет и выстрел к нему не разрабатывали, ведь гранатомет был совершенно новым видом оружия и его место в системе вооружения сухопутных войск не было определено. И, что было очевидной глупостью, такие испытания все-таки провели в феврале 1939 г. в присутствии наркома обороны Ворошилова и других высших чинов НКО. И миномет, и гранатомет испытания выдержали, но на вооружение был принят и запущен в массовое производство только 50-миллиметровый миномет «Оса». Однако в боях начального периода войны он слабо показал себя и вскоре был снят с вооружения. Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев (в годы войны начальник Главного артиллерийского управления) писал в мемуарах: «50-мм ротный миномет уже на первом году войны показал себя довольно заурядным оружием. Дальность его огня, составлявшая всего несколько сот метров, заставляла расчет миномета сближаться с противником на предельно малые расстояния» [Там же. С. 146].

И наконец, третья и, возможно, главная причина – гранатомет разрабатывался без «высочайшего соизволения», то есть без Постановления СНК и ЦК ВКП(б). Мне не удалось найти ни единого упоминания о нем в повестках дня Политбюро за 1938–1941 гг. (хотя на заседаниях Главного Военного Совета вопросы о нем рассматривались). На мой взгляд, это произошло из-за того, что Таубина выдвинул и поддерживал Тухачевский, объявленный врагом народа и уничтоженный в июне 1937 г. Скорее всего, по этой же причине работы Таубина по гранатомету в ОКБ-16 были прекращены и заменены работой по созданию авиационных пушек [46] 46
  В упомянутой выше статье, написанной мной вместе с А. Ф. Корняковым, говорится о том, что найдено еще одно, совершенно неожиданное объяснение тому, что гранатомет Таубина не был принят на вооружение в СССР, но такого же калибра гранатомет появился в 1960-х годах в США.


[Закрыть]. Но об этом ниже.

Известно, что у истории нет сослагательного наклонения, то есть безнадежно задаваться вопросом, что было бы, если бы… Но вот в истории с первым в мире гранатометом – таубинским – жизнь ответ на такой вопрос предоставила. Более чем через четверть века после описанных событий, во время вьетнамской войны, американцы применили новый тип оружия. Действие его было неожиданным и поразительным и в прямом, и в переносном смысле. «Небольшие скоростные катера, проносящиеся по протокам Меконга, буквально выкашивали огнем прибрежные заросли. Не менее эффективно действовали автоматические гранатометы, установленные на вертолетах», – так описывает действие американского 40-миллиметрового автоматического гранатомета М-20 один из специалистов по истории отечественной артиллерии и вооружения А. Широкорад в своей статье «Получи, фашист, гранату! Супероружие Якова Таубина» в журнале «Популярная механика» за ноябрь 2007 г. Но ведь это была реализация идеи таубинского гранатомета, отвергнутого перед самым началом Великой Отечественной войны как неперспективное оружие и оказавшегося новейшим и эффективнейшим даже через 25–30 лет! И калибр, и варианты боевого применения те же, разве что вместо мотоцикла – вертолет (был вариант их установки и на джипах). Сколько жизней советских солдат, и в первую очередь пехотинцев, было бы сохранено в годы Великой Отечественной войны, если бы…

«Северовьетнамцы предприняли максимум усилий, чтобы захватить трофейные образцы, и вскоре американские гранатометы доставили в Москву. Советский аналог было поручено делать ОКБ-16 под руководством Нудельмана. И вот к началу 1969 года 30-мм автоматический гранатомет АГС-17 “Пламя” прошел заводские испытания… Правда, наладить его массовый выпуск удалось лишь в 1971 году» – это снова из статьи Широкорада. Гранатомет наконец-то был принят на вооружение в Советской, а затем и Российской Армии. Причем АГС-17 был заново разработан (главный конструктор проекта Александр Федорович Корняков) и не походил ни на американский, ни на таубинский, хотя создавался на том же предприятии, в стенах которого этот новый вид оружия впервые в мире появился четверть века назад.

Гранатомет АГС-17 «Пламя»

Я. Г. Таубин – пионер создания автоматических авиапушек самого большого в мире калибра

В 1939 г. Таубин приступает к работе по созданию 23-миллиметровой авиационной пушки, с рассказа о триумфальном запуске которой в серийное производство и необычно быстром награждении ее авторов и ведущих специалистов ОКБ-16 в ноябре 1940 г. я и начал эту историю. О том, как шла работа над этой пушкой, никто не расскажет лучше, чем сами ее участники, дожившие до того времени, когда такой рассказ стал возможным (1987–1988 гг.). Это соратники Таубина – главные конструкторы, ведущие специалисты и ученые ОКБ-16, ставшие лауреатами Сталинской, Государственной и даже Ленинской премий.

А. Э. Нудельман:

«Опыт воздушных боев в Испании (1936 г.) показал слабость 7,62-мм пулеметов “ШКАС” при стрельбе по немецким самолетам новой конструкции. В это время уже проходила испытания созданная в 1930 г. 20-мм пушка “ШВАК” конструкции Шпитального – Владимирова. Но и в дальнейшем действие снаряда у цели в воздушном бою и при стрельбе по наземным целям необходимо было увеличивать. К началу 1938 г. по заказу ВВС промышленностью боеприпасов был разработан 23-мм патрон с высокой начальной скоростью (900 м/с) снаряда (0,2 кг) для самолетной пушки. Разработка авиационной пушки под этот патрон (мотор-пушки для истребителя) была поручена Таубину. Ведущим конструктором стал Бабурин, конструкторская группа состояла из Суранова, Грибкова, Нудельмана, Таубкина и др. <…> Следуя опыту создания гранатомета, 23-мм пушку стали строить по схеме с длинным ходом ствола, с магазинной подачей патронов… Идеология подачи патрона в пушку была близка к обойменному питанию гранатомета… Необходимо было увеличить скорострельность до 600 выстр./мин. Достижение такой скорострельности стало возможно при значительном сокращении длины хода ствола» («Вопросы истории естествознания и техники». 1991. № 1. С. 92 – 103).

А. С. Суранов:

«Конструкцию зенитной малокалиберной пушки разрабатывали т.т. Рашков, Лебедев, А. Э. Нудельман (станок), Мушинский [47] 47
  Мушинский пришел в ОКБ позже.


[Закрыть]и др. Общее руководство и заданность осуществлял Яков Григ. Таубин. Работа над зенитной пушкой шла параллельно с какими-то другими организациями, и она закончилась, когда была принята на снабжение какая-то другая конструкция… Работа над второй пушкой, которая имела индекс МП (мотор-пушка) продолжалась до самой войны. Ее 6-я модификация была принята к изготовлению и изготавливалась крупной серией (МП-6). За эту работу осенью 1940 года Яков Григ. Таубин и группа его сотрудников была награждена орденами и медалями [48] 48
  По моему мнению, коллектив ОКБ-16 во главе с Таубиным был награжден за создание и летные испытания в составе самолета Ме-110 авиапушки ПТБ-23.


[Закрыть]» (Рукописная справка, написанная А. С. Сурановым 4.03.88 г. по просьбе дочери Я. Г. Таубина, подлинник на 3 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–3).

Исходя из того, что первой пушкой в тот период в ОКБ-16 считалась зенитная, можно предположить, что тематика автоматических пушек пришла к Таубину из ГАУ, с которым его ОКБ связывала многолетняя совместная работа по гранатомету. А уж потом появился новый заказчик – ГУ ВВС, заказавший вторую – авиационную мотор-пушку, устанавливавшуюся в развал двигателя истребителя и стреляющую через его полый вал.

П. П. Грибков:

«Пушка МП-3 была уже с коротким ходом ствола [49] 49
  Пушка МП-З была создана по схеме с длинным ходом ствола и темпом стрельбы 300 выстр./с.


[Закрыть]и темпом стрельбы 500–550. Впоследствии темп стрельбы был доведен до 600 выстрелов в минуту. Действительно, первые образцы пушек с длинным ходом ствола имели темп стрельбы 300, но ведь МП-3 была уже третьей моделью – с коротким ходом… Когда в конце августа или начале сентября (1940 г. – А. О.) Таубин срочно вызвал Бабурина в Москву, на заводе было сделано 15 пушек МП-3. По возвращению из Москвы на завод Бабурин рассказывал, что они были у Сталина, который потребовал поднять темп стрельбы до 600, считая, что пушка с темпом 500 выстрелов в минуту годится лишь для сухопутных войск… На заводе поднимали темп стрельбы путем лучшей отладки. Начальник цеха, где делали пушку, Василий Ефимович Сиберев предложил возвратную боевую пружину запирающего агрегата с большой жесткостью… Поэтому затвор стал приходить в переднее положение с большей скоростью… Пушка стала стрелять с темпом 600–610 выстрелов в минуту [50] 50
  Главным способом повышения темпа стрельбы пушки МП-6 был перевод кинематики пушки на «короткий ход» ствола.


[Закрыть]. Эта же пружина была поставлена и на МП-6. Темп 600 выстрелов в минуту по тому времени для такого мощного патрона 23 мм был очень высоким и таил в себе неприятности, которые никто не мог предвидеть, а тем более мы, молодые и неопытные инженеры…» ( П. П. Грибков. Рецензия на рукопись статьи А. Э. Нудельмана «Конструктор авиаавтоматического оружия Я. Г. Таубин». Машинопись, подлинник на 10 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–4).

В. Л. Таубкин:

«Я проработал в КБ, которое в довоенные годы возглавлял Я. Г. Таубин, несколько десятков лет, начиная с 1935 года, и поэтому в курсе истории создания пушки МП-6… Она прошла в 1940 году заводские и государственные испытания на полигоне ВВС с участием военных. Ответственным испытателем от полигона был офицер т. Гурьев. После этого она была поставлена на серийное производство на двух заводах. Тогда (а не авансом) Таубин и группа сотрудников были награждены орденами и медалями… Что касается усилия отдачи, то тогда этот параметр вообще не фигурировал ни в требованиях, ни в характеристике пушки» ( В. Л. Таубкин.«Замечания к “Запискам наркома” Ванникова». 20 января 1988 г. Машинопись, подлинник на 5 страницах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 1–2).

М. П. Бундин:

«В то время мне довелось работать ведущим инженером-конструктором в КБ Таубина. Вспоминаю… Однажды, перед началом войны, мы с механиком отрабатывали стрельбой в тире опытный крупнокалиберный авиационный пулемет конструкторского бюро Таубина. Неожиданно позвонил Яков Григорьевич и сказал, что приедет посмотреть пулемет при стрельбе. Вскоре он приехал вместе с генералом П. Рычаговым, уже бывшем тогда в составе командования ВВС страны. Осмотрели пулемет и произвели его отстрел. Стрельбу произвели в одну очередь, выпустив все 100 заложенные в ленту патроны. Отказов не было. Это говорит о том, что пулемет можно было доработать окончательно, что зависело не только от нашего КБ, но и от наркомата вооружения, но не осуществилось потом… (Одной из причин ареста Таубина считается то, что он не выполнил постановление Правительства по созданию крупнокалиберного авиационного пулемета 12,7 мм. А из рассказа Бундина следует, что уже до 9 апреля 1941 г., когда был снят Рычагов, пулемет безотказно стрелял. – А. О.)

Яков Григорьевич Таубин был талантливым конструктором и организатором, был настоящим изобретателем и смелым бойцом, отдавшим свою жизнь делу прогресса новой техники… К сожалению, в книге “Оружие Победы”, вышедшей вторым изданием в 1987 году под общей редакцией В. Н. Новикова, не нашлось заслуженного места для фотографии Я. Г. Таубина и его большой роли в начальном становлении и развитии работ по созданию нового автоматического стрелково-пушечного оружия…» ( М. П. Бундин.«Он был смелым бойцом». Подлинник, рукопись на 3 листах. Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 2–3).

А вот как рассказывал в своих мемуарах «Записки наркома» (написаны в начале 60-х годов, изданы в 1988 г. в журнале «Знамя» № 1 [11]) о судьбе создания пушки МП-6 непосредственный начальник Таубина заместитель наркома вооружения с 1937 по 1939 г. и нарком вооружения с 1939 по 7 июня 1941 г. Б. Л. Ванников:

«Так получилось и с конструктором Таубиным, разрабатывавшим одну из конструкций 23-миллиметровой авиационной пушки. Его проект был оригинальным, содержал много хороших технических решений, да и продвинулся он в изготовлении опытных образцов дальше других. Словом, эта пушка была лучшей и могла своевременно обеспечить нашей боевой авиации большие преимущества…

Заводские испытания… выявили ряд конструктивных недочетов его пушки. Наиболее серьезно было то, что сила отдачи при стрельбе значительно превышала обещанную. Впрочем, сила отдачи вполне соответствовала калибру и мощности пушки, но выявилось несоответствие техническим условиям, предложенным самим Таубиным… Тогда он попробовал добиться, чтобы конструкцию приняли в таком виде, но, естественно, натолкнулся на сопротивление со стороны авиаконструкторов. Повышенная сила отдачи пушек, размещенных в крыльях, при неодновременной стрельбе сбивала с курса легкие самолеты. К тому времени подоспели результаты испытания создававшихся тогда других авиационных пушек, и оказалось, что и у них сила отдачи превышала требуемую самолетостроителями. Тогда конструкторы, как вооруженцы, так и авиационные, вынуждены были признать, что подошли к этому вопросу легковесно. Стало ясно, что нужно либо отказаться от авиационных пушек, развивающих значительные силы отдачи, либо исходить из иных параметров в расчетах при конструировании самолетов. <…> После очередного периода колебаний вновь было принято решение форсировать соответствующие работы (совершенно очевидно, что имеются в виду работы авиаконструкторов, а не по пушке. – А. О.).

Что касается Таубина, то он на одном из совещаний, отвечая на вопрос Сталина, заявил, что добьется значительного снижения силы отдачи, хотя и в данном случае не имел твердых оснований для такого обещания. И. В. Сталин же, по-видимому, счел его ответ вполне обоснованным… Авиаконструкторы были недовольны, но не решились довести дело до конфликта с Таубиным, так как чувствовали и свою долю вины. Они предпочли усилить у мотора то место, к которому крепится пушка, и – по-видимому, даже без разрешения руководства наркомата авиационной промышленности – договорились об этом с авиазаводами. Хотя такое усиление не оказало никакого влияния на конструкцию мотора, а для установки пушки было весьма полезно, тем не менее оно нарушало установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства.

Каким-то путем о нарушении узнал Сталин. А поскольку как раз тогда он настойчиво требовал соблюдения упомянутого порядка, то “самовольничанье” вызвало у него особенно острую реакцию… В 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки. А в наркомате вооружения, где уже потеряли надежду получить законченную пушку в ближайшее время, тогда уже был иной план: передать доводку конструкции Таубина заводским конструкторам и технологам, обладавшим высокой квалификацией и огромным опытом, для чего, пойдя на риск, принять ее в серийное производство до проведения окончательных испытаний…

Итак, мы передали судьбу 23-миллиметровой пушки в руки замечательного коллектива одного из самых мощных артиллерийских заводов. Там были хорошие конструкторы и технологи, прекрасное оборудование и отличная металлургическая база, поставлявшая лучшие стали и заготовки. Такое благоприятное сочетание возможностей обеспечивало быструю доводку и запуск пушки в серийное производство. Работы на заводе уже шли быстрыми темпами, как вдруг совершенно неожиданно для наркомата конструкция Таубина была объявлена вредительской, а сам он арестован» [11. С. 146–151].

Впервые же имя Таубина в печати было упомянуто в книге «Оружие Победы», вышедшей в 1987 г. [64] и рассказывающей о вкладе оборонной промышленности в Победу. Она написана авторским коллективом под редакцией В. Н. Новикова, бывшего в 1939–1941 гг. директором Ижевского оружейного завода, который выпускал авиационное вооружение, в том числе и разработанное ОКБ-16 (в последующем Новиков стал заместителем наркома – заместителем министра вооружения, а в 1960–1962 и в 1965–1980 гг. заместителем председателя Совета Министров СССР):

«В конструкторском коллективе, руководимом Я. Г. Таубиным и М. Н. Бабуриным [51] 51
  При всем моем уважении к Михаилу Никитовичу Бабурину как к соавтору и ближайшему сподвижнику Таубина, особую роль которого в деятельности ОКБ-16 подчеркнул Наркомат госбезопасности тем, что подписал лишь на него ордер на арест в один день с Таубиным, не могу не отметить, что по должности Бабурин был лишь ведущим конструктором. И хочу привести слова Грибкова по этому поводу: «Бабурин был ближайшим помощником Таубина и соавтором важнейших работ, в первую очередь пушки МП-6, однако он был только исполнителем и, как правильно отметил А. Э. Нудельман, талантливым трудолюбивым конструктором. Все руководство конструкторским бюро лежало на одном Я. Г. Таубине, как техническое, так и хозяйственное» ( Грибков П. П.Рецензия на (рукопись) статью А. Э. Нудельмана «Конструктор автоматического оружия Я. Г. Таубин». Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 1).


[Закрыть], еще до войны в творческом соревновании с коллективом, создававшем пушку ВЯ, разрабатывалась 23-мм авиационная пушка МП-6…» [Там же. С. 291].

Интересно, что истории горькой судьбы 23-мм пушки в книге «Оружие Победы» предшествовал рассказ ее авторов о первой пушке ОКБ-16, принятой на вооружение в годы войны:

«…В грозном 1941 году родилась 37-мм пушка НС-37. Ее разработали А. Э. Нудельман, А. С. Суранов, Г. А. Жирных, В. Я. Неменов, С. Г. Лунин, М. П. Бундин. При создании этой пушки был использован большой опыт и много материала по разработке пушки МП-6, которая еще до войны создавалась в том же конструкторском коллективе под руководством Я. Г. Таубина и М. Н. Бабурина при участии А. Э. Нудельмана» [64. С. 294] [52] 52
  Нам с А. Ф. Корняковым удалось доказать, что хотя все перечисленные в этой цитате сотрудники ОКБ-16 действительно принимали участие в создании 37-миллиметровой автоматической авиапушки, ее главными конструкторами были Таубин и Бабурин, а не Нудельман и Суранов. Более того, несмотря на то что фамилии ее настоящих создателей после их ареста были исключены из названия пушки, она была принята на вооружение в 1942 г. и воевала под названием 11-П. Название НС-37 появилось только в 1948 г. Ставший после ареста Таубина начальником ОКБ-16 военинженер К. К. Глухарев, рискуя жизнью, спас 37-мм пушку Таубина и Бабурина, объявив, что в ОКБ разработана другая пушка – 11-П. Глухарев возглавлял ОКБ-16 до 1943 г., а уходя, предложил на место начальника Нудельмана.


[Закрыть].

Из приведенных выше рассказов непосредственных участников работ по созданию лучшей в мире для своего времени авиапушки становится совершенно очевидным, что МП-6 (затем ПТБ-23) была первой авиапушкой такого большого калибра. Она успешно выдержала все испытания (стоит отметить, что по той же схеме были разработаны еще две пушки – 23-миллиметровая противотанково-зенитная пехотная и такого же калибра танковая системы Таубина – Бабурина). Иначе руководство страны никогда не запустило бы ее в серийное производство, да еще поручив Таубину Постановлением СНК и ЦК от 4 октября 1940 г. сразу две работы – «сконструировать 37 мм авиационную пушку… и подать на испытания не позже 25 декабря с. г.» и «сконструировать и подать не позже 25 декабря с. г. на полигонные испытания 12,7 мм пулемет». Кстати, из этого следует, что разработка 37-миллиметровой пушки (11-П) началась не 17 мая 1941 г. (то есть на следующий день после ареста Таубина и Бабурина) под руководством Нудельмана, как, к сожалению, были вынуждены написать в своих воспоминаниях сам Нудельман и некоторые другие участники этой работы, а намного раньше, и под техническим руководством Таубина и Бабурина [53] 53
  Из протоколов допросов Таубина и Бабурина, с которыми меня познакомил сын М. Н. Бабурина Виктор Михайлович Бабурин, видно, что работа над созданием автоматических авиапушек в ОКБ-16 была начата в 1937 г., и первой была именно 37-миллиметровая пушка.


[Закрыть]. А с 17 мая 1941 г. и до принятия ее в серийное производство 30 декабря 1942 г. продолжалась работа над ней же, но уже под руководством Нудельмана и Суранова и уже под другим названием – 11-П. Слабо верится, чтобы на пушку, которую по решению правительства должны были еще 25 декабря 1940 г. подать на испытания, техпроект начали делать только на следующий день после ареста Таубина и Бабурина и представили уже через месяц – к 16 июня 1941 г., а еще через месяц (27 июля) был готов первый опытный образец пушки. Имеется письмо Шахурина заместителю начальника ГУ ВВС Жигареву № 204763 от 17 апреля 1941 г., из которого следует, что 37-миллиметровая пушка Таубина, поданная для установки в серийном самолете ЛаГГ-3, в него не помещается, так как не увязана с его мотором М-105П. Значит, в это время пушка уже существовала «в металле» [54] 54
  Проведенная Бабуриным в короткий срок доработка, обеспечившая ее установку в развале двигателя, была столь удачной, что Таубин даже назвал эту модификацию 37-миллиметровой пушки БМА-37, тем самым подчеркнув авторство Бабурина.


[Закрыть]. В указываемые Нудельманом короткие сроки лишь переделали документацию на 37-миллиметровую пушку, исключив имена ее создателей, объявленных «врагами народа». А дальше, как всегда, пошли испытания и устранения выявленных недостатков. Это процесс неизбежный, и тут нет вопросов. Вопрос в другом: почему устранение недостатков пушки начали с ликвидации ее создателей?