Текст книги "Гармоника - Книга Первая (СИ)"

Автор книги: Александр Буша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Вот это да,– восхищался комполка, рассматривая содержание пакета,– да этим сведениям цены нет! Интересно откуда они это раздобыли? Комиссар, надо бы это срочно переписать и перерисовать, особисты узнают – отберут, займись срочно.

И только Лев Ильич хотел ответить, как в помещение вошёл особист:

– Товарищ майор Ефремов, товарищ комиссар полка Камушко. Мне нужен пакет с документами который доставил воентехник второго ранга Ивлин с той стороны, для Вас.

– Да-да,– ответил Ефремов и с сожалением расстался с ценным, с его точки зрения документом добавив,– на мой взгляд это рекомендации по действию истребителей в бою с рисункам и описанием, для Вашего ведомства это не представляет интереса, а нам как истребителям очень полезна,– ни на что не надеясь, с горечью произнес он.

– Что интересует наше ведомство решать не Вам,– жёстко ответил представитель особого отдела,– но как человек понимающий проблемы стоящие перед Родиной,– сказал он, слегка смягченным тоном, просматривая содержимое пакета,– я позволю Вам кое-что из этого,– он постучал пальцем по пакету,– переписать и перерисовать. Сведения действительно ценные и мое личное мнение, их нужно распространить для всех истребительных частей.

***

– Как все прошло? – спросил Валерия Александр Николаевич

– Нормально, как и было задумано. Отыскали подходящее поле километрах в 25 от фронта, ребята взяли территорию под контроль, вытащили туда уже подготовленные самолеты, пилотам раздали тетрадные листки с указанием ориентиров и отправили.

– Не страшно? Вдруг бы нарвались на немцев, ты же видел какие они лётчики, одно название.

– Нет не страшно. Вылетели они во второй половине дня ближе к ужину, немецкие летчики целый день летая устали, а здесь 6 МиГов и 3 "Чайки", по логике не они, а их должны бояться. Откуда им известно, что пилоты желторотики? – ответил Валерий.

– Ну допустим, а что они расскажут особисту?

– А что они видели? Почти ничего. Их никого никуда не выпускали, общались только со своими, смотрели художественные и учебные фильмы, ну и что? Читали формуляры, так я их Ефремову передал, перед вылетом специально проверил, чтобы ни у кого часов не было. Время вылета я им сказал на полчаса больше, самолеты заправлены с учетом временной поправки все нормально. Место вылета точно не определят, они даже искать там не будут.

– Ладно, а с техниками как?

– Высадили мы их вот здесь,– указав место на карте, продолжал Валерий,– впереди ехали наши на мотоциклах во главе со Щепициным, за ним машина автостарта, потом две бортовые, последняя на прицепе тащила МиГ, кроме этого дал им боеприпаса на самолеты и бочки с ГСМ.

– Так это же на той, советской стороне и вдоль линии фронта,– рассматривая карту, сказал Александр Николаевич.

– А откуда они знают, что уже за линией фронта? Бабахкает, значить фронт переходим в секретном месте,– улыбался Валерий Александрович,– на дворе ночь, вернее раннее утро, спать очень хочется, пару отвлекающих поворотов, чтобы ориентировку потеряли, впереди "поводырь" на мотоцикле, для них он главный в определении пути, довел он их вот сюда, там до аэродрома километров 12 – 15, вручил листок с ориентирами и простился.

– Смотрю ты обучаешь наших на У-2. Как успехи?

– Нормальные. Самолетик легкий в управлении, верткий. Ребятам с дельтаплана пересевшие на У-2 он очень нравиться, к тому же ему зашили и расширили кабину, сзади теперь может сесть три человека и возле летчика один. Установили прицелы, нормальный боевой самолет получился,– заулыбался Валерий.

– Что дальше намерен делать?

– Понемногу будем обстреливать "освобожденных". Уже неделю как они у нас теорию изучают. Перемешаю со своими и группами по-взводно на задание. Пускай ощущают вкус победы и рассеют боязнь перед немцами. К тому же вот здесь,– он снова вернулся к карте,– пункт сбора и частичного ремонта трофейной и поврежденной техники. По нормальному – двор МТС с деревянными строениями. Народу трофейщиков и ремонтников всего человек 40 – 50 и те и другие активно используют военнопленных, в основном для погрузочно-разгрузочных работ, но и ремонтники есть.

– Ты хочешь начать с пункта сбора?

– А почему бы и нет? Для того, чтобы батальон был полноценным ему нужно тяжёлое вооружение у нас его нет, а на этом сборном пункте пушки Ф-22 есть штук 10, броневики, машины разные битые, танки как наши так и немецкие, ящики какие то, полагаю, что со снарядами. Потому считаю их нужно посетить, а для вывоза намерен задействовать имеющуюся у нас технику. Ребята уже несколько дней там наблюдают. Охрана там службу несут отвратительно. Постов всего два, один у сарая с пленными, второй возле палаток да и те такие,– Валерий махнул рукой,– незаметно снять труда не составит. Караулка у них во дворе МТС, там же и телефон. В караулке 7 солдат.

– Ну с постами допустим справишься бесшумно, а с теми кто в палатках?

– Палаток всего четыре. Две солдатские человек по 20 в каждой, одна с двумя фельдфебелями и еще одна офицерская. Эти стоят в сторонке метрах в 20. С ними я полагаю проблем не будет. Солдатские – снимем часового, зайдем в палатку, а дальше по обстоятельствам. Ну не спят же они с винтовкой в обнимку? Мы уже даже тренировочные занятия провели, к ним и пограничников привлекли, толковые ребята. Разведывательно-диверсионной группой они уже сейчас работать смогут.

***

Фриц Баум – солдат великой Германии, ему с детства нравилось все большое, большие дома, большие автомобили, большие девушки, он мечтал быть высоким и стройным. Когда Гитлер пришел к власти Фриц хотел быть нужным его движению, но судьба распорядилась иначе и к своим 20 он был парнем ниже среднего роста и в СС его не взяли. Со временем любовь ко всему большому у него переросла в ненависть. Он ненавидел больших и сильных людей, среди них он особо ощущал свою слабость и недостаток в росте. Но Германия была в состоянии войны и он был нужен рейху. Баум не попал на Чешскую и Польскую компании, он даже не был на Французской войне. Когда все воевали в Югославии и Греции их часть стояла на границе в Восточной Пруссии и когда началась война с Советской Россией, он понял, что это его шанс отличиться, он мечтал о героических поступках, легких победах, наградах, но в первом же бою его ранило. Потом госпиталь и как выздоравливающий он оказался в трофейной команде, где присматривал за военнопленными. Вначале все было нормально, но дней пять как к ним привезли пленных русских артиллеристов, достаточно здоровых ребят и у Фрица проснулась ненависть. Он всячески старался их унизить, он не мог пройти мимо никому из пленных не дав пенделя и очень злился, когда жертва успевала увернуться, тогда но зверел. Несколько раз сослуживцы оттаскивали его от жертв, его успокаивали, давали воды, но с каждым днем злость становилась все сильнее и сильнее.

– Фриц,– говорили ему,– не обращай внимание на этих русских, они нам нужны как рабочая сила. Не будешь же ты, в самом деле, сам таскать тяжести и ремонтировать сломанную технику. Пусть это делают военнопленные.

– Все равно я их ненавижу! Мы элитная нация, фюрер говорит, что мы арии и эти – недочеловеки должны знать, что они всего лишь наши рабы и обязаны выполнять нашу волю,– с ненавистью отвечал Фриц Баум,– я не успокоюсь, пока не вдолблю каждому русскому это в сознание или пусть они умрут!

– Хорошо что Баум у нас временно,– говорили между собой солдаты,– его место на фронте, я даже представить не могу, как бы проявилась его злость, не будь у нас этих пленных русских.

Но были и другие, которые утверждали:

– Баум, хоть и коротышка и не похож на ария, но настоящий немец, именно за такими будущее великой Германии, именно они завоюют жизненное пространство и возвеличат нацию.

Такого мнения придерживался и их командир лейтенант Ганс Блюм, потому деяния Фрица он старался не замечать, более того, он считал, что это только укрепляет дисциплину не только среди военнопленных, но и среди солдат вермахта.

***

Военнопленный Андрей Клебанюк сегодня работал на разгрузке ящиков со снарядами к орудию Ф-22, которых здесь, на площадке трофейной техники было 9 штук и все с дивизиона в котором он служил старшим лейтенантом, командиром взвода. В начале войны их батарея была придана пехотному батальону и они выдвинулись занимать оборону. Еще на марше подверглись авианалету, было страшно, очень страшно и обидно, что ничего против самолетов они сделать не могут. Побросав все они бежали с дороги пытая хоть как то укрыться, спрятаться. Пока прятался от самолета где то порвал штаны, да еще так неудачно, хорошо что у старшины нашлись запасные, солдатские не новые, но все же. Потом оборона, вернее попытка обороны, немцев было около 30 человек на 10 мотоциклах и броневик. Окапывающихся бойцов они увидели сразу, немного постреляли из далека с пулеметов, развернулись и умчались. Потом были самолеты, артиллерия, снова самолеты, потом опять артиллерия. Была уничтожена полевая кухня, не поврежденным осталось лишь одно орудие. Атаки немцев так и не дождались, но у них уже были потери, убитые и раненые. Красноармейцы были подавлены и частично деморализованы. На следующий день утром оказалось, что некоторые бойцы дезертировали. Потом был очередной авианалет и темнота. Очнулся без гимнастерки, документов и сапог. Вокруг ходят немцы. Оставшихся в живых полу контуженых, легкораненых их куда-то вели до вечера. Болела голова, хотелось пить и есть. Загнали в яр – яму, по краям были пулеметы, сверху ходила охрана ни есть ни пить. Пробыл он там два дня, начал возвращаться слух, дальше их построили, отобрали кто покрепче, привели сюда. Здесь, под присмотром немцев, работали наши. Одни были с трофейщикам участвовали в сборе боеприпасов, повреждённой техники и тяжёлого вооружения, другие все это чинили, сортировали, приводили в рабочее состояние. На ночь, как скот их загоняли в старый склад и закрывали.

Андрей уже пять дней был в этой трофейно-ремонтной части, но ему казалось, что гораздо дольше. Кормили плохо, а в лагере их не кормили совсем, но в лагере и не били, здесь же били постоянно, особенно зверствовал немчик-недомерка. Ежедневно кто то из военнопленных был им бит. Сил у недоноска было как у воробушки, но само ощущение, что ты не можешь дать сдачи, было угнетающим.

Иллюзия, что немецкий пролетариат начнет братание с русскими, по аналогу первой мировой и совместными усилиями они скинут ненавистных империалистов-капиталистов ушла безвозвратно, пришло осознание, что немец это враг, а если он нацист, то враг вдвойне, жалость к которому неуместное чувство, жалость эти нелюди воспринимают как слабость, поэтому с ними нужно сражаться до последней капли крови и еще чуть-чуть, и побеждать, альтернатива – смерть, и не только твоя, но и всех и всего, что тебе дорого, их нужно искоренить не только физически, но и морально, но как это сделать в условиях плена, в условиях в которых он, старший лейтенант артиллерист Андрей Клебанюк, находится сейчас, он не знал.

В сарай их загнали когда смеркалось.

– Сегодня бешеный Фриц в наряде. Я видел как он готовился,– сказал кто-то с сожалением,– снова будет во все щели ссать и спать не давать.

В ответ ему было молчание, все устали. Целый день сначала загружали, а потом разгружали ящики со снарядами. Руки просто отрывались и ноги не держали.

– Нужно хоть немного отоспаться,– в очередной раз говорил сам себе Андрей. Мысль о побеге у него была, но реализовать ее не было никаких сил. Так он и уснул.

Проснулся от того, что на него кто то наступи. В сарае стоял возбужденный шепот.

– Наши, наши пришли,– не веря себе, говорили пленники, а в это время открылся замок и на пороге были действительно наши, по крайней мере говорили точно по-русски.

– Тише товарищи, выходите по одному, не толкайтесь, идите вон туда, к старшине Бородачу, он скажет что дальше, – показывал направление рукой освободитель,– и не шумите сильно.

А вот форму такую Андрей никогда не видел. Много карманов в которые было напихано чего то и потому бойцы казались колобками. У некоторых на голове была фара как у шахтеров и лишь труп бешеного Фрица, лежащий с ненормально закинутой головой, безмолвно подтверждал, что это действительно свои и никакой не мираж.

– Кто его так? – спросили у ближнего бойца, указывая на труп неудачливого охранника.

– Иван,– был короткий ответ и кивнул головой на здорового, ругающегося парня, отчего то измазанного кровью.

– А почему он весь в крови?

– Так другого немчуру ножом пырнул, вот тот его кровью и измазал, переживает, что маманя его ругать будет.

***

– А чего с ними церемонится,– рассказывал о последнем выходе один из многочисленных Ильиных,– часовой тот смотрю аккурат со Степку росточком, даже перешивать ненужно, вот думаю свезло. Снял я сапоги, чтобы потише, подобрался к нему как учили на цыпочках и стукнул прикладом пониже каски, чтобы френч кровью не испачкать. И вон вишь,– показывал на примерившего обновку самого младшего брата Степку,– угадал, даже сапоги того же размера оказались.

– Иван, ну а дальше то что?

– А что? А ничто стукнул и все... это уж Митька,– кивнул он бородой на брата погодку,– дальше его обшманал, а я к караулке пошёл. Эти значить втроем вышли, а мы их аккуратно так в ножи и взяли. Ток не рассчитал я малеха с ударом. В горло целил... френч целым хотел взять, а то вишь почти у всех штопаные, а он подлец такой возьми и голову поверни в этот момент. А я уже нож вогнал вот и отрезал ее как барану. Так я так испугался когда голова отлетела, думал сейчас так стукнет оземь, а каска то у них металлическая, ели поймал ее заразу. Потому весь в криви и оказался. Зато в кармане у него гармошка губная, нашлась и ножик раскладной – вишь какой, – показывал он приобретение,– и френч целехонький. Маманя застирала его и все. Те которые внутри были, даже и не проснулись. Потом к палаткам их пошли. Зашли, а ружья там в пирамиде стоят, ну я их все взял и вынес, а потом военнопленных освободили. Там человек 30 было. Худые все такие, голодные, а как увидели этого часового которого я прикладом, да так обрадовались стали мне все спасибо говорить, а уж радовались то как и не передать, он оказывается обижал их сильно.

***

– Павел Леонидович,– спросил товарищ командир у военинженера 3 ранга Дёмич,– что там по трофеям от трофейщиков?

– Товарищ командир, трофеи по нынешним временам знатные, уж на сколько старшина Фролов скуп, но и он рад, особенно инструменту. Танки БТ разные 6 штук включая два без башни, Т-34 – два, бронеавтомобиль БА-10, БА-20 пулеметный 2 штуки, пушка Ф-22 – взяли 6,

– Там же больше было и танков и пушек и броневиков...

– Остальные – хлам, только на переплавку, к тому же все, что нам сможет пригодиться мы сняли,– заволновался военинженер 3 ранга,– двигатели к БТ и БА запасные есть, бронированные листы, как Вы говорили, колеса, траки.

– Продолжайте Павел Леонидович, я Вас внимательно слушаю.

– Снарядов к БТ на все танки, включая те, что были у нас – по два боекомплекта и еще чуть-чуть, на Т-34 полтора боекомплекта, на пушки около 400 снарядов, батальонных минометов 82 мм – 3 штуки, но всего 52 мины к ним, пулеметы "Максим" и " Дегтярёва", винтовки СВТ-40 – 43 штуки, автомат ППД – 12 штук, винтовки "Мосина"...

– Павел Леонидович – патронов сколько к ним,– перебил его Валерий Александрович.

– Патронов не подсчитывали, но не очень. На один, максимум на два средненьких боя.

– Автомобилей сколько взяли?

– ГАЗ – полуторка разной модификации, таких что можно восстановить 12 штук, полевых кухонь 5, два бензовоза, но бензина всего 7 бочек, было там еще многого по немного но это Щепицин с Левченко утянули на склад,– и многозначительно посмотрел на сержантов.

– И еще они забрали все винтовки СВТ-40 и автоматы ППД и все пистолетные патроны, 3 ящика – добавил старший лейтенант Пряхин.

– Павел Анатольевич,– ответил ему товарищ командир,– это я приказал, Вы же получили французские автоматы и винтовки, они не чуть не хуже "Мосинки", к тому же на них патронов значительно больше.

– Товарищ командир, Вы же знаете этот французский автомат, как там его, MAS 38, никуда не годный. Он скорее обуза. Я бы с удовольствием сменил его на "мосинку",– ответил Пряхин,– по пулеметам, французский MAC M1924/29 лично мне не нравиться. Кучность у него плохая, а винтовок "Бертье" – на всех не хватило.

– Я Вас услышал,– ответил Валерий Александрович,– автоматы MAS 38 сдать на склад. Левченко, личный состав довооружить винтовками "Мосина", продолжайте товарищ Дёмич, меня интересует, что с пулеметами, в каком они состоянии.

– Пулеметы "Максим" – семь штуки в рабочем состоянии и еще два в ремонтно пригодном. Лент к ним по три на каждый, "Дегтярёва" – два, оба в рабочем состоянии и по три диска к каждому.

– На БТ, которые без башни установите пушки Ф-22, обратите внимание на центровку. Посмотрите, возможность установки пушки стволом назад, чтобы и двигатель защищал бойцов. Сзади установить дополнительный броне лист от битых бронеавтомобилей и сделать его в виде щучьего носа, чтобы и как ковш для окапывания служил, и под углом 45 градусов, тогда рикошетить от него сильнее будет. Т-34 – модернизировать, как и те которые у нас уже имеются, так же изготовить командирские башенки и турель под авиационный пулемет,– говорил Валерий,– приварить поручни, чтобы десанту было за что держаться.

– Теперь и от авианалета отбиться можно,– радовались собравшиеся и особенно Пряхин, так как числился командиром сводного батальона.

– Старший лейтенант Пряхин, совместно с сержантами Щепициным и Левченко и старшиной пограничной службы Бородач подготовить группы для самостоятельного действия в тылу противника. В каждую группу включить саперов и разведчиков Бородача, кроме Ваших бойцов им будут приданы бойцы спецназа. Нужно обстрелять людей, они не должны бояться стрелять в живых немцев, ощутить радость победы и научиться действовать смело и уверено. Группы предположительно будут действовать самостоятельно в течении 5-7 суток.

– Товарищ командир,– тут же задал вопрос Пряхин,– а почему 5-7 суток?

– Первый день выдвижение к заданному квадрату и обустройство временного лагеря, второй и третий и остальные дни – засада. Пока враг сообразит, что это целенаправленная акция, пока изыщет резервы, чтобы противостоять вам – пройдет минимум три, четыре дня. Так вот к этому моменту Вы должны покинуть район и быть на базе. На все про все у Вас не более 5-7 суток.

***

Гриша Воронин был в засаде и с винтовкой. Война для него началась внезапно. Внезапно прогремела тревога, внезапно их хозяйственный взвод покинул расположение части, внезапно их начали атаковать самолеты. Ему, как выросшему в деревне было очень страшно. После одного из таких налетов, он и еще несколько бойцов так прятались, вернее бежали от страшного налета, что потерялись. По лесам лугам и полям они ходили два дня. Очень хотелось есть. Вышли к деревне, а там уже были немцы и они сдались в плен. И оказалось, что в плену их кормить никто не собирается. В плену Грише не понравилось. Холодно, голодно и все время боишься, что тебя застрелят. Потом их так же внезапно освободили, привели к себе в лагерь и накормили. И уже со следующего дня началась «учеба». Их, а таких как он было много, человек 300, а может больше учили как стрелять из винтовки, до этого он стрелял из трехлинейки, один раз, три патрона, а тут... винтовка была совсем другая и они учились ее собирать, разбирать, чистить, заряжать, целиться. Так же они изучали и немецкие винтовки, автоматы и пулеметы, но как то вскользь, скорее ознакомились с ними... разобрали, собрали и все. Их учили стрелять. Каждый день стреляли и по много. Вечерами показывали цветное кино разное. Больше всего всем понравились фильмы про «ковбоев». Фильм обсуждали полночи. Понравилось какие они смелые и как метко стреляют. На следующий день, после просмотра все бойцы их взвода стреляли с таким старанием, что даже инструктор из спецназа удивлялся. А потом их водили показывали как окапываться. Все заняли места в неглубоких ячейках, которые уже были выкопаны до них и начали по ним стрелять. Ух и страшно было, казалось вот-вот в тебя попадут. Гриша не то чтобы голову поднять, шевелиться боялся. Потом они перешли к ячейкам поглубже, пошевелиться уже можно, но сидишь один и все равно страшно, а вот когда они перешли к окопам, так там можно было по переходу убежать с обстреливаемого места и толи уже привыкли к выстрелам, но вместе не так страшно, вернее никто свой страх показать не хочет. Потом их учили не бояться танков. Поначалу ох и страшно-то было, а потом, особенно после того, как он залез в танк и... а с него-то ничего почти и не видно. В общем учили их выживать на войне, бить врага и пуль не бояться. Но больше всего Грише Воронину понравилась кормежка. Каждый день курица, его так и дома никто не кормил. Еще он был на аэродроме, который наши сначала отдали немцам, а потом снова отбили. В бою участия он не принимал, но их взвод грузил со склада имущество в машины, помогал эвакуировать самолеты, а потом он еще был в каком-то месте, где было много подбитой советской техники. Там они тоже носили, под руководством ремонтников крутили, грузили, в общем работали. Потом их взвод усилили сапёрами, парнями со спецназа и отправили на секретное задание. Эти парни спецназовцы, с виду мальчишки, а как они стреляют с револьверов с двух рук, куда там несчастным ковбоям. Как дерутся. Поначалу-то их никто не слушал, а Ванька и Степка, главные задиры в их взводе вообще решили их послать к маме, но те не растерялись. Один из спецназовцев и роста то не очень огромного, вызвал их на кулаках померяться, один против двоих. Так те в него так ни разу и не попали. Зато он их здорово повалял по земле. Только Ванька хочет ударить его, а он уже в другом месте и ногой каак даст и все – лежит Ванька, пока Степка подбежал и непонятно что случилось, а только Степан перевернулся через свою голову и спиной оземь каак шмякнется и все. Сначала все думали случайность. По второму разу пошли да вместе, а тот раз, как захватил их обеих, а они друг о дружку, а этот спецназовец уже им руки крутит, а те на коленях стоят и было всем видно, что играет он с ними. Будь это по настоящему – убил бы и не заметил. После того все их стали слушать, даже лучше чем взводного сержанта Митина у которого кулаки пудовые. В Митина хоть попасть можно в случаи чего, а в этих куда там – натуральные убийцы, а с виду и не скажешь что живодеры. И с этого момента Гриша Воронин здорово зауважал Красную Армию. Раньше он о таких специалистах только слышал от тех, кто тоже только слышал, а тут – вот они рядом, потрогать можно и много-то их как, почитай человек 100 или больше.

Так вот пришли они на полянку, обустроили лагерь, а утром выдвинулись к дороге. Отрыл Гриша себе ячейку, замаскировал ветками и травой лежит, ждет. Приказ стрелять по водителям, в машину, в радиатор, в баки. Им специально на трофейной машине и на танке показывали на учениях где это все находится и еще, что немцы канистры с бензином к танку привязывают. Если правильно попасть специальной пулей, то горят эти танки не хуже соломы. А вот высовываться, бежать в штыковую атаку и кричать "ура" – запретили. Только по особой команде "зачистка" и то во второй линии.

Немцев ждать долго не пришлось. Здоровенная колонна с танками и пушками выехала на дорогу. Гриша уже выбрал себе цель и прицелился, но не думал, что руки будут трястись, по спине будут бегать мурашки, а ногам враз станет холодно. Он ждал сигнала и тут каак бабабахнуло. Колону заволокло пылью и дымом... все сразу стали стрелять, особенно старались пулеметы. Гриша успел три раза перезарядить винтовку и что удивительно – попадал и не один раз видел, как немец, после его выстрела носом землю клюет, он уже вставил и четвертую обойму когда бой стал затихать. Немцы, а их было намного больше, стали быстро-быстро убегать оставив на дороге горящие и исковерканные машины и все-все, что ехало и что везли. Команды "зачистка" он так и не услыхал, и еще лежал в своей ячейке когда заметил, что весь их взвод уже там, чего то ищут, что то собирают, радуются. Побежал и он.

– Воронин! Хорошо, что подошел. Лезь в этот грузовик и показывай, что они там везли,– сразу нашел ему работу сержант Митин.

– Товарищ сержант,– тихо сказал Гриша когда заглянул в кузов,– здесь немец весь в крови и стонет.

– Так добей его быстренько и давай показывай, что там у них... да пошевеливайся ты время!

Убить человека, даже если это враг и немец очень тяжело. Одно дело стрелять издали и совсем другое когда вот он рядом. Но он сумел. Подставил винтовку к сердцу фашиста и выстрелил.

– Воронин! Ёлы палы твою мать! Штыком нужно было,– начал ругаться сержант,– потом махнул рукой,– показывай чего у них здесь хорошего.

– Ящики с боеприпасами странными какими то,– начал говорить Гриша

– А это вон к тем пушками, что по шесть стволов,– показал куда то рукой Митин,– нужно посмотреть вдруг эта машина еще живая.– Обернувшись крикнул,– Степан! Проверь и эту машину, вдруг работает. В ней снаряды к воон тем пушкам, что так понравились спецназовцам.

Это был первый по настоящему бой в котором Гриша Воронин стрелял и попадал. В трофеи ему достались часы, фляга, сапоги, медицинских пакетов целых три, хорошая опасная бритва, а то у них на весь взвод была только одна, плащ-палатка. Захватили они кроме военного еще и машину продуктов в которой был почти ящик дефицитных сигарет.

Еще три раза они выходили, как говорил сержант Митин "на большую дорогу", но это было уже как то буднично. Не обошлось и без потерь, но на то оно и война.

***

– Я полагаю, что люди достаточно подготовлены и вооружены, фактически это моторизованный батальон со средствами усиления,– говорил Валерий Александрович отцу,– и в ближайшее время я планирую отправить их на большую землю, вернее на фронт, вот сюда,– он указал место на карте,– здесь немцы планируют произвести прорыв и эти ребята должны стать для них сюрпризом, и хочется надеется – неприятным. Мною организовано прослушивание линии связи одной из наших обороняющихся дивизий,– улыбался Валерий.

– Хм,– мотнул головой и криво улыбнулся Александр Николаевич,– у тебя уже наверняка имеется хитрая комбинация, чтобы их всех легализовать?

– Ну в общих чертах, еще нужна некоторая отработка деталей. Думаю прозвонить их начальнику разведки и назначить встречу.

– С ума сошел, тебя сразу арестуют.

– Нет, я ему позвоню и голосом его начальника прикажу встретить старшего лейтенанта Пронина, представителя разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. У меня есть образец его голоса и программка, преобразующая мой голос в его,– и заулыбался еще больше.

– Авантюрист,– покачал головой отец,– а что там за новая история с военнопленными?

– Около одной из групп недалеко был промежуточный лагерь военнопленных, ну и освободили в последний день 137 человек. Из них около 20 сразу в лазарет, а остальными разбавили батальон Пряхина. Теперь это действительно боевое подразделение, почти штатного состава. Там из последнего выхода шестиствольных минометов четыре и две немецкие гаубицы затрофеили, так я их им хочу оставить.

– Гаубицы – оставь, а минометы нам нужны.

– На эти минометы мин почти нет, толи они уже отстрелялись где, толи еще чего, но мин всего на два залпа. К тому же из 4 минометов целы только два.

– У них лафет хороший, его даже лошадью тянуть можно, а направляющие от "Града" поставим, я уже смотрел, нормально получится, даже лучше чем было. Довооружать их чем планируешь?

– У нас еще имеется некоторое количество трехлинеек, как раз будет, если не всех артиллеристов вооружать. С патронами для них правда напряг, но на один – два средних боя точно хватит.

– Нашим, для СВТ-40 хоть оставил?

– Самую малость. Им сейчас нужнее, а себе мы еще наберем, я уже даже знаю где.

– Что с ранеными и больными?

– В смысле, отправлю с Пряхиным, помощь им оказали, антибиотиками обкололи, жить будут, а через месяц и воевать.

– Ничего не забыл еще мне сказать?

– Думал ты уже знаешь. У нас пожелали остаться несколько человек, из летунов-ремонтников – двое, оба токари-фрезеровщики, в моторах понимают и по планеру тоже, на станке чудеса вытворяют, еще двое с танкистов сварщик очень хороший, даже Ави так не умеет и моторист по дизелям. Все они до армии работали на заводе по специальности. У всех семьи на уже оккупированной территории. Вот на листе написано кто и откуда и на карте я уже обозначил, даже дома. И еще у одного жена врач, у другого учитель, двое других не женаты.

– Угу, пяток домиков выходит нужно. Что там с Самуилом Ефимовичем.

– Хм тебе и это уже рассказали,– улыбнулся он,– этот, нехороший человек неблагодарная свинья. По моим данным он решил заняться темными делишками и через крестьян упорно ищет выход на еврейскую общину города. В общем он нарушает условия контракта и я желаю с ним расстаться, к тому же его поступки не одобряют остальные евреи нашего селения.

– Сару тоже отправишь? Кто будет преподавать в школе?

– Преподаватель она посредственный, а вот интриганка спасу нет, все исходят от нее, потому мой ответ – Рабиновичи оба, а заменить у меня уже есть кем.

– Куда ты их?

– Откуда взяли, туда и отправим.

***

Начальника разведки дивизии майора Путилина Владимира Владимировича срочно вызвали на узел связи.

– Майор Путилин – слушаю.

– Подполковник Звягинцев,– это был его начальник со штаба армии,– Володя, с тобой хотят поговорить,– Звягинцев почти не называл подчинённых по имени, только в экстренных случаях.

– Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии майор Краснецкий,– услышал он в ответ,– через час Вам надлежит встретить старшего лейтенанта Пронина, пароль: сумма чисел должна соответствовать числу 15-ть, если он назовет цифру 7-мь, то в ответ Вы какую цифру должны назвать?

– Восемь,– немного подумав ответил Путилин.

– А если он назовет цифру 9-ть? – был второй вопрос.

– Тогда 6-ть.

– Вот и хорошо. На встрече желательно присутствие и командира дивизии.

– Командира дивизии сейчас нет, он на передовой.

– Тогда начальника штаба.

В кабинет, в котором уже находился Майор Путилин и начальник штаба подполковник Пучнин вошел дежурный лейтенант.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться к майору Путилину,– сказал он.

– Обращаетесь,– позволил Пучнин.

– Товарищ майор, прибыл старший лейтенант Пронин.

– Пусть войдет.

– Разрешите,– сказал вошедший,– и глядя на майора Путилина произнес,– девять.

Подполковник был удивлен странным приветствием старшего лейтенанта и посмотрел на Путилина, который заулыбался и ответил.