Текст книги "Начала новой макроэкономической теории"

Автор книги: Александр Воин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Следующий этап – это этап олигархическо – монополистический. Он меняет ситуацию с рисками и тем самым еще больше увеличивает неустойчивость экономической системы. Предприниматель, инвестируя в некий проект с помощью кредита или без оного, рискует. Но если этот предприниматель или банк является системообразующим предпринимателем или банком, то его риск намного ниже по сравнению с риском обычного, небольшого предпринимателя или банка. Это потому что, в случае неудачи, ему практически гарантирована поддержка государства за счет налогоплательщика из-за того, что его крах больно ударит по экономике в целом. За примерами в условиях нынешнего кризиса не надо далеко ходить и я их не стану даже приводить. А поскольку предприниматели и банкиры конкурируют между собой и в этой борьбе побеждает тот, кто пойдет на больший риск и не сорвется, то олигархи, имея дополнительную страховку от государства, и идут на этот больший риск, не считаясь с тем, что рискуют они не только своим капиталом (а иногда своим и не рискуют вовсе), а, прежде сего, экономическим положением страны. (Более подробно этот процесс я описал в статье "Современная олигархия").

И, наконец, еще один этап – это глобализация мировой экономики. Этот этап, во-первых, распространил неустойчивость национальных экономик, на мировую. Торговые и финансово кредитные отношения перевязали между собой экономики большинства стран. Это сотрудничество позволило еще быстрее развивать мировую экономику, но зато теперь кризис, начавшийся в одной стране, достаточно мощной экономически, распространяется на другие и становится мировым. Во-вторых, то обстоятельство, что государства (или правительства) стали теперь сами участниками экономической конкуренции (между странами) и кредитно-финансовых отношений (помимо того, что корпорации и банки делают теперь внешние заимствования, их делают и государства друг у друга), ослабило их роль стабилизаторов финансовой политики внутри своих стран. Вместо того чтобы сдерживать чрезмерно рискованное кредитование своих предпринимателей и банкиров, правительства теперь зачастую стали поощрять их в этом. Как это происходит, более подробно я описал в уже упомянутых статьях.

Теперь перейдем к экономическим моделям. Но прежде нужно расширить предыдущее описание эволюции. Дело в том, что экономические модели описывают не только кризисные состояния экономики, но и нормальные и целью их является не только предсказывать кризисы и давать рекомендации, как их избежать, но и указать пути наиболее быстрого развития. Рассматривая эволюцию кризисов, я, конечно, рассматривал в немалой мере и эволюцию самой экономики (одно от другого нельзя оторвать). Но поскольку я концентрировался именно на кризисах, то есть еще несколько моментов, которые нужно рассмотреть, прежде чем перейти к экономическим моделям.

Первый такой момент – это игровой аспект экономики. Я уже писал в статье “Экономика и мораль”, что капиталистическую и социалистическую экономики можно рассматривать как игры по разным правилам, типа футбол и шахматы. Но эти правила менялись и меняются и внутри капитализма и менялись внутри социализма, пока он был жив. Они менялись и меняются постепенно, эволюционно, а сам переход от капитализма к социализму был скачком внутри этой эволюции, т. е. революцией. Меняются они через законы, принимаемые законодательным органом власти и через решения правительства. Примером этих правил служит, прежде всего, уголовный кодекс, запрещающий, в частности, хапать чужую собственность, затем налоговое законодательство, устанавливаемые правительством таможенные и акцизные сборы, лицензирование, квотирование и т. д. Необходимость постоянного (или время от времени) изменения, совершенствования правил экономической игры связана с эволюционным изменением самой экономической действительности и даже, более того, действительности вообще. Ну, скажем, на раннем этапе капитализма не было еще монополий. Потом они появились и, не нарушая существующих на то время правил, совершенно законно начали тормозить развитие экономики, разрушая равноправную конкуренцию. Для исправления ситуации понадобилось антимонопольное законодательство. Или, когда не было финансово кредитных отношений, не было и финансовых пирамид. Когда возникала финансово кредитная система, все видели преимущества, которые она дает, но никто еще не предвидел, что со временем найдутся люди, которые додумаются до МММ. Но эволюцию остановить невозможно, поэтому постоянно появляется что-нибудь новенькое. Разное новенькое. Иногда – хорошее, как сама финансово кредитная система, иногда – пирамиды. В результате опять появляется потребность в изменении правил игры. Мало того, все эволюционно возникшее хорошее может со временем портиться или приносить негативные побочные результаты. Это относится, прежде всего, к экономике в целом, которая, весьма облегчив удобствами жизнь современного человека, в то же время привела к массе серьезных негативных последствий, таких как ухудшение экологии, изменение климата, исчерпание природных ресурсов, опасность техногенных катастроф и т. д. Все это требует все новых и новых изменений правил игры. Вводится плата за использование природных ресурсов, квоты на выхлопные газы и т. д.

Еще один важный момент, который нужно учитывать, строя экономические модели, это процедура реализации этих моделей в реальной экономике. Кое-что об этой процедуре я уже сказал выше. Это – законы, принимаемые парламентом, и постановления правительства, устанавливающие правила игры в соответствии с принятой экономической моделью. Но мало принимать законы и постановления. Надо еще чтобы они выполнялись. Напомню то, о чем я писал в статье “Экономика и мораль”. Никакие принятые правила игры никогда не выполняются всеми ее участниками. Это связано с тем, что нарушение правил игры, если оно не наказуемо, приносит выигрыш тем, кто на него идет. Выигрыш индивидуальный за счет проигрыша общества в целом. Поэтому общество вынуждено создавать специальные институты для пресечения таких нарушений. Это, прежде всего, суды, затем всевозможные контролирующие и инспектирующие органы. Наконец, существуют органы типа нацбанка или фонда госимущества, которые обладают функциями, как контролирующими в какой-то части экономики, так и правом принимать решения в этой же области. Например, нацбанк не только контролирует деятельность коммерческих банков, он еще регулирует курс национальной валюты и т. д. Все эти органы возникли на том или ином этапе эволюции экономической системы и общества в целом. И эволюция этих органов, которую можно назвать институциональной эволюцией, продолжается. И не только в смысле появления новых таких органов (это случается достаточно редко), но и через достаточно частое изменение их функций. Скажем, можно вообще не ограничивать уставной капитал банков, можно определить его законом, а можно предоставить нацбанку право устанавливать его, смотря по обстоятельствам. И т. п.

Теперь окончательно перейдем к экономическим моделям. Экономические модели существовали не всегда. Экономика, как таковая, экономическая деятельность, экономические отношения, существовали намного раньше появления экономических моделей (теорий). Я уж не говорю, о рабовладельческой или феодальной экономике, но и ранняя капиталистическая экономика сложилась раньше появления экономических моделей. Все эти экономики развились стихийно, без предварительной теоретической разработки и обоснования. А экономические модели стали появляться вследствие того, что стихийное развитие капиталистической экономики, ее эволюция стала приводить эту экономику к различного рода трудностям, кризисам, прежде всего. Вот для преодоления этих трудностей и стали строить экономические модели. Так, например, две наиболее известные и конкурирующие между собой модели, марксистская и кейнсианская, возникли как реакция на более-менее одни и те же обстоятельства, трудности, с которыми столкнулась капиталистическая экономика вследствие своей стихийной эволюции. Обстоятельства эти – это ранние кризисы капиталистической системы, вплоть до Великой Депрессии 1932 – 1937-го годов. Решения, предлагаемые этими моделями, кардинально отличаются одно от другого, но что их объединяет (помимо реакции на одни и те же обстоятельства) – это отказ или неспособность видеть эволюцию экономики, по, крайней мере, эволюцию будущую, последующую. Эволюцию, приведшую к рассматриваемой ими ситуации, они еще готовы были рассматривать (особенно марксизм). Но при этом они пребывают в убеждении, что после того, как их модель будет принята и реализована, больше никакой эволюции не будет. Даже то, что люди – игроки на экономическом поле, рано или поздно приспособятся к правилам игры, предложенным ими, и начнут их успешно обходить или использовать их вовсе не так, как виделось авторам моделей, т. е. не на пользу обществу, не приходило им в голову. О том, что это таки произошло и как именно это произошло, я писал в статьях “Современная олигархия”, “Экономика и мораль” и других, здесь повторю лишь вкратце.

Маркс полагал, что, если заводы и фабрики будут принадлежать рабочим, то они будут работать не за страх, а за совесть и производительность труда будет выше, чем при капитализме. Возможность, что со временем власть над предприятиями перейдет из рук рабочих в руки либо властителей страны, как это произошло в Советском Союзе, либо в руки узкой группы лиц – элиты на каждом из предприятий, как это произошло в израильских кибуцах, ему в голову даже не приходила. А между тем именно эта возможность, реализовавшись в Союзе, погубила советскую экономику. Что касается кибуцов, то вариант, когда предприятием правит сложившаяся на нем элита, лучше, чем централизованное, плановое управление экономикой всей страны (сохраняется конкуренция между хозяйственными единицами в экономике), поэтому кибуцы еще живы, но они давно уже уступили первенство частным фермерам и сельскохозяйственным кооперативам частных землевладельцев – мошавам.

Кейнс и его последователи предполагали, что после того, как будет принята кейнсианская модель, а также антитрестовские законы и создан антимонопольный комитет, больше кризисов в капиталистической экономике не будет. Так бы оно и было, если бы эта экономика не эволюционировала. Но, как я показал в “Современной олигархии” ситуация со времен Рузвельта изменилась таким образом, что прежние антитрестовские законы уже практически не ограничивают олигархов, особенно, если речь идет о транснациональных компаниях. И это один из факторов, сыгравших существенную роль, как в нынешнем кризисе, так и в кризисе конца 90-х годов. Произошло еще много изменений (которые я описываю в упомянутых статьях), делающих кейнсианскую модель непригодной сегодня. Все сказанное относится и к подавляющему большинству других экономических моделей.

Какие выводы следуют отсюда в отношении экономических моделей? Во-первых, быстрая изменяемость экономической действительности сегодня приводит к тому, что любая экономическая модель быстро становится непригодной, доходит до границ своей применимости. Поэтому очень важно уметь определять границы применимости моделей (теорий). Инструмент для этого дает разработанный мной единый метод обоснования научных теорий.

Во-вторых, для того чтобы своевременно определить, что та или иная модель стала непригодной в изменившихся обстоятельствах (а не наступать каждый раз на те же грабли, впадая в кризисы, которые с каждым разом становятся мощнее и опаснее), нужно не только владение единым методом обоснования, нужен еще систематический мониторинг эволюции экономики. Сегодня есть, конечно, тьма институтов, собирающих всевозможную экономическую информацию, но не ту, о которой я говорю. Собирается экономическая статистика по параметрам типа: вал, заработная плата, курсы валют, производительность труда и т. п. А я имею в виду информацию о качественных изменениях экономической системы, таких как появление новых форм кредитно-денежных отношений, новых институций, изменений в правилах экономической игры, о всяких офшорах, зонах свободной торговли, фьючерсах и т. д. И систематический анализ этой информации на предмет оценки влияния этих изменений на применимость действующей на данный момент модели.

Еще один вывод, который следует из выше рассмотренного, это – необходимость увязки, встраивания экономической модели во всеобъемлющую философию. Мы видим, что когда функцией цели экономической модели является только рост материального благополучия общества, это мало того что приводит к духовному обнищанию, к разрушению экологии и истощению ресурсов, но это делает саму экономику неустойчивой и порождает кризисы, мощь и опасность которых с каждым разом становится все больше и которые в сочетании с другими опасностями начинают представлять угрозу самому существованию человечества. Как было показано, пренебрежение моралью и ценностями во имя потребления, в конечном счете, бьет и по потреблению. (Даже если бы не било, то я лично не хочу, чтобы люди превращались в обжирающихся скотов). Надо отдать должное Марксу в том, что он понимал необходимость увязки экономической модели с широкой философией и пытался это сделать. Но попытка его не была успешной, в том числе и потому, что его моральная теория, если ее вообще можно назвать теорией, была не верна (он привязывал мораль к строю). В результате реализация его экономической модели (социализма), в конечном счете, тоже закончилась крахом. Я считаю, что моя философия, содержащая в частности теорию оптимальной морали, единый метод обоснования, теорию детерминизма, описывающую устойчивость общественных процессов, дает основу для построения необходимой сегодня экономической модели.

После всего, проделанное выше рассмотрение позволяет, даже не строя новую экономическую модель, сделать некоторые выводы относительно нынешнего кризиса и путей выхода из него. Но это я собираюсь сделать в отдельной статье.

                     ФОРМУЛА БЕЗКРИЗИСНОГО

                          РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ

                                                      18.3.09

     В СМИ печатных и электронных в контексте разговоров о кризисе часто мелькают термины “перегрев экономики”, “пузырь”. И всем ясно, что перегрев экономики непременно вызывает последующий спад ее, а “пузырь”, лопаясь, приводит к кризису. Неясно только, если всем тут все ясно, то почему никто не остановил вовремя перегрев экономики и раздувание “пузыря”, приведшие к нынешнему кризису (аналогично, как и к предыдущим)? Мало того, для большинства мыслителей от политики и экономики нынешний кризис разразился как гром среди ясного неба. Отсюда напрашивается вывод, что далеко не все ясно и оракулам и ученым экономистам. Я, например, не встречал никакого определения того, что есть “перегрев экономики” или “пузырь”. И это вписывается в нарисованную выше картину. Без четко, однозначно определенных понятий не может быть выстроена научная теория, дающая однозначные же выводы. Развитый мной эволюционный подход к исследованию кризисов (“Об эволюции кризисов и экономических моделях”) позволяет, как мне кажется, пролить свет на предмет. К чему и перехожу.

В упомянутой статье я показал, что в основе всякого кризиса лежит нарушение правильного, оптимального распределения совокупного продукта общества. Оптимального – не с точки зрения справедливости, а с точки зрения успешного, эффективного, бескризисного функционирования экономики. Для индивидуума, ведущего индивидуальное, натуральное хозяйство, я проиллюстрировал это нарушение. Но дальше я исследовал эволюцию кризисов по другим параметрам. Сейчас я хочу рассмотреть, как эволюционировало это оптимальное распределение общественного продукта.

Начну с напоминания о том, в чем оно состояло в натуральном хозяйстве. Грубо говоря, оно заключалось в том, что нужно было не весь полученный в цикле производства продукт употребить. Нужно было часть его оставить для возможности осуществления следующего цикла производства. Скажем, оставить семена для посева, а часть продать и купить на них необходимый инвентарь (или изготовить его самому, но тогда этот инвентарь и будет той частью произведенного продукта, которая идет не на потребление, а на воспроизводство). Если это не выполнялось, то в следующем цикле наступал кризис (нечем было сеять).

На этапе товарного производства с рыночной экономикой содержание оптимального распределения уже другое. Еще раз напомню, что в отличие от Маркса я рассматриваю оптимальное распределение совокупного продукта не с точки зрения справедливости, а с точки зрения эффективного развития экономики. Эффективного и бескризисного. На этапе натурального хозяйства производитель (и его семья) сам же и потреблял все произведенное (за вычетом оставленного на воспроизводство). Теперь то, что производит один, потребляют многие и это усложняет задачу оптимального распределения. При товарно-денежном производстве эти многие должны иметь не только физическую возможность употребить все произведенное (грубо говоря, съесть), они должны сначала иметь возможность купить его. Т. е. во-первых, цена всего произведенного в обществе должна равняться совокупному множеству зарплат и доходов в нем (плюс то, что идет на совокупное инвестирование). А во-вторых, – уже упомянутая возможность физически потребить все произведенное. Причем в этом “во-вторых” – главное не то, чтобы все произведенное могло быть потреблено при его равном распределении между членами общества, а то, чтобы не получилась ситуация, когда малая часть людей, но с большими доходами и зарплатами, будет не в состоянии потребить все то, что на их доходы можно купить, а большая часть не будет иметь достаточно денег, чтобы приобрести все то, что останется не потребленным малой, богатой частью. Т. е. теперь оптимальное распределение состоит из трех частей: той, что идет на инвестирование, и двух, которые идут на потребление – богатыми и бедными. При нарушении оптимума происходит одно из двух: либо у бедных нет денег приобрести произведенное на их долю (а это основная часть произведенного) и тогда – кризис, либо у капиталистов, которые собственно и производят, доход за вычетом необходимых инвестиций незначительно превосходит среднюю заплату в обществе и тогда у них пропадает стимул производить. Легко видеть, что в основе всех предыдущих кризисов лежало одно из перечисленных двух. Только в эпоху развитых кредитно-финансовых отношений эта картина затемняется, а с другой стороны, усугубляется этими самыми отношениями.

Рассмотрим это на примере нынешнего кризиса в Америке (с которой он и начался). Сначала строительные компании бешено наживались, вздувая цены на жилье. Произошло нарушение оптимального соотношения между доходами строительных компаний и зарплатами и доходами подавляющей части населения, которая не могла покупать жилье по таким ценам. Если бы не кредитно-финансовые отношения, то уже давно произошел бы небольшой такой, скромненький кризис в Америке, который не затронул бы не только других стран, но и других отраслей промышленности в самой Америке. Просто произошел бы спад производства в строительной промышленности Америки с последующим снижением цены жилья и доходов строительных компаний. Но теперь в условиях развитых кредитно-финансовых в картину входят банки, которые тоже хотят получить сверхприбыли на строительном буме, и они начинают кредитовать под неоправданно низкие проценты с одной стороны строительные компании, с другой – население, которое хочет приобрести жилье. Кризис оттягивается, но надувается вышеупомянутый пузырь, который когда-нибудь обязательно должен лопнуть, но чем позже он лопнет, тем мощней будет кризис. Теперь становится ясной суть понятий “перегрев экономики” и “пузырь”. Перегрев экономики – это не просто высокая (выше среднего) деловая активность, это высокая активность в сочетании с нарушение оптимального разделения общественного продукта в пользу богатых капиталистов (и этим же неоптимальным распределением и стимулируемая). А “пузырь” образуется, когда неоптимальное распределение (неоптимальное в пользу богатых) усугубляется кредитованием населения финансовыми учреждениями для приобретения тех товаров, которые они при их уровне зарплат и доходов купить не могут (в том числе и в рассрочку).

Из проделанного выше рассмотрения вытекает и формула бескризисного экономического развития. Она собственно и дается вышеприведенным оптимумом. Остается только уточнить его. С уточнением она выглядит так. Цена всего совокупного продукта, производимого в обществе, должна равняться сумме всех инвестиций плюс сумма всех зарплат и доходов “бедных”, плюс цена физически возможного суммарного потребления “богатых”.

 Эта уточненная формула требует еще изрядных уточнений. Прежде всего, что такое здесь “бедные” и “богатые”? Я не случайно взял оба этих слова в кавычки. Я сделал это потому, что употребляю их здесь в не совсем общепринятом смысле, (который к тому же достаточно расплывчат). Бедные здесь – это те, которые все свои доходы тратят на потребление личное и своей семьи. Потребление может быть совсем недурственным и поэтому это – не те бедные, что описываются в романах и картинах неореализма (хотя и те тоже). Они могут делать и сбережения и брать кредиты. Но и сбережения эти предназначены для потребления (скажем, покупки жилья или машины), и кредиты – тоже. Причем кредиты берутся в размере и на сроки такие, что берущий может покрыть их из своих доходов в эти самые сроки.

“Богатые” – это, прежде всего, капиталисты – предприниматели, которые, помимо потребления, осуществляют инвестиции в производство. Но это также те кто, не будучи предпринимателями, создают сбережения, превышающие то, что они потребляют до конца жизни. Это – прежде всего, банкиры, затем топ-менеджеры, выдающиеся артисты и т. п. В определенном смысле они также являются капиталистами, хотя и не являются предпринимателями. Сбережения, которые они не потребляют – это капитал, который все равно идет на инвестиции, только осуществляемые не ими самими, а предпринимателями, берущими эти деньги у банков в кредит.

Дальше возникает вопрос, можем ли мы реально посчитать эти три составляющие предложенной формулы? Откуда, скажем, мы знаем, какие закладывать в формулу совокупные инвестиции? Ведь они же изрядно колеблются из года в год. Но сильно колеблются они благодаря “перегревам” с последующими спадами. Если мы начнем применять формулу бескризисного развития хотя бы с изначально грубой оценкой совокупных инвестиций, то “перегревы” начнут убывать и через некоторое время мы выйдем на устойчивое развитие со стабильным и прогнозируемым годовым приростом инвестиций.

Второй вопрос, как определить, на сколько должно потребление предпринимателей превосходить среднее по стране, чтобы у них не пропало желание производить? Тут надо заметить, что эта величина не является вполне объективной. Она зависит от психологии предпринимателей и, если хотите, от их сознательности. Но при существующих психологии и сознательности ее чисто статистическими методами можно нащупать. Правительство и прочая власть, варьируя такие параметры, как налоги, денежная эмиссия и бюджет, может изменять отношение доходов предпринимателей к среднему заработку по стране. Скажем, увеличив налоги на предпринимателей, оно уже уменьшает это отношение. Одновременно оно увеличивает поступления в бюджет и, если оно направит это увеличение на увеличение зарплаты бюджетникам, оно еще больше уменьшит это отношение. Затем, глядя на реакцию бизнеса, оно может еще раз корректировать это отношение.

После всего полученную формулу можно уточнять и еще для нужд ее практического применения. Сейчас я хочу сделать одно такое уточнение.

Напомню, что формула гласит, что условием бескризисного развития экономики является равенство цены совокупного продукта (за некоторый период, скажем за год) совокупному потреблению “бедных” и “богатых” плюс совокупные инвестиции. Под бедными здесь понимались те, кто весь свой доход тратят на потребление, а под богатыми – те, кто не весь. При этом понятие “потребление” я не уточнял, полагая его самоочевидным в контексте решаемой задачи (хотя кое – что по этому поводу было сказано выше). Но то, что является самоочевидным для людей, владеющих единым методом обоснования научных теорий (хотя бы на уровне стереотипа мышления, как это имеет место у ученых естественников), отнюдь не является самоочевидным для представителей других наук, в частности, экономических. Последние не подозревают, что нет универсальных понятий нигде и в экономике в частности. Им неведомо, что понятия должны соответствовать решаемой задаче, а таких задач в экономике, как и в любой другой дисциплине, множество. Наоборот, они склонны возводить принятые на данный момент в их среде понятия в абсолют, именуя их категориями, и отвергать с порога любую работу, в которой понятия, обозначаемые теми же словами, имеют другой смысл. Поэтому я хочу дополнительно уточнить, раскрыть суть понятия “потребление” в моей формуле (подчеркну, что в другом контексте оно может иметь другой смысл), тем самым уточнить и смысл самой формулы.

Формула предназначена для того, чтобы сбалансировать производство и потребление. Если “богатый” спрятал часть дохода под подушку, то это не будет засчитываться в потребление ни у меня, ни, насколько я понимаю, где-либо еще. До тех пор, пока он не вынул их из-под подушки, на эти деньги не будет куплено и потреблено ничего из того, что произведено в этом году, или когда-либо еще. На эту сумму убудет суммарное потребление произведенного, а, следовательно, в предположении, что цена произведенного равнялась сумме всех доходов, какая-то часть произведенного не сможет быть реализована.

Ну, под подушкой в наше время денег практически никто не держит, а держат сбережения в банке или покупают ценные бумаги. Относить ли эти сбережения к потреблению в “формуле”? Если это – зарплата, поступающая на текущий счет и до поступления следующей зарплаты снимаемая и идущая на питание, одежду и т. п., то это, безусловно, – потребление по “формуле”, ибо на всю эту сумму будет потреблено то, что произведено, т. е. это обеспечит на эту сумму тот спрос, который поддерживает производство. Если это целевое сбережение для покупки квартиры или машины, то это тоже – потребление (по формуле), хотя и отложенное. Но наличие отсрочки потребления и величина ее небезразличны с точки зрения рассматриваемой задачи, и такое потребление надо вводить в формулу с уменьшительным коэффициентом. Причем, чем больший срок, тем коэффициент ближе к нулю. Задача точного вычисления этого коэффициента в среднем по экономике страны непростая, но выполнимая. Однако в этой статье я этого делать не буду, оставляя для дальнейшего, а здесь ограничусь качественным исследованием предмета.

Почему вообще банковские вклады на срок надо водить в формулу с уменьшительным коэффициентом? Ведь положенные в банк вкладчиком эти деньги превращаются в кредит для заемщика и, если этот заемщик берет их для потребления, то, на первый взгляд, кажется, что никакой задержки в потреблении не происходит. А с точки зрения баланса производства и потребления, казалось бы, нет никакой разницы между тем, потребил ли на эту сумму вкладчик или заемщик. На самом деле разница есть. Ведь заемщик должен занятые деньги возвращать, да еще с процентом. И на всю эту сумму, включая проценты, он затем свое потребление должен уменьшить, вплоть до момента, когда рассчитается с долгом. А при агрессивной политике кредитования потребления, которая имела место в последнее время, особенно в Штатах, но и в других странах тоже, когда людей всячески убеждали брать кредиты для приобретения жилья и т. п., снизили до нельзя кредитную ставку и уменьшили до пренебрежения требования к заемщику по части его возможности вернуть кредит, это ведет (и привело) к банковскому кризису из-за невозврата кредитов.

Есть еще вариант, когда вложенные в банк деньги пойдут не на потребительские кредиты, а на инвестиционные. Эти суммы должны полностью вычитаться из потребления и добавляться к инвестициям. Но поскольку инвестиции в формуле бескризисного развития суммируются с потреблением, то в нормальной ситуации это не нарушает баланса между производством и потреблением. Но в статье “Эволюция кризисов и экономичские модели” я объяснил, что начало всех кризисов в нарушении пропорций между инвестициями и потреблением. Если инвестиции недостаточны, то в будущем нас ожидает дисбаланс между производством и потреблением с неспособностью производства удовлетворить спрос. Если же они избыточны, то в будущем нас ожидает дисбаланс с недостаточным спросом и кризисом вследствие этого. Но нас интересует соблюдение рассматриваемого баланса не только в данный момент, но и в будущем. Таким образом, та часть доходов, которая при вложении их в банки пойдет на инвестиционное кредитование (а также часть доходов, которая пойдет на приобретение акций), может не нарушать стабильность экономики и даже способствовать ей (и в этом смысле – быть приравненной к потреблению), а может нарушать. Не нарушает она в ситуации, когда инвестиции в развитие экономики недостаточны. А если они уже достаточны или даже уже чрезмерны, то нарушает и ведет к кризису. И это имело место и в развитии экономики, предшествовавшем нынешнему кризису, наряду с избытком потребительского кредитования. И то и другое есть следствие нарушения оптимального распределения совокупного продукта по предложенной мной формуле бескризисного развития экономики.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В МИРЕ

                                                                  6.04.09

     Оценка экономической ситуации в этой статье дана, естественно на момент написания ее, но многое в ней остается справедливым и на сегодня.

Оценка экономической ситуации даже на отдельном предприятии – задача непростая и специалисты по такой оценке, аудиторы – это одна из самых дорого оплачиваемых профессий в западном мире. Оценка экономической ситуации во всем мире – задача несравненно более сложная. Об этом свидетельствует неожиданность наступления нынешнего мирового финансового кризиса для правительств практически всех стран и для международных финансово экономических институтов, неуверенность их действий по преодолению его и противоречивость прогнозов и оценок ситуации. Сложность задачи связана с огромным количеством параметров, описывающих, точнее, которыми можно описывать состояние системы, даже в случае отдельного предприятия, не говоря о мировой экономике. При современном уровне компьютеризации не проблема, конечно,собрать всю мыслимую статистику и представить ее в необозримом виде. Что зачастую и делается в качестве якобы серьезных научных исследований, но никак не помогает разобраться в том, что происходит, и тем более предсказать дальнейшее развитие событий. Успех зависит от правильного выбора главных параметров и адекватного описания связей между этими параметрами и остальными. Это – задача теории, достаточно общей и, естественно, правильной теории. Судя по тому, что мы наблюдаем в действительности в связи с нынешним кризисом: не предвидение, неуверенность, противоречивость оценок и т. д., такой признанной теории на сегодня нет. Есть теории (кейнсианство, монетаризм и т. д.), применение которых в некоторых обстоятельствах приводит к успеху, а в других нет. Именно это стало поводом для меня попытаться самому построить такую теорию. Не претендую на то, что мне это удалось сделать уже в полном объеме, но считаю, что проделанного (и изложенного в предыдущих статьях на эту тему: "Современная олигархия", " О цикличности кризисов и ситуации в мире", "Экономика и мораль", "Об эволюции кризисов и экономических моделях", "Формула бескризисного развития экономики" и т. д.) достаточно, чтобы приступить к анализу современной экономической ситуации в мире. Начну с того, что кратко резюмирую все, что сделано в упомянутых статьях. Было показано следующее.