Текст книги "Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений"
Автор книги: Александр Черницкий
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
Но не один лишь студент коротал за дневником время, чтобы не дать памяти исказить подробности плена. Этим занималась еще чета Давидсонов, Сара и Узи. Они летели в Париж вместе с сыновьями: 17-летним Роном и 8-летним Бени.
– Мы не умрем, – повторяла мальчикам Сара. – Мы вернемся домой, в Израиль. Мы все время будем вместе.
Говоря «вместе», она все время боялась, что их разъединят. Слишком свежа была память о гитлеровском геноциде, когда мужчин отделяли от женщин, а детей навсегда разлучали с матерями. Узи наставлял детей:
– Если они отделят мужчин от женщин, вы, мальчики, встаньте рядом с мамой, будьте все время с ней. Рони, не вздумай становиться к мужчинам…
В одну из мучительно долгих минут ожидания Сара Давидсон отважилась заговорить с Вильфредом Безе. Разумеется, имени пирата женщина не знала и называла его про себя «капитаном». Именно так он сам отрекомендовался в воздухе, захватив самолет.
– Когда мы летели из Афин, как вы могли проверить, что пилот действительно направляется в Бенгази? – спросила Сара. – Он мог сделать вид, что выполняет ваш приказ, а на самом деле полететь в Бен-Гурион или куда-нибудь еще.
Безе улыбнулся в ответ.
– Я весьма тщательно изучал сведения об этом, будучи в арабских странах, и научился разбираться в картах и инструментах. Я знал, куда летит самолет, – помолчав, террорист неожиданно добавил: – Ваша страна красивая, действительно, очень красивая.
Сара удивилась:
– Разве вы бывали в моей стране?
Пират опять улыбнулся, но на сей раз промолчал; вот и поговорили. Чуть позднее длинноволосый Вильфред Безе в неизменной красной рубашке и неизменным ПП на плече зачитал заложникам заявление для новостных агентств:
– Французы – враги арабов. Они дали Израилю ядерный реактор. Американцы – враги арабов. Они дают Израилю смертоносное оружие. Но главный враг – сам Израиль и израильтяне.
Поднялся шум, крики страха и протеста. Чтобы не перегнуть палку, Безе добавил:
– Вспомните все прежние угоны самолетов. Вам не причинят вреда, мы не убиваем заложников. Если наши требования выполнят, мы освободим вас и вы вернетесь домой.
Перепуганные люди от облегчения захлопали.
«Аплодисменты убивают меня, во мне все кипит, – записала Сара Давидсон. – Всякая речь «капитана» – аплодисменты. Всякое появление Амина – овация. Я не героиня: нет таких вещей, на которые я бы не пошла, чтобы спасти Узи и мальчиков. Однако в тех рамках, в которых мы можем сохранить свое человеческое достоинство, – зачем унижаться, зачем приветствовать их рукоплесканиями? Мы должны проявлять почтение к Амину, потому что мы в его руках и он решает нашу судьбу. Почтение – но не раболепство!»
В один из бесконечно томительных дней чернокожие солдаты за окнами принялись натягивать на столбах проволоку. Заложники разделились на «партии»: одни полагали, что готовится взрыв здания, другие уверяли, что террористы решили организовать тотальное прослушивание разговоров своих жертв. Нервное напряжение достигло пика, когда вошел угандийский солдат и до ушей улыбнулся, сверкнув зубами:
– Мы натянули проволоку, чтобы вы могли сушить белье. Женщины могут стирать в туалете, а развешивать белье снаружи.
Когда израильтяне еще ютились в маленьком помещении отдельно от других заложников, Сара однажды заметила улыбку и на лице Безе. Набрав побольше воздуха в легкие, женщина попросила:
– Нельзя ли доставить сюда наш багаж из аэробуса? Многие вещи оттуда были бы сейчас очень кстати. У нас нет при себе даже смены белья.
– Поверьте, ваши вещи в целости и сохранности, – объявил «капитан». – Но в Израиле чемоданы загрузили в специальные контейнеры. В Энтеббе просто нет приспособлений для их разгрузки.
Видимо, он не обманывал. Сара спросила себя: «Прекратить этот разговор? Отойти?» Но она продолжила:
– Как вы можете держать нас в таких условиях – без матрацев, без одеял, в такой тесноте?
Террорист достал бумагу и карандашом записал: «Матрацы, одеяла, мыло, стиральный порошок, чистка туалетов».
– Хорошо, я позабочусь об этом, но здесь я уже не командир, – спокойно сказал Безе. – Тут командуют арабы, а я лишь солдат, исполняющий приказы.
Такой ответ снова удивил Сару. «Капитан» вызвал ее интерес. Казалось, он был образованным, интеллигентным человеком. Зачем же он рискует жизнью в интересах палестинцев, что может быть у них общего? Сара Давидсон не знала, что отличное образование, прекрасное воспитание и благородное происхождение в среде западногерманских террористов являлись нормой, а не исключением. 70 % членов радикальных группировок в ФРГ происходили из среднего и высшего классов и только 20 % были из рабочих семей.
Стремление к мировой революции и симпатии к арабам Палестины вполне объяснимо. Материальное благополучие этим людям было обеспечено при появлении на свет. Требовалось на что-то израсходовать заложенную естественным отбором страсть к борьбе. Сытые немецкие интеллектуалы ощущали вину перед «угнетенными и обездоленными» народами бедных стран. Многие молодые немцы искренне верили, что мировая революция справедливо переустроит мир. Одним из них был Вильфред Безе.
– Почему вы здесь? – вырвалось у Сары. Безе с минуту колебался, потом заговорил:
– Палестинцы – несчастные люди, у которых отобрали родину. Я верю в права палестинского народа и не могу оставаться равнодушным к их судьбе. Я просто обязан им помогать. Вот почему я здесь и готов на все ради обездоленных арабов Палестины.
Подобные наборы штампов в те годы озвучивало и советское радио. На это были свои причины. Еврейское население страны стало казаться властям Советского Союза крайне неблагонадежным именно потому, что Израиль готов был предоставить всем, абсолютно всем советским евреям свое гражданство. Но какие же основания ненавидеть Израиль были у «капитана»? Саре не терпелось узнать, что же на самом деле творится в душе похитителя.
– Допустим, что вам, вашему НФОП и арабским странам удастся, боже упаси, уничтожить Израиль, – сказала она. – Тогда выжившие евреи вновь разбредутся по всей Земле. Как вы поступите? Станете ли вы опять угонять самолеты ради несчастного еврейского народа? Или вы готовы воевать лишь за права палестинцев?
Террорист перекинул ПП с левого плеча на правое. Пробормотал:
– Я согласен, евреи должны иметь свое государство. Забыв об опасности, Сара воскликнула:
– Вы согласны, что Израиль имеет право на существование?
– Разумеется, – кивнул Вильфред Безе. – Но либо государство палестинцев должно существовать рядом с вашим, либо вы должны жить вместе, в одном государстве.
Женщина пожала плечами:
– Ваши взгляды противоречат идеям тех людей, которым вы служите и для которых рискуете жизнью. Палестинцы не признают права Израиля на существование.
Террорист ответил:
– Я высказываю свои собственные взгляды и не отвечаю за весь Народный фронт освобождения Палестины. Вы когда-нибудь видели лагеря палестинских беженцев? Вы представляете себе ужасающую нищету, которая царит там? Вы видели их детей?
Нервное напряжение достигло пика, когда вошел угандийский солдат и до ушей улыбнулся, сверкнув зубами:
– Мы натянули проволоку, чтобы вы могли сушить белье. Женщины могут стирать в туалете, а развешивать белье снаружи.
Когда израильтяне еще ютились в маленьком помещении отдельно от других заложников, Сара однажды заметила улыбку и на лице Безе. Набрав побольше воздуха в легкие, женщина попросила:
– Нельзя ли доставить сюда наш багаж из аэробуса? Многие вещи оттуда были бы сейчас очень кстати. У нас нет при себе даже смены белья.
– Поверьте, ваши вещи в целости и сохранности, – объявил «капитан». – Но в Израиле чемоданы загрузили в специальные контейнеры. В Энтеббе просто нет приспособлений для их разгрузки.
Видимо, он не обманывал. Сара спросила себя: «Прекратить этот разговор? Отойти?» Но она продолжила:
– Как вы можете держать нас в таких условиях – без матрацев, без одеял, в такой тесноте?
Террорист достал бумагу и карандашом записал: «Матрацы, одеяла, мыло, стиральный порошок, чистка туалетов».
– Хорошо, я позабочусь об этом, но здесь я уже не командир, – спокойно сказал Безе. – Тут командуют арабы, а я лишь солдат, исполняющий приказы.
Такой ответ снова удивил Сару. «Капитан» вызвал ее интерес. Казалось, он был образованным, интеллигентным человеком. Зачем же он рискует жизнью в интересах палестинцев, что может быть у них общего? Сара Давидсон не знала, что отличное образование, прекрасное воспитание и благородное происхождение в среде западногерманских террористов являлись нормой, а не исключением. 70 % членов радикальных группировок в ФРГ происходили из среднего и высшего классов и только 20 % были из рабочих семей.
Стремление к мировой революции и симпатии к арабам Палестины вполне объяснимо. Материальное благополучие этим людям было обеспечено при появлении на свет. Требовалось на что-то израсходовать заложенную естественным отбором страсть к борьбе. Сытые немецкие интеллектуалы ощущали вину перед «угнетенными и обездоленными» народами бедных стран. Многие молодые немцы искренне верили, что мировая революция справедливо пере устроит мир. Одним из них был Вильфред Безе.
– Почему вы здесь? – вырвалось у Сары. Безе с минуту колебался, потом заговорил:
– Палестинцы – несчастные люди, у которых отобрали родину. Я верю в права палестинского народа и не могу оставаться равнодушным к их судьбе. Я просто обязан им помогать. Вот почему я здесь и готов на все ради обездоленных арабов Палестины.
Подобные наборы штампов в те годы озвучивало и советское радио. На это были свои причины. Еврейское население страны стало казаться властям Советского Союза крайне неблагонадежным именно потому, что Израиль готов был предоставить всем, абсолютно всем советским евреям свое гражданство. Но какие же основания ненавидеть Израиль были у «капитана»? Саре не терпелось узнать, что же на самом деле творится в душе похитителя.
– Допустим, что вам, вашему НФОП и арабским странам удастся, боже упаси, уничтожить Израиль, – сказала она. – Тогда выжившие евреи вновь разбредутся по всей Земле. Как вы поступите? Станете ли вы опять угонять самолеты ради несчастного еврейского народа? Или вы готовы воевать лишь за права палестинцев?
Террорист перекинул ПП с левого плеча на правое. Пробормотал:
– Я согласен, евреи должны иметь свое государство. Забыв об опасности, Сара воскликнула:
– Вы согласны, что Израиль имеет право на существование?
– Разумеется, – кивнул Вильфред Безе. – Но либо государство палестинцев должно существовать рядом с вашим, либо вы должны жить вместе, в одном государстве.
Женщина пожала плечами:
– Ваши взгляды противоречат идеям тех людей, которым вы служите и для которых рискуете жизнью. Палестинцы не признают права Израиля на существование.
Террорист ответил:
– Я высказываю свои собственные взгляды и не отвечаю за весь Народный фронт освобождения Палестины. Вы когда-нибудь видели лагеря палестинских беженцев? Вы представляете себе ужасающую нищету, которая царит там? Вы видели их детей?
Миссис Давидсон была бы немало удивлена, если бы узнала, что школьные друзья дразнили Вильфреда «пацифистом».
– Палестинцев никто не заставлял селиться в лагерях, ООН с самого начала предлагала им создать государство, о котором вы говорите, но они предпочли войну! – возмутилась Сара, однако быстро взяла себя в руки. – Война не может идти вечно, и когда-нибудь ближневосточную проблему решат. Куда вы тогда направитесь, чем займетесь?
Теперь настал черед возмущаться Безе.
– Я немец и люблю свою страну, – горячо заговорил он. – Но не такую, как сейчас. Нужна другая Германия. Я живу в постоянной борьбе, и немецкая полиция ищет меня. В конце концов меня убьют или на долгие годы посадят в тюрьму. Я предчувствую, что это произойдет очень скоро – мое время заканчивается.
Более сдерживаться бесстрашная Сара Давидсон не сумела.
– Вы растратили себя понапрасну, молодой человек, – объявила она опасному собеседнику. – Вы с вашим умом могли служить человечеству куда лучше, чем похищая самолеты. Скажите мне правду. Как вы себя чувствуете, стоя здесь со взведенным автоматом перед женщинами и детьми? Если вы хотите бороться с Израилем – у нас есть солдаты. Почему вы не сражаетесь с ними?
Он опустил глаза:
– Поверьте мне, я себя чувствую очень нехорошо… Разговор завершился. Сара вдруг ощутила себя на месте людей, которых уничтожали нацисты. Родившаяся в годы Второй мировой войны в британской еще Палестине, Сара Давидсон поверила, что предводитель террористов – спокойный, приятный, любезный человек. Особенно это бросалось в глаза при сравнении поведения Безе с истерически злобным поведением Габриэль Крош-Тидеманн.
«Немка – это дикий зверь, омерзительная как человек и как женщина, – вывела Сара в своей записной книжке. – Но она менее опасна, потому что на ней нет никакой маски, это откровенный враг. Мне бы и в голову не пришло разговаривать с ней. У немца же такие приятные манеры. Почему евреи покорно шли в газовые камеры? Мне нужен был этот кошмар в Энтеббе, чтобы понять кошмар Холокоста. Легко обманывать людей, которые очень сильно хотят жить. Если бы «капитан» приказал нам идти туда, где с автоматами наготове нас ждали бы его коллеги, мы бы пошли».
Глядя на жену, муж Сары также отвлекал себя от тревожных мыслей ведением дневника. Вот только концовку ему пришлось дописывать нескоро – и уже далеко от Уганды. Когда снаружи раздались выстрелы, Узи Давидсон читал биографию Уинстона Черчилля. Оторвавшись от страницы, он увидел, как забеспокоились террористы.
«Мы находились в конце зала, – написал Узи. – Я понятия не имел, что происходит. Я подумал, что кто-нибудь из угандийцев случайно выстрелил, и испугался, что из-за этого возникнут неприятности. Вся наша семья поползла к туалету. Там, за стеной, мы пролежали несколько минут, но, казалось, это были годы. Снаружи усиливался шум, раздавались выстрелы и взрывы. Мы не обменялись ни единым словом. Похитителей я не видел».
Отец прикрывал своим телом Рони, а мать – Бени. Малыш молился:
– Боже, сделай так, чтобы мы спаслись. Шма, Исраэль…
«Шма, Исраэль» – первые слова самой распространенной молитвы израильтян. Она так же популярна в иудаизме, как «Отче наш» у христиан. Вдруг из зала донесся крик:
– Израильские солдаты! Да-да, израильские солдаты! Узи с гневом подумал о человеке, несущем подобную ахинею за четыре тысячи миль от Израиля. Однако в следующий миг «увидел самую поразительную вещь в своей жизни». Над ними стоял невысокий израильтянин с «Калашниковым», который был, казалось, больше его самого. Парень оказался йеменитом, то есть его родители на рубеже 1940-х и 1950-х прибыли в Израиль из Йемена. Внешне йемениты почти не отличаются от коричневокожих йеменских арабов. Сейчас йеменит вел себя так, будто подошел позвать на чашку чая.
– Шалом, хаверим. Хаколь бесёдер, – ничего не выражающим голосом сказал он на чистейшем иврите. – Привет, друзья. Все в порядке.
Солдат предложил Давидсонам спокойно подняться и следовать за ним: «Мы отвезем вас домой».
«Это казалось невозможным, нереальным, – вспоминал Узи. – Я не мог понять, сплю я или бодрствую, сон это наяву или какая-то драма абсурда. Но голос был до того убедительным, простым и будничным, что мы поднялись и пошли за ним и спокойно вошли в самолет… Всё, как он просил».
Дневник Сары Давидсон завершили слова: «Когда мы услышали стрельбу, я стала читать «Шма, Исраэль!» – молитву, которую евреи читают в свою последнюю минуту. А солдат обратился к нам на иврите. Я почувствовала мурашки на спине: я не умру, я буду жить, чтобы рассказывать о деяниях Господних».
Наивысшую силу духа продемонстрировали в плену двое заложников, которых остальные прозвали «отцом и сыном». У 52-летнего Паско Коэна на руке была татуировка: личный номер узника концлагеря. В Израиле Паско управлял медицинским страховым фондом. Жан-Жаку Маймони было всего девятнадцать. Пять лет назад он приехал в Израиль из Северной Африки. В Энтеббе заложники прозвали Жан-Жака Барменом. Юноша разносил чай и кофе, готовил напитки из фруктов и кокосового молока, раздавал еду и заботился, чтобы никто не остался обделенным. Вместе с Паско Коэном он ободрял людей, страдавших желудочными расстройствами.
Во время перестрелки Жан-Жак неожиданно приподнялся, и коммандос приняли его за террориста. 9-миллиметровая пуля из ПП «Узи» уложила юношу навсегда. Паско Коэн бросился к «сыну» на помощь и также был ранен. Стрельба в зале аэропорта Энтеббе продолжалась 1 минуту 45 секунд. Затем из мегафонов загремели невероятные слова:
– Зэ Цаха 'ль, это Армия обороны Израиля…
Протоколы допросов заложников во Франции и в Израиле, дневники супругов Давидсонов и студента Моше Переца впоследствии очень пригодились израильским спецслужбам, чтобы воссоздать точную картину теракта. Многие из этих материалов затем попадут в руки израильского журналиста Ури Дана, известного своими знакомствами в спецслужбах. Кстати, Дан и поныне пишет для иерусалимской англоязычной газеты «Джерузалем Пост», а его старый друг – нынешний премьер-министр Израиля Ариэль Шарон.
Тогда, в 1976-м, Ури Дан опубликовал записи и воспоминания заложников на иврите, после чего перевел их на английский для своего американского приятеля Уильяма Стивенсона. В том же году нью-йоркское издательство «Бентам» выпустило в свет повесть Стивенсона «Девяносто минут в Энтеббе». Колоссальный успех этой документальной драмы вызвал к жизни израильский фильм «Энтеббе: операция «Молния»». Следом вышел на экраны и голливудский фильм на той же основе. Ни одному сценаристу или режиссеру прежде и в голову не приходило, что возможно почти без потерь освободить свыше сотни заложников в самом сердце вражеской страны.
Исток этой фантастической операции связан с идеями, выдвигавшимися в Палестине, когда гитлеровцы уничтожали евреев в Европе. Сионисты во главе с Бен-Гурионом буквально забросали просьбами руководство британских войск на Ближнем Востоке: речь шла о высадке еврейских десантов в Европе для освобождения узников концлагерей и гетто – своих родных и близких. В конце концов англичане согласились перебросить в немецкий тыл на своем транспортном самолете 32 парашютиста во главе с сыном лейб-медика итальянского короля Энцо Серени. Гитлеровцы схватили десантников сразу после приземления и отправили в концлагерь Дахау. Средств для реализации подобных идей до провозглашения Израиля не было.
Увидев захват борта «Эр Франс» глазами заложников и познакомившись с возглавившими теракт западногерманскими пиратами, посмотрим теперь на ситуацию глазами израильского руководства.
МОССАД предупреждаетМиссис Ортега и мистера Гарсиа доставил в Афины из Бахрейна рейс № 763 сингапурской авиакомпании. Из того же лайнера спустились на греческую землю двое парней с арабской внешностью и паспортами. Все четверо приобрели билеты на рейс № 139 авиакомпании «Эр Франс» Тель-Авив – Париж. Стояло раннее воскресное утро 27 июня 1976 года. Спустя несколько часов самолет из Израиля совершил посадку в аэропорту Элиникон и принял на борт новых пассажиров.
После вылета из Афин и набора высоты рейс № 139 замолчал. Пожав плечами, греческий авиадиспетчер доложил о случившемся начальнику смены. Тот крепко задумался: звонить или не звонить на дом руководителю диспетчерской службы. Беспокоить шефа в выходной день очень не хотелось, и мысли начальника потекли по пути наименьшего сопротивления. Он уговорил себя, что прежде нужно проверить приемо-передающую аппаратуру – возможно, причина кроется в технических неполадках.
В 13.25 отсутствие связи с самолетом зафиксировала электроника внешней разведки Израиля. Начиная с первых похищений пассажирских самолетов в 1968 и 1969 годах, Моссад отслеживает по всему миру перемещения лайнеров с израильскими гражданами на борту. Раннее получение информации позволяет выиграть время для освобождения заложников.
Рабочая неделя начинается в Израиле с воскресенья (выходные дни суббота и пятница). Шло заседание правительства, когда в 13.30 на стол перед министром транспорта Гадом Яакоби секретарь положил листок с сообщением.
– Ицхак, я хочу сделать экстренное сообщение, – обратился Яакоби к премьеру Рабину и зачитал: – «Рейс номер сто тридцать девять с большим числом израильтян на борту либо потерпел катастрофу, либо захвачен террористами. Исчезнувший самолет авиакомпании «Эр Франс» вылетел из аэропорта имени Бен-Гуриона около девяти утра».
Министры вмиг забыли о близком обеде. Премьер-министр Ицхак Рабин помрачнел:
– Это ведь аэробус? Сколько человек на борту? Министр транспорта связался с аэропортом. Повесив трубку, доложил:
– Из Бен-Гуриона улетели двести сорок пять пассажиров и двенадцать членов экипажа. Среди них по меньшей мере восемьдесят израильтян. Возможно, израильское гражданство имеется и у жителей других стран. В Афинах на борт пересели несколько арабов, прилетевших «боингом» сингапурской авиакомпании.
– Боюсь, борт похищен, – Рабин повернулся к главному научному советнику Минобороны Иезекиилю Дрору. – Им в руки еще ни разу не попадала такая добыча: почти сто евреев, которые могут иметь влиятельных родственников по всему миру!
– Если это похищение, то на нас окажут очень серьезное давление, – озабоченно кивнул профессор Дрор. – Любой из родственников запросто может поддаться шантажу.
Скоро Моссад передал, что рейс № 139 летит в направлении Северной Африки. Там друзей у Израиля не было. Потом министры узнали, что французский аэробус начал снижение. Вместо аэропорта Шарля де Голля борт произвел посадку в Ливии.
– Они заправятся в аэропорту Бенгази и вернутся в Бен-Гурион, чтобы обменять часть заложников на боевиков из наших тюрем, – высказал предположение начальник генштаба Мордехай Гур. – Точно так было четыре года назад с бортом «Сабенны». Пожалуй, я скомандую спецподразделению собраться в аэропорту и вновь надеть белые робы механиков «Эль-Аль».
Согласно кивнув, Рабин взглянул на часы и хлопнул ладонью по столу:
– Хватит руководить на расстоянии. Члены специальной правительственной комиссии под моим председательством через десять минут вылетают вертолетом в аэропорт. Продолжим заседание в офисе Бен-Ари!
Мордехай Бен-Ари был генеральным директором государственной авиакомпании «Эль-Аль» и имел уникальный опыт по несанкционированным перемещениям в воздухе и на суше. После Второй мировой войны он собирал грузовиками уцелевших евреев из концлагерей по всей Европе. Затем Бен-Ари самолетами доставлял их в Палестину. Делать это приходилось втайне от англичан, которые в интересах арабов всячески противились еврейской иммиграции. По иронии судьбы сейчас первая информация о похитителях поступила именно из Лондона.
В комиссию по освобождению заложников вошли сам премьер-министр, пять министров и начальник генштаба. Каждый член комиссии окружил себя экспертами по международному терроризму, контртерроризму и внешней политике. Прибыв в аэропорт Бен-Гуриона, члены комиссии узнали сногсшибательную новость: в британскую столицу на борту ливийского пассажирского лайнера только что прибыла Патриция Хейман – 30-летняя пассажирка захваченного борта «Эр Франс».
В Лондоне ее немедленно доставили в офис МИ-5. [14]14
Полное название британской внешней разведки МИ-5 – отдел № 5 государственной безопасности военной разведки – Military Intelelligence-5. Соответственно МИ-6 является британской контрразведкой.
[Закрыть]
Пат была на восьмом месяце беременности. Она блистательно обвела команду Вильфреда Безе вокруг пальца и единственная покинула французский самолет в Бенгази. Террористы поверили в возможность преждевременных родов и отпустили женщину. Ливийцы, не желая беспричинно портить отношения с Великобританией, доставили ее ближайшим рейсом в аэропорт Хитроу.
Ни террористы, ни секретники Муамара Каддафи не подозревали, что Пат родилась в израильском городе Петах-Тиква. Разумеется, и сама Пат помалкивала об этом – вплоть до того момента, как оказалась в кабинете британского следователя.
Полицейские и специалисты по контртеррору во всем мире гораздо больше своих правительств заинтересованы в обмене информацией, поскольку не скованы «политкорректностью» – так называют довольно распространенное мнение об абсолютном равенстве всех народов, государств и конфессий. Хотя Великобритания по-прежнему занимала в целом про арабскую позицию и была сторонницей уступок террористам, Моссад молниеносно, безо всякой волокиты, получил сведения, сообщенные Патрицией Хейман.
«По словам освобожденной заложницы, спустя пять минут после вылета из Афин рейс № 139 был захвачен немцем, немкой и двумя или тремя арабами, – писал из Лондона израильский разведчик. – Все вооружены. Возле выходов закреплена взрывчатка, замаскированная под банки с финиками. По-видимому, Бенгази – промежуточная остановка. Местом назначения скорее всего будет Центральная Африка».
– Возможно, чудесное избавление миссис Хейман указывает на то, что убийство заложников не входит в штаны пиратов, – медленно произнес премьер-министр.
«По-видимому», «скорее всего», «возможно», «вероятно», «может быть», – эти слова звучали сегодня чаще обычного. Уверенности не было абсолютно ни в чем. Совещание в офисе авиакомпании «Эль-Аль» закончилось глубокой ночью, когда разведка донесла, что самолет «Эр Франс» совершил посадку в аэропорту Энтеббе, что в 32 км от угандийской столицы Кампалы.
В понедельник угандийское ТВ продемонстрировало человечеству «посредника» между похитителями и Израилем – президента Иди Амина. Он прилетел в Энтеббе на встречу с заложниками, одетый в форму палестинских боевиков. Переговоры с другими государствами, чьи граждане были в плену, вообще не упоминались. Не было сказано ни слова даже о Франции, которой принадлежал самолет. Уже к вечеру понедельника 28 июня Моссад представил аналитическую записку, в которой некоторые террористы и организаторы похищения были названы поименно. Операцию «Уганда» разработал 46-летний Вади Хадад, руководитель НФОП. К этому времени он перенес свою штаб-квартиру из беспокойного Бейрута в просоветскую Сомали, где чувствовал себя в полной безопасности под покровительством диктатора Мухаммада Сиада Барре.
Группу захвата Хадад сформировал совместно с 26-летним Карлосом Шакалом. НФОП отправил на задание своего офицера по особым поручениям – 46-летнего Фаиза Абдул Рахима Джабера. В 1967 году Джабер, как и многие арабы Самарии, Иудеи и Газы, сменил родной Хеврон на Каир. В Египте Фаиз Джабер основал организацию с многозначительным названием «Герои возвращения». Имелось в виду возвращение в родную Палестину, которое произойдет после уничтожения Израиля.
Однако дальше названия дело не пошло, и «герой возвращения» Джабер примкнул к НФОП. Именно этот матерый террорист в 1973 году на пару с Карлосом устроил бойню в римском аэропорту. Тогда арабские боевики с автоматами и фанатами в руках атаковали лайнер американской компании «Пан-Америкэн», и погиб 31 человек.
Сейчас Карлос отправил к Хададу опытнейшего лидера «Революционных ячеек» Вильфреда Безе. Тот захватил с собой подружку – «госпожу Ортега». Скоро моссадовцы окончательно опознали в ней «звезду» терроризма Габи Крош-Тидеманн, экс-любовницу Карлоса и соучастницу его знаменитой акции с похищением министров ОПЕК. Косвенно подтвердилось сотрудничество с террористами Иди Амина: «голос Уганды» призывал к мировой революции и поливал грязью Израиль. Диктатор чувствовал себя в центре всемирного внимания и пытался стяжать славу Че Гевары.
Коммандос еще находились в аэропорту Бен-Гуриона, но с каждым часом крепла уверенность, что действовать им придется совсем в другом месте. Они уже получили приказ: «Все члены отрядов «Хей» и «Иуд» должны быть готовы к действиям где угодно». С древних времен в иврите используются числовые значения букв: «хей» – 5, «иуд» – 10.
Это казалось невозможным. До Уганды более 4 тысяч километров, причем почти весь путь проходит над враждебными странами. Особенно сложно миновать Сомали, утыканную радарами советского производства и зенитными ракетами. Хотя после Шестидневной войны 1967-го израильские ВВС считались лучшими в мире, они никогда не готовились действовать на таком удалении от дома.
Во вторник 29 июня 1976 года «Голос Уганды» объявил требования пиратов. Израиль должен был освободить из тюрем 40 террористов, Кения – 5, Франция и Швейцария – по 1. Самых знаменитых боевиков предстояло выпустить на свободу Западной Германии. Их имена знал в те годы весь «свободный мир». Это Ингрид Шуберт, Ян-Карл Распе и Вернер Хопп из РАФ, Инге Виетт, Фриц Тойфель и Ральф Рейндерс из «Движения 2 июня».
Всех террористов следовало доставить в Энтеббе в четверг 1 июля к 14 часам. Иначе пираты обещали убить пассажиров и взорвать самолет.
Далеко не все заключенные в Израиле были арабами. Например, пираты требовали освобождения руководителя греческой католической общины в Восточном Иерусалиме и участника ФАТХа архиепископа Иллариона Каппуччи. С 1974-го он отбывал 12-летнее наказание за незаконный ввоз оружия в своей машине с дипломатическими номерами. Был в списке и японец Кодзо Окамото, приговоренный к пожизненному заключению за кровавую бойню, учиненную НФОП и «Японской Красной Армией» в аэропорту Лода 30 мая 1972 года.
Поздно вечером пришло новое важное сообщение. Министр обороны Израиля собрал генералов в своем кабинете.
– Террористы провели «селекцию», отделив израильтян от неизраильтян, – сказал Шимон Перес. – Снова немцы с пистолетами в руках приказывают евреям шагать навстречу смерти. Но теперь у нас есть свое государство. Успех никто не может гарантировать. Но если мы не попытаемся спасти людей, мы упустим единственный шанс.
– Мне кажется, будет лучше, если семьи заложников о «селекции» пока не узнают, – скрипнув зубами, заметил начальник генштаба Гур. – Иначе всем вновь начнут мерещиться газовые камеры…
А министр транспорта Гад Яакоби горько усмехнулся:
– Мы единственная страна, у которой есть и заложники, и террористы в тюрьмах.
На Яакоби были возложены контакты с компанией «Эр Франс» и Международной организацией гражданской авиации (МОГА). К исходу третьего дня кризиса Яакоби ощутил растущую изоляцию Израиля: страх перед террористами был столь велик, что никто в мире даже не осудил Уганду за предоставление своей территории пиратам. МОГА существовала при ООН, а ООН под давлением СССР действовала в интересах «третьего мира». Вдобавок лишь 73 из 134 членов МОГА были участниками Гаагской конвенции по борьбе с воздушным пиратством. Причем в свое время и лидерам этих 73-х потребовалось немалое мужество, чтобы поставить свои подписи.
И Яакоби, и самого премьера Рабина рвали на части общественники, создавшие сразу два комитета: Комитет родственников заложников и Комитет спасения заложников. Все они добивались выполнения требований похитителей. Давление на правительство возросло, едва террористы в среду 30 июня освободили 47 пассажиров.