Текст книги "Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений"

Автор книги: Александр Черницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Контрабандной тропой

Другого столь удачного момента можно ждать годами, и Наиф Хаватмех (родившийся в семье православных арабов) решил действовать, не откладывая. Помолившись и пожав руки остающимся, его люди тронулись в путь. Было около 21 часа. Первым карабкался по склону Юсуф – он, собственно, и принес весть об удачном моменте. Гордый тем, что его информация оказалась полезной, он не ведал усталости, хотя уже проделал немалый путь по горам и высохшим руслам рек.

Основной работой Юсуфа была контрабанда гашиша – высушенных выделений женских растений индийской конопли. Обосновавшись в 1970 году в Ливане, палестинские боевики значительно расширили посевы конопли и развернули широкую наркоторговлю. Но если через границу можно пронести наркотик, почему нельзя пронести оружие?

Следом за Юсуфом ступал Муин. Он появился на свет спустя два года после провозглашения Израиля в нищем беженском лагере «Аль-Бурдж», что в секторе Газа. Оттуда родители перебрались в Хеврон, однако в 1967 году вынуждены были бежать снова, на сей раз в иорданский Амман: Хеврон перешел под израильский контроль.

Это бегство и помогло вербовщику ДФОП найти в сердце юноши горячий отклик и побудить его взяться за оружие. «Фронтовики-демократы» не принимали участия в бесчинствах боевиков ФАТХа по отношению к туземным иорданским бедуинам. Члены ДФОП предпочитали перебраться за реку, подстрелить зазевавшегося солдата или земледельца, после чего безнаказанно скрыться.

Однако в «черном» сентябре 1970-го войска короля Хусейна не стали разбираться, от какой конкретно палестинской банды необходимо очистить страну. Муин бежал вместе со всеми, чудом уцелел и оказался в Ливане. Когда Муину после прихода Юсуфа предложили отправиться в рейд, который прославит ДФОП, парень не раздумывал ни секунды.

Замыкал тройку Махмуд – юноша из состоятельной семьи, обожающий палестинскую поэзию. «Я бы очень хотел поведать вам историю о мертвом соловье, – вдохновенно цитировал он палестинского поэта Самиха аль-Касима. – Я бы мог поведать вам много историй, если бы они не отрезали мне губы».

Под изуверами, убившими соловья и «отрезавшими» поэту губы, подразумевались сионистские оккупанты. У аль-Касима сильные образы: он действительно талантлив. Однако самые эффектные метафоры могут не иметь никакого отношения к реальной жизни. Впечатлительному Махмуду как-то не приходило в голову, что только после захвата Израилем Иудеи, Самарии и Газы здесь впервые пробились ростки демократии. А ведь для этого достаточно было просто почитать ливанские газеты.

Одна из них писала еще в 1971 году: «Мы долго жили под «унижением» арабского национализма. Больно говорить, что пришлось ждать израильского «завоевания», чтобы узнать, что такое человеческие отношения…»

«Арабы не только чувствуют, что живут лучше, чем до 1967 года, – тогда же сообщал другой арабский комментатор. – Они говорят, что, вкусив жизнь при либеральном израильском режиме, они не захотят жить снова под диктатурой».

Под диктатурой здесь подразумевается власть боевиков ФАТХа. Израильтяне практически с нуля создали инфраструктуру захваченных территорий. Израильские агрономы делились опытом передового сельского хозяйства. Десятки тысяч арабов нашли работу на израильских стройках, многие открыли свой бизнес. Они быстро обзавелись личными автомобилями, в арабских поселках росли как грибы роскошные виллы. Израиль построил на «территориях» больницы и поликлиники, детские сады и университеты. Резко упала детская смертность.

– Эвейну шалом алейхем! – пела на все голоса израильская пропаганда. – Мы принесли вам мир!

За несколько лет уровень жизни арабов «территорий» вырос в 3–4 раза по сравнению с уровнем жизни соплеменников в Иордании, Сирии, Ливане, Египте. Израильтяне предоставили арабам право создавать партии и выбирать местное самоуправление. Арабы быстро убедились, что «оккупанты» действительно принесли мир, демократию и экономическое процветание.

– Эвейну шалом алейхем! – стали говорить уже не только евреи, но и арабы.

Но мир – это вовсе не то, о чем мечтали боевики ФАТХа, НФОП, ГК-НФОП, ДФОП и прочих участников ООП. В Газе, Иудее и Самарии они уже потихоньку составляли списки арабов, которые подпевали израильтянам: «коллаборационисты» подлежали ликвидации. И против израильтян террор должен был продолжаться, а иначе зачем жить на белом свете?

Потому и спешили сейчас по камням три пары крепких мужских ног. Пограничные патрули не углядели контрабандную тропку: в горах невозможно полностью перекрыть пути проникновения нелегалов – на то они и горы.

Скоро Юсуф, Муин и Махмуд шагали уже по нагорью Верхней Галилеи – северной части Израиля. От ливанской границы им предстояло тайно преодолеть по прямой около 13 километров.

– Гора Мерон выше тысячи двухсот метров, – указал Юсуф на вершину. – Она самая высокая в Фалястын.

– Ты забыл про Хермон! – напомнил Муин.

– О, высота Хермона почти три километра, – кивнул Юсуф. – У сионистов там лыжный курорт!

– Снег на вершине Хермона растаял только в прошлом месяце, – добавил поэтически настроенный Махмуд.

В темноте показались очертания домов.

– Это и есть Маалот, – сказал Юсуф. – До рассвета еще час.

Он остановился, скинул со спины тяжелый рюкзак. Муин и Махмуд последовали его примеру. Вытащив из рюкзаков автоматы Калашникова, парни щелкнули магазинами. Каждый из них имел перевернутый запасной магазин, прикрученный изолентой: это позволяло в плотном бою молниеносно перезарядить оружие. Застегнули на поясах ремни с подсумками, где лежали другие снаряженные магазины и «лимонки» – советские ручные гранаты Ф-1.

Забросив полегчавшие рюкзаки за спины, трое молодых людей вошли в подъезд ближайшего трехэтажного дома. Ударом ноги Юсуф распахнул первую попавшуюся хлипкую дверь, и незваные гости вбежали внутрь. Им навстречу кинулся мужской силуэт. Прогремела очередь, раздался истошный женский крик, и заплакал ребенок.

– Шекет! – крикнул Муин на иврите, входя в спальню. – Тишина!

Он расстрелял поднимающуюся с постели хозяйку, а Махмуд взял на себя пытавшегося выбраться из кроватки ребенка. Оставив три бездыханных тела, боевики ДФОП выбежали на улицу.

В доме одно за другим загорались светом окна: автоматные выстрелы в предрассветной тиши прозвучали, как канонада. Но возбужденный убийствами Юсуф даже не оглядывался – он уверенно вел к цели.

Она показалась спустя несколько минут – через квартал.

– Вот эта школа, – сказал контрабандист. – Обезьяны назвали ее «Натив Меир», «Озаряющий путь». Так написано на вывеске…

– Сейчас они пожалеют об этом, – заметил Муин, разрезая ножницами по металлу проволочную сетку ограждения. – Мы им тут так всё озарим, что мало не покажется!

Вместо парадного входа Юсуф направился к аварийному выходу в торце здания. Махмуд вставил в щель предусмотрительно захваченную монтировку, бормоча:

– Не зря я нес тебя по горам, маленький железный ключик!

Дверь с треском распахнулась.

– Сгоняем обезьян на второй этаж? – спросил Муин, хищно раздувая ноздри.

– Как договаривались, – подтвердил Юсуф. Обезьянами мусульмане исстари называют евреев. По отношению к христианам используется термин «свиньи».

Кровавая экскурсия

Начинался день 15 мая 1974 года – среда. Телефонное сообщение о происшествии в Верхней Галилее застало начальника генерального штаба Армии обороны Израиля в ванной комнате за вполне рутинным занятием: чисткой зубов. Но это не помешало ему выругаться с досады.

Мордехай Гур по кличке «Мота» был назначен на свой высокий пост меньше месяца назад, когда из-за разразившегося правительственного кризиса ушел в отставку прежний глава генштаба. [8]8
  Давид Элазар ушел в отставку, поскольку власти возложили на него ответственность за неудачи израильтян в первые дни войны Судного дня, начавшейся в октябре 1973 г.


[Закрыть]Премьер-министр Голда Меир также подала в отставку, но продолжала исполнять обязанности «на пару» со своим преемником генералом Ицхаком Рабином – тоже в свое время возглавлявшим израильский генштаб.

Разумеется, Гур доложил о случившемся боевому товарищу:

– Ицхак, люди из Демократического фронта освобождения Палестины проникли в страну из Ливана. Перебив семью из трех человек, «демократы» захватили школу «Озаряющий путь». Там спали сто пять старшеклассников, которые приехали вчера из Цфата на экскурсию. Из сопровождавших школьников десяти учителей трое также попали в руки террористов…

– Откуда такая точная информация? – удивился Рабин.

– Семнадцать человек сумели убежать через окна, – пояснил Мота. – Десять детей и семеро взрослых. Остальных террористы согнали в угол коридора на втором этаже.

– Не хочешь ли ты сказать, Мота, что учителя бросили учеников?

– Выходит, что так. Ицхак, – со вздохом отозвался Гур. – Бандиты выкинули из здания список с фамилиями двадцати своих дружков в наших тюрьмах. Если не освободим, угрожают взорвать здание. Ультиматум истекает сегодня в восемнадцать часов.

– Итак, у них в руках девяносто пять подростков и трое учителей, – подытожил Рабин. – А кто у тебя под рукой?

– Ближе всех к Маалот расквартированы сейчас «Летающие барсы».

Ицхак Рабин, в свое время подготовивший армию к победоносной Шестидневной войне, полностью доверял новому начальнику генштаба. В ту войну Мота командовал парашютистами, отбившими у иорданцев Восточный Иерусалим.

– «Саёрет Голани»? – уточнил премьер. – Ну что ж, Мота, действуй на свое усмотрение.

«Действовать» означало затягивать переговоры и готовить штурм; варианта с выполнением требований террористов израильские генералы никогда не обсуждают. Гур связался с командующим Северным округом и приказал перебросить в Маалот подразделение «Саёрет Голани» – спецназ элитной десантной бригады «Голани» (т. е. Голанская – в честь стратегических Голанских высот).

Бойцы «Саёрет Голани» носили на левом плече погон с изображением барса в прыжке, за что и получили свое второе-название «Летающие барсы». Спустя несколько минут «барсы» и в самом деле поднялись в воздух: набитые спецназовцами вертолеты устремились в направлении Маалота.

Скоро школа «Озаряющий путь» была окружена. Снайперы взяли под прицел окна второго этажа. В поселок прибыл командующий Северным округом. Он быстро убедился, что террористы не случайно начали с расстрела первой попавшейся семьи. Сейчас они не шли ни на какие компромиссы. Провалилась и попытка доставить в здание продовольствие.

– До шести часов вечера у нас небольшой пост, – расхохотался в распахнутое окно Юсуф.

– А если наши требования не будут выполнены, еда здесь никому уже не понадобится! – выкрикнул впечатлительный Махмуд.

– И не пытайтесь освободить заложников силой, – пригрозил Муин. – Никто не уйдет живым!

Мучительно тянулось время. Командующий Северным округом регулярно докладывал о подготовке начальнику генштаба. В 16.00 командир «Летающих барсов» отрапортовав о готовности к штурму. В 17.15 командующий в очередной раз связался с генералом Гуром:

– Думаю, они сдержат слово и начнут убивать заложников сразу после истечения ультиматума.

– Ну что ж, – начальник генштаба тяжело вздохнул. – Тогда пора. Зинук!

– Зинук! – продублировал командующий командиру коммандос.

В переводе с иврита «зинук» – «стартовый бросок». Под прикрытием снайперов «Летающие барсы» с разных сторон пошли на штурм. Террористы открыли было огонь по коммандос, но успели сделать лишь несколько выстрелов.

– Шайтан! – выругался Муин, получивший пулю в плечо.

Он отскочил от окна.

– И меня обезьяны задели, – пробормотал Махмуд.

Он с удивлением рассматривал рану в локте. Заложники в ужасе вжимались в стены класса, укрывались под партами. Юсуф не стал дожидаться своей пули и бросился в коридор с криком:

– Отомстим обезьянам!

Последовав его примеру, Муин с Махмудом принялись швырять из коридора гранаты в битком набитый класс. По расползающимся от осколков детям «демократы» ударили из автоматов. Десятки живых и мертвых, истекая кровью, лежали на полу. От зрелища поверженных врагов раненые террористы не ощущали боли и с вдохновением продолжали расправу.

– Вот вам за мои отрезанные губы! – вопил Муин, швыряя в заложников здоровой рукой очередную «лимонку». – Вот вам, сионистские выкормыши…

Бдительный Юсуф засек момент, когда в противоположном конце коридора замелькали фигуры в хаки. Контрабандист открыл огонь, и это стало его последним мигом: «летающие барсы» располосовали Юсуфа из штурмовых винтовок М-16. Муин и Махмуд попытались отстреливаться, лежа на полу, когда спецназ с пистолет-пулеметами «узи» ввалился в коридор с ближайшего торца. Террористы были расстреляны почти в упор.

Весь штурм занял 6 минут. «Барсы» стали выносить людей из здания – сперва с ранениями разной тяжести. Таковых оказалось 73 человека. Потом посчитали трупы: погибли 22 школьника и трое педагогов, оставшихся с ними.

Узнав об итогах операции, начальник генштаба Мота Гур воскликнул:

– Как же так? Из девяноста восьми человек невредимым не удалось остаться никому! Хуже освобождали заложников только в Мюнхене, но там это делали неподготовленные полицейские.

Пришлось докладывать премьеру. Рабин схватился за голову:

– Да ведь это самая провальная операция Армии обороны Израиля, если не считать начала прошлогодней войны!

Рабин имел в виду 6 октября 1973 года, когда израильская разведка «проспала» опаснейшее вторжение египтян и сирийцев.

Когда результаты штурма были обнародованы, Израилем овладел шок. Наиф Хаватмех торжествовал вместе со всем своим ДФОП: это была победа! Министр образования Израиля Аарон Ядлин выступил с официальным заявлением:

– Учителя, бросившие своих учеников в руки террористов, не имеют более права заниматься педагогической деятельностью.

В Цфате толпа осадила кабинет директора школы, осыпая его проклятиями. Оказалось, директор отправил школьников на экскурсию в Маалот в приказном порядке.

– Если бы не ты, все остались бы живы и здоровы! – кричали безутешные отцы и матери.

Они следовали за директором по пятам, не давая ему проходу ни в школьных коридорах, ни на улицах, ни даже дома. Некоторое время этот несчастный колебался: не покончить ли с собой? Одновременно он до хрипоты соболезновал и оправдывался: посылая своих питомцев на экскурсии, он всего лишь выполнял профессиональный долг. В конце концов директор собрал вещи и глубокой ночью навсегда покинул Цфат.

Тем временем правительственная комиссия расследовала обстоятельства трагедии. Досталось, конечно, и пограничникам, которые прохлопали рейд террористов. Но особое внимание при «разборе полетов» обратили на коммандос. Спецназ «Саерет Голани» был создан из лучших бойцов отборной бригады «Голани» в 1959 году для разведки, диверсий и штурмов. Однако под «штурмами» в данном случае подразумевалось взятие укреплений – этим искусством «летающие барсы» владели превосходно.

Вот и в ходе маалотской операции высочайший профессионализм коммандос выразился, в частности, в том, что ни один из них не пострадал. Вместе с тем за 15 лет существования никто специально не готовил «барсов» к контртеррористической деятельности. Для этого существовало спецподразделение при самом генштабе – Саерет маткаль, чьи бойцы в тот злополучный день 15 мая 1974 года находились, как назло, далеко. Надежда же генерала Гура на «барсов» не оправдалась. Они пошли на штурм с армейской прямотой – так, словно должны были захватить штаб, где засели враги.

Поэтому среди выводов спец комиссии имелось и указание на необходимость контр террористической подготовки «Саерет Голани». Подготовка эта началась немедленно. Опытным коммандос хватило месяца для того, чтобы овладеть навыками по освобождению заложников. В июне того же года новая троица боевиков – на сей раз из арафатовского ФАТХа – захватила жилой дом и выставила израильским властям очередной ультиматум. И вновь штурм был доверен «летающим барсам». На этот раз они продемонстрировали блестящую выучку: все заложники были спасены, а террористы уничтожены.

С той поры «Саерет Голани» с успехом используется как для освобождения заложников, так и для «зачисток» баз террористов. Выводы израильтян из маалотской трагедии были учтены впоследствии германским спецназом ГСГ-9, французским ГИГН, британским САС, нидерландским ББЕ, американским «Дельта Форс»… Все они стали готовиться параллельно как к разведывательно-диверсионной, так и контртеррористической деятельности.

В 2002 году один из ребят, потерявший в ходе маалотского освобождения руку, подал в суд на министерство образования Израиля. Известный адвокат взялся выбить из этого министерства круглую сумму на том основании, что 28 лет назад директор школы отправил школьников на экскурсию принудительно.

Очерк 4
ДЕРЗОСТЬ БЕЗ ГРАНИЦ

Налет

В последние недели 1975 года на венской улице Карл-Люгер-Ринг нередко можно было увидеть молодого человека с фотоаппаратом. Звали 26-летнего парня Ганс-Иоахим Кляйн. То и дело он вскидывал объектив, чтобы «щелкнуть» одну из венских достопримечательностей: на Карл-Люгер-Ринг есть, что посмотреть.

Однако пытливый наблюдатель обратил бы внимание, что Кляйна интересует одно-единственное здание – роскошный офис концерна «Тексако». Эта крупнейшая нефтяная компания США любезно предоставила свою штаб-квартиру для проведения конференции одной из наиболее могущественных в мире организаций. Сюда съехались министры нефтяной промышленности стран ОПЕК. [9]9
  Organization of Petroleum Exporting Countries (ОРЕС) – Организация стран – экспортеров нефти. Создана в 1960 г. и ныне включает Алжир, Венесуэлу, Габон, Индонезию, Ирак, Иран, Катар, Кувейт, Ливию, Нигерию, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовскую Аравию и Эквадор. На ОПЕК приходится до 40 % мировой нефтедобычи и более 50 % экспорта нефти, которая продается по единой, согласованной всеми участниками цене.


[Закрыть]

Вот только не нашлось пытливого наблюдателя ни среди охранников «Тексако», ни среди уличных полицейских.

Утром 21 декабря на венские мостовые жирными кляксами ложился мокрый снег. Около 11 часов вблизи офиса «Тексако» водитель трамвая объявил в микрофон:

– Остановка «Шоттентор». Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка…

Из вагона на снег вывалилась целая компания: худенькая девушка и пятеро мужчин. Одним из них был Ганс-Иоахим Кляйн, но сегодня на его груди не болтался фотоаппарат. О другом 26-летнем парне слышали в этом мире очень и очень многие, включая миллионы телезрителей и читателей газет, сотни журналистов и сотрудников спецслужб десятков государств.

Правда, знакомство это было, так сказать, теоретическим: спецслужбы знали о нескольких кровавых терактах, ответственность за которые взял на себя человек с боевым псевдонимом Карлос. Опознать Карлоса было некому. Все его снимки, какие удавалось сделать агентам и вездесущим фотокоррам, явно принадлежали разным людям.

Трамвай застучал себе дальше по рельсовым стыкам, а Карлос негромко произнес по-английски:

– Come on! – Пойдем…

Еще трое молодых мужчин имели арабскую внешность. Каждый из шестерки нес большую спортивную сумку «Адидас». Первым офиса «Тексако» достиг Карлос Шакал.

– Доброе утро, – приветствовал он полицейского.

– Здравствуйте, – машинально отозвался молодой сержант.

Стряхивая с рукава снежинки, компания прошла в разъехавшиеся стеклянные двери «Тексако». Мысли полицейского были далеко: на рассвете жену увезли в роддом, и полицейский ежеминутно ждал сообщения о том, что стал отцом. Вот и вел себя так, словно никогда в жизни не слыхал О терроризме. Незнакомые люди с большими сумками спокойно прошагали в вестибюль.

– Конференция продолжается? – деловито осведомился Карлос у группы изнывающих журналистов.

– Все в сборе, – ответил кто-то. – Нам еще ждать и ждать…

Компания поднялась по лестнице на второй этаж. Там Карлос Шакал не стал терять времени. Он вытащил из сумки «Калашникова» со складным прикладом и, привычно смахнув флажок предохранителя, передернул затвор.

– Что ты делаешь? – заорал сержант Антон Тихлер, дежуривший возле лифтов.

И тут ловкий Тихлер, внезапно выдернув из рук Карлоса автомат, сделал то, чего никто не ожидал от сонного венского полицейского… Но арабы были начеку. Они повисли у Тихлера на плечах, заломили ему за спину локти и вернули своему предводителю оружие. Сержанта затолкали в лифт.

– Габи! – коротко приказал Карлос.

Грохнул выстрел, и страшная сила швырнула Тихлера на пол. От выстрела в упор 9-миллиметровая пуля прошла навылет через затылок и лоб. Тонкие губы девушки изогнулись в зловещей улыбке:

– Готов…

На улице возле входа молодой полицейский мечтательно улыбался своим думам. Убийцей его коллеги была 23-летняя Габриэль Крош-Тидеманн из западногерманского «Движения 2 июня» («Bewegung von 2 Juni»), которое еще в 1971-м году основали берлинские студенты-анархисты. Название группировки указывало на демонстрацию 2 июня 1967 года, когда полицейский случайно застрелил Бенно Онезорге. Этот ничем не выдающийся студент стал символом борьбы молодых экстремистов с миром «большого капитала и больших животов». Целью «Движения 2 июня», как и созданной незадолго до него Фракции Красной Армии – сокращенно РАФ (КАР), была мировая революция.

По всей ФРГ члены «Движения 2 июня» и РАФ отстреливали полицейских и взрывали объекты стран НАТО. Чего именно ждала от мировой революции записная террористка с аристократической двойной фамилией? По большому счету эта недоучившаяся девушка вообще не задумывалась о светлом будущем человечества; ее привлекал сам процесс революционной борьбы, жизнь наперекор юридическим нормам и общественному мнению.

В 1973-м Габи угодила в руки западногерманской полиции: девушке едва исполнился тогда 21 год. За покушение на жизнь полицейского ее приговорили к 8 годам тюрьмы. Однако товарищи на воле не бездействовали. Боевики «Движения 2 июня» похитили влиятельного политика, кандидата в мэры Западного Берлина, Петера Лоренца. Дело было 27 февраля 1975 года, накануне выборов. В обмен на жизнь Лоренца террористы потребовали освободить фройляйн Крош-Тидеманн и еще пятерых своих друзей.

Уже 3 марта «боинг» компании «Люфтганза» унес бывших осужденных в Южный Йемен. Там-то девушка и познакомилась с супертеррористом Карлосом Шакалом, который немедленно стал ее любовником. Сейчас она ощущала себя подлинной королевой террора.

Трое арабских парней из компании, посетившей венский офис «Тексако», являлись членами Народного фронта освобождения Палестины – первой в мире глобальной террористической организации. НФОП распространил свои операции на всю планету, а Карлос курировал деятельность НФОП в Европе.

Как же появился в этой «звездной» компании Ганс-Иоахим Кляйн? Он пришел в терроризм из той же самой леворадикальной «тусовки», что и Габи, однако менее прямым путем. Поначалу сам Ганс-Иоахим не уходил в подполье и не брал в руки оружия. Он и ему подобные открыто добивалась от правительства улучшения условий тюремного содержания западногерманских «революционеров». Действовали эти ребята в рамках двух до поры до времени мирных организаций – «Красной помощи» и «Черной помощи».

Карлос Шакал относился к «Красной помощи» и «Черной помощи» презрительно, называя их деятельность «мышиной возней». Ему нужны были вооруженные бойцы, конспиративные квартиры, угнанные автомобили, расставленные на маршрутах отхода, а не «слюнтяи, обивающие пороги сытой сволочи в кабинетах».

– Бескровные, мирные революции бывают только в сказках, товарищи! – говаривал венесуэлец. – Ни одно государство добровольно не расстанется с властью. И наша с вами задача заключается в том, чтобы эту власть отобрать – отобрать у всех государств планеты!

Очарование супертеррориста и его умение убеждать были столь велики, что уже в 1973 году обе «Помощи» по его предложению слились в новую террористическую организацию – «Революционные ячейки» («Revolutionaren Zellen» – RZ). В отличие от подпольных, глубоко законспирированных «Движения 2 июня» и РАФ, участники «Революционных ячеек» поначалу занимались терроризмом, так сказать, факультативно – в свободное от учебы время. Еще одно существенное отличие «Ячеек» благодаря всё тому же Карлосу заключалось в тесном сотрудничестве с палестинцами. Прославленный Карлос был для Ганса-Иоахима Кляйна кумиром.

– Немецкие сообщники не любили его напыщенности, – вспоминал Кляйн. – Однако никто не мог упрекнуть Карлоса в непрофессионализме.

Кляйн из кожи вон лез, чтобы походить на своего знаменитого ровесника, и старался играть в «Ячейках» ведущую роль. Карлос даже доверил второй «Калашников» именно ему, а не арабам.

Убив полицейского, «гости» бросились по коридору – они прекрасно ориентировались. Кляйн ногой распахнул дверь приемной:

– Не двигаться!

Женщина-регистратор в униформе «Тексако» огромными глазами смотрела в направленный на нее автоматный ствол. Во внутреннем кармане кожаной куртки Кляйна был спрятан пистолет.

Остальные пятеро «гостей» проследовали в зал, где проходила конференция. Министры, референты, переводчики, секретари в изумлении уставились на вошедших. Карлос вскинул автомат:

– Всем лечь на пол! Руки за голову! Быстро…

Венесуэлец открыл огонь по ошеломленным людям. Телохранитель министра нефтяной промышленности Ирака выхватил пистолет, но тут же был убит. Участник делегации Ливии замешкался и упал, пробитый пулями. Спустя несколько минут трое арабов-«фронтовиков» быстро прикрепили взрывные устройства к дверям и окнам конференц-зала.

Карлос вовсе не был садистом, упивавшимся людскими агониями. Он никогда не убивал просто так, без причины, но без крови и трупов у заложника сохраняется иллюзия, что все понарошку. Такой заложник чрезвычайно опасен. В любой миг он может спутать планы террористов – закричит, выпрыгнет в окно, бросится под ноги, выбьет из рук оружие, плеснет в лицо водой.

Супер террорист всегда твердо знал, что делает. Убив одного-двух человек в самом начале теракта, он этим демонстрировал уцелевшим заложникам, что пойдет до конца. Люди понимали, что их жизнь отныне не стоит и ломаного гроша. К обещанию взорвать зал и сами заложники, и власти должны были отнестись со всей серьезностью.

В приемной регистратор дрожащими руками потянулась к телефонному коммутатору, чтобы вызвать полицию. Кляйн выпустил короткую очередь, и коммутатор разлетелся вдребезги. Женщина в ужасе полезла под стол. Тем не менее кто-то сообщил о налете в полицию, и по лестнице уже поднимались полицейские коммандос.

Кляйн встретил их свинцом, ему ответили тем же. Пули пробили Кляйну бедро и живот. Он бросил гранату, но коммандос успели укрыться от взрыва.

– Еще шаг, и мы подорвем тут все к чертовой матери! – завопила Габи, выстрелив из своего пистолета в потолок.

Фройляйн Крош-Тидеманн не шутила. У группы Карлоса было около 20 килограммов тротила, 8 гранат, столько же пистолетов, два автомата и револьвер в придачу. Штурм прекратился. Появление из коридора окровавленного Кляйна не смутило Карлоса. Венесуэлец лишь погладил «коллегу» по голове и принялся куражиться над своими высокопоставленными жертвами.