Текст книги "Прощание с Днем сурка"

Автор книги: Александр Бруссуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Мы поднялись из руин, кряхтя и охая, как немощные старцы, вытряхнули с себя по несколько килограмм пыли и полезли на свет божий. Стараясь не смотреть на тело последнего бандита, подошли к хозяину этих развалин. Тот очень нервничал, но, увидев нас, преобразился. В глазах, доселе бессмысленных, как у коровы, по причине некоторого убытка в хозяйстве, загорелся огонек злости, перерастающий в пожар ненависти. Он вскочил с песка и гневно возопил. Стюарт в ответ выстрелил ему в ступню левой ноги. Спокойно, чуть приподняв дуло своей берданки. Дедок в недоумении снова рухнул на песок, продолжая кричать, но теперь просто от боли.

– Ну, все, Пит, теперь и тебе нужен врач. Пошли-ка скорее.

Пит закручинился еще больше, но выть, к удивлению, перестал.

– Ох, помогите мне идти, я покажу куда. Врача нет, есть знахарь. Недалеко.

– А ты драться не будешь? – поинтересовался я. Вопрос оказался чисто риторическим.

Стюарт бережно запихнул руку на перевязь, одел наши сумки на шею. Стало быть, мне придется идти в обнимку с предательским стариком. Я вытащил из нашей аптечки бинт и подал его Питу. Тот старательно обмотал себе место ранения, остановив кровь. Внезапно мне вспомнилось про лодочный мотор, но было бы странным, пренебрегая заботой о здоровье ближних, ну, и своем, конечно, искать ненужную, в общем-то, нам штуковину. Только тут я обратил внимание на полную тишину вокруг.

– Стюарт, по-моему, дед лишился не только своего ресторана, но и электрической станции.

– Да, дизель – генератор, гавкнул. Наверно, осколками посекло. Теперь богач не скоро придет в себя после нашего обеда.

– Да, гульнули мы на славу. Погоди-ка, Пит, а то прешь, как пит – буль.

Я отпустил старика, и тот недовольно рухнул назем. Сам же подбежал к бандитской машине, убедился, что ключ в замке.

– А, может, с ветерком к знахарю поедем?

Стюарт хлопнул себя по лбу:

– А того, что одной стены нет, Винету и не заметил! Сейчас мы это дело проверим. Только не подведи, старушка!

Он залез под машину, убедился, что масло ручьем не вытекло из двигателя, тормоза вроде на первый взгляд тоже вполне исправны. Забрался за руль и повернул ключ зажигания. Двигатель заурчал, спокойно и уверенно.

– Как там с бензином? – стараясь казаться невозмутимым, поинтересовался я.

– Эй, Пит, сколько до города добираться? – спросил Стюарт.

– Часа четыре – пять, – буркнул он.

– Здесь литров двадцать пять. Хватит на триста пятьдесят километров приблизительно. Достаточно, по идее. А может быть и нет. Ладно, там видно будет. Садитесь, поехали на прием к шаману.

Мы залезли в автомобиль. Дед вперед, я с сумками назад. Стюарт лихо управлялся одной рукой, плутать нигде не пришлось, поэтому скоро мы остановились перед вполне заурядным для этих мест домом. Навстречу нам никто не выбежал.

– Здрасте, мы к вам, а вы нас и не ждали, – прошептал Стюарт.

– Значит, так, Пит. Иди и договаривайся, чтоб нам помогли. Первому – ему, – я кивнул в сторону нашего шофера. – Потом – мне. Ну, а дальше сам с ними договоришься. Кстати, насчет оплаты реши вопрос, чтоб мы получили обслуживание по высшему разряду. Помнится, за мотор и катер ты с нами так и не рассчитался. Только, имей в виду, пожалуйста, на что мы способны, ты видел сам. Колебаться не станем, если будут иметь место какие-нибудь выкрутасы, пеняй на себя. Восстанавливать хозяйство придется твоим наследникам, если они у тебя есть. Понял, дядя? – провел я краткий инструктаж.

Тот, не глядя на меня, угрюмо кивнул.

– Все, Пит, иди с богом. Да смотри у меня!

Но дед не тронулся с места, только дверь приоткрыл.

– Ах, блин! Стюарт, так и запиши в журнале паталагоанатомических изысканий: после огнестрельного ранения в ногу пациент оглох. Ну, пошли, что ли вместе.

Стюарт напутственно помахал нам дулом своего автомата, не вылезая из-за руля.

Уже на подходе к дому Пит стал призывно орать. Как олень, зовущий олениху. Сразу же на пороге появился сухонький старикашечка. По виду – рыбак – рыбаком, но двигался он с некоторой долей самоуважения, будто знал наперед, что будет дальше. Голос Пита тоже изменился в интонации, появились нотки некоторой зависимости: он просил старикашечку о помощи. А тому это доставляло видимое удовольствие. Вероятно, любят в этом стойбище тебя, Пит!

Поговорили они о том, о сем, торговались, наверно. Мне со стороны казалось, что еще чуть-чуть, еще пара слов на повышенных тонах – и они поубивают друг друга. Однако находилось решение, видимо, удовлетворяющее обе стороны. Переговорщики моментально успокаивались, приступали к обсуждению нового дела, постепенно переходя на крик. Складывалось впечатление, что мы сюда не лечиться приехали, а заключать какие-то безумно важные торговые сделки.

– Короче, камарады, мы будем поправлять здоровье, или вы продолжите орать, как два ишака встретившихся на узкой тропе?

Два малайца одновременно повернулись в мою сторону.

– Не понимай, – сказал старик – шаман.

– И я не понимай, – подтвердил старик – богатей.

– Ну так, я сейчас объясню вам крайне доходчиво. Стюарт, вылазь сюда со своим карамультуком. Тут товарищам кое-что объяснить надо!

Стюарт, как раненный командир Щорс, присоединился к нам на пороге хижины. Рука на перевязи, автомат небрежно стволом вниз, лицо страдальческое. Знахарь принялся с интересом его разглядывать.

– Лечи его, – я показал на стюартовскую раненную руку, – потом меня, – на сей раз я попилькал глазами и провел по ним ладонью. – Понял?

Шаман быстро закивал головой, а потом жестом спросил об оплате, кивая на автомат.

– Ишь, басурман, автомат захотел, – удовлетворенный понятливостью старика, сказал Стюарт. – Деньги получишь от однорукого, – он посмотрел на Пита, – одноногого бандита. Только давай уж поскорее, нет сил терпеть больше.

На этом все переговоры завершились, и мы скопом вступили в амбулаторию.

На первый взгляд внутри все было достаточно чисто. По углам стояли полагающиеся скляночки, ботва какая-то сушеная со стены свисала прядями. На маленьком газовом примусе кипела кастрюлька с водой, пахло как в фито – чайной. Вот только полумрак несколько удручал – на окнах висели жалюзи, скупо пропускавшие солнечные лучи.

Старик жестом указал, куда нужно сесть Стюарту, а где расположиться нам.

– Пит, переведи ему, чтоб не думал нас отравить или одурманить, – выразил свою последнюю волю валлиец.

Тот произнес всего два слова, на что знахарь энергично замотал головой, выставляя перед собой розовые ладони, будто показывая, что нет у него яда. Был, но вот весь кончился. Поиздержались!

– Кстати, Пит, а что значит фраза: «манки ёселф»? – чего-то вдруг вспомнился мне местный полиглот, встреченный нами в деревне.

Дед посмотрел на меня, как на сумасшедшего, выдержал хорошую паузу и только потом произнес:

– Это значит: «сам обезьяна».

– Да нет. Ты меня не понял. На вашем местном языке. Примерно ведь есть нечто похожее?

Тот еще больше озадачился, даже за ухом почесал, подумал – подумал, перебирая в уме варианты, потом просветлел:

– Звучит похоже на: «подождите меня, тупоголовые»!

– Ну-ка, ну-ка, скажи еще раз, только на вашем родном.

– Мон ки юселф, – старательно повторил он. Старик – шаман заулыбался.

– Похоже, что не обманывает. Эх, знали бы мы тогда, кем нас назвал тот лингвист, показали бы ему, как нужно обращаться к большим белым братьям! – почти шепотом сказал я. – Точно, Стюарт?

Но моему другу сейчас было не до разговоров. Он выложил свою отекшую синюю руку на небольшую циновку перед знахарем. Тот внимательно смотрел валлийцу в глаза, потом подмигнул и сказал что-то.

– Пит, переведи, что ли, нам без тебя никак, – обратился я к насупленному деду. Но тот никак не отреагировал. – Что ухо завесил, объясняй скорей, что шаман наговорил!

– За отдельную плату, господины, – еле слышно, но твердо ответил он.

– Ладно. Тогда подобьем бабки. Ух, капиталисты! Наша лодка плюс мотор, минус обед, лекарь, перевод. Сколько получится?

– Семь тысяч рингов.

– Да ты с ума сошел. Тысяч десять, никак не меньше.

– Восемь.

– Девять.

– Мне еще ресторан восстанавливать, который из-за вас взорвали.

– Да плюнь ты на него, сам же виноват. Один мотор за пятнадцать тысяч продашь своим друзьям контрабандистам.

– Восемь с половиной. Последнее слово.

– Идет, только деньги вперед.

Пит отвернулся и достал оранжево – желтые купюры. Где их только прятал все это время? Неуклюже прикрывая телом, подал мне. Я сразу запихал их в карман, не пересчитывая. На эти деньги мы по большому счету и не рассчитывали. Ну да ладно, если бензин кончится, теперь есть на что подзаправиться.

– Расслабиться надо, сейчас будет руку трогать.

– Что? – не понял я.

– Так он сказал, – Пит кивнул в сторону лекаря, терпеливо ожидающего нашего согласия.

Стюарт, не участвовавший в наших торгах, только головой махнул: давай!

И старик, не отрывая взгляда от глаз валлийца, начал осторожно пальцами прощупывать больную конечность. Потом легонько потер ее обеими руками, потом собрал пальцы в щепотки и начал слегка мять руку Стюарта в районе локтя. Его кисти при этом совершали некие вращательные движения. Стюарт молчал, наверно, терпел. Во всяком случае, он сидел абсолютно спокойно, без дерганий, смотрел на лекаря неподвижно, изредка моргая. Старик начал оказывать некоторое давление на локтевой сгиб, кожа под его пальцами проминалась. Стюарт молчал. Вдруг из-под кистей лекаря, продолжающих свое круговое движение, появилась кровь. Немного, но капли стекали до циновки. И одновременно мне показалось, что знахарь давит на руку Стюарта изо всех сил. Я понимал, что вмешиваться мне ни в коем случае не стоит, к тому же мой друг так и не проявлял никаких признаков беспокойства.

На лбу у лекаря выступил пот, между тем со стороны могло показаться, что он запихал свои пальцы прямо под кожу к Стюарту, перебирая сухожилия, вены, поглаживая кость. Бред какой-то, ведь в руках у него ни скальпеля, ни лезвия не было. Меня стало мутить, поэтому окончательную стадию операции я уже не видел, отвернувшись.

Наконец, врачеватель что-то произнес. Я повернулся к нему: в окровавленных руках он держал небольшой сгусток плоти, не больше куриного сердца. Я даже щеки надул, до того мне стало нехорошо.

– Плохое место удалил, теперь снимет боль.

– А разве сейчас ему было больно?

– Сейчас – нет, потом – очень больно, – старательно переводил невозмутимый Пит.

Старик тем временем встал, ополоснул руки, бросив в поднос из нержавейки то, что он назвал «плохим местом», и выключил примус, а потом пинцетом, одну за другой, начал извлекать из кастрюльки длинные сверкающие и ужасно тонкие иглы. Вернулся к спокойному Стюарту и начал вкручивать эти иглы ему в руку по всей длине и в шею, почти до мочки левого уха. Воткнутые, вернее, ввернутые иглы тихонько покачивались, в такт с ударами сердца. Только закончив этот сеанс иглотерапии, старик – лекарь вытер пот со лба и присел, расслабившись, в кресло, стоящее поодаль.

На несколько мгновений в домике зависла тишина, я пытался представить, что же со мной-то делать будет этот местный светоч медицины. Ведь если он эдак ко мне в голову да обеими руками залезет, как же я потом кушать-то смогу? Однако, слегка отдохнув, лекарь подошел ко мне, улыбнувшись и проговорив что-то.

– Просит присесть поближе к креслу, – перевел Пит.

– Как там мой приятель, способен ли реагировать на действительность?

Дед поморщился, подбирая слова, но все-таки что-то пробурчал шаману.

Тот снова улыбнулся и помахал рукой перед носом Стюарта, показывая пальцем в мою сторону. Валлиец посмотрел на меня, кивнув: что надо? Я оттопырил большой палец: все в порядке. Он одними глазами кивнул: у меня тоже.

Ну, ладно, тогда и я могу прибегнуть к помощи народной медицины. Расположившись вместе со своим табуретом напротив кресла целителя, махнул рукой, начинай, мол. Тот приложил к моей голове ладони в районе висков и заглянул мне в глаза, продолжая улыбаться, причем так заразительно, что я невольно начал улыбаться в ответ. Ну, а потом стало очень больно в области глаз, я даже зажмурился невольно. Через секунду наступило внезапное облегчение, я почувствовал, как старый лекарь, убрал свои руки от моих висков, и открыл глаза.

Стюарт с рукой на перевязи прохаживался за спиной у пребывающего во вселенской печали Пита. Иглы с его руки таинственным образом исчезли. Врачеватель произнес самую длинную фразу, которую мы слышали от него.

– У вас двоих древние души. Чистая кровь. Вы доберетесь домой. Теперь вы поправитесь. Рукой пока шевелить нельзя. Синяки на голове мазать этой мазью из яда змеи. Спасибо, что зашли ко мне. Удачи вам! – перевел Пит. Шаман тем временем протянул мне крохотную баночку, похожую на перевернутую пробку от витаминов, где сквозь полупрозрачные стенки угадывалось янтарное желе.

Я протянул в ответ пятьсот рингов, сказал вместе со Стюартом свое большое спасибо, и мы вышли. Стюарт сел за руль, я рядом, на капот залез обезумевший Пит. Злобным голосом он кричал, что машина его, что мы воры, что еще что-то (очень долго на местном жаргоне). Двигатель завелся, я выглянул в окно, пихнул Пита дулом, в тайне надеясь, что он его не откусит, и сказал:

– Мон ки юселф, скотина!

– Сам дурак! – орал, потрясая кулаками нам вслед неистовый старик.

– Стоп, Стюарт, стоп, – сказал я.

– Что-то забыл? – поинтересовался он, даже не пытаясь притормозить.

– Куда нам ехать-то? Город-то хоть как называется?

– Спокойно, мой друг. Дорога здесь одна. Город называется Сенанг. Я обо всем узнал, пока ты находился в астрале.

– Где – где?

Стюарт мастерски вывернул из рыбацкой деревни на асфальтовый тракт. Старый, местами в отчетливых трещинах, узенький, но, тем не менее, вполне скоростной, когда руль находился в руке такого гонщика, как мой коллега по несчастью. А если бы он мог задействовать обе свои руки, то мы бы, наверно, уже были на границе с Таиландом.

Выйдя на свою крейсерскую скорость в сто километров, Стюарт поудобнее расположился в кресле и ответил:

– Когда дедок замотал мне руку, ты сидел напротив кресла с таким видом, будто познал истину. Я попытался тебя потревожить, но ты показал мне пальцем «ш – ш – ш». Почти полчаса думал о чем-то своем.

– Постой-ка, сколько же времени мы провели на излечении? – поинтересовался я и посмотрел на часы. Осталось только присвистнуть. – Нас могли триста раз за эти два с лишним часа прихлопнуть, как мух. Забавно, что же мерзкий Пит прозевал такую возможность?

– Так говоришь, будто сожалеешь.

– Да нет, конечно, просто интересно, куда же время-то подевалось?

– Зато у меня рука совсем не болит.

– А у меня голова…

Некоторое время ехали молча. Встречных машин не было, по обе стороны дороги тянулся однообразный пустынный пейзаж – джунгли стояли сплошной стеной. Я посматривал за указателем топлива, но стрелка застыла, как приклеенная в положении, указывающим на полбака горючего. Может она всегда так показывает?

Вспомнилось, как, будучи первый раз в Малайзии, удивлялся буйству местной флоры и загадочности фауны.

Вставка: спринт с вараном.

Жара стояла, теплые волны подмигивали солнечными зайчиками, хотелось окунуться и расслабиться. Но пока было недосуг. Сразу по приходу в тихий и уединенный от всех городов порт, затеяли небольшой, но отнимающий много времени ремонт в машинном отделении. Работали ни шатко – ни валко, меняли плунжерные пары топливных насосов одного из дизельгенераторов. К вечеру закончили, осталось только несколько поднастроить это дело, но решили заняться этой процедурой с утра.

Вышли на корму после легкого ужина на природу понаблюдать. Вокруг тишина, темнота, на береговых кранах прожектора светят. В воде, куда бьют лучи света от них, копошится тропическая мелюзга: барахтаются, радуются, пожирают друг друга. На самом ближнем кране заметили движение. Присматривались – присматривались, наконец, поняли, что там сидит в ожидании праздника настоящая дикорастущая обезьяна величиной со среднюю кошку. Кто-то из бывших юннатов принес полбулки и бросил под кран. Мы сначала покритиковали его: приматы хлеб не едят, им для жизни и роста нужно подавать исключительно бананы, ну, или на крайний случай, плоды манго. Но мартышка камнем понеслась вниз, лишь изредка хватаясь руками, или ногами, или еще чем, не прислушиваясь к нашим рассуждениям. Может, она просто не понимала человеческого языка? Тем не менее, она схватила несъедобную по нашему мнению еду для обезьян, и на такой же скорости взлетела на самый верх крана, как раз над нашей фальштрубой. Умяла булочку за обе щеки и снова стала посматривать вниз.

Мы порадовались такому хорошему аппетиту и уже дискуссировали на тему, может, изловить ее, посадить в просторную клетку и подкармливать хлебом и чаем. То есть перевести на рацион карцера: хлеб и вода. Но в это время в машину прокрался неупокоенный, вернее неуспокоенный старший механик. Оглядев со всех сторон плоды нашей работы, он решил, пока никто не видит, запустить дизельгенератор. Так, на всякий случай, любопытства ради, а вдруг не заработает?

Но он заработал, да еще как! Будучи пока не отрегулированным, он выдал такую шапку чернейшего дыма из фальштрубы, что мы даже подумали, что в трубе внезапно случился пожар сотни несуществующих автомобильных покрышек.

Пока мы стояли, задрав головы, дым прошел сквозь ожидающую продолжения банкета мартышку. Она встала на задних лапах во весь свой рост, одну переднюю прижала к груди, другой как будто закрыла глаза и строевым шагом шагнула вниз. На сей раз обезьянка ничем не пыталась цепляться, ударилась о балку лебедки спасательной шлюпки и плюхнулась в море. Мы все подавленно молчали, какая-то морская сволочь уже схватила крохотное тельце и утащила на дно. Кто-то сказал: «Инфаркт микарда, вот такой рубец!» За дедом закрепилось прозвище: «истребитель мартышек».

На другой день после окончания работы собралась группа активных любителей водных процедур из трех человек машинного отделения и, уложив в пакет полотенца, отправились на поиски пляжа, бухточки или чего подобного, где можно было бросить в море разгоряченное тело. И, что самое важное, потом вылезти обратно на берег.

Шли вдоль береговой линии по дороге, где со стороны моря периодически ухал и испражнялся клубами зеленоватого дыма какой-то безлюдный завод – автомат, а с правой стороны подымалась зеленая стена переплетенных лианами кривых то ли кустарников большой высоты, то ли деревьев. Джунгли были настолько плотными, что пробраться сквозь них без мачете не представлялось возможным. Да у нас, в принципе, даже мыслей таких не возникало, чтоб сходить по лесу прогуляться: от него веяло тайной угрозой и обещанием неприятностей. Вдоль дороги на всем их протяжении тянулись какие-то арыки, наполненные буро-зеленой жижей. Предположили, что эти канавы служили для того, чтоб во времена мощных тропических ливней не смывало асфальта.

Шли мы, шли, завод давно кончился, повеяло морской свежестью, но тут случился на дороге шлагбаум с положенным ему солдатом. Последний был вооружен автоматом, поэтому он, наверно, терпеливо ждал нашего визита, чтоб уж если стрелять, то наверняка. А дальше виднелся шикарный пляж с одной стороны и что-то, типа учебного военного полигона, с другой. На полигоне сидела группа беспризорных обезьян, море манило нас к себе призывным накатом волн.

Солдат внимательно выслушал нашу просьбу разрешить искупнуться поблизости, с интересом просмотрел наши паспорта моряков, но запрещающе покрутил головой, руками и даже дулом автомата. Ну ладно, делать нечего, спасибо, что хоть не застрелил. Отправились мы обратно.

Идем, лениво беседуем. Моторист подобрал с обочины камень средней величины и швырнул его в арык позади себя. Сей же момент из канавы выскочил, как ужаленный, огромный, словно крокодил, перепачканный в жиже ящер. Не утруждая себя раздумьями, живенько затрусил по дороге в нашу сторону. Тут уж нашу лень как ветром сдуло, помчались мы, будто спринтеры на стометровке. Бежим по дороге, как на соревнованиях – грудь в грудь, интенсивно работаем руками. Пакет с полотенцами еще мешается, а выбросить – ума не хватает. Боковым зрением вижу: в нашу тройку лидеров вклинивается варан, несколько мгновений несется с нами ноздря в ноздрю, но затем форсируется и выходит вперед. Теперь уже со стороны может показаться, что это мы, размахивая пакетом, преследуем несчастную полутораметровую рептилию. Но она тоже не лыком шита, ускоряется на финише и ныряет в нору в джунглях. Да, явная победа за четвероногим бегуном. Успеваем перехватить моториста, который в пылу борьбы тоже чуть не нырнул вслед за вараном. Постояли, подышали, посмеялись, вспомнили, что ударом хвоста эти существа ломают ноги антилопам, а укус настолько ядовит, что попросту смертелен.

Пришли обратно в порт и, плюнув на условности и запреты, искупались прямо с причальной стенки: глубоко и лесенки до самой воды спускаются – душевно. Забавная страна – Малайзия!

– Слушай, Стюарт, придется нам, по всей видимости, провести еще одну ночевку в походных условиях, – нарушил молчание я, в очередной раз, сверившись с часами.

– Что ж поделать, давай место подыщем и переждем как ни то до утра.

Солнце клонилось к закату. Спать захотелось нестерпимо. Предположили, что это все последствия успешной терапии. Наконец, заметили с левой стороны дороги небольшую проплешину в растительности и остановились. Я, покопавшись в багажнике, обнаружил вполне приличный тесак, которым и вырубил для машины убежище. Осторожно въехали в получившуюся нишу, багажник забросал обрубками веток. Критически осмотрел с дороги – вроде не видно. Зачем таким вот образом маскировались – не ответил бы. На всякий случай. Забрались в машину, перекусили остатками еды, откинули сиденья, проверив надежность закрытия окон и дверей, и заговорили на сон грядущий. Но в запертой машине становилось невыносимо душно, поэтому приоткрыли на мизер стекла, обеспечив тем самым слабенький сквознячок. Хотелось надеяться, что сквозь такую вентиляцию к нам не заберется никакая тварь, вынашивающая гнусные ядовитые замыслы.

– Все-таки польза от нашего посещения этого занимательного врачевателя налицо, – сказал я, втирая в свои синяки под глазами и на лбу мазь. Никаких ощущений при этом не испытывал: ни легкого жжения, ни онемения, ни спазмов, ни судорог – вообще ничего.

– Да, рассказал бы ты, что он такое хитрое надо мной учинил. Дома похвастаюсь, что побывал в руках у настоящего шамана, – подавив зевок, проговорил Стюарт.

– Зрелище было не для слабонервных, – ответил я и внутренне передернулся, вспомнив кровавые манипуляции над рукой спокойного, как обкурившегося индейца, валлийца. Потом живописно и в красках рассказал обо всем, что видел, стараясь особо не преувеличивать. Получилось впечатляюще, Стюарт даже перестал зевать. На моменте, когда лекарь, промыв конечность в живительном растворе, решил снова прикрепить руку на место, но злобный старик Пит выхватил эту самую руку и намеревался сбежать с ней в джунгли, чтоб скормить диким свиньям, Стюарт пошевелил пальцами под повязкой и внимательно осмотрел плавность их хода. Видимо, удовлетворившись, спросил:

– Неужели просто голыми руками без скальпеля у меня в локте ковырялся?

Я утвердительно кивнул.

– И иглотерапия была?

Я снова покивал головой.

– А я вдруг вспомнил какие-то обрывки, то ли сон, то ли видения. Помню Фалмут, комнату в гостинице, уже поздно, ветер гонит по небу клочья облаков, луна пробивается во всей своей красе. Смотрю в окно со второго этажа вниз – пляшут какие-то силуэты. При лунном свете они видны лучше – кости, обрывки одежды, длинные ножи. Просто «Пираты Карибского моря» какие-то. Но мы смеемся. Мы – это ты, я, и еще один длинный чувак с гитарой. Обсуждаем завтрашний матч чемпионата мира: Англия против Бразилии. Пойдем смотреть в клуб «Ремиди». Моя машина у входа, сажусь в нее и еду домой, грызу мускатный орех, чтоб не пахло алкоголем. Боже мой, ведь в следующем году чемпионат мира по футболу. Все реально, но причем здесь какие-то скелеты?

– Наше сознание таит в себе множество загадок. Может, ты видел будущее? Хотя, что мне делать у тебя в гостях, да к тому же в гостинице? Денег у меня не то, чтобы очень, чтоб разъезжать по Европе, даже если и к проверенным боевым товарищам.

Мы обменялись крепким рукопожатием.

– А мне помнится, что я видел веселого улыбающегося старика с толстыми губами. Очень крепкий и, вдобавок, сильно хромой. У него странная одежда, как в «Тринадцатом воине», меч в руке полукруглый такой, весь в крупных зубцах, как на пиле. Кровь стекает с лезвия, старик хлопает меня по плечу и заразительно смеется. Мои руки тоже в крови, у ног лежит обезглавленное мохнатое туловище, насаженное грудью на здоровенный осиновый кол. Где-то далеко, очень далеко воет волк, мы его даже не слышим. Зверь огромный, глаза постоянно меняют форму: то круглые, как у животного, то, вроде, совсем человечьи, – вдруг вспомнилось мне.

– А это похоже на прошлое. Как сказал шаман? «Души – де у нас древние». Прошлое для нас безобидно, лишь бы будущее исполнилось, и мы добрались до наших домов!

Мы снова пожали друг другу руки.

– А теперь – спать. Завтра будет последний танец, подойдем к нему отдохнувшими.

Начало темнеть, но начала ночи мы не дождались, заснули, как отключились. Также мы не заметили, как вокруг машины протекала ночная жизнь джунглей: кто-то рыскал в поисках еды, кто-то уже набивал живот кем-то, кто-то в страхе прятался – словом, все были счастливы и довольны. А мимо, по дороге промчался джип, подсвечивая себе всевозможной иллюминацией. Угрюмые личности старательно всматривались в окружающий пейзаж. Но мы сладко спали, никем не потревоженные, и видели сны, где нет войны. До рассвета еще было далеко, и мы понемногу восстанавливали силы, подорванные былыми днями. Почувствовать себя отдохнувшими мы, конечно же не сможем. Но прилив бодрости позволит нам добраться до последней остановки перед нашей посадкой на самолет.

Я проснулся от чужого взгляда. Прямо перед моим лицом на переднее стекло откуда-то с крыши свесился очень глазастый примат. Я сразу предположил, что это всего-навсего типичный тропический лемур. Смотрел он очень пристально, как гипнотизер. А вокруг светало. Можно бы и в путь собираться. Но этот зверь неизвестного рода и племени продолжал терзать меня своим подозрительным неотступным надзором. Жрать ему, что ли, надо поднести? Нет, не покормим – сами голодаем. Я показал лемуру кулак. Тот спокойно и внимательно осмотрел его сквозь призму стекла, открыл рот, предоставив мне право полюбоваться длинными и узкими клыками. Острые, наверно, страсть! Я в ответ поднял мачете, лежавшее на полу, и потряс им перед заносчивым саблезубым животным. Он нимало не удивился, скатился с крыши на капот и начал медленно поворачиваться ко мне задом, задирая полосатый хвост. Я почувствовал явный подвох, быстро повернул ключ в замке зажигания и надавил на клаксон. Неприятный на слух сигнал заметался между лиан. Лемур, не закончив своего устрашающего маневра, слился с воздухом. Прыгнул на дерево, свалился на землю – не известно, но избавил нас навсегда от возможности глядеть в его бездонные глазища.

Стюарт потянулся, хмыкнув:

– Сигнал, конечно, гадкий. Но на радость мне рука совершенно не болит.

– Да и я вроде бы бодр.

– Тогда перекусим – и в путь.

– Не имею ничего против, – сказал я, доставая остатки судовых запасов.

За ночь с машиной ничего криминального не произошло: никому зубастому не пришло в голову прокусить наши шины, никто ползучий через глушитель не залез в двигатель, никто летучий не просочился в салон. Выехали мы, разбросав маскировку, в довольно приподнятом настроении. А дальше началась обычная гангстерская терка.

Сначала Стюарт предположил:

– Не могли нас просто так друзья тех бандюганов отпустить. Чем дольше мы едем, тем ближе становимся к этому Сенангу. Эта дорога одна, ни перекрестков, ни ответвлений. Но должны же были эти бандиты где-то держать лагерь. Не у города же, в самом-то деле. Опасно, как-никак полиция поблизости. Значит, за той рыбацкой деревушкой дорога должна привести к ним в стойбище. Может, на берегу речушки какой маленькой или ручья. В полутора часах езды от Питовой таверны. Можно предположить, что впереди в худшем случае окажется засада. Ну, а в лучшем случае, проискав нас всю ночь, плюнут и уедут к себе строить новые коварные планы.

Потом его слова обернулись джипом, вывернувшим к нам навстречу из-за очередного поворота. Мы промчались было мимо, в то время как их внедорожник начал готовиться к развороту.

– Какого черта! – заорал Стюарт, давя педаль тормоза, одновременно включая заднюю передачу. Я непроизвольно подхватил автомат, сняв его с предохранителя. Подняв с асфальта облако пыли, мы резко, с визгом шин, подались назад. Видно, мало этой дорогой пользуются, раз на ней скопилось столько этой невесомой грязи. Метрах в пятнадцати от перегородившего дорогу вездехода, Стюарт сделал неведомый мне маневр, и нас развернуло капотом к нашим потенциальным преследователям.

– Гаси их, сэконд! Мочи козлов! – надрывался мой доселе невозмутимый друг.

Я, как мог, вывалился из своей двери спиной вперед, и еще не приложившись к асфальту начал стрелять. Удар о дорожное покрытие добавил на нем новых трещин, а из меня выбил дыхание. Однако все же я проблеял наш боевой клич: «Мочи козлов!» Стрелял я достаточно рационально: по колесам, по лобовому стеклу, по дверям, думая про себя: «Что же вы, гады, к нам привязались! Фашисты! Душманы!» «Террористы!» – донеслась мысль Стюарта.

В это время пороховые газы все-таки вытолкнули сквозь дульный срез пулю калибра 7,62 с полым наконечником в сторону замершего в угрожающей позиции нашего автомобиля. Это был единственный выстрел, но злая воля направила его в переднее стекло, как раз по центру и на сантиметр выше рулевого колеса.

Я не слышал этого одиночного залпа. Мои боеприпасы подошли к концу, джип, несколько покореженный, не подавал признаков жизни. Я совершил изящный кувырок назад, забросил пустой автомат в заросли и нырнул в открытую дверь.

– Ходу, старик! Дави на педаль! – прокричал я бессмысленную команду, потому как наша «Рено» совершила классический полицейский разворот, лишь только я влетел в салон. До скорости в сто километров мы добрались быстрее регламентированных девяти секунд.

– Ты очень агрессивный водитель, Стюарт! – сказал я, потирая ушибленные плечи. Спину тоже саднило, но достать до нее без специальной тренировки я бы, пожалуй, не сумел.

– Все, это мое последнее испытание! Если еще кто-нибудь встанет у нас на пути, я его протараню вот этой развалюхой! – кричал Стюарт, начиная постепенно успокаиваться.