Текст книги "Падальщик"

Автор книги: Александр Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 6

…Грузовик мгновенно облепили грузчики, спешащие забрать поистине драгоценный в нынешних условиях товар. Пожалуй, впервые за долгое время над площадью зазвучал смех, шутки. Кое-кто даже запел, а Михаил, улыбаясь, стоял вместе с прижавшейся к нему Ю и наблюдал за работой воспрянувших духом людей…

– Меня Николаем зовут.

Старый знакомый протянул ему руку. Без всякого колебания парень крепко пожал жёсткую ладонь.

– Михаил.

– Хоть познакомились. Чай будешь?

Парень взглянул на свою жену, и та смущённо кивнула в знак согласия. Николай показал под уже начинающий выцветать клеенчатый навес:

– Пойдёмте туда…

…Устроились за пластиковым столом, дождались, пока принесут горячий напиток. Владелец рынка сделал первый глоток, потом извинился за то, что кроме этого у них ничего больше нет…

– Понимаешь, сам не знаю, как мы выжили. Народа много, еды почти нет. Обшарили все сопки, собирая то, что возможно. Думали, сможем зазимовать нормально. Оборудовали убежища, сделали отопление, кое-какие запасы. Словом, смотрели с оптимизмом. Особенно когда ты появился с картошкой. Мы-то не успели. Да и не до того было… А потом…

Взглянул на прислонившуюся к плечу мужа девушку, чуть улыбнулся:

– Смотрю, тебе повезло. Ничего, что она немая?

Ю покраснела, но промолчала, а вот парень даже разозлился:

– С чего ты взял, что она немая?! Она просто иностранка. Из Южной Кореи. Не знала нашего языка, вот и пыталась выдать себя за немую!

– Ой, простите меня. Я не знал…

Впрочем, Михаил успокоился так же быстро, как и вспылил:

– Ладно. Замнём… Так что случилось? С чего вы вдруг так отощали? Сам говоришь, продуктов-то хватало…

– На нас хватало. Тех, кто сгруппировался возле рынка. На своих. Ты помнишь переход?

Кивнул в сторону бывшего невольничьего рынка, теперь стоящего наглухо заколоченным, на что пара сразу обратила внимание…

– Они?

– Работорговцы. Живого товара у них полно. А кормить нечем. Вот и… Вначале рабов начали убивать. Выводили в сопки и там расстреливали. Или просто резали. Потом начали есть…

Ю от услышанного выронила чашку, ахнула:

– Как есть? Кушать?!

– Да, девочка. Людоедством занялись. Голод, он не тётка… Мы не вмешивались до тех пор, пока они не начали и у нас людей воровать… А потом эти сволочи подожгли наше убежище. Мы в кинотеатре устроились. Народа много погибло. Кто в огне, когда еду спасали. Кого… Эти… Пытались рыбу ловить – да зимой разве много в заливе поймаешь? Притом что охрана нужна. Для рыбаков… Эти-то… Никуда не делись. Вокруг города кружат, силы копят. Так что ждём нападения каждый день. Вы уж осторожней, ребята, хорошо?

Как-то по-отцовски взглянул на сидящую перед ним пару молодых людей… Впрочем, мужчине было под сорок с небольшим, и претендовать на роль старшего он мог спокойно…

– Спасибо за предупреждение.

Михаил сделал глоток из чашки, затем взглянул на побледневшую Ю, ласково прижал к себе, шепнул на ухо:

– Не бойся. Я тебя в обиду не дам.

Коснулся розового ушка губами. Девушка в ответ слабо улыбнулась…

– А что дальше? Будете ждать, пока людоеды придут к вам?

– Сил у нас мало. Да и люди слабы. Отощали…

– Вокруг вас полно войсковых частей, пустых посёлков, деревень, ферм. Чего вы в городе сидите? Стекло и бетон с кирпичами есть не будешь! Почему огороды не готовите? Здесь полно клумб, скверов. Засадите их картошкой, найдите семена в конце концов! Мы у себя редиску выращивали, лук! Пойдут грибы-ягоды – вперёд! Я и Ю у себя всё облазили, так и прожили зиму спокойно.

– А людоеды?!

– Оружие есть? Транспорт есть? Топливо есть?

Молчаливый кивок в знак согласия со стороны собеседника.

– У вас что, мужчин не осталось? Никто оружие в руках не держал? В армии не служили?! Что вы в самом деле… Даже противно! Тьфу!

Отвернулся в сторону, потом всё-таки, немного успокоившись, открыл рот снова:

– Вы отдали этой нечисти инициативу. Ждёте нападения, потому и проигрываете. Они выбирают место и время, а не вы. Нечисть ищет и находит ваши слабые места, наносит удар и спокойно уходит, не боясь ответа. Могу уверить, что отступают они недалеко. Буквально до ближайшей сопки, где спокойно разделывают свежее… мясо. Ведь так?

Николай опустил голову – этот молодой парень с уверенным взглядом был абсолютно прав. Людоеды далеко не уходили. Иногда, когда не было ветра, до тех, кто поселился в кинотеатре, доносились ужасающие крики разделываемых и пожираемых заживо украденных или пойманных людей…

– Не понимаю я вас. Совсем не понимаю. Привыкли жить со склонённой головой…

– А сам-то!

Николай не выдержал:

– Отсиделся где-то в тепле, сытости, покое! Ты видел, как дети мрут? Как людей жрут?!

На этот раз не сдержался Михаил:

– И хуже видел… Поверь. Я… Знаю, о чём речь. Не будем хвастаться такими вещами, договорились? Лучше расскажи подробнее, что, чего и как у этих тварей принято…

…Нападали нелюди примерно раз в три-четыре дня. Захватывали в плен одного-двух человек и быстро уходили, пользуясь тем, что их не преследуют. Последний такой набег был двое суток назад… Выжившие, кроме столицы области, были в ещё нескольких местах. Парень с удовольствием услышал, что колония в том городе, откуда родом была спасённая им летом девчонка, тоже уцелела. Правда, виду не показал… Наконец разговор подошёл к концу, машина давно была уже загружена всем, что горожане отдали взамен продуктов. Михаил попрощался с Николаем, пообещав через пару недель подвезти ещё чего-нибудь съедобного, затем они с Ю уселись в «Урал» и поехали обратно… Девушка бродила по берегу, ожидая отлива, а Михаил хозяйничал возле машины с костром. Было тихо, ни ветерка. Джаб мирно дремал возле колеса, чуть слышно потрескивали сухие ветки. Внезапно пёс встрепенулся, насторожил уши и тихо зарычал. Парень мгновенно оказался на ногах, бросился к кабине, выдернул из держателей автомат, осмотрелся – вроде никого… Но почему так защемило сердце, давит какой-то невыносимый груз?! Ю! Её надо предупредить! И сразу тело словно обожгло, не рассуждая, бросился на землю ничком, закатился под машину. Через мгновение эхо донесло так хорошо знакомый ему звук выстрела снайперской винтовки… Почти одновременно со слабым вскриком… Он не верил своим глазам – его жена медленно оседала на прибрежный песок, держась за грудь, а из-под пальцев медленно растекалось по белой футболке алое пятно…

– Ю!!!

…Она не ответила, оставшись изломанным цветком на светлом песке… Джаб вновь зарычал, и Михаил стиснул зубы – твари… Глаза заволокло кровью, бешено застучало в висках, стало тяжело дышать, но парень не шевелился. Мёртвая девушка лежала недалеко от него, и было видно, что грудь у неё не поднимается, а пятно крови становится всё больше и больше… Её убили… Его любимую… Боже! За что?!. Беззвучно снял автомат с предохранителя… Прижал собаку, встопорщившую гриву, плотнее к земле. Ему не надо шума. Нельзя издать ни единого звука. Пока не произойдёт расчёт… Глубоко вздохнул сквозь стиснутые зубы, напряг слух… Жду. Я вас жду… Идите сюда, твари… Если бы не снайпер…

– Их же двое было!

– Какое тебе дело? Наверняка он в штаны наложил, да вместе с собакой сейчас десятую сопку меряет! Пёс бы залаял на нас! А тут – тихо…

– И бабу свою бросил! Вот свежатинки и поедим…

Затрещали прошлогодние листья. Михаил крепче стиснул зубы – идут не скрываясь. По-хозяйски. Обнаглели вконец, твари… Шаги всё ближе и ближе… А их немного! Трое, кажется…

– Надо Марго сказать, чтобы тоже сюда шла. Чего зря в засаде лежать? Жрать охота, пусть готовит быстрее мясо!

– Сам зови!

Жёсткие, сухие голоса… Марго? Женщина-людоед?! Да как же такое возможно?!. Через мгновение донёсся чужой пронзительный свист. Пёс было рванулся, но сильная рука удержала собаку, зажав готовую залаять пасть. Понял. Только стальные мускулы под шубой шерсти напряглись, словно тетива… Вот они, вывернулись из-за поворота уже начавшей заплывать дороги… Идите. Я вас жду…

…Он сбросил тело с плеча рядом с трупом жены… Ю умерла мгновенно. Не мучаясь. Можно сказать, эта тварь проявила милосердие… Взглянул на скорчившуюся снайпершу. А ведь совсем молодая. И даже, можно сказать, красивая. Если не знать, что она – людоед… И убила его жену и ещё нерождённого ребёнка… Присел на песок, поднял уже холодную голову Ю, прижал к себе и завыл, словно зверь… Рядом вторил Джаб, задрав голову к небу…

…Первую троицу он положил сразу. Одной очередью. Как привык на службе. Экономно и эффективно. А вот с этой… сучкой… пришлось повозиться. У неё винтовка и фора в позиции. Особого времени не было ждать, пока она доберётся до машины. Его выстрелы спугнули её. Если бы не Джаб – могла уйти. А так – собака выследила, он же знает здесь всю округу. Пока та обегала болото, рванул напрямую. Благо сухая трава, покрывающая пружинящую под ногами поверхность, была выше человеческого роста… И это, поскольку назвать её женщиной не поворачивался язык, выскочило прямо на него, покатившись кубарем от удара прикладом в живот… Он не хотел её просто убивать… Отпустить с миром, как говорится… О нет…

…Очнулся… Поднял хрупкое тело убитой супруги на руки, отнёс к машине, бережно усадил на пассажирское сиденье… Затем вернулся в пленнице…

– Где ваш транспорт?

Спокойным, ровным тоном задал вопрос… Та только отвернулась с презрительной усмешкой.

– Не хочешь отвечать? Не надо. Собака найдёт. Дорог тут не так много…

Вытащил из-за пояса тесак, повертел в руках, затем с размаху вогнал зазубренное лезвие в бедро людоедке… И куда сразу делись её напускная наглость и самоуверенность?.. Рассказывала всё, захлёбываясь криком и слезами, отвечая на все вопросы. Умоляла о пощаде, рыдала, пытаясь давить на жалость… Жалость к ней? К той, которая лишила его всего? К той, кто потерял само право называться человеком? К людоеду? А как же мёртвая Ю? Его ребёнок, который никогда не увидит солнца? Те, кого тварь сожрала зимой, тоже просили пощады… Наверняка… Лезвие с хрустом вспороло живот, и наружу вывалились внутренности… Пахнуло… Где соль? Он обильно посыпал рану. Как она забилась… Корчась на своих кишкам, размазывая их по земле… Ничего связного из её рта уже не доносилось, один только рёв, как у дикого зверя… Чует конец, тварь… Ничего. Хоть это тебе напоследок… Стащил тела убитых раньше в воду. Пусть рыба жиреет. Ухватил ещё живую людоедку за ногу, тоже сбросил в воду. Тело, булькнув, сразу ушло под воду. Она высунула голову, жадно хватанула воздух, вновь ушла под воду… Думаешь, спасёшься? Зря. Скоро прилив. Да и кровью ты истечёшь… Сдохни, тварь!.. Только помедленней… Помучайся…

…Людоеды разбили постоянный лагерь неподалёку от столицы области, в небольшом военном гарнизоне. Казармы, оружие, дизель-генераторы. Словом, перезимовать они могли. На вылазки за «мясом» приезжали на снегоходах. А когда снег стаял – вообще разбили палаточный городок на одном из озёр объездной дороги, пользуясь безнаказанностью – те, кто обитал в областном центре, боялись их преследовать. Они не поставили даже часовых вокруг своего логова, и Михаил смог спокойно подобраться к их обиталищам. Нелюдей было около пятидесяти. Достаточно много, чтобы держать город в страхе. Но недостаточно для того, чтобы дать отпор тому, кто уже распрощался с жизнью заранее… Он начал убивать их по одному. Бесшумно и страшно. Когда те спускались к озеру за водой. Когда отходили, чтобы справить нужду… Ножом в глаз. Или перерезать горло. Вогнать в затылок заточенный прут арматуры… Не щадил никого. Ни мужчин, ни женщин. За четыре дня поголовье нечисти сократилось наполовину. И нелюди испугались. До колик, до дрожи в коленях. Они поняли… Даже до их вывернутых мозгов, до извращённой, изуродованной психики дошло, что спокойной жизни пришёл конец. И жизни как таковой – тоже. Неизвестный убийца их не пощадит… Они не смогли разжиться добычей, потому что отряд, отправленный за нею, исчез… И наутро пятого дня в дикой панике людоеды забрались в свои машины и бросились прочь от города, выходя на трассу, ведущую прочь из области… Но далеко они не ушли. Михаил уничтожал их машины по одной. Расстреливал из пулемёта, установленного на капоте. Разносил на куски из гранатомёта, высунувшись в окно кабины, а потом хладнокровно добивал тех, кто выкатывался из костра, в который превращался автомобиль нечисти… Последних он убил на второй день погони уже на границе полуострова. Прострелил колёса, и когда грузовик рухнул в кювет, просто облил его бензином и поджёг, с наслаждением слушая истошные вопли зажатых изуродованным капотом нелюдей…

…Уже знакомый «Урал» въехал на площадь, и Николай, оставив все дела, бросился к ней. Парень, который обещал продукты, подзадержался на двое суток, и старшина колонии начал волноваться, всё ли у того хорошо… Михаил буквально вывалился из кабины и устало опустился на широкую подножку машины, прикрыл глаза. Он один? Что-то случилось с его женой?

– А где… Ю?

И взгляд раненого зверя, полный невыносимой тоски в ответ:

– Забирайте груз. Там мука, консервы, сахар. Немного картошки вам на посев, так что не ешьте её. Думаю, дотянете до осени как-нибудь… И это… Можете жить спокойно. Людоедов здесь больше нет…

Поднялся с подножки, протянув руку, распахнул дверцу, запустил руку под сиденье и вытащил связку… человеческих ушей… Николай даже отшатнулся от неожиданности:

– Ты?! Как?! Это невозможно! Я не верю!

Михаил скривился, словно от боли:

– Твоё дело. Здесь пятьдесят штук. Все. Их лагерь у озера на двенадцатом километре объездной. Видно сразу…

Немного помолчал, потом швырнул уши на асфальт, отвернулся и, не оборачиваясь, бросил:

– Пошевелитесь, у меня мало времени, да и нет желания видеть вас вновь…

Вдруг, словно что-то вспомнив, полез в карман, вытащил из него вырванный из атласа лист с картой и протянул Николаю:

– Передай всем: здесь отмечена моя земля. Кто сунется – пусть не просит пощады…

Чуть помолчал, давая возможность старшему клана рассмотреть отмеченные границы, затем добавил:

– Осенью приеду за расчётом.

– И что ты хочешь взамен?

– Ещё не знаю… Но, поверь, много не попрошу…

…Машину разгрузили быстро, буквально за десять минут. Всё это время Михаил просидел на бордюре, бездумно глядя на залив, над которым реяли чайки. Пусть немного, не столько, сколько их было до эпидемии, но всё-таки птицы появились. Ржавеющие корпуса траулеров, перерабатывающих баз и военных кораблей, красные от коррозии, с облупившейся краской. И – густой солёный ветер с моря, означающий наступление настоящей, не календарной весны…

– Готово. Можешь уезжать.

Парень поднялся, кивнул головой в знак прощания. Руку он на этот раз не пожал, и ладонь Николая бессильно повисла в воздухе. Подошёл к подножке, открыл дверцу, легко взобрался внутрь и, уже захлопывая её, бросил не оборачиваясь:

– Тебя и твоих людей я не виню. Просто… Пойми меня правильно, пожалуйста. Вы умерли раньше времени, забыв о том, что человек обязан драться до последнего вздоха…

Скрежетнул стартер, фыркнул двигатель, выбрасывая облако сизого дыма. Не оглядываясь ни на кого, Михаил вывел свой «Урал» с торговой площади и, переключившись, добавил хода, резво подымаясь в гору…

…Миновав райцентр, вышел на трассу и увеличил скорость. Сидящий рядом на пассажирском сиденье Джаб вопросительно гавкнул, трогая лапой бедро парня, но тот не реагировал, сосредоточенно ведя машину по извилистой трассе. Он спешил домой. Трое суток без сна, куча мертвецов, оставленных за собой, и – смерть жены. Невенчаной, незарегистрированной, но любимой. Настоящей. Единственной…

– О чёрт!

Ноги сами выстрелили по педалям, и громаду машины с визгом поволокло по трассе. Слишком уж задумался, а ведь хотел туда заглянуть на обратном пути. Что толку стенать и плакать, когда он сам жив? И жить будет ещё долго?..

…Гарнизон был пуст. Только попадавшиеся кое-где следы от пыли, в которую превращались тела умерших от чумы, говорили о том, что и здесь были люди. Впрочем, похоже, что никто из жителей посёлка не выжил. Хотя, может, он и ошибался – из соседнего гарнизона ведь пытались уйти в областной центр? А это место расположено куда как ближе к городу, чем его деревня… Выехал на аэродром и залюбовался стройными шеренгами могучих «МиГов». Тяжёлые перехватчики с трёхкратной скоростью звука сейчас выглядели жалко. Зима и снег не пощадили машины, и пусть пока ещё те были в работоспособном состоянии, но через год-два останется груда лома… Махнул разочарованно рукой, потом направился к полётной башне, резонно рассудив, что там можно будет найти схему расположения подразделений, ранее размещавшихся здесь. Так и оказалось. А дальше уже – дело техники. Отработанным движением сбить замки, найти дежурные ключи, проверить, что имеется в наличии. Оружие, боеприпасы, топливо, продукты, вещи. Взять на заметку, что ему пригодится, прикинуть, как вывезти и сколько времени уйдёт на это. Что лучше использовать для мародёрства: подъёмник, или обойдётся своими руками. Не заметил, как начало смеркаться. Всё-таки гарнизон был немаленький, и пока облазил всё, время пролетело незаметно. Ладушки. Ночевать в незнакомом месте не хотелось, хотя бы до деревни доехать нужно. Там, среди родных стен, как-то спокойнее… Уже подходил к машине, когда услышал выстрел. Насторожился, да и Джаб стриг ушами воздух, весь напрягшись, словно струна. Хотя этот звук не от оружия. Так стреляет в глушитель перегретый двигатель автомобиля. Но зато это было не так далеко от него, хотя в густом безветренном воздухе его слышно очень и очень далеко, примерно километров за пять, а то и больше. Где же это могло произойти? Получается, на основной трассе. У моста? Похоже. Очень похоже. Додумывал уже на бегу, спеша с автоматом наперевес к своему «Уралу», собака мчалась рядом, делая огромные прыжки, естественно, примчалась к машине первой и заплясала вокруг кабины от нетерпения, дожидаясь, когда появится хозяин. Михаил уже протянул руку к дверце, когда спохватился – рёв мотора будет слышен издалека, и те, кто ехал по трассе, услышат его почти сразу и успеют приготовить засаду. До того, как он их обнаружит. Что же делать?! Чёрт… Тут его взгляд упал на мирно стоящий в будке КПП велосипед. Обычный, дорожный, которых у него перебывало уже штук пять. Вроде на ходу. Даже шины не спущены! Быстро открыл дверцу, выхватил из-под сиденья пару гранат, торопливо ухватил две сумки с запасными магазинами к «калашу», метнулся назад и, прыгнув на сиденье, нажал на педали. Те взвизгнули, но аппарат системы Артамонова двинулся с места, набирая скорость. Через десяток метров пути визг и скрип исчез, видно, смазка разошлась по подшипникам, и вскоре парень мчался по чистому асфальту, объезжая наиболее большие колдобины и ямы. По мере приближения к развилке стал сбавлять скорость, отдуваясь, выехал на гору, последнюю перед выездом на трассу, и вдруг резко ударил по педалям, тормозя изо всех сил и выворачивая руль. С шумом слетел в кювет, распластался на краю, всматриваясь вниз, на дорогу. Там, метрах в пятистах, застыл неподвижно обычный грузовой «ЗиЛ» с таким же кунгом, как и у его «Урала». Возле машины возились трое мужчин. Похоже, что они просадили переднее колесо и теперь пытались его заменить. Чужаки? Мародёры? Или уцелевшие людоеды? Кто? Через прицельную рамку хорошо было видно, как они с натугой срывали с места приржавевшие гайки. Лица багровели от натуги, иногда доносились отдельные слова, по большей части матерщина. Михаил ждал. Этому он научился хорошо. Нужно было убедиться, что кроме этих троих больше никого в машине нет. Тогда он решит, что с ними делать: убить или оставить им жизнь… Как-никак, они на его земле… В его владениях. Вроде бы их всё же только трое… Осторожно начал подкрадываться к ним вдоль кювета, пёс послушно полз рядом, тоже не высовывался зря… Четыреста. Триста. Двести. Сто. Пятьдесят…

– …Тащи баллон.

– Мать! Столько провозились с этим колесом, даже не думал! Лысый с нас башку снимет, что опоздали.

– Не снимет. А то, что нам пожрать не оставят, так это точно.

– А, смотаемся сами за свежаком. Поймаем кого-нибудь. Знаю я одно место, где они постоянно шастают за водой…

Людоеды! Всё стало ясно без слов. Остатки той банды, которую он уничтожил. Мгновенно в груди образовалась холодная пустота, которая всегда наступала у него перед боем. Что в Панджшерских ущельях, что здесь… Рука вытащила гранаты из кармана бушлата, затем извлекла наружу обвязанные изоляционной лентой магазины, положила перед собой. Несколько раз глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть в воду, вентилируя лёгкие. Когда в голове прояснилось, разжал усики «лимонок», резко приподнялся на колено и со всего маху метнул прямо в сгрудившихся возле домкрата нелюдей… Второе рубчатое яйцо унеслось через мгновение после первого. Он ещё успел услышать недоумённые возгласы, затем грохнуло. И тут же – ещё раз. Облачка чёрного дыма мгновенно растаяли, а он уже летел к грузовику огромными шагами, на ходу поливая распластанные тела короткими очередями. Щёлкнул вхолостую боёк, почти моментально привычным движением большого пальца открыл защёлку, перевернул скреплённые между собой изоляционной лентой рожки и передёрнул затвор. Но больше стрелять не стал – троица людоедов и так представляла собой сплошное месиво из мяса и кровавых лохмотьев… Подошёл поближе. Из прошитого осколками бака с тихим журчанием выливался жёлтыми струйками бензин. Ха… Погребальный костёр. И возиться не надо. Не выпуская автомата из правой руки, левой вытащил из кармана зажигалку. Нащупал там же клочок бумаги, совсем собрался было зажечь её и бросить, но спохватился – не ровен час, у них пленные в кузове. Зачем губить невинные души? Те и так, наверное, страху натерпелись, попав в лапы к людоедам…

– Джаб!

Пёс понял. Вылетел из кювета, подлетел к мертвецам, сразу вздыбил загривок, глухо и страшно зарычал. Потом задрал заднюю лапу, пометил машину, невзирая на острую вонь от пролитого бензина. Сморщился, чихнул, направился к задней дверце, ведущей в будку кунга. Взобрался передними лапами на низкую ступеньку, принюхался, снова чихнул. Виновато взглянул на парня, и тот понял – запах разлитого топлива перебивал всё вокруг. Что же, ничего не поделаешь. Придётся рисковать… Ну это дело отработанное. Уже раз делал… Тонкий прочный шпагат, цепляем за ступеньку, затем рывок, и дверь послушно открывается… И сразу же крик:

– Не стреляйте! Я сдаюсь!

Автомат мгновенно взлетел кверху, палец уже был готов нажать на курок, когда до Михаила дошло, что кричит женщина. Рука сама замедлила движение, и в это время та, что была в будке, показалась на свету, с поднятыми руками, в которых ничего не было. Сглатывая слёзы, вся дрожа, произнесла ещё раз:

– Не стреляйте, пожалуйста! Я сдаюсь! Не убивайте меня!

…Лет восемнадцать. Может, меньше или чуть больше. И – знакомая метка клана Лысого, вытатуированная на ладони. Две перекрещённые косточки. Перепуганное до невозможности лицо, всё белое от страха. Ручейки слёз из глаз, блестящие в полутьме кунга. Алая куртка, явно импортная, плотно обтягивающие стройные ноги вельветовые чёрные джинсы. Жёлтые сапожки-казаки. Свитер в тон брюк крупной вязки. Пушистая песцовая шапочка-таблетка. Всё верно. Сейчас ещё холодно ночами… Стрелять или… Парень заколебался. Она сразу поняла это, торопливо, лихорадочно заговорила:

– Не убивай меня! Не надо! Я что хочешь сделаю! Только не убивай меня! Не надо!

И эти её слова… И слёзы… Одно дело – под горячую руку. Когда охотился на её клан или кончал с троицей. Другое дело – вот так, когда руки подняты вверх и по лицу текут слёзы ужаса, без оружия, покорно, словно овца на бойне… А с другой стороны – она людоед. Ела себе подобных всю зиму… Так что же ему делать?! Оставить здесь? Убить? Что? Ствол автомата вновь качнулся, опускаясь ниже, и та поняла. Рухнула на колени, сложила умоляюще руки на груди, прорыдала:

– Пощади!!!

– Выходи.

Подползла на коленях к выходу, протянула руку, ухватилась за борт, медленно, не делая резких движений, спустилась на асфальт. Джаб вновь глухо зарычал, демонстрируя пленнице громадные клыки, которыми он раскусывал одним махом коровью голень. Мол, не дёргайся. Всё равно бесполезно… Михаил спокойно отвязал верёвку от машины, затем обмотал ей послушно протянутые тонкие запястья. Чуть отвёл пленницу назад, от машины, затем просто выстрелил в асфальт. Бензин вспыхнул моментально, и через несколько минут жирный столб чёрного дыма взвился в воздух. Цвет от пожара был словно души мертвецов…

Велосипед он подбирать не стал. Не везти же её на раме? Лучше прогуляюсь. Успокоюсь немного. Да и подумаю, что с ней делать…