Текст книги "Бездна"

Автор книги: Александр Авраменко

Соавторы: Александр Афанасьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Часть вторая
Кровь войны

Не всегда враг моего врага – мой друг.

Нестор Махно.

Глава 12
Москва. Баку. Севастополь

Совершенно секретно.

Лично т. Сталину.

Донесение НКВД.

«5 января 1940 года»

5 января с.г. в 11.15 в районе советского селения Сарп (14 км юго-западнее г. Батуми) на высоте 2000 м перелетел границу из Турции один двухмоторный самолёт серебристой окраски. Опознавательные знаки не определены. Самолёт шёл курсом на г. Батуми.

В 11.22 самолёт над о. Нурю-гель, что на юго-западной окраине г. Батуми, был обстрелян четырьмя артиллерийскими выстрелами, после чего взял курс на северо-восток, на батумский нефтеперегонный завод (около 15 км от границы).

Будучи вторично обстрелян 30 снарядами зенитной артиллерии и зенитными пулемётами, самолёт взял курс на восток и скрылся в горах. Через несколько минут этот же самолёт на высоте 2000 м пролетел над с. Аджари-Цхали и в районе пограничного с. Оглаури скрылся в Турцию. Турецкому пограничному комиссару заявляется протест.

Комкор Масленников.

ТЕЛЕГРАММА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И. М. МАЙСКОГО В НКИД СССР.

20 января 1940 г. Немедленно.

Из источника, за абсолютную достоверность я не могу ручаться, но который безусловно заслуживает внимания, я получил следующую информацию: в двадцатых числах декабря 1939 г. На аэродроме в Хестоне (Лондон) два бомбовоза последнего американского типа были замаскированы как гражданские самолёты и снабжены фотоаппаратами. Один из этих самолётов вылетел в Ирак, а оттуда, с аэродрома в Хабания, совершил полёт в Баку специально для фотографических съёмок нефтепромыслов и районах. Около 12 января 1940 г. Названный самолёт вернулся в Лондон, привезя с собой удачно сделанные снимки с Баку и района, покрывающего площадь примерно в сто квадратных миль. По словам команды самолёта, полёт прошёл без особых затруднений, лишь однажды самолёт был обстрелян (но без повреждений), когда находился над советской территорией. Самолёт имел марку «G-AGAR». Второй замаскированный самолёт, вопреки первоначальным предположениям, отправлен в Баку не был, так как первый привёз вполне достаточный фотографический материал. 15 января эскадрилья бомбовозов вылетела из Хестона (Лондон) в Хабания (Ирак). Всё это приходится, видимо, рассматривать не в плоскости какого-либо немедленного выступления англичан против нас (общая военно-политическая ситуация сейчас несколько иного порядка), а в плоскости подготовки на случай конфликта с ССР в дальнейшем ходе войны.

Майский.

Ворошилов оторвал глаза от обеих документов и взглянул в лицо Сталина. Тот был в бешенстве. Только стальная воля удерживала Вождя от того, чтобы не начать кричать. Мёртвым, каким то неживым голосом он процедил:

– Ты ПОНЯЛ, Клим?

– Что, Коба?

– Клим! Ты ПОНИМАЕШЬ, ЧТО на самом деле это значит?

Нарком лихорадочно прокрутил все возможные варианты и начал:

– Ну, Коба, не стоит так волноваться. Англичане испокон веков нас не любили. Ещё со времён Петра, чай…

– Чай?! Клим! Ты действительно дурак, или прикидываешься?

Товарищ Сталин!

– Товарищ Сталин, товарищ Сталин… Только и знаете – товарищ Сталин! Клим – это ещё одна ВОЙНА! Майский – предатель, как и все литвиновцы! Он СОЗНАТЕЛЬНО вводит нас в обман! Посуди сам – почти ПЯТЬДЕСЯТ тяжёлых бомбардировщиков! А мы – … он вновь передразнил текст донесения – тридцатью снарядами и пулемётом! И НИ ОДНОГО повреждения! Где были авиаторы? Наши соколы? Или только могут в синих галифе по Красной площади гулять?! Зажрались? Обнаглели? Сволочи!

Он швырнул трубку на стол с такой силой, что у той отвалился чубук. Ворошилов похолодел – никогда он ещё не видел Сталина в таком гневе…

– Уже почти три месяца топчемся на финской границе. Гитлер заключил мирный договор с Англией и Францией. Его войска сейчас усиленно перебрасываются к нашей границе! В Ираке – английская и французская авиация. БОМБАРДИРОВОЧНАЯ, заметь, Клим! Поляки высадились в Нарвике. Вместе с канадцами. Тоже думай, Клим. А у нас? Ты знаешь, какие у нас потери? Сколько танков сожгли? Сколько самолётов сбили? А знаешь ли ты, товарищ Народный Комиссар, что нам НЕЧЕМ сбивать новейшие американские бомбовозы? Ни наши пушки, которых у нас нет, ни наши истребители их ДОСТАТЬ не могут. Чем занимается Шамшурин? Гонит старьё? Почему товарищ Поликарпов не даст нам новые истребители? Почему молодой товарищ Яковлев не дал нам новые самолёты? Почему наши представители во Франции, наши товарищи в Америке не могут купить нам новейшие, лучшие моторы для советских самолётов? Почему, я тебя спрашиваю, Клим?

Внезапно, как с ним часто бывало, Иосиф Виссарионович вдруг успокоился, и совсем другим голосом произнёс:

– Иди, Клим. К себе, в Генеральный штаб иди. А там сядь, и ДУМАЙ, ЧТО нам делать. Но учти – что англичане, что французы на нас нападут – это вопрос РЕШЁННЫЙ. Для них. Гитлер? Не знаю, но думаю, что он тоже нападёт. И очень скоро. Крайний срок – весна. Возьми с собой Лаврентия, нечего ему тут народ пугать, и завтра к утру, а лучше – в 10.00 ко мне, с Тимошенко, Молотовым, Калининым, Шапошниковым, Будённым. И будьте готовы к ОЧЕНЬ серьёзному разговору… Иди, Клим. Иди…

…В Южную бухту Севастополя возвращался лидер «Ташкент». Гордость советского Черноморского флота. На набережной толпы жителей встречали корабль. Гремела музыка, слышались возгласы восхищённых севастопольцев. Ещё бы – самый красивый и мощный корабль, вызывавший многочисленные вздохи всех местных красавиц, и мечта всех мальчишек города, мечтавших служить на нём. Вот он сбавил ход, врубил машины на задний ход и мягко коснулся плетёных кранцев. Полетели толстые сизалевые канаты, которые ловко принимали швартовые береговые команды, обвязывая массивные чугунные кнехты пирса. Лидер замер, короткая команда – парадный трап с сухим треском ударился о камни пристани. Первым по нему сошёл капитан корабля, чётко прошагал короткую дистанцию до встречающих его и отрапортовав, отдал честь. Командующий флотом адмирал Октябрьский отсалютовал в ответ, затем крепко обнял командира, незаметно для всех что-то прошептав ему на ухо. Ничто не отразилось на лице капитана, и дальнейшая церемония прошла по графику, как обычно. Сошли на берег увольняемые командиры и члены экипажа, подъехала горьковская легковушка, в которой уехало командование флота, и только потом, оставив за себя старшего помощника, благо тот был холостяк, капитан «Ташкента» отправился в город на ждавшей его старенькой «НАМИ-1»… Но машина не повезла его на городскую квартиру. Легковушка затормозила возле ничем неприметного здания, тем не менее известного каждому севастопольцу – в нём размещалось управление НКВД флота. Там краскома уже встречали. В номерном кабинете он выложил извлечённый из особого чемоданчика толстый пакет, затем отдал честь и только тогда смог отправится домой… Начальник разведки долго просматривал фотографии и узкие ленты фотоплёнки, затем нажав кнопку звонка вызвал молодого сержанта.

– Товарищ Трифонов, эти документы немедленно отправить в Москву, курьером. Самым быстрым путём, самолёт будет готов к вылету через тридцать минут.

– Есть, товарищ старший майор…

…Взревели моторы, и постепенно набирая скорость лёгкий «СБ» быстро покатился по полю, слегка подрагивая на незаметных глазу неровностях, и, через несколько метров разбега взмыл в воздух, беря курс на север…

В Баку был праздник. Сотни жителей города, так или иначе связанных с промыслами отмечали досрочное выполнение квартального плана. Нефтяные стахановцы выполнили задание не за три месяца, а за месяц с небольшим. Начальство щедрой рукой раздало премии и дало дополнительный выходной, предварительно, конечно, согласовав этот вопрос с горкомом и обкомом ВКПб. Там, впрочем, никто не возражал, поскольку и на них пролился щедрый дождь наград из Москвы. Гремели бубны, звенели трубы, завывали длинные карнаи. Люди праздновали. Многочисленные шашлычники щедро угощали прохожих, мороженщики сбились с ног, не успевая бегать за новомодным товаром на холодильники города. На кривых улочках города и центральной площади имени Двадцати Шести Бакинских Комиссаров, а так же Центральном Парке играли многочисленные оркестры. Словом, праздник отмечался с не меньшим размахом, чем Седьмое ноября. Так и повод был стоящий… И никто не заметил за блеском огней города, как по небу медленно ползли неразличимые невооружённым глазом силуэты огромных даже в такой высоте четырёхмоторных самолётов. А едва слышный звук их двигателей надёжно заглушался музыкой на земле…

…Уилбур Олбрайт бросил взгляд в боковое окошко пилотской кабины. Внизу сиял русский Баку. Русский! Он скрипнул зубами. Когда-то его отец владел не одной скважиной внизу, приносящей чистое золото. Но проклятые большевики отобрали ЕГО законное достояние. Ничего, сейчас он рассчитается с ними сполна. Глупые комиссары проспали налёт. Почти сто тяжёлых бомбардировщиков сбросят свой смертоносный груз на нефтяные вышки, уже виднеющиеся вдали в отблеске морских волн. Ещё семьдесят выгрузят зажигательные и фугасные бомбы на Грозный, взлетев с турецких аэродромов. Англо-французская эскадра уже вышла из пролива и взяла курс на базу русского флота в Севастополе. И одновременно сто тысяч солдат британского экспедиционного корпуса ударят по Мурманску из Норвегии, а финская армия, измотав Советы на неприступной линии Маннергейма ударит прямо по их проклятому Ленинграду! Всё! Советы рухнут, словно карточный домик… Британец слегка переложил штурвал и тяжёлый «Б-17» послушно лёг на боевой курс. Распахнулись бомбовые люки. Рука штурмана уже лежала на рычаге бомбосбрасывателя. Томительно потекли секунды, и вот…

– Пошли! Бомбы пошли на цель, сэр!

Спохватился штурман. Бомбардировщик озарился огнями бортовых ламп, уже ни к чему было соблюдать маскировку. По их сигналу и остальные самолёты принялись освобождаться от своего груза, высыпая десятки тонн бомб прямо на ярко освещённые прожекторами вышки, нефтепроводы, резервуары, заводы…

…Внезапно то в одном районе города, то в другом внезапно смолкала музыка, а затем вдруг пронзительный женский многоголосый крик прорезал тишину. Жуткий, отчаянный… Погасли многочисленные городские огни, но вдалеке разгоралось зарево, небо светилось… Все жители Баку хорошо знали, ЧТО значит этот внеочередной восход: там, на промыслах в жутком жаре пылающей в этот момент нефти плавились стальные конструкции вышек и трубопроводов. Корчились в огне стальные листы нефтяных резервуаров и катализационные башни заводов. Мгновенно испепелялись люди… Гибли мужья, братья, сыновья…

– Пост номер четыре докладывает – неизвестная эскадра на входе в залив, товарищ начальник заставы!

– Как неизвестная?

– Очень далеко, флагов не разобрать. Только многочисленные дымы из труб.

– Понятно. Продолжайте наблюдение. Обо всех изменениях докладывать немедля…

Начальник Северного погранотряда положил трубку аппарата на рогульки и дал отбой. Затем вновь крутанул ручку индуктора:

– Соедините меня с Командующим Флотом.

Секунды ожидания.

– Товарищ Командующий? Это Петров. Мои посты докладывают, что на входе в Мурманский Залив отмечена неизвестная эскадра.

– Твои ребята не ошиблись, пограничник?

– Никак нет, товарищ Командующий. Я им верю.

– Хорошо…

Головко помедлил, услышав щелчок отбоя переключил телефон на лётчиков.

– Николаев? У тебя кто в воздухе есть? Нелётная погода? Срочно нужно послать самолёт ко входу в залив. У нас – ГОСТИ… Похоже, что ТЕ САМЫЕ, о ком предупреждала Москва. Понял. Доклад немедленно по возвращении…

Глава 13
Москва. Карелия. Севастополь. Берлин

– Внимание, внимание! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаём Правительственное Сообщение. Сегодня, первого февраля одна тысяча девятьсот сорокового года англо-французские войска без объявления войны напали на нашу Родину. Массированным бомбардировкам подверглись города Баку, Грозный, Мурманск. Высажены десанты интервентов в Мурманске, Североморске, Севастополе Наши воины храбро отражают атаки зарвавшихся империалистов, неся им огромные потери…

Сталин выключил радио и повернулся к Политбюро, собравшемуся в расширенном составе из-за начала войны.

– Товарищ Шапошников, доложите обстановку.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

Тот по военному чётко поднялся и, подойдя к висящей на стене карте, взял указку и начал:

– Сегодня, примерно в ноль часов тридцать две минуты англо-французская авиация в составе примерно трёхсот самолётов разных марок подвергла массированным бомбардировкам нефтепромыслы Баку и Грозного. Практически в это же время объединённая морская эскадра агрессоров начала обстрел Севастополя, а палубная авиация атаковала Черноморский флот, находящийся на рейде. Через четыре часа, около пяти часов утра группировка англичан в составе трёх дредноутов и множества вспомогательных судов атаковала Мурманск при поддержке двух авианосцев, одновременно высадив десант из числа польской карпатской дивизии и прочих…

– Польской?

Перебил Начальника Генерального штаба РККА Калинин.

– Так точно. Польской. Формально эта часть – единственное боеспособное подразделение, оставшееся в распоряжении Польского Правительства в изгнании. Далее, простите. Одновременно наши части на Карельском перешейке подверглись массированному артобстрелу и атакам финских, норвежских, французских частей. Везде идут ожесточённые бои. Наши потери, не буду скрывать – огромны… Самое страшное – нам нечего противопоставить их авиации. Конкретно – бомбардировочной авиации. Если против истребителей и тактических самолётов наши «И-16» и «И-153» ещё могут драться, пусть с трудом, то против американских и британских тяжёлых бомбардировщиков это невозможно. Они летают и выше, и быстрее.

– Ви хотите сказать, товарищ Шапошников, что американцы построили бомбардировщики, летающие быстрее советских истребителей?

Тот побледнел, но выдержал взгляд.

– Так точно, товарищ Сталин.

Рябая рука только сильнее стиснула трубку…

– По сведениям разведки, кроме англо-французов в ближайшие дни, а скорее всего – часы возможна прямая интервенция Турции и Ирана. И, самое страшное, после подписания мирного договора Британии и Франции с Германией у Гитлера развязаны руки. Он может направить свои отдохнувшие за зиму, пополненные и хорошо вооружённые части на Восток. То есть – на нас. Такова обстановка на этот час, товарищи.

– Что с Мурманском?

– Пока держится. Но флот полностью блокирован, и, боюсь, что мы его потеряли…

– Что ви говорите, товарищ Шапошников?!

– Я говорю факты, товарищ Сталин. Наш флот не способен противостоять английским линкорам. Нечем… Нет береговых батарей достаточных калибров. Весь наш Северный флот – несколько эсминцев, десяток подводных лодок и лёгкие торпедные катера. А у них – калибр в 384 миллиметра и вес снаряда в тонну. Просто расстреляют все корабли у пирса, оставаясь вне досягаемости нашего огня.

– Хорошо. Ваши действия по отражению агрессии, товарищ Шапошников?

– Все войска приведены в полную боевую готовность. Перебрасываются части из внутренних округов на Север и в Крым. Объявлена мобилизация четырёх призывных возрастов, все авиационные и танковые заводы переведены в военный режим работы. Начато строительство укреплённого района возле Ленинграда. Но, товарищ Сталин, у нас очень плохо с топливом. Имеющиеся запасы обеспечат армию, авиацию и флот только на один месяц ведения активных боевых действий. Затем танки и самолёты просто станут без топлива. А одними винтовками много не навоюешь…

Все присутствующие в зале переглянулись и опустили головы…

Старшина Ковальчук оглянулся – где-то внизу, у подножия сопки копошились двое красноармейцев в белых грязных маскировочных халатах, тащащие ящик с патронами. А у него оставалось всего две ленты для верного «максима». Ну и три гранаты, да верный нож в сапоге. Близкой помощи ждать не приходилось. И бывший пограничник закусив губу вновь приник к прицелу. Мелькнул силуэт в нелепой каске-тазике, и пальцы сами на мгновение вдавили гашетку. Ствол дёрнулся, выплюнув короткую, на три патрона очередь. Тут же старшина перевёл прицел левее, и срезал ещё двоих, запутавшихся в колючей проволоке. Удачно он всё-таки придумал, раскидать колючку по снегу. Уже не один враг попался в эту ловушку! Но патронов – чуть… Его отделение полегло почти полностью в своих ячейках, когда английские «бэттлы» внезапно вывернувшись из-за низких туч забросали чётко выделявшиеся на нетронутом снегу ячейки бойцов. Двоих раненых Александр отправил в тыл приказав прислать патронов, и уже почти два часа, если судить по свету дня отбивал атаку противника. Взи-з-з-иу! Мимо уха свистнула пуля. Снайпер! Обожгла его мысль. Решение пришло почти мгновенно. Он слегка приподнялся из-за щитка и со стоном рухнул рядом с пулемётом. Тут же рядом взрыла снег вторая пуля… «Промахнулся, сволочь!» Старшина ждал, всматриваясь в пространство через полуприкрытые веки. Несколько мгновений ничего не происходило. Потом приподнялась одна голова, две… Ещё через пару минут осмелевшие враги нестройной цепью двинулись к позициям его взвода. «Ага!» Он с удовлетворением наблюдал, как пехота замешкалась в набросанной в беспорядке колючке, наконец кто-то прорубил сапёрной лопаткой проход и англичане стали накапливаться в узком месте, чтобы идти дальше…

– Вот вам, гады!

Он мгновенно перекатился за пулемёт и вжал гашетку – «максим» затрясся, изрыгая смерть. Длинной очередью Александр положил не меньше десятка англичан и заставил залечь остальных, но тут пулемёт умолк, выплюнув остаток ленты. Открыв крышку пограничник заправил последнюю и вновь перешёл на сдерживающий огонь. С флангов его обойти не могли – там были огромные озёра. С тыла – почти отвесная стена и наши. Его позиция располагалась на господствующей высоте. Хватило бы только патронов… Помедлив, Ковальчук оставил пулемёт и по ходу сообщения отполз чуть в сторону, где в наскоро отрытом в снегу окопчике лежала его верная автоматическая винтовка. Он рассчитал правильно – британцы, напуганные пулемётом, так и застыли возле прохода, прикрываясь трупами павших товарищей. И «максим» был практически бесполезен. Настало время одиночного снайперского огня… Ствол чуть дёрнулся – и ещё один враг застыл навечно… Смена позиции. Выстрел – новая могила на советской земле… Старшина стрелял редко, но каждый выстрел вышибал жизнь из англичан. Внезапно в воздухе что-то прошелестело и раздался сильный взрыв. Свистнули осколки в воздухе. Пушки? Нет. Что-то другое… Новый взрыв, но перед этим Александр успел заметить скользнувшую почти отвесно тень. И похолодел – миномёт! Он сталкивался с этим в Финляндии… Чёрт! Что же делать то? В этот миг раздался быстро нарастающий звук мотора, и над ним пронёсся толстый лобастый «И-16» с красными звёздами. Мгновенно промчавшись над местом боя истребитель взмыл в воздух, а через миг за гребнем сопки раздался мощный взрыв, и миномётный обстрел утих. «Спасибо, друг!» Но… В высоте советскую машину же встречали. Четыре уродливых «харрикейна» попытались зажать «ишачка» в «клещи», но тот умело ускользнул крутым разворотом и в свою очередь в упор влепил одному из британцев короткую очередь в фюзеляж. Тот сразу задымил и вышел из боя, потянув на запад. Истребители исчезли за низки облаками, откуда доносилось редкое татаканье «виккерсов» и сплошной треск, словно от рвущейся ткани наших «ШКАСов». А затем облака словно вспыхнули и огненный след прочертил их свинцовую тяжесть, чтобы через миг вспыхнуть невдалеке огненным шаром разрыва. Кого сбили? Непонятно. Огненный шар врезался в землю, и разобрать, кто погиб было просто невозможно. Но гадать долго не пришлось – англичане, воспользовавшись тем, что внимание Александра было отвлечено воздушным боем начали шевелиться, и ему пришлось вновь перебираться к «максиму»…

«Ташкент» горел. Чёрное мазутное пламя смрадно рвалось к небу, жирный дым с трудом, казалось, будто нехотя полз ввысь. «Худ» расстрелял его из-за горизонта и затем перенёс огонь на город. Огненные столбы вздымались над Севастополем, в небе кружились стаи «свордфишей» с авианосцев, ведущие бомбардировку города. То и дело в небе вспыхивали ожесточённые бои, но тем не менее перевес был на стороне врага. Благоразумно держась за пределами секторов обстрела номерных батарей англо-французская эскадра при поддержке авиации с маток уничтожала город. Из Севастополя тянулись беженцы. Они везли нехитрый скарб на телегах, тачках и нас себе. Шагом и бегом вдоль дорог, поскольку по самим шоссе навстречу им тянулись войска. Вдоль скорбного пути лежали брошенные вещи, иногда попадались могилы убитых при налётах врага – истребители противника просто с упоением штурмовали колонны беженцев и войск. А противопоставить им было нечего…

– Что там у русских, Канарис?

– Мой Фюрер, по последним разведданным полностью уничтожены нефтепромыслы Баку и Грозного. Отмечены огромные пожары на месте разработок. Англо-польский десант взял Мурманск и наступает вдоль Кировской железной дороге вглубь полуострова. Черноморский и Северный флота большевиков полностью уничтожены. Финская армия вместе с добровольцами опрокинула части, стоящие возле линии Маннергейма и продвигается к Ленинграду. Русские спешно готовят укрепрайоны возле города. Начались бомбардировки северной русской столицы. По некоторым данным, Балтийский флот так же понёс потери. Потоплены три русских крейсера, серьёзно повреждён линкор «Марат», английскими сторожевиками, базирующимися на Ханко уничтожены шесть русских подводных лодок. По данным нашего резидента в Стамбуле в ближайшие часы турецкая армия вторгнется в советскую Армению. Англо-французская авиация продолжает налёты на стратегические объекты русских в их тылу. Возле Севастополя идут напряжённые бои, но перевес явно на стороне британцев – их поддерживают орудия флота.

– Что русская авиация?

– Особого сопротивления не отмечалось даже в первые дни войны. Теперь же русские почти не летают. Нет топлива. Так же значительно снизилась активность их танковых войск. В основном – пехотные атаки, артиллерийский огонь. Да, мой Фюрер, в тылу русских войск замечены партизанские действия: по данным из штаба англо-французского командования против большевиков выступили крымские татары и некоторые национальности на Кавказе.

Гитлер внезапно резко развернулся от огромного глобуса у стены и вперился своими глазами в адмирала:

– Вы УВЕРЕНЫ в этом, Канарис?

– Да, мой Фюрер!

– Значит, большевизм ДЕЙСТВИТЕЛЬНО оказался химерой? Колоссом на глиняных ногах?!

– Да, мой Фюрер!

– Отлично! Вы свободны, Канарис. Хайль!

– Хайль Гитлер!..

Едва за начальником абвера закрылась дверь, как рука вождя германского народа вдавила кнопку звонка. Вошедшему адъютанту Гитлер коротко бросил:

– Вызовите ко мне Гиммлера.

– Слушаюсь, мой Фюрер!..

Через пятнадцать минут рейхсфюрер гестапо уже сидел в личном кабинете Фюрера.

– Гиммлер, у вас есть каналы к русским?

Тот помедлил мгновение, затем утвердительно кивнул в знак согласия.

– Отлично. А свои люди у англичан? У французов?

Получив такой же кивок на каждый заданный им вопрос, фюрер расплылся в улыбке.

– Вам будет особое поручение, рейхсфюрер. Вот донесение Канариса. Проверьте КАЖДОЕ слово в этой папке. В кратчайшие сроки.

– Слушаюсь, мой фюрер!

– Вы свободны…