Текст книги "Сборник "Солдат удачи""

Автор книги: Александр Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 93 страниц)

Ещё на том первом этаже был душ. С горячей и холодной водой. Температура рукой регулировалась. Сжимаешь кулак – горячее становится. Разжимаешь ладонь – холоднее. А вот бань у них предусмотрено не было. Инструктор, услыхав такое, затылок бритый почесал, ухмыльнулся, пообещал справки навести. Там же – комната для занятий, в смысле – самоподготовки. Чтобы, значит, кто пожелает, самому позаниматься в свободное время. И зал для занятий спортом. Всякие хитромудрые снаряды стоят: тяжести поднимать, пресс брюшной качать, реакцию отрабатывать, рукопашный бой. Тоже для желающих позаниматься в свободное время. Но самое главное – был там кинозал. Вначале, правда, никто не понял, что это такое, пока сержант не продемонстрировал. Но когда дошло – даже взревели от восторга. Поскольку разрешалось смотреть каждый день от двадцати ноль-ноль и до отбоя, в двадцать два ноль-ноль. А в выходные, тоже вещь на войне неслыханная, хоть целый день. Народ дурел от вестей. А когда Раут объяснил, как лавочкой с товарами пользоваться, – ещё больше обрадовались. О таком военном быте на их войне даже во сне мечтать нельзя было. Но Михаил, слушая заливающегося соловьём сержанта, всё больше мрачнел – он-то накрепко помнил любимую бабушкину поговорку о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

Но и его мрачное настроение улетучилось, когда инструктор сказал наконец, к какому роду войск их приписали. Служил когда-то младший сержант, а теперь – рядовой необученный, в войсках планетарно-десантного корпуса. А короче – нечто вроде воздушного десантника. Только с космическим уклоном. То есть высадки на планеты из космоса, военное сопровождение тяжёлых кораблей в качестве штатного наряда. Абордажные команды для космических сражений. Сурово. Но романтично. Хотя вроде бы на войне Иванов от романтики избавился…

Глава 3
Мир-2

Вечером все тридцать, не сговариваясь, после ужина собрались в кинозале. Но аппарат никто не включал. Все сидели молча, переглядываясь друг с другом. Наконец кто-то решился, поднялся с мягкого стула:

– Николай Семенцов. Младший лейтенант. Артиллерист. Погиб в сорок четвёртом под Студзянками.

Снова сел. Вскочили сразу двое:

– Алексей Степаненко. Пограничник. Рядовой. Погиб под Брестом, в сорок первом.

– Тельман Петров. Танкист. Старшина. Погиб в сорок третьем, под Курском.

– Иванов Михаил. Младший сержант. Пехота. Погиб на Дону. В сорок втором.

– Лизюков Павел. Водитель я. Рядовой. В сорок пятом. В Маньчжурии.

– Черняховский Иван. Кенигсберг. Сорок пятый. Генерал армии…

Несколько мгновений все молчали, переваривая услышанное. Неожиданно тот улыбнулся какой-то беззащитно-доброй улыбкой:

– Ну чего вы, ребята? Мы теперь все рядовые. Так что – на равных. Не обращайте внимания. Я так понял, что теперь новые погоны зарабатывать будем…

Потом представлялись и остальные. Как выяснилось, все были с одной войны. Великой Отечественной. И кончилась та в сорок пятом, разгромом Японии. Но также оказалось, что собрались здесь и только бывшие красноармейцы. Не было ни немцев, ни англичан с американцами, ни французов. Сам Михаил только немцев видел. А про союзников узнал уже от остальных. Но те были с других транспортов, и потому приходилось верить на слово… Но, во всяком случае, порадовало, что эти космические исключений ни для кого не делали. Все под ружьё пошли… Потом пришёл Раут и всех разогнал спать, не дал поговорить. Сказал, ещё успеете. А сейчас организмы ещё не окрепшие, режим соблюдать надо. И с утра началось…

…Михаил отстегнул шлем, смахнул со лба пот, оглянулся – вроде чисто прошёл. Участок ему достался тяжёлый – захват машинного отделения лёгкого крейсера противника. Всё бы ничего, но вот киберпартнёры дрались, словно настоящие эльфы. Во всяком случае, Раут, ветеран не одной битвы, говорил, что те воюют точно так же. Всех, кто был на посту, Иванов положил. Но вот «случайно» оказался ещё один, якобы зашедший в гости к другу. Он-то и вылетел, словно чёртик из табакерки, из-за колонны тягового генератора с плазменным аварийным резаком наперевес. Каким чудом удалось увернуться, Михаил и сам не понимал…

Обернулся, окинул очередной раз отсек с валяющимися в живописных позах трупами, активировал связь:

– Рядовой Иванов учебную задачу выполнил.

В наушниках связи ответили:

– Активация нуль-транспортёра.

Привычная уже вспышка, и вот он валится на траву, подставив лицо яркому солнышку. Впрочем, как называлась местная звезда, курсанты не знали. В целях сохранения секретности. Так им объяснили. Так что все привычно звали её Солнцем. С начала учёбы прошло два месяца. Какими наивными казались теперь обещания свободного времени, выходных! Дела на фронтах Империи шли не очень, и график обучения курсантов уплотнили до предела: один свободный день в месяц. Занятия с восьми утра и до девяти часов вечера. Тренажёры. Симуляторы. Ночное гипнообучение. Перед сном приклеиваешь к виску небольшой пластырь. Спать он не мешает. Кожу не раздражает. Утром, проснувшись, смотришь первым делом в зеркало, изменился его цвет или нет. Если зелёный – значит, ещё грузит в память. Ну а побелел – информация усвоена. Теперь только закрепить полученные навыки нужно. Но больше одной штуки в сутки нельзя, иначе мозги переклинит. Предупредили строго-настрого. Короче, пахали все словно проклятые. А всё равно – легче, чем в родной Красной Армии, приходилось. Скажем, окопы не копали. Там это просто не нужно. Смысла нет. Имеется такой хитрый агрегат у каждого: свалился, вытащил из пояса горошину, кинул перед собой. Пять секунд – и заползай. Всё готово. А как, что, чего – непонятно. Да и ни к чему. Штука одноразовая. А у каждого бойца таких в штурмовом поясе пятьдесят четыре. Не на один бой хватит. Если длинный марш-бросок по местности, включаешь свои ботинки и начинаешь скользить над землёй, словно на лыжах. Да и сами воздушные скутера были. Интересные штуковины! Как мотоциклы! Только в воздухе летают. А управлять ими легче, чем велосипедом. Да и остальной техники тоже предостаточно. Казалось, что для любой, самой немыслимой ситуации у имперцев какое-нибудь механическое приспособление найдётся. Так вот. Да и сам он уже ничуть не напоминал того щуплого паренька, испытавшего на себе все тяготы военного года. Тело раздалось в плечах, лысая поначалу голова покрылась ещё коротким, но густым, гораздо жёстче прежнего, волосом. Да и рост прибавился, причём значительно, и организм по-прежнему рос. Кормили – на убой. Первое, второе, третье. Порции – от пуза. Сколько съешь. Всегда – либо мясо, либо рыба без костей. Постоянно – фрукты, салаты, соки. В прежней жизни Михаил такого не видел. Обязательная «качалка» вечером. Кроссы на десять, пятнадцать километров. Большая часть – в полном боевом облачении. Каждое утро, перед началом занятий – медицинский осмотр. Осваивали личное и групповое оружие, технику. Учились водить скутера, транспорты, гусеничную и колёсную технику. И постоянные тренировки, тренировки, тренировки… Голова, как и тело, наполнялась. Раут всё меньше ругался, обзывая курсантов «беременными слонами». Всё чаще на его лице появлялась задумчивая, но довольная улыбка. А иногда, разбирая на тактическом компьютере действия группы курсантов, он явно выглядел озадаченным, когда умный механизм выставлял высший балл за красоту, эффективность и простоту решения. Несомненным лидером в их учебной роте был Иван Данилович. Черняховский не раз доказывал, что звание генерала армии РККА он получил не благодаря протекции, а собственным умом. Так что пусть и не явно, но все курсанты с удовольствием подчинялись ему, поскольку некоторые из них уже успели повоевать под началом генерала на прежней войне и говорили о его действиях только хорошее. Между тем дни летели за днями. Незаметно. Поскольку были заняты до предела. Командиры учебных подразделений были довольны успехами репликантов, рапортуя об их действиях. Тем временем разрабатывались более эффективные методики обучения, адаптации, анализировалась тактика людей, прошедших Сталинград и Кёнигсберг, Берлин и Ржев, Брест и Севастополь. Имперцев поражало трудолюбие будущих солдат. Адмирал Стамп, пропихнувший идею репликантов, был в фаворе у императора. Тот почти ежедневно интересовался их успехами, требуя подавать сводки непосредственно ему на стол. Грема Шестнадцатого больше всего удивило две вещи: первое – никто, ни один из курсантов всех родов войск, начиная от аэрокосмической авиации и кончая тяжёлой пехотой, не погиб в процессе обучения. Второе – за всё время не было зафиксировано ни единого случая неповиновения или отказа выполнять полученный приказ, каким бы абсурдным тот ни казался. А между тем дела империи становились всё хуже и хуже. Её обескровленные предыдущим поражением армия и флот с трудом сдерживали яростные атаки республиканцев, заподозривших в тайм-ауте на подготовку новичков что-то нехорошее и спешивших закрепить успехи и пробиться к сырьевым и промышленным районам раскинувшейся на десятки световых лет империи. И вот это произошло. То, что должно было случиться рано или поздно, – измотанный непрерывными боями четырнадцатый Ударный Флот сдал позиции. На него обрушилась свежесформированная, получившая только что с конвейеров корабли Оранжевая Республиканская Флотилия. Тяжёлые дредноуты легко проломили в отчаянно отстреливающихся крейсерах и фрегатах дыры, несовместимые с дальнейшим жизнеобеспечением экипажа. И потеряв пять четвёртых флота, командующий соединением дал приказ отойти на другие позиции. Организованный поначалу отход очень быстро превратился в паническое бегство. В линии фронта образовалась обширная дыра, в которую сплошным потоком хлынули рейдеры и отдельные подразделения. Вспыхнула паника. Закряхтели сановники и высшие офицеры, насаживая жирные задницы на обильно смазанные маслом колья, но всё было без толку – затыкать брешь было некому. Корабли наличествовали, но вот экипажи… И тогда Грем Шестнадцатый решил двинуть в бой курсантов, благо первому, пробному выпуску в количестве трёхсот тысяч человек оставалось до выпуска, то есть до момента, когда в их солдатских книжках появятся заветные слова «обученный, подготовленный», меньше двух недель. Правда, заполненных учёбой и тренировками двадцать часа в сутки…

Над городком взвыла сирена. Не учебная. Боевая. Она выла, выматывая душу и заставляя дрожать нервы. Раут влетел в расположение взъерошенный, всегда идеальная причёска была растрёпана, руки слегка дрожали. Вибрирующим от адреналина голосом старший сержант закричал:

– Боевая тревога! Всем получить полное снаряжение и на выход!

Его волнение передалось всем. Отточенными уже до автоматизма движениями солдаты надевали доспехи, пристёгивали носимое снаряжение, получали в оружейке боеприпасы, торопливо прогоняли положенные по инструкции тесты.

– Строиться, рота! Строиться!

Лёгкий топот был ему ответом. Люди занимали привычные места в строю, ожидая самого худшего. И оно не заставило себя ждать:

– Солдаты! Враг нанёс неожиданный и мощный удар. Наши войска, измотанные непрерывными боями, несут огромные потери, откатываясь назад! Гибнут миллионы людей. И смерть ожидает ещё больше. Помните, что ждёт их, когда придёт враг! Вы – надежда империи! Её последний резерв! Во славу Империи, за императора!

– Во славу империи!

Привычно рявкнул строй. Сержант открыл рот, собираясь сказать ещё что-то, но было поздно – привычная вспышка нуль-транспортёра, на это раз произошедшая без предупреждения, и перед ним остался пустой плац. Только лёгкий ночной ветерок перекатывал невесть откуда взявшийся лист пластика, смятый в комок. Раут подошёл, наклонился, развернул: «Дорогая мамочка! Жаль, что ты никогда не получишь это письмо, но хотя бы так сообщить тебе, что я жив и здоров, со мной всё нормаль…» Старший сержант сглотнул непрошеный комок, вдруг появившийся в горле…

– Быстрее! Быстрее!

Флотский офицер торопил не зря – едва последний пристегнул захваты доспехов к специальным зажимам, как нарастающая вибрация генераторов показала, что корабль начал разгон. Навалилась тяжесть, и вместе с тем перед глазами Иванова заплясали алые цифры на поликарбонатном забрале шлема, указывая перегрузку: 1… 1,2… 1,7… 2… Вскоре цифра застыла на четырёх. Четыре «жэ». Лихо. Стало тяжело дышать, сердце с трудом гнало потяжелевшую в четыре раза кровь по жилам и артериям. Ничего. Ещё половина деления, и автоматы начнут закачку амортизирующей жидкости в капсулу. Ну же, давайте! 4,4… 4,45… 4,5… Есть! В стекло ударила густая струя. Несколько мгновений, и сразу стало легче. Тело словно повисло в специальном растворе. Только сердце бешено колотилось ещё несколько мгновений, пока не успокоилось и не вошло в привычный ритм. Это продолжалось четыре часа, потом открылись клапаны, и вскоре в ухе коротко пискнул датчик, сигнализируя о том, что можно покинуть индивидуальную капсулу. Михаил привычными движениями расстегнул сложную упряжь, кнопкой сбросил израсходованный кислородный патрон, взамен загнал новый, вытащив его из ящика в отсеке, где и положено было находиться по сотням тренировок. Дверь плавно развалилась на две части, ушла в пол и потолок. Парень шагнул наружу. Из остальных капсул выходили его товарищи. Десант встречали. В узком коридоре стоял увешанный нашивками и полосками наград офицер-имперец средних лет.

– Я майор Трес. За мной!

Все послушно двинулись вслед за ним. Небольшой переход по коридорам и галереям до места расположения десантного наряда. Там уже было людно. Две такие же роты, как и у них. Майор вскинул руку, призывая к вниманию, воцарилась тишина.

– Внимание! Это – эсминец «Бесстрашный». Модификация «НЛ-24». Относимся к Первому резервному флоту. Наша задача – удержать врага любой, слышите – любой, ценой на линии Мижоро – Талатус – Цхеме. Подкрепления не будет долго. Так что – думайте сами. Но за нами – гражданские. Первое столкновение с «остроухими» ожидается завтра. Расчётное время – ноль семь по времени метрополии. Сейчас – всем знакомиться и отдыхать. Потом будет очень тяжёлый день, а возможно – и ночь. Всем всё ясно?!

– А кто будет нами командовать, господин майор?

– Я. Ещё вопросы?

– Никак нет! – донеслось сразу с нескольких сторон.

Майор шагнул к выходу из общей каюты, потом спохватился:

– Питание по пассажирскому наряду, на час позже экипажа. График – на стене, в изголовье койки. Сержанты, отвечаете за порядок.

И уже шагнул за порог, когда ему в спину полетело:

– Господин майор, у нас нет сержантов!

Тот замер на месте, дёрнулся, словно ужаленный. Пошарил в кармане, выудил уже всем знакомый офицерский планшет, впился глазами в экран. Несколько мгновений вглядывался в текст, потом вдруг выругался и, поднеся ко рту коммуникатор, что-то туда сказал. Замер на месте, ожидая то ли ответа, то ли чего-то ещё. Впрочем, десантники сразу занялись привычным делом – снимали обмундирование, занимали места, развешивали снаряжение по штатным местам.

– Иванов!

– Я!

– Держи!

В подставленную ладонь легли два квадратика. Трес отвернулся, выкрикнул снова:

– Черняховский!

– Я!

– Получи!

Такие же знаки различия легли в руки бывшего генерала армии.

– Симоненко!

– Я!

– Получи…

Выдав эмблемы ещё троим, майор успокоился:

– Вы теперь сержанты по полевому патенту. После боя, если покажете себя нормально, – подам на утверждение званий в штаб Флота. Отвечаете за порядок и дисциплину в расположении. Ясно?

– Так точно! – дружно рявкнула шестёрка свежеиспечённых командиров.

Трес усмехнулся:

– Хоть вы и недоделки, но, думаю, что старым солдатам долго учиться – только вредить делу. Ладно. Завтра всё увидим. Получите ваши новые планшеты после ужина на складе.

– Есть, господин майор!..

До ужина оставалось меньше часа. Поэтому пока пришлось отложить знакомство и заняться исполнением сержантских обязанностей: проверить, чтобы всё снаряжение было закреплено там, где положено и как положено. Озаботиться получением боеприпасов, разузнать, где находится столовая. Впрочем, как раз с этим напрягов не было – тип корабля был известен, а тактические планшеты, даже солдатские, имели подробную схему…

Накормили их неплохо. Ничуть не хуже, чем в учебном подразделении. Даже, пожалуй, и лучше. Десантники инстинктивно держались по привычным подразделениям. Да сержанты также. Тем более что их и назначили из числа бойцов. По два на роту. А значит, Михаил машинально прикинул состав стандартного экипажа десантного бота: у них шесть штук класса «Зубило». Пятнадцатиместного штурмо-абордажного корабля, оснащённого плазменно-молекулярным штампом, пробивающим вражескую обшивку. Нехило получается…

После вечерней проверки, когда всё уже было не раз проверено, народ наконец стал знакомиться. Искали земляков, однополчан, наконец – просто тех, кто воевал на одном фронте или в одних и тех же местах. Не повезло никому. Одна рота оказалась из тех, кто воевал на афганской войне, оказывается, была и такая, необъявленная. Вторая – из «чеченцев». Ветеранов войны в Чечне. Их рассказы все и слушали до самого отбоя. О гибели великой страны под названием СССР, о предательстве Горбачёва и Ельцина, продавших Родину и народ за право легализовать полученные взятки. Слушали и бессильно сжимали кулаки, не в силах что-либо изменить. Каменели скулы, намертво зажатые изо всех сил. Белели суставы рук, стиснутые до боли. Ненависть, злоба, желание наказать изменников, погубивших державу за никчёмные бумажки с портретами давно истлевших масонов. Поражались переменам, произошедшим на Родине. Не могли понять, почему народ терпит иуд, не поднимается на баррикады. И вывод выходил один – последнюю войну в чеченских горах развязали специально. И не столько для того, чтобы отмыть деньги, а чтобы удержаться у власти, уничтожить тех, кто помнил прошлое величие и мог подняться на новую революцию. Потому и гнали необученных мальчишек против профессиональных наёмников, продавали секретные карты и схемы операций. Останавливали войска, когда оставалось замкнуть кольцо окружения. Выводили из ловушек банды. Всё было направлено на то, чтобы погубить как можно больше людей. Самых умных, самых честных. Самых совестливых. Тех, кто мог «откосить», как они говорили, но тем не менее пошёл в армию, поскольку не мог уклониться от службы даже в мыслях…

Короткий вскрик сирены, объявляющий отбой. Казалось, будет не заснуть, ведь столько всего услышали и узнали, завтра первый бой, в крови кипит адреналин, мозг переваривает услышанное, но едва голова коснулась подушки, как Михаил провалился в глубокий, без всяких сновидений, сон…

Глава 4
Мир-2

Подъём. Завтрак. Медицинский осмотр. Затем – последняя проверка всего снаряжения и оружия. Михаил тщательно осмотрел своих подчинённых. Всё как положено по уставу: запасные обоймы, гранаты, резаки. Связь в норме. Сканеры, тепловизоры, датчики – согласно положению. Специальные средства. Доложил Тресу о готовности группы. Тот чуть помедлил с ответом, до сержанта донеслись далёкие голоса. Похоже, швартовые команды замешкались с готовностью штурмботов, если судить по витиеватым тяжеловесным матюгам, порхавшим в воздухе пусковой камеры. Но нет, высказав всё, что думает о самих механиках, их родителях и родственниках, а также о сексуальных предпочтениях последних, майор рявкнул в микрофон:

– Сержант, выдвигайтесь к третьему доку и начинайте готовиться к вылету. Передовые отряды уже вступили в бой.

– Разрешите вопрос, господин майор?

– Что ещё, сержант?!

– Как… там?

Трес вновь чуть помолчал, видимо прикидывая, стоит ли сообщать новости, потом, по-видимому, склонился к положительному решению.

– Жарко.

– Ясно. Разрешите начинать?

– Действуй, Иванов.

Михаил развернулся к застывшей шеренге и рявкнул:

– В третий док, бегом! Марш!

Встреченные в коридоре случайные флотские испуганно старались вжаться в стену, когда мимо них, топая массивными бронеботфортами, проносилась десантная команда. Выглядели штурмовики внушительно: закованное в доспехи тело, торчащие из плеч и локтей массивные лезвия крюков, раструбы стреломётов внизу запястий и горб блока жизнеобеспечения за спиной. Торчащий сбоку ствол крупного калибра, находящегося в специальных захватах, добавлял уважения…

Несколько минут, и шлюзовая дверь привычно развалилась на две части. Десантники ввалились в залитый светом прожекторов док. Шестигранная туша абордажника отчаянно парила сервис-люками, возле которых словно ошпаренные суетились обслуживающие роботы и люди. Кто-то, по-видимому старший, в оранжевом комбинезоне, отчаянно размахивал руками, пытаясь что-то втолковать двум понурым фигурам.

– Строиться у посадочной аппарели! – отдал команду сержант, сам направляясь к начальнику выпускающей команды. При виде надвигающейся на него глыбы металлопласта тот, по мере приближения десантника, всё снижал накал речи, а под конец и вовсе затих, со страхом глядя на массивную фигуру, нависшую почти на две головы над ним.

– Что у нас с машинкой?

– В-всё в норме, господин! Можете начинать!

– Точно?

– Так точно, господин!

– Смотри! Вернусь, если что не так – спрошу сурово.

С ухмылкой, хотя последнюю через сплошную черноту силикоидного стекла трюмный увидеть не мог, погладил шипастый кулак в боевой перчатке. Отвернулся, махнул рукой:

– Экипаж – в машину!

Строй мгновенно рассыпался. Все уже знали свои места, поскольку деление по номерам Иванов произвёл сразу после назначения командиром, поэтому ни суеты, ни споров не было. Стрелки, оператор прорубного штампа, рулевые, первая команда, вторая команда, зачищающие. Все уже на своих местах, пристёгнутые к внутренним системам жизнеобеспечения, чтобы не расходовать ресурсы доспехов. Он сам плюхнулся в командирское сиденье, чуть слышно пискнувшее системой амортизации, заученными до автоматизма движениями воткнул полевые разъёмы в положенные места. Короткий тест, и на экране забрала на мгновение высветилась схема функционирования. Всё в норме. Можно сказать, даже отлично. И хорошо. Окинул взглядом отсек – точно! Новенький! Только с завода, видать. Повезло! Тронул сенсор связи на панели:

– Я – третий. Готовность один подтверждаю.

Сухо протрещало:

– Ждите, третий. Уже скоро.

– Вас понял.

Ответил уже другой голос:

– Чтоб вам не скучно было, включаю «музыку».

Что? Какую такую музыку? Там что, думают, ребятам сейчас до развлечений? Но это оказалось совсем не то, что ожидал услышать сержант. Короткий треск, и в наушниках раздались голоса и крики, сухой треск выстрелов, скрежет лопающегося от взрывов корабельного набора, хлопки рвущихся от давления воздуха аварийных мембран… Михаил стиснул челюсти – не вовремя, с одной стороны. А с другой – у ребят вскипит кровь, они соберутся. Умирать вновь никому не хочется… Через пару минут трансляция оборвалась, и возник голос командира. Майор, похоже, кипел от ярости на шутников, но разбираться было некогда:

– Третий, ваша цель номер семь на планшете. Уничтожить и доложить. Затем получить новую задачу.

– Вас понял, господин майор!

Тот резко отключился. Поехали! Закованный палец с лёгкостью вдавил кнопку запуска. Вспыхнули в воздухе мониторы обзора, швартовщики засуетились, разбегаясь в стороны. Массивные ворота впереди пришли в движение, засветилось всполохами и переливами силовое поле, удерживающее воздух внутри дока. Повисли в воздухе сигнальные объёмные огни. Одновременно отстрелились питающие шланги, закрылись все люки. Стартовый стол пришёл в движение, чуть доворачивая смертоносный маленький корабль до нужной траектории. Пискнул таймер, высветив прямо перед забралом зелёные цифры таймера, стремительно отсчитывающего время. Вот бегущие знаки устремились к нолю. Дзинь, вау! Четыре круглых нолика в мгновение ока стали алыми. Тут же перегрузка стартовой катапульты вдавила сержанта в кресло. Седьмая цель. Усиленная серводвигателями конечность даже не почувствовала усилия. Обычное движение, словно и не давит почти шесть «жэ» разгоняющегося с бешеным ускорением бота. Есть захват цели! Мгновенно вспыхнуло изображение, и Иванов чуть не выругался – хороша мишень! Триста человек экипажа, республиканский крейсер огневого подавления! А их – пятнадцать человек! Они что – пушечное мясо?! На убой погнали?! Скрипнул зубами, лихорадочно ища выход. В памяти возникло описание, и он сразу немного успокоился – шанс есть! Только не надо рубить проход, достаточно приземлиться возле блока теплообменников и заложить там заряд. От перегрева многокилометровая махина взорвётся через пару минут, перед этим заживо сварив экипаж. Так что шанс есть! Световое перо отметило точку высадки, а затем Иванов крутанул шарик трекбола, добавляя скорости. Главное – проскочить огневую завесу!..

…– Внимание! Пятый, шестой, седьмой номера! Хватаем «фузионник» и ждём команды! Остальным – прикрывать!

Чёткая отмашка готовности с мест. Вновь взгляд на тактический монитор, показывающий состояние команды – пятнадцать зелёных огоньков. Норма…

Пространство, казалось, светилось от взрывов и лучей. Метались какие-то осколки, толстые шланги трасс протонометров, тонкие, словно шерстяные нитки, лучи лазеров, оранжевые полосы пространственных пушек. Бот чуть тряхнуло, один из выстрелов противоабордажного орудия вскользь мазнул по мгновенно вспухшей рубцом броне, но пронесло. Корабль слушался руля и команд.

– Касание!

Сработала подушка безопасности, мгновенно заполнившая всё вокруг кресла, захваты намертво застыли. Удар был такой силы, что лязгнули зубы, едва не прикусив язык. Кто-то зашипел от боли, а, ерунда! Бухнул первый выстрел, затем остервенело, захлёбываясь, заговорило остальное оружие взвода. Всё перекрыл рёв автоматического орудия башенной турели. Было хорошо видно, как из люков в броне выскочили гибкие, стелющиеся над поверхностью фигуры в матовых скафандрах и с нечеловеческой скоростью устремились к намертво вцепившемуся «липучками» на отстрелившихся шасси в броню крейсера боту. Проклятье! Такими темпами… Нет! Ребята не подвели! Покатился, бессильно раскинув руки, один враг, вспух разнесённым крупнокалиберной пулей шлемом другой. Опал, а затем раздулся прошитым скафандром третий… Вырос разрыв снаряда на месте четвёртого.

– Командир! Уходим!

Истошный вскрик в мембране. Мозг ещё не осознал услышанное, а руки уже действовали: отключена подача энергии на шасси, включена полная герметизация, тяговый контроллер выведен до упора, экраны внешнего обзора заливает изумрудная вспышка максимальной тяги. Отсчёт пошёл.

– Таймер?!

– Десять секунд!

Шесть… Пять… Дьявольщина! Ну же! Хорошо, что подушка сама сматывается сразу после фиксации! Какая дурь лезет в голову… Есть! Едва успел крикнуть:

– Полная фиксация!

Ткнул в сенсор рукой. В следующий миг бот швырнуло, заколотило, всё вокруг слилось, жалобно зазвучали аварийные зуммеры. Так продолжалось несколько мгновений, потом гироскопы выровняли кораблик, затихли тревожные сигналы. Взгляд на монитор – пятнадцать зелёных огоньков. Все целы!

– База, база! Я – третий! Цель поражена!

Недоверчивый голос Треса:

– Уже?!

– Так точно, господин майор. Потерь нет.

Несколько мгновений тишина, затем ледяной голос:

– Помогите нашим у мишени номер двенадцать. Там соседи застряли. Как только остальные команды выполнят задание, перенаправлю их к вам.

– Вас понял!

Отключился, набрал команду – номер двенадцать… Они там что, считают их всемогущими?! Но кто-то уже дерётся. А значит, сам погибай, а товарища выручай…

– Внимание всем, цель – орудийная платформа. Там уже дерутся наши. Нужно помочь…

– Вас понял, командир…

Плоский узкий диск, усеянный по окружности раструбами протонометров, стреляющих сгустками антивещества орудий. Наверху и внизу диска – турели ближнего боя. Компьютер бота послушно вывел схему со сканеров на обзорный монитор. Где же наши?! Сплошная стена огня. Нет, вот здесь молчание. И… Обрадованно стиснул кулак – медленно, но верно пятно молчания расплывается от торчащего хвоста, довольно глубоко проникшего в корпус противника, такого же штурмбота, как у них. Прочертил траекторию по планшету. Умная машина сама теперь посадит их в нужном месте… Тряхнуло ничуть не меньше, чем в первый раз. Ухнул штамп, даже здесь, в отдельной кабине, послышался грохот от провалившегося вниз куска брони. Ну что же – пора…

Его уже ждали. Отработанный десятками тренировочных выходов боевой порядок, правда, отличающийся от стандартных имперских. Ребята-сталинградцы подсказали. Двое с тяжёлыми крупнокалиберными впереди, на зачистке. Остальные – прикрывают. В середине – гранатомётчик. Предпоследний – снайпер. Вперед, гвардия! Глубоко вдохнув, прыгнул вниз, в затянутый дымом коридор, и сразу – гранаты по разным углам, а позади уже грохочет тяжёлое оружие, кашлянула снайперка. Всё. Зачистили. Второй и четырнадцатый уже шарят сканерами, машут – чисто. Двинулись. Ого! Тряхнуло. Явно наша работа. Вывел внешние микрофоны на полную – точно! Знакомые звуки! И похоже – тоже из одной школы… Знак рукой, осыпается опрысканная спецсоставом броня люка. Гранаты внутрь, сами – вдоль стенок коридора. Едва затихает вой пружин осколков, как снова вперёд, пока противник не опомнился. Вперёд, только вперёд! Не останавливаться! Не давать ни секунды передышки, ни мгновения, чтобы опомниться!..

Разорванное пополам тело нашего десантника. Похоже, прямое попадание. Вокруг – настоящая бойня. Всюду изломанные тела, оторванные конечности, выломанные трубы и кабели. Пробоины в стенах. И кровь. Похоже, у этих эльфов, как с лёгкой руки стали называть «остроухих», она тоже красная… Пустой магазин от стандартной имперской винтовки. Без особой надежды включил широкополосник, одновременно ориентируясь по планшету:

– Эй, земляки! По нам не стукните! Мы сзади вас!

Говорил на имперском. Мало ли кто там. Ответили тоже, соответственно, на нём же:

– Откуда?

– С «Бесстрашного». Третья команда! Как вы там?

– Грязно и мокро! От крови! Давят, сволочи! Вы далеко?!

– Метров пятьсот от вас, судя по звуку.

– Если можете, то прорвитесь ярусом ниже и отвлеките их! Сейчас должны ещё две команды подойти на помощь!

– Вас понял! Выполняем!

Покрутил пальцем в воздухе, указал вниз. Раз-два, готова большая дырка, бесшумно осыпавшаяся серой пылью. Снова град гранат, тяжёлые – вперёд. С ходу, огонь во все стороны. Похоже, что это кубрик экипажа. Их тут с полсотни было. Влипли бы, если бы не гранаты. А так – добили пару-тройку. Чисто. Сунулся к отдраенному выходу и тут же рухнул от страшного удара по шлему. Не возьмёшь! Падая, умудрился извернуться, чтобы лечь на бок, а палец уже давит спусковой крючок. Готов, сволочь! Ишь, зубы ощерил! Чем же это он меня, интересно?! Сам виноват, надо было «муху» запустить, микрокамеру, и спокойно оглядеться. Нет, ещё земные привычки остались. У, чертовщина… Жест, двинули… Бух! Вжжжиу! Тресь! Тресь! Так, ребята, добейте, чтобы не мучился…