Текст книги "Голова, которую рубили"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

3

Заснуть было легко. Проснуться же оказалось не так просто. Мои веки упорно не хотели открываться, голова гудела, и где-то в глубине мозга отдавались эхом заунывные речи джинна о пользе всего сущего. Тюкаясь о всевозможные углы, задевая плечами и ногами мебель, я добрел до ванной и сунулся под струю холодной воды. Сильное облегчение, как ожидалось, не пришло, но и малой толики мне хватило, чтобы ясно осознать все то, что произошло со мной вчера.

Размышления в ванной комнате привели меня в конечном итоге к истине – у меня в квартире поселилась нечисть. Сарь Сысоич, граф Яркула, Ирдик, Дидро. Итого четыре. Одного я приволок сам, в пакете, перед этим отделив его совсем не хирургическим путем от тела (вернее, от энергетического носителя, суть не столь важна, чтобы заострять на этом внимание в дальнейшем), трое пришли сами, чтобы разобраться с пропажей, пока еще не поздно. С этим понятно. Дальше что? С нечистью я ел и пил за одним столом, может ли это означать, что теперь я повязан с ними по рукам и ногам и будут меня судить по межгалактическим законам как соучастника? Вот этого не знаю и знать пока не хочу. В дело еще замешан Сева, который, кстати, мог уже давно свалить под крыло своей жены Марьи, от него можно ожидать. Мусор вообще пропал без вести. Так что получается, Витек, тебе всю эту кашу расхлебывать и ею же давиться в случае чего. А думать надо было, когда в туалете водку жрал. Мозги есть, чего еще надо? Я же не Сева, который Мусора боготворит и все его идиотские задумки принимает за чистую монету…

Будто в подтверждение моих слов о Севе послышалось чье-то босоногое шлепанье, дверь заскрипела, и в ванную, спотыкаясь на ровном месте, вошел мой заспанный друг. Буркнув что-то в знак приветствия, он отодвинул меня в сторону, склонился над раковиной и принялся невозмутимо фыркать и сморкаться. Я смотрел молча, поражаясь тому, как обычный человек может издавать столь неприятные моему слуху звуки. Переборов раздражение, я спросил:

– Как думаешь, что теперь делать?

– А? – фыркнул из раковины Сева.

– Что делать, спрашиваю.

– Как – что делать? Что Сысоич скажет, то и делать.

После столь гениальной сентенции Сева взял мою зубную щетку, выдавил толстый-претол-стый слой почти закончившейся зубной пасты и без лишних церемоний приступил к утреннему туалету. Вдоволь поиздевавшись над моей щеткой и умывшись, Сева принялся вытираться моим любимым полотенцем. Сейчас для меня Сева был как нечистая сила.

Я хотел заметить, что Сева не имеет никакого морального права уничтожать мои вещи в ванной, но истошный визг друга и облако густого голубого дыма, образовавшееся прямо в ванне, известили меня о том, что появился джинн. Это и правда был Ирдик, только на этот раз он надел странную шапочку неопределенного цвета, а лицо его сияло дружелюбием и счастьем.

«Еще бы, – подумал я, разглядывая чешуйчатые лапы джинна, – вчера-то не пил совсем».

«Вот именно, – громом звездануло по ушам. – Я расчетливый, не то что некоторые!»

Взгляд на Ирдика убедил меня в том, что джинн и рта не открывал.

«Те-ле-па-ти-я, – снова громыхнуло в левом ухе. – И нечего удивляться. Мы, джинны, семейство колозупов, еще не то умеем. Мой двоюродный брат одним только взглядом своего шестого глаза расщепляет любое существо на молекулы. Потом, правда, обратно собрать не может – азами не владеет. Но зато в борьбе с каким-нибудь инопланетным злодеем помогает стопроцентно».

В это время фыркнул Сева. Лицо у него вытянулось от изумления, он шепотом поинтересовался:

– Вы, это, разговариваете, что ли? – Почти мгновенно он опустил глаза в пол, прислушиваясь, вероятно, к голосу Ирдика у себя голове, а затем громко хмыкнул:

– Ничего себе, п-прямо в глаз-з?

– Мне бы еще парочку засушенных приматов и гаечный ключ на тридцать шесть, я бы такой фокус показал, что о-го-го! Закачаешься!!

– Вешает лапшу на ухи? – Скрипнула дверь, и в ванной комнате возник остроносый граф Яркула. – Вы его не слушайте, он всем зубы заговаривает. – С появлением графа, аккуратно прикрывшего за спиной дверь, стало совсем тесно. Яркула, к нашему с Севой удивлению, точь-в-точь как и Ирдик, нисколько не изменился после вчерашнего. Только волосы чуть-чуть растрепались, но граф важно смочил их водой и разгладил ладонью по черепу. После чего повернулся к нам лицом, улыбнулся белоснежными клыками и махнул головой, как бы спрашивая: «Что, у вас нет проблем?»

Сева со скрипом пробрался вдоль стенки и поспешил выскользнуть в просторный коридор. Я хотел было последовать за ним, но Яркула решительно взял меня за плечи и усадил на край ванны…

– Что-то случилось? – поинтересовался я.

Ирдик прижал палец ко рту и едва слышно шепнул:

– Говори тихо. Нас могут услышать.

– Кто?! Опять с утра какие-то заморочки?

Ирдик закатил глаза, и снова в моем левом ухе вслед за коротким шипением и треском, как в приемнике, раздался голос:

«Будем говорить телепатически».

Вслед за этим вдруг отозвался ясным голосом Яркула, но уже в другом ухе:

«Так надо!»

Хорошая все-таки стереосистема получается. О подобном телепатическом явлении я читал в какой-то газете совсем недавно. Правда, в том случае женщина слышала голоса мертвых людей, причем несколько десятков голосов сразу. Позже женщину упекли в клинику, для изучения… В голове мелькнула шальная мысль – а может, я тоже с катушек слетел, вместе с Севой? А? Но вместо этого я посмотрел на Яркулу и спросил мысленно:

«Что-то случилось?»

«Тут, понимаешь, такое дело…» – На лице графа отразилась некоторая задумчивость, словно он тщательнейшим образом подбирал слова. Я насторожился…

«Короче, Витек, займи червонец до конца месяца».

Наверное, я в тот момент выглядел таким ошарашенным, что ни джинн, ни вампир не сдержали снисходительных улыбок. Напрочь забыв о том, что сижу на краю ванны, я в задумчивости откинулся назад и съехал внутрь. Смягчила мое неожиданное падение невидимая сила, которая вырвалась искрящейся струей из глаз Ирдика, окутала меня, усадила на место, после чего потускнела и угасла.

«Ну так как?» – Граф присел передо мной на корточки, закрывая собой выход. Его острый нос смотрел мне прямо в подбородок. Слава богу, что не клыки.

«А почему шепотом?»

«Ясное дело почему. Чтобы Дидро не услышал. За одалживание денег у клиента – штраф в размере месячной зарплаты джинна».

– Это очень плохо, – добавил Ирдик весомо. – У меня ведь семья, дети, знакомые в лампо-баре.

– Где?

– В баре, который находится внутри лампы. Я кто, по-твоему, – джинн? А джинны живут в лампах. А бар у нас загляденье. Когда входишь внутрь, дверцы открываются автоматически и страшный голос под звуки фанфар говорит: «Я бар лампы!» Звучит? Я же тебе только вчера объяснял.

– Ага, – ответил я.

Сознаваться в том, что во время его объяснений вчера вечером я просто дрых на диване, мне не хотелось. Во-первых, оскорбить можно, а во-вторых, все-таки из вчерашнего я кое-что помню. Правда, очень смутно. И мало. Урывками.

– Зачем вам червонец? – Я продолжал держать оборонительные позиции.

Ирдик с Яркулой переглянулись. Интересно, куда подевалась их взаимная враждебность?

– Куда девалась… – ответил Ирдик в правом ухе.

– Туда и девалась, – закончил Яркула в левом.

Я от неожиданности вздрогнул.

– А деньги нужны, Витек… У графа одна коронка на верхней челюсти сточилась. Почистить бы надо. А у меня вот это. – Ирдик пододвинулся поближе, повернул голову и ткнул пальцем в черное ушное отверстие. Само ухо отсутствовало.

– Ну? – не понял я, вглядываясь в бесконечную черноту ушного отверстия.

– Это ухо, – пояснил Ирдик, – и в нем грязь. Палочкой или вилкой достать я ее не смогу. Вот и нужна операция или серная кислота на худой конец.

– Что?! – воскликнул я.

– Н ₂SО ₄,– сказал как отрезал джинн. – Поясняю – очень хороший способ избавиться от грязи в ухах.

– Извольте! – Я встал. – Червонец под подушкой на диване. Его и возьмите.

– Под синей подушкой? Мы его взяли. – Яркула вскинул руки, словно собирался взлететь. – Мы еще нашли пятерку в вазе, две десятки в шкафчике под телевизором и полтинник среди книг. По-моему, все. Верно, Ирдик?

– Полтинник?! На полке?!

– На полке.

– Но ведь это мой полтинник, который я отложил в позапрошлом месяце на черный день! – моргая и осипнув от удивления, выдавил я.

– Да, да, был твой, – поправил джинн, – теперь нет. Так как насчет десятки?

– ??

– Деньги давай, – повторил граф, протягивая длань с дрожащими от возбуждения пальцами.

– Спросите у Севы, у него были, – быстро сказал я и выскочил из ванной. У двери как раз нашелся Сева, который постарался сделать вид, что нисколечко (даже ни капельки) не пытался подслушивать. При этом энергичными движениями тщательно натирал чесноком уже где-то найденную горбушку хлеба.

– Для профилактики. На всякий случай, – стал пояснять Сева. – Хочешь? Ни один вампир не пристанет. Я читал.

– Это не поможет, – хладнокровно сказал я, – Там, это… Короче, тебя зовут.

Проследив за тем, как бледный Сева, запихивая остатки чеснока в рот, исчезает за дверью, я пошел проверять территорию квартиры.

Все сияло свежестью и белизной, причем в прямом смысле этого слова. Матерый солнечный заяц, отражаясь от стола, нагло слепил глаза. Моя немногочисленная мебель излучала первозданную свежесть, словно я ее только вчера привез из магазина. Даже люстра висела на прежнем месте. Солнечный заяц так и норовил залепить мне глаза, так что я не сразу разглядел Дидро. А когда разглядел, удивился еще пуще! На лысой голове его теперь сияло желтоватое кольцо, похожее на нимб, но немного приплюснутое и изогнутое около ушей. Очков не было. Как и одежды. Строгий Нефилософ, он же блюститель порядка, стоял в моей квартире в белых трусах в синий горошек, на ногах – черные носки и чесал пупок. Подняв на меня заспанные глаза, он хмуро спросил, который час.

– Половина девятого. Почти завтрак.

– Сначала дело – еда потом, – четко послышался голос Сарь Сысоича.

Доносился он почему-то из кухни. Я прошел туда, но головы не обнаружил.

– Приветствую, – раздалось в голове, – отвори дверцу холодильника, марципан, разве не понятно?

Я отворил дверцу. Сарь Сысоевич вперил в меня мутный взор.

– Ты абсолютно прав, – в ответ на мои мысли сказал он, – я начинаю растворятся во Вселенной, по-вашему – разлагаться. Снаружи еще не так заметно, а внутри – хуже. Мозги за день поплыли и протекают сверху сквозь потолок. А запах… Вот и приходится отсиживаться в холодильнике. Это у тебя самое холодное место.

– Еще есть балкон, – сказал я.

– На балконе жарковато. Я и так здесь сижу голый по пояс. А в такой маленькой голове не очень-то и разденешься. Всякий проводок так и норовит впиться в бок.

– Понятно, – протянул я, – Тогда у меня еще вопрос. Как мы собираемся найти тело?

– Маленькая поправка, не найти тело, а узнать, где оно находится. Искать его, как и приводить, – ваша, марципановская, задача.

– Я думал, с марципанами покончено!

– С ними никогда не может быть покончено. Это вечно!

– Пойду-ка я в туалет, – все еще сонным голосом заявил Дидро. Все это время он с хмурым лицом слушал наш диалог, глядя исподлобья.

– Сколько, ты говоришь, у вас в городе моргов? – не унимался Сарь. Я напряг память, вспоминая, когда я о подобном говорил. Что-то смутное в голове, конечно, проглядывалось. Разглядеть там что-нибудь конкретно мешал взявшийся откуда-то голос моего бывшего начальника Теодора Шнапса. Голос в основном ничего не говорил, а ругался матом.

– Пять, кажется, – вспомнил я.

– Пять моргов для такого вот городишки?! Нехило. – Сысоич весело улыбнулся. – Тогда будем действовать! Для начала позвони этому… как его, ну, который рубил, гад эдакой. Его сотрудничество может пригодиться, а потом…

В этот момент в комнату ворвался взволнованный Сева. Секунду повращав глазами, он наткнулся взором на меня и, склонившись к моему уху, сбивчивым шепотом попросил занять десятку до получки. Насилу справившись с раздражением, вызванным запахом чеснока, обильно источаемым Севиным ртом, я все тем же шепотом ответил, что денег у меня нет, и вкратце объяснил всю сложность своего положения. А в конце добавил, что пускай радуется, что я с него денег не сдеру за съеденное им вчера. Выслушав все очень и очень внимательно, Сева слегка побледнел и снова ушел. Жалобно скрипнула дверь в ванную.

– Я пошел звонить, – сказал я и пошел к телефону. По дороге мне встретился Дидро, лицо которого уже не было таким хмурым. Он вежливо меня приветствовал. Я ответил легким кивком и начал дозваниваться.

После нескольких протяжных гудков я полностью уверился в том, что у Мусорщика свои проблемы. Даже самый преданный друг (а я знал, что таковым являлись для Мусора только Сева и я, в некоторой степени) не рискнул бы оставлять у себя Карла хотя бы часов на шесть. Значит, Мусор скрывается где-то в городе. Зная его приверженность к шпионским боевикам (в своеобразной шкале ценностей они стояли на втором месте после фантастики), я уже представлял себе Мусора с пышным париком на голове, в черных очках и в плаще с задранным к подбородку воротником. Наверняка он попытается запутать следы и скрыться в канализации. Может, и со мной свяжется…

К телефону так никто и не подошел. Плюнув в трубку, я пошел в зал.

В зале уже все собрались. Ирдик занял свое привычное место в углу между стеной и окном, скрестив руки на груди. Яркула сел на диван, закинув ногу на ногу, и нервно выстукивал ногтями по лакированному подлокотнику. Сысоич покоился на столе. Сева сидел около Дидро и, приоткрыв рот, зачарованно слушал разговор головы с Нефилософом.

– Я говорю, нельзя делать такие вещи в мире людей. Штраф влепят не только тебе, но и мне! А еще и лицензии лишить могут! – говорил Дидро, изредка вытирая вспотевший лоб тряпочкой неопределенного цвета.

– А ты разве можешь предложить мне что получше? – отвечал ему Сысоич, сверкая левым глазом, – Я говорю, что иного выхода из сложившейся ситуации нет!

– Совсем-совсем? – хитро щурился Дидро.

– Совсем-совсем! – невозмутимо отвечал Сарь.

– А как же тот самый фокус, который?.. Неизвестно, сколько времени они бы еще говорили и пришли бы в конце концов к какому-нибудь общему решению, но в этот момент вдруг кое-кто громко воскликнул:

– П-пожалуйста, помедленней! Выдержав паузу и дождавшись, пока Сысоич с Нефилософом обратят на него внимание, Сева пояснил:

– Я не успеваю понять, о чем вы г-говорите! Дидро хихикнул, совершенно случайно попав в такт мелодии, выстукиваемой вампиром.

– Я сам, если честно, не понимаю, но приходится!

– А вы все-таки попробуйте! – поспешил я поддержать Севу. Являясь по сути своей существом бестактным, он, бывало, говорил умные вещи. Я и сам медленно тлел от любопытства.

– Попробовать-то, конечно, можно, – Дидро задумчиво поскреб затылок, – вот только с чего начать?

– Желательно с самого интересного…

– И чтобы п-понятно было.

– Мы же хотим найти тело, правильно?

– Правильно, – подтвердил я.

– В городе пять моргов…

– Тоже верно.

– Итак, чтобы узнать, в каком из моргов находится тело, Сарь Сысоич предлагает провести некий опасный эксперимент. Тут дело обстоит следующим образом. Все телоносители имеют некоторую…

– Маленькую! – вставил Сысоич. – Весьма небольшую.

– Не особенно заметную связь между собой. Пока тело и голова вместе, то связь ощущается, а когда их разделяют, происходит разрыв. Я доступно излагаю? Так вот, наладить связь, а вместе с тем и узнать местонахождение тела на этот момент можно только при помощи эксперимента.

– Опасного? – спросил я, присаживаясь около вампира. Яркула сбился с такта, но тут же начал выстукивать ногтями что-то более веселое.

Дидро пожал плечами.

– Дело не в том, опасен эксперимент или нет, а в том, что он незаконен. Я обязан буду выписать Сысоичу крупный штраф.

– Ну так чего же мы ждем? Выписывай! – вмешался Ирдик, в котором заиграла зеленая джинновская кровь, – Еще не забывай свой вчерашний штраф! А еще лучше – два штрафа, заранее, чтобы время попусту не тратить! А еще штраф Яркуле Берковичу, за компанию!

– Ты что, издеваешься, фонарь ископаемый? Ну и что с того, что я твою фамилию выговорить не могу?! – Граф привстал, продолжая при этом выстукивать дробь.

– Издеваюсь! – кивнул джинн и обратился к Дидро: – Продолжай, мы все во внимании.

– Я уже все сказал! – Дидро открыл блокнотик, достал обычную ручку, чиркнул в нем две черты крест-накрест. – Вопросы будут?

– Я уже спрашивал, это опасно?

– Это не бесплатно, я уже отвечал. Если Сысоич заранее согласен уплатить штраф, то я не против.

– А может, побегать по всем моргам и поспрашивать? – наивно предложил Сева. – Времени, конечно, больше, но зато без р-риска для жизни и бесп-платно…

– И что, интересно, ты будешь в морге спрашивать? – Вампир, ехидно оскалив свои белоснежные зубы, усмехнулся. – Извините, а тут тело безголовое не проходило случаем? Ну, такое, с кровищей, свежее, пахнущее…

Сева открыл рот:

– Согласен, г-глупая идея. Кто еще может ч-что предложить?

И в этот момент от завязавшейся дискуссии нас оторвал Ирдик. Он вдруг страшно выругался (если выражаться более точно, это была какая-то древняя ругань на непонятном языке, но смысл поняли все, что еще раз подтверждает верность изречения о бессмертии и могучести непечатного слова).

И было отчего ругаться! Чалма на его голове вдруг зловеще зашевелилась, подпрыгнула и мягко спланировала на край стола. Послышался треск рвущейся ткани – и наверху чалмы образовалась широкая дыра. Из нее что-то с писком выскочило и, перебирая маленькими лапками, юркнуло со стола под диван.

– Не усмотрел! – Яркула нелепо взмахнул руками, заскакивая с ногами на табуретку. И даже не заскакивая, а взлетая еще выше, так что едва не стукнулся головой о потолок.

Маленькое существо пискнуло еще раз, и стало слышно, как оно тщетно пытается проскрести в бетонной стене отверстие.

Как это ни странно, но страха я не испытал. Уже привык, наверное, ко всем странностям со вчерашнего дня.

– Это что, у вас мышь?

– Ха, мышь! – презрительно воскликнул сверху вампир. – Если бы мышь, то не жить бы ей сейчас, съели бы в момент!

– Н-не понял! Мышь съели бы, живую? – Сквозь скрежет Севиного голоса было почти не слышно.

– А кто ее дохлую ест? – удивился Яркула.

Скрежет прекратился. Что-то костлявое задело мою ногу. Нагнувшись, я заметил, что существо бежит вдоль дивана к двери. Когда диван кончился и существо побежало по открытой местности, я смог его хорошо разглядеть. Это был человек! До неприличия маленький человек! Одет он был в короткие штаны и в клетчатую рубаху с закатанными рукавами.

Пока я смотрел, человек успел преодолеть половину пути до спасительного дверного проема. И тут Ирдик открыл по нему огонь.

– Поберегись! – злобным голосом предупредил он и с наслаждением прожег в ковре широкую дырку. Человечек показал ему маленький кулачок и, выкрикнув что-то обидное насчет джинновой мамы, совершил гигантский по высоте прыжок. Перевернувшись несколько раз в воздухе и издавая при этом режущие слух звуки– даже Сева при его полном отвращении к музыке в ужасе зажал уши, – человек весьма удачно приземлился на полки с книгами и скрылся где-то в недрах.

Я понял, что будет дальше, слишком поздно.

– Не сметь! – в один голос воскликнули мы с Дидро, а он к тому же вынул свой чудодейственный блокнот, но Ирдик уже выстрелил лучом света.

Х-р-р-а-л-с-с-с!! Мощной силы поток воздуха поднял меня и перекинул через диван. Что-то с хрустом упало за моей спиной, а Сева удивительно по-женски взвизгнул…

Я успел с сожалением подумать только о том, какие же теперь книги придется покупать заново, и потерял сознание.

Глава пятая

1

Слоники танцевали настолько убедительно и красиво, крокодилы так упоительно двигали хвостами, а мыши до слез в глазах прыгали на мячиках, что, когда меня стали настойчиво расталкивать, я пару раз крепко ругнулся и лягнул нарушителя спокойствия в живот. Нарушитель спокойствия (как оказалось после, это был мой щупловатый друг Сева) успокоился всего на секунду, а потом вновь принялся тянуть на себя скатерть, которой я укрылся. Стало прохладно, и я потащил ее к себе, стараясь натянуть до ушей. Сева не сдавался. В конце концов скатерть, отслужившая мне верой и правдой без малого полгода, с треском разошлась. Сева грохнулся с дивана на пол, а я хмуро спросил:

– Зачем будил, холоп? – напрочь забыв, что и не спал вовсе, а находился в обмороке. Но слоники были милыми, тут уж ничего не скажешь.

– Ты что, В-витек, хочешь все зрелище проп-пустить? – Густая шевелюра вынырнула передо мной, и два маленьких глаза взволнованно моргнули. – Там же сейчас экспперимент с-ста-вить будут!

– Где? – не понял я, – Какой эксперимент? О чем речь?

– Н-на кухне у тебя! Да что я говорю, пошли! – Схватив за руку, Сева стянул меня с дивана и потащил через комнату. Посопротивлявшись немного ради приличия (вот слово-то какое выдумал!!), я сдался и позволил протащить себя через коридор, пару раз стукнув Севу по спине ладонью.

Действие, развернувшееся на моей кухне, мигом вернуло мне не только память, но и давно забытые воспоминания о том, как я в детстве швырял под колеса проезжавших автомобилей перезрелые колючки-каштаны. Время было веселое, но то, что предстало перед моим взором сейчас, явно превосходило ругающихся матом водителей! Во много раз.

– Ну как? Я ж-же говорил, что обалдеешь, – взволнованно прошептал мне в ухо Сева.

– Ага, – подтвердил я и прижался спиной к стене, поскольку ноги безжалостно подкашивались.

Происходило на кухне вот что. Некто длинный, со слегка зеленоватой кожей, безносый и безвекий, с острыми ушами стоял у окна и лениво вертел в руках стеклянную баночку, в которых люди обыкновенно сдают анализы. Внутри плотно закрытой банки кувыркался тот самый странный человечек, напоминавший фермера из американских фильмов. Человечек тщетно пытался встать на ноги, но все время бесшумно опрокидывался и делал умопомрачительные сальто, каким бы позавидовал любой уважающий себя акробат. Оставалось только дивиться, как человечек не расшиб себе чего-нибудь.

Но не это главное. Масштабная сцена разыгралась у плиты.

Там стоял граф Яркула. И еще как стоял – один палец во рту, одна нога поджата к животу, а левая рука держит ручку сковородки.

А на сковородке…

– Будь здоров! – приветствовала меня голова, приятно шкворча и перекатываясь в подсолнечном масле. – Но кушать не дам, потому что шкварки инопланетного производства. Для вас, марципаны, небезопасно. Отравитесь еще, отвечай потом перед присяжными.

В ноздри мои проник сладковатый запах жареного мяса, и я сглотнул.

– А есть чего-нибудь настоящего похрумкать?

– Так вы же не ели! – хлопнул себя по лбу Ирдик, и вмиг у меня в руке возникла тарелка картошки с аппетитными сосисками, политыми соусом. Сева позади удовлетворенно крякнул.

– А где Дидро? – Я вынул из стола ложку и принялся уничтожать картошку.

– Ты разве не помнишь?

Я покачал головой:

– Помню только, как ты светом своим вон того, в банке, пытался спалить. Больше ничего. На меня, наверное, полка с книгами упала.

– Хуже. Это Дидро был. – Яркула вынул-таки палец изо рта, и я увидел, что он его попросту обжег. О сковородку, наверное.

– Никогда бы не подумал, что он такой тяжелый.

– Никто бы не подумал, – ответил Сысо-ич, – а все потому, что ел много, бедняга, и за талией не следил.

– Почему бедняга? Что-то случилось? И объясните наконец, кто этот человечек?

– О! – Ирдик картинно взмахнул рукой и прижал тыльную сторону ладони ко лбу, неумело изобразив выражение великой грусти. – С досточтимым Дидро случилось несчастье, он упал прямо на тебя.

– Ну? – с нетерпением выдохнул я.

– И ударился головой о стену.

– Ну?!

– Сильно ударился!

– И?!

– А где «ну»?

– Ну?

– Короче, он потерял память и теперь лежит где-то между телевизором и столом. Пальцы считает. Их у него теперь сорок два, кажется, или больше, я сам сбился!

– Хорошо, а про ч-человечка? – Сева, по-видимому, тоже хотел это узнать.

– Мы еще о Дидро не договорили. – Я оттеснил Севу к двери, чтобы он не налегал на меня своим тощим костлявым телом. – Когда же к нему память обратно придет?

– Этого даже я не знаю, – сказал Сысоич, – но факт остается фактом. Он теперь не помнит совсем ничего из своей жизни. Разве что самую малость… Знаешь, что это означает?

– Я знаю! – подло перебил меня Сева, незаметно пробравшийся к плите, – Теперь за вашими действиями некому следить и можно делать все что угодно, верно?

– Догадливый, хоть и марципан! – Сысоич добродушно хохотнул и обратился к графу: – Масла подлей, а то подгорит с боков.

– А что вы, простите, там делаете, в сковородке?

– Я-то? Жарюсь, что же еще? – Сысоич хмыкнул. Видимо, потеря Дидровой памяти подняла ему настроение. – А если честно, то это часть эксперимента, помните о таком?

– Конечно, с его п-помощью мы надеемся найти тело!

– Мы надеемся его обнаружить… Я надеюсь, – сказал Сысоич, странно посмотрев на вампира, – а уж вы его будете искать. Суть, надеюсь, ясна?

– Ясна! – Широким шагом я подошел к Ирдику и ткнул пальцем в банку, – А теперь про человечка!

Ирдик, оставив банку висеть в воздухе под таким углом, чтобы человечек не мог полностью встать, скрестил руки на груди и кратко пояснил:

– Это мелкий Женов родственник.

Родственник, в очередной раз съехавший пузом на дно, пнул стеклянную стенку ногой и показал мне кулак. Я не обиделся, даже, наоборот, развеселился. Почему-то человек напомнил мне Мусора в моменты его непосильного гнева. Как, например, прошлым летом, когда у него заболел живот и нужно было срочно домой, а в трамвай набилось столько народу, что Мусор туда не влез. Гнев был – о-го-го! Мусор долго бился головой о столб, потом пытался пинать порхавшую вокруг нас газету и под конец с воем скрылся где-то в подворотне. Естественно, для того, чтобы облегчить боль в желудке. Облегчить-то он ее облегчил, но, видимо, своим непристойным видом именно в момент процесса облегчения кого-то рассердил, потому что спустя минут пять появился из подворотни мокрый с головы до ног, с висящей на шапке кожурой давно сгнившего банана и весь в какой-то мелкой белой пудре. Как оказалось позже, это была крошка яичной скорлупы, а все остальное– результат вылитого с третьего этажа ведра. Вероятно, помойное, но Мусор не мог утверждать точно.

– Я ж в то время не вверх глядел, а наоборот, – объяснял он потом…

Штаны у мелкого Женова родственника выглядели как у Мусора в описанный мною момент – оборваны снизу, а на поясе перевязаны веревкой, как у какого-то древнего крестьянина. Человечек все время вертелся, что позволило рассмотреть и его лицо. Ничего особенного в нем не было, даже усов. Только слегка оттопыренные уши, но подобное я уже встречал у Севы и особенного значения не придал. Родственник тоже некоторое время меня рассматривал, а потом громко произнес, куда мне в ближайшее время надо идти.

– И как же его зовут?

– Нет, сначала объясни, что значит – Женов родственник, – потеряв остатки совести, вновь перебил Сева.

– Ну… – замялся Ирдик, почесывая фиолетовое ухо, – «Винни-Пуха» читал?

– Я читал, – кивнул Сева, – за н-него не ручаюсь.

– И я, – быстро сказал я, чтобы ничего такого не подумали. Вид многочисленных книг, лежащих где и как попало, говорил гораздо красноречивее.

– Так вот, в этой книжке были такие персонажи – многочисленные родственники и знакомые Кролика, – начал Ирдик. Граф подлил масла на сковородку, и Сысоич довольно заурчал. Его голова стала коричневой с одного бока, а другая половина покрылась крупными каплями пота. Сысоич блаженно улыбался.

– …вот и у Жена есть мелкие родственники, – продолжал Ирдик, почесывая за ухом, – только их гораздо больше, и все они ужасно вредные. Самые большие из них ростом с курицу, а самые маленькие как тараканы…

– Этот, значит, средний, – задумчиво произнес Сева.

– Значит, да. Они везде шныряют и вынюхивают и вечно путаются под ногами! А толку никакого. Уж Жен их и травил, и ловушки ставил. Специального человека приглашал из фирмы. Правда, он по тараканам и мошкам специалист был, но, согласитесь, не все ли равно? Так этот человек побродил по Женову замку, похмыкал, а потом взял и пропал. Бесшумно. Шесть дней искали. Яркула вон даже в мышь превратился и по всем малодоступным местам ползал. Нашли. В необжитом крыле замка. Да еще вдобавок на чердаке. Лежал, бедняга, завернутый в ковер, с трусами во рту, побритый наголо, без левого уха, без единого волоска в носу. Пытали, видно, беднягу. А самое страшное – без восьми золотых зубов. Один зуб медный валялся рядом, видно, мелкие Женовы родственники, как разглядели, что не золото, вернули…

– Так это родственники были? – почти хором спросили мы с Севой.

– А то кто ж, – ответил Яркула, выключая плиту. – У них же этот… интеллект!

– Ну ничего себе, – по-детски подивился Сева и легонько стукнул ногтем по стенке банки.

Человечек повернулся к нему задом и демонстративно спустил штаны. Я громко расхохотался, едва не упав с табуретки, но зато больно стукнулся головой о стенку.

– Зовут его как? – Ничуть не смутившись, Сева преданно посмотрел на Ирдика.

– Его-то? Честно, не помню. Я его давно поймал, когда еще только-только право на отдельную лампу получил. Или Вошка, или Сашка…

– Ладно, хватит болтать, – крикнул со сковородки Сысоич. – Нам надо эксперимент заканчивать, а не бурундуков всяких рассматривать.

Банка с родственником перекочевала в складки восточного халата Ирдика. Он хлопнул себя по коленям и бодро подошел к плите.

– Так вот, – с энтузиазмом продолжал Сысоич, – а сейчас мне нужно в холодильник. Поставьте меня на вторую полку, слышите?

Ирдик, шептавший в ухо Яркуле что-то о девушках, проживающих на улице Пролетарской, дом двенадцать, дернулся и часто-часто закивал головой.

– Это все быстро делать надо! – уточнил Сысоич. – Витя, сюда иди, ты-то все и сделаешь! А то от этих, извините, конечно, нелюдей мало чего можно дождаться, не говоря уже о каких-либо реальных действиях.

– Попрошу не обобщать. – Яркула гордо скрестил руки и посторонился, пропуская к плите меня. – Не знаю, как джинн, а я что хочешь сделать могу. Причем быстро и экономно!

– А что джинн? Я, если хотите знать, на прошлой неделе государственную премию получил за лучшее благоустройство лампы! Вот.

Яркула, видимо, знавший, что это была за премия и куда она в конце концов подевалась, презрительно захохотал:

– Держите меня семеро! Уж ты-то и премию!

– Счас я те поржу, мышь бесхвостая, – мрачно пообещал Ирдик, закатывая рукава.

– Ну, джинновская морда, давай! – Граф с присущей своему титулу грацией сорвал галстук, обнажая голую худую шею. Она была синего цвета, и я догадывался почему.

В это время со сковородки сказал что-то Сысоич.