Текст книги "Голова, которую рубили"

Автор книги: Александр Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– А что это он у вас в наморднике?

– Кусается сильно, – ответил я, а в голове план назревал, тяжелел и просился, чтобы его немедленно сорвали с ветки. – А куда его теперь? Я тело имею в виду.

– Куда ж еще можно?! В морг, конечно. – Старушка бросила на меня недоуменный взгляд и снова стала созерцать Севу.

– В морг! – как эхо повторил я.

– А зовут его как?

– Э-э… Марц! – нашелся я.

Теперь уже сиамский кот Марц одарил меня недовольным взглядом.

– Спасибо, но нам пора!

– Да не за что! – махнула рукой старушка. – Может, еще когда увидимся, тогда я приведу Жозефину, познакомлю ее с вашим… мм… как вы сказали?

– Марцем.

– Да, Марцем. Из них может выйти блестящая пара с красивыми котятами!

Марца снова передернуло, на этот раз значительно сильнее, и он скрылся в недрах сумки.

– Я спрошу у жены. – Я улыбнулся всем своим арсеналом из шести зубов, – А сейчас я действительно тороплюсь, до свидания. – Развернувшись, я поспешил по дороге в сторону парка.

– До свидания! – донеслось вдогонку.

В сумке с презрением м-м-мяукнули.

Глава четвертая

1

Людям, сталкивающимся в своей короткой жизни с чем-нибудь необъяснимым, необходимо время, чтобы осознать, что же такое с ними произошло. Например, один мой близкий знакомый по имени Сева однажды укушался пива и, возвращаясь домой, свалился в канализационный люк. Дошло до него, что это уже совсем не улица и далеко не квартира, спустя два с половиной часа, когда в канализацию заглянул сантехник, решивший, что поймал редкой породы (храпящего) медведя.

Вот и я, когда открыл дверь, вошел в квартиру и столкнулся с кем-то совершенно мне незнакомым, в первый момент оторопел. Человек был маленький, плотный и едва доставал макушкой мне до плеча. При всем при том его с такой силой и напором распирало изнутри сознание своей значительности и деловитости, что я сник. Маленькие глазки человечка блестели в свете лампы с яркостью контактных линз. Тонкие волосы странным образом лежали ровно ото лба к затылку и тоже блестели.

Человек смотрел на меня.

И еще одна странность, которая сразу бросилась в глаза, – на нем был фрак поверх белой рубашки и галстук-бабочка, словно мы находились не в однокомнатной квартире заядлого прожигателя жизни, а где-нибудь на балу у иностранной королевы…

Первым дал о себе знать Сева. Показав из сумки сиамскую физиономию, он недоуменно мяукнул. Человек перевел мудрый взгляд на кота, и мне сразу полегчало.

– Вы, извините, что хотели?

– Я? – переспросил человек и вдруг громко крикнул в глубь комнаты: – Сарь Сысоич, он с котом пришел!

– Я знаю, что не с бегемотом, дурья твоя башка, – раздался хорошо знакомый басок. – Я ж говорил, что один из этих марципанов загипнотизированный.

– А он ничего не запомнил, лопух! – добавил еще кто-то из зала.

– За лопуха отвечать будешь! – Человек щелкнул пальцем, пробормотав под нос непонятное стихотворение, и в зале вдруг что-то с треском разорвалось. На нас дыхнуло волной теплого воздуха, принесшего с собой запах горелого.

– Эй-эй! – воскликнул я. – Что вы там делаете? Это моя квартира!

Человек крепко сжал мое плечо костлявыми пальцами:

– Не волнуйтесь, дедушка, мы за все отвечаем перед Ними лично!!!

– Перед кем?

– Перед Ними, и ни перед кем больше! – Человек сделал таинственное лицо и ткнул пальцем в потолок. – Но об этом позже. – Лицо его вмиг расплылось в дружественной улыбке. – Пойдемте в комнату, там все узнаете подробно!

Я выпустил Севу, который тут же, задрав хвост, ринулся на кухню. Я последовал за человеком.

В комнате находилось еще двое (а точнее будет сказать – полтора) – голова Сарь Сысо-ича, которая покоилась на покрытом газетой столе, и еще один неизвестный.

Этот был длинный, но не худой, а словно вытянутый вертикально вверх, и мне показалось, что его макушка трется о потолок комнаты. На лице его не читалось абсолютно ничего, кроме вселенской скуки и желания убраться отсюда как можно быстрее. Он стоял у окна, подмяв под себя занавески, и беспристрастно, нет, скорее нагловато, меня рассматривал.

Я сел на диван, закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и стал ждать продолжения комедии.

– Я понял, – сказал Сысоич, подумав. – Ты хочешь, чтобы я превратил вас обратно.

Сева прибежал из кухни и коротко мяукнул.

– А вот тебя бы ни в коем случае, – заметил Сысоич. – Котом, Сева, ты выглядишь лучше.

Сева требовательно мяукнул и начал царапать палас. Сысоич вздохнул, закатил глаза и щелкнул языком. Воздух вокруг меня задрожал, покрылся рябью, запахло чем-то не очень приятным – и вот он я уже совсем такой, как был раньше. Сева, сидевший на полу в позе лотоса, драл ногтями палас. Увидев, что он уже совсем не кот, Сева прекратил постыдное для человека занятие и облегченно вздохнул:

– Я уж думал – все, т-так и придется до конца дней хвостом полы подметать.

Размяв как следует косточки, я ощутил разливающуюся по мышцам невероятную силу, бурлящую в венах кровь, с наслаждением поклацал зубами (все, черт возьми, если не считать одного раскрошившегося полгода назад!). Тут я совсем расслабился и поинтересовался, что значит сие появление двух незнакомцев у меня в квартире, да еще без моего согласия. Сева, подсевши ко мне с едва уловимой кошачьей грацией, многозначительно добавил: – Да!

– Ну, марципаны, не все сразу, – засмеялся Сарь. Как-то странно было видеть отрубленную голову, которая говорила, двигала ртом, подбородком, вращала глазами. – Для начала я вас познакомлю. Никто не против?

– Сначала меня! – сказал долговязый.

– А по ушам! – заорал тот, что был во фраке, и стрельнул пальцем сноп белых искр. Искры врезались в вытянутую ладонь долговязого и разлетелись в стороны, с шипением угасая.

– А за это я тебе сейчас, ну, скажем, отгрызу ухо!

– А я тебя в жабу превращу! Она у меня лучше всех получается.

– Лучше чего? Ты кроме как в летучую мышь ни в кого больше и превращать-то не умеешь!

– Я не умею?! – Теперь уже около моего уха пролетела какая-то зубастая тварь и воткнулась в дверь, изрыгая громкие проклятия.

– Ты не умеешь! Позавчера кота соседского в банку шпрот пытался превратить – сколько времени прошло?

– Для нас время – понятие относительное!

– Ах, теперь уже относительное…

– Ну-ка заткнитесь оба, а то растоплю на масло! – прервал дискуссию Сысоич. – Я не для этого вас вызвал!

– Это его не для этого, – отозвался долговязый, – а меня за деньги.

– Не вижу разницы. – Сарь Сысоич посмотрел на меня. – Знакомьтесь. Вот тот, клыкастый и во фраке, граф Яркула Беркович. Квалифицированный вампир третьего разряда.

– Высшего! – добавил граф не без гордости, поправляя бабочку.

– Еще он умеет превращаться в тринадцать различных животных за одну минуту…

– Мой личный рекорд пятьдесят две и три десятых секунды! Но я тогда торопился на работу, и мой рекорд некому было фиксировать, а кто ж на слово поверит? – Граф Яркула пожал нам руки. Ладонь у него была холодная и почему-то влажная.

– А вот этот великан, так хорошо контрастирующий с цветом занавески, зовется в узких кругах Зловещим Иердецем. Настоящая его фамилия такая длинная и запутанная, что все предпочитают называть его просто Ирдик или Зловещий Ирдик.

– Я по профессии своей джинн! – Ирдик тоже пожал нам руки, после чего снова вернулся к окну. – Но сейчас подрабатываю сразу в двух местах. В магазине поваром и вот здесь в качестве агента по происшествиям. Видишь ли, в моей трехкомнатной бутылке с шестью дочками и женой сейчас немного тесновато, вот и приходится искать деньги на прожиточный минимум, а еще собираюсь переехать через годик-другой…

– Это людям неинтересно, отец-героиня, – перебил его граф. – Перейдем к самой сути!

– Мышь несчастная! – не остался в долгу Ирдик. – Когда-нибудь оторву тебе хвост и надену его на шею как трофей!

Граф открыл рот, но вдруг в нем оказалось сочное красное яблоко. Сева от удивления ахнул.

– Вот и я о том же! – сказал Сысоич, – Кончайте ссориться. Дело, между прочим, не ждет.

– Я же ничего, – пробасил Ирдик, – я жду!

Граф продолжал сочно хрустеть яблоком. Не в меру любопытный Сева в упор посмотрел на голову Сысоича.

– М-мне вот чего непонятно, ты же пришелец?

– В общем… мм… да!

– Хорошо, в это я еще м-могу поверить. Но вот что тут делают в-в-вампир и джинн, которые на свете существовать не могут?

– Как не могут? – обиженно отозвался граф. – А я?

– Сейчас объясню, – ответил Сысоич, – Тут моя ошибка! Не учел, что людские особи не развиты в делах внешней торговли… им же разъяснять надо. Это все из-за импорта.

– Из-за чего?

– Из-за импорта, – повторил Сысоич. – Представь себе, что из-за такого плевого дела, как потеря тела, приходится прибегать к помощи АгеПоПропов…

– Кого-к-кого?

– Агентов по происшествиям. Ну, а дальше представь себе, во сколько обойдется мне, рядовому земному инопланетянину, вызов на дом двух агентов! Во-первых, их основная база находится на Марсе и телеграмма туда отнюдь не бесплатна. Во-вторых, расходы на топливо, да к тому же лететь они будут неделю, не меньше, ну а в-третьих, марсианские агенты берут только дзены, каковых у вас на Земле попросту нет. Отсюда, марципаны, возникает резонный вопрос: зачем нам нужны импортные агенты, если их тут, на Земле, нанять можно? Возьмем, к примеру, графа Яркулу. Этот честный, благовоспитанный, добрейшей души и без вредных привычек вампир живет недалеко, за работу берет наши, родные рубли, и расценки у него приемлемые для моего кармана.

– Но он же вампир, – осторожно сказал Сева.

– Ну и что?! Ты думаешь, вампиры так запросто пьют кровь у людей?! – вспыхнул граф.

– А разве нет?

– Все правильно, – пожал плечами вампир, – но на работе ни-ни! Только томатный сок для поддержания, так сказать, тонуса.

– Значит, одному мяса, другому томатный сок. Да на вас денег не наберешься!

– А я красный перец обожаю, – произнес Ирдик. – Могу его есть днями. Прямо без остановок. Особенно маринованный. Он такой вкусный!

– А наколдовать? – с надеждой спросил я.

– Ты серьезно? – ужаснулся Ирдик, потерев ладонью макушку. – Колдовать красный перец – это преступление! Меня ведь арестуют!

– Ну а если никто не увидит? – спросил я, сгорая от любопытства.

– А вот «если» быть не должно! – неожиданно сказал кто-то за нашими спинами. Сева вдруг упал на колени и, нервно шепча про какую-то маму, полез под стол.

– Для этого есть Я! – И из-за дивана вылез третий.

Этот был уж совсем странный. Вернее, как раз он ничего необычного собой не представлял, но что-то во внешности, в движениях и повадках настораживало. Сильно, между прочим, настораживало.

Человек ростом достигал мне до пояса. Его гладко выбритая голова блестела, словно ее недавно натерли подсолнечным маслом или такой армейской штукой под странным названием: паста Гойа (индийская паста какая-то, наверное). В руках человек сжимал здоровенную книгу, похожую на толковый словарь Ожегова. Надпись на книге гласила: «Философия. Слухи, факты, догадки».

– Тварь! Это иноземнная тварь! – Из-под стола торопливо выкарабкивался Сева. – Я стоял рядом…

Голова Сарь Сысоича снисходительно рассмеялась:

– Позвольте, марципаны, представить вам еще одно действующее лицо нашей истории с исчезновением тела. Это Дидро.

– Дидро? – Я захлебнулся в чувствах. – Тот самый французский материалист девятнадцатого века? Тот, который философ?

– Во-первых, не философ, – поправил Сысоич, – во-вторых, не Дидро, а Дидро – попрошу не путать. Этот, с позволения сказать, коротышка никогда и ни за что на свете не будет учить философию, а также физику, логику, психологию, математику и даже историю русской литературы начиная с Осипа Мандельштама!

– И весьма, кстати, этим горжусь. – Дидро шаркнул ножкой, – Я здесь для того, чтобы наблюдать за действиями АгеПоПровов.

– Кого-кого? – с видом больного склерозом спросил Сева.

– Агентов по происшествиям, – закатив глаза, пояснил Дидро. – А также буду все записывать, учитывать и фиксировать, чтобы потом начислить из их гонорара нужную сумму для выплаты штрафа за нарушение закона о миграционной службе.

– Права не имеешь!! Мы ведь ничего еще не нарушили! – воскликнули граф и Ирдик в один голос. В комнате похолодало.

– А вот это видели?! – Дидро задрал над головой книгу. – Знаете, что это такое?!

Ирдик заметно побелел. Яркула прошептал:

– Это та самая?

– Угу! – кивнул Дидро.

– То, о чем я думаю? – выдавил, начиная исчезать, Ирдик.

– Именно, именно! – Книга «Философия. Слухи, факты, догадки» растворилась в воздухе, и Дидро засунул руки в карманы брюк. – Так что все по-честному!

С негромким хлопком Ирдик снова стал плотным на вид, и от него вдобавок повеяло запахом цветов. Гвоздик, по-моему…

Сарь Сысоич заметил:

– Надо бы марципанам все объяснить. А то стоят, как совы, глазами хлопают.

– Мы вообще-то уже все поняли, – Сева снова сел возле меня, опасливо косясь в сторону Дидро. Тот на Севу внимания не обращал и пристально смотрел на графа.

– Наше дело – найти тело! – Сысоич сверкнул глазами. – Я хочу знать, что вы с Севой разведали.

– Почти ничего, – начал я и не торопясь все рассказал. Иногда влезал Сева, но на него зловеще шикали, он оскорбленно затихал. По окончании разговора Ирдик с сожалением произнес:

– Надо было у этой старушки адресок все-таки захватить. Расплодили бы сиамских котят, стали бы их продавать, а там, глядишь, и деньги…

– Все он о деньгах! – выкрикнул из-за стола Яркула. – Ты о чем-нибудь другом думать можешь?

– О чем, хотелось бы знать? О тебе, что ли? Только в страшных снах, после литры унского серого!

Оба привстали (в случае с Ирдиком – отошел от окна), и тут бы произошло что-нибудь зрелищное вроде взрывов, фейерверков и выбитых окон, но в тишине грозно прозвучал глас Дидро:

– За это я с вас столько сдеру…

И граф с Ирдиком быстренько помирились, даже руки пожали с едва уловимым хрустом нечеловеческих косточек. Я с сожалением вздохнул:

– У нас в городе пять моргов, насколько мне известно. Тело могли отвезти куда угодно.

– Ты это о чем? – поинтересовался Сарь Сысоич.

– Я о теле.

– А ведь действительно, за этими хлопотами мы совсем забыли, что кое-кто не нашел моего тела! – Сарь Сысоич хитро сощурился. – Намек ясен?

– Ясен, – кивнул Сева, все еще не сводя глаз с Дидро. Маленький Нефилософ по-прежнему стоял точно по центру комнаты и указательным пальцем что-то выводил в блокноте (откуда взялся блокнот, я заметить не успел, но подозреваю, что просто из воздуха). Из-под пальца светилось ярко, и сияние озаряло вдумчивое гладкое лицо. Хотелось спросить о странном свечении, но я постеснялся, сочтя любопытство врагом моего здоровья. В конце концов, от этих пришельцев, вампиров, джиннов и прочей нечисти можно ожидать чего угодно. Я вышел в центр зала и сказал:

– Слушайте, мужики, уже вечер, а по вечерам мы пьем…

– Здесь мужики только ты и Сева, – перебил меня Ирдик, – я джинн бесплотный, Сысоич вообще инопланетянин, ну а граф – сами понимаете кто.

– …чай, – закончил я.

– И кто я, интересно? – сощурился граф Яркула, поворачиваясь острым носом в сторону Ирдика. Джинн невозмутимо показал ему зубы и потерся макушкой о потолок.

– Я пошел ставить чай, – быстро сказал я и растворился на кухне. Из зала раздался возмущенный голос вампира:

– Нет уж, давайте разберемся! Кем хотел меня этот, извините, барбадос назвать?

Когда я стал набирать воду в чайник, поставив его в раковину на груду грязной посуды, в комнате уже что-то быстро говорил Дидро. Сарь Сысоич четко сказал:

– Только без жертв.

Когда же я неторопливо зажег конфорку и поставил чайник на огонь, квартира сотряслась от мощного взрыва. В кухню ворвались клубы белого дыма, а спустя мгновение прискакал Сева. Вид его был страшен. Даже сквозь дым я смог различить, что лицо его покрыто черной копотью. Глаза же зловеще светились.

– Ничего себе!!! – заорал он, явно не замечая того, что орет мне прямо в ухо. – Считай, Витек, телику хана! Там такой…

Я нащупал рукой его рот и закрыл его.

– Не ори так, я же оглохну.

– Дидро говорит, что этот Ирдик… теперь должен к-кучу денег за нарушение порядка, и еще сказал, что если сейчас дым не рассеется, то он и с графа деньги с-сдерет. Кстати, граф тебе еще люстру сорвал.

На этих словах дым пропал. Словно кто-то щелкнул пальцами, и все – нету дыма, только легкий запах гари. Сева, который, судя по всему, меня до этого момента не видел, отпрянул в сторону.

– Мне интересно, – поинтересовался я у чайника, – моральный ущерб возмещать…

– Не будем! – отрезали дружно Ирдик и граф, появляясь в дверях.

– Если смотреть с одной стороны, то да, мы тут немного намусорили, а если с другой стороны поглядеть…

– Да, да, я знаю, – буркнул я, – мы отрубили Сысоичу голову, мы, значит, все стерпим.

– Сарю Сысоевичу, – донеслось из комнаты. – Еще раз неправильно произнесешь – заставлю добавлять еще «сэр» или «мсье»!

– И о чае, – снова сказал Дидро, возникая за спинами АгеПоПропов. – Заваришь, дуй к нам, еду берет на себя Ирдик.

– Какую еду? – оживился вечно голодный Сева.

– Всякую разную, – ответил мне Нефилософ, – начиная от рахат-лукума и заканчивая арбузом.

– А где я возьму арбуз в середине февраля? – удивленно спросил джинн, преданно заглядывая коротышке в глаза.

– А это твое джинновское дело, – предвкушая предстоящую трапезу, выразился Сева. Ну прямо Наполеон!

Джинн опустил голову и скрылся в коридоре, шаркая пятками по линолеуму. Я сглотнул и стал поспешно нарезать остатки утреннего хлеба. Может быть, пригодится…

2

Много позже я вспоминал все случившееся следом как прекрасный сон, нагрянувший неожиданно и без предупреждения.

Хлеб, оказывается, был совсем не нужен. Когда мы прошли в комнату, стол уже ломился от огромного количества разнообразных кушаний. Были там и арбузы, в общем, как обещалось, но помимо арбузов… мм!! В тарелках дымились шикарные блюда! Мое любимое – картошка в соусе – стояла в центре, и от нее шел такой аромат, что я потерял-таки окончательно дар речи. Сева же, издав ряд нечленораздельных звуков, ринулся к столу. Ирдик, сидевший, как и все остальные пришельцы, за столом у стены, перекинул свою длинную руку и остановил бегущего:

– В очередь!

Оказалось, что я, как хозяин сего жилища, должен был начать есть первым.

Вот оно как! Воспользовавшись случаем, я, не слишком заботясь об аккуратности и забыв напрочь множество правил этикета, навалил себе полную тарелку Всего-Что-Попадалось-Под-Ложку и стал с ужасающей скоростью поглощать пищу. Картошка мгновенно обожгла рот, да так, что на глазах проступили слезы. Пришлось заедать ее сочной долькой ананаса и тремя странными зелеными фруктами с не менее странным названием фейхоа. Меня не особенно сильно волновало, что это за фрукт и где его добывают, но джинн не без гордости в голосе, разумеется, объяснил все в мельчайших подробностях и даже написал мне рецепт, как накладывать из фейхоа маску. Заслушавшийся Сева не сразу стал есть, а когда начал, то переплюнул самого графа Яркулу Берковича. Граф же, стоит сказать, ел с такой скоростью, что ни я, да, скорее всего, и никто другой в комнате не успевал следить за тем, как пища исчезает в его широкой пасти. К своему ужасу, я смог разглядеть в этой самой пасти великолепный ряд белоснежных клыков вверху и внизу. Каждый сантиметра по четыре в длину и идеально отполированные.

Лежавшая аккурат между кушавшим графом и оживленно беседовавшим с самим собой Ирдиком голова Сарь Сысоича начала травить анекдоты, а потом и вовсе запела протяжным скрипучим голосом. Вслед за Сысоичем запел и джинн. К еде он так ни разу и не притронулся, из чего я сделал вывод, что джинны не едят.

Ну а когда завыл и граф Яркула, причем нисколько не сбавив темп поглощения шашлыков вместе с шампурами, я совсем ошалел и поспешил все-таки подкрепиться арбузом. Пока я его ел, на столе возникли мелкие добавки, а точнее, чашки с разноцветными маслинами и клубникой в сметане. Первое стал глотать Сысоич, на время прекратив исполнение гимна России, а клубника мгновенно исчезла, но не с помощью волшебства, а с помощью моего пахнувшего луком друга. Он совсем разошелся и, откинувшись на спинку стула с выражением отъевшегося борова, сметану уже не ел, а глотал вместе с клубникой, не пережевывая.

Тут и Дидро потребовал чаю с лимоном и, получив его в прозрачном чайничке, начал пить из носика. Ирдик так и норовил подсунуть ему под руку пряники, хлебцы с икоркой, сухие, хрустящие крекеры, пачки с печеньем «Юбилейное», а также конфеты той же марки, но Дидро вежливо отказывался, ел и с набитым ртом повторял, что раз он уж записал джинну штраф, то вычеркнуть его не может ни при каких обстоятельствах. Ирдика это нисколько не смущало, и он все с той же невозмутимостью подсовывал Нефилософу под локоть все новые и новые лакомства, мило улыбался беззубой улыбкой и кивал головой, когда Дидро на него с выражением смотрел.

Под конец трапезы – а спустя час после ее начала лакомства все не уменьшались – я почувствовал себя настолько хорошо, что осмелился смачно отрыгнуть. В ответ на это Сысоич услужливо предложил мне поесть еще, я вежливо отказался и пересел на диван. Там было мягче и удобнее моему животу. Вдобавок захотелось спать.

Вскоре, как ни странно, насытился и Сева. Словно отмирающая конечность какого-нибудь монстра, он отвалился от стола и точно грохнулся бы на пол, если бы неведомая сила, сорвавшаяся с пальцев Яркулы, вовремя не подняла его в воздух и не перепланировала на диван. Сева довольно хрюкнул, разлепляя веки.

После дружной трапезы я предложил лечь спать. На это Ирдик ответил, что во сне он не нуждается. Граф многозначительно добавил, что по ночам вампиры работают, а сегодня к тому же ему необходимо перенести ко мне свой гроб.

– Между прочим, ручной работы. А на крышке у него вырезан крест и фамильный герб Берковичей – летучая мышь, обвившаяся вокруг копья какого-то рыцаря. А сбоку там написано кровью давно вымершего динозавра страшное заклятие. Если произнести его ровно в полночь, набив рукава кладбищенским сеном, а на шею повесить венок из сухого чеснока, то произойдет нечто настолько ужасное, что я даже не могу этого произнести вслух. Язык не повернется, чесслово.

Сквозь сладкую полудрему я бесцельно осведомился, как звали бедного динозавра, на каком языке написано заклятие и можно ли будет прочитать, чтобы заклятие свершилось… А Сева еще попросил разъяснить, как выглядит засушенный чеснок.

Граф терпеливо объяснил моему тощему и ушастому другу, что чеснок должен быть не засушенный, как Сева подумал, а сухой, то есть не намокший. В остальном же состояние чеснока, как и его внешний вид, никакого значения не имеет. На мои вопросы Яркула и вовсе отвечать не стал, но я как-то не обиделся, потому что к тому времени почти уснул.

Джинн же, громко откашлявшись, начал долгое повествование о священной лампе, в которой он имел счастье народиться в виде маленького синего комочка слизи; о волшебной джинновой силе, перешедшей к нему от матери, имя и воспоминания о которой джинн хранит до сих пор в своем сердце; о волшебных кольцах в носу; о наколке ниже пупка, гласившей «Аз есмь джинн». Потом он перешел совсем уж на непонятный древний язык, и, сморенный до кончиков пальцев на ногах, я провалился в сытый сон.