Текст книги "Гнев и милость богини"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Еще повторим, – предложила дочь магистра, призывно оглянувшись на госпожу Глейс и сделав несколько шагов по коридору.

На этот раз струя пламени получилась не столь эффектной, но когда она спала, стало ясно, что проход чист и вряд ли хоть одна опасная тварь смогла уцелеть.

– Вот так, господин рейнджер. А ты бежал от них, спотыкаясь, и, наверное, намочил штаны, – проговорила дочь Варольда, довольная своей работой.

– Хвалю, славнейшие мэги, – подойдя сзади к Астре, произнес Голаф Брис. – С мечом мне бы действительно здесь не управиться, а у вас такой завидный талант. Могли бы поля от саранчи отчищать и по всякому другому угождать крестьянам.

– Не издевайся, франкиец, – мэги Пэй, резко повернулась и отбросила его руку, было обнявшую ее за талию. – Ты знаешь, что я могу быть острее своего меча.

– Какая гадость, – выдохнула Верда, ступая дальше по проходу, покрытому обугленными телами змей, черными, скорченными скорпионами и пауками. Они отвратительно хрустели под тонкими подошвами сандалий, и, казалось, что каждый шаг приносит госпоже Глейс мучение, словно хождение по раскаленным углям.

– Господин музыкант, – обратился Голаф к Леосу, – будьте милостивы, возьмите мэги Верду на руки. Я не могу смотреть, как она страдает. Иначе это придется сделать мне, но тогда я рискую еще больше разозлить госпожу Пэй.

– Сукин пес, – отталкивая рейнджера и выходя вперед, вспыхнула Астра. – Несколько дней милого мира между нами, тебе показалось слишком долгими. Да? И ты снова ищешь ссоры!

– Ни в коем случае я не ищу с тобой раздора, но ты сама по-всякому стараешься уколоть меня. Прошу, не будем, дорогая мэги Пэй, – Голаф тихонько стиснул ее ладонь.

Дочь магистра не ответила. Они уже дошли до поворота коридора, а за углом вполне могли скрываться остатки ядовитого воинства Пирамиды.

– Скорее помогай, Глейс! – крикнула Астра, увидев рядом опасных насекомых, собравшихся в подвижные островки.

Струя пламени ударила в пол, обдавая жаром франкийца и Каррида Рэбба, метнулась к потолку и перекинулась на стены, выжигая скопления серых мохнатых существ. Воздух почернел от смрадного дыма. Послышалось шипение и треск, будто на раскаленной жаровне корчились куски жирного мяса. Собрав силы в точку между ладоней, мэги Пэй снова призвала Стихию Огня, госпожа Глейс, шепча заклятия Ветра, направила ее дальше по проходу. Еще с минуту пламя бесилось, облизывая фрески на стене, каменные ниши и колонны, выжигая ядовитых тварей, скрывавшихся по углам.

Когда дым рассеялся, Голаф повел друзей к лестнице, поднимавшейся на следующий ярус гробницы Кэсэфа. Иногда рейнджер останавливался, давая возможность мэги Пэй метнуть фаерболл в затаившуюся гадюку, или предупреждая о замеченной впереди ловушке, каждую из которых они обходили с великой осторожностью, используя то шест, то веревки с крючьями, и отмечая эти места знаками, начертанными мелом.

Третий уровень Пирамиды начался с неприятности: несколько плит пола внезапно провалились, и Голаф, спасаясь от падения, едва успел схватиться за край каменного бруса. Под ногами франкийца темнела пропасть с глубоким, в блеске светляков почти не заметным дном. Выбравшись с помощью Каррида Рэбба на твердую поверхность и отдышавшись после огромного напряжения мышц и нервов, рейнджер признал, что угадать все хитрости строителей гробницы ему не по силам, и теперь нельзя было поручиться, что следующая роковая неожиданность не убьет его самого или кого-нибудь из друзей.

Дальше, преодолев провал по дорожке из целых плит, они двигались с еще большей осторожностью. Около получаса кружили по сети запутанных ходов, пока не выбрались в обширный зал, уставленный вдоль стен высокими горшками и глиняными саркофагами. На всех саркофагах – а их насчитывалось несколько десятков – к удивлению мэги Пэй крышки оказались наполовину сдвинуты, и были видны кости погребенных, торчащие из под истлевшей одежды, и черепа, глядящие пустыми глазницами на вошедших.

– Неужели, здесь уже кто-то побывал? – недоумевала Астра, проходя вдоль ряда саркофагов и трогая сдвинутые плиты желтовато-серого песчаника, покрытого грубой резьбой.

– Вряд ли, – отозвался Голаф, помня о череде препятствий, которые им пришлось преодолевать, прежде чем попасть сюда. – Если только в гробницу нет другого входа, ведущего сразу на этот этаж.

– А может, они сами сдвинули крышки? – предположил Леос, с опасением поглядывая на череп, опоясанный позеленевшей медной пластиной. – Может, эти мертвяки не такие спокойные: встают по ночам, бродят по гробнице, скрипя костями, и шепчут страшно, – он наклонился к Верде и проговорил ей на ухо, подражая загробному голосу из трагедии Тиреха: – Хотим теплой кровавой плоти!

– Сумасшедший! Наговоришь сейчас! – мэги Глейс, рассмеявшись, оттолкнула барда. – Крышки сдвинуты потому, что здесь погребены храмовые воины Сатха, – она указала на стену, где синей и красной краской было выведено изображение воинственного бога либийцев. – Их всегда хоронили так, чтобы и после смерти они были готовы встать из могилы и взяться за мечи.

– Тогда там, – продолжила Астра догадку госпожи Глейс, повернувшись к бронзовому саркофагу, стоявшему на возвышении, – покоится старший жрец Сатха. Их погребали после особых тайных ритуалов, так, что душа оставалась запечатанной в теле и прочно связанной с волей их бога. Нам нужно скорее пройти это место, – мэги Пэй шагнула к выходу, скошенным четырехугольником черневшим между колонн.

Едва Голаф двинулся за ней, над бронзовым саркофагом возникло бледно-желтое свечение. И тут же все почувствовали скольжение какой-то тени. Астра замерла, оглядываясь по сторонам. В зале происходило что-то странное, тревожное, словно приближение могучего врага, невидимого во тьме и от того еще более опасного. Сначала застоявшийся воздух всколыхнули порывы ветра, пробежавшегося вдоль стен, поднявшего пыль по углам. Потом сами собой вспыхнули светильники, висевшие на медных лапах у центрального ряда колонн. Послышались клацающие звуки, будто кто-то тряс мешок с ореховой скорлупой. Они доносились с разных сторон и становились громче.

– Рена Милостивая! – бард схватился крепче за шест, глядя полными ужаса глазами, как в ближнем саркофаге трясутся желтые кости храмового воина, разрывая сгнившее тряпье.

– Уходим отсюда! – крикнула Верда, потянув Леоса за рукав.

– Дай мне Гале! – мэги Пэй, остановила ее, загораживая проход.

– Ты и так сумасшедшая! – воспротивилась госпожа Глейс. – Нужно уходить! Потом решим, как нам быть.

– Гале! – настояла дочь магистра и вспомнила, что два пузырька микстуры храниться в ее сумке. Она сорвала застежку и нащупала стеклянный сосуд. Открыла его, выпила большими глотками, давясь перечной горечью.

– Держи ее, Леос! – попросила Верда, подталкивая музыканта к Астре – та, дрожа всем телом и задыхаясь от вспенившего кровь зелья, упала на колени. Сама мэги Глейс стала между рейнджером и Карридом Рэббом, собрав перед собой узел силы эфира, приготовилась к магической атаке. – Господин Рэбб и вы, милейший господин Брис, старайтесь целить в черепа! Желательно, чтобы они слетали с позвоночника!

– Не учите меня, мэги, – огрызнулся рейнджер, имевший немалый опыт подобных сражений в могильниках ведьм под Анрасом, но сейчас разволновавшийся, может оттого, что воздух вокруг был наполнен тревогой и какой-то невероятной магией, липко тянущейся к самому сердцу. – Отходите сюда, – он грубо оттеснил Верду между двух саркофагов, надеясь вдвоем с Карридом перекрыть узкий проход.

Скелеты одним за другим поднимались из глиняных гробов и заполняли средину зала. Одни сжимали кривые бронзовые мечи, другие небольшие секиры, заостренные с двух сторон. Стук костяных пяток по каменным плитам был похож на удары палочек Смерти, которыми пользовались некроманты в отвратительных ритуалах Маро.

– Это похуже явления Керлока, – прошептал Леос, прижимая к себе Астру. – Клянусь, в тысячу тысяч раз хуже! Пожалуйста, вставай! – он попытался поставить ее на ноги.

– Не дрейф, сладкоголосый, – Астра оперлась на крышку саркофага и приподнялась. Сознание возвращалось к ней, магический жар растекался по венам, обжигая лицо и грудь. В тело будто вселился огненный демон, неутомимый, полный нечеловеческих сил, жаждущий борьбы.

– …фая-спелл! – призвала мэги Пэй, вскочив на ноги и пуская сдвоенный фаерболл в приблизившихся скелетов.

Голаф Брис даже не успел взмахнуть мечом – сразу три храмовых воина, объятых пламенем, отнесло к основанию колонны.

– Авро-канья-фая-спелл! – повторила Астра, целя в скопление костяных существ.

– Их этим не проймешь, – обернувшись, сказала Верда. – Только зря тратишь силы.

В подтверждение ее слов, воины, сбитые фаерболлами, снова поднялись и двинулись к проходу, который защищали Голаф и Каррид Рэбб. Там уже зазвенел металл. Анрасец с трудом отбивал удары двух мертвых служителей Сатха, атаковавших секирами. Голаф, вскидывая Синий Зигзаг, успел обезглавить троих, но чудесным образом черепа вернулись на их рассеченные позвонки, и в пустых глазницах сверкнули рубиновые искры воли Маро. Увидев это, франкиец выругался и стал рубить с такой силой, что кости брызгали желтой трухлявой крошкой. Скелеты падали, громыхая, на пол, снова вставали, спеша занять место в мертвом строю.

– Что же это происходит?! – ревел Каррид Рэбб, дико вращая двумя короткими мечами. – Они не желают отправляться в могилу! Я только срубил одного – он снова скрипит костями! О, Балд! Балд-отец! – он задыхался от ярости, плевался грязным потом, струившимся ручьями по лицу.

Помогая другу, Леос запрыгнул на крышку саркофага и попытался оттуда отбивать атаки шестом. Мэги Верда, защищая его и анрасца, выбросила щит льда, и он несколько минут сдерживал натиск непобедимых стражей гробницы. Астра старательно содействовала Голафу Брису, чередуя удары фаерболлов и ледяных конусов, которые ненадолго лишали движения воинов Сатха, давая рейнджеру перевести дух. Но силы мэги кончались, несмотря на действие микстуры Гале. Так же она чувствовала, что вымотался франкиец: выпады его меча становились неточны, не так стремительны, как некоторое время назад.

"Рена! – прошептала мэги Пэй, пуская невысокую стену огня поперек прохода, чтобы остановить часть наседавших стражей гробницы. – Они истинно бессмертны, и мы не можем сделать ничего! Мы все умрем здесь, разорванные холодными костяными пальцами!".

Потянувшись к сумке, где лежал еще один пузырек микстуры, которая скорее могла убить ее, чем дать еще немного магической силы, Астра смотрела на раскрошенные кости. Неведомым волшебством они снова и снова соединялись и вставали в обличии проклятых воинов Сатха. Отдернув руку от замка сумки, дочь магистра попыталась определить нити чьей черной воли творят такое непостижимое волшебство. От чего-то вспомнила подземелье Керлока, его колечко с топазом, водившее Удачу по кругу и помогавшее мэги столько раз. Вспомнив, Астра повернула подарок эклектика на пальце и внезапно, чуть не вскрикнув от догадки, почувствовала долгую вибрирующую волну магии, которая исходила от бронзового саркофага жреца.

– Шетов выродок! – выдохнула мэги Пэй, найдя взглядом желтое свечение, мигавшее за дальней колонной у выхода. – Госпожа Глейс, – хрипло окликнула она Верду, – какие там у тебя свитки? Ведь был же "Солнечный Меч"?

– И что с того? Успокоить душу одного из них? – Верда с презрением кивнула на храмовых воинов, столпившихся в узком проходе. – Я попробую "Светлую Птицу". Она задержит их, и, может быть, нам удастся уйти.

– Нет, Глейс! Быстро достань "Солнечный Меч" и иди сюда! – Астра запрыгнула на соседний саркофаг, с него перепрыгнула на другой и увидела прятавшееся за дальней колонной существо, бывшее когда-то старшим жрецом Сатха. Они несколько мгновений с ненавистью смотрели друг на друга. От блеска неживых, похожих на мутные капли яда глаз на сморщенном лице, дочь Варольда испытала какой-то гипнотический страх, словно все это происходило во сне, а она была бессильна, беззащитна и неподвижна. Мэги едва устояла на ногах, судорожно сдавив пальцами зеленоватый камешек на шнурке – амулет, брошенный служителем Иссеи. Это будто помогло. Ощущение реальности вернулась с частыми ударами сердца, и она услышала голос рейнджера.

– Астра! Госпожа Глейс! Уходите оттуда! Немедленно назад! – вскричал франкиец, видя, что обе мэги вышли из под его защиты, и часть костяных воинов направляется к ним.

– Поспеши, Верда! Вот он! – мэги Пэй, указала на прятавшегося за колонной жреца, хотя госпожа Глейс и без подсказки видела рожденное могилой и волшебством Анобиса существо. Сорвав печать с пергамента, она развернула свиток и зачитала длинное заклятие, хранившее силу северных богов.

– Авро-канья-фая-спелл!…фая-спелл! – выдыхала Астра, пуская тусклые фаерболлы в приближавшихся скелетов, надеясь хоть ненадолго задержать их.

– Леос, Каррид, держитесь! – крикнул Голаф Брис и, перемахнув через саркофаг, бросился на помощь дочери магистра, вполне осознавая, что анрасец с бардом, столь неловко управлявшимся с шестом, не удержат проход больше чем минуту-другую, и будут окружены и растерзаны беспощадным воинством Сатха. Так же рейнджер понимал, что сам вряд ли устоит дольше, защищая мэги Пэй посреди широкого центрального прохода. Он надеялся лишь на чудо, смутное и невероятное, которое затеяла Астра или госпожа Глейс, отчаянно читавшая непонятные слова со старого пергамента.

Верда произнесла последний звук заклятия, и свиток вспыхнул дымным пламенем. В темноте, под высоким сводом зала возник огромный меч, светящийся, словно острый осколок солнца.

– Душа на Суд Небесный! Тело – земле! – госпожа Глейс взмахнула рукой, направляя магическое оружие в жреца Сатха.

Либиец взвыл жутким ночным зверем и повалился на пол, вздрагивая несколько мгновений, пока желтое свечение не отделилось от его сморщенного тела. Тут же скелеты, наступавшие на рейнджера и мэги Пэй, и другие, окружившие Каррида и Леоса, с костяным стуком повалились на каменные плиты. Потухли светильники на колоннах, и как-то сразу навалилась темная, тяжелая тишина. Только было слышно, как хрипло дышит анрасец, упираясь мечами в расколотую крышку саркофага.

– Рена Берегущая, – молитвенно проговорил Голаф Брис, – мы побывали одной ногой в Некроне. Мы едва не остались там, – остывшим взглядом он обвел горки изрубленных костей теперь неподвижных и жалких как любой прах.

– Госпожа Глейс, пустите еще несколько светляков, – попросила Астра, сев на край постамента колонны. – У меня нет сил. Совсем нет. Нужно передохнуть с полчаса.

– Умоляю, только не здесь, моя уставшая и прекрасная! – взмолился Леос, переступая через разбросанные на полу останки воинов Сатха. – Я не хочу задерживаться здесь ни на минуту. Я не могу здесь больше быть! – он уперся шестом в стенку саркофага и, едва подавив отвращение, оглянулся на кучку костей у ног Каррида Рэбба. Лицо барда стало желтым, как старый пергамент.

– Не нравится здесь? Не поэтично, да? – Астра тускло улыбнулась. – Тогда ты понесешь меня дальше. Верда микстуру Гале не пила – своими ногами дойдет.

– Не возражаю, Пэй, – мэги Глейс тоже улыбнулась. – Поднимемся на следующий уровень. Вот лестница, – она мотнула головой в сторону темного проема за саркофагом жреца. – Там, может быть, найдем более приятное и спокойное место и передохнем немного.

– Идем, – решил Голаф Брис и, подхватив Астру на руки, направился к ступеням.

Подъем здесь оказался более продолжительным, чем на переходах между нижними ярусами. Лестница несколько раз меняла направление, круто поворачивая то вправо, то влево, потом вывела к узкому и высокому порталу, обрамленному позолоченными изображениями Хеги. За ним открывался проход в небольшой зал, своды которого держали статные фигуры богов.

– Ладно, шетов франкиец, отпусти меня, – сказала Астра, разжимая его теплые руки. – А то ты как всегда грохнешься в какую-нибудь яму и меня за собой утянешь. Пусти, сама пойду! – она решительно толкнула Голафа в грудь и спрыгнула на пол.

– Мы можем остановиться здесь, – предложила мэги Верда, вытянув ладони и щупая волны эфира. – Думаю, поблизости нет никакой опасности. Что скажите, господин Брис?

Голаф молча пожал плечами, оглядывая мозаичный пол, стены, покрытые угрюмой сине-красной росписью, знаки Го, обведенные черными кругами.

– Здесь остановимся, – согласился Каррид. – Я жрать хочу, и выпить бы после пережитого больно охота. Да, выпить! Так Балд мне в ухо настаивает, – он скинул заплечную сумку и отвязал баклажку. – Будешь, Светлейшая, глоточек?

– Все будут, – отозвалась Астра, присев на пол и с вздохом вытянув ноги.

Они сидели в тишине с полчаса, жуя черствые лепешки, сыр, запивая сладким Мергийским. Усталость и несколько глотков вина совсем расслабили мэги Пэй и ее друзей. Только уснуть никто так и не смог, хотя рейнджер настаивал, чтобы каждый поспал понемногу, ведь больше суток все они не смыкали глаз.

– Я пойду, посмотрю, что в соседнем зале, – вызвалась Верда.

Отпив из баклажки Рэбба, она встала и подошла к арке между двух высоких раскрашенных изваяний.

– А там дальше еще какой-то ход, – направляя в темноту золотистого светляка, сообщила госпожа Глейс.

– Не советую прогуливаться одной, – сказал Брис, шагнув следом за непоседливой мэги.

– Так составьте мне компанию, Голаф. Видите, наши друзья слишком ленивы. Да и не до нас им, – она призывно махнула рукой и ступила дальше.

В эту секунду рейнджер услышал негромкий скрип, исходящий сверху. Поднял взгляд и увидел, как широкая плита, нависавшая с противоположной стороны арки, наклоняется и съезжает вниз.

– Мэги Глейс! – он в два прыжка подлетел к Верде и повалил ее на пол, откатываясь вглубь зала, на несколько мгновений раньше, чем массивная плита легла между изваяний богов – ровно на том месте, где стояла мэги Глейс.

– Мать Пресветлая, что происходит?! – всполошился Леос, бросаясь к арке, проход через которую внезапно оказался перекрыт

Астра тоже вскочила и остановилась рядом с бардом, ударяя по стене ладонью и выкрикивая:

– Голаф! Глейс! Вы целы?!

– Вполне, госпожа Пэй, – донесся приглушенный голос Верды, исходивший из узкой щели между полом и опустившейся плитой. – Нам здесь очень даже хорошо. – Следом раздался короткий смешок.

– Так какого весса вы делаете там вдвоем?! Немедленно вылезайте! – дочь магистра сердито топнула ногой.

– Действительно, чего вас туда понесло? Выходите скорее! – разволновавшись, выкрикнул бард, и принялся оглядывать обрамление арки, в поисках механизма, управлявшего плитой.

– Премного благодарна, Голаф, – прошептала Верда, прижимаясь к рейнджеру грудью. – Ты снова спас меня. Это приятно и от этого мне хочется рисковать еще и немного еще, – обняв франкийца за шею, она не спешила его отпускать.

– Вставайте, госпожа Глейс, – Голаф осторожно приподнял ее, отрывая от себя. – Вставайте, иначе нас заподозрят во всяких грехах. Мэги Пэй не любит подобные шутки.

– А это не шутка. Кто же виноват кроме хитрых либийцев, что так получилось? – слушая выкрики Астры и Леоса за стеной, Верда рассмеялась и лениво поднялась на ноги. – А может, это судьба, господин Брис? Может, рука Рены уронила плиту? – в ее глазах, изучавших растерянное и хмурое лицо франкийца, появились веселые серебристые искры.

– Мы никак не сможем поднять эту плиту. Не говорите глупости, господин бард, – наклонившись к щели, ответил Голаф Леосу, стучавшему рукоятью кинжала по стене. – Оставайтесь на месте. Здесь есть какой-то коридор, и мы попробуем найти проход к вам.

– И не пейте без нас вино, – развеселившись, добавила госпожа Глейс, – иначе вас загрызут собаки Анобиса.

– Не дури. Идем, идем, Верда, – франкиец учтиво подтолкнул ее к ходу, тускло освещенному магическим шариком.

Через несколько минут они дошли до развилки. Правое ответвление коридора выходило к порталу, расположенному возле ног огромных звероголовых статуй, украшенных золотом и разноцветной эмалью.

– Там лестница, – догадалась Верда, прочитав руны, охранявшие проход. В подтверждение она направила вперед яркого светляка, и Голаф увидел ступени, поднимавшиеся вверх.

– Может посмотрим, что на следующем уровне? – предложила мэги. Она догадывалась, что погребальный зал Кэсэфа должен быть где-то близко, и в тайне желала первой открыть в него двери.

– Нет, идем сюда, – рейнджер свернул в левую ветвь коридора и, дождавшись, когда Верда осветит продолжение пути, направился дальше неторопливым бесшумным шагом, внимательно разглядывая ноздреватые плиты пола и покрытые либийскими узорами стены.

После двух поворотов проход впереди раздался, образуя продолговатый зал. По обеим сторонам его вставали шестигранные колонны, расширявшиеся к лепесткам малахитовых капителей. Здесь чувствовался какой-то необычный запах: то ли аютанской смолы, то ли горелого миндаля. Верда пошла медленнее, принюхиваясь и разглядывая знаки на фризе, который тянулся рельефной полосой над головами изваяний.

– Постой, Голаф, – попросила мэги, остановившись напротив бронзовой двери. – Здесь должно быть что-то интересное. Я уверенна, мой хранитель, там мы найдем нечто очень необычное, – Она осторожно надавила на ручку, похожую на когтистую лапу грифона, прислушиваясь к скрипу замка. Механизм, скрытый за пластинами толстой бронзы не поддался, но Верда чувствовала, что эту дверь можно отпереть и без ключа, если разгадать хитрости устройства замка.

– Не надо бы этого делать, госпожа Глейс, – недовольно сказал франкиец. – Никто не знает, что с той стороны. Вам мало неприятностей со скелетами, едва не убившими нас?

– Я не думала, что ты труслив. Ведь ты рейнджер, причем весьма опытный. Так? – она прижала ладони к двери, стала водить ими вверх и вниз, стараясь разгадать особенности запирающего механизма.

– Вот именно, я – рейнджер, а не мальчишка, страдающий любопытством. А ты сейчас ведешь себя как… – он замолчал, качнув головой, разбрасывая в стороны русые волосы.

– Ну, договаривай. Как безрассудная Астра Пэй? – мэги Глейс обернулась, скруглив полные губы, словно целуя невидимый образ. – Но тебе же в ней это нравится. Ты любишь ее горячие, опасные порывы. Нет, я не Астра Пэй, я все делаю осторожно и очень нежно. Иди сюда, нажми на ручку, – попросила она.

Когда франкиец надавил грифонью лапку, Верда коснулась бронзового языка, торчавшего из оскаленной пасти вверху двери – скрипнул какой-то механизм и замок открылся.

– Тихо! – прошептал Голаф, подняв палец.

Сначала госпожа Глейс не поняла, что насторожило рейнджера, и вслушивалась в могильную тишину по ту сторону двери, приоткрывшейся узкой щелью. Чуть позже она ментально почувствовала чье-то приближение по коридору.

– Это точно не наши друзья, – поднявшись на цыпочки, произнесла она в ухо Бриса.

– Знаю, кто-то идет очень тихим шагом. Так ходят опасные звери и опытные охотники, – взяв мэги за руку, он отступил к ближней колонне, и в узкий зазор между ней и стеной втиснул госпожу Глейс. Сам стал рядом и попросил: – Потуши свои светляки.

Мэги медлила, не понимая, в чем выгода остаться им в темноте при приближении неведомого и – уже не было сомнений – враждебного существа.

– Делай скорее, – настоял рейнджер.

Когда все три магических огонька погасло, Верда увидела мерцавшее свечение в дальнем конце коридора. Кто-то идущий почти беззвучно и неторопливо, нес масляный светильник, освещая себе путь.

– Никаких магических фокусов, госпожа Глейс, – прошептал Голаф, наклонившись к ней, касаясь губами ее волос. – Если нас заметят, то будьте любезны, положитесь исключительно на мой меч.

Вместо ответа Верда прижалась губами к его небритой щеке.

Скоро мэги различила высокую, немного сгорбленную фигуру в леопардовой шкуре, перекинутой через плечо. В одной руке существа был золотой жезл, в другой светильник, покачивающийся на цепи. Меньше чем через минуту его мягкие шаги звучали уже в зале, где прятались Голаф и госпожа Глейс. Увидев голову гиены, так нелепо посаженную на человеческое туловище и зловеще освещенную тусклым пламенем светильника, мэги поняла, что перед ней один из трех старших стражей гробницы, приставленных Анобисом. От этой мысли ее начал пронимать холодный страх, обдавший спину, будто порывом морозного воздуха.

"Ничего, – успокаивала себя Верда, следя за медленной, хищной поступью призванного богом существа, – сейчас время Горона и Тонкой Луны, и власть твоя ослабла. Сейчас ты просто призрак, едва имеющий часть божественной силы. Ты не увидишь нас! Ты не увидишь нас! Не увидишь!" – мысленно приговаривала мэги.

Она сдавила, руку Бриса, опасаясь, что рейнджер, не понимая, какой враг находится в двух шагах от них, выскочит из укрытия, размахивая бесполезным мечом. Однако, Голаф, словно услышав ее молитвы, не двинулся с места и стоял, затаив дыхание, следил за движением неведомой твари, которая у конца зала волшебным образом вошла прямо в стену и растворилась в камне.

Выждав еще некоторое время, франкиец бесшумно вылез из-за колонны, замер, прислушиваясь, и после этого попросил мэги пустить светляка. В обоих концах прохода было тихо и темно, как в обычной гробнице не тронутой властью опасной магии.

– Голаф, – слабо позвала Верда, все еще прижимаясь спиной к холодной шероховатой стене. – А знаешь, мне страшно. До сих пор будто острые коготки в груди скребут.

– Глупости, госпожа Глейс. Это был призрак. Бесплотная тень неизвестно кого, – он подошел к ней, поправляя сбившиеся назад ножны. – Вид, конечно, у твари неприятный. Отвратительнейший вид. И морда вроде не с того тела. У либийцев все не так: и боги, и твари. Но чего тебе бояться рядом со мной, – франкиец улыбнулся, коснувшись пальцем маленькой ямочки на ее подбородке. – Да ты и сама в свалке со скелетами была совсем не робкая.

– Знаешь ли, иногда находит слабость и хочется, чтобы тебя кто-то оберегал, жалел, – Верда задержала его руку у лица и, прикрыв глаза вздрагивающими ресницами, проговорила. – Голаф, а поцелуй меня… Ведь я же не такая плохая. Пожалуйста…

– Зачем это, госпожа Глейс? Ты уверенна, что тебе… от этого будет лучше? – он наклонился, поглядывая в ее голубые с серебряным отблеском глаза.

– Да. Мне это уверенности придаст. Мне станет теплее, если ты не совсем холоден, – встав на цыпочки, мэги потянулась к нему.

Он не отзывался долго, испытывая ее горячим взволнованным дыханием, и лишь когда Верда выразила нетерпение, уколов ногтями его спину, франкиец ответил застенчивым поцелуем. Чувствуя вкус ее подкрашенных, пахнущих фиалками губ, он на мгновенье отстранился, подняв голову к звездам, нарисованным золотом на своде, и снова склонился к госпоже Глейс, облизывая ее рот влажным языком.

– Ты – белая паучица. Верно говорит Астра Пэй, – прошептал рейнджер, оторвав ее от земли и прижав к стене.

– Зачем говорить о ней? Ее рядом нет, – обвив талию Бриса бедрами, мэги поднялась выше, глядя на него победно, словно Рая на молящегося паломника у алтаря. Легкая ткань калазириса, зацепившись за подбородок франкийца, скатилась вниз, обнажая выпуклую нежно-розовую грудь.

– Сюда кто-то идет, госпожа Глейс… Я слышу звуки там, за стеной, – произнес Голаф, сражаясь с возбуждением, жаркой лавой разлившимся по телу.

– Не ври, ты слышишь только свое желание и стук моего сердца, – мэги потянула шнурок, расстегивая ворот его рубахи, едва касаясь, провела ладонью по голому плечу Бриса.

– Извини, но ты хотела только один поцелуй. Прошу, остановимся на этом, – он оторвал ее от себя и поставил на пол, словно неуклюжую тряпичную куклу.

– Грубый мечник, – отведя взгляд, Верда отступила в сторону. – Может быть, я хотела узнать, насколько преданный любовник у мэги Пэй. Только и всего.

– И что, узнала?

– Прямо скажем, не слишком. Не слишком преданный, – она поправила калазирис и горько усмехнулась. – Еще хочу знать нравлюсь ли я тебе хоть чуть-чуть. Что я для твоей дикой, прохладной души?

– Ты очень красивая женщина, госпожа Глейс. Это правда, – Голаф погладил ее бархатистую щеку, трогая пальцами светло-золотистые локоны. – Только я люблю мэги Пэй. Наверное, безумно люблю. Когда ее долго нет рядом, я тихонько схожу с ума. А когда она со мной, я тоже схожу с ума, но уже по-другому.

– Не сходи с ума, рейнджер. Сердце должно быть легким. И ум должен быть легким и подвижным. И не бойся, я не добиваюсь твоей любви. Хотя ты меня сильно раздразнил. В другое время я бы всласть поиздевалась над тобой. Жалко, что для нас нет этого "другого времени".

– Сюда действительно кто-то идет, – Брис вышел из-за колонны и, повернувшись в пол-оборота, застыл. Он прислушивался к далеким звукам, в которых смешалось редкое постукивание, шаги и чьи-то голоса.

– Знаю, – еще раньше на ментальной волне Верда почувствовала неторопливое передвижение за тяжелыми блоками, слагавшими стены. – Помолчи, минутку, – попросила она, опустив веки и сосредоточившись. – Идут. Впереди Леос, ударяя шестом по полу. За ним Астра, сердитая на нас. И Каррид, несущий мою и твою сумку. Видишь, господин Брис, неумно как они поступают, вместо того чтобы дождаться нас на том же месте.

– Неумно, хотя я просил… – Голаф раздраженно запахнул край плаща и шагнул вперед, решив пойти навстречу друзьям.

– Постой, – задержала его мэги Глейс. Она зажмурила глаза и вытянула руки перед собой, стараясь распознать проекцию ходов этого уровня гробницы. – Позади ответвление и большой зал с магической печатью. Еще коридор. Раздваивается. Еще, – отдернув ладонь, будто от прикосновения к горячему камню, мэги стлала поворачивать ей то вправо, то влево, рисуя в воздухе представившееся ей расположение проходов. – Еще длинный коридор. Сюда. Потом сюда. И так. Дальше прямо. И поворот. Все, – Верда выдохнула, сбрасывая напряжение. – Успокойся, Голаф, они идут сюда. Несколько поворотов пустого коридора и они выйдут к нам. Оттуда, – она указала пальцем на конец зала, где заканчивался ход, приведший к ним стража Анобиса.

– Удивляешь меня, волшебная госпожа, – искренне признал рейнджер. – Как ты это делаешь?

– Немного магии и умения. Кстати, недоступного мэги Пэй, – она вышла из тени колонны на свет, отряхнула одежду от пыли и поправила растрепавшиеся волосы. – Как я выгляжу?

– Прекрасно, – бросив на нее короткий взгляд, отозвался франкиец и снова стал прислушиваться к приближавшимся звукам: неровным шагам, глухим ударам палки.

Скоро в темном конце коридора появилось бледно-голубое свечение. Затем из-за угла высунулась лохматая голова Леоса. Тут же скрылась. На смену ей в проход выскочила дочь магистра. Вскрикнув, она бросилась навстречу к Голафу.

– Гадкий франкиец!– подбежав, Астра отчаянно ударила кулаками его в грудь. – Ну, как ты мог бросить меня! Собачий пес! – ее глаза покраснели, она еще раз уже слабее ударила рейнджера, и, всхлипнув, прижалась щекой к месту, где частой дробью стучало его сердце.