Текст книги "Ходок II (СИ)"

Автор книги: Александр Тув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– т-т-тер’А-ал-л-лаф… л-л-лейтен-н-ант в-вне-ешней с-страж-жи… п-п-прика-аз д-д-доста-авить н-некого Ш-шэфа на д-до-опрос к г-г-господину т-т-тер’О-о-оно-осу… В-во-от, – он протянул ш’Арану свернутый в трубку лист пергамента, перевязанный широкой лентой и запечатанный сургучной печатью.

Небрежно сорвав печать, ш’Аран пробежал глазами содержимое пергамента и поднял глаза на лейтенанта стражи:

– Тебе известно, что означает приставка «ш» перед именем офицера Ордена Пчелы? – глаза лейтенанта испуганно расширились:

– Я-я н-не з-знал, что это – п-п-приставка – тер’Онос п-п-приказал а-ар-рестовать Шэфа… в п-приказе было н-н-ааписано «Шэф» – он мне п-показал, п-прежде чем зап-п-ечатать…

– Хорошо… допустим… но ты знаешь, что означает приставка «ш» перед именем офицера?

– З-знаю – ф-фиолет-товый о-о-фицер…

– А скажи-ка голубчик, – продолжил ласково ш’Аран, отчего лейтенанту стало еще тоскливее, – тебе известно что бывает за нападение на Пчел? Не говоря уже о старших офицерах?

– Д-да.

– То есть, ты знаешь, что если с нами что-нибудь случится, – тут ш’Аран пренебрежительно хмыкнул, показывая, что такая гипотеза рассматривается как совершенно абстрактная и не имеющая никакого отношения к жизненным реалиям, – то максимум через десятидневку в Хазрет войдет корпус «Справедливость» и проведет дознание среди всех причастных лиц, невзирая на титулы, звания и должности, занимаемые этими лицами?

– Да. – Твердо отозвался лейтенант, осознавший, что на месте его убивать вроде не собираются и от этого немного приободрившийся.

– А ты знаешь, что с причастных к нападению на Пчел сдирают кожу и кидают в соль?

– Д-да.

– А ты знаешь, что вас послали арестовывать Мастера войны Северной обители Ордена Пчелы, имеющего полномочия «Рука Магистра»?.. – от этого известия синее лицо лейтенанта покрылось красными пятнами, сделавшись похожим на «веселенький» ситчик, так любимый девушками за МКАДом.

– Н-н-нет!!! Я-я н-н-не зна-ал!!!

– Верю… подставил вас этот жирный боров, поэтому проваливайте, а тер’Оносу передай… – тут у него из-за спины послышалось покашливание, и ш’Аран закончил: – ничего не передавай.

*****

– Ну что ж, товарищи краснофлотцы, прошу высказываться в порядке, так сказать, старшинства, – Шэф внимательно оглядел своих гвардейцев, сидящих за щедро уставленным столом, и остановил взгляд на ш’Ихе, – давай.

 Самым младшим по возрасту из офицеров был ш’Иха, затем следовал ш’Кол, а возглавлял тройку ш’Аран. Надо заметить, что особой дисциплинированностью, до встречи с Шэфом, они не отличались, впрочем как и любые другие Пчелы.

Человек выдержавший курс обучения в Ордене и «дослужившийся» до фиолетового пояса, по определению, не мог быть заурядной натурой, склонной к повиновению и готовой выполнять приказы номинального руководства. Мало ли кого, сдуру, назначат начальником, а ты подчиняйся… – хрен вам в обе руки! Фиолетовый мог повиноваться или более сильному, или более уважаемому.

В начале знакомства, когда Великий Магистр Северной обители представил трем своим гвардейцам их командира на время операции в Хазрете, скептицизма в их глазах не заметил бы только слепой. Шэф им сразу не глянулся – юнец, моложе их, а выражение глаз как у Великого Магистра: старик – стариком. Вообще мутный какой-то… да и откуда взялся непонятно. Ходили какие-то смутные слухи, что он ровесник Магистра, и вообще, чуть ли не вместе с ним пришел в Обитель, но это была явная чушь – Магистр глубокий старик, а этот перец младше их, и туда же – Мастер войны!

Никакого страха ш’Эф им не внушал, хотя за короткое время пребывания в Северной обители он и потрепал много их знакомых и даже друзей, но фиолетовых среди них не было, а уважать его?.. да за что?! – мало ли как он добыл титул Мастера войны – может купил в Центральной обители… больно уж молод для мастера-то…

Резюмируя можно сказать, что гвардейцы Шэфа не знали, не уважали и не боялись… а зря. Убедиться в собственном заблуждении им пришлось в первый же день путешествия, когда дилижанс остановился на ночевку в придорожном трактире. Шэф, прекрасно знавший орденские нравы и норовы, приказал накрыть им ужин не в общем зале, а в отдельном кабинете.

У всех Пчел, а особенно у высокопоставленных, была среди работников общепита и гостиничного бизнеса не самая хорошая репутация: за недостаточно качественное обслуживание они не писали претензии в «Книгу жалоб и предложений», а выписывали провинившемуся персоналу по рогам. Поэтому, трактирные слуги шустро, как дрессированные обезьяны, накрыли на стол, чтобы ни-ни! не огорчить «уважаемых» клиентов. Когда они уселись за стол и только-только приступили к трапезе, Шэф «вспомнил», что не заказал жгучий перец, совершенно необходимую приправу для жаренного мяса и красного вина, и со смущенной улыбкой попросил ш’Арана, самого старшего из гвардейцев:

– Ш’Аран, спустись пожалуйста и спроси красного перца.

– Почему я? – невозмутимо отозвался тот, не прекращая вгрызаться крепкими молодыми зубами в брызжущее соком мясо, и не делая ни малейшей попытки подняться.

Шэф растерянно оглядел открыто ухмылявшихся гвардейцев, явно наслаждавшихся ситуацией, и неуверенным тоном обратился к ш’Ихе:

– Может ты сходишь?.. – на что тот, не убирая ухмылки, просто покачал головой, а ш’Кол добавил:

– Тебе надо – ты и иди!

Гвардейцы обменялись между собой быстрыми победными взглядами: мол как мы этого Мас-с-тера! Шэф тяжело вздохнул, медленно поднялся из-за стола, окинул веселящихся подчиненных грустным взглядом и… молниеносным ударом впечатал голову ш’Арана в мясное ассорти с такой силой, что кровь из разбитого носа стала солидным дополнением к красному соусу.

В следующее мгновение в руке ш’Эфа, как по мановению волшебной палочки, материализовался нож, которым он и ударил ш’Арана в глаз… – так по крайней мере показалось оторопевшим ш’Ихе и ш’Колу. Но… к счастью, только показалось – нож застыл перед самым глазом, не дойдя до роговицы шести нанометров, или шестидесяти ангстремов – кому как привычнее считать.

Не выпуская нож из рук, Шэф за волосы развернул ш’Арана лицом к себе, несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом оглядел ш’Иха и ш’Кола, сидевших ни живы, ни мертвы, во время этой, надо честно сказать, безобразной сцены.

Холодный пот прошиб всех троих – вместо привычного, мудрого старца, из глазниц Шэфа на них смотрел, какой-то древний монстр, обезумевший от запаха крови.

– Значитца… так… краснофлотцы… – криво усмехнулся Шэф, – у каждого из вас будет по две попытки не выполнить мой приказ, – он сделал паузу, поочередно глядя гвардейцам в глаза, чтобы убедиться, что его слова доходят до сознания адресатов, – после каждой я буду выкалывать один глаз, – он улыбнулся, но лучше бы этого не делал – оскалившийся тираннозавр хуже просто тираннозавра, – я же не зверь какой, выкалывать сразу оба… ха-ха-ха! – смех, а ля Черный Властелин, естественно, можно даже сказать – органично, сочетался с оскалом.

Фиолетовым гвардейцам, прошедшим через все ужасы боевой подготовки в Ордене Пчелы и п отом и кровью завоевавшим свое высокое место под солнцем, стало страшно. Они давно уже никого и ничего не боялись, бывали в таких переделках, при рассказах о которых, у барышень, кровь стыла в жилах, но… им стало страшно.

Они сразу и до конца, каким-то внутренним чутьем осознали, что да… – выколет, что нет… – не шутит… Им бы кинуться на него скопом, сразу, втроем, но тела как будто прилипли к креслам, а ноги к полу. Так бывает, когда в собачью свору приходит новый вожак – им бы кинуться, растерзать, ан нет – НАЧАЛЬСТВО прибыло! Низ-зя…

Шэф отпустил несчастного ш’Арана и в гробовой тишине вернулся на свое место. Когда он вновь поднял глаза на гвардейцев, на них снова смотрел юнец с глазами старика – кровожадный монстр исчез.

– Я пошутил ребята! – широко улыбнулся Шэф, но не успели они отойти от шока, как на них снова глянул монстр. – Я просто убью следующего, кто не выполнит приказ, а глаза, естественно, выкалывать не буду – я же не Чикатило какой…

С того вечера и до нынешнего дня, проверять искренность Шэфа никто не рискнул – стая признала вожака, а сегодня, когда он сумел вырваться из огненного смерча – еще и зауважала. Они нутром чуяли, что никто из них не выбрался бы живым из этой преисподней, да пожалуй и никто из тех кого они знали, тоже не выбрался бы…

– …ну роди уже чего-нибудь, – Шэф недовольно посмотрел на молчащего ш’Иха, – или перейдем к следующему оратору.

– Это было не «Дыхание Ифрита» и не «Поцелуй Саламандры»… – ш’Иха замолчал, собираясь с мыслями, но этот трудоемкий процесс Шэф прервал:

– Как это выглядело?

– Ну-у… хлопок… слабый… а потом сразу огонь… – подождав некоторое время и убедившись, что продолжения не будет, Шэф перевел взгляд на ш’Кола:

– Ну, а ты что скажешь?

– Все так и было… странно… слабый хлопок, потом мгновенно огонь, высокий – локтей сорок… вся гостиница вспыхнула сразу… ни на одно заклинание не похоже… быстро прогорело… арата четыре, и весь пожар – пламя очень жаркое было… огонь спал тоже странно – очень быстро… раз и нету… – ш’Кол замолчал, пытаясь вспомнить еще что-нибудь полезное.

«Естественно – это ни на какое заклинание не походило, – угрюмо думал Шэф, сосредоточенно уставившись на графинчик с виноградной водкой – великолепного качества, надо признать, ни в чем не уступавшей лучшей итальянской граппе. Солнечный луч преломившись в толще графина породил ярко святящуюся точку, великолепно подходившую для изощренной медитации, но время сейчас для этого было не подходящее… – Это и не было заклинание – это была кукла, причем очень примитивная кукла, из первых серий, со слабым функционалом – иначе бы она сама ко мне подобралась, а не ждала на месте. Кто-то открыл сезон охоты на ш’Эфа, – мысленно усмехнулся он, – вернее – продолжил… открыл на Тетрархе – оттуда ноги растут… Надо бы найти мерзавцев… а как?.. Все концы обрублены… наверняка. Кто это может быть?.. Эркель?.. Вряд ли… Теоретически мог бы… но вряд ли… Он бы сделал по другому… Люди из Братства?.. Допускаю… Но!.. Допускаю только про это покушение… Перехватить управление Главным ИскИном Островной Цитадели они не могли – кишка тонка!.. А если не тонка?.. Тогда все очень плохо… Печенкой чую это не Эркель и не Братство… А кто?.. Не знаю… Не знаю… Не знаю… Ладно – черт с ними… пока, надо выполнить то, ради чего сюда приперся, а потом разберемся со всеми – никто не забыт, и ничто не забыто…» – из раздумий его вырвал голос ш’Арана:

 – Ш’Эф, а с какого бока тут образовался тер’Онос? Понятное дело, тебя хотел пришить Эркель, а этому-то борову чего надо? Не имел неприятностей на свое жирное брюхо – теперь получит!

– Ты уверен, что за этим стоит Эркель? – Шэф в сомнении покачал головой. – Стоило ему появиться в Хазрете, как меня попробовали убить… Не похоже на него…

– Почему? – удивился ш’Иха.

– Да потому, – что Эркель не дурак… он даже наоборот – умный… А тут он будто подпись ставит под заявлением «Это я покушался на представителя Великого Магистра Северной обители Ордена Пчелы!»… Не забывай – я ведь «Рука» Магистра, и те кому положено, прекрасно об этом знают… Если бы за покушением стоял он – его бы провели пока Эркеля не было в городе… А вот тер’Онос явно причем, но… десять… да что там десять – сто против одного, что его использовали в темную, но… мы все равно его поспрашиваем… когда поймаем… Уверен, что в Хазрете его нет, смотался куда-нибудь… – гвардейцы задумались над словами Шэфа, а он продолжил: – Так, война – войной, а обед по расписанию. Думайте, пока жуете… если сумеете совместить, золотая рота! – ухмыльнулся он.

Гвардейцы были молоды и любопытны… или любознательны – граница между этими понятиями достаточна зыбка, поэтому они вначале пытались выяснять у Шэфа значения непонятных слов, щедро употребляемых им, но его манера объяснять непонятное еще более непонятным быстро остудила их пытливые умы.

Так например, на вопрос: «Кто такие краснофлотцы?», он ответил приблизительно так: «Матросы, перешедшие на сторону красных, после октябрьского переворота». На робкие попытки выяснить кто такие красные, и что это за переворот такой, он посоветовал им изучать первоисточники.

«Непонятно другое, – размышлял Шэф, машинально обгладывая баранью лопатку, и не чувствуя при этом ее замечательного вкуса, – почему меня не взорвали прямо на балу, ведь смогли же они выключить фейерверк и освещение… могли и взорвать… Но не взорвали… – значит не смогли… А не смогли потому что куклау них древняя, не самоходная… Значит отключить освещение они смогли, а куклусделать нормальную не смогли… И что из этого следует?.. А черт его знает, что следует!.. Ничего не складывается… А может кукла давно хранилась, – он мысленно ухмыльнулся, – на складе, и только сейчас ее использовали?.. Нет… Хранить их нельзя… сделал – надо сразу использовать… Значит остается одно – у НИХ в распоряжении только старые тетрархские технологии… И что это дает?.. Да ни фига это не дает… Блин… Ничего не понимаю…»

– Ш’Эф, новые гости! – отвлек его ш’Аран, с которого обязанности дежурного никто не снимал, и который в полном соответствии с уставом караульной службы для высших офицеров Ордена, раз в пять аратов выходил в кадат и, если можно так выразиться, «облетал» охраняемый объект.

Одним из многочисленных условий получения курсантом желтого пояса, было умение, находясь в кадате, отрываться от тела на максимально возможное расстояние и совершать разведывательные действия, путем перемещения сознания в материальном мире, сохраняя при этом полный контроль над оставленным телом. Боевой радиус у всех был разным, он зависел как от природных способностей – главным образом; так и от настойчивости в тренировках.

Разумеется, если кто-то от природы способен поднять сто килограммов, а другой, путем многолетних, упорнейших, через кровавый пот, тренировок – восемьдесят, то тут ничего не поделаешь, но пару метров, если говорить о боевом радиусе, к своему исходному результату, мог прибавить каждый. Боевой радиус ш’Арана равнялся двадцати метрам, или тридцати локтям и позволял эффективно контролировать обстановку вокруг «Русалки», не выходя из дома.

– Кто? – равнодушно поинтересовался Шэф.

– Колдун.

«В переводе на нормальный язык – это будет обычный маг… еще бы чародеем обозвал… Блин, надо вводить стандартную классификацию, – мельком подумал Шэф: – маг и истинный маг… и точка!» – а вслух спросил:

– Знаешь его? – ш’Аран в ответ только покачал головой.

– Ну-ка взгляните! – приказал Шэф и тут же на краткий миг лица ш’Кола и ш’Иха застыли, а потом они повторили пантомиму ш’Арана с качанием головой.

– Помощнички… – проворчал Шэф, – все самому делать приходится, – и через секунду продолжил, – это же Велиар – статс-секретарь Эркеля. – Гвардейцы смущенно переглянулись. Откуда им было знать, что Шэф познакомился с Велиаром лет тридцать пять назад, когда их и на свете-то не было, на каком-то торжественном приеме у Гроссмейстера. – Веди сюда!

Если колдуна и поразил новый облик Шэфа, которого он знал седоватым мужчиной неопределенного возраста, то он никак этого не показал, разве что, чуть кривовато усмехнулся, произнося дежурный комплимент:

– Хорошо выглядишь, ш’Эф, не узнать…

– И тебе не хворать, Велиар… – присаживайся, отведай из моего кубка.

– Чего? – насторожился колдун, на что Шэф только с улыбкой махнул рукой, – угощайся и рассказывай с чем пожаловал.

– Это не Эркель. – Колдун так и остался стоять, настороженно глядя на Шэфа.

– Знаю. – Невозмутимо отозвался Шэф и тут же Велиар расслабился – как-то сразу стало понятно, что он до последнего мгновения не был уверен, уйдет он живым из «Русалки», или нет. – Присаживайся Велиар. – Повторил приглашение Шэф. – Все очень вкусное.

Теперь отказываться от угощения, когда недоразумение было успешно разрешено, Велиару было совершенно не с руки, и он спокойно уселся за стол. Прождав с минуту слугу, долженствующего обслуживать его бокал и тарелку, он бросил на Шэфа недоуменный взгляд.

– А у нас самообслуживание, – пояснил Шэф, – кидая, а ля Карабас-Барабас, обглоданную кость в большой глиняный кувшин, – у нас все по походному – без излишеств. Настоящая Пчела должна стойко переносить все тяготы воинской службы, – продолжил он, – щедро намазывая бутерброд черной икрой. – Чай не баре! – завершил он непонятной сентенцией свой маленький спич.

Колдун, глядя на такое вольтерьянство, только покачал головой, но чиниться не стал, и тоже приступил к трапезе. Насытившись, он продолжил начатый разговор:

– Эркель хочет с тобой поговорить и…

– О чем ? – невежливо перебил его Шэф. Велиар поморщился – не привык он к такому обращению, но зная Шэфа, как говорится – с плохой стороны, мудро решил не обострять.

– Я не знаю… – мягко произнес он.

– Врешь! – убежденно отозвался Шэф, – но это неважно – слушаю.

Велиар только вздохнул и сокрушенно покачал головой – мол только Высокие Небеса знают, как ему тяжело выслушивать такую напраслину в свой адрес.

– Эркель хочет поговорить с тобой, – он сделал паузу на случай нового перебивания, но не дождавшись, продолжил, – и приглашает сегодня на ужин.

– Насчет ужина не знаю… – задумчиво протянул Шэф, – сам не знаю, где могу быть в это время, но… может попозже, постараюсь заглянуть ненадолго, если он хочет поговорить… – Велиар едва заметно усмехнулся – он догадывался, какие дела могут так увлечь Шэфа, что он забудет об ужине, но озвучивать, разумеется, ничего не стал.

– Договорились! – произнес он вставая и протягивая Шэфу руку, которую тот с чувством и пожал.

*****

Сегодня утром, прямо в его же служебном кабинете, что было особенно обидно, начальнику внешней стражи славного города Хазрета было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. Незнакомый посетитель – прилично одетый неприметный человек, запомнить внешность которого решительно не было никакой возможности – такая она была заурядная, приятно улыбнулся и без приглашения расположился в гостевом кресле. Особенностью кресла были чрезвычайно низкие ножки и продавленное сиденье, что обеспечивало тер’Оносу взгляд сверху вниз на человека любого роста, попавшего в его кабинет, а посетителю, в свою очередь, кресло обеспечивало чрезвычайный дискомфорт – согласитесь трудно сохранять чувство собственного достоинства, да и вообще любое другое позитивное чувство, когда коленки упираются в подбородок, а поясницу массирует чрезвычайно неудобная и угловатая спинка. Но, судя по всему, странному посетителю в «гинекологическом» кресле было достаточно удобно, он ничем не выражал своего недовольства, а наоборот мягко улыбался хозяину кабинета, и вообще складывалось такое впечатление, что в кабинете грозного страженачальника тот чувствовал себя как дома и вот это-то очень сильно и не понравилось хозяину кабинета… – чрезвычайно сильно!

Тупой, кабанообразный дуболом, сластолюбец, садист и коррупционер – таким начальник внешней стражи выглядел в глазах подавляющего большинства горожан. И как достаточно часто случается, большинство было не право… или же – не совсем право, вспомним хотя бы нашу собственную историю – большевики, приватизация и прочее дерьмо…

Насчет коррупционера – тут к гадалке не ходи, это правда… Но, с другой стороны, и не совсем правда… – ну скажите на милость, кому будет лучше, если молодой человек, совсем почти мальчишка, сын уважаемого человека, будет сидеть в зиндане, только за то, что с друзьями – сыновьями таких же уважаемых людей, гонялся наперегонки ночью по воинскому кладбищу – там аллеи прямые, можно хорошенько разогнаться. Ну-у… помяли они немножко могилки и сторожа-инвалида, так тот сам виноват – попал молодым господам под горячую руку со своими криками…

Ну как не помочь уважаемым людям, скажите на милость? Как?! А уважаемые люди, на то и уважаемые, что не забывают оказанное им уважение и стараются, в свою очередь, оказать уважение начальнику внешней стражи – так что, если разобраться, то никакая это не коррупция, а просто взаимное уважение! О как!

Теперь насчет садиста – это и вовсе неправда. Подчиненные, те – да, иногда перегибают палку, но! – только от излишней старательности, из-за, если выражаться высоким штилем, любви к родному городу! – чтобы всякое отребье не поганило его стройный, но строгий вид. Ну… прибьют иногда бомжа… или пьяницу… или еще кого… – но только из-за излишнего усердия, градолюбия и порядкофилии, так сказать, а сам начальник – ни-ког-да! Чтобы не болтали эти оппозиционеры – ни-ког-да!.. разве что с тем купчишкой… так и то… он же в конце концов живой остался, а что болтает, так наверняка врет! Клевещет гад, а начальник внешней стражи Хазрета его и пальцем не тронул!.. дубинкой… – может быть… но пальцем точно нет!

Сластолюбец… сластолюбец – это да! Из песни слова не выкинешь. Несмотря на свой кабанообразный вид, а может и благодаря ему, поди разбери этих женщин, тер’Онос пользовался успехом у слабого женского пола. Злые языки правда утверждали, что за все удовольствия ему приходилось платить – не деньгами, так оплеухами, и что за некоторые его любовные похождения, буде они совершены менее уважаемым человеком, он вполне мог бы пополнить славную когорту евнухов – в Хазрете с правами человека было не особо, а с кастрацией наоборот – хорошо! Так что, ежели чего не так – чик! и готово! но… не пойман – не вор, а кто ж его поймает? – он же начальник внешней стражи! а не хрен собачий.

И насчет тупого дуболома, это тоже вранье. Во-первых это доказывал простой семантический разбор поговорки, без изменения наличествующей во всех мирах, населенных людьми: «Если ты такой умный – почему такой бедный?». Тер’Онос не был бедным, значит что? – значит он не был глупым. Это раз.

Во-вторых, как понятно последнему придурку, должность начальника внешней стражи очень тяжела: на этой, не побоюсь этого слова – расстрельной должности приходится ежеминутно рисковать жизнью, прикрывая собственной грудью законопослушных граждан от распоясавшегося криминалитета; ночей не спать, лично руководя операциями по задержанию особо опасных преступников, в любую секунду ожидая, что арбалетный болт вонзится тебе в сердце; на личном примере воспитывать молодых стражников в духе беззаветного служения родному городу и лично его губернатору, дорогому товарищу тер’Халсану и делать еще миллион тяжелых и неприятных дел – короче говоря о личной жизни можно забыть – твоя жизнь положена на алтарь Отечества!

Но!… что странно… казалось бы, что на такую собачью должность немного найдется охотников – кому ж охота по локоть в, чуть не сказал крови, нет-нет: по локоть в дерьме, чистить Авгиевы конюшни, будучи при этом мишенью постоянного недовольного брюзжания неугомонной оппозиции? Казалось бы добровольных охотников на должность начальника внешней стражи славного города Хазрета днем с огнем не сыщешь! Ан нет! – оказывается число горожан, беззаветно преданных идеалам свободы, равенства, братства, а так же примкнувшим к ним закона и порядка, немногим не доставало до общего числа граждан Хазрета, и желающих занять такую неблагодарную должность, как начальник стражи, было пруд пруди! Вот парадокс-то!

Но, что хуже всего, они не только хотели – они интриговали! Они ставили начальнику стражи каждое лыко в строку, они наушничали губернатору, они подбивали несознательных граждан на несанкционированные митинги против произвола городской стражи – короче говоря, мутили воду как могли. Иногда удобное кресло тер’Оноса напоминало седло ковбоя на родео.

Исходя из всего вышеизложенного приходится признать, что тупой, кабанообразный дуболом на этой должности долго бы не продержался, а тер’Онос был начальником внешней стражи славного города Хазрета уже десять лет…

На этом лирическое отступление следует закончить и вернуться к утренним событиям: начальник стражи на секунду отвел взгляд от незваного гостя и машинально отметил, что его облик сразу исчез из памяти, хотя память у тер’Оноса была профессиональная.

«Странно… – подумал он, – а как вообще ЭТОТ попал в кабинет без доклада секретаря!? Что за херня, в конце концов! Кто это!?» – и только тер’Онос открыл рот, чтобы задать незваному гостю эти неприятные вопросы, как тот, не переставая доброжелательно улыбаться, протянул ему свернутый в трубку лист пергамента.

По мере того, как начальник стражи вчитывался в переданный ему документ, его лицо и шея стали медленно, но верно краснеть, а к тому моменту, как текст был прочитан до конца, лицо тер’Оноса приобрело ярко выраженный свекольный оттенок. Эта колористическая эскапада объяснялась тем, что документ, принесенный таинственным незнакомцем, фактически являлся смертным приговором начальнику внешней стражи.

В голове тер’Оноса билась одна мысль: «Его нельзя выпускать… его нельзя выпускать… его нельзя выпускать…» – рука начальника внешней стражи уже потянулась к серебряному колокольчику, чтобы вызвать секретаря, когда раздался мягкий, какой-то обволакивающий, голос незнакомца:

– Уважаемый тер’Онос… – и тут начальника стражи будто отпустило – его перегретый мозг схватился за слово «уважаемый» как утопающий за соломинку: ведь если этот страшный человек обращается к нему как принято среди уважаемых людей, значит можно попробовать договориться! Ведь уважаемые люди всегда договариваются! Значит еще не все потеряно!? Значит его пока не привязывают за ноги к двум горячим жеребцам, чтобы разорвать пополам! Надо просто узнать, чего он хочет… этот странный, уважаемый человек. А незнакомец, от которого конечно же не укрылись душевные терзания главного стражника, тепло улыбнулся и повторил: – Уважаемый тер’Онос, не надо звонить ни в какой колокольчик… если вы конечно не хотите чтобы это, – тут гость постучал ногтем по документу, – стало известно кому-нибудь кроме нас двоих…

Меньше всего на свете начальник внешней стражи славного города Хазрета хотел чтобы содержание этого документа стало кому-либо известно. Если сделать репрезентативную выборку и проанализировать то, с какой силой люди не хотят чего-либо, то нехотение тер’Оноса несомненно вошло бы в первую десятку, если вообще не в призеры.

Документ содержал информацию о том, что начальник внешней стражи города Хазрета фактически украл у Великого Амира Интастана, чьим верноподданным являлся, не менее десяти тысяч унций золота! А Амир тер’Хасан – Величайший из Великих, Потрясатель Тверди и Успокоитель Вод, Голос Небес, Шум Ветра и прочее, прочее, прочее… сажал на кол, вешал, разрывал пополам и отрубал верноподданнические головы и за куда меньшие прегрешения.

Дело было в том, что четыре года тому назад на землях, принадлежащих начальнику стражи, была обнаружена золотоносная жила. По мудрым и справедливым законам Интастана, все что находится в земле принадлежит Великому Амиру – Величайшему из Великих, Потрясателю и т.д., и каждый верноподданный, который ковыряясь в земле, что-либо интересное находил, был обязан тут же сообщить об этом визирю по особым поручениям. Утаивание грозило уже упомянутыми кольями, веревками и топорами. Естественно, мало кто о чем сообщал, и на это смотрели сквозь пальцы, но… если уж кто попадался и делу давали законный ход, то… кол, веревка, жеребцы, топор и т.д. и т.п. – кому как повезет в зависимости от ценности утаенного и фантазий Амира, а он был, знаете ли, большой затейник… – да продлит Высокое Небо блистательные годы его жизни! Так что топор, в случае тер’Оноса, был бы еще проявлением высочайшей милости – ему светили жеребцы, или в лучшем случае – кол. Хотя… так сразу сказать что в данном случае является лучшим, а что худшим, было бы затруднительно.

– Сколько вы хотите за… – не стал уточнять за что, начальник стражи. Он, как деловой человек, коим несомненно являлся, решил сразу взять быка за рога и выяснить во сколько ему обойдется эта неприятная история.

– Что вы, что вы, – поднял ладони, будто отгораживаясь от такого нелепого предположения незнакомец, – какие деньги?.. просто небольшая услуга, как принято между уважаемы… – в этот момент в кабинет, без стука, как и было обычно принято, влетел секретарь тер’Оноса и изумленно уставился на посетителя, который мимо него не проходил, хотя он пришел раньше начальника и ни на миг не отлучался из приемной.

– Меня нет! Ни для кого! – секретарь был человеком понятливым и испарился из кабинета с такой же скоростью, как и появился.

– Извините! – буркнул тер’Онос, – вас перебили, продолжайте пожалуйста.

Незнакомец во время этой короткой сцены видимо тоже что-то для себя решил, потому что откинул политесы и заговорил сухо, четко и конкретно:

– О ваших… проделках никто не узнает… Но! – он поднял палец, призывая к вниманию, – вам надлежит сделать следующее…

*****

– … эт-то в-все!.. – голос секретаря дрожал и вибрировал, – господин Мастер войны!.. м-мамой к-клянусь! – Мама секретаря начальника внешней стражи давно покоилась на городском кладбище, но он полагал, что такие мелочи не должны интересовать этого головоре… пардон-пардон – Мастера войны и трех его головоре… еще раз пардон – Пчел.

Секретарь вообще сначала решил, что началась война, когда Шэф и его команда во всем блеске и славе своей, с грохотом и лязгом, взяла штурмом здание комиссариата. Слабое, можно даже сказать – робкое, сопротивление стражи было подавлено несколькими оплеухами и затрещинами, без обнажения оружия.

К чести стражников надо признать, что оплеуха оплеухе рознь, и оплеуха произведенная нежной девичьей рукой, за попытку сорвать, скажем так, пыльцу невинности, в корне отличается от оплеухи выполненной рукой фиолетовой Пчелы, закованной в латную рукавицу.

Дежурная смена, коротавшая время в общем зале на первом этаже, никакого сопротивления ворвавшимся Пчелам не оказала. Стражники как сидели на своих прочных скамьях за не менее прочными столами, так и остались сидеть открыв рты, когда в зал, расшвыряв охрану у входа в здание, ворвались Пчелы.

Вид грозной четверки в парадных плащах, причем три плаща были фиолетовыми, а один вообще черным, вызвал в их мозгах короткое замыкание, полностью блокировавшее двигательные центры. Правда один из стражников, при виде незваных гостей громко пукнул, но можно ли это действие отнести к двигательной активности неизвестно.

Как потом рассказывал в пивной один из очевидцев этой сцены, они нисколько не испугались, а просто поразились стоимости четырех полных чешуйчатых, так называемых «драконьих», доспехов, одетых на пришельцах. Так что ступор стражи был вызван вовсе не банальным страхом, а умопомрачительной стоимостью экипировки ворвавшихся.

– Где начальник? – обратился к собравшимся Мастер войны. Этот, на первый взгляд, совершенно невинный вопрос, привел всех присутствующих в замешательство. Многие видели, что тер’Онос выходил из комиссариата в сопровождении какого-то незнакомца, но где он сейчас? Этого никто не знал… Стражники обладавшие сверхъестественной интуицией, сродни Паши Эмильевичу, понимали, что ответ: «Не знаем», Мастера войны не устроит, а его прищуренный взгляд не обещал незнайкам ничего хорошего. В помещении воцарилась нехорошая тишина.