Текст книги "Специальный приз"

Автор книги: Александр Ампелонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Я медленно опустил ноги на ковер. Начиналось длинное, расписанное по минутам утро. Сперва зарядка, потом уборка постели, умывание, потом каша…

За завтраком я сел поближе к окну.

На дворе ярко светило солнце. Впервые за последнюю неделю небо очистилось от туч.

– Что ты там высматриваешь? – спросила мама.

Я отодвинулся от окна, сделав вид, что сосредоточенно жую бутерброд.

Я поджидал момент, когда на дорожке возле «Оптики» появится Альбина. Осенью я видел ее из окна часто, почти каждый день.

Большая стрелка на будильнике подползла к восьми. Чтобы попасть на нулевой урок, нужно выходить из дома. Я вздохнул, схватил сумку и начал одеваться.

– Как следует заправь шарф. Посмотри, на брюках у тебя какая-то нитка, почисти ботинки…

Указаниям не было конца. Еще хорошо, что в этом не принимал участия отец. Он только что встал и плескался в ванной.

– Ма, я в школу опоздаю! – взмолился я.

– Хорошо, иди. Нужно с вечера лучше собираться.

Я выскочил на улицу и побежал к трансформаторной будке. Если Альбина прошла мимо моего дома в тот момент, когда меня мучили в коридоре, оставался шанс нагнать ее у школы.

– Ты куда? – на моем пути возник Саня. В лыжной шапочке, со своей фирменной сумкой «Адидас».

– Никуда, – вздохнув, сказал я.

Тут нас нагнала большая компания девчонок. Среди них была Ритка.

– Приветик! – крикнули они, обращаясь к Сане, и в тот же миг спихнули нас с тротуара.

– Эй, поосторожнее! – возмутился я.

– А ты не плетись как черепаха, – заявила Ритка.

– Сама ты черепаха! – крикнул я и хотел запустить в Ритку снежком, но Саня схватил меня за руку.

– Погоди, она злится из-за «Огонька».

– Какого еще «Огонька»?

– После спора на уроке никто деньги не сдал…

– А я тут при чем? У меня никто денег не спрашивал.

– Они по домам собирали, к тебе просто не пошли.

В Санином голосе звучало сочувствие к Ритке и ее затее с «Огоньком». Про то, что девчонки отказались выделить нам деньги на инструменты, он уже позабыл. Саня почему-то страшно гордился тем, что Ритка, считающая мальчишек-одноклассников сосунками, иногда снисходит до того, чтобы поболтать с ним на перемене или пригласить его к себе домой послушать пластинки в обществе ребят из ПТУ, с которыми дружит она и ее компания.

После уроков мы засели в кабинете географии, чтобы все обсудить. У Юрика был ключ – его назначили дежурным, а убирать было нечего.

– Я уже все аккорды выучил, – сообщил Игорек.

– Как все? Их знаешь сколько! – Я решил немного охладить его пыл.

– Основные, которые Витя показал, – уточнил Игорек.

– А мне еще неделю нужно или две, – вздохнул Саня.

– Две недели?! – посмотрев на Саню, как удав на кролика, переспросил Игорек. – Через два дня нужно к студенту идти, а ты…

– Сходите вдвоем, – предложил Саня.

– Вдвоем нельзя. Мы в тот раз обещали, что будут три гитары, – сказал я.

– Почему? – Саня никак не хотел признавать, что из-за него ансамбль буксует на месте.

– Он нам песню распишет. Самую простую.

– Какие песни? Все равно усилителей нет, – махнул рукой Юрик.

– И гитары нужно переделать в электрические, – тоном знатока добавил Саня. О том, что прежде чем переделывать простые гитары в электрические, нужно их достать, он почему-то не подумал.

– Давайте напишем список, что нам нужно! – Игорек схватил мел и написал на доске большими буквами слово «Ансамбль».

– Надо сразу название придумать, – предложил я.

– Пиши «Черный кот»! – крикнул Юрик.

– Лучше «Конек-Горбунок», – сказал Саня. – У нас на старой квартире такой ансамбль был.

– «Визит»! – выкрикнул Игорек.

Это название понравилось всем.

– Пиши теперь, что нужно купить, – предложил Юрик.

– Гитару для Игоря, – сказал я.

Игорек написал на доске первую строчку:

«1. Гитары – 3 шт.: 7 р. 50 коп. X 3 = 22–50».

– Три звукоснимателя, – подсказал Юрик.

В графе «Цена» записал: «3 Х 9 = 27 руб.».

Затем в списке появились: усилитель, барабан (хотя бы пионерский), две колонки. Игорек подвел итог – 200 рублей.

– Ого!!! – сказали мы хором.

В этот момент кто-то со страшной силой рванул на себя дверь. Швабра отлетела в сторону, дверь распахнулась, впустив в класс Ритку.

– Почему запираетесь? – спросила она тоном учителя.

– Никто не запирается. Мы класс убираем, – нашелся Игорек.

Ритка провела пальцем по парте, делая вид, что проверяет чистоту, а тем временем косила глаза на доску.

– Зря стараетесь! Никто на ваш паршивый ансамбль денег не даст, – сказала Ритка. Уходить она не собиралась.

– Считаю до трех, – сказал Юрик, взяв в руки тряпку. Ритка, пожав плечами, пошла к двери. Ей страшно хотелось сказать нам что-нибудь обидное. Останавливало ее то, что в случае дальнейших оскорблений тряпка могла попасть в цель.

– Колонки можно самим сделать, – предложил Юрик, когда Ритка скрылась за дверью.

– На остальное на почте заработаем, – сказал Саня.

– Как же, заработаешь! – воскликнул Игорек, помрачнев. – Я стал справку просить, а отец говорит: «Хватит с тебя музыкальной школы». Это все из-за пианино. Они специально для меня его в кредит взяли.

– И почему они просто так на работу не берут, без липовых справок? – возмутился Юрик.

– Будем работать по одной справке, по очереди, – предложил я.

– По одной справке долго, – прикинул Игорек. – Чтоб набрать две сотни, надо работать полгода.

– Тогда нужно раскулачить девятиклассников, – предложил я. – Они всегда три раза в неделю репетируют: в понедельник, среду и пятницу.

– А в остальные дни будем репетировать мы, – подхватил Игорек.

– Погодите! – воскликнул я. – Сегодня как раз среда.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, выскочили в коридор. Впереди, размахивая желтой спортивной сумкой, летел Игорек.

Когда мы поворачивали в стеклянный переход, меня заметила географичка, наш классный руководитель – Маргарита Ивановна. Она, как назло, вышла из канцелярии в тот момент, когда все ребята уже повернули за угол и в поле зрения я оказался один.

– Леня! Нечаев! Немедленно остановись! – крикнула классная.

Я резко остановился и пошел навстречу Маргарите Ивановне. Если бы я ждал, пока она подойдет ко мне, классная остановилась бы как раз напротив коридора и могла увидеть ребят.

– Ты почему носишься по школе как угорелый? – спросила Маргарита Ивановна. – Все давным-давно по домам разошлись.

– Мы с Наливайко класс убирали.

– А что за ансамбль вы решили организовать?

Я понял, что Ритка уже успела доложить классной о наших планах.

– Обыкновенный ансамбль, – объяснил я. – Вокально-инструментальный. Это когда музыканты не только играют, но и поют.

– Что у тебя на голове? Смотри, какую гриву отрастил. – Классная вдруг обратила внимание на мою прическу.

Я вобрал голову в плечи, чтобы волосы казались покороче.

– По-моему, тебе давно пора в парикмахерскую, – сказала Маргарита Ивановна. – К тому же длинные прически уже не в моде. Теперь полагается закрывать волосами только половину уха.

Тяжело вздохнув, я поплелся в актовый зал. Следовать за модой мне почему-то ни капельки не хотелось.

Заглянув в зал, я не поверил своим глазам: то, что я увидел, было похоже на кадр из фантастического фильма. На сцене огненно горела ярко-красная ударная установка. Батарея барабанов различной формы и размеров занимала почти все пространство сцены до самого задника. Возле барабанов стояли сверкающие серебряные тарелки – не меньше пяти.

Здесь же размещались прочие чудеса: высотой с человеческий рост колонки, большие, размером с телевизор, усилители, на стульях лежали новенькие шикарные электрогитары. Рядом стояли Саня и Юрик, не решаясь прикоснуться к этому великолепию.

Над установкой возникла улыбающаяся физиономия Игорька.

– Иди сюда! – крикнул он и громко ударил в басовый, самый большой по диаметру барабан.

– Чьи это инструменты? – спросил я.

Ребята пожали плечами. Игорек тем временем не терялся. Он постучал по огромной, как зонт, тарелке, звякнул чарльстоном и, переключившись на «лидер» – небольшого размера горизонтально стоящий барабан, – заиграл пионерский марш.

– Куда залез?! – раздался вдруг дикий испуганный вопль. В зал влетел наш старый знакомый – долговязый. Он в три прыжка пересек зал и схватил Игорька за шиворот.

– Так не честно! – отбивался Игорек. – Инструменты школьные. Кто хочет – тот играет.

– Это не школьные, – объяснил долговязый, спуская Игорька со сцены.

В зал вошли остальные участники ансамбля и сочувствующие элементы в лице девчонок.

– Только чур – осторожно! – предупредил долговязый своих приятелей. – Ключ дали под мою ответственность. Выяснилось, что инструменты принадлежат взрослому ансамблю, который завтра будет выступать в нашей школе. Девятиклассники же решили воспользоваться случаем, чтобы провести репетицию на настоящих инструментах.

Они были так поглощены этим, что позабыли о нас. Долговязый как угорелый носился по сцене, путаясь в проводах и осуществляя общее руководство. Другие оркестранты подключили гитары к усилителям. Вскоре колонки загудели.

– Уберите фон, – громко скомандовал долговязый и спрыгнул в зал, чтобы проверить звучание. Он явно рисовался перед девчонками, которые с восхищением глазели на эту суету.

Наконец репетиция началась. Сегодня оркестранты важничали в три раза больше, чем на концерте. Они вели себя так, словно выступали перед телекамерой, а изображение сразу шло в эфир.

Первую мелодию никто из нас не знал, но когда ансамбль заиграл «Песенку студентов», стало ясно, что музыканты бессовестно врут. Игорек начал барабанить ладонями по спинке кресла.

– Будете шуметь – выставлю вон! – предупредил долговязый.

– А вы не врите! – крикнул я.

Девятиклассники сделали вид, что критика не имеет к ним никакого отношения: им было неудобно перед девчонками. Песню начали сначала. Теперь вранья стало меньше, но все равно мелодия спотыкалась на каждом шагу.

– Халтурщики! – громко крикнул Игорек.

Музыканты как будто оглохли. Они сияли от удовольствия, ничего не замечая вокруг.

– Вот видите – совсем другое дело, – самодовольно заявил долговязый, когда песня кончилась.

– Да, звук совсем другой, – подтвердили девчонки.

– Еще бы! Школьный усилитель дает двенадцать ватт, а тут – восемьдесят.

– А нам можно попробовать? – влез в разговор Игорек. – Мы тоже на этих гитарах играть умеем.

– Кому-кому? – переспросил долговязый, решив, что ослышался.

– Мы из седьмого «В», – объяснил я. – У нас свой ансамбль.

– А играть умеете? – удивленно воскликнули девчонки.

– Учимся, – скромно сообщил Игорек.

– Простите, а сколько времени вы учитесь? – игриво поинтересовался долговязый, явно работая на публику.

– Две недели, – признался я.

– Ой, мама, две недели! – долговязый рухнул на стул, чуть не разбив гитару. – А вы знаете, сколько нужно репетировать, чтобы сыграть хотя бы так, как мы?

– Не знаем и знать не хотим! – огрызнулся я. Меня страшно разозлило, что старшеклассники считают, будто мы ни на что не способны.

Мы вышли из зала, хлопнув дверью. Заводить разговор о школьных инструментах было бесполезно.

– Пошли к ботанику! Все равно за инструменты он отвечает, – предложил Юрик.

Мы отправились на поиски ботаника. Евгения Васильевича мы нашли в лаборатории – маленькой комнатке, где хранятся наглядные пособия, микроскопы, живет черепаха и стоит телевизор, который мы смотрим на телеуроках.

– Здрасте, – сказал Игорек, заглянув в лабораторию.

– Чем могу служить? – спросил Евгений Васильевич, сложив руки, как Пушкин на памятнике возле кинотеатра «Россия».

– Евгений Васильевич, – начал Игорек, – мы хотим организовать ансамбль…

– Очень интересно! – с иронией сказал ботаник. – Какой ансамбль? Вокально-инструментальный?

– …Такой же, как в вашем классе, только мы еще поем.

– А как называется ваш ансамбль? – поинтересовался Евгений Васильевич.

– «Микроскоп», – соврал Игорек, чтобы задобрить ботаника.

– Недурно, – похвалил Евгений Васильевич. – Но я бы назвал его иначе: например, «Четыре двоечника».

– Мы, между прочим, не двоечники, – уточнил я.

– А какой у вас репертуар?

– Разный, – туманно ответил Игорек.

– Так вы что, приглашаете меня играть в вашем ансамбле? – Евгений Васильевич сделал вид, что не может понять, почему мы пришли именно к нему.

– Нет, нам нужны инструменты, – сказал Саня.

– Пусть ваш класс репетирует по четным дням, а мы – по нечетным, – предложил Игорек.

– Гм! – ухмыльнулся ботаник. – А играть-то вы умеете?

– Пока не очень, – признался Игорек. – Только аккорды выучили.

– О! Это не так уж и мало! – воскликнул ботаник. Он взял лейку и стал поливать цветы на окне.

– Значит, можно? – спросил Юрик.

– Что?

– Играть вместе с вашими ребятами? Мы инструменты не сломаем.

Ботаник молчал.

– Что вам, жалко? – спросил я.

– Отнюдь! – покачал головой ботаник. – Но сперва я должен убедиться, что вы умеете играть. – Ботаник отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Все пропало! – сказал Игорек, когда мы вышли в коридор. – Разве с Евгешей договоришься!

– Может, придем с гитарой, раз он хочет? – предложил Саня.

– Что мы будем играть? – спросил я.

Все молчали: демонстрировать нам было попросту нечего…

Все так же молча мы спустились в вестибюль. Около вешалки стояла Альбина. Она уже успела сбегать домой и переодеться для репетиции.

– Что такие грустные? – спросила Альбина, улыбнувшись.

– Ходили у ботаника инструменты просить, – объяснил я. – А он сказал: сперва концерт, а потом инструменты…

– А почему вы к Вите не заходите?

– Скоро придем, мы аккорды учим, – объяснил я.

Альбина спрятала гребенку и, кивнув нам на прощанье, прошла в актовый зал.

Я долго смотрел ей вслед.

– Нечестно, – сказал Юрик. – Инструментов они нам не дали, а солистку нашу эксплуатируют.

– А если ее подговорить, чтобы она больше с ними не пела? – загорелся Игорек.

– Не надо, – возразил я. – Если бы у нас свой ансамбль был, тогда другое дело.

Во вторник Саня принес в школу справку. Это была обыкновенная бумажка, на которой стояла печать и было написано, что Санина мать, Ярославцева В. П., работает в НИИ-303 в качестве лаборанта с окладом 90 рублей.

После уроков, не заходя домой, мы отправились на почту втроем.

Юрику опять нужно было сидеть с сестренкой.

В отделе доставки раскладывали почту три почтальона, среди них только одна знакомая – Валя. Здесь же торчало несколько посторонних лиц: мужчина с маленьким черненьким чемоданчиком «атташе» и женщина в меховой шубе, которая сразу уставилась на нас.

– Вот такие ребята вчера подожгли наш почтовый ящик. Один был в красной куртке, а двое – в синих. Все с длинными волосами.

– Никаких ящиков мы не поджигали! – возмутился Игорек.

– Те ребята были постарше, – виновато улыбнувшись, уточнил мужчина.

– Не беспокойтесь, гражданка, – сказала Валя. – Вашу заявку мы записали. Завтра придет слесарь и починит ящик.

Еще раз ощупав нас недовольным взглядом, женщина двинулась к выходу; мужчина виновато последовал за нею.

– А что вам, ребята, нужно? – спросила почтальон в ватнике.

– Они работать у нас будут, – объяснила за нас Валя.

– Ну-ну… – скептически промычала женщина в ватнике.

– Кто из вас вчера оформился? – спросила Валя.

Саня выступил вперед.

– Иди сюда, – позвала Валя. – У нас заболел почтальон на третьем участке. Сейчас я дам тебе бегунок и помогу разложить почту.

Она повела Саню к столу. На нем лежала тетрадь с надписью «3-В» – третий участок, вечерняя доставка. Мы шли следом.

– А вы куда? – строго спросила Валя. – Помощников здесь не надо, а то получится у семи нянек дитя без глаза.

– Нечего смотреть, – сказала женщина в ватнике. – Ходят тут всякие, а потом журналы на свои деньги покупай.

Я быстро пошел к двери. Игорек последовал за мной. Если бы не ансамбль, я бы никогда больше не подошел к почте ближе чем на сто метров.

На улице гулял ветер. В лицо бил колючий снег. Мы подняли воротники и спрятались за трансформаторную будку. Возле школы наблюдалось непонятное оживление. У крыльца стоял автобус, высокие парни выгружали из него какие-то коробки.

– Это что за амбалы? – спросил я.

– Это не наши. Сегодня же учительский «Огонек» для всего района. Пошли посмотрим!

– Сперва обождем Саню, – подумав, сказал Игорек. – Время есть, раньше шести они не начнут.

Саня появился из подъезда через час. Если бы малыши не одолжили нам две пластиковые клюшки и шайбу, мы могли бы за это время запросто умереть от скуки. За спиной у Сани висела огромная почтовая сумка. Мы бросили клюшки и побежали навстречу.

– Тяжелая? – спросил Игорек.

– Не очень, – покачал головой Саня. Под мышкой он держал бегунок, а в руках небольшой ключ.

– А это зачем? – спросил я.

– Секции открывать.

– Сегодня в школе играет ансамбль, – сказал Игорек.

– Я, наверное, не пойду, – сказал Саня.

– Почему? – удивился я.

– Почты много. Здесь на два часа, не меньше.

Мы решили разносить почту вместе. Сумки с учебниками пришлось забросить к Игорьку. Появляться дома мне не хотелось.

В первом подъезде было совсем немного работы. Игорек, орудуя ключом, открывал секции, а мы с Саней раскладывали по ячейкам газеты. Когда мы вошли во второй подъезд, навстречу нам попалась женщина, которая приходила с жалобой на почту. Она подозрительно взглянула на нас и почему-то прижала к себе сумочку.

В четвертом подъезде мы попали в ловушку. Сперва, войдя в подъезд, мы ничего подозрительного не обнаружили. Саня поставил сумку на ступеньки, а мы с Игорьком начали открывать секции. Но успели открыть только одну, самую дальнюю, которая висела над шестой ступенькой. В этот момент возле лифта, как из-под земли, вырос Герасим. Когда-то он учился в нашей школе и каждую перемену торговал в туалете жвачкой, которую выменивал у иностранцев на значки.

– А ну-ка дай сюда ключ! – приказал Герасим.

Игорек спрятал ключ за спину и сбежал по ступенькам вниз, поближе к Сане.

– Герасим, будь человеком, мы за почту отвечаем, – сказал я.

Герасим развернулся на сто восемьдесят градусов. Вытащив из кармана газовую зажигалку, он зажег факел перед моим носом. Намек был ясен без пояснений. Я прижался к секции.

– Отойди, – приказал Герасим.

Я не шелохнулся, рассчитывая, что ребята нападут на Герасима с тыла. Правда, у Сани была сумка, но Игорек…

– Ах так! – процедил сквозь зубы Герасим и, стремительно нагнувшись, схватил меня за ногу.

Пытаясь сохранить равновесие, я уцепился за ручку соседней квартиры и попал Герасиму ботинком в нос. В следующую секунду над моей головой взвился кулак. Удар пришелся по переносице, и из носа у меня потекла кровь.

Но тут Герасим вдруг рухнул на пол: сзади ему сделал подсечку Игорек.

– Кончай драку! – прогремел вдруг чей-то знакомый голос. Рядом с Игорьком возник Коля Снегирев.

– Да вот, салаги возникают, – пожаловался, поднимаясь на ноги, Герасим.

Я сразу понял, что Колю он уважает и не очень рад его появлению.

– Мы почту разносим, а он хотел ящик поджечь, – объяснил ситуацию Игорек.

– Хватит врать! – огрызнулся Герасим.

– Никто не врет. Это вы вчера в соседнем подъезде целую секцию сожгли. Скажешь, нет?! – крикнул я.

– Пошли, поговорим! – сказал Коля, взяв Герасима за рукав.

Я вытер платком кровь, в ушах у меня звенело.

– Следы есть? – подлетев ко мне, спросил Игорек.

Мы подошли ближе к лифту: здесь горела лампа дневного света. Царапин у меня на лице, к счастью, не оказалось.

Когда все газеты, журналы и письма были доставлены адресатам, мы отнесли сумку на почту и подошли к школе. Под окнами актового зала уже стояла толпа. Сверху нежно и звонко пели гитары, звук их красиво вибрировал, то взлетая высоко вверх, то опускаясь вниз, в басовый регистр. Впечатление было такое, словно кто-то специально крутит тембр во время исполнения.

– Песня называется «Только ты», – с ходу определил Игорек.

– Отличная песня! – поддакнул Саня.

– Мы ее себе заберем, – нахально заявил Игорек и тут же запел: – Ла-ла-ла, ла-ла-ла… Соло я хоть сейчас подберу.

Стоящие перед нами верзилы обернулись и внимательно посмотрели на Игорька. Один из них, в больших роговых очках, усмехнулся.

– Хороший у них квакер, – с завистью сказал очкарик, обращаясь к приятелю.

– А что такое квакер? – как обычно не теряясь, спросил Игорек.

– Это специальный прибор, – снисходительно улыбнувшись, сказал очкарик. И, прочитав недоумение на наших с Саней физиономиях, добавил: – Он дает вибрирующий звук.

Из зала прилетели аплодисменты, потом ведущий что-то объявил и ансамбль заиграл новую мелодию, быструю и стремительную.

– «Криденс», – уверенно заявил Игорек. Ему страшно хотелось взять реванш.

– Это мелодия ансамбля «Битлз», – спокойно заметил очкарик.

– Не знаешь – не говори! – взорвался Игорек.

– Могу кассету принести, – улыбнулся верзила.

Игорек, как обычно в споре, кипел, а верзила был спокоен, как лед.

– Подумаешь, кассета. У моего друга диск есть. Можем хоть сейчас послушать.

Я понял, что Игорек намекает на Витю. Верзила промолчал.

– Здесь соло простое, – продолжал свой монолог Игорек.

В этот момент Саня дернул меня за рукав. Я обернулся и понял, что компания наша увеличилась. В двух шагах, развесив уши, располагалась половина РИТОЛО, а именно: две Ольги – Завьялова и Дугинец.

– А где ваш ансамбль репетирует? – спросила Завьялова, на устах у нее играла загадочная улыбка.

– Далеко, отсюда не видно, – мигом оценив ситуацию, отрезал Игорек.

– А почему вы такие злые? – обиженно спросила Дугинец.

– Сами виноваты, – сказал Игорек. – Не надо было жадничать.

– Это не мы, это Ритка, – объяснила Дугинец.

Я понял, что она совсем не такая тихоня, как может показаться на первый взгляд.

– А у вас что, своего голоса нет? – спросил я.

– У нас в лагере мальчишки тоже хотели организовать ансамбль, – вместо ответа на вопрос сообщила Завьялова, – только у них ничего не вышло…

– Только без намеков! – возмутился Саня.

– А кто у вас на ритм-гитаре играет? – спросила Завьялова.

Мы с Саней переглянулись. Услышать такой специальный вопрос от девчонки никто из нас не ожидал.

– Нечаев Леонид – главный ритмовщик Советского Союза, – хлопнув меня по плечу, объявил Игорек.

– А какая у тебя гитара? – оживилась Завьялова, повернувшись ко мне.

Я молчал. Признаться, что у меня никакой гитары нет, после того как Игорек полчаса распинался про наш репертуар, было просто невозможно.

Через два дня мы решились снова идти к студенту. Даже Саня сказал, что может сыграть три аккорда, которые показал нам Витя в прошлый раз, сто раз подряд без остановки.

Дверь нам открыла Альбина. Она была в пушистом белом свитере и джинсах. В этом наряде ее трудно было узнать, и Игорек, вместо того чтобы поздороваться, чуть не бросился бежать. Заметив наше замешательство, Альбина улыбнулась и сказала:

– Проходите, Витя сейчас вернется.

Мы скинули ботинки и расположились на диване, где в прошлый раз сидел бородач. Альбина устроилась в кресле; она листала толстый, как энциклопедия, журнал мод.

– А где же ваши гитары? – спохватилась Альбина.

Игорек сбегал в коридор и принес наш инструмент.

– Только одна? – удивилась Альбина.

– А зачем все таскать? – вывернулся Игорек.

Альбина промолчала. Мне показалось, она догадалась, что мы водим ее за нос.

Вошел Витя. Сегодня он был в костюме и полосатой рубашке с галстуком.

– Вы что, на свидание ходили? – нахально поинтересовался Игорек.

– Нет, в институт, – улыбнувшись, объяснил Витя.

Игорек недоверчиво взглянул на него и покачал головой. Он был убежден, что галстук надевают, только когда идут на свидание.

– Гитары принесли? – спросил Витя.

– Принесли, – кивнул Игорек. – Но мы думали, что сегодня хватит одной. А это наш бас, – Игорек поспешно представил Саню, чтобы замять разговор о гитарах.

– Ну что ж, начнем, – сказал Витя и уселся в кресло.

Мы переглянулись. В присутствии Альбины никто не хотел демонстрировать свои достижения первым.

– Не стесняйтесь! – подбодрил нас Витя.

Я взял у Игорька гитару. Мне страшно не хотелось, чтобы Альбина подумала, что я трус.

Сжав дрожащей рукой гриф, я взял первый аккорд. Чтобы не сделать ошибки, я все время смотрел на пальцы. А пальцы почему-то совсем не слушались, и аккорд получился ужасно грязный, хуже, чем вслепую. Второй аккорд я сыграл неплохо, а на третьем опять сбился: вместо «ми мажор» взял какой-то другой, неизвестный мне аккорд. Самое обидное, что сам я этого не заметил.

– Тут ты врешь, – остановил меня Витя. – Дай-ка гитару. Надо зажимать третью струну на первом ладу, а ты берешь ее на втором.

Витя исполнил аккорд сам. Гитара в его руках запела чисто и звонко. Ни за что не подумаешь, что это тот самый инструмент, на котором только что играл я. От стыда я готов был провалиться сквозь землю.

Второй раз я сыграл аккорды значительно увереннее. Слушая мое неумелое бренчание, Альбина почему-то одобрительно кивала головой.

Потом гитару взял Саня. К моему удивлению, он не сделал ни одной ошибки, только аккорды брал медленно, подолгу выбирая глазами лад и струну.

Зато Игорек сыграл аккорды в быстром темпе, по три раза каждый, потратив на все это времени меньше, чем Саня на один-единственный заход.

– Ну что же, для начала неплохо, – улыбнулся Витя.

– А я еще песенку подобрал, – похвастался Игорек.

Он сыграл песенку «Только ты», которую мы слышали в исполнении ансамбля на учительском «Огоньке».

– Сам подобрал? – удивился Витя. – А ну-ка дай гитару, я вам партию для ритма покажу.

Вскочив с кресла, Игорек уступил мне место рядом с Витей.

– Лень, смотри и запоминай.

Опускаясь в кресло, я почувствовал, что по спине у меня побежали мурашки. С одного раза запомнить песню!

– Нет, эта песня не пойдет, – взяв несколько аккордов, сказал Витя.

– Почему? – огорчился Игорек.

– Здесь два аккорда берутся с барэ.

– А что такое барэ? – спросил я.

– Это довольно сложный прием, когда указательный палец зажимает все струны на каком-то ладу, – объяснил Витя.

– Ничего, он научится, – взглянув на меня, твердо заявил Игорек. – Вы только покажите…

– Вообще-то здесь аккордов не так много, – подумав, согласился Витя. – «Лесенка», затем барэ на первом ладу.

Витя сыграл аккорды подряд. Даже при медленном исполнении они складывались в довольно красивую партию.

– Запоминай. Если хочешь, я запишу. Просто так, словами.

Взяв у Альбины карандаш, Игорек стал быстро записывать на бумажке мою партию, то есть названия аккордов, в той последовательности, в какой их нужно брать и как это делается.

Затем Витя повернулся к Сане:

– Ты уж звукоряд бас-гитары выучил?

Саня растерянно мигал глазами. О том, что такое звукоряд, он, разумеется, не имел никакого понятия.

– Запиши тогда партию для баса, – предложил студент Игорьку. – Когда он выучит звукоряд, вы сможете сыграть эту мелодию всем ансамблем.

Как потом объяснил Игорек, выучить звукоряд означало, что Саня должен знать, на каком ладу и на какой струне можно взять нужную ноту.

– Покажите еще какую-нибудь песню, – попросил Игорек.

– Пока не надо, – покачал головой Витя. – Лучше поскорее переделывайте гитары в электрические.

– А это трудно? – спросил я.

– Не очень, больше всего возни с бас-гитарой. У нее ведь должно быть четыре струны. Вот здесь все сказано.

Витя взял со стола потрепанный журнал «Моделист-конструктор» и, развернув его, показал нам рисунок гитары в разрезе, рядом с которым шли мелким шрифтом пояснения.

– Для баса надо купить тембр-блок и специальные струны, – продолжал Витя.

– А сколько это стоит? – испуганно спросил Саня.

– Тембр-блок стоит двадцать рублей, а струны, кажется, шесть пятьдесят – наши и тринадцать рублей импортные.

– Ого! – воскликнул Игорек.

– Для ритма и соло нужны звукосниматели и струны, – добавил Витя.

Мы молчали. В классе, когда составляли список, ни о каких струнах разговора не было.

– В крайнем случае, – сказал Витя, заметив наше замешательство, – струны пока можно не менять.

– Давайте сперва сложимся и переделаем бас-гитару, – предложил Игорек, подтолкнув меня плечом.

Еще немного, и студент мог бы догадаться, что гитар у нас пока нет.

– Правильно, – сказал Витя. – А потом остальные.

Я вздохнул. Оставался неясным один вопрос: каким образом нам из одной и той же гитары сделать одновременно бас, ритм и соло. К тому же гитара-то была чужая и переделывать ее было нельзя.

Через две недели мне купили гитару. Когда я вернулся с почты, гитара уже красовалась над моим диваном, новенькая, с блестящими золотыми струнами, точно такая, какую мы с Игорьком видели на витрине музыкального магазина.

– Ма! Где ты взяла? – подпрыгнув от радости, закричал я.

– Купила, через знакомых. А чужую гитару сегодня же отдай туда, где взял.

Это условие омрачило мою радость. Держать Колину гитару у Игорька мы не могли, а это означало, что наш ансамбль оставался с одной-единственной гитарой.

– Ма! Ну почему? – взмолился я. – Нам же нужны три гитары – ритм, бас и соло.

– Что, у твоих приятелей родителей нет? Почему я должна думать за всех?

Я взял старую гитару и отправился к Игорьку.

У Игорька никого из взрослых не оказалось дома. В квартире царил страшный беспорядок. Входная дверь была открыта настежь. В передней как попало валялись тапочки и ботинки. В большой комнате младший брат Игорька – Валерка – строил из кубиков и кастрюль модель Останкинской телебашни.

– Ты чего? – удивился Игорек, заметив у меня в руках гитару. – Сегодня твоя очередь.

– Мне свою гитару купили.

– Правда? – обрадовался Игорек. – А где она? Дома?

– Только мать велела, чтобы эту гитару я отдал…

– Кому отдал? – не понял Игорек.

– Кому угодно, только чтоб дома ее не было.

Игорек помрачнел.

Мы спустились во двор и пошли к Сане. Игорек за всю дорогу не произнес ни слова. Найти выход из положения было не так-то просто. На день, на два Игорек мог спрятать гитару под кровать или на антресоли, а что потом? С матерью еще можно было договориться, но отец твердо сказал Игорьку: пока не кончатся занятия в музыкальной школе – никаких гитар.

Открыв дверь, Санина мать приказала нам снять обувь: к Сане можно попасть только через гостиную, где лежит огромный красный ковер. В Саниной комнате творилось что-то непонятное. На полу лежала гитара, вокруг валялись инструменты, обрывки проводов, старые газеты и журнал «Моделист-конструктор», который нам дал студент. Над гитарой колдовали двое: Саня и его отец, дядя Толя, маленький лысый человек с большими волосатыми руками.

– Подкрепление прибыло! – обернувшись, сказал он.

Мы с изумлением озирались по сторонам. На кушетке лежали два блестящих параллелепипеда на черной пластмассовой пластине, каждый величиной с шоколадный батончик.

– Тебе что, тоже гитару купили? – наконец вымолвил Игорек.

– Да, вчера вечером, – кивнул Саня.

– Не мог сказать! – обиженно воскликнул Игорек.

– Э, друзья, чур, не шуметь! – предупредил Санин отец. – А то я вам инструмент запорю…

Осторожно вращая рукоятку дрели, дядя Толя начал сверлить отверстие на лицевой части гитары. Точно такое же отверстие, только диаметром побольше, я заметил сбоку.