Текст книги "Специальный приз"

Автор книги: Александр Ампелонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

После концерта мы возвращались на электричке. Вечером на электричке в наш район почти никто не ездит: все почему-то боятся пересекать в темноте парк. Мы шли по пустынной улице. Вокруг стояли старые, почерневшие от сырости, ветров и дождей дома. Ярко светились витрины запертых магазинов. Скрипели на ветру калитки, лаяли собаки – совсем как в деревне.

Мы перешли по плотине через пруд. Тут на холме, куда взбегала лесенка с каменными ступенями, начинался парк. В парке было» безлюдно, вдоль главной аллеи горели редкие фонари. Игорек с Витей убежали вперед. Студент резвился, как мальчишка, бросался снежками, не пропускал ни одной раскатанной дорожки.

Мы шли с Альбиной близко-близко и молчали. Язык у меня, как назло, словно прирос к нёбу.

– Лень, а правда, ты в хоре пел? – вдруг спросила Альбина.

– Пел, – нехотя признался я, прикидывая, откуда этот факт известен Альбине. В классе своими талантами я никогда не хвастался, а о том, что был солистом в хоре, знают только Саня да Игорек.

– Ой, как интересно! – обрадовалась Альбина. – Мне страшно нравится, как поют мальчики. У них такие приятные голоса. А почему ты сейчас не поешь?

– Я в прошлом году бросил, когда репетиции на воскресенье перенесли, – вздохнув, объяснил я.

– Почему? Воскресенье же самый свободный день.

– По воскресеньям у нас был хоккей. Я в прошлом году за дворовую команду играл…

– Никогда бы не оставила хор из-за хоккея! – улыбнувшись, заметила Альбина. – Как же ты в ансамбле заниматься будешь? Хоккей не помешает?

– Ансамбль – другое дело. В хоре скукота, а тут поешь, что хочешь, – сказал я и запнулся. Вышло, что я говорю об ансамбле так, словно он у нас обязательно будет, как январь после декабря.

– А где вы репетировать собираетесь? В актовом зале?

– Не знаю. Надо сперва играть научиться. Я ни разу еще гитару в руках не держал.

– Если хочешь, я поговорю с Витей. Он может вас научить.

Я пожал плечами. Игорек держался с братом Альбины так, словно тот был нашим одноклассником, а я его почему-то стеснялся.

Вернувшись домой, я обнаружил, что в квартире пусто. Это означало, что родители пошли в гости или в театр. На кухонном столе валялась моя записка: «Поехал на концерт во Дворец спорта, вернусь поздно. Леня». Записка лежала на том же самом месте, где я ее оставил. Определить, читали ее или нет, было невозможно.

Сунув записку в карман, я вошел в большую комнату, включил телевизор. Люблю, когда дома никого нет. Можно совать нос куда хочется, а главное, никто не будет тебя за каждую мелочь пилить, читать длинные и нудные нотации.

По телевизору показывали концерт «Звезды зарубежной эстрады».

Какая-то певица, еле-еле шевеля губами, что-то шептала в микрофон. Ни слов, ни даже языка, на котором исполнялась песня, разобрать было невозможно. Потом на сцену выскочил молодой парень в белом костюме и запел по-английски быструю, веселую песню. Он прыгал по сцене, как мальчишка, и, хлопая в ладоши, заставлял зал петь вместе с ним.

Я быстро открыл сервант, взял большой фужер, из которого наши гости пьют минеральную воду, и стал подражать певцу. Пою я, конечно, не так, как Игорек, но голос у меня есть, не пропал, хотя и ломался.

Я спел с телевизором почти всю песню: мелодия оказалась несложной, а слова я, как обычно, сочинял на ходу. Я так увлекся, что не заметил, как хлопнула входная дверь.

– Это что за цирк? – спросила мама, заглянув в комнату.

Я сел в кресло.

– И поставь на место рюмку. Сколько раз тебя просили не лазить в сервант.

Песня кончилась, певец раскланивался, благодаря зрителей за внимание. Вздохнув, я поставил фужер в сервант.

– Кто это? – спросила мама.

Диктор объявил, что песню исполнял певец из Англии Клифф Ричард. Англичанин запел новую песню. Мама еще немного постояла у телевизора и, поморщившись, заметила:

– Слишком кривляется.

– А, по-моему, здорово, – сказал я и прибавил звук.

Сделал я это совершенно зря, потому что мама тут же подошла к телевизору с другой стороны и вырубила звук совсем.

– Ма, включи! – вскочив на ноги, взмолился я.

Но все было бесполезно.

Только когда мама ушла на кухню, я крутанул звук и чуть не прикусил язык от досады. Ансамбль исполнял «Песенку студентов», последний, самый последний куплет.

Начали передавать новости, я решил, что лучше всего не откладывать дело в долгий ящик и сразу же переговорить с родителями насчет гитары.

Я подкрался к кухонной двери.

Родители, как обычно, говорили об обмене. Этот разговор они ведут каждый день. Мама ищет варианты, чтобы съехаться с бабушкой и перебраться поближе к центру.

Сделав глубокий вдох, я постучал в дверь.

– Войди! – крикнул отец. Он жевал бутерброд и одновременно просматривал «Литературную газету».

– У меня просьба, – объявил я, стараясь не выдать своего волнения.

– Какая? – спросил отец.

– Сперва обещайте, что выполните.

– Лень, кончай дурить. И так голова кругом идет!

– Купите мне гитару.

– Какую еще гитару? – удивилась мать. По выражению ее лица можно было подумать, что она никогда в жизни не слышала о таком музыкальном инструменте.

– Обыкновенную, за семь пятьдесят.

– Зачем тебе гитара? – спросил отец.

– У нас будет свой ансамбль.

– У кого это у «нас»? – заинтересовался отец, отложив в сторону газету.

– Мы – это я, Саня и Игорек.

– Какой Игорек? – задала вопрос мама. Расспросам, как обычно, не было конца.

– Вам что – семь рублей жалко? – спросил я, потеряв терпение.

– На дело не жалко, – смягчилась мама. – Но будет ли от этого толк? Ты за что ни возьмешься, никогда не доводишь до конца. Хор бросил, фигурное катание тоже…

В дверь позвонили. Я вышел в коридор и, заглянув в глазок, обнаружил, что на площадке стоит Игорек, без шапки, взъерошенный, красный, как после бани.

– Завтра поедем! – выпалил он, когда я отворил дверь.

– Куда?

– В музыкальный магазин. Там сегодня вечером гитары были. Мне сосед сказал.

– Мне денег не дают.

– Все равно поедем, – уговаривал Игорек. – Сперва одну купим, а играть будем по очереди.

– Хорошо!

– Ты куда это собрался? – спросила мать, когда Игорек ушел.

– В магазин, гитару Игорю покупать.

Мама вздохнула, но ничего не сказала.

Утром Игорек заявился к нам в восемь часов.

– Ты еще спишь? – изумился он, когда я вышел на звонок в трусах.

– Сейчас оденусь, – сказал я и, потягиваясь, пошел мыться.

– Только быстрее, – беспокоился Игорек. – Если к открытию не успеем – все гитары расхватают.

Я вздохнул и решил ради такого случая пожертвовать завтраком. К тому же мне все равно надо было спешить: мама уехала в центр за продуктами, но с минуты на минуту мог проснуться отец. Когда у него свободное время и хорошее настроение, он страшно любит заниматься со мной английским или математикой.

До метро мы добрались на троллейбусе. Всю дорогу Игорек ужасно нервничал и жалел, что мы не сели на автобус, который делает до метро на две остановки меньше.

В метро он всюду бежал бегом, на каждой остановке высовывался из вагона, чтобы посмотреть на часы. На площадь Свердлова мы приехали без пятнадцати десять. Выскочив на улицу, Игорек огляделся. Впереди в туманной дымке возвышался Большой театр.

– Пошли сюда, – сказал Игорек и потянул меня вправо. Мы пробежали мимо киосков с мороженым, мимо бензоколонки. Потом миновали гостиницу «Метрополь» и нырнули в подземный переход. На ходу Игорек все время уточнял маршрут по бумажке, на которой было нарисовано, как добраться до магазина.

На Неглинке мы без всякого труда нашли трехэтажный дом песочного цвета, на фасаде которого, чуть повыше витрин, большими буквами были написаны слова: «Музыкальные инструменты».

Толкнув ногой дверь, Игорек ворвался в магазин. В первом зале стояли новенькие пианино, закрытые полиэтиленовой пленкой. Слева продавались электрогитары: синяя за 215 рублей, с чехлом, и желтая за 150 рублей. Под стеклом в бумажных пакетах лежали струны. Простых гитар нигде не было видно.

Игорек протиснулся к прилавку. Молоденькая продавщица заворачивала в бумагу медиаторы и болтала с парнем в дубленке.

– У вас есть дешевые гитары?

– Ты что, сам не видишь?

– Вчера ведь были? – уныло вымолвил Игорек.

– Вот вчера бы и приходил.

– А когда еще будут?

– Неизвестно, – отрезала продавщица и снова заговорила с парнем в дубленке.

– Тетенька! – взмолился Игорек. – Вы не обижайтесь, но нам очень нужна гитара.

– Мальчик! – недовольно повела бровью продавщица. – Ты разве не видишь, что я разговариваю с покупателем? Чему вас только в школе учат?

Чуть не заплакав от обиды, Игорек выскочил на улицу и вдруг остановился как вкопанный. На витрине магазина стояла новенькая шестиструнная гитара с красивым коричневым грифом и блестящими золотыми струнами. На гитаре висела табличка: «Выдается только по лотерее».

У тротуара стоял красный «Москвич»-пикап. Молодой мужчина грузил в кузов электрогитары. Ему помогали двое ребят.

– Вы себе гитары покупаете? – спросил я.

– Для ансамбля! – похвастались ребята.

– А где вы столько денег взяли? – удивился Игорек.

– ЖЭК дал. У нас есть клуб для подростков, «Факел».

– А где это? – загорелся Игорек.

– В Люберцах.

Я присвистнул. В Люберцах живет мой двоюродный дядя. Один раз мы ездили к нему на такси и еще при старом тарифе заплатили по счетчику пять рублей.

Игорек окончательно упал духом.

– А вы в свой ЖЭК сходите, – включился в разговор мужчина. Теперь он укладывал в кузов барабан. – Скажите: так, мол, и так, хотим создать ансамбль… У вас там должен быть педагог-организатор. Сейчас они при каждом ЖЭКе, и деньги отпускаются…

Игорек потащил меня обратно в метро, он решил отправиться в ЖЭК немедленно.

– Сегодня там все равно никого нет, – остановил я его. – Тридцать первое число.

Игорек вздохнул. Было ясно, что из-за гитары он совсем позабыл про Новый год.

Когда я вернулся домой, у нас уже полным ходом шли приготовления к Новому году. Мне поручили раздвинуть в большой комнате стол и покрыть его скатертью. Папа раскладывал ножи и вилки. Приборов было шесть. Это означало, что у нас, как обычно, будут гости. Потом я вытряхнул в мусоропровод ведро. Настроение у меня было совсем не новогоднее. Даже не хотелось гадать, что мне на этот раз подарят родители. Ясно было, что гитару они мне не купят.

От нечего делать я вылез на балкон. Внизу спешили люди, торговал елочный базар.

– Леня! – возмущенно крикнула мама. – Ты как маленький ребенок! Учти, если простудишься, я лечить тебя не буду.

Я уже хотел вернуться в комнату, но в этот момент услышал гитару, она играла где-то совсем близко. Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Мне показалось, что гитара играет возле нашего подъезда, под козырьком.

Я выскочил в коридор и схватил шапку.

– Ты куда? – удивилась мать.

– Я немного погуляю.

– Полчаса, не больше! – крикнул мне вдогонку отец.

На скамейке возле нашего подъезда сидела незнакомая компания. Я проскочил мимо и остановился шагах в десяти, возле площадки для автомашин.

На гитаре играл парень лет восемнадцати, в телогрейке и большой белой шапке. Остальные ребята – примерно моего возраста – пытались под его аккомпанемент спеть что-то похожее на песню Высоцкого из кинофильма «Вертикаль».

Парень играл не медиатором, как мне показалось вначале, а обыкновенным пятаком. Я пытался рассмотреть, как он ставит пальцы, но фонарь под козырьком светил тускло и струны сливались с грифом.

Песня кончилась, гитарист посмотрел на нас и со всей силы еще раз ударил по струнам. У него было добродушное лицо и курносый, как у мальчишки, нос.

– Простите, – осмелев, спросил я, – какой вы сейчас взяли аккорд?

– Блатной квадрат, – солидно ответил гитарист. Ему страшно появилось, что я обратился к нему на «вы».

Тут я услышал знакомый свист и, обернувшись, заметил Игорька: бежал к нашему подъезду через детскую площадку прямо по гробам, в которых даже днем можно утонуть.

– Коль! Привет! – крикнул он, обращаясь к гитаристу.

– Привет, – кивнул парень, будто старому знакомому. (И где только Игорек успел познакомиться с таким взрослым парнем?)

Коля сыграл еще одну песню и, вытащив из кармана сигарету, спросил:

– Кто поиграть хочет?

– Можно мне? – загорелся Игорек. Он схватил гитару и сыграл одной струне «Чижик-пыжик». На сегодняшний день это был весь репертуар.

– Слабак! – разочарованно протянули ребята.

– Так я не умею, только учусь, – объяснил Игорек.

– Значит, плохо учишься! – покровительственно заметил Коля, закуривая сигарету.

– Как же – научишься, если гитары нет! – вздохнул Игорек. – Мы сегодня ездили в магазин, говорят, гитар нет и неизвестно, когда будут.

– Тяжелый случай, – посочувствовал Коля и вдруг предложил: – А ты пока возьми мою.

– Как это – возьми? – изумился Игорек.

– Поиграешь – отдашь, мне все равно скоро в армию… Игорек зачарованно смотрел на гитару. Он никак не мог поверить, она теперь на время принадлежит ему.

– Если что, я к тебе за гитарой зайду. Ты в какой квартире живешь?

– В семьдесят пятой, прямо над тобой, – объяснил Игорек. Ребята с завистью поглядывали на Игорька. Такого они не ожидали, и Коля, в общем, вел себя странно: разговаривал с нами, как равными, не заносился, не демонстрировал свое превосходство.

– Леня! Леня! Иди домой! – послышалось откуда-то с неба. Это мама звала меня домой.

– Зайдем к тебе, – предложил Игорек.

Заметив Игорька и в особенности гитару, мама помрачнела и сразу предупредила:

– Леня, ты, пожалуйста, недолго, скоро придут гости.

Мы прошли ко мне в комнату. Игорек не мог оторваться от гитары.

– Она расстроена, – объяснил он, проводя рукой по струнам.

– А как ты определяешь? – спросил я.

– Очень просто, смотри. Первая струна, прижатая на пятом ходу, должна давать «ля». Так в самоучителе написано. Ля, ля… – пел Игорек и подкручивал колки, регулирующие натяжение струн.

В комнату заглянула мама.

Я понял, что пора сматывать удочки. Мы договорились, что встретимся завтра или послезавтра и пойдем в ЖЭК. Гитару Игорек бережно спрятал под куртку.

Вскоре приехали гости. Они все почему-то больше всего интересовались моими успехами в учебе и заставляли меня, как маленького, зажигать бенгальские огни. Родители подарили мне кляссер для марок, которые я уже давно не собираю.

В половине двенадцатого вдруг раздался звонок.

Я пошел открывать дверь. На лестнице стоял Игорек. Он чуть не плакал.

– Лень! Возьми гитару к себе. Я матери объяснил, что мне Коля на время дал, а она раскричалась…

Проснулся я в час дня. Ночевать мне пришлось на раскладушке в большой комнате, потому что мою комнату заняли гости.

Я умылся и взял гитару, которую вчера незаметно засунул в стенной шкаф.

В коридоре, зевая и потягиваясь, появился отец. Увидев гитару, он спросил:

– Что, уже гитару купил?

– Это не моя, – уклончиво объяснил я.

Отец больше ничего не спросил, но от мамы так просто отделаться не удалось.

– Леня! Объясни толком, где ты взял гитару? – спросила она за завтраком.

– У Коли.

– У какого Коли?

– Его фамилия Снегирев. Он с Игорьком в одном подъезде живет.

– А где он учится?

– Он работает учеником слесаря в троллейбусном парке.

– Час от часу не легче! – воскликнула мама. – За что он вам дал гитару?

– Просто так. Ни за что. Гитара ему сейчас не нужна, он скоро в армию уходит.

– А сколько ему лет? – спросила мама.

– Восемнадцать…

– Тебе что, дружить больше не с кем? Одноклассников мало?

– А где вы познакомились? – спросил отец.

– В подъезде.

– Больше во дворе гулять не будешь! – твердо сказала мама.

– Погоди, Наташа. Давай без паники, – вмешался в разговор отец. – Ты меня с этим парнем познакомишь?

– Пожалуйста, – согласился я, так и не поняв, зачем отцу понадобилось это знакомство.

Третьего января мы отправились в ЖЭК. Саня взял с собой новенький кассетофон «Весна-306», который бабушка подарила ему на Новый год. Кассетофон работал от батареек. Записей у Сани было совсем немного – всего одна кассета, но носить с собой музыку было интересно.

ЖЭК находился на первом этаже. У подъезда висела большая красная табличка: «Часы приема населения».

Саня почесал в затылке, пытаясь определить, считаемся ли мы населением или нет.

– Кто хоть раз в ЖЭКе был? – спросил Игорек.

– Я, – признался Юрик. – Когда у нас кран протекал.

– Лучше пусть Саня пойдет, – предложил я.

Я считал, что переговоры лучше всего вести ему. Саня у нас акселерат. Если бы из класса в класс переводили по росту, он давно бы окончил школу.

Войдя в подъезд, мы обнаружили на площадке три двери с разными табличками: ЖЭК занимал весь этаж.

Мы вошли в дверь с надписью «Секретарь» и увидели обыкновенную квартиру. Начальник принимал посетителей в большой комнате с письменным столом, кожаным диваном и стульями вдоль стены.

– А, молодежь! – улыбнулся начальник.

– Здравствуйте! Мы хотим создать при ЖЭКе вокально-инструментальный ансамбль, – с ходу начал Саня.

– Очень хорошо. А где вы живете?

– В доме 98, корпус один и два.

– Нам нужны деньги на инструменты, – уточнил Игорек.

– Деньги? – задумчиво спросил начальник и зачем-то вытер лысину платком. – А сколько именно?

– Тысячу рублей.

– Таких денег у нас нет. – Начальник ЖЭКа развел руками.

– Почему же у других есть? – обиженно спросил Игорек. – Сегодня в магазине для одного ЖЭКа сразу шесть гитар купили!

– И еще барабан! – уточнил я. – Для подросткового клуба «Факел».

– У нас такой клуб тоже обязательно будет, – сказал начальник. – Зайдите-ка вы в соседний подъезд. Там найдите педагога-организатора. Зовут его Николай Трофимович. И оставьте вашу заявку.

Из кабинета мы вышли в приподнятом настроении. По правде говоря, я ожидал, что нас без разговоров просто выставят вон.

В соседнем подъезде на одной из квартир висела табличка: «Детская изостудия».

– Это, наверно, здесь, – предположил Игорек.

Мы вошли и увидели пенсионера. Стоя перед мольбертом, он выводил кисточкой надпись: «Клуб для подростков «Чебурашка». Вдали на шкафу стояла гипсовая скульптура.

– Здрасте! – хором поздоровались мы.

– Нас послал начальник ЖЭКа, – объяснил я. – Он сказал, что надо оставить вам заявку на инструменты для вокально-инструментального ансамбля.

Старичок тотчас открыл блокнот.

– Три гитары, усилитель, ударную установку, можно органолу, – диктовал Игорек.

– А цены вы знаете? – спросил старичок.

– Знаем, – кивнул Игорек и стал называть цены.

Лицо у воспитателя постепенно вытягивалось.

– Такие деньги у нас вряд ли найдутся.

– Зачем тогда вывеску вешать? – спросил Игорек.

– Как зачем? – изумился старичок. – У нас уже работает изостудия, кружок ручного вязания, скоро будут другие кружки, авиамоделизма, например.

– А как же ансамбль? – спросил Юрик.

– Ансамбль нам, пожалуй, не подойдет, – теперь уже совсем твердо заявил старичок. – Не по карману, да и шум… Жильцы, я думаю, возражать будут.

– Откуда вы про жильцов знаете? Может быть, они, наоборот, довольны будут? Может, они музыку любят? – возмутился Игорек.

– Не огорчайтесь, – успокоил старичок. – В следующей пятилетке у нас запланировано строительство специального клуба. Будет отдельное здание, возле почты. Там можно будет шуметь сколько угодно, и средства на оборудование дадут немалые. Тогда купим, что хотите. Даже концертный рояль.

– Не нужен нам рояль! – сказал Игорек и пошел к двери.

Мы вышли на улицу. На школьном стадионе взрослые команды играли в футбол. Шел мокрый снег.

– Что будем делать? – спросил Юрик.

– Придется самим покупать, – бодро заявил Игорек.

– А где деньги взять? – спросил я.

Игорек не ответил. Мы подошли к почте, которая занимала соседний подъезд. Здесь за стеклом висело большое объявление: «Отделение связи приглашает почтальонов на вечернюю доставку. Оклад – 40 руб.».

– Примерно за полгода можно на все заработать, – прикинул Саня.

– Пошли! – Игорек решительно направился к подъезду.

Сперва мы попали на телеграф. Здесь нам объяснили, что обращаться нужно в отдел доставки – на той же площадке, только в другой квартире. Я приоткрыл дверь. В щелку были видны стоящие на полу большие почтовые сумки на колесиках, почти такие же, как хозяйственные, которые продаются у нас в универмаге, только раза в три больше. Подталкивая друг друга, мы вошли в комнату.

Возле окна две женщины сортировали письма.

– Здравствуйте, – сказал Игорек. – Мы по объявлению. Вы на работу принимаете?

– Смотря кого. – Пожилая женщина в полосатом платке подозрительно посмотрела на Игорька.

– Тебе сколько лет? – спросила другая женщина, помоложе.

– Пятнадцать, – сказал Игорек, на всякий случай прибавив себе полтора года.

– А зачем с собой толпу привел? – спросила пожилая женщина.

– Мы все работать хотим, – объяснил я.

– Нам нужно два человека, не больше.

Мы молчали.

– А ну-ка иди сюда, – пожилая женщина показала на Саню. – Как тебя зовут?

Саня назвал свое имя.

– Договоримся так, – предложила пожилая женщина. – Сначала мы возьмем одного, а там посмотрим. Будет стараться – примем остальных. Нам работники нужны… Валя, покажи ему все, что надо.

Молодая женщина остановилась возле сооружения, напоминающего книжный шкаф.

– Это сортировочный шкаф. Здесь пятнадцать ячеек – по числу участков. Каждый почтальон обслуживает один участок. Вот «бегунок» – сортировочный журнал. Здесь записано, кто какие газеты и журналы выписывает…

Валя взяла из пятой ячейки толстую тетрадь, на которой стояла цифра «5», а рядом с нею маленькая буква «у».

– А что значит «у»? – спросил Саня.

– Утренняя доставка, с шести утра.

Саня почесал в затылке.

Валя улыбнулась:

– Испугался? А мы, основные почтальоны, так каждый день встаем.

– Конечно, мы привыкнем, – поспешно сказал Игорек.

– Не пугайтесь, подростки у нас носят «Вечернюю Москву» и «Известия» плюс письма. Это вечером, с шести до восьми.

Я вздохнул с облегчением. В такое время можно запросто носить газеты, не объявляя об этом родителям.

– Все понятно? – спросила Валя.

Саня кивнул.

– Тогда приходи завтра с родителями – будем оформлять. Работники нам нужны.

Саня озадаченно молчал.

– А если родители в командировке? – спросил я.

– Тогда ничего не выйдет, – сказала Валя. – Родители должны сдать паспорт и справку на совместительство.

– Чей паспорт? – осведомился Игорек.

– Папин или мамин, а почту носить будете вы. Но учтите: нужна хорошая память и аккуратность. У нас соревнование за отличное обслуживание.

Дома я долго выбирал момент для разговора о почте. Главное, я никак не мог решить, с кем говорить сначала. Мама готовила на кухне пирог: завтра опять ожидались гости. Пирог почему-то не получался, и мама хмурилась. Отец завалил бумагами весь стол в большой комнате и что-то считал на карманной вычислительной машине.

– Опять без дела болтаешься, – вздохнула мама, когда я заглянул на кухню. – Сел бы, почитал.

– Я уже читал.

– Что-то я не заметила. Что ты за сегодняшний день полезного сделал?

– Кое-что сделал: мы на работу устраиваемся.

– На какую работу? – изумленно воскликнула мама.

– Нам деньги нужны на инструменты.

– На инструменты? – переспросил отец, как обычно появившись на кухне в самый неподходящий момент.

– Мы устраиваемся разносить газеты, чтобы заработать на инструменты, – объяснил я.

– Гм!.. – озадаченно воскликнул отец.

– На учебу это не повлияет, – сказал я.

– Не выдумывай, – твердо сказала мама. – Наработаться ты еще успеешь. Сейчас главное – учиться.

На следующий день Игорек потащил меня к студенту. Приглашение Альбина передала нам давным-давно, на следующий день после концерта, но мы специально тянули время, чтобы немного освоить гитару. А я думал одолжить у родителей деньги, купить гитару, чтобы потом, заработав на почте, вернуть долг. Но теперь никаких надежд на свой собственный инструмент у меня не осталось.

Над нами висело низкое, хмурое небо. На деревьях, на телефонных будках, на автомашинах, которые остались зимовать возле домов, выросли большие снежные шапки.

На звонок долго не открывали. Я уже начал сомневаться, туда ли мы попали, но Игорек утверждал, что один раз видел, как Витя вместе с собакой проследовал именно в этот подъезд, а потом его голова мелькнула якобы в окне шестого этажа.

– Ах, это вы! – На пороге появился Витя в сером мохнатом свитере и джинсах. Очки у него на этот раз были простые, прозрачные. – Раздевайтесь, только тихо – идет запись.

Мы вошли в прихожую. На подстилке возле ванной лежал огромный старый боксер. Вскочив, он обнюхал нас с Игорьком и, убедившись, что мы не воры, снова улегся спать. Слева до самого потолка поднимался книжный шкаф. На полках стояли собрания сочинений, альбомы по искусству в белых глянцевых обложках, старинная, в золотых переплетах энциклопедия. На стенах висели значки. В основном это были гербы наших и зарубежных городов.

В большой комнате красивый мужской голос пел жалостную песенку из кинофильма «История любви».

Через минуту Витя распахнул дверь и пригласил нас в комнату. На диване сидел молодой мужчина с такой же бородкой, какая была когда-то у ботаника.

– Знакомьтесь, это мой друг Альберт.

Мужчина приподнялся и, зачем-то отвесив нам театральный поклон, сказал приятным голосом:

– Очень рад.

Я сразу догадался, что песню пел он.

– Располагайтесь, – Витя показал на удобные низкие кресла. – А где третий? Вы же сказали, что придете втроем. Он заболел, – с ходу выпалил Игорек.

– В следующий раз он придет, – сказал я. – Обязательно.

Я догадался, что студенту хочется проверить свои педагогические таланты, а без третьей гитары об ансамбле не могло быть и речи.

– Ну хорошо, посидите немного, – сказал Витя. – Мы еще кое-что запишем.

Я стал искать глазами проигрыватель, полагая, что речь идет о записи с пластинки на магнитофон. Но проигрыватель был закрыт крышкой. Витя же возился возле кассетного магнитофона, к которому сбегались провода от двух микрофонов. Один был подвешен к настольной лампе, другой бородач держал в руке. На письменном столе валялись раскрытые книги, а у стены стояла чертежная доска с рейсшиной. Прямо над нами висели плакаты битлов. На одном из них битлы, еще совсем молоденькие, шли босиком по «зебре» через дорогу. Точно такую картинку я видел на конверте диска «Монастырская дорога». На втором плакате битлы сидели на лестнице, у подножия которой стояла ударная установка цвета морской волны.

Витя нажал на кнопку. Включилась перемотка. Кассетофон запищал, как Буратино, потом комнату наполнила знакомая мелодия.

– Это битлы! – обрадовался Игорек.

Студент с приятелем засмеялись. Вид у них был довольно загадочный.

– Что вы смеетесь? – обиделся Игорек. – У меня дома такая запись есть.

В ответ на это Витя выключил кассетофон, взял со стула гитару и вдруг запел песню, которая только что звучала на пленке. Бородач стал ему подпевать. Игорек открыл рот от изумления.

– Ну как? – спросил Витя, когда песня кончилась.

– Здорово! – ответили мы в один голос. – Вы нас так научите?

– А терпения хватит? – поинтересовался Витя. По его тону было ясно, что он в этом совсем не уверен.

– Хватит! – твердо заявил Игорек.

– На какой гитаре ты хочешь играть? – спросил бородач.

– На обыкновенной, – не поняв вопроса, ответил Игорек.

Бородач засмеялся.

– Если вы хотите сделать группу, – объяснил Витя, – у вас должны быть три гитары: ритм, бас и соло.

– Мне тогда «ритм», – не совсем уверенно выбрал Игорек.

Было понятно, что он, как и я, знает, чем эти гитары отличаются друг от друга.

– А ты? – спросил бородач, обращаясь ко мне.

– «Соло»! – недолго думая сказал я, чтобы не выглядеть полным профаном.

– А кто из вас умеет играть на фортепьяно?

– Я! – Игорек поднял руку. От волнения он забыл, что находится не в классе.

– Он в музыкальной школе занимается, – уточнил я.

– Вот и отлично! – сказал Витя. – Солист играет по нотам, поэтому на гитаре-соло будешь учиться ты… Принцип здесь такой, – продолжал Витя, взяв в руки гитару. – Открытая первая струна дает звук, соответствующий «ми».

Он несколько раз провел медиатором по первой струне, которая и в самом деле пела что-то похожее на «ми».

– Та же струна, зажатая на первом ладу, – «фа».

Игорек понимающе кивнул головой. Я понял, что ему освоить эти премудрости будет в сто раз легче, чем мне.

– А ты будешь играть на ритм-гитаре, – сказал Витя, посмотрев на меня. – Здесь самое главное выучить аккорды, они записываются специальными значками.

Он протянул мне гитару. Я нерешительно просунул голову в ремень. Как держать инструмент, я понятия не имел, а потому решил не объявлять, что ноты знаю не хуже Игорька.

– Большим пальцем упирайся в гриф, остальные пальцы свободно бегают по струнам, – объяснил бородач. Он схватил меня за руку и стал размещать мои пальцы в соответствии с правилами.

– А правой рукой води по струнам, – сказал Витя. – Бой у тебя появится не сразу, но обязательно слушай, какой выходит звук. Он должен быть чистый и красивый.

Я ударил медиатором по струнам. Гитара зазвенела.

Потом Витя показал, как брать основные аккорды. Первый аккорд – «ля минор» – строился так: указательным пальцем полагалось нажать вторую струну первого лада, безымянным – четвертую струну второго лада, а средним – третью струну на том же ладу.

Второй аккорд – «ми мажор» – брался так же, как первый, только все пальцы ставились на одну струну выше.

– Попробуй! – предложил Витя. – Смотри на меня и бери аккорд. Он держал перед моим носом вторую гитару, а бородач передвигал по грифу мои пальцы. Так мы сыграли каждый аккорд по два раза.

Потом я попытался взять аккорды самостоятельно, но затею пришлось оставить: пальцы, как назло, попадали не на те струны, что надо. А главное, чтобы прижать струну к грифу, приходилось стараться изо всех сил.

– Как у вас с пением? – спросил Витя.

– Пятерка, – гордо сказал Игорек.

Бородач засмеялся. Я догадался, что Витя имел в виду не отметку.

– Что вы собираетесь исполнять? – повторил свой вопрос Витя.

– Песни, – ответил Игорек. – Если можно, вот эту.

Он запел «Желтую субмарину» из репертуара ансамбля «Битлз». Витя и бородач внимательно слушали, потом взяли гитары и начали аккомпанировать. Игорек запел увереннее.

– Весьма! – многозначительно сказал бородач, когда песня кончилась.

– Где ты научился так петь? – спросил Витя.

– Нигде, – пожал плечами Игорек. – Просто слушал магнитофон и пел под записи.

– А слова? – поинтересовался бородач.

– У одного парня из нашей школы списал, – объяснил Игорек. Студенты молчали. Я понял, что таких талантов от Игорька они не ожидали. Мы начали прощаться.

– Когда к вам можно приходить? – спросил Игорек.

– Увидишь свет – заходи, – объяснил Витя. – Главное, быстрее доставайте гитары.

Незаметно пролетели каникулы. В первый день занятий мама разбудила меня в семь, хотя обычно я встаю без пятнадцати восемь, с «Пионерской зорькой».

– Ма, я еще посплю, – пробурчал я и отвернулся к стене.

– Вставай, вставай, у тебя портфель не собран.