Текст книги "Сумеречная зона"

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2
В логове бандитов

Только начало светать, Эдичка отдал команду выступать.

К тому времени дождь почти стих, но воздух буквально пропитался влагой. Низины затянуло густым туманом, что было нам на руку. Вот только бы на чудиков не нарваться. Хотя говорят, что сырой погоды они не любят.

Перед тем как кострище за камнями покинуть Эдичка и в самом деле башли раздал. Хотя, что это за деньги – три тысячи! А с другой стороны, я из-за Волчары с предложением торговца согласился, да еще потому, что не хотел, чтобы воцарился бандитский беспредел. Потому что на личные разборки Эдички и Хасима мне глубоко плевать. Пусть хоть глотки друг другу грызут, вмешиваться не стану – не мое это дело. Остальные… У каждого свой интерес. Тот же Гвоздь, например, денег не взял, хоть и вопил о них больше всех. Я точно видел. Перекинулся с Эдичкой парой слов и все. Так что воевать с хасимовскими ребятами у каждого из нас свой резон. Эдичка точно подгадал, кого приглашать.

План был такой: заходим тремя группами. Несколько человек к воротам, Дикой с тремя молотобойцами в обход справа, остальные заходят с тыла. Слева от дома дорога, и если голубчики на нее выскочат, то как на ладони будут. К тому же задача у нас была не перестрелять бандитов, а разогнать.

Однако все получилось не так, как планировали. К воротам фермы мы вчетвером вышли: Эдичка, Леха, Дед и я. Эдичка гранату в подствольник зарядил, хотел по воротам долбануть – сообщить Хасиму, что у него гости, да не тут-то было.

Шум. Треск. Мы по кустам залегли ждем. Искатель ведь какой выживает? тот, который ждать умеет. А тот, который не умеет, умирает очень быстро. Потому СПб спешки не любит. Покой он любит… И лучше – вечный.

Только устроились, глядь с неба вертушка. Припарковалась на землю перед воротами, нам всю панораму закрыла. Вояки пожаловали. Видать прав был Эдичка, что погонники с Хасимом снюхались.

Я-то было растерялся. Мне ведь драка с военными ни к чему. Еще засветишься где, а потом трофеи сдавать будешь, или на менять, тебя и повяжут, как ребенка. Пикнуть не успеешь. И никакие заклятия не помогут. А дальше «по закону военного времени»…. Так наших много полегло. В первую очередь те, кто с вояками общего языка найти не смог, или баловал не по-детски.

Я уж решил было с Диким перетереть тему вояк, да и ноги сделать. Черт с ними с деньгами, при случае Эдичке верну. Хотя он вряд ли возьмет. Гордый.

Но Эдичка мне опомниться не дал. Подствольник у него уже взведен был, вот он и шмальнул по вертолету. Тот полыхнул, словно ветки политые бензином. От взрыва слетели ворота, и тут же весь подлесок прочертили трассеры. Я так толком и не понял, кто в кого стрелял. Да какая разница. Сам мордой в кусты, АК над головой. И как говорится «Трах-трах-тибедох». В кого бог пошлет.

А бог и в самом деле в этот день послал. И не Хасима, и не Эдичку, а всех нас вместе взятых. Так что когда отстрелял я обойму в сторону дома, Дед меня по ногам пнул.

– Вставай, Угрюмый. Нечего патроны зря изводить. Пошли посмотрим, кто там в живых остался.

Я голову-то повернул. Глянул. Никого и нет. Эдичка с Лехой слился куда-то. Только я с Дедом и остался. Ну, мне-то негоже труса из себя корчить. Репутация дороже. Так что пришлось вылезти из своей «норки». Обойму сменил, ствол наперевес и следом за Дедом к дому похромал.

А там народ орет, палит в божий свет, как в копейку. Только не в нашу сторону целят. Это потом только я сообразил, что горящий вертолет нам как щит встал. Нас из-за него совсем не видно.

Но только мы вертолет обогнули, смотрю сквозь дырку в черепице в доме у ворот чья-то голова высунулась. Точно не из наших. Целиться, стрелять у меня времени не осталось. Тем более этот фрукт уже и меня, и Деда на прицеле держал. А пальнув с пояса я бы его не снял. Хоть стрелок я не плохой, но ведь не снайпер. Поэтому пока он родимый целился, выбирая кого из нас первым подстрелить, я так незаметно левой рукой гранату от пояса отцепил и вверх подбросил, а сам на спину Деду прыг.

Повалились мы в грязь, тут наверху как рванет. И только краем глаза вижу летит стрелок мой задумчивый, руками машет. Не стал я его траекторию до конца отслеживать, с Деда скатился. Тот приподнялся, обматерил меня без злобы. Сам понимает, что к чему.

Так мы до ворот и добрались.

Я осторожно во двор заглянул. Никого не видно, пара бандитов посреди двора валяется, да народ из всех щелей друг в друга палит, а где наши, где не наши, бог их разберет.

– И что делать будем? – повернулся я к Деду.

– Зайдем сбоку… – спокойно так ответил он, сигаретку затянул, автомат на груди поправил и шнырк мимо меня во двор. Но не к зданию, а вдоль стены налево. Туда, где кусты, где за выступом укрыться можно.

Мне ничего не оставалось, как за ним нырнуть. Однако кто-то нас заметил, шмальнул дробью. Мне осколками кирпича щеку покарябало, хорошо глаз не задело. Плюхнулся я в кусты, следом за Дедом, а там – канава, грязь. Но мне уж не до того было.

Пока я с морды кровь стирал, Дед вволю настрелялся. Отступил ко мне в канаву и говорит:

– Угрюмый, хватит сопли жевать. Мне этих гадов отсюда не достать. Так что давай дуй в обход. Постарайся во двор заскочить, тогда они у тебя как на ладони будут, а я пока их внимание отвлеку.

Я кивнул. А что делать. Дед дело говорил.

Собрал я себя в кучу и ломанулся в кусты. Что это за растение и представить себе не могу, но мерзотное на редкость. Колючки одни. Может тоже чудики. За плащ-палатку цепляют, а когда начинаешь ветки ломать, сок сочиться белый, а запах – хоть удавись. Такое ощущение, что клопов пригоршню раздавил.

Вывалился из кустов, к кирпичной стене приник, отдышался. Проверил свою «машинку», чтобы не заклинило патрон, если что. За угол заглянул. Так и есть – стоит один из бандитов ко мне спиной, целит куда-то. Я ему в спину, одиночным. Тут как говорится не игра в благородных ковбоев, а пряталки-стрелялки по-хохлятски.

Не успел бандит на землю плюхнуться, я аккуратненько гранату с пояса, и угол ее закатил. Гранаты конечно жалко, она денег стоит, но «профилактические меры» прежде всего.

Ухнуло. Полыхнуло. Дым повалил.

Я АК наперевес и в дверной проем, в дым головой вперед.

Справа пальнул кто-то. Дал я очередь в ответ. Попал… не попал, не знаю. Смотреть было некогда, тем более, что приземлился я очень неудачно. Кто же знал, что у них там пол наполовину разобран? Врезался я боком в какие-то кирпичи, так врезался, что от боли взвыл, и в глазах потемнело. Однако, как говориться, сам виноват.

Откатился я в сторону, на всякий случай. Замер, во тьму вглядываясь. Нет, вроде никого больше тут нет. Отдышался, бок пощупал. Больно. Может, ребро сломал. Обидно, если придется к Айболиту пилить…

Где-то ухнула еще одна граната а потом АК захлебнулся дробной очередью. С потолка посыпались пыль и грязь.

Бой продолжался, и отлеживаться мне никакого резона не было. Кто сколько навоюет, тот столько с бандитского общака и получит. Знаю я Дикого. Он поровну делить не станет, не его стиль.

Так что пришлось мне подниматься. Проковылял я вглубь сарая, аккуратно заглянул в соседнюю комнату. Не комнату даже, комнатушку. Глава у меня еще толком к темноте не привыкли, но то, что в комнатушке никого нет, я разглядел. Пустое помещение, только в углу лестница наверх, на чердак.

Тут меня словно черт дернул. Дай, думаю, на чердак заползу. Как там поется: «Мне сверху видно все, ты так и знай»… И своих прикрою, а может еще кого из бандитов достать повезет.

Метнулся я через комнату, а потом вверх по лестнице. Только не повезло мне. Под лестницей в тени сидел кто-то, потому как только на пол пути к чердаку оказался, меня за ноги ухватили. Полетел я головой вниз. Чудом шею не свернулся. Правда, дальше хуже вышло, потому как приземлился я на отбитый бок.

Боль была такой, что перед глазами круги черные поплыли.

Сознание я не потерял. Видать в организме еще оставались какие-то внутренние резервы, а может, мне повезло.

Автомат я выронил, но тело мое действовало самостоятельно. Не обращая внимания на боль, противника я встретил на согнутые ноги. Потом я ноги резко распрямил, и нападавший полетел во тьму, а я вдвое согнулся от боли.

Нет, явно то был не мой день.

Однако боль, болью, а правой рукой я по полу шарил в поисках чего-нибудь, что за оружие сойти может. И тут я вспомнил про нож за голенищем. Только я к нему потянулся, как противник вновь обрушился на меня. Всей своей массой навалился, выбив из легких воздух.

А потом запах. Он словно плотная подушка не дал мне заглотить ни капли живительного воздуха. Смесь запаха гнилых яиц, стухшей плоти, перепрелой листвы… По сравнению с ним, вонь кустов за сараем напоминала запах французской «шанели».

Отбивался я отчаянно, только вот сделать ничего не мог – чувствовал, как крепкие, словно стальные, пальцы противника скользят по воротнику моего комбинезона, хотят в горло впиться. Ну, уж нет! У всех искателей в воротники вшиты металлические кольца или прутья. На тот случай если вурдалака встретишь. Как там говориться: «Не целуется взасос петербургский кровосос»…

Только тогда я об этом не думал. Все мое существо направленно было лишь на то, как вывернуться из-под этой, невесть откуда взявшейся твари. И тут мне случайно повезло. Я коленом попал гаду в пах.

Ну и взвыл же он. Меня словно водой из помойного ведра смрадом окатило, но я не растерялся. Треснул его лоб в лоб, так что искры из глаз посыпались. И оттолкнувшись ногами, на спине скользнул назад, прочь. Мой противник метнулся было за мной, но что-то его удержало. А я откатился к стенке, нож вытащил, выставил.

Но мой противник за мной не последовал – скрылся назад под лестницу.

Какое-то время я лежал, пытаясь разглядеть противника, но ничего так и не увидел. Темно было. Постепенно боль в боку поутихла. Я медленно на локтях приподнялся. Где-то вдалеке за фермой все еще стреляли.

Боль в боку вспыхнула с новой силой, но все это ерунда. Пошатываясь, я встал на ноги и какое-то время стоял вглядываясь во тьму. Потом заметил на полу отблеск железа. Осторожно, покачиваясь, выставив нож вперед сделал шаг вперед, нагнулся, подхватил с пола свой АК. Передернул затвор, нацелил в сторону лестницы.

– Кто там есть, выходи!

В ответ донеслось лишь злобное ворчание.

– Я сказал: выходи! – повторил я. – Я на вашего брата зла не держу. Оружие на землю и марш отсюда. Мне на себя лишнюю душу вешать ни к чему.

Снова под лестницей заворчали.

Вскинул я машинку. Шмальнул в потолок. От грохота чуть не оглох. Давно я не занимался стрельбой в закрытых помещениях. И тут кто-то в дом прошмыгнул. Зашел в ту же дверь, что и я.

– Кто? – сдавленными голосом прошипел я, потянулся за новым магазином и тут обнаружил, что сумку с боеприпасами я где-то потерял. Судя по всему, обронил в первой комнате. Единственное, что осталось мне, так это пересчитывать сколько патронов в магазине осталось. Щелчком пальца сбросил рычажок на одиночную стрельбу, замер выжидая.

– Угрюмый, ты что ли?

– Фу, – облегченно вздохнул я. Словно разом воздух выпустил. Дед это был.

– Я… Я… Повредило тут меня немного.

– Ранен, что ли? – голос Деда звучал равнодушно.

– Ты осторожнее, – кривясь от боли, продолжал я. – Тут один под лестницей сидит. Шустрый шибко, но вылазить не хочет.

Дед остановился на пороге. Чиркнул спичкой. Отблески пламени запрыгали по кирпичным стенам, но угол под лестницей остался черной кляксой – скоплением теней. Через мгновение огонек погас и стало еще темнее.

– И…

И тут Дед с разворота огрел меня по уху прикладом. Боль страшная. Я дернулся, ударился головой о стену. Сотрясение без вариантов. А дальше все было как во сне… страшном сне.

Пока я, выпучив глаза, сползал по стене, Дед у меня автомат забрал, шагнул в сторону лестницы.

– Ты? – голос его казался далеким, словно находился он в конце туннеля.

– Я… – ответили из-под лестницы. Голос моего противника звучал странно, надрывно, словно заика, которому с трудом удавалось говорить членораздельно. – Это я.

– Выходи.

– Не могу… Боюс-с-сь… З-з-злые люди привяз-з-з-али меня.

– Сейчас помогу, – Дед шагнул в сторону лестницы. В руке его сверкнул нож.

– С-с-спасибо.

Происходящее напоминало мне кошмар. Может, я и самом деле сплю, задремал у костра, и все это мне мерещиться? Нет, пожалуй. Уж очень больно. Или Дед на сторону бандитов переметнулся? Кто его знает. Душа искателя – потемки. Может, Хасим ему что пообещал, а может… Нет, гадать бессмысленно. Голова болит, бок горит… Не человек, а истребитель какой-то.

Тут Дед ко мне повернулся, посмотрел на меня как-то странно, отрешенно, потом вновь повернулся в сторону лестницы.

– Ну-ка помоги мне… Давай-ка его наверх. Там все обмозгуем.

И шагнул в мою сторону, подхватил меня за руку, вынул у меня из руки нож. Как тот вновь у меня в руке оказался, не помню. А потом из-под лестницы вынырнула фигура в черном плаще, только не бандит это был вовсе…

Я, как увидел, задохнулся.

И в самом деле, кошмар. Под лестницей сидел мутант, только не обычный – видимо тот самый мутант, которого Хасим военным торговал. Выглядел он, как и его собратья – белесая плоть, покрытая язвами, настоящий обитатель подземки. И еще… Его оскаленная, злобная морда казалась одухотворенной, а взгляд – осмысленным. И никакой звериной ненависти ко всему живому. Странный мутант..

Однако не успел я толком рассмотреть мутанта, как тот оказался рядом. Огромные налитые кровью глаза твари уставились на меня, изучая. Никогда раньше не видел живого метрошника так близко. Запах, исходивший от твари, был просто непереносим.

– Это-о-от сделал мне больно, – неожиданно захныкал мутант, ткнув огромным когтем мне в грудь. Но Дед не обратил на его слова никакого внимания.

– Возьми его за руку. Потащили наверх, пока тут еще кто-нибудь не объявился.

Мутант кивнул.

Они подхватили меня под руки и поволокли вверх по лестнице. Я попытался было самостоятельно переставлять ноги, но ничего не получилось. Хорошо мне врезал Дед. Что-что, а свое дело он знал.

Затащили они меня наверх, усадили, потом Дед вернулся вниз, видимо боялся, что кто-то нас увидит. Я попытался было руками пошевелить. Мутант заметил, ощерился, зарычал. Тут же я все попытки оставил. С этими тварями и в полном здравии не сильно-то повоюешь. А так и пробовать не стоит.

Вот Дед вернулся, тяжело вздохнул, привел на корточки рядом со мной. Какое-то время он внимательно рассматривал меня, словно увидел впервые, потом покачал головой.

– Ладно Угрюмый… Человек ты хороший, не стану я тебя убивать, но только ты мне слово дать должен… что молчать будешь.

Я попытался что-то ему сказать, но вместо «да» прозвучал странный хриплый звук.

– Да ты не переживай, – продолжал Дед. – Алекс, – тут он кивнул в сторону мутанта, – он тихий. Он мертвечиной не питается… И колдовским штучкам чудиков не обучен. Да, Алекс?

Мутант кивнул, подтверждая слова Деда.

– В общем, – продолжал Дед, – я его отпущу. Эдичке хватит и того, что он Хасима потеснил. Пусть своей монополией наслаждается… А Алекса я отпущу, и ты никому ничего не скажешь.

Я снова промычал.

– Вижу, согласен, – вздохнул Дед. – Ты пока посиди тут, а я выведу Алекса с фермы.

Дед отстегнул рожок от моего АК, положил машинку у моей ноги. Потом подумал и отшвырнул рожок в дальний угол.

– Это на тот случай, если тебе в голову придут какие-нибудь глупости, – Встав, он повернулся к мутанту. – Пошли…

И они спустились на первый этаж.

Скривившись от напряжения, так что глаза из орбит чуть не повылазили, я потянулся к автомату. Что Дед забыл, так это передернуть затвор. А там должен остаться патрон.

Только автоматом я воспользоваться не успел. Внизу стали стрелять, потом кто-то взвыл. Зло так взвыл, по-звериному. Послышался шум борьбы, кто-то по-черному выругался, однако вскоре все стихло. Совладав с трясущимися руками, я нацелил автомат в сторону лестницы. Кто бы там ни был, я не собирался задешево продать свою жизнь.

– Эй, есть тут кто? – поинтересовались с лестницы.

Голос я узнал сразу. Гвоздь это был. Трясущимися руками я ствол-то опустил. Рукой о пол уперся, встать попробовал.

– Это я… – губы, словно огромные подушки, едва слушались меня.

Сказал, и тут рука подвернулась, я со всего маха о пол треснулся. В этот раз свет окончательно померк, и я погрузился в пучину бессознательной тьмы.

Глава 3
Человек у столба

Голова болела невыносимо.

Лежал я на чем-то мягком, было тепло. С неимоверным трудом я поднял руку, потер глаза, а потом попытался разлепить веки.

– Смотри-ка, Угрюмый очухался… – голос был знакомый, говорил Болтун.

– Я всегда говорил, что у вашего брата череп – сплошная кость с маленькими такими лифмоузелками. По такой голове ломом колотить можно, и ничего не случиться. Только лифма взболтается, – ответил Эдичка.

– Можно подумать сам ты из другого теста, – фыркнул Гвоздь.

– Естественно, – спокойно ответил Эдичка. – У меня в голове ценный механизм – калькулятор, а то еще круче бери – компьютер. А иначе торговцем и не выживешь.

– А искатели, по-твоему, тупой и еще тупее?

– А то, как же! Ну, вот подумай сам, Гвоздь. В большом мире до хрена всяких хороших профессий. Бабла – завались. А ты, вместо того, чтобы выучиться на какого-нибудь там доктора или инженера, прешься в СПб, рискуешь здоровьем, чтобы мародерствовать или с чудиками торговать, а мне или кому другому толкать трофеи. При этом ты жизнью рискуешь. А вот сидел бы где-нибудь под Москвой, ходил бы на работу в чистеньком костюме. Так нет, ты лучше тут на голодный желудок за халявой гоняться.

– Ты бы Эдичка не лечил. Как Россия рассыпалась, так вкалывай, не вкалывай, ничего не заработаешь. Кто тогда при власти был хапнули, до чего дотянуться смогли и все… остальным ничего не осталось. В этой стране денег для нас нет…

Наступила пауза. Я повернулся. У костра сидело несколько человек, только в этот раз капюшоны были откинуты и отблески пламени костра играли на небритых лицах.

– Обидные ты слова говоришь, Эдичка, – со вздохом продолжал Гвоздь. – Может, все так и есть, но… пойми. В Московии душно. Рутина: живешь по правилам, как в клетке, изо дня в день, а эффекта тот же ноль. В шесть утра подъем, в восемь на работу… От всего этого выть хочется. А тут – свобода…

– На хрена тебе свобода эта? Бегаешь от всех, словно затравленный хищнике и палишь в божий свет, как в копейку.

– И романтика, – продолжал Гвоздь, закинув руки за голову и облокотился об обломок кирпичной стены.

– Вон один уже доигрался в романтиков, спасатель Малибу хренов, – фыркнул Эдичка, мотнув головой куда-то в сторону.

Проследив взглядом я с удивлением увидел странный силуэт. Человек, привязанный к столбу. В неровном свете костра невозможно было разглядеть деталей – черт его лица. Однако я сразу догадался, кто это… Бедный Дед. Да, наши не любят, когда вот так, в спину. С одной стороны их, конечно, понять-то можно. Друг мутанта – сам мутант. А то, что с нами водяру хлебал, и под пули шел, так то не в счет. То притворь одна. Вот и пойми их. С одной стороны посмотришь, нормальные мужики, а с другой только один Аллах знает, куда зарулят завтра. Иногда такое устроят, что на утро смотреть друг на друга тошно. Вот и сейчас.

В общем, пришел я немного в себя и спрашиваю, так спрашиваю ни к кому конкретно не обращаясь, а просто, на вроде дурачка:

– И чего это вы Деда к столбу прицепили?

Все на меня и уставились. А потом Дикой и говорит:

– Ну, ты Угрюмый даешь. Он же тебе чуть бошку не раскроил, шелудивого защищая, а ты в заступники.

– Нет, Дикой… Я так спросить.

– А так, так нечего и лясы точить.

– Ссучился Дед, – встрял в разговор Эдичка. – А может и не Дед он вовсе, а тварь приодетая. Вот мутантом торганем, а там посмотрим.

Я только фыркнул, не понравился мне его тон, словно задумал он чего, а говорить не хочет. Ну, а мне-то что. Я свое отстрелял. Теперь гони бабло и как говориться «ау-фидерзейн»! Только все так по-простому не вышло. Дерьмо вышло и только…

– А что насчет общака слышно? – продолжал я. – Небось, пока в бессознанке был, все поделили?

– Угу… пожуй нугу, – фыркнул Гера.

Вот меня Угрюмым зовут, а если так, то Геру нужно Недовольным звать. Все у него не так, все наперекосяк, а послушай, так все вокруг виноваты, кроме него. Настоящий жиденыш.

– То есть? Не понял… – с недовольством протянул я, хотя на самом деле-то все я давно понял. Видел я часть этого общака, как мертвого осла уши. Или зажал кто его в тихую… или поделили меж собой, пока я в отключке лежал (в том числе и мою. Долю). С наших станется.

– Нету общака! Нема! – взвился Гера. – Или попрятал его кто, аль того хужей! Не было ничего вовсе.

– Ты мне дурындо-то не лепи, – фыркнул я, как положено за ножом потянулся. А по глазам вижу – не врет, нет не вред падлюка. И в самом деле ничего. Но отступать поздно. Оно, конечно, может и прав он, а репутация многого стоит. Раз кинули Угрюмого, так он теперича всех порвать должен.

– Нету… нету ничего!

Выхватил я ножичек, прижал Гере к горлу, чтобы думал он не том, как свет белый ненавидит, а о том какая с ним жопа приключится может, если он тут же не откроет мне все сокровенные секреты СПб и компании. Только говорить Гере было нечего. Стоял он ресницами хлопал – ветер создавал. Мне бы понять, что все они за одно, а я так нет – сплоховал.

В общем пока я Геру плющил, Дикой мне сзади чем-то тяжелым по башке вдарил. У меня аж искорки перед глазами вспыхнули, развернулся я, хотел Дикого, ну если не ножом ткнуть, то хоть поинтересоваться, за что такая немилость. Только с головой у меня и в самом деле в той день беда была, потому как повернулся я слишком медленно, уклониться не успел, как Дикой мне снова прикладом по голове – хрясть! Точно в лоб. Навострился гад. Нет, если б у меня кость тонкая была или кальция в организме не хватало, я б там на мене коньки отбросил, а так рухнул на спину, словно таракан дихлофосный. Перед глазами круги красные, не виду ни черта, но слышу все и так отчетливо словно зрение в слух перешло.

– Ну, даешь! – это Гера. Радуется лапченками сучит гнида. – Спасибо, что выручил… Только что теперь делать будем. Угрюмый в себя придет, поржет нас на ленточки для бескозырок.

– А ты не дрейфь раньше времени, – это Дикой. Голос у него неприятный, хриплый, словно кто наждачкой по стеклу водит. – Ты денег хотел – вот они лежат у тебя под ногами.

– То есть?

– То самое. Сколько Угрюмый стоит знаешь?.. Знаешь… Вот и сдай его воякам – твоя доля общака нашлась!

– А если… – в голосе Геры слышались нотки неуверенности. Я бы, если честно на его месте тоже был бы неуверен, потому как если он и в самом деле воякам меня сдаст, то осерчаю я сильно, а если осерчаю, то непременно из Геры сделаю Геру древнеримскую, без рук, без ног и без меж ног… Или то не Гера была, а Венера Милоославская?.. Или Гера… Да шут с ними обеими! Думать надо, как выбираться. Тут вместо того, чтоб затаиться, я шевелиться начал. Вот Дикой Гере и проорал благим матом:

– Ты лучше Угрюмого пакуй, а то он сейчас в себя придет и наваляет тебе по самое не хочу, так сказать.

Начал Гера мне руки крутить. Ну, сопротивляться у меня силенок не было, но руки напряг, чтоб потом его узлы сами спали. А сам-то я Волчару взглядом ищу. Он же честный, его все искатели уважают, он меня в обиду не даст. Только нет нигде Волчары. Может, подстрелили, а может ушел куда. Вот, думаю непруха, так непруха, и как ведь сердце чувствовало, что не стоит с Эдичкой связываться. Он ведь только болтать и обещать мастер.

Тем временем Эдичка встал, ко мне подошел, постоял посмотрел, головой покачал. Я думаю, вступится, нет помолчал-помолчал и отошел назад к костру. Сам ведь звал гад, сам прибыль обещал, а теперь что: в кусты?

А эти паскуды Гера и Дикой хвать меня и к столбу рядом с Дедом.

Ну, думаю, дай мне только вырваться я вас не то, что на ленточки… мокрого места не останется от вас, гады. И памяти не останется, и дети ваши до конца жизни кровавыми слезами умываться будут, если они есть у вас. Это ж надо, чтобы искатели своего же сдали военным? Это когда такое свинство было.

Хотя понять ребят можно. Искатель искателю – волк и враг, поскольку все чего-то ищут, а вот находит далеко не всякий. Так что со своими ухо в остро держать надо. Тут я, так я, так сказать, прошляпил…

В общем, стою это я у столба, голова так трещит, что мочи нету. Но молчу. Не стану же я унижаться, у гадов этих чего-то просить. Как говориться: лучше слямзить и молчать, чем унижаться и просить. Стоял я столба, думал о жизни моей скорбной, но тут слышу, кто-то рядом со мной шепчет:

– Руки вдоль столба опусти. У меня нож за голенищем.

Я покосился. И в самом деле Дед шепчет, только видок у него… Разделали его наши под орех. Один глаз заплыл, губы вспухли, стали точно две оладьи, нос перебит, морда вся в крови.

– Чего это ты решил мне помочь? – спрашиваю. – Совесть взыграла.

– Тебе сколько на Большой Земле светит? Лет восемь не меньше? – Нет, не знал Дед о всем моих подвигах. Вышка мне светит, не даром за голову вояки деньги дают. Знал бы, что Эдичка продался, ни за что бы не согласился участвовать в этом «турпоходе».

– Лады Дед уговорил, – знает ведь нужные слова чертяка!

Потянулся я за ножом. Вроде кончиками пальцев нащупал, сейчас достану. Но если ж… настало, то не рыпайся, не выкрутишься. Не заметил я, как Гера ко мне подкрался.

– Что, – говорит, – ты Угрюмый измыслил. Или в зону не хочешь, работы с кайлом тебе не по нутру. А я так вот прям и вижу тебя в карьере, где-нибудь на Новой Земле или на Апатитах. Так сделаем мечты явью… Что там у тебя? – наклонился он у сапогу Деда. Выудил нож покрутил в руке. – нехорошо ты ведешь себя Угрюмый, не по компанейски. Так вот с одной твоей шкуры мы людям денежки дадим. А ты что ж, решил нас без денег оставить? Не хорошо это, не по товарищески… – и как под дых мне саданет. Я б вдвое согнулся от такого удара, так нет… стою, пытаюсь воздух вдохнуть, только не выходит оно никак. А Гера стоит рядом, усмехается.

Нет, отдышавшись-то, ему все сказал. Хорошо так сказал:

– Ты что ж, гнида, думаешь, что я сдохну у вояк? Я ж когда вернусь тебя наизнанку выверну.

– Ну, это когда еще будет, а я пока погуляю на «твои» денежки, – и так насмешливо по голове меня потрепал.

Рванулся я изо всех сил, только сил-то не хватило. Нет, я не всю жизнь тогда улыбающуюся морду Геры запомнил. Бывают ведь гниды…

А народ у костра тем временем разомлел.

Болтун опять речь завел о чем-то, только в этот раз его заткнули быстро.

– Брехать то хватит!

– Собака брехает, а я рассказываю, о том что было…

– Да ладно… Одну мы твою сказку уже послушали, – фыркнул Гвоздь, – так что помни, ты у нас следующий, – и он кинул в нашу с Дедом сторону. – Сам знаешь: раз мутант, два мутант…

– Так чего рассказать-то?

– Чего… – задумчиво протянул Гвоздь.

Тихо трещала костер, высвечивая красным лица искателей у костра и бросая кривые тени на кирпичные стены.

– Вот чего… – начал вставая Эдичка. – Ты, болтун ребят пока позабавь чем-то… расскажи, например как все это вышло, – тут он махнул в сторону СПб, а я прогуляюсь до шоссе. Вояки должны вот-вот подъехать. Сами знаете перед ними лучше полебезить. И помните, вертолет ребята Хасима грохнули, потому как с вояками не договорились. Смотрите, не проболтайтесь… А то вон им компанию составите, – это он нас имел в виду. – Так что без глупостей тут без меня. Сидите, Болтуна слушайте.

Повернулся и ушел. Словно призрак в тумане растаял, только его и видели. Это значит с полчаса по буреломам до шоссе, ну там с полчаса, чтобы вояк встретить и полчаса назад. Выходит у нас с дедом полтора часа осталось на все про все. Мысли-то по кругу бегают, только как сбежать не придумать. Все тупик один и ступор выходит. Куда не кинь везде… писец.

Так значит стою я, мозгую над своей судьбою печальной и представляю себе, что с Гекрой и Диким сотворю, когда из этой переделки выберусь. Только вот не мозгуется ничего путного. А Болтун как всегда от важности надулся и начал:

– История эта старая, уже, наверное, и во всех учебниках прописана, только вот в книгах-то все чуть не так как было сказано. А почему? Потому как не хотят власти истину открывать и СПб с кем-то еще делить. А ведь если узнают правду, так со всего мира сюда народ кинется…

– Да не бреши, никто не кинется. Что думаешь дураков много? Европе не до нас. Они после иприта отдышаться не могут. У них Ливийско-Французская война поперек горла еще стоит. Кадафи их тогда славно причесал.

– Ты говорить то мне дашь! – взвился Болтун. – Нет, если хочешь, сам рассказывай. Ты же у нас больше знаешь!

– Не-а! – покачал головой Гвоздь. Тебе рассказ вести поручили, ты и говори. Я эту историю сто раз слышал, как и остальные.

– Слышало так, да не так, – возразил Болтун. – Каждая история она свое время требует и своего рассказчика. Вона я поведал вам о Заблудшем-Везунчике, вон он и нарисовался. Подумай над тем, что я говорю и послушай, что скажу…

Тут даже я задумался. А что? Верно Болтун говорил: только вкрутил он эту свою историю про мутантов, как сразу же Везукнчик и обозначился. А до того, Дед был, как Дед, все знали, все уважали. А через него и разброд пошел и я у столба оказался.

– Так вот… В те годы Россия была уже не Империей, потому как империю развалили и растащили, а так большим государством и было у него две столицы. Одна первопрестольная Московия, а вторая – творение Петра Великого – Санкт-Петербург. А жизнь тогда была хуже некуда. Внешне вроде бы усе и в порядке, а вглядеться, так хуже чем счас: все на взятках, обмане, полиция – продажная, медики все как один вредители. В общем чтобы не случилось с тобой, заболей ты или попади под раздачу – хана. Заправляли тогда в стране проходимцы, все из чинуш, грабили страну почем зря, а себе дворцы строили… И все бы так и продолжалось, и невесть чем закончилось бы, если бы ученые в Европе коллапсер этот не построили.

– Не коллапсер, а «коллайдер» – поправил Гера.

Болтун замолчал, повернулся к Гере и наградил его таким уничтожительным взглядом, что будь у Болтуна вместо глаз лазеры, от Геры только кучка пепла и осталась бы.

– Так вот, для дебилов, и тех, у кого в ушах серные пробки, повторю: Если бы ученые в Европе колллапсер не построили. Сначала то его и впрямь колландером называли, а потом, как все случилось, он в коллапсера и превратился… Так вот, построили они этот коллапсер и стали частицы в нем разгонять, да не рассчитали чуток. А может просто не знали, на что та фигня способна. В итоге, когда волна иприта до них докатилась, это «кол» рванул. Только заряд, или что там было не в воздух, а в землю ушел. Пробил он Землю нашу под углом и как есть СПб накрыл… Уж не знаю, что тат коллапсер делал, только получилось так что столицу нашу северную он из нашего мира выбил, а в другой не перенес, и застряла это местечко между миров разных, а посему пооткрывались тут двери разные в миры иные, так что порой в парадную дома заходишь, и неизвестно выйдешь где, да и вообще выйдешь ли. Ну и естественно радиация там всякая, и гадости иноземные так и полезли. Две трети населения там и погибло, а остальные, кто бежал, кто что… Посему СПб забором обнесли и запретной зоной назвали, только для народа СПб, как он был так и остался. Но сразу искатели появились. Кто, за чем в СПб перся. Кто хорошей жизни искал – богатства то все в городе остались. А ведь какие музеи были… Золотые цацки там всякие, картины, иконы, да и иное появилось. Про живую солярку ведь все знают. Теперь на ней все ездют и летают. А откудова она изначально то взялась? Ведь никто ее не изобретал. А эти умники из Сколково до сих пор не знают, что это такое: вещество али существо. Во как!.. Так вот после солярки той неофициально вояки перестали нашего брата гнобить. Но ведь многие идут не за тем, а ищут двери в райский мир. Слухи ходят, что и такие есть, хотя большинство миров по ту сторону дверей – ад кромешный. Оттуда порой заразу всякую и приносят. Да не только приносят, порой зараза эта сама ползет все стороны. Вот возьмите хотя бы крестовиков! Да и мутанты с чудиками. Тут иной раз в какую дверь зайдешь, а назад чудиком выйдешь! Там за дверью такое увидишь, что мозги набекрень встанут. Или облучишься какой хренью, вот тебе и мутант. А ведь есть тупики, что так город и не покинули и живут там с самого начала и по сей день. Чем питаются неизвестно, зато плодятся как тараканы. Не было на Земле никогда таких тварей… Почему СПб и закрыт и толком не изучается, так возится пара экспедиций дурковатых ученых и только. То есть, как в СПб нельзя ходить, но если едешь и не шалишь, то вроде и можно. Законов то никаких нет. У кого патронов больше, тот и прав. Сейчас СПб что-то вроде Клондайка, только ни у кого денег нет, чтобы под себя его целиком подмять.