Текст книги "Дьявольская карусель (СИ)"

Автор книги: Александр Лекаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Между началом движения импульса по нерву и осознаванием боли, – прохоќдит от полутора до четырех секунд, иногда даже, – до семи секунд, если имеќет место эмоциональный шок.

Гела была быстра, как электронный луч, так же безумна и безжалостна, она действовала мгновенно в пределах ей известного.

Ей было известно, что этот мужчина, – любимый мужчина, – уже потерял все.

И сейчас закричит. Она не думала о своей безопасности, – она вообще ни о чем не думала. Она просто ткнула ствол в сердце Дани и нажала на курок еще раз, – пока Даня не успел поднять глаз и встретиться с ее глазами.

Алеша услышал из-за стены два хлопка. Они были похожи на выстрелы, но не настолько похожи, чтобы он начал вышибать запертую дверь. Поэтому, он проќсто постучал в нее. – Ну что? – раздраженно крикнула Гела. – Да ничего! – крикнул в ответ Алеша, громче, чем ему хотелось бы. И ушел в свой кабиќнет.

Белая, как мел, черная Гела застыла посреди комнаты. Белый, как мел, Даќня, – смотрел в потолок застывшими глазами. Фонтан иссяк.

В стане кабинета был встроенный книжный шкаф. За шкафом, в тесной кладовќке, помещался мощный несгораемый сейф, оставляя пространство для сидящего человека. О тайнике знали трое, включая неподвижно сидящего на стуле и число посвященных не изменилось, – на шее у Гелы висел золотой шекель, котоќрый Даня достал из сейфа, оставшись наедине с ней. Когда он покинул всех, число знающих код сейфа свелось к нулю, – но ключ от книжќного шкафа остался в кармане его брюк.

Всегда предусмотрительный Даня недосмотрел, торопясь отдать свой последќний шекель или проявил фараонову предусмотрительность за пределами смертноќго разумения, – когда Гела втащила его в кладовку, она обнаружила дверь сейќфа приоткрытой. И в соответствии со своим разумением, – мгновенно решила обќменять уже ненужное Дане тело на лежащий там миллион. Но бедный Даня приобќретал это вместилище так, как приобретая кошелек, кладут в него единственќную монету, – которая болталась теперь на шее у Гелы. И обливаясь слезами, бедная Гела похоронила в нем свои надежды, повернув ключ в автоматически сработавшем кодовом замке. Затем, она заперла тайник и быстро вышла из каќбинета, унося весь свой скарб и скорбь завернутыми в обрывок трусов вместе с ключами Дани, оставляя за спиной "Источник", а саќмого Даню, – ожидать Страшного Суда в надежно запертом саркофаге.

Если бы Даня не женился на красавице Марине, он умер бы лет через пятьдеќсят в своей постели, – богатый, с чужими почками, окруженный детьми и внукаќми, уже смирившимися с неизбежным наследством, одинокий в своей предсмертќной тоске по несбывшемуся и страхе перед грядущим, обмочившийся, иссохший, никчемный, – совсем не тот Даня, что ушел на волне своей молодости и силы, в объятиях роскошной девки, не почувствовав боли, не познав разочарований, не увидев старухи с косой. Что такое пятьдесят лет? Сто? Тысяча? Пыль на циферблате Времени, – идущего по кругу. Не стоящая одной брызги из фонќтана счастья, одной строфы "Песни Песней", одной маленькой пули в сердце. Даня ждет в своем саркофаге. Даня остался мудрым до конца, – нет глупой смерќти. Есть глупая жизнь.

Г л а в а 32.

В то время, как Гела выбегала из офиса, под взглядом стоявшего у окна Алеши, – Марина вышла из под крова отчего дома и не замечая Костю, искательно улыбающегося у крыльца за руку с сыном, пошла к машине. Если бы кто-то год или час назад сказал ей, что между ней и отцом возможен только что состоявшийся разговор, – она рассмеялась бы в лицо.

– Марина, – сказал отец в своем кабинете, обставленном с министерской роскошью 70-х годов, – Если ты бросишь своего еврея, – получишь половину всего, что у меня есть. Я утрою твой пай за счет своего и отдам руководќство фирмой тебе... и твоему менеджеру. А сам останусь председателем учреќдительского совета. – Мой пай?! – с трудом произнесла Марина. – Твой,– ухмыльнулся отец, – Моя дорогая. На сегодняшний день он составляет 570тыс, долларов США, поскольку тебе не выплачивались дивиденды. Впрочем, они никому не выплачивались, – он почесал за ухом, – Фирма-то семейная. Хотя Елеќна и твоя мать обижены не были. – Кто еще обижен не был? – спросила Мариќна, приходя в себя. – Были и еще, – жестко усмехнулся отец, – Но они выбыли. Их деньги отработали и они ушли с хорошим наворотом, нечего им делать в семейном бизнесе. – С каких пор ты вдруг начал считать меня членом семьи? – зажатым голосом спросила Марина. Она была жадной, она была беспринципной, но никакие деньги не могли удержать ее от того, чтобы пнуть отца. Он отверќнулся к окну, засунув руки в карманы и долго молчал. Наконец, сказал, не поворачивая головы, – Ты знаешь, кто такой твой Даня? – совсем не то, что ожидала услышать Марина. – Ты собираешься объяснять мне, кто такой мой муж? – спросила она, пряча за деланным удивлением, подлинное. – Ты знаќешь, что у твоей матери полно родственников в Израиле? – игнорируя реплиќку, спросил отец. – Ну, слышала что-то, – небрежно ответила Марина, знать не желавшая никаких израильских родственников. – Ты слышала, а я поддержиќваю с ними отношения, – отец резко повернулся к ней, побагровев щеками, – Еврейка ты, сраная! – Я не сраная!, – прошипела Марина, не сводя с него глаз. – Ладно, – отец вдруг обмяк и потер сердце мясистой ладонью, – Я боќлен, Марина, я скоро сдохну. Ленка, как медуза, а мать..., – он махнул рукой, – Даня никогда не останется здесь. Даня не ашкенази, как ты тут долќдонишь каждому встречному, – он перевел дух, – Его семья жила там, когда никакого Израиля еще и в помине не было. Моше Даян еще не родился, а его прапрадед уже был полковником в британской военной администрации. У них там на всю страну, – штук двадцать таких семей. – Так он что, национальное достояние? – хмыкнула Марина, понятия не имевшая о генеологических нюансах семьи, к которой сама теперь принадлежала. – Он военнообязанный, Маќрина, – вздохнул отец, – Лейтенант запаса, я наводил справки. – Я знаю, – Марина пожала плечами, – Ну и что? – А то, – сдерживая раздражение скаќзал отец, – Что он поедет домой повидать родителей, а его загребут и пристрелят в какой-нибудь Газе-Сразе. – Откупится, – отмахнулась Марина. – Да не станет он откупаться, ду... – отец задохнулся, закашлялся и отдышавшись под злобным взглядом Марины, повторил, – Не станет откупаться. Это те, кто понаехали туда за последние тридцать лет, сядут на пароходы и уедут, как приехали. А Даня и его отец и его дед и его бабка, – все выйдут, если там начнется серьезная заваруха. И будут цепляться за ту землю до последней капли крови, пока не сдохнут. Как я, – за эту! – он выбросил кулак в стоќрону окна, – Но здесь ее, – немеряно, хватит каждому, у кого есть мозги! А за что тебе цепляться там, цепляясь за твоего Даню? Я уже выцепил для теќбя хороший кусок пирога, – бери и расширяй! – Я крошки от твоего пирога не получила! – заорала Марина, – И сейчас, это одна только болтовня! Где деньги? Где они?! – Деньги? – отец грузно опустился в кресло, – Если бы я дал тебе деньги, ты бы просрала их за пару месяцев, – горько сказал он.

– А Ленка...! – Марина вскочила на ноги. – Заткнись, – тихо сказал отец и Марина заткнулась, – Ленка была под рукой. А ты от рук отбилась. А теперь мои руки уже опускаются, я уже яму вижу. Если ты дашь мне слово, что не бросишь сестру и мать подыхать с голоду, – я выполню свое обещание. Клянусь.

– Клянешься? – Марина верила безоговорочно, но все равно ее губы искривила недоверчивая усмешка, не могла она принять клятву просто так. – Да, – скаќзал отец, – Я видел, как ты устроила "Источник", – он помолчал, – Ты и твой менеджер. Хороший бизнес. – Это Данин бизнес, – возразила Марина. – Не забиќвай мне баки, – щеку отца дернула ухмылка, – Даниного там нет ничеќго, кроме вложенных денег, которые он просто вынимал для тебя из своего кармана. Это твое предприятие. И оно великолепно будет работать и без Дани. – У меня есть перед ним обязательства, – сказала Марина. – У тебя? – спроќсил отец, – Обязательства?! – И они долго смотрели друг на друга, их губы кривили одинаковые презрительные усмешки, сделав их удивительно похожими. – Ладно, – Марина первой отвела взгляд, – А что получит Костя? – Костя пусть пашет, как вол, – грубо ответил отец, – У него есть жена и ребенок. Если хваќтит мозгов, – обеспечит и себя и внуков своих, на Ленкин пай. – А Ленка? – спросила Марина. – А Ленка уже имеет все, если ты не отберешь, – ухмыльнулся отец, – Ей ничего больше и не надо, она содержанка, как и ее мать. А мать тоже не без денег. Просто выплачивай часть дивидендов, – им всю жизнь хватит черной икрой срать. А у тебя дела пойдут, – он помолчал, – При толкоќвом управляющем. – Ты имеешь виду Костю? – нахмурилась Марина, – Я имею ввиду, – отец потер пальцем подбородок, – Твоего... охранника. – Алешу? – удивленно произнесла Марина. – Да откуда мне знать, как там его зовут, – наќбычился отец, мигом выдав себя и свои самые сокровенные планы. Марина закуќсила губу. – С Даней такие номера не пройдут, – наконец, сказала она, глядя в сторону. – А что он сделает? – хмыкнул отец, – Пристрелит тебя, что ли? – "Не пристрелит", – думала Марина, руля по дороге к "Источнику", – "Но что-нибудь обязательно придумает". -

Г л а в а 33.

Вечером Марина нервно слонялась по кабинету с сигаретой в руке, когда вошла Зебра, – Привет! Марина улыбнулась, присутствие этой легкой, как веќтер, девушки, доставляло ей удовольствие. – А вы че, с бодуна? – поинтересовалась Зебра, плюхаясь в кресло, она легко чувствовала себя везде. – Даня куда-то запропастился, – сказала Марина, – Ты не знаешь, где он? – Конечно знаю! – радостно улыбнулась Зебра, – Гела сосет у него где-нибудь в машине. Она сказала это так искренне, без всяких подковырок, – что Марина расхохоталась, – так же искренне и к огромному своему удивлению, облегченно. Все становилось легче рядом с Зеброй, Гела рядом с Даней не вызывала ревности, – она облегчала Марине путь к светлому будущему. – Так че, может похмелимќся? – мелькнув коленями, Зебра извлекла откуда-то фляжку, похожую на флаќкон из-под духов, обтянутый ярко-красной, пупырчатой кожей. – Ты видела фильм "В джазе только девушки"? – спросила Марина. – Нет, – Зебра мотнула красивой, как на рекламе шампуня, головой, – А че там? – Ниче. Только деќвушки, – усмехнулась Марина, выхватывая у нее фляжку, – Че там у тебя, Че Гевара? – Это настойка боярышника,– обиделась Зебра, – Без фуфла. – Марина сделала глоток, – Ого! И согласилась сдавленным голосом,– Без фуфла. – Это у верблюда "Ого!", – заметила Зебра, забирая назад свой сосуд, – А здесь 65 оборотов. – И вежливо поинтересовалась, – А у Дани здоровый болт? – Марина застыла с выдыхающим ртом, потом захлопнула его и раздумчиво сказала, – По-моему, – вполне. А чё? – Ничё. Теперь вся шкура с языка на нем остаќнется, – ободрила ее Зебра и сделала мощный глоток. – Пусть у Гелы останется,– доброжелательно ответила Марина. – У Гелы останется, – выдыхая, хмыкнула Зебра, – У нее язык, как наждак. А у кого больше, У Дани или у Алеши? – Марина подумала, пошевелила челюстью, потерла пальцем подбородок, – как отец и уверенно взяв фляжку из рук Зебры, сказала, – У Алёши. – Во! – Зебра подняла вверх палец, – Почему-то, каждый гад старается засунуть мне в жопу. По-моему, они все,– пидоры. – Во! – выдохнула Марина и подняла вверх паќлец, – Каждый гад думает, что он, – мачо и старается унизить бедную женщину. А когда женщина становится богатой, – он лижет ей жопу и считает, что все нормально. У меня был один... – У меня было два! – перебила Зебќра и выхватила фляжку из ее рук, – И оба в жопу... в жопу пьяные, – она по-перхнулась, закашлялась, помотала полосатыми волосами, – Потом пришла Звелина и заставила их в жопу... вот блядь, закончилось уже, – она потрясла опусќтевшим сосудом, – У нее даже волыны не было, одна бритва на двоих. – У меня есть, – вставая, сказала Марина, – Коньяк будешь?

– Конечно нет, – резко ответил Алеша, – Я понятия не имею, куда он делся.– Ну-ну, не надо горячиться, – хозяин примирительно поднял широкие ладони,– Коньяку выпьем? Или виски? Водка есть. – А спирту у вас нет? – спросил Алеша, – Есть, – кивнул хозяин, – Только он настоянный на боярышнике. Средќство, знаешь ли, от давления, – он широко ухмыльнулся, – Когда сильно выпить хочется, я накапываю грамм пятьдесят, – хе-хе, – и считаю, что принял лекарство. – Побренчав ключами возле сейфа, хозяин извлек пару аптечных пузырьков, он никогда не хранил в ящиках письменного стола ничего, что могло бы выдать его привычки или его слабости. Однако, для лекарства, хозяин достал из представительского бара пару коньячных бокалов. – Спирт с водой, – это вообще-то, бодяга, – сказал он, поровну плеснув в богемское стекло янтарной, пахучей жидкости, – Это коммерсанты придумали, на род дурить. Водка совсем не так действует, как чистый продукт. Плохо действует, – он невесело усмехнулся, – Проверено многолетним опытом. И выпить ее надо больше, оттого и похмелье. А спирт, – он честный, если хороший. Как я, – он усмехнулся веселее. – Это так, – вежливо согласился Алеша. – Но не мог же он испариться, – сказал хозяин. – Не мог, – сказал Алеша, – Но покинуть помещение он мог только через заднюю дверь, если его никто не видел. А если он сделал так, – значит, были на то основания. – А какие у Марины основание ерзать, прищурился хозяин, – Мужик что, не может позволить себе вернуться домой после одиннадцати? – Откуда? – усмехнулся Алеша, – Его жилье находится в том же особняке, что и офис. – У него здесь есть знакомые? – спросил хозяин, – Прозит. – Алеша пожал плечами, – Если и есть, то ума не приложу, на каком языке он мог бы с ними общаться. Прозит. – Бабы? – морщась, спросил хозяин. – Все бабы, которые ему нравятся, находятся у него в офисе, – криво усмехнулся Алеша,– В особняке одиннадцать комнат не считая мелких дыр. – И ты все их внимательно осмотрел, – сказал хозяин. И я все их внимательно осмотрел, включая кабинет, – сказал Алеша. – И ничего интересного не нашел, – сказал хозяин. – И ничего интересного не нашел. – Он мог внезапно уехать? – спросил хозяин. – Не мог. Он иностранец, его паспорт остался дома, машина, – во дворе, – ответил Алеша. – Но, если бы он все-таки уехал. Только предположим, – хозяин выставил перед собой мясистые ладони. – Или прячется от нас между папками в своем сейфе, – ухмыльнулся Алеша. – Если бы он бросил мою дочь и просто смылся, – не принимая иронии, хозяин наќпряженно посмотрел Алеше в глаза, – Ты бы смог найти с Мариной общий язык? – Смог бы, – ответил Алеша.

Языки нашли общие точки соприкосновения и слаженно двигались по ним, сноровистая Зебра помогала себе и уже начавшей покрикивать Марине, носом, – когда две богатые женщины лижут друг другу жопу и рядом, в этом нет ничего обидного. Эвелина стояла во тьме коридора в своих сладких, карамелевых рейтузах, в полосе света из полуприкрытой двери блестел ее глаз, ее алые губы улыбались.

Г л а в а 34.

Армия Тьмы вырвалась на свободу. Остаток дня и полночи Гела гнала автомобиль через лес и степью. Она глотала амфетамин из тайника в машине, запивая его "Лифтом" из банки и когда в полночь протаранила джипом ворота "спецухи", – была уже совершенно безумной. Затем, она ворвалась в жилой корпус с чулком на голове, стреќляя из двух револьверов, насельники, как тараканы, бросились врассыпную, часть ринулась к распахнутым воротам, другие, с воплями полезли на проволоку. Когда ошалевшие со сна и от страха охранники, вызвали, наконец, милицию, – джип уже мчался к лесу, унося в своем темном нутре семерых визжащих подростков, рвущих друг у друга из рук полуторалитровую бутыль с виски.

Для милиции же все выглядело вовсе не так драматично, когда в свете занимающегося утра, они осматривали место событий. Какая-то машина с пьяным за рулем снесла хлипкие ворота, водитель с места происшествия скрылся, пацанва разбежалась. Ну и что? В конце-концов, это была не тюрьма, а "спеќцушники", – всего лишь детьми. Сторожа, размахивая руками, повторяли, – "боќльшая и черная", – больше ничего о машине сообщить они не могли и талдычили что-то о стрельбе, но никто не пострадал и гильз обнаружено не было. Потынявшись туда-сюда, менты попеняли обосравшимся сторожам и уехали сменятьќся, – начинался новый день и нес новые проблемы, оставляя за спиной ночной мусор. Конечно, все подразделения милиции получили ориентировки, – среди множества других и никто не рассматривал происшествие, как ЧП областного масштаба.

Первого человека Гела сбила за пятьдесят километров от "спецухи", – это была пожилая сельская женщина, шедшая на работу, от удара тело выќлетело в кусты, – где его и обнаружили через неделю, когда все смыслы, связанные с расследованием, давно уже вылетели в трубу. Второго они убили уже в другой области, – водителя, загородившего своим гребаным комбайном просеќлочную дорогу, – упыри вытащили его из кабины и сунули головой под шкив раќботающего двигателя. Это было уже делом другой милиция, – но когда оно стаќло ее делом, – оставалось только справить девять дней по ни за что, ни про что погибшему мужику.

События не развивались ни быстро, ни медленно, они не катились как снежќный ком и не ползли как капля крови по стеклу, – а как всегда, – шли своим чередом, время не существует нигде, кроме как в сознании заинтересованного наблюдателя.

Леня Кубаткин таки нашел карточку на букву "З", к тому времени, как зеќвая после нервотрепной ночи, зашел в дежурку и протянул руку к ориентировќке. Не бери эту драную бумажку, Леня! На хрена она тебе, тебе же до пенќсии всего полгода?! Но Леня взял и события мгновенно сложились в единое целое в его мозгу, – "спецуха", Зебра, джип. Леня не знал, что попал в точќку, Леня думал, что только догадывается, куда поехала большая черная машина.

Куда бежит "чероки" не знала и сама Гела, она просто гнала машину куда глядят сумасшедшие от амфетамина глаза, а колеса крутились наезженным марќшрутом, – в Бахмус.

Марина гнала машину в город из санатория, в котором провела всю ночь, у нее ломило в пояснице и мучил нервный зуд в матке, – как всегда, когда жизнь вгоняла ее в обстоятельства, требующие быстрых решений и она стискивала кулак между ног, – "Думай, Марина, думай!" – Даня не вернулся и она была совершенно уверена, что он не мог уехать, не пошел бы даже в бордель, не поставив ее в известность. Отец имел очень, очень серьезные намерения, – не мог ли он уехать Даню, привлечь к этому делу Алешу? Согласился бы Алеша? Алеша был наемным служащим двух хозяев, без кола, без двора, без денег, с кучей проблем – и киллером впридачу. Мог и согласиться, – за деньќги, имея ввиду "Источник", фирму отца – и руку хозяйки. Что было выгодней теперь ей, Марине, – принять вещи, как они есть или поднять большую бучу – и выгадать еще больше? Но для принятия правильного решения, – требовалось знать вещи, как они есть, а не как они представляются на первый взгляд. Даќня мог и вернуться. И у нее не было других союзников, кроме Алеши, а отец мог оказаться и благодетелем и врагом. Она стискивала зубы и одну руку на руле, – "Думай, Марина, думай! Сейчас решается все". -

Подростки с черной Гелой впереди уже пересекли черту города, – на трех машинах, – оставив за спиной шесть трупов, сваленных в кучу, посреди пылающего придорожного кафе.

Перед тем как навсегда покинуть свою альма мачеху, черная Гела оставила кое-что еще, не найденное ментами кроме пуль в ее стенах, – она веером пуќстила в воздух пачки денег и пригоршнями разбросала амфетамин, – до последней купюры и до последней таблетки унесенные вихрем побега и к полудню превраќтившие улицы пригорода в ад. Многие имели корешей или родились в этом трущобном районе, перемежаемом свалками, целыми кварталами брошенных домов и промзонами, уходящими в лес, здесь население ненавидело ментов и могла укрыться армия, но исчадия ада не хотели ждать наступления тьмы, – ночь они приќберегли для центра. Водка, "сникерсы", петарды, китайские ножи, "Рэд Булл", – были сметены с прилавков шатающихся киосков и образовав гремучую смесь с бешеными оранжевыми таблетками, – загрохотали в подворотнях, завизжали в обтерханных сквериках, брызнули кровью на растрескавшийся асфальт. Немногочисленные законопослушные граждане заперлись в своих домах. Немногочисленные законоохранители, – в своих участках, – потом, потом, потом мы будем наводить порядок, мы поволокем их в машины, мы будем топтать их десантными ботинкаќми и вышибать из них мозги резиновым дубьем, – потом, когда кто-то возьмет на себя ответственность за все за это мы пойдем за ним в светлое будущее, на штыки, на пули, – потом. А пока, – затаиться, спрятаться до получения указаний, не высовывать носа, не поддаваться на провокации, не терять самообладания, ничего-не-происходит-все-в-порядке-дома-жена-дети-которых-кормить-надо. Нишкни.

Леня Кубаткин сунул под мышку свою потертую папку и пошел на адрес. Сильно хотелось домой и спать. Но он знал, что большие черные машины и полосатые девки будут крутиться в его тупой ментовской башке и никакие указания опыта, никакой стакан водки на сон грядущему не помогут. Надо было решать это деќло сразу. Леня знал, что его подозрения, – это его персональное дело и никќто не даст ему группу захвата, чтобы пойти и посмотреть на "чероки", – битый или небитый. Вот он и пошел сам. У Лени был с собой пистолет, – на всякий случай. Но в самом худшем случае, он мог получить под глаз, – не в первый раз, – от малолетней проблядушки, сбежавшей из спецшколы и не более того. Он же не собирался ни с кем воевать, – откуда ему было знать, что с ним уже воюет судьба?

Г л а в а 35.

– Ты должен что-то делать, – сказала Елена, нервно расхаживая по спальне. – Что я могу сделать? – мрачно спросил Костя, он сидел на кровати и завяќзывал галстук, – Это ты дочь хозяина, а не я. – Ты директор, ты имеешь праќва! – закричала Елена. – Какие, на фиг, права?! – Костя чуть было не доќбавил, – "дура", – но сдержался, – Если хозяин захотел, чтобы временный наќчальник охраны стал постоянным, – будет. Если захотел ввести Марину в соќвет учредителей, – введет. Она давно уже имеет такое формальное право, как и ты. Но ваши формальные права становятся реальными, – если так хочет хозяќин. Понятно тебе? – Что нам делать, Костя? – тихо спросила Елена. – Самым оптимальным вариантом было бы, – сказал Костя, кончив завязывать галстук и глядя в пол, – Если бы твой отец умер. Прямо сейчас. -

Хозяин сидел в своем кабинете, задумчиво глядя в окно. Только что он проќвел некоторые преобразования в учредительном фонда фирмы, переведя из своего пая два первоначальных взноса по 270 тыс. долларов на счет Марины – и росчерком пера сделал ее старшим учредителем. Мечта Марины исполнилась, – она стаќла миллионершей.

Дорога круто пошла вниз, но занятая своими мыслями Марина, не ослабила ноги на педали газа. Вдруг, с малозаметной грунтовки, пересекающей лес, на дорогу впереди выскочил черный джип. Удар пришелся в дверь водителя. От сотрясения голова Гелы слетела с шейных позвонков, оборвав нить соединяющую ее с жизќнью. И несовместимая с жизнью Гела улетела прочь, как и прошла по ней, – черной молнией. Лобовое стекло рассыпалось за мгновение до того, как Марина пролетела сквозь него и задев сосками груди крышу развернувшегося джипа, в миллиметре пропустив мимо виска ствол сосны толщиной в обхват, – рухнула в кусты орешника.

Леня Кубаткин посмотрел через прутья роскошной кованной ограды на мрамор-ную плиту у двери особняка, с надписью золотом, – "000 "Источник". Во двоќре стояли две машины, но черного джипа "чероки" там не было. Собственно, на этом рекогносцировку можно было и закончить, но Леня решил довести дело до конца и разузнать, нет ли у них где-нибудь гаража.

– Доброе утро, – сказал он, лучезарно улыбаясь, – когда надо, даже после бессонной ночи, Леня мог быть удивительно доброжелательным человеком. – Доброе утро, – улыбнулась секретарша. – Мы, знаете ли, регистрацию автомобилей проверяем, – не снимая улыбки, Леня мельком показал ей удостоверение, – Джип "чероки", – где? – А-а-а, "чероки", – в глазах девушки мелькнуло странное выражение, – Он наверное в "Источнике", на заводе. – А завод где? – поинтересовался Леня. – Это в бывшем санатории "Артемовец". Знаете? – Леня знал. Он даже слышал, что там откупорили старую скважину и разливаќют минералку. Это было за городом, но лес был поделен между райотделами и это была его территория. Ехать было не на чем и Леня в раздумье вышел на улицу, он уже почти решил плюнуть и идти домой. И вдруг увидел райотделовский "УАЗ", быстро проезжающий мимо. Он поднял руку. "УАЗ" с визгом притормозил. – Скорей залазь! – крикнул начальник розыска. – Что такое? – спросил Лння, втиснувшись в набитую вооруженными людьми машину. – Какие-то отморозки спалили "Три сосны". Людей поубивали, – через плечо бросил начальник. – Это не наша территория, – сказал Леня, "Три сосны" были придорожной кафешкой, в полукилометре от городской черты. – Не наша, – кивнул начальник, – Но они взяли две машины и едут в вашу сторону. -

События начали развиваться раньше, чем они добрались до "Трех сосен", – за поворотом дороги, петляющей через лес, они внезапно увидели черный джип и вмазавшуюся в него "ауди", рядом стоял "мерс" с распахнутыми дверќцами, еще какая-то машина торчала носом из-за деревьев, группа подростков выволакивала из кустов полуголую, окровавленную женщину.

Менты выскочили из "УАЗа", подростки бросили бабу и метнулись к своим ма-шинам.

Потом, конечно, скажут, – "надо было стрелять". Но одно дело узнать поќтом, – кто эти люди. А другое дело, – выстрелить в людей, не зная ситуации. Никто не выстрелил. Подростки прыгнули в машины и рванули, визжа колесами, "мерс", – вверх по дороге, вторая машина, "субару", – задом в лес.

Решение надо было принимать мгновенно и начальник принял такое, – он заќтолкал бабу в "УАЗ" и бросив мертвую Гелу за рулем, менты погнались за "мерсом".

– Что случилось? – спросил начальник, цепляясь за спинку переднего сиќденья. – Не знаю, – очень медленно ответила Марина, – Наверное, авария. – Соќтрясение у нее, – сказал водитель,– Шас всю машину заблюет. – Да где у тебя аптечка? – заорал начальник, расшвыривая из "бардачка" водительское барахќло. – Нет у меня аптечки, – сказал водитель, ниже пригибаясь к рулю, – И ниќкогда не было, – Вот! Вот! – закричала Марина, тыча окровавленным пальцем в лобовое стекло. – Что вот? – хватая ее за талию, спросил Леня из-за ее плеча. – Мой дом! – крикнула Марина, – "Источник"! Высадите меня здесь! Мне плохо, мне надо к мужу! -

Машина затормозила у ворот санатория. Леня, кряхтя выбрался из кабины вмеќсте с Мариной, поскольку она сидела у него на коленях и ноги у нее подгибались. От нее следовало избавляться, но сначала, – хотя бы завести в ворота. Ворота распахнулись и Леня увидел Зебру, – он один, – никто не вышел из маќшины, чтобы ему помочь.

Она была обалденной, – как и рассказывал гаишник. Леня машинально сунул руку за отворот пиджака, чтобы достать ее фотографию, – очень плохую. Эвелина, смотревшая из-за плеча Зебры на него и ментовский "УАЗ" с торчащими из окон стволами автоматов, – подняла руку и выстрелила Лене в грудь.

И все проблемы Лени благополучно решились. Ему больше не грозила ни гребенная пенсия, ни опостылевшая работа, а его семья получит от вновь назнаќченного демократического министра, дальновидно метущего бороденкой пол пеќред ментовскими массами, – такую гигантскую и несоразмерную компенсацию, что если бы выдавать ее Лене в виде зарплаты, то Леня успел бы искупаться в роскоши, а может и внуков искупать, до того, как пуля сумашедшей ссыкухи пробила ему сердце, не дав дотянуть до сорока. Земля ему пухом и если есть жизнь за гробом, – то побольше водки с пивом и хорошей закуски, под красиќвым полосатым тентом, на белом райском песочке и пусть с ним побухают Сеќрежа и Вадик и немного других честных ментов, – а многие другие, пусть поќстоят в сторонке и пожуют сопли.

Из машины грохнула автоматная очередь – и оставила блестящие вмятины в железе захлопнувшихся ворот.

Волоча за собой спотыкающуюся Марину, прыгая через розовые кусты, Эвелина с Зеброй пронеслись через территорию завода, перепрыгнули через ограду, отделявшую ее от леса и исчезли в нем.

Г л а в а 35.

Насмерть перепуганные работницы навытяжку стояли у белой стены цеха, конвейер продолжал работать, но никто не подавал тару, вода лилась на кафельќный пол.

– Штурмом взять этот блядский офис! – рычал в рацию начальник, – Чтобы никто не ушел! до моего прибытия, – носом в пол, всех! Будут сопротивлятьќся, – бить! Я все на себя беру, они Леню Кубаткина убили, падлы! -

– За что они тебя? – спросила Зебра. – Понятия не имею, – очень медленно ответила Марина. – За то, что мужа шлепнула, – ухмыльнулась Эвелина. – Я не шлепала Даню, – жалобно сказала Марина, – Это сделал Алеша. – А почему ты гоќлая? – спросила Зебра. – Кто? – спросила Марина. Она теребила в руках поќдол ситцевого халатика, – владелица халатика лежала в кустах голой с простреленной головой, рядом торчали рабочие ботинки ее мужа, "Нива" с распахнутым: дверцами, стояла на обочине пустынной проселочной дороги. – Так мы будем учителя спасать или как? – покусывая травинку, спросила Эвелина ярко-синее небо.

Алеша услышал шум подъезжающих машин и визг тормозов, – менты не стеснялись. Выглянув в окна, он понял, что не прорваться, но успел сбросить пиќстолеты, сунув их под диван. Теперь он лежал на полу, смотрел на поблескиќвающие в пыли рукояти этих пистолетов, на чьи-то десантные ботинки, поскрипывающие в нескольких сантиметрах от его носа, слушал треск в соседних поќмещениях и лихорадочно раздумывал,– как? Как они могли выйти на него? Сдать могла либо исчезнувшая Гела, либо Марина. По каким причинам, – неважно. Но больше, – просто некому.

В коридоре раздался плаксивый девчоночий голос, – Ну, что ты де-е-е-лаешь! – Алеша насторожился. – Я по объявлению пришла-а-а! – ныл голос, – На раќботу. Брось руку, больно-о-о! – Затем, раздались хлопки выстрелов. Ноги перед носом Алеши метнулись к двери, руки Алеши, – под диван. Когда он обернулся лежа, с пистолетами в руках, – на него наступал черный камуфляжный зад. Эвелина легко толкнула мента, и тот сел, едва не раздавив об пол Алешину голову. Потом, завалился набок, гремя автоматом. – Вниз! – крикнула Эвелина.

В коридоре лежало три трупа. – Не туда! – на первом этаже, Эвелина разќвернула Алешу лицом к задней двери, – Стреляй! – Он вышиб двумя выстрелами замок и они выскочили во двор, – у калитки лежал еще один в черном, рядом Зебра прижималась спиной к ограде. Больше они никого не встретили на своем пути к свободе. "Нива" взревела мотором в тихом переулке, только несколько прохожих проводили ее взглядом, да стайка воробьев вспорхнула на ветки старых лип.