Текст книги "Пограничник"

Автор книги: Александр Лаврентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Ох и напугали же вы меня, ребята… Ну, все нормально. Майор жив, добрался до заставы пешком. Щас на обратном пути заберем снегоход, завтра привезем сюда, отремонтируем. Все нормально. Идите спать! Завтра… То есть сегодня уже… Останетесь дежурить.

Иван послушно шел рядом с Барой, но, дождавшись, когда они и зайдут за угол, так чтобы из окон общежития их не было видно, Иван перегородил Баре дорогу.

– Постой, лейтенант, подожди. Разговор у нас есть! – он вопросительно глянул на Цырена, Цырен согласно кивнул головой. – Давай вон дойдем до каптерки, поговорим.

Бара сначала опешил от такого запанибратства, потом хотел было что-то возмущенно сказать, но Цырен взял его под локоть со своей стороны.

– Пойдем-пойдем, лейтенант, разговор есть.

И Баре пришлось подчиниться.

– Вы больные, да? – сказал Бара, когда Иван закончил рассказ. – Оба больные? Или обкурились чего? Если обкурились, я медбрата позову, путь вам мозги прочистит. Или это паника такая? Что? Шатуна испугались?

Цырен поморщился.

– Не то ты говоришь, лейтенант. Не то. Мы и сами знаем, как это все со стороны выглядит. Ты просто обдумай, что мы тебе сказали. Обдумай и приглядись к майору получше. А если что, ты на нас рассчитывай, глядишь, мы и пригодимся. А еще, лейтенант, подумай, почему с тех пор, как здесь майор, звери по КСП почти не ходят. А ведь раньше каждый день по несколько срабатываний было.

– А так, конечно, шатуна убить надо, – громко сказал он. – Шатун – нехороший зверь, много горя причинить может.

Бара постучал костяшками пальцев по лбу, давая понять, что он думает о мыслительных способностях своих бойцов, и вышел.

– Как ты думаешь, донесет? – спросил Иван.

– Нет, не донесет, – уверенно ответил Цырен. – А вот к майору приглядится.

– Ну а кто был второй-то? А, Цырен? – шепотом спросил Иван.

– А вот это, Иван, большой вопрос! Пошли спать. В русских сказках говорится, что утро вечера мудренее.

– Пошли, – согласился Иван.

В казарме, пытаясь согреться под казенным одеялом, он вспомнил.

– Так почему, Цырен, звери не ходят? – шепотом спросил он.

– Потому, что хищник здесь у нас. Крупный и голодный. Вот они и обходят стороной.

Выспаться после ночного приключения, конечно, не удалось. На утреннем построении объявили о происшествии, и несколько отделений двинулись цепью прочесывать округу если не в поисках самого «шатуна», то в поисках трупов. Несколько часов не принесли результатов. Ни шатуна, ни следов не нашли, а тела убитых обнаружили ближе к обеду висевшими высоко на скале. Скала была приметной: гольцы, с которых ветер сдувал снег, венчали сопку, нависающую над заставой. Застава находилась с южной стороны, а гольцы возвышались на севере. Здесь, под скалами, в незапамятные времена воздвигли языческую кумирню. Сейчас о ней напоминали лишь несколько вертикально поставленных валунов, почти засыпанных снегом, да место жертвоприношений – громадный плоский камень, вокруг которого намело огромный сугроб.

С заставы доставили снаряжение для спасательных работ. Иван и Васька Поплавский полезли наверх – спускать тела. Лезли налегке, сбросив тулупы. Из-за холода остались в перчатках и унтах, они мешали, вынуждали к осторожности. Иван молотком забивал в расщелины скалы страховые крюки, несколько раз срываясь – подводили скользкие подошвы унтов, но его спасала страховка. Он хватался за скалу и с упорством лез вверх. Достигнув вершины скалы, он подстраховал Поплавского, подал ему руку. Помог залезть. Потом оглянулся на его удивленный возглас. И понял, что на самом деле они нашли. Это было гнездо. Тела товарищей, видневшиеся снизу, были не единственными…

– Святые Патриархи! – ахнул Васька.

Гнездо напоминало неглубокий кратер диаметром метров десять. И везде на камнях лежали замерзшие, покрытые снегом тела. Почти все убитые были китайцами.

Иван достал рацию.

– Земля, как слышите, говорит Скала.

– Слышим хорошо, – донесся до него голос Бары. – Что там у вас?

– У нас… – голос у Ивана перехватило. – У нас, господин лейтенант, дела швах. Надо вездеход. В снегоходах места для… для тел не хватит. Тут их много.

Сверху Иван видел, как забегали внизу маленькие с такого расстояния, смешные фигурки.

Не дожидаясь, когда придет вездеход, бойцы стали подтаскивать тела ближе, обвязывать их веревками и спускать. В перерывах между работой Васька Поплавский жадно курил, буквально высасывая сигареты в несколько затяжек. В этот момент Иван даже пожалел, что не курит.

«Работу» удалось закончить засветло. Все это время Иван старался относиться к телам не как к людям, которые когда-то были живы, но просто как к вещам, как к чему-то будничному, как к работе, которую надо было выполнить во что бы то ни стало. Это удавалось, но несколько раз, когда они обвязывали особо обезображенное тело, подкатывала тошнота.

Когда Иван, последним спустившись вниз, отвязывал веревки, он заметил, что Цырен куда-то исчез. Как только тела убитых были погружены на вездеход, Цырен возник рядом с Иваном, словно из ниоткуда. Физиономия у Цырена была довольная, и он, несмотря на происходящее, даже подмигнул Ивану. Но Ивану было не до веселья.

– Ну что, господин лейтенант, говорите, шатун? – тихо спросил Иван лейтенанта Бару, когда тот проходил мимо.

Бара серьезно глянул на него своими круглыми карими глазами, губы его дернулись, как будто он хотел что-то сказать, но в последний момент лейтенант отвел глаза и прошел мимо друзей.

– Пойдем и мы, Цырен, – сказал Иван другу, – а то мне что-то плохо… Тошнит меня от этого места.

– Да ладно, Иван, место как место. Ты еще даже не знаешь, какое это хорошее место!

У Ивана не было сил реагировать на это неожиданное заявление друга.

Он оглянулся. Бледное пятно безразлично-мутного солнца висело над самым горизонтом, небо мглилось, затягиваясь белесыми плотными облаками. Кроваво-черные скалы, местами припорошенные снегом, отбрасывали глубокую непроницаемую тень на капище. Поднимающийся северный ветер посвистывал в камнях, гнал снежную пыль вдоль смутно белеющих сопок. Торчавшие из снега верхушки искривленных лиственниц походили на высохшие руки мертвецов, жадно тянущиеся к стылому небу. Иван тряхнул головой, отгоняя наваждение, и двинулся вслед за Цыреном.

Найденные тела сгрузили в холодном гаражном боксе и рядком уложили на бетонный пол.

– А Лехи Пиякина здесь нет… – тяжело вздохнув, заметил Васька Поплавский и вышел.

За ужином отделение вяло ковыряло макароны вилками – есть никто не мог. Единственный, кто с аппетитом поел, был Цырен Бадманов. Он с легкостью умял свою порцию и порцию Ивана, от которой тот отказался.

– Ну ты, Цырен, даешь! – сказал Васька Поплавский, с завистью глядя на Бадманова.

…На вечерней поверке на плацу появился майор Хенкер. Иван надеялся хотя бы сейчас услышать командирский голос майора, но тот молча принял доклады взводных и кивнул комиссару по пропаганде, разрешая зачесть приказ.

Голос комиссара ломался, как будто у него сильно болело горло. Усиливающийся ветер сносил слова в сторону.

– На территории заставы и на вверенном нам отрезке границы… усиленный режим несения службы… караулы удвоить… по одному не ходить… за территорию заставы – ни под каким предлогом, никакого самоуправства… распространение слухов… по всей строгости… Послезавтра… представители военной прокуратуры…

– Ага, – прошептал рядом Цырен, – приедут они, как же…

– А почему нет, Цырен?

– Метель будет ночью. И завтра. Долгая метель. Поверь мне.

Иван спорить не стал. С очевидным не поспоришь.

Настроение в казарме было подавленное. Бойцы почти не разговаривали друг с другом, а если и перекидывались словечком, то полушепотом, словно кого-то боялись.

– Откуда тут китайцы?

– Международный конфликт, натурально…

– И главное, непонятно, что за тварь такая… Кто это мог сделать?

– Рысь? Птица Рух?

– Сам ты птица Рух… Балда… Не был ты там, наверху.

– А ты был?

– И я не был, вон Васька был… Говорит, логово там настоящее…

– А видели среди них двух летунов, мужики говорили, что пропали из летной части? Нет? Одного только? А где тогда второй?

– Вот незадача…

– Дождемся мы прокуратуры…

– Ага, дождемся! Себе на голову.

– А в караул-то, мужики, когда? Завтра?

– Завтра…

А когда вечером Бадманов пошел в сортир, чтобы там, тайком от дневального, выкурить на сон грядущий свою забавную маленькую трубочку, все отделение, один за другим, как-то очень быстро набилось в крохотное душное помещение. И уж как-то совсем не ожидал Цырен, что станет центром этого «братства курильщиков». Иван с любопытством наблюдал за происходящим из-за плеч товарищей. Густо надымили в клозете – хоть топором руби.

– Ну че, Цырен? Давай колись, че знаешь! – наконец сказал Васька Поплавский, но Бадманов только невозмутимо глянул на него, и все.

– Че молчишь?

Цырен не спешил отвечать, докурил, выбил трубку в вонючую консервную банку, заменявшую пепельницу, пожал плечами и встал.

– А я, Василий, и не знаю ничего! – ответил он, крутым плечом раздвинул окруживших его сослуживцев и попытался выйти.

– Подожди, вы же, кажется, встретили эту тварь тогда на вездеходе? – Василий взял Бадманова за плечо, хотел задержать. Иван заметил осуждающие взгляды: мол, что ж вы так с товарищами-то?

Не раздумывая, он вклинился между Цыреном и Васькой.

– Нет, Василий, мы тогда шатуна видели, – твердо глядя Ваське в глаза, сказал Иван. – Больше никого. Слышал, что комиссар сказал? За распространение слухов – по всей строгости!.. Прокурорские приедут – разберутся.

В светлых Васькиных глазах ясно читалось сомнение. Отлично понял Поплавский, что что-то видели его друзья на дороге, видели, но не скажут. Он отпустил плечо Бадманова.

– Ладно, Вано, земля круглая, подкатит…

Иван согласно кивнул, хотел было выйти из туалета, повернулся и чуть ли не сбил с ног невысокого Бару.

– Вот вы где! – лейтенант почти задохнулся от густого табачного дыма.

– Смир-но! – запоздало крикнули рядом.

Все вытянулись.

– Вольно! Курите, сукины дети? Всем по два наряда вне очереди! Живо проветрить! – сказал Бара. – Дышать нечем! Бадманов, Логинов – за мной!

В каптерке взводный бросил на широкую скамью офицерскую куртку, шапку, сел, жестом пригласил друзей сесть напротив.

– Че делать решили, гвардейцы? – спросил он их. Вроде иронично спросил, но Иван сразу насторожился, глянул на Цырена. Тот расслаблено прикрыл веки.

– Абсолютно ничего, господин лейтенант! – ответил Иван за обоих. – Согласно приказу господина майора!

Бара сорвался с места, подскочил к окну, глянул на темные окна офицерского общежития.

– Молодцы бойцы! Полное подчинение приказу – самое главное! – отошел от окна, сел за стол. – Я тут еще раз к майору заходил… – совсем тихо добавил он. – Думаю, правы вы, ребятки, ох как правы… Холодно у майора. Словно вообще не топят, пар изо рта идет. А ему хоть бы что. А вчера ночью у него окна были открыты…

Цырен шевельнулся, и лейтенант сразу же замолчал, вопросительно глядя на друзей.

– Ждать будем, лейтенант, – спокойно сказал Цырен, – делать пока больше нечего.

– А если прокурорские не приедут? Вон с погодой что творится.

– Так и прокурорские ведь не боги. Не помогут. Есть вариант, лейтенант. Есть. Если надо будет – все сделаем. Кое-что только понадобится для этого. И так, чтобы зам по тылу ничего не узнал. Вот, – Бадманов протянул лейтенанту записку.

Лейтенант мельком глянул. Кивнул. Сунул записку в нагрудный карман и жестом отпустил друзей восвояси.

…Ночью Иван проснулся от тревожного чувства. Такого с ним не было ни разу за все время службы в армии. Ощущение надвигающейся опасности настолько овладело им, что он не выдержал, вскочил, босиком дошел до «пирамиды», осторожно, чтобы никого не разбудить, вынул из ячейки свой автомат, оглянулся. Кругом было тихо, даже Васька Поплавский перестал храпеть. Обычно он не давал заснуть половине взвода. Иван осторожно подошел к окну, подернутому тонкой паутинкой ледяных узоров, вгляделся в ночь. В окне виднелся бетонный забор с колючкой поверху, за ним – заснеженный склон сопки, редкие лиственницы да кусок темного неба. Поднявшийся ветер зализывал слежавшиеся сугробы, нес снежную пыль вдоль забора, вздымал ее на торосах и рассеивал в ледяном воздухе. Вой метели наводил тоску. «У-у-у… у-у…» – тоскливый стон несся из-за полузанесенных строений.

И вдруг Иван услышал плач. Тоненький, совершенно детский и такой горький, что у него невольно сжалось сердце. Он прильнул к стеклу в надежде увидеть, кто же так горько плачет. И из темноты на него выплыло мрачное лицо Хурмаги. Между Иваном и Хурмагой было только два тонких стекла и ничего больше. Несколько бесконечно долгих секунд лютый дух смотрел Ивану в глаза, а потом открыл пасть и завопил. Кровь остановилась в жилах Ивана от этого жуткого крика. Словно миллионы тонких иголок вонзились ему в лицо, в руки, в плечи, в спину… Иван вскинул автомат и нажал на курок.

И проснулся.

Сердце в груди бухало так, словно он только что отмахал стометровку. Иван посмотрел на часы: начало пятого. Он перевернулся на другой бок, натянул одеяло на голову – для тепла и постарался заснуть: до подъема оставалось не так уж и много…

Утром не досчитались Васьки Поплавского. Окно в туалете было распахнуто, батарея промерзла, а на полу намело целый сугроб…

– Цырен?..

– Ась?

– А кто это плачет все время в тундре? Вот и Савченко тогда жаловался?

– В тундре?

– Да, в тундре. Помнишь, тогда, когда этих двоих утащили. Там, наверху?

Вдвоем с Цыреном они находились на том самом посту, откуда Хурмага утащил бойцов. Цырен, в бинокль рассматривая китайскую сторону, то и дело недовольно цокал языком, отмечая повышенную активность соседей. Судя по всему, китайцы искали пропавших «своих». То и дело по отрезку дороги, который еле просматривался за лесом из-за начинающегося бурана, проезжали грузовики с солдатами. Несмотря на день, видно было плохо – буран усиливался.

– А, наверху… – протянул он. – Не обращай внимания, Иван, нету там никого. У нас, конечно, старики говорят, что это духи… Мол, жертву просят. Но я думаю, мерещится просто. Тишина, ветер… Ну и начинает человек сам себе придумывать… Из шорохов целый мир создавать. Кому что чудится. Кому – плач, кому – смех… Кому-то – девушки, – бурят усмехнулся. – А я все время слышу, как кто-то через айкед общается. Ну, натурально, все как положено: сигнал, потом «Але!» кто-то говорит, а что – не могу разобрать. Ну, наверно, и правильно, что не могу… Не мой ведь разговор… Только почему я тогда сигнал слышу?

Иван вздохнул: айкеды, авиакары, экраны лаймеров во всю стену… а еще обычные кофеварки, зи-джи-печи, дикие розы на клумбе у дома и – Святые Патриархи! Как же он забыл – старенький мотоцикл! – все это было сейчас так далеко…

– Идет кто-то! – встревожено сказал Иван, прислушиваясь.

– Это лейтенант идет, – успокоил его Цырен, – смену нам ведет. Ты разве не заметил, что только мы с тобой в карауле вдвоем? Остальные-то по четверо!

– Да понял я все, не дурак… – буркнул Иван недовольно.

Через десять минут они вместе с взводным уносились на двух снегоходах сквозь снежную бурю прочь от границы, в сторону скалы Хурмаги.

Поехали они к ней не напрямую, а так, чтобы попасть на свои же следы. Предосторожность эта была, по мнению Ивана, излишней – все равно мело так, что заметало любые следы прямо на глазах, но Цырен настоял на своем – мало ли что. Иван сидел за рулем, ощущая вибрацию двигателя в руках, и испытывал то радостное возбуждение, какое испытывает наездник, давно не скакавший на лошади и наконец вскочивший в седло. Он даже попробовал несколько раз заложить крутые виражи, свешиваясь то вправо, то влево, но тумак сидевшего сзади Цырена вернул его к реальности. Иван не обиделся. И в самом деле, не развлекаться ехали. На разведку.

По словам Бары, их отделение, спуская тела сверху, натоптало у скалы, «как стадо бизонов», поэтому бояться, что кто-то заметит еще одно их появление, не было причин.

– А вдруг Васька там, наверху? – внезапно спросил Иван, разглядывая кроваво-черную скалу, вершина которой терялась за снежной пеленой.

– Может, и так, – сказал Цырен, метнув взгляд к небу. – А может, и нет. Это от характера хищника зависит. Один бросит логово, а другой будет его защищать.

– Давай сюда! – махнул рукой Цырен и, спрыгнув со снегохода, проваливаясь в скрипящий снег, пошел вдоль скалы за кумирню. Иван и Бара, оставив технику, пошли следом. Под нависшей скалой, за наметенным снежным сугробом, они увидели небольшие, в пятнах ржавчины металлические ворота. Местами на них еще сохранилась зеленая краска. Посередине каждую створку украшали пятиконечные звезды, над ними полукругом шла надпись «КучугуйЛаг». Чтобы открыть вросшие в землю ворота, пришлось по очереди долбить ломиком. Наконец Иван сумел кое-как оттолкнуть в сторону одну из створок. Включил фонарь, посветил внутрь, тихонько присвистнул.

– Что это? Шахта?

– Заброшенный рудник, – сказал сзади Бара. – Тут, наверное, еще заключенные работали. Давно. И зачем он нам?

– Да все просто, – сказал Иван, – заманим тварь сюда и взорвем к ядрене фене! Верно, Цырен?

– Верно, Иван. Один только вопрос: кто будет приманкой? – поинтересовался Цырен.

– Я буду, – уверенно сказал Иван, – а вы меня подстрахуете в случае чего. Все равно после Васьки он за мной придет. Мы же с Васькой наверху вдвоем были. Да и понял он, сучок такой, что знаю я его. Знаю, кто он.

– Да, – сказал бурят, – но и меня он тоже знает. И мой черед где-то недалеко. Так что давай-ка сделаем это вместе. А сейчас айда! Только не шумите, а то могут быть обвалы.

И они вошли внутрь.

Внутри стены рудника были покрыты льдом, посередине прохода шла ржавая узкоколейка. Иван несколько раз запинался то о камни, то о ржавое железо. Каждый раз они, не ленясь, старательно убирали с дороги мешавшие предметы. Осторожно обходили покрытые льдом подпорки. Лед мерцал разноцветными искрами, то здесь, то там нависая кристаллическими друзами, тонкой изморозью покрывал каменные стены рудника.

– Что здесь добывали? – тихо спросил Иван. – Алмазы? Да?

– Медь, – уверенно сказал Бара, – тут вся гора, наверное, как муравейник, изрыта. Плюнь – и все обвалится. Слышите? – он посветил в боковой штрек.

– Нет, – неуверенно ответил Иван.

– Эх, молодо-зелено! Историю знать надо. Закрыли рудник, потому что народу много здесь погибло под обвалами. Рыть дальше опасно стало.

Где-то в глубине штреков посыпалась порода… Друзья вздрогнули, переглянулись, одновременно посветили туда фонариками.

– Ну хорошо, – наконец сказал Иван. – Сюда-то мы его заманим, а вот как мы сами отсюда выберемся – вот в чем вопрос!

Штреки отходили от основной штольни неравномерно, то здесь, то там виднелись ничем не огороженные глубокие стволы шахт, уходящие вертикально вниз, словно ведущие в никуда, в другое измерение. Иван пробовал светить в них фонариком, но тонкий луч терялся в непроглядной темноте. Местами приходилось перелезать через завалы породы, поднимаясь под самый потолок штольни.

– Да… а шахта-то живая! – прошептал Цырен, и, словно в ответ ему, в глубине загудело, застонало, прошло эхом по штольне и штрекам, да и затихло.

– Давай дальше! – тихо скомандовал Бара. – Смотрите в оба!

Слишком далеко решили не заходить, подходящие для операции штреки нашли примерно в шестидесяти метрах от выхода на поверхность. Сходили к снегоходам за оборудованием, установили.

– А как мы его сюда заманим? – спросил Бара, до которого, по-видимому, начало доходить, насколько рискованная предстояла операция.

– Гм… Хурмагу надо как следует разозлить, – предложил Цырен, – тогда он полезет за нами куда угодно.

– Надо его просто вызвать на бой! – возразил Иван.

Бара посмотрел на них, как на сумасшедших.

– Ну а ты что предлагаешь? – спросил Иван Бару. – Ждать, пока он нас всех сожрет?

Снаружи метель мгновенно залепила глаза и рот снегом. Чтобы хоть как-то дышать, Иван поднял вязаный воротник до глаз, надел защитные очки. Снегоходы ждали, наполовину засыпанные снегом. Иван счистил снег с сиденья, сел, развернулся… И – словно серая тень накрыла его сверху… Длилось это какое-то мгновение. Иван бросил руль, перехватил автомат… Из снежной бури на него вынырнула темная фигура Цырена.

– Поехали! – крикнул бурят.

– Ты видел? – спросил его Иван.

– Видел! – ответил Цырен. – Надо торопиться. Похоже, вся маскировка – насмарку.

– А что будет со вторым Хурмагой? Как его убить? – спросил Иван Цырена в блиндаже.

– А его, Иван, убивать не надо, он маленький. Если убьем большого, второй сам уйдет.

– С чего ты взял, Цырен?

– Видишь ли, мой отец сталкивался с похожей тварью у нас в улусе. Давно это было, меня еще тогда на свете не было. Так что главное – убить Хурмагу. А Хурму-Хурмага сама уйдет.

– Хурму-Хурмага?..

– Ну, Хурмажка. Особа женского полу.

– Ты уверен? – Иван удивленно посмотрел на Цырена. Он мог подумать на кого угодно, но только не на жену зама по тылу.

– Я ведь видел ее недавно! Больной она мне показалась. Очень больной. Я вообще подумал, что это зам по тылу ее довел до такого состояния. Слышал, что пьет он, как лошадь, каждую ночь. Ну, думаю, он ее гоняет или и того хуже… – что может быть хуже, Иван уточнять не стал.

– Ну, может, она и в самом деле больная. Тогда еды надо много. Вот он и потерял всякую осторожность. То китайцев таскал, а то за наших принялся. А может, не подходят ей китайцы, кто знает?

– Ага, группа крови не та, – фыркнул Иван.

– А может, душа не такая? Кто ж знает. Мы же все – разные, – пожал плечами Цырен. – Им же не кровь нужна. Душа.

Потом Бадманов приподнялся, осененный неожиданной идеей:

– Слу-ушай… а если она того? Беременная? Это что же получается тогда? Это ж роты не хватит накормить их всех…

– Тогда все, – сказал Иван, – приехали…

Ночь прошла спокойно. В карауле они теперь стояли вчетвером, в блиндаже было тесно, но деваться было некуда, приходилось терпеть. Даже по нужде отходили только парой.

– Ну словно девки! – ядовито заметил один из бойцов.

– Вообще, у меня ощущение, что цель усиления караула другая – вымотать как можно больше бойцов, – ядовито заметил второй. – Какой смысл в этом сидении?

Иван и Цырен переглянулись.

За КСП наблюдали по очереди. Свободная двойка пыталась подремать, но от холода это не удавалось. К утру Иван вымотался так, словно перед караулом совершил марш-бросок. Его немного взбодрил крепкий отвар чаги с травами, который Бара всегда заваривал отдельно в термосе и которым поделился на этот раз с друзьями, но глаза все равно слипались.

– После поверки пойдем к майору, – предупредил Бара. – Расскажем ему, что решили поймать зверя в ловушку. Мол, заминируем подходы к логову, будем ночью сидеть, ждать. Ясно?

– Так точно!

Бара покачал головой.

– Не нравится мне эта затея, но и отступать некуда. Ничего не делать – сожрут, натурально. И погоны не помогут, – кажется, в глубине души Бара все еще сомневался в причастности майора к гибели людей.

– Ладно, лейтенант, вали, если что, все на нас: мол, такие мы бессознательные инициаторы, – подбодрил его Иван. – А если майор тут ни при чем, так мы же только рады будем. Глядишь, притащим в гарнизон хвост зверя, а то и голову! Вся слава твоя будет!

– Да что мне ваша слава, – сказал Бара, – мне бы сволочь эту найти да за ребят поквитаться – башку ей открутить! Давайте в вездеход, охотнички!

На поверке майора не было. Когда все разошлись, Бара с друзьями направились к его кабинету, но начальника заставы на месте тоже не оказалось.

– С утра не было, – сказал писарь, сидевший в «предбаннике». Бара с презрением глянул на долговязого очкарика, дернул губами, вышел.

– Че, щас обломимся? – спросил Цырен.

– Ну нет, – Бара фыркнул, – найдем мы майора! Из-под земли достанем!

И он уверенно направился в сторону офицерского общежития.

– Так, обоим – молчать! Говорить буду я! Что бы ни случилось, в разговор не втыкаться! Ясно?

– Так точно! – отозвались друзья.

Лейтенанту пришлось пять раз нажать на кнопку звонка, прежде чем за обитой коричневой кожей дверью Майоровой квартиры послышался шорох. Но и после шума пауза была довольно долгой. «Чует нас! – решил Иван. – Не может понять, зачем мы к нему пришли!»

Наконец лейтенант не выдержал.

– Господин майор, вы дома? Господин майор, ответьте!

Наконец еле слышно щелкнул замок, с сухим шорохом приоткрылась дверь, и голос, скорее напоминавший шипение, спросил:

– Что нужно?

У Ивана душа ушла в пятки, но лейтенанта не так просто было сбить с толку.

– Господин майор, вы же знаете, что ночью пропал еще один солдат прямо из расположения части! На улице снежная буря, а наших солдат таскают прямо из казармы! Это никуда не годится! – говорил Бара намеренно громко, так чтобы его слышали обитатели других квартир, если они в этот момент были дома. Его нехитрая уловка удалась: где-то в глубине коридора приоткрылась дверь, оттуда с любопытством наблюдали за назревающим скандалом.

– Так вот, на улице буря, – возвышая голос продолжал Бара, – а прокурорская комиссия, насколько мне известно, застряла в Братске, в аэропорту. А у меня и у этих двух смельчаков есть план, как ликвидировать гадину, которая продолжает таскать наших бойцов себе на обед, и раздобыть доказательства, что никто из нас не имеет абсолютно никакого отношения к творящемуся беспределу.

– Что?.. – голос майора ничуть не изменился – то же ровное шипение, но дверь приоткрылась чуть шире. На друзей пахнуло холодом, и они переглянулись.

– Заходите, – на пороге появилась странная фигура, от горла до пят закутанная в махровый банный халат белого цвета. Несмотря на то что солнце еще не поднялось и за окном были сумерки, майор был в солнцезащитных очках. Волосы у него тоже были ослепительно белыми, еще белее, чем его бледная кожа.

Померещилось ли Ивану или он на самом деле различил тошнотворный запах разложения? Наверное, не померещилось, потому что Бара, который хотел войти в квартиру, застыл на пороге.

– Господин майор, вы не одеты и, кажется, нездоровы? Давайте я сниму вопросы с вашим заместителем. Мне не следовало сюда приходить, прошу прощения.

– Ну что вы, лейтенант, не надо, – опять на одной ноте прошипел майор, – согласно моему приказу, никто не должен заниматься самоуправством. Вы ведь знакомы с приказом?

– Так точно! – Баре ничего не оставалось, как взять под козырек.

Следом за ним по стойке «смирно» вытянулись и Цырен с Иваном.

– Но план прост и гениален! – не унимался Бара. – Он позволит господину майору выйти победителем из этой сложной ситуации!

В этот момент майор метнулся к лейтенанту и ухватил его жилистыми руками за плечи. Это произошло так быстро, что друзья даже моргнуть не успели. Бара запрокинул голову и начал задыхаться. Лицо его побагровело.

– Говоришь, выйти победителем из ситуации? – все так же бесстрастно сказал майор. Иван не удивился, если бы оказалось, что разговаривает не сам майор, а какое-нибудь записывающее устройство. – Да что ты знаешь о… о победе? – майор отпустил Бару, который, чтобы не упасть, вынужден был опереться о ледяной косяк.

А майор повернулся к ним спиной. Иван заметил странную татуировку в виде змеи на его шее. Татуировка нахально подмигнула Ивану и спряталась за ворот белого халата. Иван аж глаза вытаращил: что за чертовщина!

– План операции изложить в письменном виде и подать секретарю. Ответ я дам незамедлительно. И потом, после долгой паузы. – Мне в самом деле нездоровится… – и дверь захлопнулась словно сама собой перед потрясенными друзьями.

Бара захрипел, схватился за горло и начал оседать. Иван подхватил командира под мышки, скомандовал Цырену:

– Держи ноги! Давай в санчасть!

…Как только нашатырь, который поднес к носу лейтенанта медбрат, подействовал, Бара просипел:

– Руки! Руки… Руки у него ледяные… как смерть… Патриархами клянусь! Как смерть!

– Что это с ним? – поинтересовался медбрат – рослый конопатый парень.

– Да ниче, нормально все, – сказал Иван. – Ты лучше ему что-нибудь от сердца дай, а то он пять минут назад был багровым, а сейчас вон – бледный совсем.

– Сейчас я ему давление померяю, – засуетился медбрат.

Иван вышел в коридор, где ждал Цырен. Цырен, прикорнув на скамейке, дремал.

– Не пущу! – заорали в кабинете, Цырен испуганно вздрогнул, проснулся.

– А я тебя, прощелыгу рыжего, и спрашивать не буду! – прозвучало в ответ.

Лейтенант явно приходил в себя. Иван заглянул в кабинет. Лейтенант надевал китель, никак не мог попасть в рукава трясущимися руками, а медбрат растерянно топтался рядом со шприцем наготове.

– Ты бы полежал, лейтенант! – серьезно попросил Иван. – Мало ли что потом будет!

– Ага! Я – спать, а эта тварь – людей таскать! Не будет такого, пока я тут взводный!

– Давай так, лейтенант, – нашел компромисс Иван, – нам вон братишка сейчас бумаги даст, ты тут полежишь тихонечко, напишешь все, а мы с Цыреном бумаги писарю отнесем. А ты пока поспишь, майор-то все равно не сразу ответит.

– Я?.. Ну хорошо… – Бара все-таки надел китель, застегнул пуговицы, но попытки встать прекратил, расслабленно откинулся назад. – Давай бумагу, холера рыжая! – сказал он медбрату. – И ручку! И папку какую-нибудь, че я, на воздухе писать, что ли, буду?

Через двадцать минут документ под названием «Меры борьбы с неизвестным хищником» был готов. Иван отнес его писарю.

– От лейтенанта Баркова майору срочно! – сказал он удивленному очкарику и удалился.

Вернулся назад, в санчасть.

– Все! – скомандовал Бара. – Идите в казарму, скажете, я вас задержал. Ждите, в общем.

На занятиях Ивану страшно хотелось спать. Сообразить, о чем, собственно, лекция, он никак не мог, только писал все подряд в тонкую тетрадку. Цырен, сидевший рядом, откровенно зевал.

Время тянулось, словно жевательная резинка: тянулось-тянулось и никак не хотело заканчиваться. Наконец после обеда к ним подошел командир отделения, назначенный вместо исчезнувшего Васьки Поплавского.

– Логинов, Бадманов! К взводному! С полной выкладкой!

– Кажется, сработало? – тихо спросил Иван Цырена, примыкая к автомату штык-нож.

– Да, Иван, сработало, – тихо и серьезно подтвердил Цырен, который по старой привычке бормотал непонятные бурятские молитвы и прервался только для того, чтобы ответить на вопрос.

– Идите к Холере! – скомандовал Бара, встретив их на пороге кабинета. – Он выделит вам комнату, поспите немного, а я буду позже, принесу нормальную одежду – в этих тулупах только на посту стоять, бегать в них нельзя.

– Слушай, а почему Бара выбрал нас? – спросил Иван у Бадманова, когда они шли к санчасти, – у него вон, сколько более опытных бойцов.

– Ну меня, потому что я охотник, – сказал Цырен, – а тебя…

– А меня, потому что я законченный дурак! – убежденно сказал Иван. – Ладно, проехали.