Текст книги "Галерея римских императоров. Принципат"

ТИБЕРИЙ

Tiberius Claudius Nero

16 ноября 42 г. до н. э. – 16 марта 37 г. н. э.

Правиле 14 г. н. э. до смерти под именем Tiberius Caesar Augustus.

После смерти не был причислен к сонму богов

Ему было 55 лет, когда он стал императором. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, с правильными, резкими, типично римскими чертами лица; лицо это, впрочем, иногда портили прыщи. Густые длинные волосы спадали до плеч, закрывая шею. Тиберий отличался большой физической силой и превосходным здоровьем; за время правления он ни разу не обращался к врачам, – может быть, еще и потому, что презирал их. Сдержанный, высокомерный и замкнутый, он неохотно вступал в общение даже с близкими людьми. В то же время его выступления в сенате были блистательны, ибо образование он получил хорошее и живо интересовался литературой. Скрытность характера и недоверие к людям, заложенные природой, еще более усугубились за время пребывания Тиберия в императорском окружении – жизнь преподносила жестокие уроки один за другим.

Большой опыт политика и военачальника приобрел Тиберий благодаря Августу и его советникам, а к своим обязанностям всегда относился серьезно.

Таким был человек, признанный Августом сыном и объявленный наследником и преемником власти. Еще при жизни Августа Тиберию было отдано руководство армией и присвоено звание народного трибуна. К тому же именно Тиберию оставил цезарь большую часть своего личного состояния.

Однако формальная сторона дела представлялась не столь очевидной. Римское государство вроде бы оставалось республикой. Не существовало, да и не могло существовать никаких правовых обоснований выдвижения главы государства, еще не успели появиться традиции передачи власти. Да и обязательно ли ее передавать? Почему бы не вернуться к прежней форме государственного строя, когда правил сенат и избираемые им на каждый год два консула, а власть на местах осуществляли коллективные органы свободных граждан?

Август скончался 19 августа, Тиберий же до 17 сентября медлил с формальным принятием титула императора. В ответ на просьбы сенаторов и друзей он отделывался уклончивыми восклицаниями: «Да представляете ли вы себе, что за бестия эта власть?» А когда, наконец, счел нужным уступить уговорам и мольбам, заявил: «Злое и тяжкое ярмо возлагаете вы на меня. Оставляю за собой надежду, что смогу его сбросить, когда вы сочтете нужным дать покой старости».

Историки древности с их недоброжелательным отношением к Тиберию называют подобные высказывания чистой воды лицедейством. Однако, заявляя это, они уже знают о трагедии на закате мрачного Тибериевого правления. А в тот момент слова Тиберия вполне могли быть искренними, идущими от сердца. Человек неглупый и наблюдательный, Тиберий не мог не понимать, какие опасности таит в себе неограниченная власть, как легко поддаться ее сладкой отраве.

Справедливости ради следует признать, что начало правления Тиберия было спокойным и даже в чем-то образцовым. Правда, сразу же после смерти Августа был убит Агриппа Постум, единственный оставшийся в живых внук покойного императора, многие годы пребывавший в заточении на небольшом отдаленном острове. По чьему приказу лишили жизни молодого человека? Точно не знали, но соглашались: сделано это в интересах государства… Через несколько месяцев умерла Юлия, мать Агриппы. Говорили – с голоду. Ее держали в заточении в местечке Регий. Ходили слухи, что Тиберий лишил ее всяких средств к существованию – ее, единственную дочь Августа, свою бывшую жену! Он ненавидел эту женщину, возможно, не без причины. Впрочем, все это – дела семейные.

Для государства значительно более важные последствия мог иметь бунт легионов на Рейне и в Паннонии. Солдаты требовали выплаты жалованья, однако главная цель восставших – сделать императором своего обожаемого вождя Германика, талантливого военачальника, у которого были все права претендовать на императорскую власть, так как Тиберий официально признал его своим приемным сыном. К счастью, благоразумие самого Германика и умелые действия Друза, родного сына Тиберия, помогли довольно быстро этот бунт погасить. Германик остался во главе армии и три года подряд выводил свои легионы за Рейн, чтобы нагнать страху на германские племена. В 17 году по приказу Тиберия Германик покинул северные пределы империи. В Риме ему был устроен триумф, а затем его отправили на Восток. Талантливый вождь, Германик и здесь действовал успешно: укрепил позиции Рима в Армении и присоединил к империи две области Малой Азии – Каппадокию и Коммагену на берегах Евфрата.

Этим, собственно, и ограничилось завоевание новых земель в правление Тиберия. Он твердо придерживался советов Августа не увеличивать более империю и ограничился тем, что укрепил границы по Рейну и Евфрату, подавил восстания в Галлии и Африке, расширил римское влияние во Фракии (современной Болгарии).

Сам Тиберий поначалу ни на шаг не удалялся из Рима, и вообще, после того как стал императором, не выезжал за пределы Италии. Во многом он был верным продолжателем дела Августа и даже, пожалуй, превзошел его в скромности, точнее, в соблюдении ее видимости. Он никогда не именовал себя «императором», не принял звания pater patriae,что значит «Отец отечества», не согласился на переименование месяца сентября в Tiberius. Не жаловал подхалимов, снисходительно относился к шуточкам в свой адрес, не уставая повторять, что в свободной стране должны быть свободны и языки, и мысли.

По отношению к сенату Тиберий проявлял удивительную лояльность, позволяя на заседаниях высказывать мнения, противоречащие императорским, и даже голосовать против его собственных предложений. Объявив, что хороший государь – слуга всех граждан, Тиберий и впрямь столь же терпимо, как к патрициям, относился и к простым гражданам империи, и даже к жителям провинций. Цезарь не согласился на повышение налога в провинциях. «Хороший пастух стрижет овец, но он никогда не станет сдирать с них шкуры», – так рассуждал Тиберий. При нем проведен был целый ряд реформ, направленных на укрепление экономики страны. Он даже решился уменьшить расходы на игры и народные забавы, что, безусловно, сильно подорвало его популярность среди жителей города. Народ не оценил и того, что одновременно Тиберием были установлены твердые максимальные цены на продовольствие.

Тиберий демонстративно выступал против роскоши, провозглашая себя сторонником простой, скромной жизни, и подавал личный пример, отказавшись от обычая дарить и получать подарки на Новый год, – а они были не малым источником дохода «администрации».

Следуя традициям, Тиберий продолжал гонения на чуждые Риму религиозные культы. Четыре тысячи юношей-иудеев, призванные в армию в Риме, были направлены на Сардинию якобы для борьбы с разбойниками. Большинство юношей погибло, не вынеся суровых условий жизни на диком острове.

К астрологам цезарь относился терпимо, хотя поначалу и их пытался изгнать из Рима. Заботясь о безопасности граждан, император навел строгий порядок в столице, Италии и провинциях. Памятником этому поныне служат гигантские казармы Castra Praetoria,громадный каменный четырехугольник, в которых цезарь разместил до тех пор рассеянные по городу отряды преторианцев, императорской гвардии, созданной еще Августом. Главным инициатором постройки упомянутых казарм был Сеян, бессменный префект преторианской гвардии, назначенный на эту должность Тиберием с приходом к власти. В целом же при Тиберии строительные работы не отличались особым размахом – главным образом из соображений экономии, хотя много сооружений реставрировалось.

В 19 году в сирийском городе Антиохии умер Германик, по-прежнему чрезвычайно популярный в народе, но впавший в немилость императора из-за самовольного посещения Египта. Поскольку же наместник Сирии Пизон очень не любил Германика, возникло подозрение, что это он (возможно, по тайному повелению Тиберия) отравил молодого удачливого военачальника. Вдова Германика, Агриппина Старшая, осталась одна с шестью детьми (три сына и три дочери), среди которых были Гай, будущий император Калигула, и дочь Агриппина Младшая, в будущем жена императора Клавдия и мать императора Нерона.

Друз, родной сын Тиберия, тоже талантливый вождь, пользующийся большой популярностью средь столичного люда (несмотря на склонность к распутству и некоторое проявление жестокости), скоропостижно скончался в 23 году. Говорили, что его отравила жена Ливилла (сестра Германика) по наущению своего любовника Сеяна.

Эти две смерти и поднятая ими волна мрачных подозрений больно ударили по Тиберию, хотя он и старался не показать этого. Пизону сенат предъявил формальное обвинение, и тот вынужден был покончить жизнь самоубийством, Сеян же продолжал пользоваться полным доверием цезаря.

Все хуже складывались отношения Тиберия с матерью Ливией. С первых же дней воцарения он дал ей почувствовать свою неприязнь, отказав в звании «Мать отечества» и отстранив от участия в публичных торжествах. Она не осталась в долгу и всем желающим давала читать письма покойного мужа, цезаря Августа, содержащие критику плохого характера Тиберия. Может быть, это окончательно побудило императора, и без того исполненного мрачной подозрительности, покинуть опостылевший свет. В 26 году он навсегда оставил Рим и поселился на острове Капрея (теперешний Капри) в Неаполитанском заливе. Там он и прожил почти безвыездно до самой смерти, свыше десяти лет. В его дворец на высоком скалистом обрыве свозились со всего света самые изысканные произведения искусства, преимущественно эротического характера. Сюда же по приказу цезаря привозили самых красивых юношей и девушек для развлечения императора. Специальные агенты выискивали их по всей Италии и похищали. Если верить древним, на Капри, в этом райском уголке, процветали адский садизм и жестокость, устраивались самые разнузданные оргии, какие только видел мир, в угоду больному воображению распутного старика, не знавшего преград своим прихотям.

Император жил в убеждении, что на высокой скале, где над пустынным островом возвышался его дворец, он отрезан от всего мира и что мир ни о чем не узнает. Тиберий ошибался, как многие до него и после него. Нет такого уединения, нет такой стражи, нет таких стен, которые сохранили бы в тайне личные забавы высокопоставленных лиц.

Возможно, слухи о распутстве Тиберия приукрашивали и преувеличивали его враги. Теперь это трудно установить. Бесспорным, однако, является факт, что императора мало интересовали государственные дела. Их он полностью передал в ведение Сеяна. Власть префекта была практически неограниченной, его амбиции непомерно разрастались. Запуганный сенат раболепствовал перед ним, бессильная оппозиция жалась к Агриппине Старшей, вдове Германика.

Сеян беззастенчиво устранял неугодных ему сенаторов, лишая их состояния и жизни с помощью надуманных обвинений, устраивая с этой целью показательные процессы для придания видимости законности репрессиям. Именно так в 29 году он расправился со своим главным врагом – Агриппиной. Ее саму и ее старшего сына Нерона лишили прав и имущества и сослали на два разных отдаленных островка. Сначала, в 30 году, умер Нерон, а через три года – Агриппина. По отношению к ней выказывали особую жестокость: секли розгами, лишали пищи. В том же 33 году в Риме в тюрьме на Палатине [9]9
  Палатин, т. е. Палатинский холм.


[Закрыть]умер и второй сын Агриппины – Друз. И тоже голодной смертью.

Однако самому Сеяну не суждено было дождаться смерти своих жертв. Он был убит в 31 году по приказу Тиберия. До слуха отшельника все-таки дошли вести о злоупотреблениях Сеяна, видимо, главным образом благодаря усилиям чрезвычайно уважаемой всеми Антонии, вдовы брата Тиберия, умершего сорок лет назад. Цезарь понял всю опасность действий префекта, направленную в конечном итоге против него самого. И хотя даже в этот критический момент он не покинул свой остров, умело организовал свержение опасного всемогущего сановника. Не такое это простое было дело, ведь в распоряжении Сеяна находились отряды преторианской гвардии, с помощью которых он мог овладеть городом и провозгласить себя императором. Приходилось поэтому действовать осторожно, используя момент внезапности. Все произошло как в пьесе, поставленной хорошим режиссером.

Восемнадцатого октября могущественный префект в приподнятом настроении отправился на заседание сената. Он не сомневался, что прибывший этой ночью Макрон, специальный посланец императора, представит почтенным сенаторам указ о признании его, Сеяна, народным трибуном, то есть фактически соправителем. Макрон успел намекнуть об этом, а не верить ему нет оснований, ведь Тиберий уже выразил согласие на обручение Сеяна со своей внучкой Юлией.

И вот уже в храме Аполлона на Палатине, где должна была состояться церемония, толпа сенаторов-льстецов окружает префекта, стоящего с миной триумфатора. В торжественной обстановке Макрон приступил к чтению послания. Начиналось оно с обязательных общих фраз. За ними последовали какие-то многозначительные угрозы, неизвестно кому адресованные. И наконец, пали резкие, четко сформулированные обвинения, направленные без обиняков в адрес префекта. Наверное, интересно было наблюдать, как менялось поведение присутствующих по мере того, как прояснялся замысел цезаря: услужливая, готовая на все покорность – неверие собственным ушам – ужас и полная растерянность – и бешеный взрыв ненависти по отношению к человеку, стопы которого они готовы были лизать всего минуту назад. Разумеется, яростней всего в обвинениях, исполненных благородного негодования, были самые близкие друзья Сеяна, без устали поддерживавшие все репрессии временщика.

Сеян стоял онемев и остолбенев. Не давая ему опомниться, его тут же взяли под стражу, в тот же день судили, вынесли приговор и казнили. Преторианцы восприняли это спокойно – новый префект Макрон обещал повысить им жалованье. Три дня римская чернь таскала по улицам труп Сеяна и, надругавшись над ним, бросила в Тибр. Смерть постигла также детей Сеяна. Дочь, уже обрученную с Клавдием, палач перед казнью изнасиловал, ибо негоже предавать смерти девицу.

Народ надеялся, что с падением Сеяна придет лучшая жизнь. Этого не произошло. Произвол господствовал по-прежнему, изменилось лишь направление преследований. Сначала жертвами стали все, так или иначе связанные с бывшим префектом. Было доказано, что Сеян замышлял переворот – достаточное основание для оправдания террора и репрессий. Тиберий отдался власти своего от природы свирепого нрава. «Дня не проходило без казни, – пишет Светоний, – будь то праздник или заповедный день». Смерть казалась Тиберию слишком легким наказанием, ей предшествовали обычно самые жестокие пытки. Тиберий не посчитал нужным освободить Агриппину и Друза, несмотря на то, что их заточил Сеян.

Справедливости ради следует отметить, что, по крайней мере, равную с Тиберием ответственность за бесчисленные политические процессы несли сенаторы, которые с помощью самых подлых интриг, доносов и оговоров воспользовались возможностью расправиться со своими противниками, в основном тоже сенаторами.

Юридическим основанием для многочисленных процессов являлся закон о преступлении crimen laesae maiestatis, оскорблении величества. Закон, принятый еще во времена Республики, призван был защищать достоинство и интересы римского народа. Теперь воплощением этого величества стал цезарь, ведь он исполнял должность народного трибуна. Сами понятия величества и его оскорбления, никогда четко не формулировавшиеся, были столь широки и расплывчаты, что любой жест, любое непродуманное слово или шутка могли послужить поводом для обвинения. Так и происходило. Во времена Тиберия в сенате рассматривалось около сотни таких дел, и почти все они заканчивались конфискацией имущества и смертным приговором или принудительным самоубийством обвиняемых.

Террор свирепствовал, процессов велось множество. Ужас обуял столицу. Потрясает мрачная картина той поры, дошедшая до нас, мастерски изображенная Тацитом. Так-то оно так, но следует помнить и о том, что драматические события коснулись лишь горстки самых обеспеченных жителей Рима. Реальная опасность угрожала только нескольким сотням патрицианских семей. Миллионы же граждан империи жили и трудились спокойно, в условиях, как бы мы сейчас сказали, законности и правопорядка. Администрация действовала исправно, указы Тиберия – и это признавали даже его враги – были разумны и полезны. Упрекали, правда, императора в том, что он слишком долго держит в провинциях, наместников, но у Тиберия был свой резон. Он говорил: «Каждый чиновник подобен слепню. Напившийся крови сосет жертв уже меньше, а вот новый – опаснее. Надо же и пожалеть подданных!» В таком случае нас не удивляет, что отличавшийся особой жестокостью, насадивший лес крестов, на которых распяли преступников, прокуратор Иудеи Понтий Пилат оставался на своей должности целых десять лет (26–36 гг.).

В начале 37 года император неожиданно покинул свой прекрасный остров и направился в Рим. В столицу он, правда, не вошел, лишь издали посмотрел на нее. По какой-то неизвестной нам причине (не исключено, что испуганный каким-нибудь вещим знамением) он повернул обратно, добрался до берегов Неаполитанского залива и остановился в небольшом городке Мизене, в старом дворце, некогда принадлежавшем Лукуллу. Здесь Тиберий и умер 16 марта 37 года. Ему было 78 лет. У власти он находился 23 года.

Обстоятельства смерти Тиберия неясны. Дело, видимо, было так: больному Тиберию стало плохо, он потерял сознание. Все принялись поздравлять наследника императора, Калигулу, как вдруг явился кто-то из слуг с известием: «Цезарь проснулся и пожелал откушать». Все замерли от ужаса, не растерялся лишь один Макрон. Бросившись в императорскую спальню, он заявил, что цезарь мерзнет, и задушил его, забросав ворохом одежды. Может быть, ему помогал и Калигула.