Текст книги "Десантный вариант"

Автор книги: Александр Зубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

En attendant meiux [21]21
  В ожидании лучшего ( фр.).


[Закрыть]

Четыре года пронеслось,

Я бегал здесь как дикий лось.

Учиться в РКПУ мне подфартило.

Из курсантского фольклора

– Святой! Прыжковые получил?

– Получил.

– Традиции будем соблюдать?

– Я что-то не пойму тебя, Рейнджер. Ты вроде бы никогда не был истинным хранителем таких традиций, в отличие, мягко скажем, от меня.

– Ты мне еще политбеседу проведи…

– Да ладно, Рейнджер. Когда, куда, в каком составе?

– Состав постоянный – ты да я. Чтоб «в наш тесный круг не каждый попадал», как поет Высоцкий. Смотаемся вечером, когда свободное физо. В спортивном не так наглядно, пакет только возьми. А после отбоя отметим. Боевая задача ясна?

– Как «Отче наш».

Десантная традиция – прогулять деньги, получаемые за прыжки, – велась с незапамятных времен. На «прыжковые» по негласному закону нельзя купить даже пуговицу, иначе следующий прыжок может стать последним. Отцы-командиры, получив монету, сваливали в кабаки целыми компаниями. Благо в застойное время 25 рублей за прыжок инструктору, а им был каждый офицер ВДВ, выпускник РКПУ, было немало. За один прыжок обычно деньги не выдавали, а сразу за несколько. Так что офицерам в кабаках, а курсантам где придется, было на что «погудеть».

Короткий разговор двух друзей в учебном корпусе «сампо», где курсанты множили свои знания, был прерван возгласом «замка» Сереги Егорова:

– Перекур!

Кое-кто из курков [22]22
  Курки – курсанты ( жарг.).


[Закрыть], с ленцой потянувшись, поплелся в курилку. Кто-то продолжал спать, сидя за столом и положив голову на сложенные руки. Некоторые с воодушевлением продолжали строчить письма на малые родины. Несколько человек старательно пыхтели над конспектами по истории КПСС: взводный грозил репрессиями за их отсутствие. Другие пополняли интеллект, читая художественную литературу, чего не могли позволить себе на «гражданке», благо библиотека в РКПУ была шикарная по сравнению со школьными, районными или полковыми.

* * *

Наконец наступает вечер. Святой и Рейнджер в «самоходе» бегут за «пойлом» через Рязанский кремль. Спортивные костюмы и кроссовки – это тебе не по полной боевой в сапогах и ХБ, с автоматом и противогазом плюс набитый РД [23]23
  РД – рюкзак десантника.


[Закрыть]– даже приятно бежать. Морозный воздух, звезды на вечернем небе. В магазине в винном отделе мужики пропускают «спортсменов» без очереди, безошибочно угадав в них курсантов. Пропускают из уважения и просто потому, что сами служили и знают, как дорого время в «самоходе».

Обратно бегут раздельно. Рейнджер впереди – «в дозоре». Мало ли кто попадется? Святой сзади с «грузом» пыхтит. Вот где нужно усиленное физо. Орлов забегает в казарму. Через минуту выходит. Большой палец вверху. Все чисто, отцов-командиров нет. «Разведгруппа» вернулась без потерь…

Каптерка – маленькая комната, по обыкновению, заваленная простынями и обмундированием вперемешку с упаковками мыла и полотенец, была одним из потайных мест, где любят «посидеть» курсанты. Земляк Орлова молодой солдат срочной службы заведовал каптеркой. И хотя побаивался ротного, отказать Сане не смог. Земляк – он и на Марсе земляк!

Друзья уже выпили по «разгонной». Серега перебирает струны гитары. Тихо напевает свою любимую песню:

 
Нас уже не хватает
В шеренгах по восемь.
Нам ужасно наскучил
Солдатский жаргон…
 

Звучит последний аккорд. Святой откладывает гитару. Тянется к бутылке:

– Ну что, еще по одной?

– Насыпай.

Рейнджер пьет первым. Святой «догоняет» друга. Затем они молча закусывают жареной рыбой из курсантской столовой. Орлов ворчит:

– Водка теплая.

– Будешь ротным, будешь пить из холодильника, – смеется Святой.

– Это точно! – Саня тоже смеется.

Условный стук в дверь… Каптерщик-земляк протиснулся внутрь, с улыбкой спросил:

– Можно, господа офицеры?

– Можно козу на возу, господин каптенармус, – подколол его Святой, – в армии говорят «разрешите?».

Каптерщик выпил «штрафную» и спросил, обращаясь к обоим курсантам:

– Интересно, а десантников будут туда посылать?

– Куда – туда? – нехотя спросил Святой, затягиваясь сигаретой.

– В Афганистан, – каптерщик разминал пальцами сигарету.

– Ты чего мелешь, земеля? Какой Афганистан? – Орлов удивленно разглядывал молодого солдата.

– А вы что, не знаете? Да точно, вы в «самоходе» были, когда по телику передали.

– Что передали, салабон? Говори короче, – перебил Серега.

– Ну, короче, контингент наших войск, советских, вошел в Афганистан. Что, воевать там придется?

– Может, и воевать, – ответил земляку Орлов. – Нас ведь к этому готовят.

– Да… дела, – удивленный Святой прикурил новую сигарету от окурка.

* * *

Сентябрьское солнце яркими бликами переливалось на золотых погонах новоиспеченных лейтенантов. Толпа родственников, потенциальных невест и просто знакомых с жадным интересом смотрела на последний торжественный марш молодых офицеров в родном училище. Дрожала земля от чеканного шага. Медью гремел оркестр.

Три полковника, двое в военной форме, а третий в гражданской одежде, невольно прервали разговор и подошли к окну, из которого от края и до края просматривался училищный плац. Прослужи ты в армии хоть всю жизнь и зная всю ее подноготную, все равно замрешь на минуту и с особенным чувством посмотришь на выпуск офицеров, вспоминая и свой.

Музыка смолкла. Роты выпускников, построенные в шеренги по восемь, замерли. Послышалась команда: «Вольно! Разойдись!» Строй рассыпался, «золотопогонники» смешались с гражданской толпой. Полковники отошли от окна и окружили стол, заваленный бумагами.

– Так, – сказал полковник в штатском, оглядывая низкую стопку папок с личными делами молодых офицеров, – мне нужен еще один лейтенант из тех, что мы проверяли.

– А эти вы смотрели? – спросил тучный замначальника училища по строевой части и стал перебирать папки, читая вслух фамилии на них: – Все русские, все коммунисты, все, вами проверенные…

– Что мне, что все они – коммунисты? На парт-съезд, что ли, с ними ехать? – с иронией сказал полковник в штатском и продолжил ледяным голосом: – Нам нужны профессионалы или хотя бы склонные к этому. А дальше мы их сами подучим… и в партию примем.

– Вам, комитетчикам, не угодишь, – обиделся замначальника, надувая багряные щеки.

Третий из них, полковник Данилов, в военной форме с общевойсковыми эмблемами, уселся за стол, не спеша закурил и спросил кагэбэшника в штатском:

– Слушай, Сергей Иванович, тут мне один парень понравился. Вы его не проверяли? Мне помнится, в прошлый приезд вы его дело брали для «просвечивания». Орлов его фамилия. Александр Орлов. Нам бы его в ГРУ забрать.

Комитетчик поморщился то ли от вопроса, то ли от сигаретного дыма:

– Проверяли. Не подходит он нам.

– Почему? Родственники за границей? – спросил полковник ГРУ.

– Хуже! – отрезал гэбист, не желая продолжать разговор на эту тему.

– Нет, правда, Сергей Иванович, ты расскажи поподробнее. Мы, конечно, можем из ГРУ послать в Комитет официальный запрос. Только к чему эта волокита? – не отставал от кагэбэшника полковник Данилов.

– У него родной дядя в Отечественную воевал за немцев. У самого шефа СД Шелленберга был специальным агентом-ликвидатором. Работал по нашим тылам. После войны ушел к американцам, – отчеканил Сергей Иванович, глядя в упор на обоих полковников.

– Вот тебе и дядя, – удивился замначальника.

– И что же, он в ЦРУ теперь?

– Неизвестно. Американцы тоже умеют хранить секреты, – ответил комитетчик и, закрывая тему, добавил: – Ваш Орлов из дворян. У него родственники по всему миру.

– Сплошной темный лес.

– Это не те ли Орловы, что помогли Екатерине II сесть на престол? – спросил замначальника, большой любитель русской истории.

– А как вы думаете, у меня на них есть досье? – вопросом на вопрос, улыбаясь, ответил полковник КГБ.

* * *

– И куда же тебя распределили? – спросил Орлов-старший после второй стопки, хрустя огурчиком.

– В Ферганскую дивизию, – ответил Саня, тоже с аппетитом закусывая домашней снедью.

– Близко к Афганистану ты попал, сынок, – сказала мать, подкладывая ему в переполненную тарелку картошку и куски тушеной свинины.

– Попасть в Афганистан можно и из Молдавии, и из Заполярья. Это, мам, без разницы, – объяснил Саня.

– Трудную дорогу ты выбрал себе, сынок. Ладно б просто военный, а то еще и с парашютом прыгать надо, – озаботилась мать и, вспомнив главное для себя, спросила: – Дедов-то крестик носишь?

– А как же, как ты учила, – улыбнулся Александр и добавил: – Даже молитву читаю.

– Какую? – удивилась мать.

– Короткую: «Господи, спаси и помилуй!» Как раз три секунды. Мы с ребятами засекали. Когда отделяешься от самолета, ну выпрыгиваешь из него, начинаешь отсчет: 501, 502, 503. И дергаешь кольцо. Так эта молитва по времени укладывается в отсчет, – объяснял Александр, смеясь глазами.

– Тебе все шутки. А Господь все видит и помогает тому, кто в него верует, – убежденно ответила мать.

– Да ладно тебе, мам, – отмахнулся Саня. – В училище все атеисты, из него больше половины коммунистами выходят.

– Будешь коммунистом, не будешь, а в Бога верь, ты же крещеный и православный, – стояла на своем мать. – Отпуск-то большой?

– Месяц, – вздохнул Александр и повторил: – Целый месяц.

Тихая, невидимая радость охватила его. Родной дом – сколько вложено в это понятие, не передать словами. Дом, в котором ты вырос, где научился ходить, где все было первым: слова, игрушки, книжки… Где все знакомо до каждой мелочи, от трещинок на подоконнике и до пятнышек на старой мебели, потемневшей от времени. Яблоня, посаженная отцом, она росла вместе с тобой, вымахала чуть ли не до конька крыши и теперь встретила тебя, как старого друга. Калитка скрипит так же, как и десять лет назад. Все знакомо с детства, даже запахи. Родина начинается с родного дома, и любовь к Родине тоже начинается с любви к нему…

* * *

На новом огромном заводе сельского машиностроения трудилась половина жителей городка. Строительство цехов для выпуска товаров широкого потребления еще продолжалось: то там, то здесь вспыхивали искры электросварки. Десятки людей, машин и механизмов укладывали бетон, пробивали отверстия в стенах, тянули по полу кабели электропроводки, устанавливали оборудование. Невольно оглядываясь по сторонам на работающих, Орлов шагал по стройке.

«И где я здесь ее найду? – подумал он. – Наверное, сначала надо найти контору, а там спросить…»

Молодая женщина в синем рабочем халате с большой стопкой бумаг в руках едва не столкнулась с Александром, выходя из-за нагромождений строительных металлических конструкций. Это была Таня. Они стояли молча несколько секунд, разглядывая друг друга. Наконец она поздоровалась с Александром. Голос был полон тревоги. В ее глазах застыл немой вопрос: «Зачем ты пришел?»

– Здравствуй, Таня, – тихо произнес Александр.

Он смотрел на нее, узнавал знакомые черты и удивлялся новому, что появилось в ней. Время и обстоятельства меняют людей, переделывая на свой лад, и человек ничего не может с этим сделать.

– Замуж вышла? – спросил он.

– Да, а что? – с вызовом ответила она. – Тебя ждать?

Александр не знал, что сказать. Зачем он искал ее?

Что эта встреча могла изменить? Прошлого не вернуть, как ни старайся. Оно исчезает, как след от падающей звезды. И только память стучит в виски. Память не сотрешь, как магнитофонную ленту.

Орлов круто развернулся, почти по-военному, и решительно зашагал прочь. Таня сначала с недоумением, а потом с горькой усмешкой смотрела ему вслед. Когда силуэт Орлова пропал за рычащими бульдозерами, она как от наваждения встряхнула головой и, еще крепче перехватив бумаги, пошла по своим делам…

* * *

В этот вечер впервые в жизни Орлов напился до чертиков в компании с Виктором Семеновичем Шаровым…

В войсках

Служу я там,

Где плавятся пески.

Где девушки

Дороже злата…

Из солдатского фольклора

Раскаленный воздух киргизского предгорья Памира размывал силуэты мишеней на стрельбище. Трескотня «Калашниковых» эхом отдавалась в ближайших горах. В хилых кустарниках небольшая группа солдат безнадежно искала спасительную тень. Обычный день. Разведрота стреляла третье учебное упражнение.

Отчаянно пропылив и взвизгнув тормозами, остановился как вкопанный зеленый уазик. Из автомобиля вылез комбат Бадалин без фуражки и в расстегнутом кителе. Щетина и опухшие с краснотой веки выдавали похмельный синдром командира. Спеша навстречу к нежданному начальству, от группы офицеров отделился ротный. Он нервно покусывал кончики усов, ожидая разноса. Не успел ротный приложить ладонь к виску, как комбат прохрипел:

– Оценки?

– Три двойки, товарищ подполковник, – доложил командир роты.

– Что?! – заорал комбат и повернулся к замершему по стойке «смирно» солдату: – Автомат!

Сорвав оружие с плеча, молодой парнишка в выгоревшем добела ХБ резко бросил его подполковнику. Бадалин ловко поймал «калаш» и снова крикнул:

– Магазин!

Солдат лихорадочно расстегнул подсумок и, выхватив снаряженный рожок, перебросил его комбату. Бадалин примкнул магазин к автомату, лязгнул сталью затвора и, не поворачиваясь к ротному, спросил:

– Так, а где твой молодой лейтенант? Как его… – вспоминая фамилию, комбат физически напрягся.

– Орлов? Да тут он, товарищ подполковник, – опередил Бадалина командир роты.

– Это хорошо, что тут. Давай его сюда! – приказал комбат и, что-то вспомнив, пробормотал себе под нос: – Ну ничего, подождет. Невелик ферзь.

Александр подбежал в ярко-зеленом новом ХБ и, подтянув ремень автомата, быстро доложил:

– Товарищ подполковник, лейтенант Орлов по вашему приказанию прибыл.

– Прибыл-убыл, – опять пробормотал Бадалин и, внимательно вглядываясь в лицо молодого офицера, приказал: – Вот что, лейтенант, пошли постреляем, а потом поедем по делам.

Они вышли на исходный рубеж. Блеклые мишени почти не выделялись на выгоревшем безжизненном стрельбище. Но это не смутило Орлова. «Хорошо, – подумал он, положив первую мишень, – что солдаты подкоптили мушку прицела, не блестит на солнце».

Комбат слыл большим любителем зеленого змия, но дело свое знал крепко, а стрелок вообще был отменный. Он уверенно положил мишени одну за другой.

Бадалин и Орлов отстрелялись одновременно. Задержав на секунду вороненую сталь автомата в руке, Александр подумал: «Молодец „Калашников“, не подвел», – и, вскинув его на плечо, полустроевым шагом подошел к комбату.

– Товарищ, подполковник, лейтенант Орлов стрельбу закончил.

– Ну что ж, Орлов, молодец! – Бадалин пристально вгляделся в офицера и спросил: – Первый раз здесь стреляли?

– Так точно.

– Отлично! Жаль будет расставаться. Поехали! – Он жестом показал на уазик.

Орлов, недоумевая, вопрошающе поглядел на командира роты. Тот пожал плечами.

Когда сели в машину, Бадалин коротко бросил шоферу:

– В штаб.

УАЗ, поднимая огромные клубы пыли, понесся по разбитой дороге. Тихую езду подполковник не признавал. Ехали молча. Всю дорогу Орлов думал о последней фразе комбата, но ничего определенного не приходило в голову.

* * *

Штаб полка – приземистое одноэтажное здание – скрывался в зелени высоких пирамидальных тополей. Прохлада внутри кирпичного строения приятно освежила вошедших офицеров. Часовой в парадной форме у знамени полка привычно вскинулся, заняв положение «смирно». Отдав честь знамени, офицеры пошли по коридору. Бадалин остановился у последнего кабинета. Орлов еще толком не знал расположения штаба, но эту дверь помнил, на ней была простая табличка «Командир полка».

– Заходи, – сказал комбат, кивнув на дверь. – Тебя ждут.

Подполковник развернулся и устало побрел по начищенному до блеска штабному паркету. Его мысли были далеки от забот молодого лейтенанта: «Дикая жара, дикое похмелье да больная жена, – горько усмехнулся старый солдат. – Что еще надо для службы?..»

Орлов поправил свое изрядно пропыленное ХБ, толкнул дверь, ожидая увидеть за ней командира полка. Каково же было его удивление, когда он увидел вместо «бати», как звали комполка солдаты и офицеры, седого полноватого мужчину лет пятидесяти в гражданском костюме. Замешкавшись на секунду, Александр доложил:

– Лейтенант Орлов по вашему приказанию прибыл.

Пытливые глаза человека в гражданском оценивающе пробежались по фигуре лейтенанта. Он представился:

– Полковник ГРУ Данилов, – и, прикурив сигарету, продолжил: – Я приехал за вами, Рейнджер. Надеюсь, вы понимаете, что наша беседа совершенно секретна. Готовится одна сложная и опасная операция. В Афгане. Предложение для вас добровольно-принудительное. В принципе можете не согласиться. Думайте. Но недолго.

Не задумываясь ни на секунду, глядя прямо в глаза полковнику, Орлов ответил:

– Я согласен, товарищ полковник.

– Что, так сразу? Подумайте, лейтенант, – его взгляд стал суровым: – Там стреляют, сынок. И убивают иногда.

– Меня тоже четыре года учили не кашу варить. Я солдат, – отчеканил Александр.

– Много чего вы изучили сами, Рейнджер, – Данилов улыбнулся. – Я смотрел ваше личное дело. Кстати, кого бы вы могли мне еще порекомендовать из ваших бывших сокурсников?

– Смотря какая работа, товарищ полковник, – искренне заинтересовался Александр.

Данилов вздохнул и бросил взгляд из окна кабинета на плац, где с песней проходила рота солдат. Повернувшись к молодому офицеру, ответил:

– В принципе обычное десантное дело: прыгать с парашютом, стрелять, взрывать и убегать. Возможен рукопашный бой. Но все это в очень трудных условиях: прыгать надо на горы, ночью, стрелять только на поражение, взрывать все до нуля. И противник очень хитрый и тоже не промах. В Кабуле вам все доведут, вашей группе. Так можете кого подсказать?

Задумавшись на секунду, Орлов ответил:

– Лейтенант Заварзин, отличный подрывник, служит в…

– Знаю, знаю, лейтенант, – перебил его Данилов. – Я смотрел его личное дело. Да, подрывник он, конечно, хороший, лучший с выпуска, но у него не все ладно с физподготовкой. Ведь так?

– Но если что, товарищ полковник, он даст фору любому другому подрывнику с двадцатилетним стажем. Я ручаюсь. А с его физподготовкой мы все равно прорвемся, товарищ полковник.

– Это хорошо, что вы так ручаетесь за друга. Только дело очень опасное. Может, не стоит друга тянуть в него?

Александр задумался: «Может, зря я распалился за Святого? И правда, на хрена ему нужен этот Афган?» Данилов прервал его раздумья:

– Ну хорошо. Собирайтесь. Полчаса вам хватит?

Александр, чувствуя запах больших жизненных перемен, бойко ответил:

– Хватит, товарищ полковник, – и тут же не выдержал, спросил: – Так что, Заварзин будет участвовать со мной?

– Посмотрим. Ваше офицерское удостоверение с вами?

– Так точно.

– Давайте его мне. Я оформлю документы. А вас жду через полчаса у штаба.

* * *

Друзьями и хорошими товарищами Саня еще не успел здесь обзавестись. Вещей у него было – кот наплакал. Так что через полчаса черная «Волга» с полковником ГРУ Даниловым и лейтенантом ВДВ Орловым уже неслась по трассе со скоростью не меньше 120 километров в час. Водитель «Волги», «шкаф» ростом под два метра с бритым затылком, уверенно вел машину по предгорной дороге, несмотря на яркое солнце, бившее в глаза.

«Ас – водила», – подумал Александр и поглядел на полковника, сидевшего на переднем сиденье. Тот почти сразу же, как тронулась машина, или заснул, или просто дремал. Орлову было не до сна. Жизнь перевернулась (еще неизвестно каким боком?!) за какие-то два часа. Неизвестность впереди манила, но и слегка настораживала. Может, в этом и есть прелесть жизни? Александру очень хотелось спросить, куда они едут. Но полковник кемарил, а у молчаливого водителя спрашивать не хотелось. «Ладно, – успокоил сам себя Александр, – узнаю все в свое время»…

Глядя на примелькавшийся серо-желтый азиатский пейзаж, он вспомнил РКПУ. После госов, перед самыми первыми лейтенантскими звездами, распределение в войска. Система распределения сложна и запутана, загадочна и темна, как Вселенная. Она раскидала выпускников сразу на несколько категорий: блатные «залетчики», отличники, почти двоечники и «золотая середина», или болото. Некоторые сами старались повлиять на распределение: самые бесшабашные и самые прагматичные пытались попасть в Афганистан, но безрезультатно.

Улучив редкий момент, когда командир роты курсантов-выпускников остался один, Орлов подошел к нему. Коренастый капитан стоял в своей любимой позе: широко расставив ноги и заложив руки за спину. Он с удовольствием попыхивал «беломориной».

– Разрешите обратиться, товарищ капитан?

– Короче.

– Как в Афганистан попасть, товарищ капитан?

Тот сдвинул фуражку на затылок и с удивлением поглядел на Александра, будто увидел в первый раз.

– Я думал, у меня в роте только Егоров ищет подвигов, а тут еще один… фанат ВДВ. Ты что, думаешь там быстренько орден схлопотать или еще одну звездочку на погоны? Я знаю тебя четыре года. Помню, как ты ко мне еще сосунком попал. Ты парень прямой, и я тебе прямо скажу: там война, и на этой войне убивают.

Александр не знал, что сказать, и стоял молча. Капитан озабоченно посмотрел на курсанта и, прикурив потухшую папиросу, продолжил:

– Успеешь, Орлов, выполнить свой интернациональный долг. Я знаю, ты не болтун, и поэтому тебе скажу: никто из выпускников сразу в Афганистан не попадет. Есть негласная установка: сначала в войска. Пооботрутся, мол, там, а потом уж и на войну можно.

– И сколько будет это… обтирание длиться?

– Не знаю. Может, полгода, может, год. Но, я думаю, особо не заржавеет для нас, десантников. – Папироса опять потухла. Капитан с раздражением бросил ее в урну и проговорил с усмешкой: – Вот смотрю я на своих «орлов» и думаю: каких разных офицеров я воспитал. Кто рвется в штабы разные, кто поближе к дому, а кто сразу в Афганистан, на войну. Вот тебе и вся марксистско-ленинская философия…

«Шкаф» по-прежнему гнал «Волгу». Мимо пролетели глинобитные домики с плоскими крышами, арыки, поля, на которых виднелись фигурки сборщиков хлопка с большими мешками за спиной. Горы были уже вдалеке. «Азия, – думал Орлов, – после России, конечно, дико, и народ совсем другой. Что ж, выбор сделан, и отступать некуда. Теперь только вперед, до конца».

Александр вспомнил отца, мать, Таню, свой родной дом и решил: «Сейчас писать домой ничего не буду. Напишу после операции, из Афганистана». Мужчина, родившийся и выросший в стране, которая на всем протяжении своей истории постоянно воюет, привыкает к понятию войны с детства – из рассказов, кинофильмов и книг. Война входит в его сознание как часть жизни, через которую придется пройти. Умудренный, поживший человек, даже не воевавший, больше боится войны, чем молодой, который хочет испытать себя в экстремальной ситуации, если он имеет характер настоящего мужчины. А у двадцатидвухлетнего Орлова такой характер был.

Полковник не спал, несмотря на закрытые глаза. Данилов любил в полудреме размышлять над задачами, которые ему постоянно приходилось решать. Мысли плавно текли рекой. Самое главное, что решил сегодня для себя бывалый разведчик – это то, что вся группа «Зет» в полном составе должна сходить в боевой рейд в горы до задуманной операции. И только после этого ее можно будет посылать на задание особой важности. На войне люди быстро притираются друг к другу и видят, кто чего стоит. «Кругом война. Чтобы выбить этот рейд у руководства, сначала придется повоевать с начальством, – усмехнулся своему каламбуру Данилов. – Необстрелянным, вроде этого лейтенанта, полезно послушать, как щелкают пули по камням рядом с головой. После этого мозги работают по-другому»…

Поздним вечером фары черной «Волги» высветили огромный придорожный указатель: «Ташкент».