Текст книги "Потерянные души"

Автор книги: Александр Белов (Селидор)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ХХХI

На следующий день доснимали последние крупные планы и прочую мелочевку. По всему выходило этот день – последний. На съемочную площадку потянулись все без исключения киношники, ведь после завершения съемок ожидалась традиционная грандиозная пьянка.

На брошенный завод не пошел только один человек – Белов. ОН сыт был кинематографом по горло. Вместо этого Саша отправился гулять по городу.

Он шел знакомыми улицами – и не узнавал их. Абсолютно на всем вокруг лежала печать запустения и упадка. Белова окружали стены домов с давно облупившейся краской, покосившиеся заборы, мусор и грязь, асфальт под его ногами был испещрен колдобинами, в которых стояла мутная вода.

А еще его удивило то, что на улицах было совсем мало людей, а те, что попадались Саше навстречу, все были мрачными и озабоченными. Молодежи не было видно совсем.

Рыночная площадь, где восемь лет назад Саша с приятелями шерстил «челноков», была пуста, если не считать трех скособочившихся, заколоченных ларьков. В единственной действующей палатке скучала одутловатая тетка, работы у нее, судя по всему, было немного. Она мазнула по Белову блеклым, равнодушным взглядом и исчезла в глубине своей будки.

Городской парк зарос настолько, что какой-нибудь чужак мог запросто принять его за обычный лес. О том, что кота-то здесь отдыхали люди, говорили только ржавые остовы качелей и каруселей. Саша прошел дальше – к танцплощадке, вокруг которой когда-то кипели жуткие страсти. Здесь местные пацаны клеили девчонок, дрались, устраивали разборки ... Теперь сквозь прогнившие доски танцплощадки проросли кусты шиповника и тонкие прутики молодых березок ...

Выйдя из парка, Белов отправился на поиски теткиного дома. Эта часть города была застроена частными деревянными домами. Когда-то Саше нравилось бродить среди этих домиков. Каждый из них чем-то отличался от остальных – яркими ли наличниками, необычным флюгером или затейливыми резными подзорами. Теперь все они были похожи друг на друга, как бомжи-близнецы, – одинаково почерневшие, покосившиеся. неухоженные. Многие дома были и вовсе брошены хозяевами – окна на них были заколочены или выбиты, а участки порой позарастали так, что и сами дома разглядеть было непросто.

Из-за этого унылого однообразия Белов не сразу нашел нужную улицу, Теткин дом тоже оказался брошенным. Эта избушка, и в прежние-то времена выглядевшая весьма скромно, теперь и вовсе, казалось, вросла в землю, окна были выбиты, не было даже рам. Шиферная крыша зияла огромными дырами. Довершали эту печальную картину заросший палисадник и завалившийся забор.

«Надо бы узнать, что с теткой ...» – вяло подумал Белов.

Он направился к соседнему дому и вдруг остановился. Прямо у калитки соседей лежал смердящий. полуразложившийся собачий труп. К горлу подкатила тошнота. Саша отвернулся и торопливо пошел прочь.

Тетка умерла – это было ясно как день, а искать ее могилу на таком же заброшенном, как все в этом городе, кладбище Белову совсем не хотелось. Он шел по улице и в который уже раз задавал себе один и тот же вопрос – как могло случиться, что живой город всего-то за восемь лет превратился в город-призрак. в грязную свалку, в подобие кладбища.

Он миновал заколоченный Дом культуры, здание городской милиции, которое когда-то обходил за версту и вышел к автостанции. Здесь, по местным меркам, было многолюдно. Работало несколько ларьков, стояли бабульки с овощами, семечками и прочей ерундой, возле обшарпанной пивнушки кучковались местные алкаши.

Белов пересек площадь, направляясь к гостинице, и вдруг услыхал хриплый окрик

– Твою мать! Белый!

Саша обернулся – к нему от пивнухи, слегка пошатываясь, шагал какой-то скрюченный мужичонка, болезненно-худой, небритый и лохматый.

– Белый, кореш! – радостно повторил алкаш, подойдя вплотную.

Сашу обдал отвратительный смрад многодневного перегара. Он слегка попятился, уклоняясь от намеревавшегося облапить его мужичка и кисло улыбнулся:

– Я-то Белый, а вот ты кто?.

Пьяница по-бабьи всплеснул руками и заорал:

– Да ты что, Белый, старых корешей не при-знаешь, ешкин дух?!

– Ешкин дух» – эта словечко-паразит всегда вертелось на языке Ферзя, одного из ближайших помощников Боцмана ...

«Не может быть! – растерянно думал Белов, вглядываясь в жалкого алкаша, радостно осклабившегося в гнилозубой улыбке. – Это-Ферзь?! – В то, что высокий красавец и балагур Ферзь, который был всего-то года на три старше Саши, превратился в этого сутулого, беззубого, с седоватой щетиной старика, поверить и в самом деле было трудно.

– Ферзь?. – наконец неуверенно произнес он.

– Точно, ешкин дух! Угадал! – восторженно выкрикнул тот и, подхватив Сашу под руку, чуть ли не волоком потащил его к пивной. – Ну пойдем, Белый, такую встречу грех не обмыть!

Ошарашенный Белов не успел и глазом моргнуть, как оказался в тесной, вонючей пивнушке.

– Давай бабки, Белый! – орал ему в ухо Ферзь. – Сейчас загудим! Давай бабки, ешкин дух!

Саша покорно достал бумажник, и на грязном столе мгновенно появились кружки с пивом, водка, ржавая селедка на бумажных тарелках ...

– Ну, со свиданьицем, Белый! – Ферзь чокнулся с Сашей и разом заглотил полстакана водки. Запив это дело пивом, он снова потянулся к бутылке.

– Притормози-ка, Ферзь, – перехватил его руку Белов. – Не гони ... Расскажи сперва, как пацаны, где сейчас Боцман ...

Ферзь сунул в рот «беломоринуь, выпустил вверх струю едкого дыма и невесело усмехнулся:

– На том свете Боцман! Помер, ешкин дух, от туберкулеза на зоне. Еще два года назад ...

– А остальные? Зяма, Бивень, Татарин, Горыныч?.

– Эх, Белый ... – повесил голову Ферзь. – Никого, ешкин дух, не осталось! Кто срок схлопотал, кто пулю, кто перо, кто вообще сгинул неизвестно где ... Один я остался, ешкин дух, один я ...

Ферзь плеснул себе еще полстакана и выпил. Саша видел, что он, как и все хронические алкоголики, стремительно, прямо на глазах, пьянел.

– Ферзь, а что с городом стало? – спросил он. – Почему везде разруха-то такая жуткая?. – А тебе какое дело?! – закатив глаза, вдруг гневно прорычал тот. – Хрен ли тебе здесь надо?! Ты кто, вообще, такой, а?

Промычав еще что-то нечленораздельное, Ферзь уронил голову на стол и затих. Саша огляделся – столпившиеся вокруг стола алкаши с тоской, как голодные собаки, смотрели на оставшуюся выпивку. Он встал и вышел на улицу.

– A действительно, хрен ли мне здесь надо?. – вдруг подумал он. – Какого черта я сюда приперся!»

С кристальной ясностью Белов понял: все, что он делал последние полгода, – глупая, никому не нужная суета. Разве нужен сейчас Филу этот дурацкий фильм? Разве о нем болит его душа, блуждающая в неведомых далях между жизнью и смертью? Нет, конечно! Сто тысяч раз – нет! И если уж быть до конца честным, то надо признать: это его личная безумная гордыня и носорожье упрямство заставили Сашу снимать этот фильм наперекор всему, выбрасывая сотни тысяч на ветер и выкручивая руки подонку Кордону. А еще – непреходящее, мучительное чувство вины перед Филом. Ведь именно из-за него, Белова, Фил подался в криминал. Он привык верить другу .во всем, поверил и в этом ... И что в итоге? А в итоге он подорвался на бомбе, предназначенной для Белова. Гнетущая мысль о ТОМ, что Фил оказался в коме из-за него, грызла Сашу все время после взрыва на набережной, и скорее всего именно она стала толчком всей этой глупой, хлопотной и совершенно бесполезной истории с фильмом.

«И что же мне теперь делать...» – тоскливо думал Белов, подходя к гостинице.

На пустой стоянке сиротливо стоял «бумер», выделенный ему братьями Боричевыми, Решение созрело мгновенно. Саша подошел к шоферу, скучавшему у автомобиля, и хмуро приказал:

– Заводи свою колымагу, сейчас поедем ... Через полчаса черный БМВ покинул Североуральск, увозя в своем салоне Белова, как казалось ему – навсегда.

В Екатеринбурге Саша снова попал в руки гостеприимных братьев, но на этот раз возражать против «культурной программы» он не стал.

Стараясь заглушить ноющую в груди тоску, он бросился в загул, как в омут. За неделю, проведенную в охотничьих угодьях Боричевых, Белов выпил, наверное, бочку спиртного самых разных сортов и видов.

Наконец, устав от пьянства и заполучив вместо душевного покоя одну только головную боль, он сел в самолет и полетел домой, в Москву.

ХХХII

Ольга восприняла возвращение мужа с тем же равнодушием, что и его отъезд. Несмотря на разрыв с Аней, отношения между Беловымы не улучшились ни на йоту. Почему – Саша не мог понять. Вроде бы никаких скандалов и ссор между ними не случалось, но тем не менее трещина, возникшая после памятной разборки в кабинете главврача, затягиваться никак не желала.

Временами Белову казалось, что виной этому была Олина бабка. Жена часто проведывала ее на старой даче, иногда жила там неделями, и каждый раз возвращалась оттуда в какой-то странной задумчивости. Словно старалась решить для себя что-то важное и никак не могла сделать окончательный выбор. Нечастые попытки Белова пробиться сквозь отчуждение жены кончались, как правило, ничем. Она легко уступала мужу, оставаясь, впрочем, при этом все такой же безучастной и, по большому счету, чужой.

Общение их сводилось лишь к незначительным разговорам за ужином, Саша уже забыл, когда Оля последний раз звонила ему на работу. Поэтому когда в его кабинете раздался звонок жены, Белов изрядно удивился.

– Саш, я только что от Кати, – явно взволнованно начала Ольга. – У нее крупные неприятности ...

– Что случилось? – напрягся Саша.

– Помнишь, она говорила про частный роддом?

– Ну конечно.

– Так вот, они из-за дефолта крупно прогорели. В чем там конкретная причина – я не знаю, но ... – голос жены дрогнул. – Саш, Катя продает квартиру!

– Как? Зачем? – растерялся Белов.

– За долги! Послушай, она просто не в себе, ревет белугой и ... Ты бы съездил к ней, а?! – Уже еду! – бросил Саша в трубку, вставая из-за стола.

– Саша, она просила пока ничего тебе не говорить ...

– Ладно, разберемся!

Он нажал кнопку звонка и прислушался. За дверью послышались торопливые шаги и голос тетки:

– Минуточку ...

Говорила она явно в нос. «Так и есть – плачет ... » – подумал Саша.

Вскоре щелкнул замок и дверь отворилась.

Увидев племянника, Катя растерянно охнула: – Саня ... Как ты здесь ...

Белов медленно встал, смахнул со лба выступивший пот и шагнул к продюсеру.

– Что же ты, Андрюша, чужую технику ломаешь? Так и до беды недалеко ... – угрюмо сказал он, хлопнув Кордона по сгорбленной спине. – Нехорошо, дружок, нехорошо ...

Кордон не шевелился, он словно превратился в соляной столб. Саша вздохнул и направился к выходу из цеха. Больше ему здесь делать было нечего.

– Так, понятно, и что же вы решили предпринять? – продолжил свои расспросы мрачный как туча Белов.

– Продать свои квартиры ... – всхлипнула Катя.

– А жить ты где собиралась?

– Так Танина квартира пустует ... – пролепетала тетка. – Бот я и подумала ...

– Ах ты подумала?! .. – рявкнул во весь голос Белов, дав, наконец, волю душившему его гневу. – А ты не подумала, Катя, что у тебя есть племянник, у которого этих долларов – как грязи?

– Санечка, так я хотела тебе позвонить ... – размазывая слезы, принялась оправдываться тетка.

– И что ж не позвонила?!

– Мне запретили, Саня ... Сказали – мы и

так у тебя на крючке ... А Седлецкий говорит: он бандит, он нас всех на счетчик поставит ...

Катя уронила голову на руки и затряслась в рыданиях. Белов вскочил на ноги, его просто трясло от ярости, он, захлебываясь, орал:

– Как ты могла послушать этого идиота, Катя? Как ты могла? Ты – единственный родной человек, который у меня остался! Ты помнишь, как я рыдал у тебя на плече, когда мы хоронили маму? Ты помнишь это, Катя? Поверь, я могу подарить тебе этот роддом так же легко, как ты даришь мне галстук на день рожденья! Да и не в этом дело! Для чего вообще нужны деньги, если не помогать родному человеку? Для чего они мне тогда? Ты меня убила, Катя! Просто убила, понимаешь?

Вдруг раздался звонок в дверь. Красный как рак Белов, чертыхнувшись, бросился к двери. На пороге стояли двое рослых кавказцев – надменных и нагловатых.

– Ты квартиру продаешь, да? – не поздоровавшись, спросил один из них.

– Валите отсюда, ничего здесь не продается! – рявкнул взвинченный Белов и потянул на себя дверь.

Кавказец подставил ногу, не давая двери за-хлопнуться, и вытаращил глаза:

– Как не продается, а?! Ты что гонишь?

Я час назад с хозяйкой говорил! Сказала – приезжай, смотри, понравится – покупай' Я задаток привез, а ты говоришь – не продается! Ты вообще кто такой, а?

– Я сказал – валите! – Саша, потеряв терпение, что было сил вмазал кавказцу 'между глаз и захлопнул дверь.

В тот же миг на дверь обрушился град ударов. Кавказцы орали благим матом, охаживая дверь ногами. Несчастная дверь ходила ходуном и вряд ли долго выдержала бы такой напор. Белов достал телефон, ткнул кнопку и бросил в трубку:

– Четвертый этаж, живо!

Через минуту удары в дверь прекратились, послышался короткий шум борьбы и – следом – чьи-то жалобные стоны. Саша выглянул на площадку – оба кавказца лежали, уткнувшись носом в пол, над ними стояли двое из Беловской охраны.

– Куда их, Александр Николаевич? – спросил один ИЗ них.

– Пусть проваливают, – буркнул Саша. – Только сперва выбейте из их мозгов этот адрес, чтобы духу их здесь не было!

Он закрыл дверь и, опустив голову, прислонился к ней спиной. В комнате продолжала плакать Катя. Белов постоял так минуту-другую, потом прошел на кухню и, склонившись над раковиной, стал жадными глотками пить прямо из-под крана противную, пахнувшую хлором водопроводную воду. С каждым глотком ему становилось легче, наконец он выпрямился и вытерся льняным кухонным полотенцем.

Вспышка гнева прошла, осталась только щемящая жалость к плачущей в соседней комнате женщине. Саша набрал в стакан воды, закрыл кран и вернулся к тетке.

– Ладно, Катя, все, забыли ... – он поставил перед ней стакан и мягко провел ладонью по ее вздрагивающему плечу. – Выпей вот и успокойся ... И скажи мне, ради бога, кому и куда перечислять деньги ...

XXXIII

После Севереуральска Белов с Кордоном не встречался. Да что там встречался – он даже ни разу не поговорил с ним по телефону! Теперь новости о картине ему регулярно докладывал лысый администратор – он звонил раз в неделю и давал Саше самый подробный отчет о состоянии дел. Белов выслушивал его довольно рассеянно – после вояжа в Североуральск его интерес к судьбе фильма упал почти до нуля. Пожалуй единственное, что заставляло его отвечать на звонки с киностудии, – это его извечная привычка непременно доводить начатое дело до конца.

Белов знал, что монтаж картины завершен, что полным ходом идет озвучание, и что премьеры, судя по всему, надо ждать во второй половине ноября.

А в начале месяца ему позвонил Киншаков. Он связался с ним прямо из Мосфильмовской студии, где озвучивал свою роль в «Бессмертных».

– Саша, у тебя есть время? – спросил он. – Надо бы встретиться, переговорить ...

У видеться с Киншаковым Саша был совсем не против. Никаких особых дел в этот день У него не было, к тому же Белову было немного неловко перед каскадером за свой стремительный отъезд из Северобайкальска.

– Давай, конечно! О чем речь? – немедленно согласился он. – Ты где сейчас?

– На Мосфильме. Я освобожусь примерно через час. Сможешь сюда подъехать?

– Без вопросов!

– Ну тогда – до встречи!

Они встретились возле одной из проходных киностудии, пожали друг другу руки и неторопливо пошли вдоль ограды, по ковру из опавшей листвы.

– Что, Сань, какие-то проблемы? – спросил Белов.

– Да нет, какие проблемы?. – пожал плечами Киншаков. – Бот «Бессмертных» заканчиваем, через пару недель – премьера в Доме кино ... Ты пойдешь?

– А как же?! – удивился Саша. – Это же Фила картина! Да и я как-никак к ней РУКУ приложил ... Пойду обязательно!

Киншаков немного помолчал, словно раздумывая о чем-то, и, остановившись, взял Белова за локоть.

– Не ходи, Саш, не надо ... – преодолевая не-ловкость, попросил он.

– Не понял – нахмурился Белов. – Это еще что за новости?!

– Понимаешь, Я сегодня просмотрел уже смонтированный фильм. Короче, Кордон выкинул из него все сцены с Валерой!

– Как – все?! .. Все до единой!

– Все ... – вздохнул Киншаков.

– С-с-сука ... – с яростью прошипел сквозь

зубы Белов. – Вот паскуда ...

– Вот я и говорю – не ходи на премьеру, – повторил свою просьбу каскадер. – Еще не дай бог взорвешься, дров наломаешь, я ж тебя, черта, знаю ...

– А где Кордон? Ты его видел? Что он говорит?

– Нет его нигде. Я сам его два дня искал, хотел сказать пару ласковых ... – Киншаков беспомощно развел руками. – Нигде нету – ни дома, ни на даче, и мобила отключена ...

– Из-под земли гада найду! – тряхнул головой Саша.

– Брось, не кипятись, – остановил его каскадер. – Тут ведь вот какая штука ... Картина-то уже смонтирована и почти полностью озвучена. Она практически готова, понимаешь, и менять что-то уже поздно. К тому же и премьера уже назначена ... Нет, Саш, ничего уже не поправить, поверь ... Я, собственно, для того с тобой и встретился, чтобы ты глупостей не натворил!

Белов, опустив голову, тяжело молчал.

– Ну, Саш?. – ткнул его в плечо Киншаков.

– Ладно, пусть живет, гнида ... – неохотно процедил, наконец, Белов.

Фу-у-у ... Ну слава богу! .. – с облегчением вздохнул каскадер. – А ты знаешь, Саш, картина-то получил ась очень даже приличная! Думаю, Валера был бы доволен ...

– Он – может быть, а я вот – нет ... – угрюмо пробормотал себе под нос Саша.

Киншаков сделал вид, что последней его фразы не расслышал.

– Ну что, Саш, значит договорились – дров ломать не будешь?

– Я же сказал – пусть живет... – ответил Белов, пожимая протянутую руку.

Длинноволосый каскадер удовлетворенно кивнул и, хлопнув Сашу по плечу, пошел прочь.

– Пусть живет ... пока ... – прошептал Белов, задумчиво глядя ему вслед.

Киншаков сел в свой джип и укатил, а Саша остался. Ему надо было выждать, дать уйти своему гневу, чтобы, как выражался Киншаков, не наломать сгоряча дров. Ломать дрова Белов предпочитал на холодную голову.

Он поднял воротник пальто и, сунув руки в карманы, неторопливо пошел вдоль ограды киностудии.

То, что картина, на которую он угрохал полгода своей жизни и почти два миллиона долларов, вышла «очень даже приличной» его совершенно не грело. Он снимал ее не для себя, а для Фила. Впрочем, до грандиозных планов друга ему сейчас тоже, по сути, не было никакого дела. Это, опять-таки, была мечта Фила. А что было нужно ему, Саше Белову? К чему тянулась его душа?

Саша шагал, задумчиво глядя себе под ноги. Асфальт устилали ярко-красные кленовые листья, что-то навязчиво ему напоминая. Белов напрягся и вдруг понял: эти листья были похожи на кляксы крови. Когда он поднял размозженную голову Фила, с его рук капала кровь друга, оставляя на снегу точно такие же, только очень маленькие, кленовые листочки. Едва поняв это, он тут же понял и другое: единственное, чего он реально хочет, – это смерти Кордона! И это вовсе не было следствием недавней вспышки гнева, это было настоящее, выстраданное, заветное желание. То самое, к чему стремилась его душа!

Саша остановился, пораженный простой и страшной истиной – его душа жаждала смерти Кордона! Невольно вспомнилось пушкинское: «души прекрасные порывы». Он горько усмехнулся и покачал головой. Получалось, что даже душа его предпочитала жить по понятиям! Да и осталась ли она у него – душа?! Не потерял ли он ее навсегда в своей жестокой и суетной жизни?!

Ответов на эти вопросы у него не находилось, впрочем, решил через секунду Белов, они ему и не нужны. Все это блажь, минутная слабость. Все, хватит разводить нюни! Все стало как стало, и ничего уже не изменить, а значит ...

Он достал трубку мобильника и набрал Шмидта.

– Шмидт, – произнес он ледяным голосом. – Пригласи ко мне на пять часов Пчелу и Космоса. Есть разговор.

XXXIV

Пчела наткнулся на Космоса в приемной Белова. Тот о чем -то мило шептался с Людой и, похоже, ничего вокруг не замечал. Извинившись перед девушкой, Пчела отвел Космоса в сторонку и обеспокоенно спросил:

– Кос, для чего нас Белый вызвал – не знаешь?

– Нет, а что? Пчела замялся.

– Да тут такое дело ... Кредит у меня один завис, так может он из-за этого?

– Не гони, Пчелкин! – засмеялся Космос. Когда это Белый в твои банковские дела лез? – Ну да ... – вынужден был согласиться Пчела и посмотрел на часы. – Ну что, идем?

Они вошли в кабинет Белова. Кроме него там уже сидел Шмидт, который тоже, похоже, не понимал для чего их собрали. Зато это знал задумчиво расхаживающий по кабинету Белов. Он хмуро кивнул в ответ на приветствие друзей и уселся в кресло за круглым столом. Пчела, Космос и Шмидт, недоуменно переглядываясь, последовали за ним. Саша, сцепив пальцы в нервный узел, сумрачно оглядел друзей и начал разговор:

Помните – полгода назад мы лаялись здесь из-за Кордона и фильма Фила? Я тогда настоял, что картину надо закончить, и сделать это должен сам Кордон. Так вот. Я сегодня узнал, что фильм уже готов. Но в нем нет ни одной сцены с Филом. Их выкинул оттуда Кордон. Он кинул нас, братва...

Никто из сидящих за столом не проронил ни слова. Белов подождал немного – нет, все трое молчали, словно воды в рот набрали. Саша вздохнул и продолжил:

– Я знаю, что вы сейчас думаете ... Если бы Белый не затеял эту дурацкую канитель с фильмом, суку Кордона давно бы уже черви сожрали – так? Так ... Что ж, вы правы – я слажал ... Но вы же понимаете – я хотел только чтобы Фил ... чтобы его мечта ...

– Да ладно, Сань, – оборвал его мучения Космос. – Чего ты? Все и так понятно ...

– Обычное дело: хотели как лучше, а вышло – как всегда! – поддакнул Пчела. – Что теперь-то делать будем? Мочить?

– Я считаю – да! – кивнул Белов и вопросительно взглянул на друзей. – А вы что скажете?

– Давно пора! – немедленно согласился Пчела. – Эта паскуда и так лишних полгода землю топчет, верно, Кос?

Космос откинулся в кресле и в явном затруднении пожевал губами:

– Не знаю, пацаны ... Вообще-то я думал – пусть сам Фил решит, но ... Раз он опять кинул – и нас, и Фила ... Нет, пацаны, не знаю! Решайте без меня.

Пчела наградил Космоса безмерно удивленным взглядом, но промолчал. А Белов тем временем повернулся к Шмидту:

– А ты что скажешь?

Теперь удивились все – и Пчела, и Космос, и больше всех – сам Шмидт. Никогда прежде ему не доводилось еще участвовать в принятии решений Бригады. Он всегда был исполнителем – и только. То, что Белов поинтересовался его мнением, стало для него полнейшей неожиданностью.

– Я? – на всякий случай переспросил Шмидт.

– Ты, ты! .. – нетерпеливо кивнул Саша.

– Мочить однозначно! – безапелляционно выпалил Шмидт.

Белов хлопнул по столу ладонью.

– Значит, решено! Готовься, Шмидт.

– А что готовиться, Саш? – слегка

удивленно улыбнулся тот. – У меня давно уже все готово.

– Что у тебя готово? – Поморщился Белов. – Ты хотя бы знаешь, где он сейчас?

– Конечно ... – Шмидт достал трубку мобильника и набрал номер. – Сережа, где клиент?

Выслушав ответ, он спокойно доложил:

– Он сейчас на даче у одного деятеля, двадцать седьмой километр по Ярославке. В бане парится с мальчиками ...

Белов вытаращил глаза:

– И давно ты его пасешь, Шмидт? ..

– А как только с Урала вернулся ... -

Шмидт смущенно огладил ладонью свою бритую голову. – Думаю – съемки уже закончились, а ну как опять, гад, куда-нибудь в бега сорвется? Ищи его потом по всему свету ... Вот и приставил ребят приглядывать – так, на всякий пожарный ...

– А почему – с мальчиками? – спросил, глуповато хихикнув, Пчела. – Он что – педик?

– Да тут не поймешь ничего, – развел руками Шмидт. – То с девочками оттягивается, то с мальчиками ... Одно слово – Кордон ...

Пчела с Космосом заржали, а Белов, улыбаясь, с любопытством спросил:

– Так у тебя, наверное, уже и планчик есть, а, Шмидт?

– Есть... – со вздохом признался Шмидт. – Как не быть, если столько об этом думаешь ...

– Ну давай тогда, излагай! – приказал Белов.

– Ну-ка, ну-ка ... – оживились и Пчела с Космосом.

Шмидт со смущенной полуулыбкой оглядел всех троих и охотно приступил К изложению своего «планчика».

– Значит так ... По-моему, нам надо сыграть на его гомосексуальных связях. То, ЧТО Кордон частенько забавляется с мальчиками, – не секрет для многих из его окружения. Известно и то, что постоянного партнера у него нет, он предпочитает случайные знакомства. А убийства в такой среде – дело довольно обычное. Как говорится: связи случайные – результаты печальные! улавливаете?

– Ты хочешь сказать, – недоуменно поднял брови Белов, – что у тебя есть' человек, который сможет закадрить нашего педрилу?

Есть, – кивнул Шмидт. – Этого парнишку, Рому, еще Фил завербовал. С виду – ну прямо чистый ангелок! Если уж Кордон на него не клюнет, тогда я не знаю! .. Тогда он и не педик вовсе! Значит, делаем так: надеваем на Ромку парик, мажем ему губки, глазки – все как полагается – и засылаем его на какой-нибудь тусняк, где будет Кордон. Там Ромка его склеивает, они на глазах всей публики сваливают, а потом нашего голубого друга находят где-нибудь в подворотне с вывернутыми карманами и с дыркой в черепе! Ну как?!

– А что, мне нравится! – ухмыльнулся Пчела. – И на нас никто не подумает, и Кордона обосрем напоследок!

– На премьере! – пробормотал Саша. – Это можно сделать на премьере ... Вот только ...

– Что – только? – переспросил Шмидт.

Мрачный Белов с сомнением покачал головой:

– Дырка в черепе мне не нравится – слишком легко для этой паскуды ... А кроме ствола твой Рома что-нибудь в руках держал?

– Вообще-то он из молодых, да ранних, – кивнул Шмидт. – Может и перо в бок заправить, и петлю на шею ...

– Петлю! – злобно прищурившись, прохрипел Белов и с маху припечатал ладонью по столу. – Петлю гниде!

За столом повисла тягостная тишина – столь резкой реакции от Саши не ожидали. И как-то разом все невольно подумали о том, что судьба Андрея Кордона, резвящегося в эту минуту где-то на подмосковной даче со столь милыми его сердцу мальчиками, решена. И что отныне невидимые часы будут отсчитывать последние мгновения его беспутной жизни – мгновения, оставшиеся до его последней премьеры ...

– Ну что, все решили? – спросил, наконец, сумрачный Космос.

– Последнее ... – сказал Белов и поднял глаза на Шмидта. – Пусть твой человек перед смертью передаст ему от меня привет. Обязательно, понял?

– Понял.

– Вот теперь – все... – угрюмо вздохнул Белов. – Идите, пацаны, работайте ...