Текст книги "Жаркий декабрь"

Автор книги: Александр Калмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

От нашего коллектива требовалось разработать танковое 85мм орудие. Сроки поставили жесткие. Через четыре месяца конструкторам надо передать в танковые КБ полноразмерные макеты своих орудий, а уже с 1 августа следующего года должно начаться валовое производства пушек. Устанавливать их решили сначала только на самоходки, так как не было уверенности в том, что Т-34 успеют модернизировать вовремя. Слишком большой объем работ нужно выполнить, чтобы усовершенствовать машину. Прежде всего, следовало уменьшить высоту двигателя, установить его поперек и изменить всю трансмиссию. Требовалось также увеличить башню, чтобы в ней могли размещаться три человека и 85мм орудие. Усложняло увязки габаритов то, что размеры новой башни были еще неизвестны, и даже саму форму пока не определили. Вариантов предлагалось немало, и конца жарким спорам не было видно. Неясным оставался и вопрос по бронированию модифицированного танка. Поэтому стало очевидным, что в 42-м году мы можем и не дождаться большебашенного Т-34у, как его пока условно называли.

Но ведь скоро нашим войскам придется наступать в условиях плотной городской застройки на территории Германии и ее союзников. Понятно, что крупный калибр совершенно необходим. Поэтому меня нисколько не устраивало то обстоятельство, что танкистам придется довольствоваться трехдюймовой пушкой, дожидаясь, пока конструкторы не расширят башню. У меня уже имелся большой опыт создания Ф-32 и Ф-34 для тридцатьчетверки и, прикинув габариты нового орудия, я объявил, что смогу спроектировать 85мм пушку без изменения размеров башни.

Я был глубоко убежден, что мы уложимся в сроки, и оказался абсолютно прав. С-53 создали вовремя. Хотя ее еще пришлось дорабатывать, но особых претензий к ней не было и, самое главное, она легко размещалась в боевом отделении танка. А вот канитель с трехместной башней затянулась надолго. Хотя еще весной на полигонные испытания передали несколько десятков машин разных моделей, но на выбор наилучшего варианта и отработку технологий ушли долгие месяцы. К этому же времени, в конце апреля, начались испытания С-53, выявившие некоторые недостатки, впрочем, легко устранимые.

Тем временем в танковых КБ не прекращались споры о форме новой башни для Т-34. Заказчики настаивали, чтобы высоту танка уменьшили насколько это возможно, а броневые листы устанавливали с максимально большими углами наклона. Однако, никто еще подобных башен не делал. Неясно было и то, отдавать ли предпочтение сварке или отливке. Оба способа имели свои преимущества и недостатки, да и оборудование на разных заводах значительно отличалось. Поэтому лишь через год после упомянутого совещания все танковые заводы, производившие Т-34, перешли на новую модель с большой башней, в которую помещалось орудие наших конкурентов. К этому времени уже были выпущены тысячи ЗИС-С-53, по праву заслужившие теплые отзывы наших танкистов. Этими пушками оснащались не только новые машины, но и уже имеющиеся, которые можно было переоборудовать в ремонтных мастерских прямо на фронте. Могу сказать с гордостью, что успехи советских войск в августе и осенью сорок второго в значительной степени были и заслугой нашего завода, поставлявшего фронту новые орудия.

Когда танкистам пришлось пересаживаться на новые, улучшенные Т-34у, то они часто просили, чтобы им выделили машины с уже зарекомендовавшими себя в бою пушками нашего завода.

Естественно, занималось наше конструкторское бюро не только этим проектом. Помимо работы над С-53, совершенствованием противотанкового орудия ЗИС-2, производство которого было сопряжено с большими трудностями, и переводом ЗИС-3 на конвейерное производство, были и другие важные задачи. На том же декабрьском совещании комитет обороны и наркомат вооружения поставили нашему заводу задачу: разработать к осени следующего года стомиллимитровое орудие для средних танков. Уже тогда предполагалось, что вскоре даже мощности 85-мм пушек будет недостаточно для борьбы с долговременными укреплениями.

ЗИС-100 предполагалось сначала устанавливать только на САУ, а затем, после проведения новой модификация Т-34, и на танк. Но хотя сроки были щадящими и времени на изготовление выделили много, однако и проблемы создания опытного образца ожидались огромные.

Посовещавшись с товарищами на заводе, я решил попробовать сразу два варианта. Не дожидаясь доводки С-53, мы изготовили новое орудие на основе перестволенной ЗИС-6. В этом случае достаточно лишь изменить гильзоулавливатель и механизм вертикального наведения

Когда С-53 доработали, то на его базе сконструировали второй вариант проекта – С-53-100, оказавшийся перспективнее. Дело в том, что это орудие по основным посадочным местам соответствовало прототипу и потому легко могло быть установлено в башне Т-34. А вот ЗИС-6-100 не очень удачно компоновалось в боевое отделение проектируемого танка, и потому ушло под копер.

Конечно, окончательно доделать ЗИС-100 до конца 1942 года не удалось. Возросшая мощность пушки, по сравнению с предшественницей, повлекла за собой ряд трудностей и, в первую очередь, большую отдачу. Трансмиссия и ходовая часть Т-34 не были рассчитаны на такую нагрузку. После выстрелов 100-мм орудия танк раскачивался, сбивая наводку, башенный погон получал люфт, а ходовая выходила из строя.

Коллективом конструкторского бюро была проделана огромная работа по снижению отдачи орудия, но все равно требовалась значительная переделка корпуса танка с заменой агрегатных узлов, что было невозможно сделать без остановки производства. Поэтому до конца войны Т-34-100 в серийное производство так и не пошел, а затем его уже сменил танк нового поколения. Но зато орудиями ЗИС-100 вооружались САУ-100, созданные на основе Т-34 и отличавшийся от него только неподвижной боевой рубкой.

Забегая вперед, отмечу, что орудие ЗИС-6 прослужило недолго. К тому времени, когда Котин разработал новый тяжелый танк, получивший название ИС, конструкторское бюро Петрова уже окончательно доработало свое Д-25. Эту 122 м пушку и устанавливали на ИС-1. Очень жаль, но ЗИС-6 осталась не у дел. Для среднего танка ее мощь была избыточной, а для тяжелого танка уже стала недостаточной. Ее еще некоторое время устанавливали на самоходки, но после начала серийного выпуска ЗИС-100 окончательно сняли с производства. Это было необходимо для уменьшения ассортимента производства орудий.

…

Большинство танков и самоходных установок, выпускаемых советской промышленностью во время войны, были вооружены орудиями нашего конструкторского бюро, и мы по праву можем гордиться таким результатом. Рожденные в нашем КБ, созданные нашими руками 57-мм ЗИС-4, 76-мм Ф-34 и ЗИС-3, 85-мм ЗИС-С-53, 100-мм ЗИС-100 и 107-мм ЗИС-6 внесли свой огромный вклад в Победу и заслужили самые восторженные отзывы танкистов…

Глава 4

окрестности г. Тапа, Эстония.

С началом зимы улицы прежде тихого эстонского городка стали людными и заполнились многочисленными военными. Весь центр Тапы заняли всевозможные штабы, а менее значимые тыловые службы оттеснили на окраину, где они были вынуждены ютиться в маленьких домиках или выкапывать себе землянки. Контрразведчик Генрих Лютце по своему служебному положению мог претендовать на местечко попрестижнее. Однако в случае бомбежки безопаснее было бы находиться на окраине, поэтому именно здесь он и расположился. Внешность у бравого обер-лейтенанта за последний месяц сильно изменилась. Лицо осунулось, нос покрылся пятнами после обморожения, на щеках появились тонкие, едва зажившие шрамы. Но тем не менее, вид у бывалого диверсанта, носившего теперь майорские погоны, был очень довольный. Пристроившись поближе к печурке, он не спеша писал карандашом отчет о своих деяниях, прислушиваясь краем уха, не объявят ли воздушную тревогу. Последнее, впрочем, делал лишь по привычке, так как бомбоубежище было не намного надежнее его жилища.

Землянка, или вернее, блиндаж, в котором он пребывал, отличался, несмотря на тесноту, уютом и некоторым комфортом. Все в нем просто дышало спокойствием и безопасностью. Ровные стены обиты досками и оклеены фотографиями красоток. С первого взгляда и не скажешь, что это не казарма, а нора глубоко под землей. Меленькая фанерная перегородка отгораживала большую часть помещения с четырьмя земляными топчанами, покрытыми дощатым настилом. Вторая часть комнаты, в которой сейчас и сидел Лютце, командирская, была меблирована столиком и маленькой железной печкой. Вместо фривольных календарей на стенах красовались портреты руководства Рейха и патриотические листовки. Имелись даже цветные открытки и украшения, хотя до Рождества еще оставалось больше недели. Центр импровизированной композиции занимал красочный плакат «доблестные германские солдаты захватывают в плен штаб советской армии в Ленинграде». (* примерно такой: http://samlib.ru/img/k/kalmykow_a_w/tayfun2/tayfun_2_976.jpg) На столике, помимо письменных принадлежностей стояли настоящие кружки и чайник, а не котелок и консервные банки, как часто бывает на войне. Печка, несмотря на светлое время суток, была раскалена до предела. Здесь, вдали от линии фронта, разрешалось топить даже днем, не боясь демаскировать свои позиции дымом. Опять-таки роскошь, немыслимая на передовой.

Кроме посуды и настоящей керосиновой лампы, в командирском блиндаже, предоставленном Лютце, имелся даже радиоприемник. Выведенная наружу и тщательно замаскированная антенна ловила передачи берлинского радио, хотя слушать особо было нечего. Генрих безрезультатно крутил ручку настройки приемника, надеясь услышать симфонии Баха или Генделя, однако немецкое радио повторяло только траурную музыку – похоронный марш Зигфрида, «Гибель богов» и прочее, соответствующее положению на фронте. Лютце уже собрался выключить бесполезный ящик, но начались новости.

Про северный фронт почти ничего не говорилось, а вот на юге вермахту якобы удалось остановить наступления вражеских войск под Полтавой и Мелитополем.

Услышав эти победные реляции, Лютце скептически улыбнулся. Еще недавно в сводках бодро докладывалось о полном уничтожении советских войск под Харьковом. Затем тон выступлений немного переменился, и оптимизму поубавилось. Но все равно утверждалось, что не может быть и речи о том, что русские отвоевали Красноград, как они хвастливо заявляют. А теперь вот говорят о Полтаве, а это в полутора сотнях километров к западу от Харькова. Да, конечно, в новостях не жалея красок, расписывалось, как отдельные батареи уничтожали по полсотни вражеских тридцатьчетверок, а одиночные орудия подбивали по десятку танков. Но Лютце этому, мягко говоря, не очень то и верил. Он видел, как советские танки стремительно продвигались вперед по лесам северной России, а в украинских степях остановить их намного сложнее. Если на юге русские наступают медленно, значит, там просто нет ударных армий, как здесь, под Ленинградом. В конце сообщения диктор, еще месяц назад заявлявший о полном уничтожении всех советских танков, добавил, что «подбитые» тридцатьчетверки были наипоследнейшим резервом Сталина, переброшенным из Сибири.

Единственные приятные новости были, как ни странно, из Азии. Кто бы мог подумать, что косоглазые обезьяны, как их презрительно называли немцы, смогут так лихо расправиться с англичанами. Как оказалось, они не только китайцев способны лупить, но и европейцев тоже, хотя после войны с русскими в тридцать девятом в это никто не верил. Итак, малайский фронт англичан трещит по швам и стремительно откатывается к югу. Еще несколько недель, и у британцев останется только Сингапур, да и то ненадолго. На Филиппинах янки под яростным натиском противника отошли на маленький полуостров, бросив Манилу почти без защиты, да и на Гавайях американцев вот-вот сбросят в море. Как будто этих побед мало, вездесущие японцы еще быстро наступают на Бирму. Они уже несколько раз бомбили столицу этой британской колонии Рангун, и ни английские эскадрильи, ни наемнический американский авиаполк не смогли помешать японским летчикам. Впрочем, это еще цветочки. Наземные японские войска, рвущиеся к Рангуну, тоже никто не сможет задержать. Не ожидали гордые бритты вторжения в Бирму со стороны Таиланда, никак не ожидали. Там, видите ли, нет дорог, а значит вполне достаточно держать одну бригаду для прикрытия пятисоткилометрового участка границы. Да и вообще, по странной островной логике, раз Таиланд японцам не принадлежит, то и опасаться подвоха с этой стороны не стоило.

Самоуверенность англичан, считающих себя господами мира, опять сыграла с ними злую шутку. Не помогли даже уроки во Франции в 1940-м году. А ведь уже давно Япония фактически сделала Таиланд своей военной базой, с которой очень удобно вторгаться в британские владения – и на юг, к Сингапуру, и на запад, к Индии. Однако высокомерные «повелители мира», коими себя считали англичане, полагали, что один британский солдат стоит десяти японских. В Сингапуре даже не захотели строить бомбоубежища или хотя бы ввести светомаскировку. А теперь, после потери своих линкоров и ежедневных бомбежек, у доблестных защитников Сингапура развилось чувство неполноценности. Может газеты и преувеличивают, но оказавшись вдруг без флота и авиации, гарнизон острова и впрямь должен чувствовать себя беззащитным. Да, у них имеются мощные укрепления и береговые батареи, но только со стороны моря. А вот с севера, откуда приближается неприятель, кроме узкого проливчика их ничего не прикрывает. Гаубиц, способных вести контрбатарейную борьбу тоже нет.

Несомненно, оплот Британии в Индийском океане скоро падет. Малейший здравый смысл должен подсказывать англичанам, что пора начать заигрывать с бирманцами и индусами, пообещав им в далеком будущем независимость. Но почему-то даже после официального вступления Таиланда в войну на стороне Японии, колонизаторам это и в голову не приходит. Хотя Британия как бы в насмешку над угнетенными народами подписала Атлантическую хартию, подтверждающую право всех наций выбирать себе форму правления, но… Но Черчилль не забыл уточнить, что в число всех наций население британских колоний не входит. Так можно было говорить в мирное время, но в дни поражений и катастроф следует быть гибче и дипломатичнее. Поэтому теперь очевидно, что выиграет ли Англия войну, или проиграет, ее империя в любом случае распадется. И начнется этот распад с Бирмы, где положение сложилось просто безнадежное. Усугубляя ситуацию, почти все жители столицы ринулись в бега после первой же бомбежки, и теперь некому обслуживать порт, через который шли все военные поставки. Немалую роль в наметившемся разгроме сыграли жестокие преследования местной оппозиции, лишившие британцев всякой поддержки местного населения. Армия независимости Бирмы, созданная японцами, уже насчитывает несколько тысяч человек. Агрессоры легко могли бы набрать и больше, только в этом нет особого смысла, все равно АНБ скоро придется разоружать. Единственные патриоты в Бирме, кто не верит японцам, это коммунисты, но как раз их колонизаторы поголовно посажали по тюрьмам. А так большинство бирманцев горит желанием помочь японцам, ожидая, что те вот-вот подарят им свободу. Наивно конечно, учитывая, что пример Китая у всех перед глазами. Но что поделать, такова природа человека – легко верить в то, во что верить очень хочется. Вот поляки тоже почему то были уверены что союзники их не бросят. Даже после двух предательств Чехословакии, которую западные страны не моргнув глазам отдали Гитлеру, все равно ляхи верили в свою исключительность.

Итак, похоже, что Бирма скоро падет, японцы подойдут к Индии, и тогда жемчужина британской короны окажется под угрозой. Ага, вот и индийские новости. После объявленной Индийским национальным конгрессом всеобщей кампании гражданского неповиновения, британские власти в ответ начали массовые репрессии. Ганди и Неру сразу же арестовали под смехотворным предлогом якобы готовящегося конгресситами восстания. Но ведь всему миру известно, что Ганди принципиальный пацифист, и скорее сожжет себя самого, чем прибегнет к насильственным действиям. Зато его не столь принципиальные последователи, оставшись без лидеров, не раздумывая, начали массовые акции протеста. Помимо забастовок и мирных демонстраций, сторонники независимости начали нападать на полицейские участки, громить правительственные учреждения и перерезать линии связи. Конечно, разрозненные выступления индусов, не имеющих ни единого командования, ни планов, ни вооружения, быстро подавлялись войсками. Но неприятностей островитянам они доставят немало.

А вот что-то про награждение героев. В Риме состоялась торжественная церемония по вручению наград особо отличившемся разведчикам, задействованным в устранении главы комитета по вооружению США. Как уже сообщалось, в результате совместной операции германской и итальянской разведок, удалось уничтожить видного политического деятеля и разжигателя войны сенатора Трумэна.

Отставив карандаш, Лютце сделал звук погромче и с профессиональным интересом прислушался, однако ничего нового из сообщения он не узнал. Его коллеги-контрразведчики еще утром поделились папкой с собранными из заграничных газет вырезками по этой теме, а также разосланной для ознакомления докладной запиской. Естественно, об участии в этой незначительной акции немцев там ничего не говорилось.

Диктор продолжал перечислять имена награжденных, число коих уже перевалило за полсотни, и не собирался останавливаться. Лютце ехидно улыбнулся, по опыту знаю, что у спецслужб ордена получают кабинетные сидельцы, а такие, как он, полевые агенты, только выговоры. Да и не успел бы исполнитель так быстро вернуться в Италию, так что как раз самого героя дня в Риме сейчас и не было. Залег где-нибудь на дно, или же находится в пути, пытаясь пересечь Атлантику. Да и ладно с ним, не такая большая заслуга у этого пижона. Целую неделю шлялся по клубам и ресторанам, привлекая к себе внимание и изображая светского льва. Здесь в России он бы так не погеройствовал, по пояс в снегу и с обмороженными руками. Вот у него, Лютце действительно было трудное задание. Восемь человек перелетело линию фронта, да еще каких, самых отборных, а теперь осталось только четверо. И в газетах о них ничего не напишут, хотя кресты дать могут. Но это уже никого из них не волнует.

Звания, награды, похвала начальства, полевые надбавки и прочая ерунда, раньше так ценимая, теперь кажется пустяшными детскими играми. Что интересно, командование обеих воюющих сторон, до того не баловавшее своих солдат наградами, вдруг не сговариваясь, принялось щедро раздавать ордена. Только Советы награждали за успешное наступление, а в Вермахте для поднятия боевого духа.

Печально вздохнув, Лютце задумался. Что значат железные кресты или продвижение по службе по сравнению с тем, что они видели. По сравнению с гибелью целых батальонов, со смертью товарищей, со своим чудесным спасением, когда смерть пролетала, посвистывая, у самого виска, а потом залезала холодными щупальцами под одежду, грозя превратить живого человека в ледышку. Наконец, что значили эти кусочки металла по сравнению с судьбой всей страны, висящей на волоске, и не в последнюю очередь по сравнению с возможностью отоспаться и отогреться.

Но все-таки, как бы трудно им не пришлось, он не только справился со своей миссией, но еще вернулся живым и сравнительно здоровым. И теперь сидит в безопасности на глубине пяти метров и больше чем в пятидесяти километрах от линии фронта, заполняя наградные листы на подчиненных. Это ли не истинная награда?

Его предыдущее возвращение было далеко не таким триумфальным. Один, в оборванной русской шинели, снятой с трупа шапке-ушанке, с расцарапанным лицом и без оружия. Однако историей встречи обер-лейтенанта с чекистами очень заинтересовалось руководство контрразведки и армейское командование. Награждать Лютце по вполне понятным причинам не стали, но зато не расстреляли, и даже объявили благодарность. Сам Вилли Леман, новый любимчик Гитлера, недавно назначенный начальником контрразведки, лично встречался с обер-лейтенантом, и несколько часов кряду расспрашивал обо всех деталях операции. На прощанье штурмбанфюрер пообещал пристроить перспективного сотрудника в Берлине, но попросил выполнить еще пару важных заданий, с которыми никто, кроме Лютце не справиться. Большой опыт в подобного рода делах, знание местности, инициатива, способность маскироваться, и прочие бесценные способности оказались крайне нужными Рейху.

Будь его воля, Лютце отказался бы без раздумий. Работать в этом диком крае, полном лесов и болот, где толпами бродят партизаны, притворяющиеся немцами, и немцы, похожие на партизан? Нет уж, увольте. Но беда в том, что увольнять до конца войны его никто не будет, и пришлось уверять начальство в своей преданности и безграничном желании свершать большие дела.

Времени было в обрез, но зато в средствах не ограничивали, а сам Лютце до конца операции временно получил звание майора, что придавало ему лишний вес в глазах тех, с кем приходилось сталкиваться по служебным делам. Не теряя времени даром, новоиспеченный майор набрал себе самых лучших людей, которых только удалось быстро найти. Трое из них были прежними соратниками по невидимому фронту. Это гефрайтеры Астер и Родлер, выписанные на днях из госпиталя, и рядовой Кнапп, стоявший в тот роковой день у перекрестка, а потому избежавший плена. Еще четверых бойцов порекомендовали знакомые командиры: Фельдфебель Ричард Бонке – богатырского вида австриец, страстно мечтавший стать офицером, и потому сам вызвавшийся добровольцем. Пехотинцы Геллер и Штиглер, уже имевшие солидный послужной список, а в тылу оказавшиеся проездом, возвращаясь из отпуска. Единственный не нюхавший порох в этой компании, обергефрайтер Цингер, был отличным стрелком, и его Лютце тоже взял без раздумий.

И вот, «были сборы не долги» как пелось в одной русской песне, и трехмоторный Юнкерс уносит маленькую группу за линию фронта, или вернее, за две линии, прямо в ленинградский котел.

Надо заметить, что единого командования у окруженных войск практически не было. Два основных штаба – группы армий «Север» и 18-й армии, успели вовремя покинуть станцию Дно, и теперь управляли своими корпусами удаленно. Учитывая, что между ними и подчиненными соединениями даже не было постоянной радиосвязи, все руководство сводилось к запоздалым директивам, никак не отвечающим обстановке, и призывам держаться. Переместиться поближе к месту ведения боевых действий никто из командования не торопился. «Покоритель Парижа» генерал Кюхлер даже после тонких намеков начальства возвращаться в свою окруженную 18-ю армию не спешил, и спокойно возился с теми небольшими ошметками подразделений, которым повезло оказаться за пределами котла. Фон Лееб несколько раз напоминал ему, что командующему армией надлежит в этой самой армии присутствовать, но все увещевания остались без ответа. Возможно, ему все же пришлось бы отправиться на фронт, но вскоре фон Леебу, вопреки мнению Гитлера настаивавшему на отводе войск, пришлось уйти в отставку. Теперь группу армий «Север» возглавил сам Кюхлер, но особого триумфа от этой чести он не испытывал. Обе армии, составлявшие эту группу – 16-я и 18-я, находились в окружении. Наличных сил, составленных из гарнизонов, тыловых и охранных частей, а также нескольких дивизий, срочно переброшенных из групп «Центр» и «Юг», едва хватало, чтобы держать фронт. Спасти положение действительно мог только отход назад и сокращение линии фронта. Не ломая голову над проблемой, Кюхлер без долгих раздумий распорядился составить приказ от имении фон Лееба, и разослать в войска. Сам он об этом приказе, разумеется, «узнал» с опозданием, когда уже поздно было вмешиваться.

После отхода назад фронт тянулся от Великих Лук, которые осенью так и не смогли захватить целых три армии большевиков, почти по прямой линии до Псковского озера. Затем шел замечательный участок – Псковское и Чудское озера. Хотя и покрытые льдом, они могли выдержать только легкую технику, а потому атаки с этой стороны можно не опасаться. Еще дальше к северу фронт снова шел по суше от Чудского озера до Финского залива, где благодаря заранее подготовленным оборонительным рубежам натиск красных удалось приостановить.

Если бы не полное истощение резервов у русских, которые не смогли переварить окруженные дивизии, все могло закончиться гораздо хуже. А так глядишь, к весне подтянут резервы из Франции, заводы соберут новые танки, и все можно будет начинать сначала. Да и на окруженных армиях пока еще рано ставить крест. Правда, парка транспортной авиации катастрофически не хватало. Вот если бы советы нашли силы добить курский котел, на снабжение которого выделили столько самолетов, то ситуацию удалось бы исправить.

Но пока люфтваффе продолжает терять самолеты над Курском, куда Сталин бросил свои лучшие истребительные полки из ПВО Москвы. Истребительное прикрытие немцам не помогало, и пришлось полностью перейти на ночные рейсы. Однако набившие руку в ночных охотах, советские асы и в темноте продолжали отлавливать несчастные транспортники. И что странно, последний оставшийся под Курском аэродром находился всего лишь в паре километров от передовых позиций русских, но те не спешили наступать.

Не меньше трудностей было в снабжении восьми дивизий 16-й армии, окруженных под Демянском. Гитлер твердо приказал, чтобы Демянск защищали до последнего человека, однако сделать это оказалась труднее, чем сказать. Кольцо окружения быстро сжалось, и от линии до линии фронта приходилось лететь двести километров над занятой противником территорией, а потом еще двести обратно. К тому же садиться на аэродроме Демянска было возможно только днем, и потери транспортная авиация несла огромные. Хотя самолеты посылали большими группами и в сопровождении истребителей, но и русские перехватчики становилось все многочисленнее. Первые десять дней полетов над котлом уже стоили немцам пятидесяти машин, а количество советских постов ВНОС и истребительных полков, переброшенных из Москвы, все возрастало. А ведь чтобы кормить и снабжать боеприпасами сто двадцать тысяч человек, требовалось как минимум четыреста тонн в сутки, а это двести рейсов. Хотя, впрочем, имелись сильные подозрения, что все командиры дивизий преувеличивают численность своих соединений, чтобы урвать лишнюю пайку для голодных ртов. После стремительного наступления русских, сомкнувших клещи вокруг шестнадцатой армии, потери должны быть чувствительными, а по отчетам получалось, что численность дивизий нисколько не убавилась.

Что и говорить, снабжать сразу две окруженные группировки было крайне трудно. Но когда к ним добавилась восемнадцатая армия, попавшая в ловушку под Ленинградом, положение стало просто критическим. Ситуация сразу усугубилась тем, что большие склады на станции Дно, с которых шло снабжение армии, попали в руки красных. Еще немало складов было брошено при поспешном отходе, потому что вывезти все было невозможно. Малая пропускная способность местных дорог и неожиданно активное поведение русской авиации не оставили тыловикам никаких шансов. Даже часть боевой техники пришлось оставить, что уж говорить о запасах продовольствия или боеприпасах. Единственное, в чем повезло немцам, это со сравнительно малоснежной зимой. В 41-м осадков в Ленинградской области было мало, лишь пару раз случился нормальный снегопад. Однако узеньким лесным дорогам хватило и этого. Весь убранный с дороги снег счищали на обочины, так что свернуть в сторону в случае авианалета было невозможно. Это позволяло советским штурмовикам расстреливать колонны, уничтожая машины вместе с грузом и создавая пробки на дорогах.

Но все равно, хотя и почти без припасов, без единого командования и даже без обещания скорой помощи, окруженные войска продолжали сопротивляться. Корпуса 18-й армии цепко держались друг друга, прекрасно понимая, что если они перестанут чувствовать локоть соседа, то русские мгновенно вклиняться в оголенный стык и разрежут котел на мелкие кусочки. Но если кто-нибудь из командующих корпусами даст слабину, то общая катастрофа неизбежна.

Примерно так рассуждал Лютце во время полета, стараясь не думать о возможных опасностях, подстерегавших его в небе. Впрочем, погода как на заказ стояла чудесная. Низкие облака, сильный ветер и туман. Нельзя сказать, что это приятно, но зато очень безопасно. Относительно, конечно, ведь нелетная погода тоже угроза нешуточная, но все лучше, чем встреча с противником. То, что лучшие истребительные полки русских, прежде охранявшие Москву, теперь переброшены в Питер и Плескау(* Псков), секретом не было.

Всего час полета, но сколько пришлось пережить за это время. Тряска, болтанка, и просто настоящий шторм. У них раз десять была возможность грохнуться, причем бочки с бензином и ящики с гранатами, занимавшие все свободное место в самолете, не оставляли шансов даже при сравнительно мягкой посадке. Еще хуже стало, когда подлетели к аэродрому. Антенна обледенела, и связи с землей не было, так что пилоты могли с чистой совестью поворачивать обратно. Но надо отдать должное героям-летчикам, они все же рискнули пойти на посадку.

Не успел Юнкерс остановиться, как Бонке уже открыл дверь и выглянул наружу. Потрясенный увиденным, он сразу заорал, перекрикивая рев моторов. – Скорее, выгружаемся.

Не заставляя себя упрашивать, все бойцы маленького отряда, а также двое пассажиров, которым тоже не посчастливилось лететь в котел, схватили свои вещи и повыскакивали наружу, торопясь отбежать от самолета подальше. Успели они вовремя. Самолет уже со всех сторон окружила толпа офицеров, стремившихся занять себе место. Так как встречающих гестаповцев пока не было видно, то Лютце, устроившись на рюкзаке и натянув на лицо шерстяную маску, с любопытством принялся наблюдать за штурмом самолета.

Солдаты наземных служб явно не справлялись с превосходящими силами противника. Их сразу оттеснили в сторону, не дав даже разгрузить Юнкерс. Покончив с охраной, офицеры, до того заключившие негласное перемирие, вновь занялись междоусобной борьбой, в полном согласии с теорией Дарвина. Те что покрепче и понаглее, вскарабкались наверх, и проникнув в чрево транспортника, заняли в нем глухую оборону.

Ситуация резко изменилась, когда подъехал грузовик с полевой жандармерией. Эти прибыли с оружием и были готовы стрелять. Угрозами, ударами прикладов и выстрелами в воздух, по крайней мере, Лютце надеялся, что в воздух, им быстро удалось оттеснить офицеров от самолета. В салоне, наполненном взрывчатыми веществами, стрельба была весьма нежелательна, но после короткой рукопашной сватки им удалось выбить захватчиков и оттуда.