Текст книги "Жаркий декабрь"

Автор книги: Александр Калмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

К его удивлению я вскочила и бойко принялась докладывать. – К началу войны войска Западного особого военного округа были практически не готовы к боевым действиям. Начнем с самолетов. Авиационный парк округа сильно устаревший, причем и морально, и технически. Древние Чайки и Ишачки даже в исправном состоянии не могут угнаться за немецкими самолетами, а с изношенными двигателями так тем более. Правда, в округе имелось достаточное количество машин новых типов, но переобученных пилотов для них не было. Например, из двухсот сорока истребителей МИГ только четверть была обеспечена летчиками, а на двадцать новейших Як-1 вообще не было ни одного экипажа. Причем в ряде авиаполков, перевооруженных на новую технику, осталось много безлошадных пилотов. Старых самолетов у них уже не было, а на новые по графику их должны были обучить только осенью. В итоге получилось, что формально обладая численным преимуществом над немецкой авиацией, фактически мы ничего противопоставить фашистам не могли. Из тысячи шестисот пятидесяти самолетов ВВС округа лишь девятьсот пятьдесят могли подняться в воздух, и в основном устаревшие модели. Но это в мирное время, а в первый же день войны наша авиация понесла колоссальные потери от бомбежек противником аэродромов, причем больше всего как раз в Западном ОВО. Объясняется это тем, что местность в Белоруссии лесистая и болотистая, мест пригодных для оборудования аэродромов, в отличие от соседней Украины, там немного. Причем местоположение старых польских аэродромов немцам хорошо известно, ведь они захватили в Варшаве все карты польского генштаба. Конечно, были приказы о создании новых аэродромов и их тщательной маскировке, но прежнее командование округа их не выполнило. В результате, противник сразу захватил господство в воздухе, тем самым во многом предопределив исход наземного сражения. Далее, противотанковые бригады были не полностью сформированы, да их практически вообще не было, так что остановить наступление танковых клиньев они не могли. Нужно также отметить, что даже в приграничных районах комплектность дивизий была неполной, оставаясь на уровне мирного времени. Усугубило ситуацию то, что в них служило много призывников с новых территорий, которые не все еще полностью лояльны советской власти. По-хорошему, их следовало отправить служить на восток, но это было сделано с опозданием. Также неотмобилизованным был не только личный состав соединений, но и автотранспорт. Наконец, усугубил ситуацию быстрый захват противником большого количества складов с боеприпасами, оружием, горючим и продовольствием. Но самое печальное, это ситуация со связью. Не имея налаженной связи с войсками…

Молотов усиленно подавал мне знаки, чтобы не отвлекала людей от серьезных дел, но пока Сталин молчал, насмешливо поблескивая глазами, я продолжала строчить со скоростью пулемета, выдавая факты и цифры. Все смотрели, округлив глаза, как будто узрели невиданное чудо, хотя лично я ничего необычного не видела. Для меня это лишь урок истории, который я тщательно выучила. Конечно, пока все эти данные секретные, но только не для Жмыховой. К тому же, чтобы проверить уровень достоверности попаданческих сведений, к его рассказу о первых месяцах войны были приложены официальные отчеты. Так что я могла черпать данные сразу из двух источников и смотреть на летние событие с двух точек зрения.

Тимошенко, сначала смотревший с иронией, а потом с ужасом, постепенно повеселел.

– И вы, товарищ Жмыхова, – осторожно спросил он, – полагаете, что другой командующий на моем месте смог бы наладить оборону лучше?

– Нет, товарищ маршал, ваши действия в данной ситуации были совершенно правильными, – бодро отчеканила я. Не знаю, так ли это на самом деле, но все сомнения следует трактовать в пользу обвиняемого. Да и ссориться с маршалами по пустякам не стоит.

– Товарищ лейтенант госбезопасности специализируется на армиях иностранных держав, в первую очередь США, – с самым серьезным видом пояснил Молотов. – Поэтому особых подробностей наших фронтовых операций она не знает.

Как все-таки приятно, нарком сократил только одно-единственное слово «младший», и я уже как бы отношусь к старшему комсоставу (* лейтенант госбезопасности носил шпалу). И смотрят на меня теперь совсем по-другому. Одним словом, дипломат.

– Специалист по Америке, в самом деле? – почти приветливо улыбнулся Тимошенко, спеша уйти от опасной темы. – Как вы оцените возможности американского гарнизона на Гавайях? Ведь от него зависит ход войны с японцами.

– На архипелаге расположены две пехотные дивизии – 24я и 25я, причем последняя еще не закончила формирование. – Повезло с вопросом, это единственные американские соединения, о которых я что-либо знаю. Впрочем, остальные пока никого особо и не интересуют. А если мне вдруг зададут заковыристый вопрос, скажу, что сведения секретные и разглашению не подлежат. – Недавно началось создание еще одного добровольческого соединения, но для него пока нет ни оружия, ни личного состава. В целом я полагаю, что высадка японцев на Оаху невозможна до подхода значительных подкреплений, которые раньше двадцатого числа не ожидаются. Если американскому флоту ничего не помешает провести конвой к архипелагу в ближайшие дни, то имперской эскадре скорее всего придется уйти, эвакуировав десанты. Ну а если американские авианосцы что-то задержит, то судьба Оаху и Перл-Харбора станет очень неопределенной.

– Задержит, уже задержало, – скромно, но одновременно торжественно объявил Панфилов.

– Вот как? – Сталин произнес только два слова, но выразил ими целую гамму чувств. – И почему его не поставили в известность, и какого черта его диверсанты без спроса портят корабли союзника, нарываясь на международный скандал.

– Наши разведчики только наводили справки о ходе ремонта «Йорктауна», и случайно вышли на след фашистских шпионов, которые подкупом и шантажом задержали выход авианосца в море. Мешать им, – генерал невинно улыбнулся, разрядив обстановку, – естественно не стали, чтобы самим не раскрыться, да и поздно было. Сначала диверсанты испортили на авианосце самый ценный агрегат – аппарат для получения газированной воды, без которого американские моряки воевать в тропиках не смогут. К сожалению, эту неисправность быстро устранили, но зато потом была нарушена работа двигателя корабля. Шифровку я получил только сегодня, и доложить пока не успел.

Сталин одобряюще кивнул, и повернулся к Молотову. – Раз уж мы коснулись вопроса диверсий, то почему агенты враждебных государств столь успешно действуют на территории США?

Нарком поправил пенсне, потрогал усы, собираясь с мыслями, но я его опередила. – Дело в том, что в последнее время между преступными кланами и ФБР возникли серьезные разногласия. Это началось после убийства актера, который оказался федеральным агентом. Полиция выяснила, что покушение было организовано очень тщательно, и что замешаны в ней местные преступные элементы сицилийского происхождения. Однако главари мафии, как местные, так и национального масштаба, упорно отрицали свою причастность к преступлению и отказывались выдать виновных. Вернее, они отдали федералам мелкую рыбешку, но как выяснилось, эти пешки ничего не могли сказать о данном деле, то есть их просто подставили.

Панфилов, который понятия не имел, зачем понадобилось устранять актера, теперь решил, что догадался о сути операции. Он с благоговением смотрел на Сталина, считая его гениальным стратегом, и разве что восхищенно не ахал. Надо же все так просчитать на несколько ходов вперед.

– Конечно, в газетах объявили, что заказчик и киллеры найдены, – продолжала я, видя, что меня никто не останавливает. – Но Гувер прекрасно знал, что истинные виновники ушли безнаказанными, и он начал настоящую тайную войну с главарями преступного мира. Разумеется, глава ФБР продолжал придерживаться прежней позиции и отрицал сам факт существования оргпреступности. Но теперь он предпринял все меры для ее ликвидации. Конечно, результаты пока мизерные, но сотрудничество правительства с мафиози было полностью свернуто, а без него успешно бороться с фашистскими агентами власти не могут.

– Однако, – заметил Верховный, – несмотря на попытки саботажа со стороны германских шпионов, которые действуют столь бесцеремонно, американские поставки нашей стране теперь идут практически без задержек.

Ну, тут уже очередь наркома отчитываться по ленд-лизу. – Парадокс сегодняшней ситуации, – сел на своего любимого конька Молотов, – объясняется просто. Случаи диверсий, устроенных фашистами, достаточно редки. А вот саботаж поставок, который имел место до вступления Америки в войну, носил постоянный и целенаправленный характер. Теперь президент Рузвельт больше не ведет по отношению к нам фальшивой линии, и все вопросы быстро разъяснились. Мало того, выделение нам сырья и материалов идет со значительным опережением графика. Можно сказать, что мы уже имеем надежную опору со стороны США. Добавлю, что в связи со значительным усилением японской угрозы, которую американцы пока не могут предотвратить, улучшилось отношение с Великобританией и некоторыми другими странами. Например, о готовности оказать нам помощь заявил правитель Хайдарабада низам Осман Али Хан. Его госбанк уже выделил сумму для покупки двух эсминцев, которые передадут нашей стране.

О пьесе больше не вспоминали, хотя все военные, и даже Шапошников, стали вдруг очень задумчивыми, видимо оценивая свою профпригодность в свете новых веяний. Мне вопросов больше не задавали, похоже, приняв за своего – то ли кадрового разведчика, то ли специалиста по тайным и темным операциям. Не знаю, может в этом и заключается смысл моего присутствия здесь – чтобы все привыкли к тому, что я отираюсь возле руководства страны. А нет, оказывается, не только в этом. Когда отпустили не только большую часть народа, но и всех стенографистов, остались только мы – знатоки будущего, плюс неизменный начальник разведки. Панфилов обреченно вздохнул, поняв, что опять начнутся странные беседы, в которых он понимал только с пятого на десятое. Впрочем, когда слово предоставили ему, он оживился, и достав красную папочку с надписью «Особая папка», с выражением стал читать доклад. Меркулов, которому поручили стенографировать совещание, пока ничего не писал, видимо дожидаясь начала дебатов.

– Наша разведка, – с гордость начал Панфилов, выделив слово «наша», и искоса взглянув на Берию, – внимательно отслеживает планы США в отношении металлического урана и девяносто четвертого элемента. Как удалось установить, интерес к ним со стороны американского правительства действительно резко возрос за последние недели. По нашим разведданным, девяносто четвертому элементу даже в срочном порядке придумали имя. Правда, не плутоний, как было бы логично ожидать, учитывая, что перед ним в таблице находятся уран и нептуний, а «ультимий». – Ага, как же, по разведданным. Это в научном журнале опубликовали, и еще вчера наше посольство прислало об этом телеграмму. – С одной стороны, это повод для тревоги. Однако на данную тему пока продолжаются публикации в открытой прессе, и это означает, что военные пока не видят особого прока в данных исследованиях.

Ну что же, примерно этого мы и ждали, и пока все идет по плану. Однако внешне я свои мысли ничем не выдавала. Наоборот, округлила глаза, удивленно приоткрыла рот и кивала головой, одновременно поедая докладчика глазами. Остальные «знатоки» вели себя аналогично, дабы ничем себя не выдать, и внимали Панфилову с максимально заинтересованным видом, даже задавая вопросы об использовании ультимия в военном деле. Даже на Сталина во время его выступления никто с таким ажиотажем так не смотрел.

Закончив с весьма довольным видом свое сообщение, Панфилов, которому мы притупили бдительность, сделал приглашающий жест Берии. Однако тот ответил ему тем же, и генерал, немного помявшись, пояснил, что следующий доклад приготовлен совместно с наркоматами индел и внудел, но он лично со всеми положениями полностью согласен. Затем Панфилов немного неуверенно заговорил об опасности, которую после войны будут представлять для нас США. – Несомненно, к концу войны империалисты будут иметь в наличии армады стратегических бомбардировщиков, а еще лет через пять они заполучат большое число ультимиевых бомб. Первоочередной целью для ядерного оружия американские генералы выберут не только наши военные объекты, но в первую очередь мирные города. Эту угрозу руководство отчетливо осознает, и поэтому дает добро на устранение наиболее опасных для нашей страны личностей. Это совершенно необходимо, чтобы разрешить проблему опасности для СССР. Отдел специальных заданий Красной Армии, диверсионный отдел, а также соответствующие службы НКВД в состоянии выполнить подобную задачу. Однако, – тут начальник разведупра еще раз переглянулся с наркомом НКВД, – американцы ни в коем случае не должны узнать, кто стоит за этими операциями. Кроме того, после первого же покушения на любое высокопоставленное лицо, меры безопасности в США значительно усилят. Поэтому мы с товарищами из наркомата внудел предлагаем ограничиться только одной э… ликвидацией. Вот кого именно выбрать, пока не решено. Именно это нам и нужно с вами обсудить.

Ах, так вот зачем нас собрали – найти самое сильное звено в цепи наших врагов.

Первым Сталин предложил высказать мнение самому Панфилову. Генерал, конечно решил, что с него начали, как с самого компетентного, и засиял как начищенная лампа. Достав из своей особой папки листок, он толкнул речь минут на десять, хотя весь смысл можно было выразить одним предложением: «Наиболее опасный среди американцев это Гувер, который безжалостно преследует в Америке коммунистов, и тем самым не дает оппозиции поднять голову.»

– Самый опасный враг для США, – уже в третий раз твердил Панфилов, – это внутренний. Сами американские коммунисты вполне способны вести борьбу, надо только дать им шанс выйти из подполья. Вот как вы полагаете, товарищи, Рузвельт может уволить Гувера?

Очнувшись от дремы, в которую он нас вогнал, мы естественно единодушно покачали головами, радуясь тому, как хорошо быть провидцем. Развернутый ответ за всех дал Берия. – Нет, ни один президент не сможет отправить его в отставку, и Гувер будет занимать свой пост очень долго, скорее всего, до конца жизни. А учитывая, что директор Бюро ведет здоровый образ жизни, хм, в некотором смысле, то это еще лет тридцать.

Мне как младшей по возрасту и по званию, дали слово следующей. За кого голосовать, у меня сомнений не было, и я туманно намекнула, что здоровье у Рузвельта не очень, а в его партии все большее влияние завоевывает Трумэн. А этот сенатор такой вредоносный тип, что став президентом сразу же начнет и холодную войну, и охоту на ведьм. И вообще, он наверняка разработает план по бомбардировке нашей страны ультимиевыми бомбами. Да и сейчас глава комитета вооружения уже является ключевой фигурой, от которой очень-очень много зависит.

– Хорошо, товарищ лейтенант госбезопасности, – остановил меня Верховный, видя что я вхожу в раж. – Ваша позиция мне понятна.

Меркулов сразу сделал себе пометку, и с гордостью посмотрел не меня – вот какие орлы, вернее, орлицы у него в ГБ работают – с места в карьер, от рядового сразу до старшего командира. Раз верховный сказал «лейтенант госбезопасности», значит, так тому и быть. Меня, однако, такая скорость продвижения по карьерной лестнице не очень радовала. Что же будет, когда отец приедет, и увидит в каком я звании. Рассказывать правду о своей работе мне нельзя, и он решит, что шпалы я зарабатываю, ставя клизмы членам политбюро. Ох, ох, за что мне такое наказание. Впрочем, надо везде выискивать хорошие стороны. Чем выше звание, тем быстрее я смогу получать ответы на запросы от различных служб и наркоматов. А что мне только двац…, ну в общем немного лет, так эпоха у нас такая, что даже тридцатилетние наркомы никого не удивляют. А мне до наркома еще ой как далеко. Вот только жалко бедный отдел кадров, сколько им со мной возни…

Ну вот, пока я жалела себя, горемычную, Берия уже закончил расхваливать полковника Гровса – будущего отца атомной бомбы. Ага, рыбак рыбака… В принципе нарком прав, без правильного руководства проект «Манхэттен» будет продвигаться медленно.

Меркулов, однако, своего начальника не поддержал, и вполне аргументировано выдвинул на место злодея номер один Эйзенхауэра. Он де и талантливый полководец, и после войны на волне своей славы наверняка станет президентом, причем республиканцем. Вот такой вот человек «два в одном» нам как раз и нужен. В смысле, наоборот, совершенно не нужен.

Шапошников на эту тираду рассудительно возразил, что полный разгром США на германском фронте для нас совсем нежелателен, так как повлечет усиление немцев на фронте восточном. И к тому же, будучи типичным солдафоном, Эйзенхауэр совершенно не будет интересоваться мирной космической программой. Да и с маккартизмом именно он покончит, так что все эти деления на республиканцев и демократов весьма условны, и давно устарели. Вот что очень опасно, так это скорое создание Донованом объединенной разведслужбы. Этот полковник – старый лис, который помимо прочего успел поучаствовать в нашей гражданской войне, будучи советником беляков. Он уже давно на нашу страну зуб точит. Да и Даллес с ним одного поля ягодка, со своими-то планами, которых вроде и нет, но они действуют. И что хорошо для нас, Маршалл пока фигура незаметная, и несчастный случай с ним особого внимания не привлечет.

Едва маршал сел, как тут же последовала резкая отповедь от Берии. – Что до лунной программы, то пусть уж лучше американцы занимаются ею, чем гонкой вооружения и внешней экспансией.

Наконец высказался и Молотов, до этого лишь насмешливо выслушивающий наш детский лепет. Как истинный политик, он рассматривал ситуацию в целом, и смотрел на нее с другой точки зрения. – Если уж устранять американских главнокомандующих, – заявил нарком, – то тех, кто внесет больше вклада на Тихом Океане. Вот эти кандидатуры и стоит обсуждать.

Как и следовало ожидать, предложение было встречено в штыки. Действительно, ну что успеют США сделать с японцами до конца войны, который уже не за горами. Пока что они только отступают, и в лучшем случае лишь через год начнут развлекаться своими «лягушачьими прыжками» от острова к острову. Когда мы войдем в Берлин, янки хорошо, если до Филиппин доберутся, а в Европе приготовятся высаживаться на Сицилии.

Поиск сильного звена, устранив которое можно снизить угрозу для нашей страны, оказался не таким уж простым делом. Мнений было ровно столько, сколько присутствующих. Единственный, кто молчал, это сам Верховный. Ну, хоть бы намекнул, кто ему не нравится, чтобы сузить круг обсуждаемых персон. И не нужно думать, что никто не осмелится возразить Самому, ведь Молотов не стесняется с ним открыто спорить, да и Берия тоже. Но Сталин молчал как партизан. Понятно, ждет что мы сформулируем идеальное решение и тогда выскажет свои соображения, совпадающие с мнением большинства. Вот так и зарабатывают славу великого руководителя.

Дискуссия зашла в тупик, и на минуту все замолчали. К счастью, появился еще один посвященец – Куликов. Видно, что спешил он изо всех сил, так как завалился к Верховному в повседневной форме, да еще грязной и помятой. Но главное было не форма, а содержание, и мы смотрели на майора с надеждой, что он со своим рациональным мышлением поможет нам найти выход. Выслушав задачу и наши потрясающие предложения по ее решению, майор задумался и, судя по его сосредоточенной физиономии отнюдь не о генералах и политиках. Неужели мысленно перебирает авиаконструкторов? Стало так тихо, что мне было слышно тяжелое дыхание Панфилова с другого конца стола. Наконец лицо майор просветлело, и он огласил свой приговор. – Разработчик ракет Роберт Годдард. – Почти угадала, все-таки конструктор.

– Нет никакой уверенности, что он долго проживет и без нашей помощи, – мгновенно парировал Меркулов.

– И еще ему предстоит сконструировать базуки, а они нам очень пригодятся, – поддержал своего бывшего оппонента Шапошников.

– Да сколько там этих базук нам поставят, – сердито огрызнулся майор, – с гулькин нос. Право же, мы быстрее сами создадим ракетный гранатомет.

Затихшие было дебаты, вновь разгорелись с невиданной силой. Даже Панфилов, который ничего не знал о таинственных базуках и маккартизмах, увлеченно спорил со всеми. Конечно, никто не кричал и не перебивал друг друга, но когда у каждого была своя точка зрения, дискуссии не получилось. Воспользовавшись секундной паузой, я тоже встряла со своей идеей-фикс.

– Не в том направлении двигаемся, товарищи. Через сколько лет амеры, – и откуда я это слово узнала? – создадут ракеты и ядерные боеголовки, вопрос второстепенный. Важнее то, захочет ли президент их строить и применять.

Меркулов с готовность меня поддержал, но сразу четверо оппонентов чуть ли не хором возразили, что если у США не будет ядерных зубов, то нам будет наплевать и на их президента, и на его желания, и на его комплексы неполноценности.

– Неужели, – тихо произнес Сталин, и когда все замолкли, еще раз повторил. – Неужели мы так и не сможем прийти к согласию даже по одному-единственному вопросу?

Берия первым сообразил, встрепенулся, и самокритично признал, что даже в лучшем случае отстранение от проекта Гровса – надо же, как мягко сформулировал, – приведет к отставанию работ лишь на несколько месяцев.

Так, уже хорошо. Как только нарком примет чью-нибудь сторону, дело сдвинется с мертвой точки. Однако на самом интересном месте зазвенел телефон. Несомненно, дело было чрезвычайной важности, если Поскребышев переключил звонок во время секретного совещания. Сталин поднял трубку, и тут же передал ее Берии. Тот слушал примерно полминуты, постепенно каменея. Его глаза остановились, смотря сквозь пространство, а на лице появились капельки пота. Положив трубку, он глубоко вздохнул, и коротко доложил.

– Андреев исчез вместе с двумя сопровождающими. Легковой автомобиль, на котором они приехали в Подольск, остался в городе, пулевых пробоин на нем нет. Грузовик с охраной по дороге отстал. Поиски ничего не дали. Больше сведений нет.

Сталин нахмурился, обычные его мягкость и медлительность сразу исчезли, и он резко спросил, – есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Хотя Верховный смотрел на наркома, но Куликов сразу вскочил и мгновенно ответил, опередив Берию. – Есть, товарищ Сталин. – Майор сначала виновато потупился, как нашкодивший курсант, но затем решительно посмотрел Верховному прямо в глаза. – Несколько дней назад я получил информацию, имеющую касательство к Андрееву, но никому еще ее не сообщал, ожидая пока все точно не выяснится.

* * *

г. Джефферсон-Сити, штат Миссури, США.

В скромно обставленном, но просторном номере небольшой гостиницы, Иосиф Ромуальдович Григулявичус, или как он привык себя называть, Григулевич, занимался сразу двумя делами. Он слушал радио, одновременно наблюдал за улицей. Обзор через окно второго этажа был отличный, громкость приемника включена на максимум, так что делать и то и другое было несложно.

Очередной выпуск новостей начался с военных сводок. Скорбно-бодрым голосом диктор поведал о том, что вчера, 10 декабря, после упорных и продолжительных боев английскому гарнизону в Гонконге пришлось капитулировать. Ну что же, досадно, но вполне ожидаемо. Ага, вот и главная новость. Главная, конечно для диверсанта.

– Как и было запланировано, сенатор Гарри С. Трумэн прибывает сегодня в Миссури для проведения консультаций…

* * *

Две недели назад Григулевича спешно доставили самолетом в США и получили срочно разработать план по устранению влиятельного американского сенатора. Проводить подобную операцию в Вашингтоне было и затруднительно, и в высшей степени неразумно, но к счастью, этого и не требовалось. В связи с началом войны сенатор непременно должен был выехать в свой штат, чтобы на месте решить ряд вопросов, и диверсанту оставалось только дождаться этого момента. И действительно, вскоре в газетах появилось сообщение о дате предстоящей поездки Трумэна в Миссури.

В тот же день из советского посольства была отправлена шифрованная телеграмма в Москву. В ней среди длинного перечня станков, оборудования, установок для крекинга, оружия, металлов и прочих необходимых товаров, незаметно затесалась кодовая фраза, подтверждающая готовность к устранению цели номер два.

Проведение столь важной операции поручили опытному организатору и удачливому разведчику, который всегда доводил дело до конца. На самом деле, конечно, удача в такой работе была непричем. Точный расчет, импровизация, изобретательность, феноменальная память и умение войти в доверие к кому угодно – вот секрет его успеха. Григуревич работал столь виртуозно, что даже никогда не попадал под подозрение. Вот такой профессионал и требовался для столь деликатной работы. Конечно у него и так дел было по горло, но оторвали Иосифа от других важных заданий не зря, миссия была очень сложной. Ссориться с каким-никаким, но союзником не стоило, поэтому просто застрелить объект было мало, еще следовало отвести подозрение и свалить всю вину на мафию. Преступному синдикату все равно нет никакой разницы – одним убийством больше, одним меньше.

Умелых снайперов, которые к тому же могут прекрасно сыграть роль мафиози, под рукой не имелось, и Григулевич решил выполнить задание лично, уж слишком важно это было для страны. Разъяснять необходимость убийства одиозного политика Иосифу было не нужно. Еще в начале войны газета «Нью-Йорк Таймс» напечатала откровения Трумэна касательно Советского Союза: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом, пусть они убивают как можно больше». И вот Советский Союз уже начал выигрывать, а значит, влиятельный сенатор мог привести свои угрозы в действие. Правда, Гитлер опрометчиво объявил Америке войну, но эта формальность для капиталистов не являлась проблемой. У них недавно уже была «Странная война», когда боевые действия фактически не велись, хотя их официально и объявили.

О двуличной политике Штатов Григулевич знал лучше других. Он еще летом создал в Аргентине диверсионный отряд, названный им без выкрутасов просто «Д-группа». Эта группа, состоящая из патриотично настроенных аргентинцев и украинцев-эмигрантов, должна была организовывать диверсии на кораблях, поставляющих стратегические материалы Германии. Для этого Григулевич разработал специальную тактику – чтобы не вызывать подозрений, в трюмах кораблей следовало устраивать не взрывы, а поджоги с помощью зажигательных бомб. Но помимо технической стороны вопроса, он еще занимался исследованием потоков сырья и материалов, идущих нацистам из Южной Америки через Испанию и Португалию. И что самое интересное, среди этих товаров не последнее место занимала нефть, идущая транзитом из Северной Америки, хотя политики там громогласно вещали о помощи странам, борющимся с фашизмом.

Что теперь предпримет далеко не последний по значимости сенатор, за которым стоят враждебные советской стране силы, даже страшно представить. Самое неприятное в этой ситуации то, что президент на Трумэна ни малейшего влияния не имеет. В прошлом году, когда его полномочия на посту сенатора истекли, Рузвельт категорически настаивал, чтобы Трумэн не шел на второй срок, уж очень сильно его связи с преступностью компрометировали Демократическую партию. Но понятно, что политическая мафия оказалась сильнее президента страны, и все увещевания оказались бесполезны. Хотя к этому времени политический и он же мафиозный босс штата Том Пендергаст оказался за решеткой вместе с начальником полиции и главой мафии Канзас-Сити, но вместо них пришли новые люди. Полновластным хозяином штата и по совместительству председателем клуба Демпартии стал Джим Пендергаст, а место выбывшего главы преступной семьи Канзас-Сити Чарли Каролло занял его тезка Бинаджо. Девиз «мафия бессмертна» был изобретен уже давно, и миссурийцы знали это намного лучше других. Особенно запомнился им кровавый тридцать четвертый год, когда выбирали сначала президента, а через несколько месяцев и сенатора. Тогда бандиты ездили по улицам в черных автомобилях, расстреливая из автоматов несговорчивых наблюдателей и вообще всех, недовольных ходом выборов. Если от беспорядочной стрельбы могли пострадать «карусельщики», которые выстраивались перед избирательными участками в длинные очереди, возмутителей спокойствия аккуратно отводили в сторонку и убивали более безопасным для окружающих способом. Впрочем, желающих возмущаться и требовать справедливости находилось не очень-то и много.

Со временем мафиози, конечно, остепенились и перешли исключительно к цивилизованным методам борьбы за голоса избирателей. Таких, к примеру, как вброс «правильных» бюллетеней и уничтожение листков с «неправильными» протоколами; голосование за умерших; запугивание и подкуп членов избиркомов. Преступники не мелочились, и при необходимости даже похищали целые избирательные урны. Не обходилось, конечно, и без вереницы грузовиков, забитых забулдыжного вида личностями, сновавших от участка к участку. За несколько долларов они были готовы голосовать весь день, и наплевать, в своем округе, или чужом. Единственное, чего тогда не было, это мухлевания с компьютерными базами данных, но тут уж ничего не попишешь.

Конечно, бывало и так, что полиция начинало следствие, или дело доходило даже до сенатской комиссии. Это случалось, когда большие боссы штата не могли договориться друг с другом по-хорошему и начинали войну за губернаторское кресло. Но, как не трудно догадаться, все улики из Дворца правосудия волшебным образом исчезали, а сенатская комиссия прекращала расследование, едва начав.

Впрочем, и «цивилизованных» методов вполне хватало, чтобы Трумэн побеждал на всех своих выборах – и сенатских и президентских. Неудачливый бизнесмен, никудышный оратор и не имеющий даже высшего образования, Трумэн, будучи на посту президента, вошел в историю как самый непопулярный правитель Соединенных Штатов. Его рекордный рейтинг не смог побить даже Никсон со своим Уотергейтом, хотя нельзя сказать, что он не старался. Так что по большому счету, устранение такого политика пошло бы на пользу не только СССР, но и самим США. Впрочем, составляя план по отсрелу Трумэна, Григулевич не особо думал об осчастливливании американцев, и больше пекся о технической стороне вопроса. В первую очередь следовало определить место для проведения операции. После тщательного изучения данных и консультаций с опытным сотрудником посольства, остановились, в конце концов, на Джефферсон-Сити.