Текст книги "Подлинная история девочки-сорванца. История вторая. (СИ)"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Как дела, Саша? Голова не болит?

– Голова? – я встала, и с удивлением поняла, что туман, к которому я уже привыкла, и который не замечала, рассеялся, в голове всё стало ясно. Наверно, если бы Саша вчера не отвлекал меня, я поняла бы это раньше, а может, лекарство подействовало только сейчас.

– Голова у меня ясная, Раиса Ивановна! – сказала я и учительница рассмеялась.

– Садись, Сашенька, первым уроком у нас будет Русский язык…

Я писала, высунув, по привычке, кончик языка, макая руку в чернильницу, которую поставил Толик.

Представляете, я забыла свою чернильницу! Буквы получались корявыми, рука уставала.

Всё же я отвыкла от таких длинных уроков. Затекла спина, заболели синяки пониже…

– Что, Саша, устала с непривычки? – заметила Раиса Ивановна.

– Да, Раиса Ивановна, понаставили уколов. Но всё равно лучше, чем лежать неподвижно.

– Ничего, скоро уже звонок, отдохнёшь немного.

На перемене ко мне подошёл Димка.

– Денисова, ты не забыла, что ты в Совете дружины?

– Не забыла я, только у меня ещё щадящий режим, до весны.

– До весны? Нам уже надо обсуждать мероприятия по праздникам!

– Каким праздникам? – удивилась я.

– Как по каким?! – возмутился Димка, – 23 февраля и 8 марта! Думаешь, долго ещё? Не успеешь оглянуться! Так что, готовься, в пятницу будет сбор, там решим, чем будем заниматься.

– В пятницу? – я лихорадочно вспоминала, не будет ли чего важного в пятницу.

К сожалению, ничего не вспомнила.

– Заранее предупредишь?

– Конечно! Сашка, а ты косы снова отрастишь?

– Отращу, – машинально сказала я, потом опомнилась, – а зачем?

– Удобно за них дёргать! – весело ответил мне Димка, отбегая подальше.

– Ну, Димка! – погрозила я ему, – Специально постригусь под Эдит Пиаф!

– Под кого? – вытаращил глаза Димка.

– Эх ты, общественник, – укорила я его, – Это знаменитая французская певица!

– Французская? – удивился Димка, – У нас что, своих певиц мало?

– Ничего ты не понимаешь, Димка!

– Я всё понимаю! – ответил мне член Совета отряда. А я подумала, хорошо было бы, если б меня оттуда как-нибудь исключили. Совершенно не лежит у меня душа к общественной работе:

посмотришь, как Димка всех агитирует, да всё зря, у всех какие-то дела сразу, не хотят ни в КВН, ни в конкурсах участвовать, ни макулатуру собирать. Вроде и класс у нас дружный, а общего интереса нет.

Может, интересных дел нет? Надо подумать.

– И вообще, Денисова, не прибедняйся. Ты пригласила ребят в секцию самбо, и все за тобой пошли, даже тренера разыскала.

– Это случайно вышло, да и разбежались, наверно, все!

– Как бы не так! После того, как на тебя напали, в секцию записались все остальные! Дядя Коля уже не знает, что делать! В футбол тоже собираются играть.

– Тем более, Димка, все уже охвачены работой, им некогда. Когда я занималась борьбой, я еле до дома доползала, а дома ещё работы выше крыши.

– Ничего не знаю. Придёшь на Совет, послушаешь, что-нибудь придумаешь!

Вторым уроком была арифметика. Когда я болела, со мной занимались учителя, и я многое уяснила. К тому же помощь Саши и Толика не пропала даром, так что в цифрах я научилась ориентироваться, также уже не путалась в хитрых задачках, где надо было вычислить вес или расстояние.

Саша по секрету поделился со мной, как вычислять всё это через Х, и теперь я решала задачку на черновике через неизвестное, узнавала ответ и потом подгоняла под простое решение. Немного погодя я выяснила, что решения очень простые, и стала заниматься с удовольствием.

Одно меня отвлекало от занятий: я всё больше подумывала, что неплохо бы положить на жёсткое сиденье подушечку.

А вот третьим уроком были «Рассказы по истории СССР». Мы все очень любили этот урок, потому что Раиса Ивановна вела его так, что охватывала весь период развития человечества: от каменного века да сегодняшнего времени.

Рассказывая, например, о средних веках, Раиса Ивановна могла сравнить это время с каменным веком или бронзовым. Причём в бронзовом веке, по словам учительницы, дела с наукой и чистотой в быту обстояло гораздо лучше, чем в последующие века, даже в семнадцатом, а то и восемнадцатом веках. Древние греки уже тогда знали, что земля имеет форму шара и обращается вокруг Солнца.

А Эратосфен, с помощью одного глубокого колодца, вычислил расстояние от Земли до Солнца, применив теорему подобий. Это было настолько невероятно, что мы слушали, разинув рты.

Ещё мы узнали, что все эти великие учёные и философы были замечательными атлетами, в то время развился настоящий культ тела. Сейчас часто говорят: «в здоровом теле здоровый дух».

Тот же Архимед выступал на Олимпийских Играх. Евклид, придумавший арифметику и геометрию, тоже не отставал от воинов, Аристотель, подобно нашему Ломоносову, был гением во всех науках, он основал свою школу, куда принимал мальчиков с десяти лет.

Одно мне не понравилось: девочек наукам не обучали, и на Игры приходить запрещалось вплоть до смертной казни. Девочек обучали жрицы в храмах, посвящённых разным богам или гетеры.

Кто такие гетеры, Риса Ивановна почему-то не сказала, предложив почитать повести Ивана Ефремова. Только достать его книги была ещё та проблема.

Раиса Ивановна как-то сказала, что от мелких насекомых, люди избавились ещё в Древнем Египте, удаляя с тела все волосы. Все ходили с бритой головой, защищая её от солнца полосатыми платками.

А у нас до сих пор нередко случались вспышки педикулёза. Не обошла эта беда и нас с Юриком.

Юрик, скорее всего, подхватил вшей в садике, где они играли вместе и спали вплотную друг к другу.

С мальчиком мама долго не церемонилась, постригла его под ноль и вымыла голову с дустом.

А вот мы с ней намучились. Мама купила частые гребешки, мыли головы с дустом, обвязываясь потом платками, и теперь Юрика стригли очень коротко и регулярно проверяли.

Теперь пример из средних веков. Церковь заняла ведущие позиции в политике и стала призывать людей к аскетизму. То есть людям потребовалось медленно умерщвлять свою плоть. Чтобы очищалась душа. Бред какой-то! Учёные врачи на полном серьёзе начали утверждать, что все болезни происходят от воды, и что моются только дикари. С намёком на нас, восточных славян.

Дескать, эти варвары каждую неделю моются в специальных избах, где их ещё и порют розгами!

В то же время сами могли помыться только в речке или озере. Зимой? Долго ли та зима длится?

Дамы, чтобы перебить запах, умащивались духами или маслами, в то же время, пряча в широких платьях ловушки для блох.

Зато рыцари могли месяцами не снимать доспехов, не чувствуя неудобства от немытого тела.

Привыкшие к чистоте вряд ли вынесли бы крестовые походы в такие жаркие страны, как Израиль или Сирия с их пустынями.

Такие уроки пролетали стремительно, и звонок встречали не с радостью, а с сожалением.

Конечно, на дом тоже задавали, приходилось учить по теме.

Первый раз, взяв в руки учебник, стала заучивать параграф наизусть. Помню рассказ о Брестской крепости и красноармейце по фамилии Смирнов, последнего живого бойца, которого взяли в плен немцы. Как сказано в учебнике, немцы, потрясённые мужеством воина, отпустили его на свободу.

Последним уроком у нас было «природоведение», про который и говорить нечего, потому что был это любимый мой урок, любила я слушать о природе Советского Союза, животных, населяющих эти просторы, полезных ископаемых, а также проводить различные интересные опыты.

Некоторые опыты мы разглядывали на картинках, не всё можно сделать вживую. Например, горение гвоздя в кислороде. А вот, как гаснет свеча без притока воздуха, мы наблюдали. Раиса Ивановна объяснила, для чего этот опыт: для того, чтобы загасить огонь, необходимо ограничить доступ кислорода, например, накрыв небольшой источник пламени одеялом или брезентом.

А я вспомнила, как разжигала дрова в печке. Чтобы лучше горело, дула на огонь, и он действительно, разгорался ярче, регулировала приток воздуха дверцей поддувала. Также убеждались, что нагретый воздух поднимается вверх, а холодный опускается вниз. Честно говоря, я в детстве и не замечала, что вокруг меня есть воздух, что это смесь различных газов, причём для нормального дыхания должна соблюдаться определённая пропорция.

Я не понимаю, как на таких занятиях можно остаться равнодушным.

Уроки закончились, и мы с Борькой и Толиком пошли домой. Борька с Толиком уже успели подружиться, играли вместе и помогали друг другу. Вот только мой портфель всегда забирал Борька, ни разу не уступил никому. Сегодня я с удовольствием избавилась от портфеля.

– Сань, мы сейчас поедим и будем воду носить. Ты будешь с нами гулять?

– Скучно ходить просто так, – неуверенно ответила я.

– Тебе надо больше быть на свежем воздухе и ходить! – заявил Борька. – Я слышал!

– Тогда придётся, – улыбнулась я, – Жаль, Саша придёт не скоро, наносили бы быстрее.

– Да, Сашка сильный, – согласился Борька, – но ждать его не будем, он может вовсе не прийти.

– Да, Бориска, у него тренировки то ли по самбо, то ли по дзюдо...

– Боевое самбо, – уточнил Толик. – Зимой он вообще соревновался по пятиборью: борьба, бег, хождение на лыжах, стрельба, гири, или ещё что-то, не помню уже.

– Так что, Сань, не будем надеяться на Сашку, будем рассчитывать на свои силы, – подытожил Бориска.

Так оно и получилось. Мы успели пообедать, принести воды и дров, я приступила к выполнению домашних заданий, когда прибежал запыхавшийся Саша.

Всё бросив, я выбежала ему навстречу.

– Извини, Сашенька, что поздно, – пропыхтел Саша, раздеваясь, – Начинаются тренировки, сегодня узнал расписание. Теперь только среда и воскресенье будут свободными.

Саша не утерпел и прижал меня к себе. Я тоже соскучилась, ведь прошло ужасно много времени со вчерашнего вечера.

– Ты что делаешь? Домашние задания? Помочь?

– Не надо, Саша! Когда ты рядом, я глупею! – засмеялась я. – Лучше я налью тебе суп!

– Давай суп! – обрадовался Саша, – Я сегодня ещё не обедал!

Налив Саше суп, сама решила попить чаю с карамелью, пока нет мамы.

– Саша, – спросила я, когда мой друг расправился с супом, – ты будешь военным?

Саша помолчал, размешивая сахар в стакане:

– Вообще-то я хотел стать моряком.

– А теперь?

– Теперь тоже хочу, но для этого надо жить возле моря, поступить в морское училище. Здесь ведь нет ни морского, ни военно-морского училища. Это надо переезжать или в Севастополь, или в Ленинград, а то и во Владивосток.

– Ты уедешь? – тихо спросила я.

– Саша, теперь знаешь, какая у меня мечта? Только не смейся.

– Не буду.

– Каждый вечер, когда я остаюсь один, мечтаю, чтобы в моей комнате было, как у тебя. Сделать бы двухъярусную кровать, а ещё лучше, поставить ещё одну, рядом. И чтобы ты ложилась спать на ту кровать. А перед сном мы бы долго-долго шептались. Так было в Ленинграде, у меня иногда ночевал Пашка, или я у него. Мне очень одиноко вечерами, а иногда просто страшно.

– Саша, Пашка мальчик. Нам с тобой не разрешат.

– Почему? У тебя ночует Толик, а мне нельзя?

– Ты уже почти взрослый.

– Глупости какие-то, – огорчился Саша, – я спрошу у мамы. Какая разница, мальчик или девочка?

Честно говоря, я тоже не понимала разницы, никто ничего мне не говорил насчёт отношений мальчиков и девочек, однако я чувствовала, что есть какие-то нормы приличия.

Мы могли с мальчиками вместе мыться в бане, однако не пользовались одной раздевалкой в школе, когда переодевались перед борьбой.

В садике спали на соседних кроватях и сидели на горшках рядом, потом, вырастая, уже не могли этого делать. Толик, названный брат мне. Я к нему отношусь, как к Юрику.

А Сашу я не могу назвать братом. Как я к нему отношусь? Этому чувству у меня ещё нет названия, но оно точно не братское.

– Конечно, – сказала я, – если бы родители разрешили, я бы тоже согласилась оставаться у тебя на ночь, – наконец ответила я. – С утра видеть тебя, не расставаться... – я размечталась.

– Да, Сашенька! – загорелись глаза у Саши. Мы потянулись друг к другу, но в этот момент вбежали с улицы Толик с Борькой.

– А вот и Сашка! – закричал Борька, – Пошли на улицу! Мы там проигрываем!

– Иди, Саша, – улыбнулась я, – Я пока уроки сделаю.

Саша ушёл с ребятами, а я пошла, доделывать уроки, несмотря на сумбур в мыслях, поднятый Сашей.

Когда я, в тишине и одиночестве, расправилась с уроками, прибежали мальчишки, потолкались возле умывальника и расселись за столом, с надеждой глядя на меня.

– Я уроки делала, – пролепетала я.

– Давай, что осталось! – закричали пацаны, – Потом что-нибудь сварим!

Суп ещё оставался, нашла я и макароны с подливкой. Всё это было съедено, не успела я присесть за стол. Толик с Борькой пошли мыть посуду, а Саша сказал, что принесёт в следующий раз продуктов, потому что будет иногда ужинать у нас. Я не знала, что сказать, потому что рада буду видеть Сашу у себя вечерами.

Отправив ребят делать уроки, мы с Сашей успели прикоснуться друг к другу губами, когда услышали шум в сенях и вошли мама с Юриком.

– Здравствуйте, тётя Таня! – почти хором сказали все ребята. Саша встал.

– Здравствуйте, ребята, – улыбнулась мама, осматривая нас всех. Вместе с мамой нас набилось в кухню шесть человек. Только мама с Юриком успели раздеться, как в дверь постучали, и вошла соседка, тётя Валя:

– Мой охламон у вас? Мама родная! – воскликнула она, увидев целую толпу, – Сколько у тебя стало детей! И все, поди, есть хотят! Таня, у меня борщ некому есть, давай, я сейчас принесу, а то Борька поселился уже у тебя.

– Мы сейчас сварим, Валя, – пыталась отказаться мама.

– Не спорь, Таня, а то мне придётся выбрасывать хороший борщ! – тётя Валя стремительно вышла.

– Борщ, не борщ, а готовить на завтра надо, – решительно сказала мама, – Боря с Толей садитесь чистить картошку, Сашки, ставьте кипятиться шприц. Сейчас я отдохну, и тоже сварим что-нибудь.

– Потушим картошку? – предложила я.

– Можно и картошку, – согласилась мама, проходя в свою комнату.

Борька с Толиком побежали за картошкой, взяли табуретки и уселись возле плиты, чистить её.

Конечно, забыли налить в кастрюлю воды. Я отобрала у них картошку и помыла её в тазике.

– Вот, так будет чище, – вернула я ребятам мытые клубни. Те с энтузиазмом принялись за работу.

Саша налил в кастрюльку со шприцами воды и поставил на плиту.

В это время пришла Борискина мама с внушительной кастрюлей.

– Где мама? – спросила она у меня.

– В своей комнате, – ответила я, и тётя Валя скрылась за дверью. Оттуда послышались тихие голоса.

– Я могу порезать мясо, – предложил Саша, – где оно у вас?

– Толик должен знать, – пожала я плечами, – Толик, где у нас мясо?

– С тушёнкой сделаем, – ответил Толик, – с мясом сварим борщ.

– С тушёнкой сделаем, – сказала я Саше, – я люблю с тушёнкой, а ты?

– Я всё люблю, – улыбнулся Саша, – из твоих рук!

Я оглянулась вокруг: все были заняты. Тогда я схватила Сашу за руку и утащила его в свою комнату.

– Никак не могу с тобой побыть наедине! – прошептала я, прижавшись к Саше, – так соскучилась!

Только мы сели на мою кровать, зашёл Юрик.

– Мне переодеться надо! – сказал он.

– Переодевайся, – разрешила я. Юрик стал переодеваться.

– Саша, ты следишь за шприцем? – спросила мама. Я вздохнула и пошла, посмотреть, не закипела ли вода в кастрюльке.

Мама тем временем, вместе с тётей Валей, разогрели борщ и пригласили всех поужинать.

Борька с Толькой уже успели начистить картошку, ещё раз промыли её и поставили вариться.

Весело пылала печка, на кухне стало тепло, даже жарко.

С трудом разместившись за столом, мы начали пробовать соседский борщ.

– Как здесь у вас весело! – восхитилась тётя Валя, – Не то, что в моей пустой квартире! Давайте всегда вместе ужинать? Борька всё равно постоянно у вас пропадает.

– Конечно, Валя, приходи. Мне тоже веселее будет, а то ребята всё вместе между собой общаются, мне тоже хочется с кем-то поговорить.

Закипела вода в кастрюльке, я заметила время, отодвинула кастрюльку ближе к краю, чтобы не сильно кипело. Подошёл Саша, проверил кастрюлю с картошкой. За столом шла оживлённая беседа.

– Мама у тебя устала, – неопределённо сказал Саша. Я подумала, что мне уже всё равно, кто будет ставить укол. А Саша, не обращая ни на кого внимания, обнял меня сзади и уткнулся носом мне в макушку. Мне стало необыкновенно хорошо.

– Вскипятили шприц? – спросила мама, – Идите, не мешайтесь у плиты.

Мы послушались и потихоньку спрятались в моей комнате. Торопливо поцеловались, пока никто опять не помешал. Посмотрели в глаза друг другу и ещё раз…

– Саша, выходи, пора на уколы. – Мне показалось, через секунду, сказала мама.

– Да, Саша, твоё предложение стоит рассмотреть! – засмеялась я, вставая с кровати, куда мы только что присели.

Мама поставила мне укол, ребята сварили картошку, под руководством тёти Вали, и пришло время провожать Сашу. Вместе с ребятами мы весело дошли до остановки. Саша прижал меня к себе, и мы так стояли, нам было тепло.

– Завтра не придёшь? – спросила я.

– Завтра некогда, буду занят до вечера.

– Плохо.

– Мне тоже будет тоскливо. Пора тебя похищать.

– Чтобы я одна сидела у тебя дома и ждала, пока ты придёшь? – я вдруг подумала, что, когда-то в будущем, так всё и будет. Я крепче прижалась к Саше. Не хочу расставаться. Как сделать, чтобы всегда быть вместе? Мама так любит папу, а видятся редко, постоянно ждёт его, вот уже десять лет.

– Саша… – я вдруг поняла, что не могу говорить, горло перехватило.

– Сашенька, ты чего? – испугался Саша, вглядываясь мне в лицо. – Ну ка не плачь! Что ты придумала? Послезавтра я прибегу пораньше, как только смогу! С мамой поговорю.

– Саша… – всхлипнула я, забыв про пацанов, – Я представила, как ты выучишься, уйдёшь в море, а я останусь одна, совсем одна…

Саша молчал, только ласково обнимал меня.

– Саша, до этого ещё десять лет, целая жизнь, успокойся, мы же вместе, – прошептал он, подумав.

В это время подошёл автобус. Саша торопливо поцеловал меня в щёчку и убежал, помахав из дверей автобуса варежкой.

Ребята по дороге пытались развеселить меня, весело играли в рыхлые снежки, потешались над Юриком. Понемногу мои мрачные мысли стали рассеиваться.

– Что, Сашенька, такая невесёлая? – заметила моё настроение мама.

– Поняла я твои слова, мама. Про одиночество, про ожидание…

– Да, Санечка, – вздохнула мама, – вот Бориска, Толик. Всё сделают для тебя, от всего откажутся, чтобы быть с рядом. А тебе подавай романтика.

– Я же не виновата, что он мне нравится!

– Я и не утверждаю, что виновата. Теперь привыкай и не жалуйся.

– Не жаловаться?

– Ну, маме можешь пожаловаться. Мама всегда поймёт. Иди к ребятам. Поиграйте, да спать ложитесь.

Ребята играли вместе с Юриком в его игрушки. Я села возле стола и стала смотреть на их весёлую возню. Сейчас бы тоже поиграть с ними, а у меня только Саша на уме.

… Наверно, всё же лекарство, которое мне прописала Елена Владимировна, начало действовать.

Потому что утром я поднялась легко и радостно, тело наполнилось весёлой жаждой деятельности, я поняла, как хорошо жить на свете, какие все вокруг чудесные!

Вот братик Юрка спит, тихонько дышит, даже не сопит. Если бы не знала, что он здесь, не нашла бы, откинув одеяло на него!

Толик наверху спит, повернувшись на правый бок, выпятив в мою сторону тощий зад. Свернулся клубочком. Вроде не холодно. Наверно, привычка так спать.

Я не стала никого будить, а то начнут толкаться возле умывальника!

Потянувшись, я с удовольствием поняла, что разлука с Сашей меня нисколько не тяготит, напротив, приятно думать, что завтра он прибежит ко мне, мы будем вместе, а ещё лучше, сбежим куда-нибудь из этого сумасшедшего дома! Как мы вчера… Я даже прыснула в кулачок, вспоминая наши неудачные попытки посидеть вдвоём.

Быстро одевшись, выбежала на двор, в морозное утро.

Ещё совсем темно, только на востоке слегка посветлело. Небо ясное, холодное, яркие звёзды сияли в черноте. Зато днём будет светить солнце, потеплеет.

Белеет снег, лишь натоптанные тропинки тёмными прихотливыми строчками разбегались по двору. Вот эта строчка ведёт туда, куда мне надо каждое утро.

– Санька, привет! – воскликнул Борька, подбегая ко мне, когда я уже возвращалась домой.

Борька хлопнул по моему плечу ладошкой, попытался обогнуть меня по сугробу, и смешно завалился в снег.

– Помоги! – улыбаясь, протянул он мне голую руку: варежка свалилась, когда он, падая, взмахнул руками. Я протянула ему руку, а Борька вдруг потянул меня, и я упала рядом с ним. Злодей засмеялся, но не обидно, радостно.

Я хотела рассердиться, но не смогла. Побарахтавшись, мы выбрались из сугроба.

– Бориска, мне, наверно, нельзя ещё так играть, а ты меня в снегу валяешь!

– Я легонько! – оправдывался Борька, ползая по сугробам в поисках варежки. Он был весь в снегу.

– Теперь снег отряхивать, – без радости в голосе добавила я.

– Пойдём к моему крыльцу, там веник есть, отряхнём друг друга.

Делать нечего, пошли. Борька взял веник, стал осторожно меня обметать. На его лице сияла довольная улыбка.

– Бориска, ты чего радуешься? – удивилась я.

– Так… – я не стала его пытать, в ответ обмахнула его от снега и пошла домой. Видать, сегодня просто день такой будет хороший, решила я, вот всем и весело.

Дома уже все шевелились. Пока мои братцы раскачивались, я, без суеты, почистила зубы и умылась.

Опять дёсны болят и чешутся. Что теперь? Клыки?! Скоро буду с клыками. Сейчас-то они мелкие и ровные, а вот у Саши настоящие, белые, крупные, красивые…

Я отогнала видение Сашиных клыков и села за стол. Мама уже раскладывала овсянку.

– Мама! – закричал из нашей комнаты Юрик. Что он там? Всегда сам справлялся.

Мама ушла к Юрику, я же думала, как затолкать в себя овсянку.

– Ну, вот, ещё новости… – мама осеклась, увидев, что я собралась кушать.

– Что, Юрик заболел? – с тревогой спросила я.

– Заболел, но об этом потом. Ешь.

Прибежал мой названый брат, весёлый, раскрасневшийся. Не иначе, побесились с Борькой на дворе.

Быстро умывшись, Толик присел к столу, и несколькими судорожными глотками съел овсянку.

– Я всё! – закричал он, довольно улыбаясь.

– Вот видите! – сказала мама, – Толику нравится, а вы всё мучаете кашу. Ешьте быстрее, пора собираться.

– Так что с Юркой? – спросила я, глядя на братика. Братик сопел, вылизывая ложку.

– Вечером узнаешь, не обрадуешься, – пообещала мама, – кстати, когда Саша придёт?

– Завтра, – удивилась я маминому вопросу.

– Ладно, позвоню его маме.

Крайне заинтригованная маминым поведением, я пошла одеваться. Толик пришёл следом.

– Что ты без стука? – спросила я.

– А? – вытаращился Толик.

– Когда я переодеваюсь, надо постучаться! – заявила я. Толик забыл закрыть рот.

– Я же могу не только платье надевать, – пояснила я. Толик понял и покраснел:

– Саша, извини, не подумал я…

А я подумала, что Толик настолько привык ко мне, что уже совершенно не обращает на мой вид никакого внимания. Ну и пусть, зато он хороший друг и незаменимый помощник.

Мы оделись, и я взяла Юрика за руку:

–Пошли в садик, горе… или уже не горе?

– Горе! – вздохнул Юрка.

На улице я спросила его, что случилось.

– Глисты, – коротко ответил Юрик.

– И тебя отправили в садик? – остановилась я.

– А что со мной делать? – рассудительно спросил Юрик, – наверно, в садике уже у всех глисты, нам там врач будет выводить, а вам мама вечером.

– Нам? – удивилась я.

– Да, мама сказала, всем, кто со мной общался, купит таблетки и заставит их есть.

– Весёленькое дело! – сказала я, – А как же теперь мы в школу пойдём? Всех заражать? И Борьку…

Я представила, как эта гадость распространяется: школа, ребята играют друг с другом, потом родители, потом коллеги по работе, потом… Мама моя!

– Подумаешь, – равнодушно ответил Толик, – у меня тоже были. Я сходил к школьному врачу и спросил, что делать. Она выписала мне рецепт, дала таблеток, когда я сказал, что у меня нет денег, и я избавился от них.

Интересно, подумала я, а ведь я всегда сидела с Толиком рядом, и ничего не было со мной…

А вот с Юркой мы спим в одной постели, обнимаемся. Потом я целуюсь с Сашей…

Или это распространяется как-то по-другому? Надо расспросить маму, или сходить к школьному врачу. Как-то раньше я совершенно равнодушно относилась к таким происшествиям. Наверняка что-то было, просто я не обращала на такие мелочи внимания. Вот когда поднимается температура, дело другое! Лежишь и болеешь.

Я не подозревала, насколько обычным было это дело в наше время. Не зря нам всё время твердили, что всегда надо мыть руки с мылом, не брать в рот ничего, кроме еды и питья, даже ручки грызть запрещали. Пришёл домой с улицы, вымой руки, сходил по утренним делам, тщательно вымой руки с мылом!

Я мыла руки только перед едой, и то не всегда.

– Толик! – вспомнила я, – У нас же нет школьного врача! – Толик пожал плечами:

– В новой школе есть.

– Какой ты, оказывается, практичный, Толик! – удивилась я.

– Будешь тут практичным, – буркнул Толик.

– Что, опять папа?..

– Нет, что ты! Просто, мне кажется, они с Яной были бы рады, переселись я к вам навсегда.

– Толик, а мама?

– Не знаю. Писал я ей, до востребования. Ответа нет. Я ведь не знаю их нового адреса. Может, вышла замуж, и там я тоже не нужен.

– Толик! Зато ты нам нужен! Что бы мы без тебя делали?!

– Да, Саша, тебе не я, тебе Сашка нужен, – с горечью ответил мне Толик, и я не поняла, почему он расстроился, ведь он всегда радовался, глядя на нас с Сашей.

В этот день больше ничего необычного не произошло. Разве что вечером, вдобавок к уколу, мне пришлось жевать жутко большую и жутко противную таблетку от паразитов.

Тётя Валя ещё, заварила нам тройчатку из сушёной полыни, пижмы и гвоздики.

О-о-о! Какой вкус! Брр!

Вечером нам позволили немного погулять, после выполнения всех домашних работ, и мы завалились спать, еле держась на ногах.

А на другой день, после уроков, прибежал, пыхтя, Саша! Он был одет в лыжный костюм и высокие ботинки со шнуровкой. Саша влетел к нам домой, едва постучавшись, и я бросилась к нему на грудь, с радостью слушая его быстрое и сильное сердцебиение.

Я и не представляла, как соскучилась. Так и стояли, пока не устали. Потом я позволила Саше раздеться, и нас оставили в покое почти на весь вечер.

Саша сказал, что, сразу после занятий, побежал ко мне. Учебники он сейчас носит в рюкзачке. Где рюкзачок? В сенях, он его там сбросил, чтобы не мешал.

Я никогда ещё так не скучала, разве что по маме, когда лежала в больнице. Мы сидели рядышком, я положила голову Саше на грудь, и замерла. Саша перебирал мои волосики, дул на них. Мне было щекотно и хорошо.

К счастью, сегодня нас никто не тревожил, пока не пришло время уколов и домашних заданий.

Саша тоже выполнял свои задания, поставив табуретку возле кровати. Возле него примостился Борька.

Непримиримый Борька мирно сидел рядом с Сашей и делал уроки, иногда что-то спрашивая у старшего товарища. Я даже хотела с ним поменяться местами. Но почерк у меня и так был не ахти, а если бы я начала писать на табуретке, мне вообще бы поставили двойку.

На этот раз, проводив Сашу, я не стала плакать, а пообещала ждать субботы.

В пятницу мне пришлось идти на Совет отряда. Старшая пионервожатая Галя обрадовалась мне, как старой знакомой, справилась о моём здоровье, и заседание началось.

Начали обсуждать, как сделать праздники весёлыми. Сейчас ведь как: подарят подарки мальчикам на 23 февраля, и девочкам на 8 марта, и всё. Расходятся по домам.

– Почему бы не сделать, как в старших классах? – спросила я.

– Как это? – удивились ребята, – Танцы, что ли?

– Зачем танцы? Да хоть бы и танцы! В каждом классе вечером, или после занятий, устроить чаепитие, девочки для мальчиков и наоборот, готовят номера, читают стихи или поют песни. Может, кто умеет играть, на гитаре там, на баяне. Можно и пластинку поставить, поплясать…

– Хм, – сказала Галя. – Что-то в этом есть. – Надо поговорить с вашими классными руководителями.

Вот что делать со сбором макулатуры…

Что делать с макулатурой, я решительно не знала. Тех газет, что мы выписывали, самим не хватало.

Разжечь печку, повесить в уборной… Именно там я дочитывала «Пионерскую правду».

Так, наверно, было у всех наших соседей. Хорошо, наверно, с этим делом обстояло в городе, с их отапливаемыми домами и тёплым санузлом.

Вспомнив квартиру Беловых, я не могла не помечтать о Саше, который завтра должен был прийти ко мне. Дальнейшее заседание я игнорировала, глупо улыбаясь.

– Что это с ней? – удивлённо спросила Галя у Димки.

– А! – махнул рукой Димка, – О своём Сашке думает!

Димка совсем не знал, о чём говорил! Потому что Галя такое сказала, что даже я очнулась от своих мечтаний:

…-Таким не место в пионерской организации!

– Почему? – глупо спросила я.

– Потому что ты ещё слишком мала, чтобы встречаться с мальчиками!

– А с кем мне можно встречаться?

– Со своими товарищами!

– А Саша не товарищ?

– Саша из другой школы, и старше тебя! Тут пахнет аморалкой!

– Я ничего не понимаю… – пробормотала я.

– Да, Галя, ты вообще, того, – сказал Димка, – не знаешь, что ли, что Сашка спас ей жизнь?

– Не знаю, и знать не хочу… Ты чего это, Саша? – потому что я вдруг, ни с того, ни с сего, разрыдалась.

– Ну тебя, дура! – крикнул Димка Галке, подбегая ко мне, – Чтобы мы ещё хоть раз пришли к тебе…

– Пошли, Саша, – ласково утешал он меня, подавая свой платок.

Ребята тоже встали и стали расходиться, не глядя на старшую пионервожатую.

Галя сидела красная, и молчала.

Так закончилось моё членство в Совете отряда. Как ни уговаривал меня Димка, я отказалась ходить на сборы наотрез.

Галя так и не пришла, ни исключать меня из пионеров, за «аморалку», ни извиниться.

Что такое «аморалка», я знала. Это когда у мужа вдруг появляется подруга, или он уходит из семьи.

За это могут исключить из партии, и даже понизить в должности.

Но причём здесь наша дружба с Сашей?! Он же не собирается уйти из семьи, да и я тоже!

Почему нам нельзя дружить?

Я крепко обиделась на Галю. А ведь она в прошлом году была на моей стороне, когда разбирались с Витькой Шлыковым.

Немного подумав над этой загадкой, я решила выбросить эти мысли из головы, потому что голова начинала сильно болеть.

В субботу у нас была физкультура! её проводила Раиса Ивановна, и бегать не пришлось. Зато как было чудесно ходить по нашему заснеженному и заброшенному парку! Я нисколько не устала, когда Раиса Ивановна предложила остановиться и отдохнуть возле небольшого бассейна.

В центре бассейна, на небольшом возвышении, стояли гипсовые мальчик и девочка, в одних трусиках, держались за руки и весело смеялись.

Дети были в снегу, и мне казалось, что им холодно. Но, глядя на их весёлые лица, поняла, что они ничего не замечают, кроме друг друга.

Тепло разлилось у меня в груди и в животе: сегодня придёт Саша, а может быть, и папа закончит, наконец, свои учения и будет, как обещал, жить дома.