Текст книги "Долгий путь домой - 4"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Всё это нашлось во Владькином гардеробе, и мы улеглись на кровати.

– Теперь ты мне расскажешь, что произошло? – нервно спросил Владька, который лёг спать в одной комнате со мной.

– Владик, не надо шуметь, спи. Или притворись спящим, только молчи!

– Какие-то тайны… – проворчал Владик. Он так надеялся всё узнать!

Пока он переживал, я незаметно оделся в чёрный костюм и выскользнул в окно. Пробрался через сад и затаился в беседке.

Я думал, что по мою душу придут не ранее трёх часов утра, настроился на ожидание и собрался помедитировать, но, к моему удивлению, ниндзя появились гораздо раньше.

Конечно, если бы не моё ночное зрение, навряд ли я увидел бы четыре тёмные тени, скользящие в ночи. Моему удивлению не было предела. Рассчитывают, что так рано я не буду их ждать?

К счастью, терпения мне не занимать, поэтому я выбрался подождать гостей пораньше.

Один из них посчитал, как и я, что беседка неплохо подходит для наблюдательного пункта, и направился в мою сторону. Зверёк сам лез в клетку.

Тихо вбежав в беседку, он уселся на корточки возле меня, внимательно вглядываясь в коттедж.

Я его не узнал, настолько он был упакован в облегающий бархатно-чёрный костюм. На поясе висел весь джентльменский набор убийцы. Присутствовала и удавка.

Сначала я хотел похулиганить, напугав гостя, но передумал: вдруг закричит, или заработает инфаркт.

А мне надо бы спросить, с какой целью он здесь трётся.

Поэтому я, ничуть не сомневаясь, ударил его ниже уха, и, пока он в отключке, связал удавкой, как бычка, только копытами за спину. Найдя кляп, завязал ему рот.

– Один! – шепнул я ему на ушко, и, набросив на себя «хамелеон», отправился искать очередную жертву. Всех нашёл. Вероятно, первый ниндзя был командиром, и они ждали сигнала.

Оставив всех на своих местах, я вернулся в беседку и вынул кляп изо рта пленника.

– Говори! – прошептал я ему на ухо. Пленник молчал, притворившись убитым.

Пришлось нажать ему на гортань. «Мертвец» ожил и тихо закашлялся.

– Назовись! – опять молчание. Ну, партизан! Пришлось снимать с него маску. Снял, и присвистнул: это был мой неудавшийся поединщик.

– Не понял! Зачем тебя-то, послали?! Легче было на месте зарезать!

«Ниндзя» начал шёпотом ругаться энергичными японскими выражениями.

– Отвечать будете? – вежливо спросил я, кланяясь.

– Я сам пошёл поквитаться с тобой за свой позор.

– Разве я тебя позорил? – удивился я.

– Кто обещал отхлестать меня по попке лозой?

– Ты считаешь, что заслуживаешь большего? – удивился я ещё больше, – тем более, Ишидо-сан спас тебя от позора! – Пленник угрюмо молчал.

–Теперь я могу вас всех зарезать, и мне никто слова не скажет: вы забрались во владения приютившего меня человека! А ты без приказа пошёл на преступление. Полиция тоже заинтересуется. Как думаешь, Танака вступится за тебя? Молчишь. Ну, молчи. Сейчас разбужу хозяина, пусть с вами разбирается. А мне, извини, пора. Я здесь не просто так.

Я осмотрел коттедж, увидел, что из – за жалюзи на первом этаже пробивается свет. Дед, по всей видимости, не спал.

Кроме как сдать незадачливых ниндзя полиции, других вариантов я не видел.

Отдать их Танака? Вот ещё… Интересно, что он сделает с мальчишкой?

Я направился к крыльцу. Когда приедет полиция и опознает нападавших, Танака уже будет не до меня, тем более не до этого коттеджа.

Я подошёл и позвонил. Подождал, потом услышал шаги.

– Кто? – спросил напряжённый голос.

– Это я, Ники Хокуто! – отозвался я.

– Что ты делаешь на улице? Я велел ложиться спать!

– Откройте, дедушка, я вам всё расскажу.

Загремели замки, распахнулась дверь, и мне в лицо уставился помповый дробовик.

– Ники! – удивлённо воскликнул дед, – Что же ты… Чуть не выстрелил!

– Разве мой голос был не похож?

– Ждал я гостей…

– Гости в саду, пойдёмте, покажу.

Мы обошли сад, где я показал местонахождение «друзей».

– Вызывайте полицию, Михаил-сан, иначе можете ещё кого-нибудь дождаться. А мне пора.

– Уже уходишь? – огорчился дед.

– Да, сейчас поднимусь к Владику, заберу свои вещи, и отправлюсь дальше. С полицией у меня сложные отношения.

Владька не спал. Я тихо пробрался в комнату, подошёл к кровати, где лежал Владик, и сердечно поблагодарил за прошедший чудесный день.

Владька встал с кровати, и мы на прощанье обнялись. Спортивный костюм он мне оставил на память.

Через несколько минут я уже шёл к станции.

Переход

На станции никого не было, станция тоже была закрыта. Только в дежурке горел свет, да платформа была залита ярким светом светодиодных фонарей.

Станция служила небольшим разъездом, на запасных путях стояли небольшие разномастные составы. Тишина и покой окутывали станцию.

Я немного подумал. Интересно, проходят ли здесь ночные поезда? Товарные – наверняка, с большой скоростью, может, слегка притормаживая. И вообще, надо посмотреть карту.

Ни сотовый телефон, ни планшет, я не мог с собой взять, сами понимаете, почему. Так что имелась у меня бумажная карта. Я пробрался в тени к краю платформы, присел, чтобы самому быть в тени, а карта более– менее освещалась, начал её изучать, поминутно осматриваясь вокруг. Когда вокруг нет никого, всегда тревожно.

Найдя Иркутск, я проследил железнодорожную ветку, надеясь, что она не ведёт в тупик, иначе надо будет возвращаться назад. Но нет, эта ветка делала небольшой крюк, затем снова сливалась с основной магистралью. Я облегчённо вздохнул и свернул карту. Когда убирал её в кармашек, услышал далёкий гудок приближающегося поезда. Я закинул рюкзак на плечи и пошёл к дороге.

Каков был мой план? Доехать на товарняке до ближайшей крупной станции, купить билет за наличные, которые дал мне на прощанье Михаил Иванович, и доехать до Красноярска… и дальше.

За Енисеем уже была Россия.

Между тем поезд приближался, на перрон вышел дежурный с жёлтым флажком, я же затаился в тени, надеясь, что это не состав с цистернами. На таких поездах не очень удобно.

Из-за поворота вырвался яркий луч прожектора, и громада тепловоза стремительно выросла из темноты. Слегка снизив скорость, поезд промчался мимо станции, унося меня на открытой платформе.

Я перебежал пути, чтобы дежурный не увидел, как я запрыгиваю на платформу. Мне повезло, это не состав с нефтью. На платформе было даже сено, вероятно, перевозили лошадей, в пользу этого предположения говорили немного подсохшие каштаны. Натаскав в угол побольше сена, я прилёг, глядя в высокое небо в рваных облаках. Сквозь тучи проглядывали звёзды, но я раньше никогда не увлекался астрономией, и не мог сказать, идентичен этот мир с моим, или нет.

Стук колёс напомнил мне, как однажды, у деда, я читал сказку о том, как на поезде можно было проехать по всем мирам, только надо было вовремя сойти на своей станции, и там… – мои глаза наполнились слезами.

Я приказал себе думать о предстоящем переходе, а не о несбыточном. Чтобы получить счастье, надо его заработать… или отработать.

Поезд мчался по сибирским просторам, не останавливаясь, только иногда, приближаясь к редким станциям, протяжно гудел, слегка притормаживая и приветствуя дежурных на станциях.

Так я ехал всю ночь, и, когда на востоке забрезжил рассвет, на западе показалась ещё одна заря: там находился какой-то большой город.

Мой поезд существенно замедлил движение, и я собрался покинуть уютный уголок. Мысленно поблагодарив приютившее меня транспортное средство, я соскользнул на насыпь, пробежал по откосу, и, перепрыгнув кювет, скрылся в кустах. За кустами рос негустой лесок, через который я и дошёл до товарной станции. Затем, по тропинке, проложенной путейцами, добрался сначала до грузового перрона, а потом, протопав не менее часа, вышел к пассажирскому вокзалу, небольшому, пригородному. Кассы были уже открыты, и я узнал, что здесь Красноярский поезд не останавливается, надо на местном, пригородном, доехать до центрального вокзала, и там купить билет. Что? До Свердловска? А паспорт у тебя есть?

Я поспешил пойти на перрон, купив билет до центрального вокзала Канска. Вот куда я уже добрался!

Вокзал в Канске был огромен и чист до тошноты. До того, как войти на этот вокзал, мне пришлось переодеться во Владькину одежду, чтобы быть приличным мальчиком, а не бродягой – Хокуто.

Теперь надо было найти подходящего пассажира, вроде своего дедушки, и можно занимать место в пассажирском поезде.

Найдя список прибывающих и отходящих поездов, я нашёл транзитный, который шёл через Омск.

Взяв на него билет до Красноярска, можно было зайцем проникнуть в Омск.

Нужный дедушка приятой наружности и с двумя внуками от восьми до десяти лет, показался через полчаса. Я приземлился на лавочку недалеко от них, и стал с улыбкой слушать их перебранку.

Внуки не очень радовались поездке, устали и капризничали.

Я узнал, как их зовут. Младшего Петькой, старшего – Федькой.

Младший хотел пить, дед оглядывался, в поисках киоска. Тогда я подошёл и предложил минералку, достав из своего рюкзака бутылочку «Байкала».

Дедушка поблагодарил, а я спросил, не едут ли они в Красноярск. Да, едут, но едут они в купейном вагоне. У меня, как всегда, был билет в общий.

– Я провожу вас! – предложил я.

– А где твои родители?

– Я один, в Красноярске живёт мой дед, – покривил я душой.

– Ты бы мог часть пути проехать с нами, – предложил мне дедушка.

– Проводник выставит…

– Мы скажем, что знакомые. Если места не будет, перейдёшь в свой вагон. Как твоё имя?

– Ники Хокуто! – я встал и поклонился. Ребята раскрыли рты, уставившись на меня.

– Николай Васильевич, – тоже поднялся дед, и протянул мне широкую ладонь. Я осторожно пожал её.

– Сразу бы назвался, Ники, никаких вопросов бы не последовало. Без возражений, пошли в наш вагон!

– Я сразу предупреждаю, что весёлых рассказов я не знаю!

– Нам любые подойдут, мы давно не слушали Хокуто!

День для пассажиров выдался увлекательным, я же охрип, рассказывая истории из своей жизни на своей Земле, придуманные и настоящие. Оказывается, я много знал интересного для попутчиков. Рассказы о крысятах повергли всех в шок. Пришёл проводник с чаем, да так и остался у нас. Пассажиры, заглянувшие в открытую дверь, заходили и садились, пока не кончились свободные места, потом просто стояли, вагон был второго класса, японцы в таких не ездили, так что мой звонкий голос звенел в тишине, не нарушаемой даже кашлем.

Оказывается, о том, что происходит под землёй, многие не подозревают. Мои рассказы, что русские дети там выращиваются на органы, вызвали у них недоверие. Они бы назвали меня лгуном, не будь я Хокуто. Хокуто могут привирать, но не по такому поводу. Я рассказал о законных «сафари». Здесь уже мне совсем не поверили. Я пожал плечами, сказав, что сам участвовал в одной такой охоте в качестве дикого зверя. Потом меня нашёл дед, и теперь я свободный человек, гражданин Великой Империи Ниппон, Ники Хокуто…

Охрипнув, я запросил пощады. Слушатели неохотно расходились, мне же было предложено остаться, переночевать на одной полке с Петькой, или Петьку и Федьку положат на одну полку, они поменьше.

Так и легли, но потом ко мне перебрался Петька, затем Федька умудрился поместиться на нашей полке. Я обнял их, и, счастливый, заснул.

Когда поезд прибыл в Красноярск, меня в купе уже не было. Я сидел в своём кресле в общем вагоне.

На границе, когда зашли таможенники и миграционные службы, ко мне никто не пристал и не задал никаких вопросов. Едет мальчик в Россию, и едет, кому какое дело?

А может, они просто меня не заметили, такого маленького?

Когда поезд тронулся, прогрохотал по огромному и длинному мосту через Енисей, я задумался о своём возрасте. Сколько мне лет? Когда меня взяли в семью, было двенадцать, а сейчас?

Стукнуло мне тринадцать, или нет? На вид я нисколько не изменился, точного дня рождения я не знаю. Наверно, я уже большой, всё-таки. Вон, девчонки уже заглядываются! Я улыбнулся, вспомнив Алёну, её ласковые поцелуи. Если бы не японец… Я покраснел вдруг, забыв о контроле над собой.

А что было бы? Скорее всего, ничего и не было, кроме поцелуев, если бы Алёна…

Нет, глупости, когда девчата первыми предлагали?! А я никогда бы не решился, наверно…

А ведь она намекала! Я вжался в кресло, переживая, и кидая быстрые взгляды вокруг: не заметил ли кто моего смущения. Нет, все вокруг или дремали, или читали газеты.

Я вытер пот со лба.

Куда мне всё же ехать? До Омска, или раньше сойти? Омск большой город, затеряться легче, беспризорников больше, можно узнать, как добраться до Свердловска. Где мне лучше легализоваться? Надо ещё выйти на связного, причём мне не сказали, где его искать, дали только пароль и отзыв. Вот такие дела, причём я уже не Ники Хокуто, А Никита Сиверцев, я взял свою настоящую фамилию. И ученическая карточка школы №17 города Свердловска была у меня с собой.

Потом я должен был её выкинуть, или, лучше, сжечь, потому что не было такого ученика в той школе. Прокатит пару недель, пока не заинтересуются в милиции. Долго ли проверить по интернету?

Поэтому и надо внедриться к беспризорникам. Не привыкать.

Решил я ехать до ближайшей станции, там купить билет до следующей ближайшей станции…

На что купить? Обменять йены на рубли? Как смешно! Так что, скоро я окажусь в милиции, потом…

Что будет потом, не хочу думать, придётся опять стать незаметным.

Я снова раскрыл карту. Так… До Омска ещё Томск, или Кемерово. Новосибирск!

Изучая карту, я проклинал свою лень, вспоминая, как учился через пень-колоду. Надо было, как в учебном центре этих садистов, тогда я точно знал бы, как по карте вычислить расстояние, стороны света… Садисты тоже не дали мне таких знаний. Думали, что учился в школе? Я же крысёныш…

Мой взгляд зацепился за слово внизу карты: масштаб.

Через несколько минут нахождения в ступоре, вычислил, что до Новосибирска можно добраться через сутки. Из задумчивости меня вывел вопрос:

– Мальчик, ты с кем едешь? – я задумчиво посмотрел на женщину, которая сидела рядом со мной. Не заметил, как она сменила пожилого мужчину, с которым я уже познакомился, и даже пообедали вместе, откинув полочки и съев концентраты. Я ему предложил попробовать свой, и он не отказался от импортного деликатеса. Теперь эта женщина.

– Извините, пожалуйста, я задумался и не заметил Вас! – привстав и поклонившись, сказал я, – Я еду из Красноярска, где гостил у тёти, в Новосибирск, к деду…

Тётка нахмурилась: – Один едешь?

– Да, сударыня, один…

– Сударыня? Хм! Ты уже на территории России, мальчик, забудь про приграничные обращения. Обращайся к соседям «товарищ», иначе сдадут в милицию.

– Спасибо за совет, су… товарищ! Скажите, скоро будет станция?

– Через полчаса. Ты же в Новосибирск?

– Размяться хочу, ноги затекли, да и сходить кое – куда…

Слишком внимательная женщина. Может, я похож на шпиона? Концентраты! Они японские! Есть здесь японские концентраты?

– Здесь есть туалет, – удивлённо посмотрела на меня женщина.

– Тогда позвольте мне пройти? – я взял рюкзачок и собрался выйти.

– Боишься, что украдут? – удивилась попутчица.

– Думаю всё-таки пройтись по платформе.

– Не попадись милиции, – тихо посоветовала женщина, и я передумал уходить.

– Сбежал? – вопрос меня ошарашил. Я даже осмелился прямо в глаза посмотреть ей.

– Почему сбежал? Я действительно еду к деду. Только он в Свердловске.

– Понятно. Денег не хватает?

– Не хватает! – вздохнул я.

– Я директор детского дома, – заявила женщина, – Знаешь, сколько я видела детдомовских? У вас печать на лбу!

– Вы путешествуете в общем вагоне? – удивился я.

– Это мягкий вагон, мне недалеко, – смутилась женщина, – Приходится экономить… Но дело не во мне, в тебе. Пойдёшь со мной?

– Извините… товарищ, но мне надо в Свердловск!

– Попадёшь ты в свой Свердловск! – с досадой сказала попутчица, оказавшаяся директором детдома, – Что вас всех в столицу тянет? Мёдом намазано?

– Там меня будет ждать дед!

– Так уж и дед?

– Он взял надо мной опекунство.

– Почему тогда ты здесь?

– Я путешествовал.

– Я же говорю – сбежал! Всё бы вам бегать! Государство тратит огромные деньги на ваше содержание, учёбу, образование, а вы бегаете! В Японию хотел сбежать, да не получилось?

– Нет! – искренне воскликнул я, несколько испуганно.

– Отпираться ещё будет! Пойдёшь со мной! – сказала она решительно, – Зови меня Евгения Александровна.

Я задумался, глядя на медленно проплывающий пейзаж за окном. В принципе, мне и надо было попасть в детский дом, потом перебраться в Свердловск, к деду.

– Где находится ваш детский дом? – спросил я угрюмо.

– В Новосибирске, – ответила мне Евгения Александровна, – Не буду тебя обманывать, ездила я по личным делам, к родственникам.

– У меня нет билета, – не стал скрывать я, – Что будем делать?

– Куплю на ближайшей станции. Не сбежишь?

– Мне надо в Новосибирск…

– Понятно, – засмеялась Евгения Александровна, – Решил использовать меня, как прикрытие!

Я скромно промолчал.

– Ладно, хоть и невелика у меня сумма... Останусь без обеда.

– У меня есть сублимированная лапша, картошка, суп…

– Поделишься? – удивилась попутчица.

– Это естественно, – пожал я плечами, – если не побрезгуете едой беспризорников.

– Не побрезгую, на станциях нет бесплатных столовых.

– Евгения Александровна… разрешите вопрос?

– Да, слушаю.

– Не будет подозрительны здесь японские концентраты? Может, во что-то завернуть? В газету?

– Хорошо, предупредил. Действительно, могут возникнуть вопросы у кого-нибудь!

Мы неплохо пообедали. Несмотря на надоевший вкус, мне было всё равно, лишь бы что-то съесть,

моей соседке откровенно понравилось.

Затем я аккуратно всё собрал и отнёс в туалет, тем более, действительно, захотелось…

Вернувшись, заметил, что мы приближаемся к станции. Боготол, написано было большими буквами.

Чем-то родным повеяло от этой станции. До этого я не обращал внимания, что происходит вокруг, а сейчас разглядел: обшарпанное здание, мусор на платформе, возле урн, облупившиеся лавочки…

Недавно меня тошнило от прилизанных вокзалов, сейчас я не мог понять, радуют ли меня родные просторы.

– Я пойду, куплю тебе билет. У тебя есть ученическое удостоверение?

Я помялся, потом достал свой документ.

– Надо же… Я думала, ты врёшь. Извини. Так ты действительно едешь к деду? – я кивнул.

– Но со мной прогуляешься до детдома? – спросила она меня.

– Само собой. Не только прогуляюсь, но и останусь. На время.

– Вот спасибо! – чему-то обрадовалась попутчица.

– Екатерина Александровна, позвольте вопрос?

– Почему ты всё время спрашиваешь разрешения? – удивилась женщина.

– Я не могу взрослым задавать вопросы без разрешения…

– Как это?

– Воспитание не позволяет.

– Решил посмеяться надо мной?

– Ничуть.

– Ладно, задавай свой вопрос.

– Пока вас нет, меня могут спросить о вас, назовите, пожалуйста, свою фамилию.

– Нестерова моя фамилия, извини, Никита, надо было сразу представиться, ладно, побежала.

Директриса оставила со мной свои вещи, поэтому мне было неудобно прятаться, если появится какой-нибудь проверяющий.

Проверяющий, в виде милиционера, не замедлил явиться. Поезд всё-таки шёл из-за границы.

– Приготовьте документы, граждане! – громко раздалось в вагоне.

Я расслабился, глядя в окно. Я мальчик, еду с взрослыми, ваши документы мне…

– Молодой человек! – обратился ко мне человек в форме, козыряя, – ваши документы!

– Все документы у мамы, – лениво ответил я, изображая капризного тинэйджера.

– Где мама?

– Вышла куда-то, – пожал я плечами.

– Как фамилия?

– Чья?

– Мамы? – терпеливо сказал милиционер.

– Мама! – пожал я плечами, отворачиваясь к окну.

– Вот дети пошли! – зашамкала старушка, слышавшая наш разговор, – никакого уважения к старшим!

Сидит при стариках! Место уступи, нахал!

– А мы с мамой, где будем сидеть?! – возмутился я, – Нам ещё до Новосибирска ехать! У вас, может, и билета нет!

– Что?! – зашлась в гневе старушка, потрясая клюкой и оттирая милиционера в сторону, – Сейчас я поучу тебя уму-разуму, щенок!

– Гражданка, успокойтесь! – кричал милиционер разошедшейся старушке, – предъявите ваш билет!

– Да что это делается! – ещё громче закричала бабулька, – То контролёры, то милиция! Нет, чтобы посадить ветерана труда и войны, так они изгаляются! Я жаловаться на вас буду! То к ребёнку цепляются, то к старухе! – скандал потихоньку отодвигался дальше по проходу, втягивая в себя новых участников. Я с удовольствием слушал перебранку, когда подошла моя попутчица, протягивая мне ученическую карточку с билетом.

– Что здесь происходит?

– Менты бабку обидели!

– Никита! Ты поражаешь меня! То сама вежливость, то…

– Простите, Евгения Александровна, как будто дома побывал!

Поезд тронулся. Так без приключений мы добрались до Новосибирска. Я прекрасно выспался, не в таких условиях приходилось спать. Утром я нагрузился всеми вещами, что были у нас, и вышел вслед за своим новым начальством.

Я озирался вокруг, не понимая, куда попал. Вокзал был похож … Не знаю, с чем сравнить. В моём мире не очень чистые вокзалы, но здесь он был покрыт какой-то грязно-серой краской, мусор подметали дворники в здоровенных серых фартуках, допотопными мётлами.

Чего-то не хватало, только потом я понял: нигде не было рекламы.

Ребята… да, ребята присутствовали, но ходили группами, и чётким строем. Здесь было ещё удивительней, чем в Японии.

– Перестань вертеть головой! – тихо сказала Евгения Александровна, – это неприлично!

Мы подошли к остановке, дождались автобуса странной, пыхтящей и воняющей конструкции, вошли в неубранный салон и автобус, громко лязгнув дверями, затрясся по неровной дороге.

Теперь можно было смотреть в окно. Странные лозунги вызывали удивление: «Решения партии – выполним!», «Будущее принадлежит молодёжи!», «Реформы образования – в жизнь!»

Я ничего решил не спрашивать, один раз оглянувшись на свою спутницу.

Ещё два раза мы меняли автобусы, пока не выехали из города.

Кстати, в центре были красивые старинные дома приятной архитектуры, затем появились какие-то многоэтажные серые коробки, иногда украшенные красными баннерами с лозунгами, на крышах иногда лозунги состояли из громадных металлических букв. Я офигевал.

Нет, в учебном центре мне преподавали, как здесь всё устроено, но без подробностей.

Я, например, знал, что форма власти здесь выборная, президентская, но выборы проходят, а президент остаётся, все единогласно голосуют за одного президента, который нравится всем.

Сейчас появилась сильная оппозиция, и, как будто у них появился новый кандидат в президенты, но народ боится нового. Якобы налаженный строй хорош, а новая власть всё сломает, и станет гораздо хуже.

Детский дом.

– Сейчас детский дом на даче, – пояснила мне Евгения Александровна, – поэтому едем за город.

– Слушай, Никита, я вижу, ты житель столичный, не смотри на нашу провинцию с открытым ртом, и не вставляй замечаний, когда я буду разговаривать с замполитом!

Хоть он и числится моим заместителем, он подчиняется КГБ, если не знаешь. Лучше молчи, не подставляй меня!

– Я буду послушным, – сказал я, устав удивляться.

Автобус высадил нас на пустой остановке посреди дороги, окаймлённой густой чистой зеленью. Кроны деревьев над дорогой почти смыкались, образуя красивый зелёный тоннель.

За остановкой оказалась дорожка, мощённая кирпичом, пройдя по которой мы остановились у закрытых решётчатых ворот, на них было написано: «Посторонним вход воспрещён!».

Покрутив головой, я не нашёл приветственной надписи. Спрашивать у своей спутницы я ничего не стал, видя, как она волнуется.

Евгения Александровна нажала на кнопку звонка, и из будочки вышел мальчик моего возраста, одетый в чёрные шорты, белую рубашку с красным галстуком. На голове у него была белая панама с широкими полями.

Мальчишка отсалютовал нам и открыл калитку.

– Спиридон Ильич спрашивал о вас, – сообщил он тихим голосом.

– Где он сейчас? – спросила директриса.

– В своём кабинете, просил вас зайти к нему, как вернётесь.

– Спасибо, Саша, – поблагодарила директриса воспитанника, – пойдём, обратилась она ко мне. Я так и стоял, навьюченный всеми нашими вещами.

– Тебе не тяжело?

– Нет, что вы!

Пройдя по мощёной дорожке, мы вышли к административному корпусу, вошли в прохладный коридор и, затем, в кабинет, на котором было написано: «Заместитель директора по воспитательной работе и режиму».

Из-за стола поднялся лысоватый худой мужчина с костистым лицом. Он сделал приветливое выражение лица, мазнув по мне цепким взглядом, и сказал:

– Добрый день, Евгения Александровна! Я уже заждался вас!

– Да, вот видите, нашла нового воспитанника!

Я поклонился.

– Надолго к нам? – весело обратился ко мне Спиридон Ильич.

– Пока не найду способа добраться до Свердловска, – честно ответил я.

– Зачем тебе в Свердловск? – удивился зам. директора по воспитательной работе.

– Там меня ждёт дед!

– Сейчас лето, и дети не должны болтаться без дела. У нас намечается мероприятие, люди нам нужны, потому что съезжается народ из многих городов. Мы свяжемся с твоим дедом. Как я понял, кроме него у тебя больше никого нет?

– Вы невероятно проницательны, – польстил я.

– Поработаешь с моё, будешь проницательным. Я вот вижу, что бегать ты не собираешься, воспитан, вежлив, остальное узнаем подробнее, когда поживёшь среди нас. Не конфликтуй с ребятами.

Евгения Александровна, есть у мальчика документы?

– Да, у Никиты есть ученическое удостоверение.

Я подумал, что сейчас меня разоблачат, минимум, подделка документов мне обеспечена.

Помявшись, я протянул Спиридону Ильичу свой документ.

Спиридон Ильич сунул мою карточку в считыватель компьютера, посмотрел на монитор, потыкал в клавиши и сказал:

– Хорошо, Никита Сиверцев, возьми жетон, сходишь к кастелянше, получишь постельное бельё и форму. Вот тебе направление на заселение. Первый отряд. Там командиром Ким Кошкин, запомни.

Всё, ступай. Нам с директором надо поговорить.

– Извините...

– Кастелянная дальше по коридору, все вопросы к ней!

Я ещё раз поклонился, оставил на полу вещи директора детского дома, и вышел в коридор, недоумевая.

Моё ученическое удостоверение действительно!

Кастеляншу я нашёл по табличке на двери, постучался, и, дождавшись ответа, вошёл.

– Заселяться? – спросила дородная женщина. Я кивнул. Она посмотрела направление, жетон, затем взяла с полки уже упакованный комплект постельного белья с одеялом.

– Матрацы на кроватях, Кимка определит, где лечь... Так, размер формы примерно сороковой... Будешь здесь переодеваться? Вон, примерочная, можно подогнать форму. Парадную будешь надевать, когда заступишь на дежурство.

Я решил сразу переодеться. Повседневная форма состояла из защитного цвета рубашки и шорт, так же сюда входили кроссовки и обязательно – красный галстук.

Свою одежду я сложил в рюкзачок и оставил на хранение кастелянше.

– Простите! – вспомнил я, – У меня в рюкзаке продукты. Что с ними делать? мыши не доберутся?

– Что за продукты? – лениво спросила кастелянша, – Оставь здесь, отнесу их на кухню.

Я выложил надоевшие мне упаковки сухих концентратов и несколько жестяных банок с кашами.

Всё в ярких упаковках.

– Надо будет что, обращайся! – облизнулась кастелянша.

Я отвесил ей поклон и вышел, в пионерской форме, с панамкой на голове! И с немаленьким тючком белья. Чтобы я не заблудился, добрая тётя выдала мне схему движения по лагерю, отметив на ней мой коттедж.

Коттедж оказался обыкновенным бараком, похожим на те, в которых я прожил столько лет.

Было чувство, что вернулся к себе домой.

Войдя в прихожую, увидел дежурного пионера. Он вскинул руку в приветствии:

– Кимка тебя ждёт в пионерской комнате, – показал он мне рукой на дверь.

Я стукнул в дверь, и вошёл в комнату.

В комнате, увешенной атрибутами пионерского отряда, стоял большой стол с приставленным к нему длинным столом заседаний. На этом столе сидел темноволосый мальчишка моего возраста и болтал исцарапанной ногой. Когда я вошёл, он острым взглядом окинул меня с головы до ног, улыбнулся и слез со стола.

– Клади шмотки сюда, – показал он на стол, – Ким, – протянул он руку.

– Ники… – ответил я, протягивая свою, и Ким крепко пожал её.

– Ты вовремя! – обрадовано воскликнул Кимка, – мы сегодня проводим последний сбор, завтра выезжаем в Омск!

– Уже завтра? – удивился я.

– Да! Именно на Иртыше Ермак разбил орды хана Кучума, там мы и будем проводить наши ролевые игры. Представляешь, на этот раз собираются ребята со всей Сибири! Приедут даже из Свердловска!

Ты можешь себе это представить?!

Я потряс головой:

– Какие игры?

– Ты что, не ролевик?!

– Не знаю, Кима-сан, – машинально сказал я, – Меня сняли с поезда, привезли сюда, отправили к тебе…

– Тогда всё правильно! – воскликнул Ким, – Если ко мне, значит, ролевик! Сегодня вечером будем тренироваться на мечах! Ты на каких больше любишь биться? Катана, шпага, рапира?

– Да мне, в принципе, всё равно…, – смутился я. Ничего не понимаю!

– Ладно, заговорил я тебя, пойдём, покажу тебе кровать, бросишь шмотьё, и сходим в столовую!

Кимка проводил меня в спальню, нашёл свободную кровать, и я бросил на неё свой тючок, после чего мой новый приятель, или начальник, повёл меня в столовую, что-то рассказывая весёлое. Что-либо понять из его рассказа я не пытался.

В столовой Ким усадил меня за стол, сам наполовину залез в окошко раздачи, так что торчал только его поджарый зад с длинными загорелыми ногами. Поболтав ногами, он вылез наружу, всё так же улыбаясь, вынул из окошка две «сиротские» тарелки с горками картофельного пюре, щедро сдобренного большими кусками мяса. Всё это было полито коричневым соусом.

Поставив добычу на стол, он принял из окошка тарелку с нарезанным хлебом и две больших ложки. Потом, не мелочась, принёс бачок с компотом и две больших кружки.

– Навались! – скомандовал Кимка.

…Уже потом, вдоволь поев простой натуральной пищи, я понял, почему в таком ходу была химическая японская еда в ярких упаковках: хотелось разнообразия, новизны, да и ещё заграничной, в яркой упаковке с иероглифами! О вредности такой пищи никто не задумывался, потому что в России не было некачественных и вредных продуктов. Может, и в простых обёртках, и без усилителей вкуса, зато много, сытно и безопасно!

Что же говорить о наших, вечно голодных, растущих ребячьих телах? Мы ели всё и с удовольствием.

Конечно, дай моим новым приятелям мою сублимированную еду, и всё будет съедено на ура.

К счастью, она сюда не завозилась.

После того, как мы наелись и вдоволь напились компота, Ким, наконец, разрешил мне разобрать постель и отдохнуть с часок. Потом будет сбор, затем побьёмся на мечах. Где ребята? Конопатят лодки. Когда вернёмся с битвы, пойдём по Новосибирскому морю под парусом.

Когда я пришёл в свой «коттедж», дежурный сказал:

– Ты новенький? Тогда сразу предупрежу: если хочешь отдохнуть, раздевайся, и ложись под одеяло, в одежде поверх одеяла не ложись. Ладно, Кимка, объявит наряд вне очереди. А вот Спиридон…