Текст книги "Внешняя разведка СССР"
Автор книги: Александр Колпакиди
Соавторы: Клим Дегтярев
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]
В начале пятидесятых годов прошлого века советская внешняя разведка продолжала активно и успешно внедрять свою агентуру во французские спецслужбы. Так, в 1954 году 30 % всех сообщений в Центр из парижской резидентуры содержали информацию, добытую ее агентами из французского разведывательного сообщества. Среди ценных агентов можно выделить четверых сотрудников SDECE («Носенко», «Широков», «Кораблев» и «Дубравин») и по одному сотруднику из службы внутренней безопасности DST («Горячев»), службы общей информации (Renseignements Generaux) («Гиз»), Министерства обороны («Лавров»), Министерства ВМС («Пижо») – Жорж Пак (с 1958 по 1962 год служил в Генеральном штабе Франции), посольства Новой Зеландии («Лонг») – Пэдди Костелло и прессы («Жигалов»).
После «провала» в Великобритании членов «Кембриджской пятерки» и усиления в стране контрразведывательного режима (началась «холодная война») Франция оказалась самой благоприятной и привлекательной из западноевропейских стран для советской внешней разведки. С одной стороны, французские органы госбезопасности работали недостаточно эффективно и находились в стадии формирования. С другой стороны – психологические особенности самих французов. Согласно выводам британского Объединенного комитета по разведке, датированным 1948 годом, которые пронизаны несколько абсурдным чувством превосходства, успех советского внедрения объяснялся «присущими французскому характеру недостатками», а также «широкой привлекательностью коммунизма во Франции». В соответствии с выводами комитета советская разведка могла использовать в своих интересах:
«(а) Естественную склонность к болтливости, свойственную французскому характеру, вследствие которой искушение передать „горячую“ информацию, хотя бы и „строго доверительно“, почти непреодолимо.
(b) Отсутствие „осознания необходимости обеспечения безопасности“, что ведет к беспечности и недостаточным мерам по охране секретных документов.
(с) Определенное падение моральных принципов во Франции, которое, наряду с чрезвычайно низкой оплатой труда, может способствовать искушению „продать“ информацию».
Можно все списать на традиционные трения между британцами и французами, если бы не один факт. Перебежчики из КГБ Владимир и Евдокия Петровы сообщили в 1954 году, что Центр
«находит разведывательную деятельность особенно легкой во Франции. Французская оперативная секция завалена тем, что выглядит как фотокопии оригинальных французских документов».
Парижская резидентура получила важную разведывательную информацию о позициях западных стран на переговорах перед берлинской конференцией в начале 1954 года, первой встречей между советским, американским, британским и французским министрами иностранных дел с 1949 года, и Женевской встречей на высшем уровне четырех держав в июле 1955 года, первой встречей глав правительств со времени встречи «Большой тройки» в Потсдаме, которая произошла за десять лет до этого. Благодаря дипломатическим шифрам, предоставленным «Журом» – шифровальщиком из МИДа Франции, завербованным в 1945 году, Центр, по-видимому, также имел доступ к огромному количеству материалов радио– и радиотехнической разведки Франции. В 1957 году «Жур» был награжден орденом Красной Звезды. Возможно, в основном благодаря «Журу» во время кубинского ракетного кризиса КГБ смог снабдить Кремль дословными копиями дипломатической почты, которой обменивались между собой Министерство иностранных дел Франции и ее посольства в Москве и Вашингтоне.
В 1955 году парижская резидентура завербовала нового агента в НАТО под псевдонимом «Жермен», которым руководил советский разведчик-нелегал, специально направленный из Центра. «Жермен», как и «Жур», был позднее награжден орденом Красной Звезды,
В 1956 году агент резидентуры «Дроздов» сообщил, что одна из подруг его жены «Роза», которая работала в штаб-квартире SDECE, забеременела после ночи со «случайным знакомым». По указанию резидентуры «Дроздов» оказал «Розе» финансовую помощь после рождения ее дочери в следующем году в надежде заложить основы для будущей вербовки. Однако разработка «Розы» продвигалась медленно. К 1961 году резидентура пришла к выводу, что она окажет отпор любой прямой попытке сделать ее агентом советской внешней разведки и вместо этого решила прибегнуть к вербовке «под чужим флагом». «Дроздову» удалось убедить ее регулярно передавать разведывательные сообщения для того, чтобы оказать помощь несуществовавшей «прогрессивной организаций», членом которой он якобы являлся.
В числе других французских агентов, завербованных в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов прошлого века, были два шифровальщика: «Ларионов» (пришел на работу в Министерство иностранных дел после службы в армии в 1960 году) и «Сидоров», два сотрудника парижской полиции – «Френе» (в 1960 году стал комиссаром полиции в Париже) и «Дачник» (был завербован во время поездки в Москву) и два молодых ученых – «Адам» (завербован в 1959 году, работал химиком в Национальном центре научных исследований) и «Саша» (был завербован в 1960 году или раньше). В 1964 году, как и его коллега, шифровальщик «Жур» семь лет тому назад, «Сидоров» был награжден орденом Красной Звезды [498]498
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 601–604.
[Закрыть].
Внедрение агентуры советской внешней разведки во французское разведывательное сообщество продолжалось в течение шестидесятых годов прошлого века. Как минимум четыре сотрудника французской разведки и один бывший начальник отдела службы безопасности (Surete Generale) – агент «Бон» были «тайными информаторами Москвы» в период с 1963 по 1966 год. Трое из них были членами группы «Гранит», а один – группы «Булат».
В начале семидесятых годов прошлого века качество, хотя и не количество, французских агентов советской разведки, по-видимому, начало снижаться. Общее число агентов, которыми руководила парижская резидентура, увеличилось с 48 в 1971 году до 55 в 1974 году; в 1974 году резидентура также располагала 17 доверительными связями. Правда, среди агентов по состоянию на 1974 год отсутствовали высокопоставленные гражданские служащие или сотрудники французской, разведки.
Лучшим свидетельством об основных силах во французской агентурной сети советской внешней разведки является список из 13 «ценных агентов» парижской резидентуры, которым, с личного согласия председателя КГБ Юрия Андропова, были вручены существенные подарки к Новому году в 1973, 1974 и 1975 годах.
Все эти три года «Жур» получал единовременное вознаграждение в размере 4000 франков; «Андре», «Брок» и «Федор» получали по 3000 франков; «Аргус», «Драгун», «Джелиб» и «Лоран» – по 2000 франков; «Нант» и «Рем» – по 1500 франков; «Букинист», «Марс» и «Тур» – по 1000 франков. Необходимо сделать две оговорки в отношении этого списка.
Во-первых, в него не включен самый важный агент резидентуры в области науки и техники «Алан», которому платили по другой системе премиальных. (То же может касаться и некоторых других агентов по линии научно-технической разведки.)
Во-вторых, трое из агентов, получавших новогодние подарки, были иностранными гражданами, находившимися в Париже, которые предоставляли разведывательную информацию в основном по не касавшимся Франции вопросам, «Джелиб» был штатным сотрудником посольства одной из стран Азии и поставлял шифры и другие секретные документы; «Рем» был канадцем, который работал в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже и действовал в качестве агента-вербовщика; «Букинист» работал в ближневосточном посольстве. Тем не менее выбор 11 французских агентов при награждении новогодними подарками в 1973–1975 годах дает важную информацию о мнении Центра и парижской резидентуры о своих главных французских агентах.
Наиболее высоко оценивавшимся французским агентом в середине семидесятых годов прошлого века был также и агент, прослуживший наиболее долгий период, – это «Жур», шифровальщик из Министерства иностранных дел (оперативный псевдоним «Элита»), завербованный за тридцать лет до этого, и он был выделен для получения самой крупной суммы. В течение периода с 1968 по 1973 год он поставлял разведывательную информацию о шифровальной аппаратуре во французском посольстве в Москве и в штаб-квартире НАТО, которая позволила Шестнадцатому (радио– и радиотехническая разведка) управлению расшифровать, вероятно, существенное количество дипломатической переписки. В 1973 году «Жур» был направлен в посольство Франции за границей, где контакт с ним поддерживался через тайники. Разведывательная информация, предоставленная «Журом», вероятно, помогла в прослушивании новых телетайпов, установленных в московском посольстве в течение периода с октября 1976 года по февраль 1977 года. Что примечательно, все это оборудование оставалось без <присмотра в течение сорока восьми часов во время его доставки в Москву по железной дороге. «Закладки», тайно установленные в телетайпы, передавали в КГБ незашифрованные входящие и исходящие телеграммы посольства в течение более шести лет. Человек, возглавлявший операцию по установке «закладок», Игорь Васильевич Маслов, был награжден орденом Ленина и позднее назначен начальником Шестнадцатого (радио– и радиотехническая разведка) управления.
До 1983 года благодаря «Журу» Центр располагал намного лучшей информацией о политике Франции в отношении Советского Союза, чем кто-либо из союзников Франции по НАТО. Агент одновременно продолжал подбирать для вербовки других сотрудников Министерства иностранных дел из числа шифровальщиков и работников секретариата. В 1978–1979 годах он осуществлял разработку «Л» (установлено лишь, что это человек, входивший в «штат поддержки» министерства), получил его личный адрес, провел проверку его дома и облегчил его вербовку оперативным сотрудником резидентуры.
В период с 1978 по 1982 год в активной разработке советской внешней разведки было не меньше шести сотрудников шифровального отдела Министерства иностранных дел Франции. Перечислим их агентурные псевдонимы: «Алмазов», «Громов», «Гудков», «Краснов», «Лапин» и «Веселов».
Большинство из наиболее высоко оценивавшихся французских агентов в середине семидесятых годов прошлого века (шесть из десяти, кто получил новогодние подарки в 1973–1975 годах: «Андре», «Брок», «Аргус», «Нант», «Марс» и «Тур») были журналистами или имели отношение к прессе. Один из трех других наиболее ценных французских агентов «Федор» занимал важный пост во внешнеполитическом учреждении и обеспечивал документы по США, НАТО и Китаю. «Лоран» был ученым в научно-исследовательском институте НАТО по вопросам аэронавтики. «Драгун» был бизнесменом и агентом-вербовщиком [499]499
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 609–610.
[Закрыть].
Среди агентов советской внешней разведки в Японии следует назвать двух сотрудников МИДа-«Ренго» и «Эмма», которые передали в Москву огромное количество ценной информации. Третий ценный агент-шифровальщик МИДа «Назар». В семидесятые годы прошлого века он передал огромный объем шифроматериалов, благодаря которым Москва смогла читать японскую дипломатическую переписку [500]500
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive II. The KGB and the World. С 304–305.
[Закрыть].
В семидесятые годы прошлого века большинство ценных агентов, находившихся на связи у римской легальной резидентуры, были журналистами. Перечислим некоторых из них:
• «Франк» – завербован в 1966 году, занимал высокую должность в одной из крупных газет, исключен из агентурной сети в 1982 году;
• «Подвижный» – известный журналист;
• «Стажер» – был завербован в 1969 году и работал в римском бюро информационного агентства;
• «Дарио» – о нем подробно написано выше;
• «Немец» – высокопоставленный политик;
• «Орландо» – личность которого не установлена;
• «Сталь» – был завербован не позднее 1969 года;
• «Фиделио» – директор информационного агентства, завербован в 1975 году, в 1978 году был исключен из агентурной сети после того, как обнаружилось, что он регулярно поддерживал контакт – и несомненно, получал от нее деньги – с венгерской разведкой, а также установил контакт с чехословацкой и польской разведслужбами;
• «Ренато» – редактор периодического издания, завербован в 1974 году, в 1980 году связь с ним была «заморожена»;
• «Мавр» – придерживавшийся левых взглядов журналист одной из ведущих римских ежедневных газет;
• «Аральдо» – высокопоставленный чиновник;
• «Лорето» – маоистский активист, который передавал информацию о контактах Китая со своими сторонниками среди европейских «левых»;
• «Меценат» – коррумпированный госслужащий, в 1980 году прекратил сотрудничество с советской разведкой;
• «Турист» – газетный издатель, прекратил сотрудничество с советской разведкой в 1978 году [501]501
Там же. С. 628–629.
[Закрыть].
В семидесятые годы прошлого века результативность работы легальной резидентуры советской разведки в Великобритании в сферах политической разведки и внешней контрразведки была невысокой. По крайней мере, так утверждают западные авторы, ну а СВР РФ не спешит опровергать их. Единственным известным советским агентом в британском разведсообществе, Джеффри Праймом из Штаба правительственной связи, руководила не легальная резидентура, а кураторы из Третьего управления (военная контрразведка) КГБ, которые встречались с ним за пределами Великобритании. Агент был завербован в 1968 году. Заработал 17 000 долларов. Его арестовали 15 июля 1982 года. Судья, приговоривший в 1982 году его к 38 годам тюрьмы, назвал обвиняемого «человеком, который причинил плохо подсчитываемый вред интересам и безопасности страны, ее друзей и союзников». В 2001 году Прайма освободили после 19 лет тюрьмы после того, как суд решил, что он больше «не представляет опасности для общества» и может быть отпущен.
Одним из самых ценных агентов в сфере политической разведки в семидесятые годы прошлого века был «Вильям» – деятель профсоюзного движения и бывший коммунист. Агент был завербован во время визита в Советский Союз Борисом Васильевичем Денисовым, офицером КГБ, который работал под прикрытием как деятель советских профсоюзов (ВЦСПС). Он согласился поставлять внутреннюю информацию по Конгрессу британских профсоюзов и Лейбористской партии. Тем не менее, после встречи с «Вильямом» в Лондоне в декабре 1975 го—. да оперативный работник, на связи с которым он состоял, сообщил, что тот начал тревожиться по поводу своей роли в качестве советского агента. Несмотря на то что он вновь подтвердил свое желание помогать своим советским товарищам, «Вильям» сказал, что менее прогрессивные деятели профсоюзов не доверяют ему из-за его марксистских взглядов, и выразил обеспокоенность тем, что информация о его советских контактах просочится и лишит его шансов стать лидером своего союза [502]502
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 553–554.
[Закрыть].
Если с 1935 года по 1945 год Москва имела свои источники информации в большинстве ключевых организаций государственного аппарата и правоохранительных органов США, то к началу семидесятых годов прошлого века качество агентуры снизилось. Разумеется, были и «звезды», но их было мало по сравнению с общей массой.
«Сударес» – колумбийский журналист, которого в 1974 году завербовал Анатолий Михайлович Манаков, агент КГБ, работавший под прикрытием корреспондента «Комсомольской правды» в Нью-Йорке. Спустя несколько лет агенту удалось получить американское гражданство [503]503
Там же. С,271–272.
[Закрыть].
«Диф» – завербованный в 1974 году американский бизнесмен, передававший политические и экономические оценки [504]504
Колпакиди А. И., Прохоров Д. П. Дело Ханссена. «Кроты» в США. С. 348.
[Закрыть].
«Гермес» – Оздемир Ахмет Озгур, был завербован в 1974 году. Через три года нью-йоркской резидентуре удалось трудоустроить его в аппарат Секретариата ООН. Однако после того как заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР Аркадий Шевченко весной 1978 года сбежал на Запад, связь с ним была прервана.
«Григ» – был завербован сотрудниками нью-йоркской легальной
резидентуры в 1974 году, работал в Канаде.
«Мадьяр» – активный борец за мир, был завербован сотрудниками нью-йоркской легальной резидентуры в 1974 году.
«Мортон» – известный юрист, завербованный нью-йоркской резидентурой в 1970 году, однако в 1975 году он исключен из списка агентуры ввиду преклонного возраста. Выйдя на пенсию, агент передал резидентуре на связь своего сына, который также являлся партнером в одной известной юридической фирме.
«Ник» – колумбиец, участвовавший в американо-колумбийских культурных программах.
«Рамзес» – американский профессор со связями в конгрессе, академических кругах, в прессе и в Латинской Америке.
«Рем» – итальянец, сотрудник аппарата Секретариата ООН.
«Ромелла» – латиноамериканский дипломат в Секретариате ООН, установившая контакт с советской внешней разведкой, чтобы она помогла ей возобновить контракт на работу в ООН до истечения его срока в 1975 году; она передавала как секретные материалы, так и наводки для вербовки.
«Шеф» – профессор Макмастерского университета, завербованный во время поездки в Литву в 1974 году.
«Стоик» – латиноамериканский дипломат из Секретариата ООН [505]505
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. C. 271–272.
[Закрыть].
Один из популярных мифов, который начал создаваться еще в советское время (вспомним фильмы «Мертвый сезон», «Семнадцать мгновений весны» и другие), – все отечественные разведчики-нелегалы почти святые люди. Все мысли только о том, как лучше Родине служить. А все их дела – подвиги под грифом «секретно». И за все годы существования КГБ были раскрыты противником всего лишь несколько человек.
В жизни все было по-другому. Разные среди советских разведчиков-нелегалов были люди. Кто-то сражался до конца, а кто-то стал предателем.
Герои, до последнего мгновения своей жизни выполнявшие свой профессиональный долг и умершие на чужбине под чужим именем. Вечная им память. В силу ряда причин мы никогда не узнаем их настоящих имен и биографий. Сами они ничего не расскажут, а там, где они работали, не любят раскрывать тайны.
Разведчики, благополучно вернувшиеся на Родину и дожившие до того времени, когда можно хоть что-то рассказать о своей прошлой тайной жизни. На чужбине они оставили все: молодость, радость полноценной семейной жизни, приобретенных за время многолетней командировки друзей и знакомых, обустроенный быт, здоровье – постоянный стресс не способствует его укреплению. И у них осталось лишь одно – память о прошлой жизни. Именно воспоминаниями, разумеется, в жестких рамках требований конспирации, они готовы делиться, с санкции начальства, с журналистами или писать мемуары [506]506
Федорова Г., Федоров М. Будни разведчиков. М., 1994; Мартынов В. Явка в Копенгагене. М., 1998.; Мукасей Е., Мукасей М. «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы. М., 2004.
[Закрыть].
Кадровые сотрудники советской нелегальной разведки, чья карьера завершилась досрочным отзывом в Советский Союз, «провалом» или переходом на сторону противника.
Мы расскажем о нескольких малоизвестных эпизодах из истории нелегальной разведки. О чем предпочитают не вспоминать «официальные» историки.
Несмотря на то что советские разведчики-нелегалы регулярно посещали США, новую нелегальную резидентуру (после «провала» Фишера-Абеля) в этой стране удалось создать только в 1963 году. Ее возглавил «Конов». Об этом человеке на Западе известно очень мало. Грек по национальности, родился в 1912 году, в качестве «личины» использовал биографию Герхарда Колера, судетского немца, родившегося в Райхенберге (теперь это часть Чешской Республики) в 1917 году. «Конов» был ветераном Великой Отечественной войны, специалистом по радиотехнике, возглавлявшим лабораторию в Ленинграде, пока он не был завербован в КГБ в апреле 1955 года. Следующие четыре года он провел в Восточной Германии, работая в качестве инженера, отрабатывая свою немецкую легенду прикрытия и изучая как свое следующее место назначения, Западную Германию, так и свою конечную цель – Соединенные Штаты. Советская разведка подобрала ему немецкую жену и помощника, ранее работавшую на Штази, которая в оперативной переписке фигурировала под псевдонимом «Эмма». В качестве «личины» она использовала биографию Эрны Декер, родившейся 2 сентября 1928 года недалеко от Бреслау (теперь это Польша).
В октябре 1959 года под видом восточногерманских беженцев супруги перебрались в ФРГ, где муж нашел работу в качестве радиоинженера. В 1962 году он начал переписываться с американскими компаниями по радио и электронике и получил несколько предложений работы. После посещения Соединенных Штатов в качестве туриста он поступил на работу в одну из компаний, что позволило ему и супруге получить в 1963 году иммигрантские визы. По мнению отдельных западных авторов, «Конов» был первым послевоенным разведчиком-нелегалом, направленным в США для ведения научно-технической разведки. Занимаясь электронными измерительными приборами, он принимал участие в ряде международных выставок и сделал несколько изобретений. 20 июня 1970 года, прожив в США в течение семи лет как Герхард и Эрна Колер, разведчики-нелегалы стали американскими гражданами.
Соседи семьи Колер считали их образцовой супружеской парой. В действительности же растущие трения между ними начали влиять на эффективность их оперативной работы. В 1971 году они улетели на Гаити, чтобы развестись, однако проинформировали об этом только Центр и своего адвоката в Нью-Йорке. По возвращении они все еще ухитрялись создавать видимость супружеской пары, живя вместе в своей квартире в Нью-Джерси. «Эмма» тем не менее попросила Центр подыскать ей нового партнера. В октябре 1972 года «Конов» был отозван в Москву, где умер через три года. «Эмма» уволена из КГБ [507]507
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 248–249, 257.
[Закрыть].
В феврале 1962 года в аэропорту Монреаля с женой и четырехлетним сыном появился другой разведчик-нелегал, Далибар Валоушек («Дуглас»). Он родился в 1929 году. Служил в пограничных войсках Чехословакии и был завербован местными органами госбезопасности. Он взял в качестве легенды имя судетского немца Рудольфа Херрмана, умершего в Советском Союзе во время Второй мировой войны. По легенде «Дугласа» судетский немец пережил войну и поселился в Восточной Германии, а затем бежал на Запад, спасаясь от коммунистического режима. Его жена Инга («Герда») – судетская немка, чья семья переехала в ГДР, взяла в качестве легенды имя Ингалоры Нерке, мертвого двойника, которая погибла в войну во время бомбежки Штеттина. В конце 1957 года супруги сбежали на Запад, громогласно заявляя о своей ненависти к режиму Восточной Германии. Следующие четыре года они провели, укрепляя свою легенду беженцев от коммунизма, в то время как Валоушек учился тому, как вести небольшой бизнес.
Попав в Канаду, «Дуглас» оказался гораздо лучшим бизнесменом, нежели «Альберт» – хотя и не столь преуспевающим, как следует из опубликованных рассказов о его карьере (в которых не говорится о его настоящем имени). Вскоре после прибытия в Канаду он купил кулинарию «Знаменитые деликатесы Гарольда» в Торонто, которую он и Инга под именами «Руди» и «Инги Херрманн» превратили в популярное место встреч сотрудников расположенных неподалеку студий «Канадиэн бродкастинг компани» (СВС). Через два года «Дуглас» продал кулинарию, получил место звукоинженера на СВС и поступил на курсы киноискусства. Его первым крупным заданием был фильм, рекламирующий предвыборную кампанию Либеральной партии Канады. К середине шестидесятых годов прошлого века у него была репутация популярного и преуспевающего продюсера фильмов. На самом деле Центру пришлось потратить 10 000 долларов на покрытие торговых потерь.
В 1967 году «Дуглас» стал руководителем наиболее важного канадского агента советской разведки – Хью Хэмблтона («Радов»). Потеряв в 1961 году работу в НАТО по соображениям безопасности (хотя ему не было предъявлено каких-либо обвинений), Хэмблтон провел следующие три года в стенах Лондонской школы экономики, получая степень доктора философии; и в 1967 году по возвращении в Канаду он получил место профессора на экономическом факультете Университета Лаваля в Квебеке. После возвращения в Квебек контакт Хэмблтона с советской разведкой ухудшился. Он встречался с сотрудником легальной резидентуры трижды в Оттаве, каждый раз беседуя с ним в машине, припаркованной около главного почтового отделения. Хэмблтон, однако, невзлюбил своего нового руководителя, который безуспешно пытался убедить его попробовать поступить на работу в Министерство иностранных дел. После перерыва во времени, в течение которого «Радов» не являлся на встречи в Оттаве, «Дуглас» был направлен в Квебек для возобновления контакта с ним. Во время прошедшего в дружеской атмосфере обеда в «Шато Фронтенак» с видом на реку Сен-Лоренс между этими двумя людьми установилось взаимопонимание, и Хэмблтон согласился возобновить свою карьеру советского агента. В течение следующих нескольких лет он совершал поездки в самые различные места, совмещая научные исследования с работой на советскую разведку. Он поддерживал связь с «Дугласом» до 1975 года, встречаясь с ним в Тринидаде и Гаити, а также в Канаде и США. Но разброс поездок Хэмблтона был столь широк, что для поддержания контакта с ним требовалось значительное число сотрудников советской внешней разведки [508]508
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 249–251.
[Закрыть].
В 1968 году, через год после получения канадского гражданства, «Дуглас» и его семья были переведены в США для создания новой нелегальной резидентуры в районе Нью-Йорка. Центр выделил на обустройство на новом месте 15 000 долларов. Из них 12 000 долларов было потрачено в качестве первоначального взноса за уединенно расположенный дом в одном из пригородов Нью-Йорка. Разведчик-нелегал вступил в клуб прессы Нью-Йорка и начал работать как свободный оператор и коммерческий фотограф. Его первое крупное задание от Центра состояло в том, чтобы проникнуть в Гудзоновский институт, один из интеллектуальных центров Нью-Йорка. В Москве полагали, что это крупный потенциальный источник разведывательной информации о глобальной американской стратегии и оборонной политике. Реализовать эту идею оказалось очень сложно. Непонятно, что общего между профессиональным фотографом со средним образованием и учеными с научными степенями. Поэтому вскоре Центр был вынужден отменить этот приказ.
Старший сын Валоушека, Питер Херрман, 1957 года рождения, прекрасно учился в школе, и ожидалось, что у него будут возможности осуществлять вербовку в американских университетах, каких не было у его родителей. В 1972 году «Дуглас» признался сыну, что он разведчик-нелегал, и завербовал его. Москва согласилась оплачивать обучение Питера в университете. Летом 1975 года, вскоре после поступления в Университет Макгилл в Монреале, Питер на непродолжительное время тайно приехал в Советский Союз, где прошел спецподготовку. Отныне он стал разведчиком-нелегалом «Наследник». В 1976 году он перешел из Университета Макгилл в Джорджтаунский университет, где ему было поручено сообщать о студентах, чьи отцы работали в правительстве (особенно если имели пороки в характере, которые можно было использовать), а также о «прогрессивных» студентах и преподавателях, настроенных оппозиционно по отношению к империалистической политике Соединенных Штатов. Ему также было приказано попытаться найти почасовую работу в Джорджтаунском центре стратегических и международных исследований, подружиться с китайскими студентами и собрать о них максимум информации.
К концу учебного года короткая карьера Питера Херрмана в качестве разведчика-нелегала внезапно закончилась. В начале мая 1977 года «Дуглас» был арестован ФБР и поставлен перед выбором: быть обвиненным в шпионаже вместе со своей женой и сыном или работать в качестве двойного агента. Он выбрал второй вариант и в течение двух лет «активно» сотрудничал с американскими спецслужбами, не забыв предупредить Центр о смене своего статуса.
В течение более чем одного года после своего ареста «Дуглас» регулярно и специально делал ошибки и помещал предупреждающие знаки в свои сообщения в Центр в качестве указания на то, что он работает под контролем ФБР. По непонятной причине в Москве не замечали или игнорировали эти сигналы. В начале октября 1978 года советский агент не сообщил, что «Дуглас» перевербован. Вскоре после этого Центр вызвал его на встречу в Мехико с заместителем резидента в Вашингтоне, Юрием Константиновичем Линьковым («Буров»). ФБР приказало «Дугласу» пойти на встречу, чтобы продолжать работу двойного агента. Разведчик-нелегал сразу же сообщил «Бурову», что он и его семья находились под контролем ФБР с весны предыдущего года. Он подозревал, что его предал «Лютцен», сбежавший в Западную Германию в 1969 году. Вероятно, что под этим псевдонимом скрывался перебежчик Руперт Сиглом, который сотрудничал с советской разведкой с 1957 по 1969 год.
«Дуглас» жаловался, что приложил все усилия, чтобы предупредить Центр, но никто не обратил внимания на его предупреждения. Последовавшее расследование обнаружило поразительную историю некомпетентности. Целый ряд предупреждений и намеренных ошибок в сообщениях Валоушека начиная с мая 1977 года остался незамеченным, а сообщения, которые он отправлял в резидентуры в Вене и Мехико, были просто проигнорированы.
В конце сентября 1979 года «Дуглас» вместе с семьей исчез. ФБР помогло им начать новую жизнь где-то под новыми именами простых американских граждан [509]509
Ch. Andrew, V. М.trokhin. The М. trokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 257–259; Шлаен А. Шпион-идеалист. // Зеркало недели. 2002 год. 23–29 ноября.
[Закрыть].
В 1967 году в США прибыл разведчик-нелегал Анатолий Иванович Руденко («Рыбаков»). Он родился в 1924 году, жил в Москве. В процессе подготовки он прожил несколько лет в Восточной Европе. «Рыбакову» были оформлены документы на имя Хайнца Федора, родившегося в Калише 6 ноября 1927 года. Находясь в Восточной Германии, он прошел обучение как настройщик и наладчик пианино. Перебравшись в Западную Германию в апреле 1961 года, выдавая себя за беженца от коммунизма, он нашел работу во всемирно известной фирме по производству пианино «Стейнвей» в Гамбурге. Хотя Руденко говорили, что его конечной целью являются Соединенные Штаты, в 1964 году он был направлен на работу в компанию по производству музыкальных инструментов в Лондоне, вероятно, для того чтобы освоиться в англоязычной обстановке.
Пребывание «Рыбакова» в Лондоне едва не закончилось крахом. Однажды, возвращаясь из Брюсселя, где он получил свое денежное содержание от сотрудника легальной резидентуры, он был задержан в Хитроу, и у него было обнаружено 500 фунтов стерлингов, которые он не продекларировал. К счастью для разведчика-нелегала, ему попался сочувственно отнесшийся к нему таможенник. Деньги, как он клялся, были его кровными накоплениями, результатом множества лишений в течение многих лет. Ему было позволено оставить у себя 500 фунтов, и против него не было предпринято никаких санкций.
В 1966 году он отправился в Нью-Йорк по туристической визе, и посетил там манхэттенские салоны «Стейнвей энд санз» на 57-й западной улице, где ему была предложена работа с окладом в 80 долларов в неделю. С помощью фирмы «Стейнвей» он получил разрешение на работу и отправился в США по своему немецкому паспорту в июле 1967 года. В Нью-Йорке Руденко стал настройщиком пианино у ряда знаменитостей – среди них был Нельсон Рокфеллер, губернатор Нью-Йорка, потерпевший неудачу кандидат на пост главы Республиканской партии в 1964 году, и будущий вице-президент США.
