Текст книги "Военный разведчик"

Автор книги: Александр Карцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Глава 13. Декларация Революционного Совета

Вечером того же дня приходит радиограмма от начальника разведки дивизии: завтра утром прибыть с разведданными по району Дурани – Хароти – Ахмедзаи. Это кишлаки, находящиеся на южном берегу реки Панджшер, за перевалом Зингар. Своей агентуры у меня там еще нет. Вся информация получена только наблюдением с двадцать третьей и шестой застав. Ну и кое-что рассказал мне Шафи.

Это территория находится под контролем двух небольших банд Ахмад-Ажаба и Султана. У Ахмад-Ажаба около сорока человек. Часто бывает в кишлаках Ахмедзаи (Квадрат 6340), Гафурхейль (6241), Гадайхейль (6238). В кишлаке Джургати (6036) расположен его дом. Обычно ночует там. Банда вооружена только легким стрелковым оружием. Если бы эти кишлаки находились на территории, контролируемой народной властью, Ахмад-Ажаб был бы, скорее всего, командиром отряда самообороны. По словам Шафи, очень авторитетный человек. С шурави боевых действий не ведет. Но и чужих в свои кишлаки не пускает.

Другое дело, Султан. Банда у него тоже небольшая, около пятидесяти человек. Но он часто бывает в Пакистане. И вооружение у него посерьезнее. Есть безоткатное орудие, миномет, крупнокалиберный пулемет ДШК и семь пулеметов египетского производства. Большое количество реактивных снарядов. Да и банда более вредная. Расположена в кишлаке Левани (Квадрат 5434).

Моджахеды чувствуют себя в этих кишлаках как дома. Советских войск и афганской народной армии там не было ни разу. Это и понятно – глухой горный угол. Кроме головной боли для войск там ничего интересного нет: ни дорог, ни крупных населенных пунктов.

Вместе с начальником разведки едем в Управление ХАД (Афганская госбезопасность) Баграма. Выясняется, что позавчера в районе Кабула душманы захватили в плен шестерых офицеров-хадовцев. В ближайшие дни их планируют переправить в Пакистан. По данным агентурной разведки, через несколько дней караван с пленными должен будет появиться в кишлаке Ахмедзаи. О времени их появления будет сообщено позднее. Афганцы обратились за помощью к советскому командованию в проведении операции по освобождению пленных.

Старшим, для координации действий, назначен начальник разведки дивизии майор Качан. Операцию планируют проводить силами дивизионного разведбата и роты афганского царандоя (милиции). Для усиления разведбату придают мой взвод. По замыслу, наши подразделения должны будут блокировать кишлаки Ахмедзаи и Мусахейль. А афганцы провести в них зачистку и освободить пленных. Подготовка ведется в режиме повышенной секретности. Афганцев из Царандоя в неё пока не посвящают.

Начальник разведки передает мне декларацию афганского правительства. Говорят о ней много, но текст вижу впервые.

Декларация Революционного Совета ДРА «О национальном примирении в ДРА».

«Во имя бога милосердного и всемилостивейшего! Воистину, все мусульмане-братья. Примирите своих братьев. Сегодня в этот исторический день, мы обращаемся к политическим чувствам доблестных сыновей и дочерей Родины, к братьям и сёстрам пуштунам, таджикам, хазарейцам, узбекам, туркменам, белуджам, нуристанцам, всем племенам, народностям и национальностям Афганистана, ко всем тем, кто искренне желает счастья народа и процветания нашей дорогой Родины.

История нашей любимой Родины связана с героической борьбой славных сынов и дочерей за свободу и спокойную жизнь. У нашего мусульманского, благочестивого и свободолюбивого народа было очень мало спокойных дней. Люди истосковались по миру. Последние шесть лет на нашей Родине льются потоки крови и слёз. Гибнут женщины, старики и невинные дети. Уничтожающий огонь поглощает школы и мечети. Горят дома, сады и поля.

Всё это противоречит предписаниям священного Корана и шариату. Великий Аллах и Коран указывают мусульманам жить в мире: «И если два отряда верующих сражаются, то примири их».

Уважая и соблюдая предписания священной исламской религии, в целях:

– обеспечения безопасности народа и всеобщего мира для всех племён, народностей и наций Афганистана;

– прекращения братоубийственной войны, интриг и заговоров контрреволюционеров, направленных против революционного народа;

– полного прекращения кровопролития в стране;

– счастья народа и процветания Отечества

Сессия Революционного Совета ДРА утверждает Декларацию «О национальном примирении в Афганистане»:

– С 15 января сего года соответствующим компетентным органам ДРА отдаются указания:

– прекратить огонь из всех видов оружия, приостановить проведение боевых операций;

– вернуть войска в пункты постоянной дислокации и перейти на регламент мирного времени;

– прекратить артиллерийские и авиационные удары по противнику, если он не представляет угрозы мирному населению;

– Вооруженным Силам ограничиться охраной государственных границ, государственных и военных объектов, обеспечением проводки колонн, выполнением других сугубо мирных и экономических задач.

Перемирие с нашей стороны будет продолжаться до 15 июля 1366 (1987) года при условии, если к нему присоединится противоположная сторона. В случае примерного соблюдения перемирия обеими сторонами оно может быть продлено.

В ответ на наши мирные шаги мы ожидаем прекращения:

– обстрелов из любых видов оружия городов и кишлаков, воинских частей и воздушного транспорта;

– доставки и размещения на территории ДРА оружия и боеприпасов;

– минирования дорог;

– терактов и диверсий.

Наши предложения идут от чистого сердца и мы готовы к взаимопониманию, к переговорам, компромиссам и даже уступкам, но пусть никто не принимает нашу выдержку за признак слабости.

2. В условиях примирения главным органом примирения становятся чрезвычайные комиссии национального примирения, созданные на кишлачном, волостном, уездном, провинциальном и всеафганском уровне. Их цель и задача – достижение примирения и согласия на соответствующих уровнях.

Верховным органом примирения является Всеафганская Чрезвычайная Комиссия национального примирения. Государство наделяет Чрезвычайную Комиссию всеми необходимыми полномочиями.

Специальным Указом Революционного Совета утверждается создание Чрезвычайной Комиссии национального примирения в составе руководителей национального освободительного фронта, старейшин, авторитетных лиц, мулл и, в отдельных случаях, руководителей вооруженных формирований, идущих на примирение с народом в местностях полностью находящихся под контролем государственной власти.

Тем же Указом Революционный Совет создает Джирги мира, политическими органами которых являются Чрезвычайные Комиссии. Джиргам мира предоставляется ряд особых полномочий:

– по их просьбам будут направлены на места врачебные группы, медикаменты, специалисты по ирригации и сельскому хозяйству, семена и удобрения в помощь крестьянам и землевладельцам, а также предоставлены бесплатные товары первой необходимости, в том числе по линии безвозмездной помощи СССР;

– решение вопросов о землевладении, организация земельно-водной реформы на своей территории;

– могут вносить предложения по амнистии лицам, заключенным под стражу, при гарантированном не возобновлении ими антинародной деятельности.

Джиргам мира предоставлено право:

– назначение народных судей;

– направление добровольцев на службу в Вооруженные Силы. И вместо обязательного призыва, объявление призыва добровольцев на военную службу для прикрытия и защиты границ с Пакистаном и Ираном в каждой из пятидесяти двух приграничных уездах и волостях на два года, с выплатой соответствующего денежного довольствия и последующим увольнением в запас;

– прекращение поземельного налога и штрафов, а так же пени по ссудам Банка сельскохозяйственного развития до конца 1367 (1988) года;

– решать долговые тяжбы между отдельными лицами, племенные, местные и групповые конфликты, требовать и получать содействие государственных органов.

По ходатайству Джирги мира государство обязуется:

– выплачивать ежемесячно содержание муллам и карьядарам;

– в лице компетентных органов заслушивать жалобы Джирги мира на нарушение договоренностей государственными служащими и принимать соответствующие меры наказания к нарушителям.

3. При достижении национального примирения и объявлении кишлака, волости, уезда или провинции «зоной мира» Революционный Совет и Правительство ДРА предоставляют населению этих зон конкретные льготы:

– право на демократическую организацию местных органов власти и управления, на назначение ими уездных и волостных начальников в соответствии с волеизлиянием масс;

– объявление особых открытых дней для посещения кишлаков и городов, находящихся вне революционной власти, приглашения главарей бандгрупп на переговоры с гарантией их безопасности и благополучного возвращения назад;

– заключение соглашений с вооруженными группами тех, кто пошел на примирение об охране ими определенной территории и конкретных объектов;

– оказание материальной помощи вооруженным формированиям, пришедшим на примирение;

– предоставление руководителям таких формирований и авторитетам местного населения льготного права на получение, перевозку и продажу товаров первой необходимости в местностях, вне контроля государственной власти;

– население уездов и провинций, прекратившее активную борьбу с народной властью, может свободно передвигаться по всей территории ДРА с целью посещения родственников, оправления религиозных обрядов или желанием узнать правду о целях и задачах Апрельской революции. Желающие могут обращаться в ЦК НДПА (Народно-демократическая партия Афганистана), в Революционный Совет, Совет Министров, во все партийные, государственные и общественные организации. Они будут радушно приняты везде;

– юноши, достигшие призывного возраста, могут посещать любой административный центр страны, не опасаясь, что они будут взяты в эти дни на службу в армию (Интересно перед этим что-то говорилось о добровольном наборе?!);

– во всех провинциальных центрах для примирения будут организованы пункты раздачи товаров первой необходимости, медпункты и врачебные консультации.

4. В знак искреннего своего стремления к общенациональному миру и согласию Революционный Совет ДРА специальным Указом объявляет освобождение из тюрем заключенных, находящихся под стражей, но отказавшихся совершать враждебные действия против революционного народа.

5. Революционный Совет ДРА официально подтверждает, что все граждане ДРА, волей судьбы оказавшиеся в стане его врагов или покинувшие страну в результате гонений и обмана, но осознавшие свой патриотический долг и сложившие оружие, будут окружены вниманием, сочувствием всех органов государственной власти ДРА. Мы готовы простить обманутых, пожалеть обиженных, помочь нуждающимся и обогреть замерзших. Мы готовы к братской встрече в нашем доме – свободном Афганистане.

Умение разумно, без политического эгоизма, пойти друг другу на уступки говорит о нашей доброй воле и готовности создать правительство национального единства.

Поддержим перемирие, и с озарением Великого Аллаха, уверуем в то, что не далёк тот день, когда мы увидим счастливые слёзы вернувшихся на Родину переселенцев, восстановленные города и заводы, цветущие сады нашей прекрасной Родины.

Революционный Совет торжественно объявляет, что:

– священная религия Ислам – является религией Афганистана, и это положение будет закреплено во второй статье новой конституции;

– народная власть будет стремиться к созданию правительства национального характера с привлечением широких политических сил.

Народная власть будет способствовать созданию благоприятных условий для возвращения на Родину частей Ограниченного контингента советских войск в Афганистане при гарантированном невмешательстве во внутренние дела ДРА извне и, не возобновлении их в будущем.

Да будет мир на дружественной земле Афганистана!

Пусть навсегда смолкнут пушки!

И да поможет нам Аллах!»

От декларации так и веет детской наивностью. Всем известно, что Министр иностранных дел Шеварднадзе уехал из Кабула ни с чем. Переговоры с руководителями оппозиции зашли в тупик. Ахмад Шах Масуд от перемирия отказался. Как и главари других крупных банд. Тем не менее, на КП батальона меня ждет кодограмма N 28 из штаба полка:

«Всесторонне изучить обращение афганского руководства о прекращении огня. После вступления в силу положений о прекращении огня, боевую деятельность проводить в случаях:

– Боевые действия в интересах защиты советских гарнизонов и, охраняемых нашими войсками, объектов.

– В поддержке афганских войск при ведении самостоятельных боевых действий по разгрому банд и базовых районов противника, а так же агрессивных банд мятежников, уничтожении караванов с оружием и боеприпасами, перебрасываемых из-за границы.

Максимально активизировать деятельность всех видов разведки по обнаружению караванов с оружием и боеприпасами, банд мятежников.

В поддержку самостоятельных действий Вооруженных Сил ДРА, боевые действия проводить только с разрешения Командующего или начальника штаба армии. В случае обстрела или нападения на охраняемый объект или подразделения войск, ответным огнем и решительными действиями всех сил и средств уничтожать противника. И не допускать случаев безнаказанных диверсионных действий противника. О каждом случае открытия огня докладывать немедленно по команде. Активизировать и расширить масштабы разведывательных и засадно-поисковых действий по борьбе с караванами мятежников.

При задержании и проверке караванов проявлять высокую бдительность и настороженность. В случае оказания вооруженного сопротивления караваны мятежников уничтожать всеми средствами».

Читать такие кодограммы довольно тоскливо. Для нас, разведчиков, работы всегда хватает. И по поводу «активизации действий» возникает лишь одно опасение. Как бы эта активизация не пошла в ущерб качеству подготовки этих действий. Самое печальное другое. В армии хорошо работает «Правило испорченного телефона» – когда эта кодограмма дойдёт до застав и взводов, она обрастет немыслимым количеством уточнений и указаний командиров среднего звена. На выходе может оказаться, что комбаты, не желая докладывать о каждом случае открытия огня наверх, вообще запретят открывать ответный огонь командирам сторожевых застав. При нападении моджахедов на заставы. А рейдовые подразделения заставят ходить на боевые операции без оружия.

Я немного сгущаю краски, но такая проблема в армии действительно существует. Не так страшны приказы и директивы, как попытки их дополнения и уточнения командирами среднего звена. В результате этого теряется первичный смысл приказов, а содержание их с новыми уточнениями – выглядит абсурдно.

На заставе у нас пополнение. Комбат перевел на КП батальона гранатомётный взвод Жени Шапко. И назначил его командиром заставы. Бедный Женька! Вокруг слишком много командиров. Его постоянно озадачивают какими-то приказами и распоряжениями. И наказывают, ни пойми за что. За бойцов других подразделений, нарушающих форму одежды (а кроме Женькиного взвода автоматических гранатомётов АГС-17, на заставе ещё и мой разведвзвод, взвода обеспечения, связи, инженерно-саперный – народу море!), за беспорядок на территории, за организацию караульной службы. Женька подходит ко мне.

– Серёж, тебя там какой-то бача (мальчишка) дожидается.

У входа в крепость стоит маленький Абдул. Я очень рад его видеть. Спрашиваю, как его дела? Какие у него новости? Провожу его в расположение своего взвода. Прошу Ришата Фазулова, командира второго разведотделения, принести что-нибудь с кухни перекусить.

Маленький Абдул очень серьезен.

– Кишлок захми аст. Бача бисёр хороб (В кишлаке раненый. Мальчик. Очень плох).

Протягивает мне листок с арабской вязью. Говорит, что это от Шафи. Прошу вызвать ко мне Мискина (Мы зовем его Мишей) Намакинова, моего переводчика. Пока Ришат Фазулов кормит Абдула, Миша переводит мне текст. Оказывается это листовка Шер-шо (Шер-шаха). Он брата Анвара, главаря банды из кишлаков Джарчи и Петава.

«Люди Баги-Алама (Это кишлак между Петавой и Чауни. На окраине Чауни – КП нашего батальона. Таким образом, Баги-Алам – буферная зона между моджахедами и нами)! Братья, отцы, не отдавайте своих сыновей в армию, чтобы они не становились коммунистами. Если я узнаю, что своих братьев, сынов вы отдаете в армию, или что вы выставляете посты самообороны – не обижайтесь за то, что я с вами сделаю.

Шер-шах.

Ваши братья с Джарчи и Петавы.

Исламский комитет Афганистана.

7 января Кабул».

Коротко и ясно. Не случайно говорят, что краткость – сестра таланта. По всему видно на нашем поле появился новый игрок. Талантливый и опасный. Нужно будет обратить внимание на этого Шер-шо. И нужно будет поинтересоваться обстановкой в Баги-Аламе. У меня есть информация, что последние две недели там ведутся большие земляные работы. Роются ходы сообщений, похоже, что оборудуется укрепрайон. К тому же из разведотдела пришла информация, что в Баги-Аламе заработала новая радиостанция. Что-то там происходит?!

А пока получаю разрешение у комбата на выезд. Оказывается, раненый мальчик находится не в Калашахах, а в кишлаке Калайи-Девана. Это мирный кишлак в двух километрах севернее Чауни, моджахедов там нет. Приятно узнать, что слух о моем лазарете дошел так далеко. Но боюсь, что слух несколько преувеличен.

Беру одну БМП (механик-водитель Витя Михин, наводчик-оператор Вадик Бильдин), своего переводчика Мишу, командира разведотделения Ришата Фазулова (Удивительно толковый сержант! Я уж не говорю о Саше Хливном, он мой заместитель. А заместителю по штату положено быть умнее своего командира) и начальника батальонного медпункта Любовь Николаевну. У неё врачебного опыта куда больше моего! Как хорошо, что в батальоне есть свой фельдшер! Мне бы такого в мой лазарет.

С маленьким Абдулом забираемся на броню, покажет нам дорогу. Успеваю задать ему несколько вопросов о старшем брате. О том самом, Сафиулло, который находится сейчас в одной из подчиненных Анвару банд. Абдул ничего не скрывает. Он уже привык ко мне. Говорит, что недавно виделись. И что у брата какие-то проблемы. Спрашивает, если Сафиулло сдастся, не убью ли я его? Я отвечаю, что, конечно же, нет. Брат Абдула, мой брат.

На улицах Калайи-Деваны полным-полно дехкан. Но еще больше детей. Словно галчата, они быстрыми стайками окружают нас. Готовые в любую минуту, с визгом, разбежаться, но не далеко. Убежать чисто символически – они уже знают, что их никто не обидит. Ребятишки с завистью смотрят на Абдула, но он этого словно и не замечает. Маленький хитрец! Я-то вижу как ему приятно это внимание.

Идем по узким улочкам к одному из домов. На пороге небольшая заминка. Какой-то старик не хочет нас пускать. За моей спиной слышны голоса: «Шурави табиб, дохтор (Этот русский – доктор)». Пока продолжается небольшая заминка, к нам как-то боком подкрадывается какой-то сухонький и весь сморщенный, как гриб-боровик, старик-дехканин. У него на руках девочка двух лет. Он что-то объясняет. Но очень тихо и боязливо. Никто не обращает на него внимания. Я обращаюсь к переводчику.

– Миша, спроси, что у него случилось?

Оказывается у малышки уже около месяца высокая температура и кашель. Конечно же её необходимо везти в больницу. Но кто же на это пойдет?! Любовь Николаевна дает старику две упаковки таблеток от кашля и аспирин. Объясняет, как их принимать.

Наконец-то нас приглашают в дом. Во дворе бегают ребятишки, телята, овцы. Из-за дувала испуганно выглядывает какая-то женщина. Скорее всего, мать ребенка. По узкой крутой лестнице мы поднимаемся на второй этаж. Небольшая темная комнатка. На стенах висят какие-то мешочки, миски, нехитрая домашняя утварь. В углу комнаты стоит карабин. И повсюду запах гниющего тела. Пол застелен одеялами, валяются подушки. В потемках мы не сразу увидели в самом дальнем углу крохотного мальчугана под байковым одеялом.

Месяц назад он, как и другие дети, играл на крыше. Шальная пуля пробила лёгкое и повредила позвоночник. Наша же Любовь Николаевна оказала ему первую помощь. Мальчишку отвезли в афганский госпиталь. Но их не пустили даже за ворота – в госпитале не делают таких сложных операций, он все равно умрет.

Его отвезли в наш медсанбат, сделали операцию. Все прошло нормально. Если, конечно, нормальным можно назвать чудо, которое совершили наши хирурги. В полевых условиях они провели сложнейшую операцию по ампутации части левого легкого. Спасли мальчишку и его позвоночник. Оставалось совсем немного – реабилитация. Его перевезли в Кабул в афганский госпиталь. От афганского медперсонала требовались лишь уход и внимание. Но этого как раз и не хватило. У мальчишки пошли по всему телу пролежни. Он умрет, сказали его отцу. И выписали, как безнадежного.

Такая вот картина! Но рефлексы работают, работают руки и ноги мальчугана. Значит, работает и позвоночник. А мясо нарастёт! Нужен только уход и специальные упражнения, зарядка. Это совсем не сложно! Пытаюсь объяснить его отцу, как надо ухаживать за ребенком, что делать. Он смотрит на меня непонимающе: зачем все это? На все воля Аллаха! Я всего лишь – бедный дехканин. У меня нет денег, поэтому в госпитале не стали лечить моего сына. Поэтому Аллах отвернулся от меня.

Какая дикость! Мне даже нечего ему возразить. Тем временем Любовь Николаевна делает перевязку. Мальчишка даже не стонет, а боли страшные. Гниёт живое тело. Не могу смотреть. Выхожу на улицу.

Через пару минут выходит и наш фельдшер.

– Бесполезно, он не выживет. Надо возвращаться.

Мы идем к машине. В третий раз за сегодня я слышу, что мальчишка не выживет. И вдруг такая злость накатывает и накрывает меня с головой.

– Миша, со мной!

Я возвращаюсь обратно к отцу мальчишки. Миша не успевает переводить мои слова. Да это и не слова, это злость на дикость, на трусость отца. Он прав, этот темный, забитый дехканин, судьбы людей в руках Аллаха. Но герои творят свою судьбу сами. Ты можешь жить трусом, но когда умирает твой ребенок, ты обязан стать героем.

Я еще раз объясняю, что нужно делать отцу для ухода за ребенком. Говорю, что буду приходить к нему очень часто и проверять это. А если мальчик умрет, я расстреляю его своими руками.

Отец мальчика принимает все за чистую монету. Он здорово напуган. Я и сам сейчас верю, что могу его расстрелять. Мой гнев, выглядит более весомым, чем возможный гнев Аллаха. Но главное, что теперь у мальчишки будет уход. А я сделаю все, чтобы он выжил. Переводчик Миша удивлённо смотрит в мою сторону. Что я могу сказать ему в ответ?

У машины еще один пациент. На плетёной кровати лежит маленькая девчушка. Сильный жар. Спрашиваю, как давно? Вторую неделю. Перед этим мы смотрели девочку, у которой высокая температура держится уже около месяца. Что за дикость! Как переубедить этих дехкан, что обращаться в таком случае надо не к мулле, а к доктору. За один день многовековые предрассудки побороть невозможно, но девочка очень плоха. Состояние крайне тяжелое. Загружаем девчушку и её отца в десантное отделение машины, едем в госпиталь.

Афганский госпиталь находится недалеко от аэродрома. Нас останавливают у ворот: в госпитале сегодня выходной, приема нет. Что за бред, какой выходной может быть в госпитале?! Среди афганских солдат слышен шёпот: «Русский офицер сердится». И один из них убегает за врачом. Минут через пять к воротам подходит врач, молодой афганец примерно моих лет. Осматривает девочку. Обещает завтра отправить её в Кабул. Отец девочки и один из солдат относят её на носилках в приемное отделение.

Перебрасываемся парой фраз с доктором. В госпитале работает шестнадцать человек, из них только шестеро врачей. Врачи учились в Советском Союзе и в Кабуле. Но могут сделать только перевязку. Нет опыта и нет хирургического инструмента.

Кроме них в провинции есть еще две больницы. В каждой по одному врачу. Три школы. На полтора миллиона жителей провинции Парван. Работа очень опасная. Душманы убивают учителей и врачей.

Возвращаемся в батальон. Прошу Любовь Николаевну держать меня в курсе, как обстоят дела с лечением этой девочки? Если наш фельдшер будет хоть изредка этим интересоваться, возможно, афганцы будут ухаживать за нею немного лучше.

В батальоне встречаю своего ротного. Володя Стародумов возвращается из отпуска по болезни. Был в Союзе, счастливчик! И, естественно, задержался ровно на семь суток. Это конечно, серьезный проступок, но ведь вернулся же! Я бы точно остался. Хотя бы на часок!

Володя показывает письмо от Лёнчика, офицера из Джелалабадского десантно-штурмового батальона, с которым он лежал в одной палате в госпитале: «Передай своему поэту, что во время боевой операции Игорю Овсянникову из гранатомета прострелило ноги. В госпитале их ампутировали…».

В голове не укладывается, Игоря не могли ранить! Это просто какая-то ошибка!