Текст книги "Последний бой сторожевого корабля "Пассат" (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

  Бондарев Александр Иванович

  Последний бой сторожевого корабля «Пассат»

  О бое сторожевого корабля «Пассат» с тремя германскими эсминцами 13 июля 1941 года в Баренцевом море известно практически всем знатокам и любителям морской истории в нашей стране. Впрочем, отечественная историческая литература упоминает об этом эпизоде второй мировой войны буквально несколькими строчками. Современниками подвиг «Пассата» по достоинству оценён не был. Он как бы наложился на подвиг другого сторожевого корабля – «Туман», которому отдали предпочтение. Почему? Причин здесь несколько. Они подробно изложены в интернете. Кому будет интересно, то тот их найдёт. Можно ли было избежать гибели «Пассата»? На страницах этой книге, «Пассат» 13 июля избежал гибели, благодаря нашему соотечественнику. Но ушёл ли он от своей судьбы?

   Глава 1

   – Ну вот, такая она необременительная старость, – думал Анатолий Владимирович, глядя на играющих рядом детей, при этом положив свои старческие руки на самодельную палку-трость.

  Годы брали своё, но и теперь в свои 87 лет, хоть он и передвигался сам, но на палку-трость всё же опирался. Он любил вот так посидеть на лавочке в парке недалеко от своего дома. Тем более, что дома его никто не ждал. Родных у него не было, если не считать двоюродных братьев и сёстер, которые к тому же проживали на Дальнем Востоке, в Уссурийске или посёлке Тимирязевский, там же под Уссурийском.

  В своих четырёх стенах однокомнатной квартиры он сидеть не любил, всю жизнь, прожив и проработав среди людей, он и сейчас хотел быть среди них. Но с годами, он так же уставал от суетливого городского движения, и с некоторых пор, полюбил вот так проводить время в этом небольшом парке, недалеко от дома. Смотря, как вокруг него на траве играют дети.

  Посмотрев на часы, время показывало пять минут второго, ещё десять минут посижу, – подумал я, после чего уже пора идти домой, время уже обеденное, – как раз пока дойду, приготовлю суп с лапшой на курином бульоне.

  Мимо него, в это время прошли двое молодых военных. Смотря на них, на то, как красиво сидела на них форма, меня захватили воспоминания.

  Булавский Анатолий Владимирович, сам был военным, отдав Родине только 32 года службы офицером в артиллерийских войсках. Родился он в 1924 году в обычной рабочей семье на окраине Ленинграда, рос, учился, всё как у всех до 17 лет. Весной 41 года был призван в Армию, по распределению попал на Дальний Восток, в береговую охрану, где и провёл свою службу в одной из батарей береговой охраны водного района.

  На фронт не попал, хоть и с постоянством писал рапорта по команде, за полтора года службы получил звание «младший сержант», успешно закончив школу младших командиров, поначалу входил в орудийный расчет, заряжающим, через некоторое время наводчиком, потом и командиром орудия.

  Когда командованию батареи или дивизиона, необходимо было показать результаты, он всегда становился за наводчика. Его умение феноменально стрелять из орудия, попадая практически в любых погодных условиях, и было тем самым тормозом, по которому его не хотели отпускать на фронт. Хотя если честно, то эта была не такая уж феноменальность, всё было во внутреннем чутье, он всегда знал, когда надо выстрелить, чтобы выстрел был успешным. К концу войны он так и оставался командиром орудия, только подрос в звании до «старшего сержанта». Тем не мене когда началась демобилизация после войны, командир батареи капитан Васильев, настоятельно попросил его подумать насчёт поступления в военное артиллерийское училище. Что он и сделал в 1946 году, поступив в Томское артиллерийское училище. К тому моменту он уже знал, что его родители погибли в Ленинграде во время блокады. В 1950 году успешно окончив училище, помимо своего первого офицерского звания он получил свой первый диплом, диплом с «отличием». На выпускном построении, при вручении первых офицерских погон, о нём лично говорил начальник училища генерал-майор артиллерии Старостин, ставя его в пример того как надо не только учиться но и стрелять из орудий. К нему уже неоднократно подъезжали сослуживцы по поводу, его феноменальной стрельбы, всем им он честно говорил, что во время наводки он просто знает, когда надо выстрелить, чтобы всегда попасть в цель.

  Первые десять лет службы он прослужил в нескольких артиллерийских частях, пройдя путь от командира батареи до командира дивизиона. Его способность к быстрой стрельбе, точно попадая в цель, несмотря на возраст и занимаемую должность заметили и оценили. Он был переведён на артиллерийский полигон, где проводили испытания различных артиллерийских систем, опробовать стрельбу из которых, он становился за наводчика сам.

  Так двигаясь по служебной лестнице, а заодно и учась, закончил артиллерийскую академию имени Ф.Э. Дзержинского в Москве. После которой его перевели в ВМФ, где он и закончил службу в должности командира артиллерийского полигона, капитаном 1-го ранга. На полигоне проводили испытания всех новейших артиллерийских систем, которые поступали на вооружение во флот. Его так же часто приглашали на проведение испытаний различных артиллерийских систем для сухопутных войск, в качестве эксперта, при этом Анатолий Владимирович сам становился к орудию в качестве наводчика.

  Но всегда всё кончается, так и его, в один прекрасный момент, отправили на заслуженную пенсию. Учась и живя практически постоянно в полевых условиях, он к концу службы так и не создал семью, о чём весьма и весьма сожалел.

  И вот теперь, оторвавшись от своих дум, поднявшись, опираясь на палочку, Анатолий Владимирович направился к выходу из парка. До его дома было рукой подать, всего-то надо перейти через дорогу и пройтись метров пятьдесят чуть прямо до поворота во двор.

  Дойдя до пешеходного перехода и посмотрев, в обе стороны, чтобы не было машин, он медленно ступил на переход, движение здесь было на две полосы с двух сторон, без островка безопасности посередине.

   Пройдя почти всю первую полосу, пенсионер услышал истощённый визг тормозных колодок автомобиля, повернув голову вправо, он увидел как выскочивший из проулка тонированный «мерседес», какой-то сотой серии пройдя поворот, за несколько секунд набрав бешенную скорость рванул в его сторону. За ним из проулка показалось ещё несколько легковых автомобилей. Сделать быструю попытку убраться с полосы по которой на бешеной скорости несся «мерседес», мне не удалось при этом, ко всему я потерял равновесие, подвела левая нога, уже падая, увидел как несущийся на меня автомобиль даже не пытается тормозить.

  – Господи, уж лучше бы погибнуть в бою, чем так нелепо, – мелькнула в моём сознании последняя мысль, прежде чем во взлетевшим от сильного удара моём старческом теле померкло сознание.

  Глава 2

  Прояснение в голове наступило мгновенно, как будто в его голове включился выключенный до этого рубильник.

  К качке, которую он ощущал, добавился гул работающей машины, какие-то команды над головой вверху за перегородкой. Было непередаваемое ощущение, что он находится на корабле который куда-то плывёт.

  Решившись открываю глаза, взору открылась небольшая каюта, где я лежал на рундуке, понимание того где я нахожусь и кто я, тут же хлынули мне в голову, полноводной рекой, от которой, я даже немного опешил приходя в себя. Но теперь я точно знал, что сейчас 1941 год первый месяц войны – июнь. И что мне всего двадцать два года, а не восемьдесят семь.

  Меня звать Пивоваров Анатолий Владимирович (слава богу, что хоть имя, отчество сошлось), 1919 года рождения, родившийся в Краснодарском крае, городе Хадыженске, лейтенант. Всего лишь неделю назад (25 июня 1941 года) окончивший ВВМУ им. М.В.Фрунзе (Высшее Военно-морское училище, город Ленинград), четыре дня назад прибывший для прохождения службы в Мурманскую область, город Полярный. В штабе флота получил назначение в одно из подразделений ОВР (охраны водного района) главной базы Северного флота, на сторожевой корабль «Пассат», бортовой номер 22. Являюсь командиром БЧ-2, а точнее артиллерийским командиром на этом корабле. Кроме меня кадровым командиром на корабле был только помощник командира корабля лейтенант Подгорных Евгений Михайлович.

  Да и данный корабль был мобилизован как раз, перед моим прибытием в Полярный, -главную базу Северного флота.

  Сторожевой корабль «Пассат» был построен в 1940 году на Мурманской судоверфи, по списку траулеров вторым в серии. До начала войны, а точнее до 25.06 1941 г. именовался рыболовный траулер РТ-102 «Валерий Чкалов». Относился к типу паровых рыболовных траулеров «Смена». Материал корпуса сталь. Тип корпуса, клёпанный с баком и ютом. Настил главной палубы древесина. Число движителей один, тип гребной винт. Имел водоизмещение 1500 тонн, размеры: 51,3 х 9 х 4,5. ГЭУ котломашинная, 650 л.с. Скорость 10.5/9 узлов, дальность 6000 миль. Находился на балансе тралфлота треста «Мурманскрыба».

  Вооружение «Пассата» составили два 45-мм орудия 21-К и два 7,62-мм зенитных пулемета М-1 («Максим»). В тот день, когда я прибыл на борт корабля, на нём как раз закончили их монтаж, для этого перегнав непосредственно будущий сторожевой корабль к плавмастерской «Красный Горн».

  Специалисты радиоцеха судостроительной верфи НКРП смонтировали и настроили средства радиосвязи (в том числе радиопередатчики «Бриз» и «Бухта», радиопеленгатор «Градус-К»)

  Экипаж уже сторожевого корабля «Пассат», бортовой номер 22, составлял 44 человека по штату. В основном это был экипаж РТ-102 «Валерий Чкалов», на который добавили и восемь человек кадрового состава, командиров и краснофлотцев. Впрочем, большинству экипажу корабля так же присвоили как мобилизованным воинские звания.

  День назад 2 июля 1941 года, приказом по флоту, корабль официально введён в состав СФ. Сразу же был отправлен с десантом в район губы Западная лица, где сопровождал высадку огнём своих двух орудий. Разорвавшийся чуть в стороне снаряд, одним из осколков на излёте, прошёлся по его Пивоварова, голове, сбив с него фуражку и содрав кожу на голове, череп не был пробит, тем не менее рана отправила лейтенанта в бессознательное состояние. Сейчас я находился в своей каюте для начсостава, которых всего было две и предназначенные для двух человек каждая. В этой каюте вторым жил командир БЧ-1 Зарецкий Геннадий Степанович, младший лейтенант, в просторечьи являющийся штурманом корабля.

  Другую каюту начсостава, которая находилась напротив занимали заместитель командира корабля по политической части, старший политрук Вяткин Александр Ильич и командир БЧ-5, младший воентехник Балашов Герман Сергеевич.

  Всё это мелькнуло у меня в голове за долю секунды.

  – Ну, вот хотел умереть в бою, получи и распишись, – пришла первая мысль, – я сейчас вспомнил своё пожелание перед смертью «уж лучше бы погибнуть в бою, чем так нелепо», вот оно самое и сбылось. Хотя пока ещё не совсем сбылось, произойдёт это через неделю, 13-го. Значит, ещё есть время подготовиться к этому «знаменательному» событию. Ну и бонус, куда же без него – молодое, здоровое тело, от которого он уже давно отвык.

  Тут надо сказать следующее, что когда я учился в артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского в Москве, на втором курсе академии мне попалось задание подготовить для доклада какой-нибудь эпизод из ВОВ, проведя его исследования в военных архивах. Считалось, что таким образом слушатели академии вырабатывают навыки работы с научной, военной, технической литературой в историчном аспекте. По непонятно какой причине, а возможно и потому, что, мой куратор в академии капитан 1-го ранга Измайлов был из СФ, то мне как раз и выпало подготовить курсовой доклад на тему «О бое сторожевого корабля „Пассат“ с тремя германскими эсминцами 13 июля 1941 года в Баренцевом море». И вот так получилось, что мне дали второй шанс на жизнь, при этом не забыли и о моём пожелании «лучше бы погибнуть в бою, чем...». Свой тогдашний доклад, я помнил как сейчас почти дословно, так как готовился к нему очень добросовестно и обстоятельно.

  В этот момент в дверь постучались, она немного приоткрылась и в неё просунулась голова, в которой я тут же узнал фельдшера корабля Веселкова.

  – Проходите, Пётр Алексеевич, – сказал я, – стоять в дверях плохая примета.

  – Очень хорошо, что вы пришли в себя, – проговорил тот, подходя ко мне, при этом в левой руке у него была большая сумка с красным крестом на боку. Как вы себя чувствуете, Анатолий Владимирович?

  – Физически нормально, сильно болит только голова, хотя боль уже не такая, как была, когда очнулся – проговорил я, давая возможность фельдшеру произвести внешний осмотр моей головы.

  Тот не забыл осмотреть не только мою голову, но и мои глаза и уши.

  – Анатолий Владимирович, – произнёс тот, не отрываясь от своей роботы, – что вы хотели, осколок ударил вас хоть и по касательной, но сотрясение вы сильное получили, а такое как раз и сознание, на некоторое время отключает. Ну что ж, осмотр я произвёл, кровь у вас уже не идёт. Состояние стабильное, рекомендую ещё некоторое время не вставать, для головы только польза быстрее почувствуете себя нормально. Сейчас я на камбузе запарю вам, порошок болеутоляющий, для вас это будет самое то, что надо, вам принесут. Командиру, я сообщу, что с вами почти всё в порядке, просто немного нужно отлежаться.

  – Где мы сейчас? – задал очередной вопрос я.

  – Выходим из Мотовского залива, как раз до прихода на базу оклемаетесь, – проговорил Веселков, – Анатолий Владимирович, постарайтесь несколько часов не вставать и пить то, что вам принесут с камбуза, особенно пока питьё тёплое.

  – Договорились, – согласно кивнул я, – если конечно, не будет боевой тревоги по кораблю. Я и так прекрасно знал, что до 13-го ничего интересного для экипажа сторожевого корабля не будет. Немецкие подводные лодки пока в этом районе, никакой активности проявлять не будут, хотя немецких самолётов стоит опасаться, всё же зенитное вооружение состоит из всего лишь двух пулемётов.

  Со всем экипажем корабля надо будет провести показательные занятия по работе с пулемётами, – тут же в правильном русле заработали мои мысли, – чтобы все умели в случае чего заменить штатных стрелков. Хоть это и не его основной профиль – зенитное прикрытие, но соответствующие теоретические знания у него были. В своё время, на полигоне испытывая артиллерийские системы, через его руки проходили и зенитные в том числе. Так что как стрелять по самолётам из зенитных средств он знал практически, да и теорию подтянул к практике, когда учился в академии. Тем более, что он недавний выпускник училища, прошло какой то десяток дней. А какие там знания вбивали в головы курсантам, здесь на корабле кроме одного кадрового военного, навряд ли кто представлял.

  Ну, а усиленные занятия со штатными расчётами орудий, он будет проводить до 13-го каждый день по нескольку раз. Всё это, он намерен делать с разрешения своего непосредственного командира лейтенанта Окуневича, подключив сюда и его заместителя по политической части старшего политрука Вяткина. Уж что-что, а работать с личным составом, он умел, всё-таки более тридцати лет службы этому его научили в совершенстве. Да и навряд ли кто, будет против того чтобы учиться воевать настоящим образом, всё же война за бортом. А как гибнут люди во время войны экипаж уже видел, во время нескольких налётов авиации на базу в Полярном. Да и здесь у берегов губы Западная лица, она – война, тоже открыла своё истинное лицо убийцы.

  По старой, военной, ещё не выветрившейся привычке, я тут же начал прикидывать расписание занятий для всего состава экипажа, за исключением разве, что трюмных и котельных машинистов, у тех и так работы хватало в потрохах этого корабля. При этом разделяя экипаж на несколько групп, чтобы и текущие роботы не останавливать.

  А с командиром, побеседуем, как только доберёмся на базу флота, ещё и в присутствии его заместителя и помощника.

  В этот момент, в каюту постучавшись, просунулась голова нашего кока Олиференко, – разрешите товарищ лейтенант?

  – Заходите, – разрешил я.

  Тот тут войдя в каюту, поставил на столик большую кружку, – фельдшер сказал, это для вас, чтобы быстрее на ноги встали. Я вам ещё через несколько часов занесу.

  – Хорошо, большое спасибо, дальше я сам, идите, – отпустил я, кока.

  – Если надо я вам ужин принесу сюда в каюту, – как вопросительно посмотрел на меня.

  – Да нет спасибо, думаю, к тому времени я уже оклемаюсь, – немного подумав, произнёс я, – нет времени лежать, дел много.

  Кивнув головой, Олиференко покинул каюту, прикрыв за собой двери.

  Выпив всю кружку с горьковатой настойкой, откинувшись на подушку, я просто вырубился на несколько часов.

  Проснулся я от стука в дверь, следом за стуком дверь приоткрылась и неё опять просунулась голова кока Олиференко, – разрешите товарищ лейтенант?

  На мой положительный кивок тот, войдя в каюту, поставил на стол большую кружку с всё тем же заваренным порошком, при этом забрав уже пустую стоящую на столе.

  – Идите Олиференко, – отпустил я его, – у меня всё в порядке.

  После ухода кока спать расхотелось, да и головная боль значительно прекратилась, поэтому встав с рундука, оделся, подсев к столу, достал с полки свой рабочий блокнот, и включив настольное освещение принялся накидывать план боевой подготовки для экипажа корабля на ближайшую неделю. Разбив отдельно занятия на зенитных пулемётах, и в составе расчётов орудий, эти занятия для экипажа, я разбил на две подгруппы, одна занимается с утра, другая после обеда, каждое занятие по полтора часа. Отдельно выделил время для занятий с сигнальщиками корабля. Кроме того отдельно выделил занятие по пожарной безопасности на корабле. На политическую подготовку выделил по полчаса, но каждый день, сразу же после завтрака. Снизу сделал приписку, что занятия проводятся не в полной мере, а в части касающийся, если корабль находится на боевом дежурстве или на сопровождении.

  Сверху ударила рында, собирая всех не задействованных на дежурстве по кораблю, на ужин.

  – Пора идти, – сам себе сказал я, вставая из-за стола, поправляя китель и на всякий случай беря табельное оружие.

  В этот момент в каюту вошёл Гена Зарецкий, мой сосед по каюте.

  – О, уже оклемался, – смотря на меня, произнёс он, – это хорошо, на ужин идёшь?

  На мой положительный кивок головой, тот добавил, улыбнувшись, – а я, в общем-то, за тобой пришёл, так и думал, что ты к этому времени отойдёшь от своего боевого ранения.

  – Да какое там ранение, – махнул я левой рукой, правой надевая свою фуражку, – так по касательной череп задело, от того и вырубился, на некоторое время. Выходя из каюты, не забыл прихватить и пустую кружку.

  На ужин были макароны по-флотски, отдельно рыба жаренная, чай, хлеб с маслом.

  Столовая была рассчитана на приём пищи всего на 26 человек, поэтому экипаж питался в две смены. При этом первый стол справа был закреплён за командным составом, второй стол справа за младшим командным составом, а левые два стола за краснофлотцами.

  По уже сложившейся традиции за первым столом в первую смену питались весь командный состав корабля, за исключением, командира и его заместителя.

  Видя всё ещё мой бледный вид, меня расспросами не донимали, дав поесть, после чего я сам прошёл в рулевую рубку корабля, где доложил командиру Окуневичу, что уже готов выполнять свои обязанности в полном объёме.

  – Анатолий Владимирович, тут до базы осталось идти минут сорок, – ответил Окуневич, командир сторожевого корабля, – так что сегодня отдыхайте, а с делами будем разбираться завтра с утра.

  Окуневич, Владимир Лаврентьевич, до недавнего времени (начала войны) выполнял обязанности капитана рыболовного траулера РТ-102 «Валерий Чкалов», с момента введения мобилизации, его оставили выполнять обязанности командира корабля, присвоив ему воинское звание «лейтенант». А так это был сугубо гражданский капитан корабля, который не имел специальной военной морской подготовки.

  – С делами будем разбираться завтра, – эхом отдалось в голове у меня слова капитана корабля, – вот этим и отличаются кадровые военные, от гражданских лиц которых призвали по мобилизации.

  По первости, я хотел предложить собраться командному составу уже сегодня, после прихода корабля на базу. Но меня не хотели и слышать, мне было сказано, опять – завтра.

  – Вот так они и погибли, – продолжал думать я, подходя к своей каюте, – у них из-за текучки не хватило времени на серьёзную военную подготовку экипажа, да собственно говоря и некому её проводить. В моей голове мелькнули обрывками куцые знания, которые дали выпускнику военного училища. А потому по тем знаниям экипажу, только оставалось «героически погибнуть», но это не наш путь. Поэтому всё оставляю в силе, завтра после раннего подъёма, ещё до завтрака осмотрю, оба орудия, и оба пулемёта на их общее состояние, потом завтрак, и серьёзный разговор с командиром Окуневичем, там же пусть будут и Вяткин и Подгорных.

  После того как я устроился на своём рундуке, через десять-пятнадцать минут пришёл и мой сосед Гена, – всё прибыли на базу, теперь до утра спать, сегодня дежурит Балашов, ты кстати дежурить заступаешь завтра на сутки после шести вечера.

  Дежурить, так дежурить, – согласительно кивнул головой я, на сообщение Гены. Насколько я помнил, это будет моё второе дежурство на корабле.

  Глава 3

  Проснувшись по уже давно устоявшейся привычке рано утром, стараясь не будить своего соседа, оделся, привёл себя в порядок, вышел из каюты на палубу корабля, занялся делом.

  Вооружение «Пассата» составили два 45-мм орудия 21-К и два 7,62-мм зенитных пулемета М-1 («Максим»). Проверил оба орудия на предмет чистки, смазки, наличии нормативного количества боеприпасов около него. После чего занялся проверкой обоих пулемётов.

  Проверкой остался не очень доволен, хоть орудия и были обслужены после стрельбы, но имелись некоторые недостатки в их обслуживании, а вот пулемёты порадовали своим состоянием и готовностью к работе.

  В этот момент пробила рында, приглашая всех на приём пищи.

  За столом, где у каждого было своё место, видя, что я выгляжу намного лучше, чем вчера, у меня уточнили моё самочувствие (вопрос немаловажный, – на суточные дежурства заступали всего четыре командира, все кроме командира и его помощника).

  После завтрака, дал указание Голованову собрать всё отделение около кормового орудия через полчаса (часть отделения питалась во вторую смену).

  За время пока экипаж принимал пищу, ещё раз просмотрел свои записи, сложил блокнот в командирскую сумку, нацепил кобуру с оружием и выбрался на палубу. Уже по первому взгляду было видно, что экипаж корабля не был слишком сильно занят делом.

  К этому моменту к кормовому орудию подтянулись все краснофлотцы отделения комендоров. Построив личный состав, командир отделения старшина 2 статьи Голованов доложил мне о построении.

  Тут надо отметить, что весь состав отделения был укомплектован военнослужащими, которых добавили на корабль с учётом вооружения. Всего с командиром отделения старшиной 2 статьи Головановым Тимофеем Яковлевичем было пять человек, один старший комендор краснофлотец Синицын Михаил Евдокимович, два комендора палубных краснофлотцы Баранов Михаил Корнеевич и Башарин Савватий Алексеевич, один пулемётчик зенитный краснофлотец Синицкий Григорий Герасимович.

  Разобрав поэтапно открытие огня при десантировании в районе губы Западная лица, указал подчинённым на имеющиеся недостатки: плохую слаженность орудийных расчётов, невыполнение нормативных норм при заряжании орудий, а так же плохое обслуживание кормового орудия, что и наглядно продемонстрировал на орудии. Приказал Голованову сразу же провести более качественное обслуживание и чистку орудий. Похвалил краснофлотца Синицкого, за состояние вверенных в его введенье пулемётов. После чего распустил отделение выполнять указания.

  Все мои действия наблюдал оказавшийся рядом заместитель командира старший политрук Вяткин. Я же, после роспуска отделения направился прямо к нему, подойдя и поздоровавшись, попросил, – Александр Ильич, необходимо переговорить с вами, командиром и помощником как можно быстрее.

  – Хорошо у вас получилось командовать, – произнёс Александр Ильич, когда мы шли с ним к каюте капитана, – как будто вы всю жизнь это делали.

  – Нас хорошо готовили в училище, – тут же вывернулся я, давая понять, что здесь большую роль играло обучение.

  В каюте капитана находился и его помощник лейтенант Подгорных.

  После того как мы расселись за столом, я начал говорить.

  – Прошедший выход в район губы Западная лица вскрыл много недостатков в обучении личного состава экипажа корабля, поэтому я предлагаю усилить обучение всего состава экипажа, единственно в большей мере стараясь не задействовать отделения котельных машинистов и машинистов, ну и может быть радистов. Хотя и с ними стоит провести ознакомительное занятие по использованию пулемёта и орудия, они должны иметь понятие как с ними обращаться.

   Я, посмотрев на сидящих продолжил, – сейчас идёт война и не исключено что мы пойдём по приказу в последний и решительный бой. И тогда у нас будет на счету каждый из краснофлотцев экипажа, которые должны уметь обращаться с вооружением корабля, которое мы имеем. Врагу должен быть нанесён максимальный ущерб из нашего вооружения. Для этого я предлагаю организовать постоянные занятия, на которых мы будем тренировать экипаж корабля по различным вводным. Каждый краснофлотец экипажа должен знать свои действия при тех или иных вводных, к примеру пожара на корабле, кто заменяет и в каком орудийном расчёте, кого при ранениях, кто помогает подносить боеприпасы к орудиям. Сигнальщиков должны обучать знать силуэты всех немецких самолётов и наших, силуэты наших и немецких кораблей, которые могут здесь оказаться, силуэты подводных лодок. При быстром поступлении сообщений от них командир сможет быстрее отреагировать на угрозу кораблю.

  Кроме этих занятий предлагаю делать утренние построения для определения краснофлотцев на занятия или другие роботы на корабле. Так же нам необходимо организовать каждодневные информации экипажа.

  На что сидевший рядом со мной Вяткин, согласительно кивнул головой.

  – Все это начиная с построений будет способствовать сплочению экипажа, – продолжал я, – а так же повысит его боевую выучку.

  На что уже согласительно закивал головой помощник командира Подгорных.

  – Я сделал наброски занятий на неделю, как впрочем и распорядок дня для экипажа, который после согласования, изменения или дополнений можно вывесить в коридоре перед столовой, для ознакомления всем экипажем. Это конечно касается только тех дней, когда мы будем находиться на базе флота здесь в Екатерининской гавани, а не на боевом выходе.

  После своего доклада я передал свой блокнот на ознакомление командиру и помощнику, смотря на их реакцию.

  Подгорных сразу же одобрительно закивал головой в знак поддержки, пока Окуневич, просматривал мои записи по занятиям.

  – Ну что ж, товарищи, – после ознакомления произнёс командир, – в целом пойдёт за основу. Думаю что, вы Евгений Михайлович, после его доработки уже сегодня вывесите для ознакомления экипажем.

  – Есть ещё один момент, который я хотел бы обсудить как командир БЧ-2, – тут же продолжил я, – вчерашняя работа орудиями в поддержку высадки десанта показала, что мы расстреляли больше сотни снарядов и на момент отхода на базу флота, у нас в наличии оставалось всего снарядов на 5-10 минут бою, потом запас снарядов кончится. Может быть, поставить этот вопрос перед командованием дивизиона и ОВР базы, о дополнительном наличии снарядов к пушкам и патронов к пулемётам на корабле, а не только положенного одного запаса?

  – Обязательно поставим, – проговорил Вяткин, смотря на Окуневича, – это серьёзный вопрос по боеготовности корабля.

  Тот согласительно кивнул головой, – уже сегодня доложу командованию дивизиона наши предложения по боеприпасам. Тем более что они на складах есть в наличии, а в момент боя их может не оказаться на корабле.

  – Места для хранения на корабле достаточно, – подтвердил Подгорных.

  Я именно та такую реакцию и рассчитывал, собираясь под шумок дополучить ещё и боеприпасы для пулемётов дополнительно.

  – Кстати по сигнальщикам, – я посмотрел на Вяткина, – Александр Ильич, нужна ваша помощь.

  Тот вопросительно уставился на меня.

  – Я как командир БЧ, не могу попасть в штаб флота без веской причины, а вы по своей линии можете, тем более как зам командира корабля. Хотелось бы получить для изучения сигнальщиками силуэты самолётов, кораблей, подводных лодок немцев. Своих мы и так срисуем с гавани. Там надо по разным службам походить. Можно даже говорить при этом, что это комсомольский почин комсомольцев нашего корабля.

  Видя как у Вяткина загораются глаза, понял, что мои слова попали на благодатную почву.

  – Сегодня же после обеда соберём собрание комсомольцев, – сообщил тот, всё больше вдохновляясь, – и всё оформим, как положено. Тут думаю, ещё надо подключить к этому почину и политотдел ОВР базы, как оформим протокол собрания пойду в первую очередь до батальонного комиссара Халтобина, думаю, он пойдёт навстречу такому решению комсомольцев.

  – Но вы всё же сходите в штаб флота у них в этом плане больше возможностей, – додавил я Вяткина.

  – И это обязательно сделаем, – заверил тот.

  После этого импровизированное совещание у Окунева закончилось.

  Я же проверив чистку орудий, поставил задачу Голованову на тренировку расчётов орудий по наводке, зарядке, подноске боеприпасов.

  К тому моменту Окуневич и Подгорных, уже побывали у командира дивизиона и решили с ним вопрос, о получении дополнительно ещё по одному боекомплекту на каждое 45 мм орудия и пулемёты.

  Я же не стал терять время и тут же с оформленными накладными, во главе со своим отделением комендоров, направился на склады вооружения, где всё и получил. При этом 80% снарядов на каждое орудие получил бронебойными Б-240, зная какой бой предстоит впереди. Загрузил на тележки и доставил до корабля, отправив назад пустые тележки с командиром отделения.

  К вечеру заступил на дежурство по кораблю, вместе с двумя своими краснофлотцами. Постоянно находясь в рулевой рубке корабля, контролируя весь корабль.

  Ночь прошла спокойно без происшествий, утром после завтрака, организовал занятия у орудий, к одному поставил Голованова, у второго проводил сам, одновременно контролируя как корабль, так и сходы с него. После обеда на корабль пришли посмотреть на занятия командир дивизиона и его заместитель политической части. Вовремя увидел, доложил, поставил в известность командира корабля.