Текст книги "Русь арийская. Наследие предков. Забытые боги славян"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Там – все наоборот

Мир живых противопоставлялся миру мертвых. И это выражалось во всем. Так, наши далекие пращуры считали, что когда на земле светит солнце и блистает день, то в мире мертвых царит глубокая ночь, и наоборот. Когда на земле лето, то в ином мире – зима. Дело доходило до удивительных метаморфоз: считалось, что мертвые ходят вверх ногами, в противоположность живым. Одежду они носят наизнанку, а ежедневная пища их является ядом для живых.

Согласно сибирским мифам, живые, попав в мир мертвых, делаются невидимыми для его обитателей; и, напротив, духи умерших, спустившиеся в мир живых, становятся невидимыми для людей. Иногда люди предпринимают попытки попасть раньше срока в мир мертвых, например, с целью вызволения оттуда родного человечка. Но, как правило, эти попытки оканчиваются неудачей. Живым не дано нарушить раз и навсегда заведенный порядок и попрать смерть. В древних индоевропейских мифах встречается и иной сюжет. Главный герой погибает, но при помощи колдовских чар и при содействии богов чудесным образом воскресает из мертвых. Однако в этих сюжетах, вероятно, обыгрывается тема реинкарнации – перевоплощения души.

Спешите умереть?

В некоторых легендах, например, в греческой мифологии, пребывание души в ином мире приобретало характер какого-то аморфного существования. В ином мире тускло светит солнце, там нет нужды и горя, но нет и радости и веселья, нет времени и нет пространства. Бесчувственные тени лишь существуют во мраке аида. Они лишены самости и желаний. В противоположность этому скорбному миру существует рай. Там души веселы и пьяны, они проводят время в танцах и обильных возлияниях. Полноводные реки в раю полны рыбы, райские кущи – всяческой живности. Там беспрестанно поют птицы, цветут цветы и ярко светит солнце. Там нет забот и нет печалей. Понятное дело, что в такой рай могла попасть не всякая душа. Социальное неравенство на земле закреплялась и на Небесах. Так в целом посмертная доля родоплеменной жреческой и военной аристократии представлялась более счастливой, нежели у простых общинников. Имущественное и социальное положение человека порой просто механически переносилось и на тот свет. В этом аспекте отсутствовал какой-либо антагонизм. Так, вслед за умершим месопотамским царем добровольно следовали его приближенные и весь двор. Понятное дело, что прислуга и приближенные стремились вовремя занять вакантные места у трона правителя и на том свете. Жрецы отправлялись в солнечную страну, а рабы следовали в мрачную преисподнюю, где их пожирала хозяйка царства мертвых. Исходя из этого можно предполагать, что рабы стремились задержаться на этом свете до последнего, цепляясь за жизнь, как бы она тяжела ни была. А цари, и привилегированные сановники легко расставались с этим миром, так как полагали, что в том будет гораздо лучше.

Так говорил Заратуштра

И лишь значительно позднее, в период становления зороастризма и т. н. новых религий, возник имущественный антагонизм: кто был ничем, тот станет всем. Это прослеживается еще и у религиозного реформатора Заратуштры. Он ввел новое положение: трудовой народ, добрый царь и военная аристократия имеют шанс попасть в хорошее место в раю и будут бесконечно наслаждаться несказанным блаженством. Наряду с этим утверждается, что те, кто промышляет разбоем, кочевники, угоняющие скот, разорители крестьянских хозяйств и разрушители городов будут вечно гореть в огне. С другой стороны, идеализируется труд земледельцев и оседлых скотоводов. В «Видевдате» говорится: «Кто сеет хлеб, тот сеет праведность».

В «Гатах» Заратуштра обвиняет предводителя ариев Йиму, приведшего свой народ в Иран в середине 2 тыс. до н. э., в тяжелом прегрешении против морали: в гордыне и грехопадении. Создается квазиисторический миф, что от Йимы отлетел его огненный дух-покровитель – хварно. После этого образ Йимы, как дарителя земных благ и бессмертия телесного, стал противопоставляться образу Заратуштры, как реформатору веры и провозвестнику бессмертия духовного.

Согласно легенде, святой дух якобы вселился в Заратуштру. Последователи пророка объявляют его вместо Йимы первым жрецом, первым воином и первым скотоводом. Соответственно сыновья Заратуштры становятся предводителями сословий: старший – жрецов, средний – воинов, а младший – скотоводов.

Что будет?

Этот социальный антагонизм и революционизм усилился в христианстве: легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатею войти в Царство Божие. Еще во времена Заратуштры акцент был перемещен с того света на этот. Эпоха счастья и блаженства, согласно «Младшей Авесте», должная наступить на земле после кровавой битвы через 3 тысячи лет после пребывания Заратуштры на этой земле. Праведники будут спасены новым воплощением Заратуштры, а пособники зла, коими Заратуштра считал всех кочевников, будут примерно наказаны. Им будут лить в глотку расплавленный металл, и они будут осуждены на Страшном суде. В результате этих активных действий мир будет обновлен и полностью очищен от скверны. Зороастрийские жрецы, верные завету своего учителя, видели в настоящем торжество зла, и они стремились этот мир улучшить. Золотой век человечества они относили в далекое будущее. Они призывали своих сподвижников быть беспощадными к врагам веры, обещая, что только тогда они смогут войти во врата небесные, которые сами открываются перед праведниками. Вошедшие в эти врата обретают бессмертие духовное.

«Близится эра светлых годов»

Как тут не вспомнить и о коммунистах, призывающих к великой битве ради счастья будущих поколений. Как пелось в советской песне: «Близится эра светлых годов. Клич пионеров: „Всегда будь готов!“». Готовым надо было быть «к труду и обороне». Чтобы быть во всеоружии пионеры сдавали нормы ГТО. Счастливое время «светлых годов» должно было наступить на этой земле, а не в каком-то там заоблачном раю. «За мир во всем мире» надо было сражаться с мировым злом «до последней капли крови». Мировое зло персонифицировалось в виде «империалистической гидры», которую нужно было «удушить» в ее колыбели. Однако с падением СССР «великая война» и соответственно «счастливая эра» значительно отодвинулась от современности в будущее…

С падением Союза и с ликвидацией информационной блокады неожиданно выяснилось, что и империалисты с капиталистами тоже верят в то, что когда-нибудь на земле наступит рукотворный технологический рай. Смерть будет отменена, генетики и медики ликвидируют все болезни, а люди будут жить в довольстве, достатке и станут бессмертными. Все воры и убийцы будут подвергаться принудительной эвтаназии в прямом эфире под восторженные рукоплескания публики. Таким образом, зло в мире будет искоренено и наступит всеобщее счастье на земле. Впрочем, в такое вряд ли верят и сами создатели этих утопий.

Гибель мира…

Существуют и иные сценарии будущего. Согласно скандинавской мифологии, верховный бог Один собирает у себя в небесной вальхалле дружинную аристократию. В час гибели богов Один (Вотан) поведет свою дружину на битву с «простыми» мертвецами, лишенными каких-либо заслуг и привилегий. Это будет ренессанс сословного расслоения. В советское время это бы назвали государственным контрреволюционным переворотом. На стороне «простых» мертвецов будут сражаться хтонические чудовища. Очевидно, чудовищам придется нападать на скоростные поезда и разрушать небоскребы. Этой вселенской битве будут предшествовать природные катаклизмы, «великанская зима», которая будет длиться три года, и всеобщее падение нравов. «Великанская зима» весьма похожа на «ядерную зиму»… Не дай бог, конечно! Падение нравов уже идет полным ходом.

Даже если отстоять основы мироздания попробует сам Один и его дружина, то из этого вряд ли что-либо путное получится. Мир все равно, согласно предсказаниям скандинавского эпоса, погибнет в хаосе.

Живые погибнут в огне, а мертвецы не смогут возродиться к новой жизни.

…И его возрождение

Но все же вселенская битва конца времене, именуемая древними скандинавами Рагнарек, имеет некое светлое если не начало, то хотя бы завершение. Земля, очистившись от ярма грехов и всяческого зла, имеет шанс возродиться к новой жизни, как может возродиться душа человеческая после смерти бренного тела. Согласно предсказанию «Старшей Эдды», в священной роще Ходдмимир (Булонский лес) выживут два человека: мужчина и женщина Лив и Ливтрасир. Они дадут начало человеческому роду. Своих детей, уже свободных от греха, они будут зачинать в священной роще. Может быть, это будут два хиппи, чудом уцелевшие после всеобщего армагеддона. Новое человечество воспрянет из праха и постепенно вновь распространится по лику земли. Подобный сценарий мы можем встретить в кельтской, иранской, индийской и кавказской мифологиях. Так, согласно индийским Пуранам, на смену седьмому человечеству придет восьмое. Родоначальниками и прародителями его будет восьмой Ману Саварни и его супруга. Впрочем, Ману Саварни и его супруга могут прибыть на землю из космического «прекрасного далека». Но к тому времени Земля будет уже «безвидна и пуста». Придется новым людям-инопланетянам начинать здесь все сначала.

Превращение дракона в человека

Йима – владыка золотого века

Продолжим рассказ о превратностях судьбы древних язычников-кафиров, обитающих и поныне в высокогорном районе Гинудукуша. Калаши – народ, имеющий европеоидную внешность и живущие в окружении мусульман, как уже отмечалось, верят в бога Имру. Особый интерес вызывает этимологическое совпадение имени этого бога с именем авестийского божественного первопредка Йимой, а также с царем мертвых у индуистов – Ямой. Во времена ирано-индийского единства Йима (Яма) мыслился как идеальный владыка золотого века и гарант бессмертия. Однако после религиозной реформы Йима стал противопоставляться пророку Заратуштре. Стремление ортодоксального зороастрийского жречества всячески опорочить божественного предка иранских ариев не смогло до конца устранить его божественный ореол. Образ Йимы был изначально связан с огнем. Так, в древнеиранском литературном произведении «Абан-Яште» Йимра помещен на священной горе Хукарья. (По всей видимости, именно эта гора носит сегодня техническое название «К2». В непосредственной близости от этой горы обитают многие народы дардской группы, имеющие европеоидную внешность и пережитки языческой веры.) Йима творит жертвоприношение на священной горе богине Ардвисуре Анахите. Это сакральное действо должно обеспечить Йиме «власть над людьми и богами».

Священный огонь

Притязание Йимы на главенство среди богов – это отличительная черта, характерная для времени индоиранского единства. В остальных произведениях «Авесты» такая характеристика Йимы уже не сохранилась. Кроме этого древние тексты приписывают Йиме функцию верховного жреца. Именно он возжег в Хорезме первый священный жреческий огонь – Атур Фарнбаг, наделенный особой сакральной функцией. Согласно авестийским представлениям, Атур, или Атар, является персонифицированным воплощением божества. В «Ригведе» эпитет огня снабжен эпитетом atharyu – «пылающий». По учению «Гат», Атар (огонь) не самостоятельно действующая сила. Это лишь символ и внешнее проявление высшего божества. Иногда Атар воспринимается как тело бога. Этому как нельзя лучше соответствует индоевропейский миф о том, что огонь распределен во всем бытии. Он присутствует и в теле человека, и в теле животного, и в растении, а также в космических объектах: солнце, луне, звездах. Так, в древнеиндийском учении «О пяти огнях» из «Чхандогья-упанишады» мы находим притчу, как боги создают тело мужчины и женщины из жертвенного огня. Мужчина вливает свое семя в лоно женщины, и оно также есть огонь. Укутанный в пуповину плод развивается в чреве женщины девять месяцев, больше или меньше этого срока, и на свет рождается новорожденный. Его тело также соткано из огня. Человек растет, взрослеет, живет и… умирает. Его тело предают огню на погребальном костре. Таким образом, начало человеческой жизни и ее завершение связаны со стихией огня. Огонь присутствует как особая сакральная функция и как божественная жертва. Рождение и смерть связаны единым циклом бытия.

Огненный ритуал

У калашей также отмечены огненные ритуалы, связанные с огнем. При этом огонь сопровождает всю жизнь калашей: от самого начала до ее завершения. И хотя после смерти человека калаши, согласно зороастрийскому канону, не погребают умершего в земле и не предают его тело огню, а оставляют его в специальном ящике-саркофаге на деревенском кладбище, есть все основания считать, что в древности у калашей присутствовал обряд трупосожжения. Посредством огненного жертвоприношения человек у калашей приобщается к Небу. В костер, разожженный при помощи трения двух палочек, бросают мясо жертвы, льют масло и молоко, кидают семена. Аналогичные обряды описаны в древних авестийских и древнеиндийских литературных памятниках.

Однако согласно поздней авестийской традиции, Атар (огонь) стал ассоциироваться уже не с телесными функциями, а с духовным началом в человеке. И в этом смысле отмечается отступление от канонов арийского отношения к огню. В «Младшей Авесте» Атар наделен уже персоналией. Он показан как сын Ахурамазды, имеющий личность и свою волю. Согласно авестийским религиозным и литературным документам «Вимдевдата» и «Яшту», огонь смертен. Его существование находится под постоянной угрозой. Силы тьмы борются с огнем. Здесь огонь уже понимается как духовная божественная сущность, а тьма – как демоническая и антидуховная сущность. Атару угрожает трехглавый дракон Ажи-дахака, который является исчадием ада. Атар все время борется с Ажи-драконом. Битва эта может быть расценена в контексте развития религиозного сюжета как борьба сил света и сил тьмы, как победа жизни над смертью.

Как дракон превратился в арабского царя

Весьма интересно, что Атар, получивший в последующей авестийской трактовке образ смертного воина-богатыря, борется не с кем-нибудь, а с драконом. Борьба между драконоборцем и трехглавым драконом идет за обладание символом суверенной царственной власти – хварно. Историки отмечают, что в поздних трактовках сам дракон преображается в воина – царя, предводителя вражеского войска. Очеловечивание дракона полностью завершилось тем, что он окончательно превратился в царя Заххака, араба по происхождению. Историки считают, что таким образом в иранском фольклоре нашло свое воплощение арабское завоевание сасанидского Ирана в середине VII века н. э. Сохранилась легенда, в которой рассказывается, что в 628 году пророк Мухаммед отправил иранскому шаху Хосрову письмо с призывом принять ислам. Шах Хосров, прочитав это письмо, пришел в ярость от весьма вольного и неподобающего обращения к нему и разорвал письмо. Когда же пророк узнал об этом, он сказал, что Аллах точно так же разорвет царство Хосрова, как тот разорвал его письмо. Арабы-мусульмане впервые появились в Иране спустя несколько лет, и Иран действительно был завоеван.

Дракон приобретает черты божества

Между тем образ дракона в Авесте не столь однозначен. Трехглавый и шестиглазый дракон Ажи-дахака совершает огненные жертвоприношения божествам Ардвисуре, Анахите и Вайю. В «Яште» дракон изображен праведным зороастрийцем. А по некоторым поздним иранским и армянским источникам, в Мидии и Кабуле сохранялось почитание Ажи-дахака. Местные цари возводили к нему свои родословные и рассказывали удивительные истории о том, что их предки служили при дворе дракона. Это весьма напоминает родословную некоторых китайских императоров, которые почитали за честь, что их род идет от дракона-императора. Расшитые золотыми драконами халаты могли носить только высокопоставленные потомки этого дракона. Нарушивший запрет рисковал своей головой. Мы можем предполагать, что культ дракона попал в Китай из Средней Азии несколько тысячелетий назад. Изображения огненных трехголовых божеств встречаются и в искусстве Восточного Туркестана (Хотан), и в самой Средней Азии (Хорезм, Пенджикент). На этих изображениях вокруг трехголового божества с человеческими лицами сияет нимб из языков пламени. Первая голова – женская, средняя – мужская, а третья – демоническая. Каждая из голов имеет третий глаз во лбу. Такая трактовка прослеживается и у многих трехголовых изображений индийских божеств, например, у ведийского Агни, индуистского Тримурти и трехголового Шивы Ардханаришвары. Кусок фрески с изображением трехголового божества был обнаружен археологами в Пенджикенте. Под этой фреской выведена надпись «Вешпаркат», что в переводе с согдийс-кого на санскрит означает «Вишвакарман» – «творец всего сущего».

Драконья иконография

По всей видимости, образ трехголового дракона и дракона вообще был широко распространен на огромном пространстве Великой степи несколько тысяч лет назад. Так, на окуневских стелах на юге Сибири можно увидеть образы многоглавых божеств с третьим глазом во лбу. На стелах также распространены образы змеи и рыбы, которые являются изобразительными синонимами дракона. Часто подобного рода изображения, выбитые на вертикально стоящих камнях – менгирах, сопровождают зигзагообразные линии, идущие сверху вниз, символизирующие потоки воды. Рядом имеются изображения большой фигуры сидящей женщины с чашей в руках. Нетрудно увидеть, что эти образы связаны с плодородием, с водной стихией. Сидящая женщина – это жрица или богиня древнего культа. Возможно, на менгирах изображена сцена вызывания дождя. Согласно более поздним источникам, ведьмы, дабы вызвать дождь, разжигают костер и кидают в него змей. Либо кипятят воду в горшке и кидают змей в кипящую воду. Обряды вызывания дождя у разных народов имели некоторые различия, но они обычно всегда были связаны с водой, огнем и змеями. Змея в данном случае является метафорой дракона. Сам же дракон во многих древних легендах приобретает черты морского змея или Морского царя. Вероятно, в стародавние времена, дабы задобрить Морского змея, совершали человеческие жертвоприношения. Как мы знаем, Георгий Победоносец освобождает от скорбной дани подневольный народ, расправляясь с мерзким змеем, обитавшим в озере.

Как дракон превратился в половецкого царя

Превращение зооморфного синкретического существа – дракона, сочетавшего в своем облике черты птицы, коня и змеи, в человека совершенно независимо происходило у разных народов. Так, у китайцев дракон в позднем фольклоре приобретает черты благообразного старца с длиной седой бородой и с волшебным посохом в руке. Старец сидит на дне водоема, является его хозяином. Чтобы взять воду для хозяйственных нужд, нужно испросить у него разрешение. В русских народных сказках и былинах дракон предстает уже в виде Тугарина Змеевича. Он предстает в виде вооруженного воина, восседающего на вороном богатырском коне. Промеж глаз у Тугарина Змеевича торчит каленая стрела – некий намек на бессмертие и, возможно, третий глаз. На плече у него сидит вещий ворон, а рядом бежит хорс, гончий пес, – символ смерти. В былинах Тугарин Змей является противником русских богатырей: Добрыни Никитича и Алеши Поповича. В образе Тугарина историки видят историческое лицо – половецкого хана Тугоркана. Как считают, такая трактовка отражает историческую войну русских с половецкими, а позже и татаро-монгольскими кочевниками.

Половцы – новые хозяева великой степи

Несколько слов надо сказать о самих половцах. До XIX века историки считали, что название «половцы» происходит от русского слова «поле». Место обитания половцев называли Половецкой землей. Однако историк конца XIX века А. Куник считал, что название народа – «половцы» (кипчаки) указывает на цвет их кожи – «желтый», от древнерусского слова «половъ» – «желтый». В XI веке н. э. половцы из Заволжья, захватив земли печенегов, продвинулись в причерноморские степи и стали хозяевами всей Великой степи от Иртыша до Дуная.

В антропологическом отношении половцы были смешанной группой, возникшей еще при смешении монголоидных гуннов и европеоидных скифов. Впоследствии половцы вошли в состав казахского, узбекского, киргизского, башкирского, карачаево-балкарского, татарского, ногайского, кумыкского и других народов. Историк Лев Гумилев полагал, что половцы стали частью и украинского народа.

Половецкие касты

Весьма интересно, что у половцев были сословия или касты: жрецы, воины, ремесленники, скотоводы, земледельцы. Своеобразную «касту неприкасаемых» составляли колодники, или пленники. Разделение на касты роднит этот степной народ с древними ариями.

Главным занятием половцев было разведение коров, коней, мелкого рогатого скота и верблюдов. Половцы постоянно кочевали, сменяя летние пастбища на зимние.

Большую часть половецкого общества составляли воины-мужчины. Жрецы-шаманы, именуемые бахсами или камами (отсюда слово «камлание»), занимались гаданием, врачеванием, общением с добрыми и злыми духами. В их обязанность входило предугадать время для активных военных действий и заручиться при этом поддержкой богов.

Помимо этого у половцев, как и у скифов, был развит звериный культ. Родоначальником своего народа, как тюрки, аланы и прочие древние кочевники, половцы считали степного волка. У половцев был развит культ предков. Над погребениями вождей и воинов-героев половцы насыпали курганы и ставили каменные бабы.

Во время военных операций половцы применяли тяжелые самострелы и «жидкий огонь». Они забрасывали укрепления противника горшками с подожженным жиром, вытопленным из трупов убитых. Это вызывало сильный пожар и смятение в стане противника. Половцы совершали стремительные рейды на южнорусские города, грабили, убивали, угоняли скот, захватывали пленников и обращали их в рабство.