Текст книги "Быдло (СИ)"

Автор книги: Александр Иванин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Здравствуйте. Вы мне звонили, – не дожидаясь вопроса, сказал я.

– Да. Здравствуйте. Вы вчера к Еве домой приходили, – приветствовал меня звонкий девичий голос.

– Приходил, – согласился я. – А в чём собственно дело?

– Мы друзья Евы и сами попытаемся её разыскать.

– Замечательно. Листовки это ваших рук дело?

– Да. Но этого мало.

– Согласен. А что вам от меня нужно?

– А вы вчера рассказывали о человеке… – девушка запнулась, пытаясь подобрать слова.

– Да. Я понял.

– Вот. Мы хотели, чтобы вы нам помогли. Мы сейчас возле станции метро. И пытаемся понять, куда она пошла дальше с тем человеком. Вы можете рассказать нам о том, как он выглядел и где конкретно они встретились?

Молодняк играл в детективов. Их порыв был абсолютно искренний хоть и дилетантский, а полиция вряд ли будет заниматься поисками моей Евы. Дрищавый опер вчера ясно высказал свою позицию.

В груди заныло, а в душе стало тоскливо от горестного предчувствия. Они пытаются найти Еву, а ведь я тоже могу оказаться полезен. А вдруг моя подсказка окажется той самой последней каплей, которая поможет спасти девочку? Я принял решение, поборов неуверенность и страх провалить служебное поручение. До встречи с банкирами оставалось ещё четыре часа, и я хотел потратить это время с пользой. Жизнь человека важнее, чем служебные обязанности.

– Я сейчас к вам подъеду. Где вы там стоите?

– Ой, как здорово. Мы возле чебуречной. Такая, с жёлтый вывеской. Знаете?

– Да. Я буду минут через тридцать.

– Хорошо. Мы вас уже ждём.

Я сел в свою машину.

Водитель доставил меня до станции меньше чем за полчаса.

Небольшую стайку подростков я увидел издалека. Когда я говорил про общности, стоило ещё упомянуть, что каждой из стихийных общностей людей присуща своя динамика и энергичность. Стайка вчерашних детей обладала просто сумасшедшей энергетикой, они непрерывно были в движении. Если сравнивать их подвижность с черепашьей динамикой старушек на семейке, то мои предполагаемые визави были на противоположной стороне шкалы динамики групп и сообществ, приближаясь по динамике к футбольным болельщикам.

Они вытягивали шеи и внимательно смотрели на каждую проехавшую машину. Буквально за несколько мгновений до меня перед чебуречной остановился древний и битый автомобиль Volvo чемоданно-сарайного вида. Подгнивший мятый кузов фирменного коричневого цвета произвёл впечатление на стайку, судя по их вытянувшимся мордашкам. Они было уже двинулись к старому рыдвану, но тут из-за руля вышел седоголовый кавказец и с подозрением уставился на движущуюся в его сторону молодёжную компанию.

Мой водитель припарковал машину как раз перед кормой видавшего виды автомобиля. Когда я вышел из машины и взял пиджак с заднего сиденья, немая сцена молодёжь vs. кавказец продолжалась.

– Ребята я здесь, – переключил я внимание подростков на себя.

– Здравствуйте, – поздоровалась со мной первой невысокая суетливая девушка в очках.

Скорее всего, она была лучшей подругой моей Евы. Нестройный хор голосов подхватил приветствие, а высокий видный парень, которого я принял за бойфренда Евы, подошёл и пожал мне руку.

Компания подростков обступила меня со всех сторон, практически прижав обратно к моей машине. Тут я понял свою ошибку. Они не выпустят меня, пока не решат, что я им больше не нужен. Сбежать от них не получится.

Очкастая пигалица тут же вывалила на меня ушат информации, что они друзья Евы и не успокоятся пока не разыщут её. По словам энергичной девушки все социальные сети были забиты сообщениями о поисках подруги, столбы украшены объявлениями, они уже оббегали все морги и больницы, а теперь решили «пройти по её следу».

Меня несколько выбил из колеи её напор, но я все же собрался с мыслями и второй раз описал сцену встречи Евы и мрачного типа. Мне задали кучу вопросов, и в итоге я вспомнил такие детали, о которых даже не предполагал.

Я говорил, а сам смотрел на этих парней и девчонок. Как мне хотелось расспросить их о том, какой была Ева, что она любила, чего хотела в жизни, мне не терпелось узнать о её интересах и увлечениях, какой у неё был характер, даже о её недостатках я тоже хотел всё знать. Какие же они счастливые, что им довелось быть в её жизни, общаться с ней, заниматься общими делами, делить с ней свои детские и подростковые радости и печали. Все они милые, добрые, искренние, ещё не покрытые корочкой прагматичного цинизма, все они пришли сюда по зову сердца, хотя и с разными мотивами.

Видный парень смотрел на меня немигающими глазами практически гипнотизируя. Он тоже был счастливцем. Я не знаю, какие у них были отношения и как далеко они зашли, но он точно мог прикасаться к ней, обнимать, дрожать за руку. Я видел, что парень не понимает, какое чудо было рядом с ним до недавнего времени. Он этого не понимал потому, что он был занят собой. Он нравился женщинам. На него обращали внимание. Он это знал это и принимал как должное.

Рядом с ним стояла высокая девушка с красивым интеллигентным лицом. У неё была тонкая талия и мощные бёдра. Она буквально млела от близости своего кумира и была здесь отнюдь не для поисков Евы.

Пигалица в очках была одновременно концентратором и движущей силой всей компании, природная активность не давала ей покоя. Вторая лучшая подруга – толстая некрасивая девушка искренне горевала о Еве, она потеряла свой идеал – икону недостижимой красоты к которой безуспешно стремилась.

Полноватый смурной мальчишка с густым пушком над верхней губой. Он был здесь за компанию. Ему было интересно быть причастным к чему-то важному. За ним стоял другой парнишка с каким-то отчаянием в глазах. Он действительно любил Еву, и её пропажа стала для него ударом. Вообще-то, само существование Евы было для него мучением неразделённой юношеской любви. Любовь к Еве в его душе балансировала на грани маниакального влечения. Легко представить, что именно он пошёл бы на смерть ради любимой или на убийство, чтобы она не досталась уже никому.

Была ещё девушка постарше. Что-то мне подсказывала, что главной во всей компании была именно она. По крайней мере, её слушались беспрекословно. Она включилась в разговор самой последней и предложила провести визуализацию. То есть я должен вернуться на то место, откуда я видел Еву последний раз, и постараться вновь пережить тот момент времени.

Вся компания отвела меня остановку, а там серый кардинал молодёжной стайки применила ко мне известные ей методики работы с человеческой памятью и сознанием. Не знаю, насколько это было научным, но впечатление производило неизгладимое. Я снова пересказал «то, что вижу». Затем мы пошли к месту, где Ева обняла мрачного типа.

Мой взгляд скользил по прохожим, в мои уши лилась сбивчивая речь юных Пинкертонов. А мои мысли были полностью захвачены Евой. Казалось, что её образ стал яснее и чётче. Непонятно как я впитывал милый образ из головок этих недорослей.

Тут мой взгляд остановился. Прямо мне в глаза смотрел тот самый бездомный пёс с моей остановки, от которой мы отъезжали вместе с Евой, и где я увидел роковое объявление о её пропаже. Старый беспризорный пёс сидел в проходе между торговыми павильонами и смотрел на меня, не отрываясь, казалось – он звал меня.

– Что с вами? – спросила меня доморощенный психотехник.

Моё внимание снова вернулось к молодёжной компании.

– Собака, – Я указал рукой на бродячего пса. – Я его на нашей остановке видел.

– Вот надо же! – удивилась очкастая энергичная пигалица. – Везде эти бездомные шавки. Скоро по улицам нельзя будет пройти. А вы знаете, сколько они людей перекусали?

– Меня ни разу, – возразил я. – И кого-то из моих близких или знакомых беспризорные собаки тоже не кусали. Кусали свои же домашние пёсики. Про такие случаи знаю лично. И ещё много случаев знаю, когда люди убивали бродячих собак ради развлечения. На моей улице за гаражами подростки живьём сожгли щенят бродячей собаки. Облили бензином и подожгли, а их мать палками забили. Небольшая такая собачка была, Каштанкой звали.

Девушка что-то хотела ответить, но не нашлась и промолчала.

– А куда Ева с ним могла пойти? – вернул нас к основной теме обсуждения смурной парнишка.

– Тут поблизости кафе летнее есть в сквере. Там сейчас очень красиво. Много цветов. Может, они туда пошли? – предположила девушка, по уши влюблённая в парня Евы, её томный взгляд обвёл присутствующих.

– А пойдёмте туда и спросим, – предложила пигалица.

Мы всей компанией прошли до места, где широкий пешеходный тротуар прорывался сквозь плотный строй коммерческих киосков и направились через обширный сквер в сторону виднеющегося шатра летнего кафе.

Вопреки моему предположению, место оказалось вполне приличное, с новой мебелью, нарядными большими клумбами и романтичным названием «Ассоль». Посетителей было мало. Вполне возможно, было ещё рано для массовых посиделок завсегдатаев или просто наш визит пришёлся на «тихий» день.

Встретивший нас официант с приторной улыбкой посмотрел на сопровождавший меня детский сад и обратился ко мне:

– Вы ребятишек хотели покормить?

– Нет. У нас пара вопросов есть, – разочаровал я его.

Он сразу потерял улыбку и стал, наоборот, неприветливо серьёзен.

Пигалица в очках поняла, что её оттирают на второй план и тут же вылезла вперёд с листовками и со своим ушатом информации. Она трясла у него перед носом пачкой бумаги, тыкала пальчиком в фотографию, пыталась описать мрачного типа, рассказывала о своей самоотверженной работе, и о том какой замечательной была моя Ева. Официант с ещё более неприветливым видом посмотрел фотографии, послушал трескотню очкастой и напряжено пожевал губами.

– Нет. Такие к нам не заходили. Не видел.

Окружавший меня выводок недовольно загундел.

Здесь пришёл мой черёд. Я выудил из кармана портмоне и протянул официанту тысячу рублей:

– Простите нас за назойливость. Мне очень жаль, что мы напрасно отвлекли вас от работы.

Я дружелюбно улыбнулся. Купюра волшебным образом исчезла из моей ладони.

– Вообще-то, я в пятницу не работал. Вам лучше у кого-то другого спросить.

– А могу я занять ещё толику вашего времени? – сказал я и выудил из портмоне очередную купюру.

Купюра опять исчезал, и повеселевший официант дружелюбно наклонился ко мне.

– Вы знаете, вам лучше с Эриком поговорить. Он старший менеджер и с утра всем нашим пиндюлей раздаёт. Если утром девушка с мужчиной в «Ассоль» заходили, то он обязательно их видел.

– Представьте нас, пожалуйста, – Я опять скормил официанту тысячерублёвую купюру.

– Хорошо. Только всем туда не надо.

Официант красноречиво обвёл моих провожатых.

– Можно мы втроём.

Я положил руку на плечико энергичной пигалицы и взял за локоть юного психотехника.

– Идёт, – согласился официант и даже не намекнул на очередную мзду.

Он без лишних сложностей провёл нас в административное помещение, где сам подошёл к плотному чернявому коротышке с намечающимся пузиком. Официант что-то сказал ему на ухо и часто закивал. Коротышка посмотрел на нас испытующим взглядом, а потом вразвалочку направился в нашу сторону.

Он смерил взглядом меня и пигалицу, и замер, уставившись на нашего психотехника. Девушка мягко улыбнулась ему в ответ, но всё равно коротышка в итоге обратился ко мне.

– Что у вас?

– Девушка пропала, – ответил я. – Последний раз я её видел рядом со станцией метро в прошлую пятницу. Она встретилась с каким-то мрачным типом. Мы предположили, что они к вам могли зайти.

– Может быть. Мы круглосуточно работаем.

Я выудил пятитысячную купюру. Коротышка с лёгкой улыбкой накрыл мою руку и заверил:

– Денег не нужно. Как она выглядела?

– Фотографии есть? – спросил я у девочек.

Пигалица положила листовки на стойку и, порывшись в сумке, передала мне небольшой фотоальбом, листов на тридцать, где в прозрачных пластиковых кармашках лежали фото пропавшей девочки. Руки непроизвольно вздрогнули. Скрепя сердцем, я протянул альбому Эрику.

Тот смотрел на фотографии секунд пять.

– Яркая девочка. Я её запомнил.

Девчонки выдохнули как один человек.

– Они за третьим столиком сидели. Мужчина действительно странный был. Явно из уголовников. Я такую публику за версию чую.

Чернявый коротышка не торопясь переворачивал странички и скорбно качал головой.

– Я её сначала за проститутку принял, но там и близко такого не был. Общались они очень тепло. Он мороженое для девочки заказал и фрукты, а себе минеральную воду и микс из орехов с цукатами. Я их хорошо запомнил.

– Долго они сидели?

– Часа три. Может, больше. Они ещё поели перед уходом. Шашлык из телятины.

– А о чём они говорили?

– Не знаю. Больше говорил мужчина. Он курил постоянно. Пепельницу много раз меняли.

– А как они ушли?

– В смысле?

– Куда, в каком настроении и как при этом себя вели?

– Ох, ты. Прямо допрос, – усмехнулся Эрик.

Но потом все равно ответил:

– Пойдёмте. Я покажу.

Мы вышли вслед за ним.

– Это тоже с вами? – спросил Эрик и кивнул в сторону брошенный стайки подростков.

– Да.

– Значит, хорошие друзья.

Коротышка тихонько засмеялся. Он указал на столик в тени цветущей сирени.

– Там они сидели, а ушли в сторону пруда. Она его под руку держала.

– Говорили о чём-то?

– Говорили, но о чём не знаю. Он у нас пачку парламента купил. Ребята я вам больше ничего не смогу рассказать. Больше я их не видел.

Эрик вернул мне в руки маленький альбом карманного размера.

Я поблагодарил его, но попрощаться не успел. Коротышка меня остановил:

– Подождите секунду.

Он опять скрылся в подсобном помещении, но действительно вернуться довольно быстро. В руках он нёс пакет с песочными пирожными.

– Это подарок от заведения.

Неожиданный презент подсластил горькую пилюлю. Мы продвинулись в поисках ровно на двести метров, обнаружив кафе, где Ева провела время с мрачным типом. Но сейчас мы снова оказались в полной неопределённости. Сопливые Пинкертоны снова пытались рассуждать и строить умозаключения, но предположений о том, куда могла пойти Ева с мрачным типом, было непозволительно много. Собака не появлялась, и я решил, что на сегодня моё участие в поисках завершено. Попрощавшись со своими юными следопытам, я вернулся в машину и отправился в банк.

Время до пяти часов ещё оставалось, и я заглянул в ресторанчики напротив здания банка. Поздний обед оказался довольно-таки сытным и вкусным. Я пытался настроиться на встречу с банкирами, но Ева никак не шла у меня из головы.

Когда пришло время встречи с хитрыми евреями, я расплатился и пошёл в банк.

В переговорной оказалось неожиданно много народа. Были, в том числе, и незнакомые мне люди. Меня поздравили с новым назначением, подарили дежурный набор из фирменного ежедневника, ручки «Паркер» с логотипом компании и настенного календаря. Помимо этого мне подарили книгу в кожаном переплёте. Но самое интересное, что меня действительно ждали.

Меня ожидало поистине потрясающее предложение. Оказалось, что банк уже профинансировал наших конкурентов. Их проект стартовал на год раньше. Конкуренты на деньги банка выкупили промышленную площадку, с помощью лизинговой компании банка закупили и смонтировать дорогое оборудование, а также уже запустили производство, но директор нового предприятия набрал кредитов, вывел деньги за рубеж, а сам сбежал вслед за деньгами. У хозяина компании-конкурента случился инсульт от переживаний, на саму компанию накинулись кредиторы, а сотрудники как на работу ходили в следственный комитет к следователям.

Ежедневный простой всего предприятия обходился чересчур дорого. От распродажи производства по частям можно было собрать меньше половины суммы на покрытие существующих задолженностей. Банкиры хотели обанкротить фирму, чтобы почистить бизнес от второсортных кредиторов, но и в таком случае хитрые евреи теряли непозволительно много денег.

Банк предлагал нам выкупить или взять в аренду готовое предприятие.

Я аж онемел от такого бесценного подарка судьбы. Нам предлагали шагнуть на год вперёд и получить уже готовый бизнес. У банка просто не было выбора. Я предварительно согласился и договорился о встрече на завтра уже в расширенном составе.

Мой выход из офиса банка был подобен маршу римских легионов под Триумфальной аркой. Я ликовал, сжимая в руках толстую папку с материалами коммерческого предложения банкиров. Я пытался набрать генерального, но телефон разрядился.

Прорвавшись сквозь вечерние пробки, я вернулся в офис уже после окончания рабочего дня. Несмотря на поздний час, Степан Константинович и все топ-менеджеры были на месте. В кабинете генерального директора висела сизая пелена табачного дыма. Дым не выветривался, даже несмотря на распахнутые окна. Судя по тягостной атмосфере, итоги сегодняшней беготни не вселяли оптимизма.

Директор встретил меня напряжённым:

– Ну что, Макс? Может, ты чем-нибудь порадуешь?

– Порадую, и даже лучше. Гельмут уже завтра готов подписывать контракт на финансирование всего проекта. А банк нам отдаёт готовую промышленную площадку наших конкурентов с готовыми линиями.

Казалось, что по кабинету прошёл разряд тока. Всех тряхнуло как от электрического напряжения. Мрачное как грозовая туча, лицо генерального директора вытянулось, а глаза выкатились из-под набрякших век.

– А ну повтори, что ты сказал, – потребовал он.

Я в гробовой тишине рассказывал о встрече с Гельмутом и о его звонке Йохану. Потом я рассказал о предложении банка, попутно выкладывая на стол документы, фотографии и буклеты. Когда очередь дошла до солидного томика бизнес-плана, финансовый и коммерческий директора чуть не разорвали его, перетягивая друг у друга из рук.

По лицам окружающих было понятно, что я единственный, кто принёс сегодня положительный результат. Шумное обсуждение и планирование, звонки партнёрам и Павлу Андреевичу, споры, скоропалительные расчёты сожрали практически час времени, и я поехал домой.

Глава 7
Милана

Водитель выслали меня перед самым подъездом, и первым кого я увидел, была мама Евы.

Женщина поднялась с лавочки возле подъезда и нерешительно шагнула в мою сторону.

– Здравствуйте, Максим.

– Добрый вечер, Милана.

– Простите меня, пожалуйста. Я не думала, что вы так поздно приходите. Спасибо вам больше за помощь.

Мне стало неудобно перед Миланой самому. Уже было начало одиннадцатого.

– Можно было и по телефону позвонить. Меня сегодня друзья вашей девочки как раз вызванивали.

– Нет. Я хотела лично извиниться за поведение папы. По телефону это не так просто. Придётся много объяснять. Вы вчера назвали ваш адрес, а у меня память очень хорошая. Я… Простите, что не позвонила вам и не спросила разрешения. Ой, это так бестактно с моей стороны – заявиться к вам без приглашения. Какая же я дура.

Она сделала короткую паузу и закрыла лицо руками. Милана была в полном смятении.

– Всё в порядке, Милана. Я вас очень хорошо понимаю. Представить себе не могу, что со мной происходило, если бы пропал мой ребёнок. Вы меня не затрудняете. Может, загляните к нам на чашечку чая?

– Вы так любезны, – тихо ответила женщина. – Спасибо вам. Вы сделали очень большие дело. Вы подарили нам надежду и даже уверенность. Вы так помогли нам, а он вас вытолкал. Это было ужасно, я потом места себе найти не могла.

– Я совершенно не обиделся.

– Я постараюсь не отнимать много времени, и злоупотреблять вашим гостеприимством я не хочу. Я прошу у вас прощения за его поведение, но мне хочется, чтобы вы поняли. Мой отец достойный человек и очень воспитанный, но некоторые обстоятельства в нашей жизни очень болезненны для него.

Тут я совсем перестал хоть что-нибудь понимать.

– Человек, с которым вы увидели Еву – это её отец. Если дочка с ним, то Саша её будет оберегать сильнее, чем английскую королеву.

У меня буквально гора свалилась с плеч. С моей девочкой всё в порядке!

– Так, это же замечательно. Ева сейчас со своим отцом.

Женщина горько вздохнула.

– Он криминальный авторитет. Вор в законе. Это тайна нашей семьи и моё тяжкое бремя, мой крест. Отец воспринимает это очень болезненно. Вот что я вам хотела сказать. Не сердитесь на него, пожалуйста. Мы вам так благодарны.

С этими словами у меня всё встало на свои места. Стали понятны поздний визит Миланы и её нежелание говорить о семейных тайнах по телефону.

– У меня даже и в мыслях не было сердиться, – заверил я женщину. – Не стоило меня так долго ждать. Я бы к вам ещё раз приехал. Мне это несложно. Ещё не хватало, чтобы с вами случилось что-нибудь. Поздно сейчас. Давайте я вас домой отвезу.

Я оглянулся назад, но моей служебной машины уж и след простыл.

– Вот незадача. Я сейчас водителю позвоню, – засуетился я.

– Не нужно. Вас наверняка дома заждались, а я вас задерживаю. Я сама как-нибудь. Ничего страшного.

– Знаете. Я всё равно перед сном прогуливаюсь. Привычка у меня такая, – бессовестно соврал я. – Предлагаю совместить полезное с приятным. Я вас до дома провожу и, заодно, прогуляюсь.

Давая понять, что возражений не принимаются, я подставил ей локоть. Женщина смутилась, но все равно взяла меня под руку, и мы пошли в сторону дома Евы. Ладонь Миланы была практически невесомой и удивительно тёплой. Даже сквозь рукав пиджака я чувствовал её нежное и обволакивающее тепло, оно дразнило и возбуждало меня. Моей реакцией была мгновенная эрекция. Я был ошарашен, ведь мне уже не семнадцать лет. Как хорошо, что я в пиджаке, в противном случае я бы не смог утаить свой конфуз. Как хорошо, что она ничего не заметила.

– Вы замечательный человек, – после долгой паузы сказала мама Евы.

Я уже слышал такие слова от её дочери.

– И чем же я такой замечательный?

– Вы неравнодушный, и всегда готовы прийти на помощь. Вот и сейчас вы мне помогаете. Я очень плохо вижу в темноте и сумерках. Теперь я перед вами в двойном долгу.

– Вообще-то, все плохо видят в темноте и сумерках.

– У меня никталопия, её куриной слепотой ещё называют. Это у меня началось после родов… Когда я родила Еву.

Мне казалось, что она хочет сказать нечто большее, чем предполагала и сейчас мучительно решает: говорить или не говорить мне это. Слова готовы были сорваться с её языка, но она пугливо их удержала. Я не стал торопить Милану, нельзя было давить на неё.

– Я родила дочку очень рано. Мне тогда всего шестнадцать исполнилось. Событие неисключительное для того времени, но все равно нечастое. Я встретила Сашу, когда мне было всего пятнадцать. А он был старше моего отца. Мы были совершенно разные. Я из хорошей семьи. Папа – заслуженный лётчик-испытатель, орденоносец, воевал в Афганистане. Он из большой и славной династии военных. Моя мама – дочь известного композитора и поэтессы. Она была очень талантливой. Писала удивительные картины. А я за всё время учёбы в школе всего одну четвёрку получила. Спортом занималась и музыкой. Я тогда, как раз получила кандидата в мастера спорта по фигурному катанию. А тут в моей жизни появился он – Саша. Мой папа всегда был для меня идеалом мужчины: честный, смелый, благородный, сильный, готов пожертвовать собой. А я в Саше я увидела обратную сторону настоящего мужчины. Он тоже был смелым, благородным, невероятно сильным, но он был хищником, настоящим диким зверем и вожаком. Вот если папа был готов для меня хоть луну с неба достать, то Виктор был готов бросить к моим ногам целый мир. Быть рядом с таким мужчиной, это все равно, что держать на поводке могучего дракона, который позволил себя обуздать. Невероятное чувство. Я голову потеряла. Я была готова на все как декабристка, чтобы быть рядом с ним. Если бы Саша сказал мне шагнуть в пропасть, то я сделал это не задумываясь. Я забросила школу и спорт, сутками дома не появлялась. Я была рядом с ним, но это был удар для моей семьи.

Женщина замолчала.

– Дома были жуткие скандалы. Но я ничего и слышать не хотела. Я дрянь неблагодарная, эгоистка. Прозрение пришло, когда слегла мама. Она и раньше сильно и часто болела, но в этот раз она слегла по-настоящему. Я сутками рыдала. Я стояла на коленях перед её кроватью, я молила Бога, но мама угасала на глазах. Отец у меня прощения просил. Мама слегла сразу после того, как он первый раз в жизни поднял на меня руку. Он бил меня. Теперь я понимаю, что он так поступил от бессилия и отчаяния. Я его не виню, потому что сама заслужила хорошую трёпку. Я убежала после этого, а мама утром уже не встала с постели. Мы не сберегли маму. Она умерла. Если не её смерть, все было бы по-другому. Я запретила Саше появляться рядом со мной. Он не сдержал своего слова всего один раз, когда пришёл в роддом увидеть свою дочь. Больше я его не видела, но он постоянно был рядом. Вокруг нас постоянно крутились какие-то фирмы с детской одеждой, питанием, медицинские центры, они наперебой предлагали нам всякие рекламные акции. Я была просто завалена памперсами, игрушками, распашонками, детским питанием. К нам регулярно приходила педиатр, но только через три года я узнала, что такого врача в нашей поликлинике нет. Это всё был он – Саша. Ещё в детском саду после тестирования мне предложили бесплатно обучать Еву по уникальной программе в элитной частной школе. Потом оказалось, что личность моего отца так необходима для имиджа частной школы, с нас не только не хотели брать денег, но и даже готовы доплачивать. Потом приглашения на обучение, лечение и отдых за границу. Вот такие удивительные истории. Я понимаю, что это все дело рук Александра. У меня просто не хватило духа отказать ему. Ведь он заботился о своём ребёнке. Видите, какая история – как в дешёвой мелодраме. Когда он пришёл в роддом посмотреть на ребёнка, я уступила ему только в одном. Я назвала дочку Евой по его просьбе. Когда я увидела Сашу, то поняла, что люблю его так же как и прежде. Тогда я попросила его больше не приходить ко мне никогда. Вы не представляете, как мне это далось. Я ломала себя. Мне никогда не было так трудно.

Женщина замолчала. Я понял, что Милана плачет, и не смотрел в её сторону, чтобы не смущать.

– Удивительная история. Действительно, с неё романы можно писать.

– Не романы, а трагедию.

– Ну, все же не так страшно, что девочка со своим отцом.

– Не страшно. Я кончено предполагала, что Саша захочет встретиться с дочкой. С одной стороны, мне очень не хотелось этого. Но, с другой стороны, я понимало, что рано или поздно это произойдёт.

– То есть, сейчас он второй раз нарушил обещание?

– Нет. Он обещал, что не придёт ко мне, но насчёт Евы он такого обещания не давал. Я в глубине души даже рада, что так случилось. Ева должна была его узнать. Но я очень боюсь последствий этой встречи. Когда из моей жизни пропал Саша, я спаслась только тем, что посвятила себя ребёнку. Моей жизни тогда не стало.

– Ну, как же так? Вы молодая красивая женщина. Вы же могли устроить свою жизнь.

Она горько усмехнулась.

– Вы меня не поймёте. В моей жизни было два настоящих мужчины с большой буквы. Вы бы стали довольствоваться ветхой дерюгой после того, как довелось носить бальное платье и корону принцессы.

Я невольно улыбнулся, представив себя в бальном платье и короне.

– Я бы лично лучше ветхую дерюгу носил, чем бальное платье и женскую корону.

Она поняла мою шутку и тихонько засмеялась. Её смех прокатился сквозь моё тело как электрический ток. Меня бросило в жар. С этим нужно было заканчивать. Женщина несла в себе неизгладимый отпечаток ауры своего ребёнка. Я чувствовал, что Ева занимает в моей жизни всё больше и больше места.

– Ну, тогда представьте себе кашу-размазню, приготовленную на воде. Стали бы вы это кушать после того, как питались в элитном ресторане?

– Пожалуй, нет. Так, все остальные мужчины для вас – каша-размазня на воде?

– Вы слишком утрируете. Вокруг много достойных и прекрасных мужчин. Я думаю, что ваши жена и дети гордятся вами. Но на соревнованиях среди всех спортсменов на пьедестале может быть только один чемпион. А в моей жизни их было двое. Женщины так устроены – инстинкт их заставляет искать лучших. Мне несказанно повезло в поиске. Я не зазнавшаяся стерва, я не строю из себя недотрогу. Мне тоже хочется обычного бабьего счастья. Но я люблю Сашу до сих пор. Это моё мучение и наказание. Я не смогу больше полюбить другого мужчину. Понимаете?

Она с надеждой посмотрела мне в глаза. Налитые влагой, очи чарующе блестели в свете ночных фонарей. Но это были глаза Миланы, а не Евы, и я не смог в них утонуть. Я понимал женщину, даже больше чем она могла себе представить.

– Наверное, да, – слукавил я.

Если Милана открывала передо мной свои тайны, то я, наоборот, закрылся от неё, чтобы женщина не почувствовала мою неодолимую тягу к Еве.

Тут я заметил, что мы уже пришли к её дому. Геометрически правильный тёмный провал въезда во двор уже настороженно уставился навстречу своей непроглядной чернотой. Но попрощаться у нас не получилось. Пьяный гомон доносился откуда-то из недр чёрного пространства.

Не говоря ни слова, я положил ладонь поверх её пальцев на моей руке и повёл Милану навстречу темноте. Она семенила за мной кротко и доверчиво, полностью полагаясь на мою уверенность. Хотя уверенности у меня не было никакой. Во-первых: я не был героем и вполне опасался встречи с подвыпившими хулиганами. Во-вторых: под аркой было невообразимо темно, и сейчас я видел ничуть не лучше, чем Милана с её куриной слепотой.

Мы благополучно миновали зону непроглядной тьмы и вышли во двор, заставленный дремлющими автомобилями. Компания хулиганов оказалась троицей вполне солидных мужчин сорока-сорокапятилетнего возраста, которые вполне учтиво, но очень жарко спорили на тему интерпретации поведения судьи в последнем матче ЦСКА.

Мы остановились у подъезда. Здесь уже ярко светила лампа, и настороженно мигала алым огоньком камера системы видеонаблюдения. Я понял, что не могу отпустить руку моей спутницы. Я не хотел её отпускать.

– Можно я вас чаем угощу, а то мне очень неудобно. Не поймите это превратно, – сказала Милана.

– Хорошо. Я у вас ещё что-нибудь на обратную дорогу возьму, – постарался пошутить я, чтобы разрядить обстановку. – А ваш отец не будет против?

– Он сегодня дежурит на службе. По округу объявлена повышенная готовность.

– Он по-прежнему летает?

– Нет. Что вы. Он преподаёт, других летать учит. Пойдёмте, а то я в темноте чувствую себя неуютно.

Женщина снова улыбнулась.

Мы поднялись по лестнице на седьмой этаж. Квартира оказалась большой и просторной. Даже больше чем мне показалось в первый раз.

Мы просидели практически до утра. Маша рассказывала мне о Еве, о себе и своём папе, показывала фотографии дочери. Было выпито безмерно количество чая, от домашнего торта и удивительно вкусного печенья остались одни крошки. Я фактически перестал следить за временем. Передо мной раскрывалась жизнь моей красавицы.

Когда часовая стрелка кухонных часов уже сползла практически до цифры пять, я пересилил себя и сказал, что мне нужно идти домой. Бессовестно воспользовавшись моментом и психологическим состоянием Миланы, я совершил преступление. Я выпросил у неё фотографию Евы. Девушка на ней выглядела точно так же как и в то утро пятницы, когда юная красавица ворвалась в мою жизнь. Милана не смогла мне отказать.