Текст книги "Быдло (СИ)"

Автор книги: Александр Иванин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5
Близкие люди

Покончив с поздним обедом, я вернулся в свой новый кабинет. Наконец, я остался в одиночестве. Срочных или просто важных дел пока не было.

Рука сама нырнула в карман и выложила на стол тот самый оторванный кусок объявления с телефонами. На благородно-тёмной поверхности стола лежал немного мятый обрывок листа бумаги. В душе снова появился холодный сквозняк жестокой тоски. Неужели я никогда не увижу свою красавицу?

«Ушла и не вернулась…» – задумчиво прошептал я себе под нос.

Придвинув к себе сотовый телефон, я набил на экране телефонный номер с листочка и нажал вызов, включив на громкую связь.

Ответили практически сразу:

– Ало, я слушаю вас. Кто это? – голос на другом конце линии принадлежал мужчине.

Я подумал, что разговариваю сейчас с тем самым провожатым девочки, которого не было с ней в прошлую пятницу.

– Здравствуйте. Я по объявлению, – мой голос дрогнул.

Мне стало страшно, я понял, что сжёг за собой мосты и теперь уже окунулся в эту, пока чужую для меня, историю с пропажей девочки-подростка.

– Да… – приятный баритон мгновенно стал напряжённым как струна.

– Я видел вашу девочку. В пятницу.

– Еву?

– Да.

– Вы её знали?

– Да. То есть, нет. Я незнаком с ней лично просто в лицо знаю. В пятницу мы ехали в одном автобусе от остановки до метро. Это утром было.

– С ней было все в порядке?

– Да всё прекрасно. Она улыбалась. А когда мы доехали до метро, она вышла и встретилась на остановке с мужчиной.

– С каким мужчиной?

– Понятия не имею. Я его никогда не видел. Но она, по-моему, была рада его увидеть.

На противоположном конце линии возникла паузу. Эта пауза была красноречивее сотни слов. Я тоже вежливо молчал, ожидая когда собеседник придёт в себя.

– А что было дальше? – наконец, прошелестело в трубке.

Человек говорил очень тихо и неуверенно. От прежнего фактурного баритона не осталось и следа. Казалось, что на другом конце линии, вообще, бояться произносить эти слова.

– Не знаю. Я к метро пошёл. Я на работу опаздывал. Больше ничего сказать не могу.

– А что это был за человек?

Я даже растерялся, лихорадочно пытаясь вспомнить, как выглядел этот мрачный тип.

– Человек как человек. Мрачный он, – только и смог сказать я, так и не собравшись с мыслями.

– А вы не могли бы с нами встретиться. Понимаете, Ева – это все что у нас есть. Мы ради неё живём. Я могу подъехать к вам, если такое возможно. Мы могли бы отблагодарить вас.

– Не надо благодарностей. Я и так все понимаю. У самого две дочки. Если смогу помочь, то буду рад. Я вечером могу к вам заехать. Насколько понимаю, мы с вами живём недалеко друг от друга, – поторопился ответить я, боясь, что меня примут за вымогателя.

Голос в трубке снова обрёл твёрдость.

– Это было бы очень хорошо. К нам в пять часов оперативный работник должен прийти. Если вы сможете, подойти к этому времени, было бы очень хорошо. Я вам такси оплачу.

– Такси не нужно. Я на машине. Я приеду. Мне это несложно. Адрес назовите.

– Да. Я вам сейчас эсэмэской сброшу.

– Хорошо. До свидания. До вечера.

– Спасибо вам.

В последние слова благодарности человек на другом конце провода вложил столько надежды и искренней признательности, что у меня закололо сердце.

Я нажал отбой. Буквально через минуту на мой телефон пришло сообщение. Действительно, Ева и её семья жили от меня всего в паре кварталов.

Я позвонил генеральному и сказал, что мне нужно будет уехать домой к пяти часам. Степан Константинович даже похвалил меня и благословил на сегодняшний прогул. Потом Женя вызвонила моего водителя и сообщила о времени и месте куда он меня должен будет отвезти.

Остаток рабочего дня я занимался мелкими вопросами, закрывая свои прежние дела. Кроме того, меня в коридоре поймала Машка.

– Привет, – поздоровался я с ней и улыбнулся.

– Ага. Перебежчик. На небеса взлетел, так уже и остальные побоку?

Машкин вид не сулил ничего хорошего. Машка на меня злилась.

– Маша, ты чего?

– А ничего. В пятницу целку из себя строил. Прикидывался, что ничего не знает. Думаешь, я по твоей довольной роже не поняла, что ты у нас на повышение пошёл? Ты думаешь – люди вокруг дурачки? Дудки. Мне плевать, какая у человека должность, я на него настоящего смотрю. А ты меня разочаровал. Ты мне больше не друг. Считаешь, что нас игнорировать можно? Успех голову вскружил?

– Маша. У меня и в мыслях такого не было. Не нагнетай. Я действительно не знал о своём назначении. Для меня это был сюрприз.

– Так, ты ещё не только врун, но и трус. Я тебе руки больше не подам. Можете меня увольнять, ваше царское величество. Вот не зря говорят, что власть и богатство показывает истинную сущность человека. А знаешь, ведь мы тебя в пятницу в баре ждали. Мы подарок тебе приготовили, а ты даже не позвонил. Эх ты.

Маша резко развернулась на месте и широким порывистым шагом пошла от меня прочь. В этом была вся Машка – «свой мужик». Одновременная сильная, эмоциональная и ранимая женщина. Смелости и решительности ей было не занимать, да и за словом она в карман не лезла. Но я знал, что все Машкины бури и ураганы налетают также быстро и разрушительно как цунами, а потом наступает штиль. Я зайду к ней завтра, тогда она уже остынет. А перед своими коллегами я действительно оказался свиньёй. Теперь на мне долг перед моими товарищами. Нужно будет закатить пару отходных пирушек. Первую для коллектива, а вторую для нашей пятничной компании. А Машке нужно будет сделать подарок, но не цветы и конфеты, а билеты на цирковое представление для неё и её спиногрызов.

Наполучав моральных оплеух от Машки, я засобирался на встречу с родителями Евы. При мысли об этом сердце стучало так, как будто я шёл знакомиться с родителями своей первой девушки. Давненько я такого не ощущал.

Всю дорогу до её дома я морально готовился к разговору. Но мысли путались, а в голову лезли всякие глупости. Добрались мы неожиданно быстро. Водитель чувствовал себя виноватым за утренний инцидент и старался угодить мне, а также показать себя с лучшей стороны.

До места жительства юной красавицы я добрался немного опоздав. Двор встретил обилием зелени и аурой уюта. Сам дом был относительно новый. Судя по припаркованным автомобилям, контингент здесь проживал не бедный и представительный.

Пройдя мимо радующих обилием красок цветочных клумб, я остановился перед подъездом. Я помнил номер квартиры, но все равно некоторое время держал руку в нерешительности перед клавишами домофона. Мои пальцы дрожали, и я пытался унять волнение.

Наконец, я собрался и нажал нужные кнопки. Сначала зашумел динамик, но никто не стал спрашивать о том, кто пришёл. Раздался щелчок, комариной трелью запищал сигнал и дверь открылась. До квартиры я добрался не сразу. Сначала я перепутал кнопу лифта и поднялся выше, а потом, когда пешком спускался по лестнице, проскочил нужный этаж.

Дверь была открыта. Меня сразу встречал тот самый представительный подтянутый мужчина.

Он протянул мне руку и поздоровался.

– Добрый день. Это вы звонили? Меня Александр Михайлович зовут.

– Здравствуйте. Я Максим. Да, это я звонил.

Он пропустил меня в квартиру. Там оказалось неожиданно многолюдно.

Моё внимание сразу привлекла молодая красивая женщина. На первый взгляд ей было лет двадцать пять или чуть больше. Вся прямая и напряжённая она сидела на стуле, поджав красивые ноги. На припухшем заплаканном лице горели надеждой глаза.

Вокруг неё было много молодых людей – парней и девушек. Прямо за её спиной стоял высокий и очень симпатичный парень спортивного телосложения. С такими данными только в модели идти. Может, он был бойфрендом Евы?

– Здравствуйте, – поздоровался я сразу со всеми.

Мне ответил нестройный хор молодых голосов. Молчала только женщина. Она с Евой очень похожа, но если женщина была просто красивой, то Ева была прекрасной.

Неожиданно для меня тощий невзрачный парнишка, на которого я, вообще, не обратил никакого внимания, вполне уверенным командным голосом предложил мне присесть за стол рядом с ним.

– Оперуполномоченный, лейтенант Нечипоренко Константин Васильевич, – церемонно представился он и продемонстрировал мне разворот красных корок с чёрным шнуром, тянущимся из-за пазухи.

– Здравствуйте, – поздоровался я персонально с оперуполномоченным.

Ничуть не смущаясь, он объяснил мне, что решается вопрос о возбуждении производства по факту пропажи несовершеннолетней Евы Александровны Ланской. От меня требовались объяснения по данному факту. Затем он вытащил из потёртой папки какой-то бланк и попросил показать паспорт. Без каких-либо вопросов я послушно протянул ему свой главный документ, и оперуполномоченный принялся, шевеля губами, вписывать в бланк мои паспортные данные.

– Проживаете по месту регистрации? – не поднимая головы, спросил он.

– Что? Простите.

Он поднял голову.

– Гражданин, вы проживаете по месту прописки?

– Да. Это наша собственная квартира, – смутившись ответил я и зачем-то вслух повторил адрес.

Сотрудник полиции вернулся к заполнению формы, а я не мог оторвать глаза от женщины, которая все так же молча смотрела на меня с неугасающей надеждой в глазах.

– Я её мама, – сказала она, наконец. – Моё имя Милана.

Я даже не удивился видимому несоответствию её внешнего вида предполагаемому возрасту женщины. В жизни всякое бывает.

– Очень приятно. Я Максим.

– Что с ней?

– Хм, – деловито вмешался полицейский. – Я, кончено, извиняюсь, но у меня рабочее время подходит к концу. Я предлагаю не отвлекаться и оперативно закончить с формальностями.

– Извините, – тихо сказала Милана и впервые с момента нашей встречи отвела глаза в сторону.

– Вы знакомы с гражданкой Ланской Евой Александровной? – полицейский обратился уже ко мне.

– Лично незнаком, но в лицо её знаю.

– Это как?

– Я на протяжении пяти лет утром выезжаю на работу с одной и той же остановки. Она и её папа, – Я кивнул на представительного мужчину. – тоже подходят на остановку в то же самое время. Я их запомнил потому, что регулярно вижу.

– Да это так, – подтвердил мои слова представительный мужчина. – Я вас тоже помню. Только я не папа, я дедушка, – поправил он.

Я едва удержался от непроизвольного комплимента в адрес мамы и дедушки, это могло выглядеть бестактно.

– Хорошо, – приободрил меня оперуполномоченный. – То есть вы не общались с ней? – дополнительно уточнил полицейский.

– Не совсем так. Я с ней общался как раз в ту пятницу.

– То есть? Поясните.

– Я сел на сиденье в автобусе. Она села напротив меня. Её дедушки там не было.

– Угу, – пробубнил себе под нос оперуполномоченный, не прекращая писать на своём бланке.

– Произошла неприятность. Случайность. Я ей совершенно случайно наступил на ногу, и я извинился перед ней.

– Это все?

– Нет. Я ей тогда обувь ей испачкал и хотел найти в портфеле салфетки. Мне просто очень неудобно было.

– Понятно.

– Я не нашёл салфетки и угостил её конфетой.

Возникла немая пауза. Полицейский поднял на меня глаза от своего протокола.

– Угостили несовершеннолетнюю гражданку конфетой?

Только после этих слов я понял всю двусмысленной неосторожно сказанной фразы. Слабо скрываемый криминальный подтекст слов полицейского отдавал чем-то пошлым и противно-тошнотворным. Взрослый незнакомый дядя угощает наивную малолетку конфетками.

– Вы всех несовершеннолетних конфетами угощаете? – продолжил опер.

Я запаниковал.

– Вы не так поняли. Мне было неудобно перед Евой за испачканную обувь. Я смутился и угостил её конфетами.

– А вы постоянно с собой конфеты носите?

– Нет. Я тем утром опаздывал на работу, я не успел позавтракать и бросил конфеты себе в портфель. Это вместо завтрака. Я не могу работать, если не позавтракаю. У меня настроение тогда плохое и сосредоточиться не могу. Я в портфеле искал салфетки, а под руку попадали конфеты. Вот я и угостил.

– Не переживайте вы так, – с ехидной улыбкой сказал мне прыщавый оперуполномоченный. – Вы с ней говорили о чём-нибудь?

– Ни о чём. Она поблагодарила. Я ещё раз извинился. Она пожелала мне успехов на работе и сказала о том, что я замечательный человек.

– Ей конфеты понравились? – продолжал издеваться надо мной оперативник.

– Да понравились, – разозлился я. – Она ещё сказала, что у неё настроение до нашей встречи было тревожное, а со мной ей стало легче.

– Что её тревожило? – уже без всякого ехидства спросил оперативник.

– Она не сказала. А потом мы на остановке вышли. Я пошёл к метро, а она побежала к какому-то мужику.

– Сама побежала к мужику?

– Да, сама. Она очень ему обрадовалась. На шею кинулась.

Сопливый оперуполномоченный взглядом, означающим «ну я же вам говорил», посмотрел на маму и дедушку Евы. Ещё он вполне мог добавить что-то типа: «дело молодое, нагуляется и вернётся». Мне захотелось врезать мозгляку прямо в его оперуполномоченную мордашку.

– Вы знали того мужчину? – невозмутимо продолжал он.

– Нет. Откуда. Я первый раз его видел.

– А описать его можете?

– Высокий, очень худой, сутулый. Волосы с обильной проседью. Я бы ему лет пятьдесят дал или пятьдесят пять. Мрачный очень.

– Она ему на шею кинулась? – это меня спрашивал уже представительный дедушка.

– Да… – едва успел ответить я.

Тут я понял, что коснулся какой-то очень пикантной темы.

– Уходите! Немедленно уходите! Все прочь!!! – закричал дедушка.

Он стал буквально выпихивать присутствующую молодёжь, включая того самого парня которого я посчитал парнем Евы.

Я почему-то оказался в первых рядах, покинувших квартиру. Среди молодёжи я чувствовал себя не в своей тарелке и спустился по лестнице первым.

Водитель дожидался меня на прежнем месте. Я не стал торопиться уезжать, а остался перед подъездом, чтобы перевести дух. Давящее напряжение ушло и мне стало легче. Я даже почувствовал некую эйфорию, казалось, что за плечами у меня осталось тяжёлое дело, но я наконец-то избавился от него. Если бы я курил, то сейчас непременно достал сигареты и с облегчением глубоко затянулся горьким дымом.

С одной стороны, мне хотелось бежать отсюда как можно быстрее, но с другой стороны меня тянуло обратно. Я хотел быть как можно ближе к своей красавице, увидеть как она жила, услышать людей, которых она слышала ежедневно, узнать о её жизни как можно больше, касаться тех предметов, которых касалась она. Я стоял возле своей машины и пытался найти окна её квартиры. Пришлось взять себя в руки. Неужели я стал одержимым, а, может, так становятся маньяками? Как бы плохого ни вышло. Нужно задавить в себе это странное влечение. Сегодня загляну в ближайшее кафе и надерусь у барной стойки в одиночку.

Но моим планам не суждено было сбыться. Как только я собрался уехать домой, меня окликнул самый сопливый оперативник, выскочивший из дверей подъезда.

– Подождите! Постойте, пожалуйста!

Я замер и уставился навстречу тощему прыщавому оперуполномоченному юнцу.

– Мне от вас ещё объяснения нужно получить.

Теперь в его тоне не было ничего приказного или насмешливого. Просительные интонации сквозили не только в голосе, но и во внешнем виде.

– Уделите мне четверть часа. Мне ваши объяснения нужны в материалы дела.

– Так, я уже все объяснил.

– Не-е-ет, мне нужны письменные объяснения. Я сам напишу, а вы распишитесь. Вы на машине?

– Да.

– А давайте вместе доедем до опорного пункта. Я там все скоренько на компьютере сварганю. Так, быстрее освободимся.

Я понял, что важному оперуполномоченному лень пешком переться в его опорный пункт, и он пытается припрячь меня для подвоза своей сиятельной персоны до места работы. Я подумал и согласился.

Опер оценил мой служебный ауди А8 и наличие персонального водителя. Доехали мы быстро, да и ехать было совсем недалеко. В дежурной части оперативник быстро напечатал на древнем компьютере текст моего объяснения, а я на нём расписался, дописав, что все напечатанное мною прочитано, и я с этим согласен. В самом объяснении не было уже никаких подтекстов. Сухим протокольным языком описывалось всё сказанное мной без лишних акцентов.

Наконец, я спросил у Константина Васильевича:

– А что у них там произошло?

Юный оперативник скорчил пренебрежительную гримасу и высказал своё истинное отношение ко всей ситуации в целом:

– В семейных вопросах самим разбираться нужно, не полицию без дела дёргать. Возраст у девочки такой. Одни гормоны и никаких мозгов. Погуляет и вернётся.

«А сам-то ты давно из этого возраста вышел? Или ещё гормонами думаешь?» – саркастически подумал я про себя, но промолчал. Меня раздражал это самоуверенный мозгляк, который пытается строить из себя не бог весть что и уверенно рассуждает о других людях в пределах своего скудоумия.

– Вот если бы ей десять лет было – тогда другое дело. А пятнадцать лет – это уже под возраст уголовной ответственности попадает, – продолжал оперативник. – Значит, человек сам способен планировать свои действия и отвечать за собственные поступки.

Мне больше не хотелось разговаривать с этим сопляком – бесполезно и неприятно, и я поехал домой.

Дома меня встретила нарядная жена. Праздничный стол был готов, а дети подарили мне самодельную открытку. Супруга тоже порадовала подарком. Мне были торжественно вручены две коробки, один пакет и дорогой деловой костюм. Жена сказала, что костюм итальянский, но я все равно не разбирался. В первой коробке оказались модельные туфли – тоже итальянские из последней коллекции на кожаной подошве. Во второй коробке оказалась сорочка, а в пакете – коробочка с невероятно модным галстуком.

Лилька заявила, что я теперь должен соответствовать новой должности.

Я был рад такой заботе и вниманию со стороны родных и любимых человечков, но ядовитая мысль о цене шикарного наряда была именной той ложкой дёгтя, которая портила бочку мёда. Я уже давно привык считать каждую копейку. Бюджетирование семейной жизни для всех нас было насущной необходимостью, но все же теперь с новой зарплатой я мог себе это позволить, а привычка кроить и экономить осталась.

Лилия буквально светилась, когда на радость всей семьи я переоделся и вышел к домашним в обновках. Моя милая Лиля, сколько души она вложила в эти покупки, как она обо мне заботится. Да и знает она меня как облупленного. Костюм и рубашка сидели на мне идеально, а туфли буквально обволакивали ногу. Вряд ли их придётся разнашивать.

Маленький семейный праздник согрел своей теплотой и развеял все мои тревоги. Напряжение, томившее меня с утра, сползло куда-то на задворки сознания.

Под конец семейных посиделок расшумевшихся девчонок отправили в свою комнату, я рассказал своей верной половинке о пропаже Евы и моём визите к её родителям. Лилька посетовала на то, что я вечно лезу в разные дела, которые меня не касаются, упомянула о том, как сейчас опасно кругом и нужно беречься. Но к моему удивлению, её заинтриговал тот самый мрачный тип. Она была просто уверена, что девочка сбежала именно с ним. Причём говорила об этом как о свершившемся факте, а в конце добавила что-то про бессердечность – ведь девочка совершенно не думает о своих родных.

В эту ночь у нас опять был секс. Сначала тихий и осторожный, а потом всепоглощающий и страстный. И снова я был с Евой. Я обнимает и целовал мою красавицу, я любил её и наслаждаться ею.

Я был обескуражен, более того – я был в панике. Если в прошлый раз мои видения можно было списать на пьяный бред, то теперь я был трезвее трезвого, но сила иллюзии была такова, что я не сомневался в интимной близости именно с Евой. Уму непостижимо! Как такое может быть? Что со мной происходит? Или я действительно сошёл с ума? Ведь меня никогда не тянуло к малолеткам, да и к педофилам я относился с презрением и ненавистью. Возникший диссонанс нестерпимо мучил моё сознание.

Я уснул до того, как жена вернулась из ванны.

Глава 6
Поиски решений

Следующий рабочий день начался с того, что водитель распахнул передо мной дверь машины. Я смутился, но подленький зверёк гордыни счастливо заурчал.

К моему приезду меня ждала новость. Генеральный срочно собирал всех профильных замов и директоров. Это значило, что произошло что-то действительно из ряда вон выходящее.

Я предстал пред светлыми очами генерального в своём новом образе успешного человека, как это понимала моя жена. Был удостоен дежурного комплиментов от шефа и уселся на место по правую руку от него. Теперь это было моё законное место.

Подошедший Самуил Семёнович торжественно выложил на стол перед генеральным несколько листов бумаги и попросил согласовать разработанную мной логистическую схему, которая экономила прямые затраты на семь процентов, по времени выигрывала почти сутки, а общий экономический эффект ещё предстояло подсчитать.

Генеральный похвалил меня и перешёл к поводу и причине нашего собрания:

– Сушим вёсла ребята. Новый проект висит над пропастью. Наши стратегические партнёры сорвали финансирование. Деньги вчера не перечислили. Если мы не вывернемся до конца недели, то проект придётся останавливать, чтобы избежать колоссальных убытков. Ваши предложения?

Приплыли! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Я оказался халифом на час. Скоро вернётся дражайший Павел Андреевич на своё законное место. А что будет со мной? Я с горьким плачем обратно встречал ипотеку, с которой уже успел мысленно попрощаться.

Специфику нового проекта я знал в мелочах. Самой главной его составляющей была скорость. Собственно говоря, с новыми партнёрами – «PZD-grupp» наш олигарх завязался только из-за собственной непоколебимой уверенности в финансовой состоятельности этих непростых людей, а также под гарантии бесперебойного финансирования проекта.

Генеральный выкинул на стол несколько отксерокопированных листов. Я первым прочёл копию письма от наших денежных мешков. Под надуманным предлогом, но очень красиво и обстоятельно они объясняли: почему они не перевели и не переведут на счёт новой компании первый транш. В письме нас возили мордой по допущенным нарушениям и грозили пальчиком, укоряя нашего генерального директора и Павла Андреевича в непорядочности. Одновременно партнёры цинично заверяли, что немедленно профинансируют компанию после устранения всех наших недочётов. Нам также намекали на убытки, которые несёт «PZD-grupp», заморозив на счетах требуемую сумму.

Мне стало плохо. «PZD-grupp» загнали нас в угол. Я не сомневался, что деньги у них были, но теперь в безвыходной ситуации они будут нам выкручивать руки и «переигрывать» условия сделки. Это катастрофа.

– Чего будем делать, орлы? – задал вопрос генеральный.

Первым нашёлся непотопляемый Рапопорт:

– Они чего-то хотят от нас, – высказал он общую мысль. – Только осталось выяснить чего.

Голос финансового был привычно ровным и вкрадчивым.

– Правильно. Нужно ехать к ним, – одобрил генеральный. – Есть ещё здравые мысли?

С последней фразой он посмотрел на меня. Я понял, что мне нужно обязательно ответить. Это было похоже на испытание. Казалось, что генеральный директор проверяет мою профессиональную пригодность. Павел Андреевич даже в самых трудных ситуациях мог найти неординарный и единственно верный выход.

– Надо искать финансирование на стороне.

У директора глаза вылезли на лоб. Похоже, что я сморозил несусветную глупость.

– У вас есть предложения, Максим.

Я мгновенно возненавидел себя. Нужно было поддержать мнение Рапопорта. Самуил Семёнович тоже сказал очевидную вещь, но он сумел озвучить мысли генерального директора, а я обгадился в полный рост. Накатившая злость тоже сыграла со мной злую шутку – я снова полез с «умными мыслями»:

– Получение кредита или займа на стороне займёт непозволительно много времени. Если обратиться за финансированием внутри нашей группы компаний, то нас может не понять главный акционер. Он может расценить такой поворот, как нашу слабость и некомпетентность. Свои деньги у нас очень дорогие, кредит дешевле обходится. Можно ещё раз пройтись по нашим несостоявшимся кредиторам. Может, сейчас они смогут открыть нам финансирование. Они уже знают наш проект, а вся подготовительная работа проведена, и мы шагнули в основную стадию. Сейчас новый бизнес должен выглядеть боле привлекательно.

Генеральный задумался.

– Логично, Максим. Это можно попробовать.

Я облегчённо выдохнул. Риск стать козлом отпущения на этом совещания прошёл мимо меня.

Зато дальнейшее обсуждение превратилось в тотальный разнос. Все прочие превратились «тупоголовых приматов», «бестолочей», «дармоедов», «хитромудрых сволочей» и прочих нехороших бестий. Генеральный срывал на них свою злобу, раздражение и страх. А главного безопасника, предложившего выдернуть средства из оборота нашей компании генеральный выгнал с совещания.

Прооравшись и выпустив пар, генеральный директор принял следующее решение: он и Рапопорт поедут на переговоры в «PZD-grupp», заместитель Рапопорта должен был искать «быстрые» кредиты в банках, коммерческий директор должен был искать сторонние другие источники финансирования, а меня снарядили по компаниям, которые нам раньше отказал в финансировании.

Генеральный директор без надежды на мой успех дал мне напутственное слово:

– Макс, бери на себя наш первый банк и инвестиционный фонд с немчурой. Крутились, как хочешь, но выбей из них деньги. Они тебя знают. Ты ведь все материалы готовил.

Мне отводился самый тяжёлый путь. Инвестиционщики и банкиры нам уже отказали. В одну реку нельзя войти дважды, но меня это не напугало. Шеф просто обязан проверить все варианты.

Вернувшись после совещания, я поднял свои старые записи. Перебрав все возможные способы и подходы к нашим финансовым воротилам, я выбрал самый прямой. Я позвонил и договорился о встречах.

Хитрые евреи банкиры покапризничали, но всё-таки назначили мне встречу на пять часов. Это было уже кое-что.

Потом я позвонил в инвестиционный фонд. Он принадлежал деловитым немцам. Германские бюргеры появились в России сразу после дефолта и неплохо обосновались здесь, обрусев и поднаторев в особенностях бизнеса по-русски. Внешне простоватый и добродушный немец Гельмут неожиданно быстро согласился на встречу и предложил пообедать вместе. Гельмут вставал очень рано и поэтому обедал в одиннадцать или двенадцать часов. По непонятным причинам он симпатизировал мне, и большую часть переговоров с фондом готовил именно я.

Подобрав материалы и сбросив на планшет файлы с показателями проекта, я спустился вниз. Водитель уже был в полной готовности. Женя снабдила его адресом, и экран навигатора пересекала яркая полоска маршрута. Молодец парень, знает своё дело. Но самым главным качеством моего водителя было то, что с ним было комфортно ездить. Он аккуратно управлял автомобилем, но в то же время ловко и быстро.

Водитель домчал меня до любимого ресторана Гельмута примерно за сорок минут, и мне пришлось ждать пунктуального немца около четверти часа. Он появился большой улыбчивый и шумный как раз к назначенному времени. Туристические ботинки с не завязанными короткими шнурками, потёртые джинсы и твидовый пиджак размером с танковый чехол. Гельмут изменял любимому стилю только в исключительных случаях. Мы обнялись по старому русскому обычаю, и немец плюхнулся на широченное кожаное кресло. Тучный Гельмут сложил большие руки на объёмном животе.

– Скажи честно, Максим, что случилось в вашей чудесной компании такого, чтобы ты вспомнил о старике Гельмуте?

– Гельмут, ты же знаешь, что тебя и Йохана очень ценят в нашей компании и никогда не забывают, – начал я разводить светский разговор, чтобы потом перейти к конкретике.

– Дружище, скажи, что тебе нужно. Ты один из немногих кто может говорить в вашей стране о делах чётко, прямо и честно. Не разочаровывай меня, парень.

Я пожал плечами. С одной стороны, мне хотелось оттянуть начало попрошайничества, но, с другой стороны, танцы с бунами вокруг главного вопроса доставляли ещё меньше удовольствия.

– Гельмут, мы в полной жопе.

Я рассказал немцу о подставе от «PZD-grupp». Он внимательно выслушал, а потом попросил дать ему материалы. Гельмут долго изучал документы и файлы, задавал много вопросов, а затем поинтересовался: сколько нам нужно денег. Моё сердце подпрыгнуло до самого подбородка, я боялся поверить в свою удачу. Дрожащими руками я протянул график финансирования проекта.

– Понятно.

Немец оторвал взгляд от листка и улыбнулся мне.

– Максим, ты удачник.

Гельмут прекрасно знал русский язык, говорил практически без акцента, но иногда позволял себе некоторые вольности в словообразовании, мешая приставки, суффиксы, корни и окончания слов. Он уверял, что таким образом наш язык позволяет ему наиболее образно и чётко выразить его истинное отношение или чувства к собеседнику.

– Буквально час назад у нас неожиданно высвободилась значительная сумма денег. Йохан остановил сделку, а деньги уже заведены в Россию. Я готов профинансировать ваш бизнес, вы справитесь, но мне нужно согласовать решение с Йоханом. Считай, что моё одобрение ты уже получил.

Я чуть не рухнул под стол. Случилось чудо. В своё время мы очень надеялись получить деньги от фонда. Это был самый лучший вариант проектного финансирования проекта, но именно Гельмут после тщательного изучения представленных материалов отказался от участия в нём.

Не откладывая дела в долгий ящик, Гельмут созвонился с Йоханом и в моём присутствии обсудил своё решение на русском языке. Немец был действительно мировым парнем, хоть и бизнесменом до мозга костей. Феноменальная интуиция и проницательность Гельмута поражала, если он поверил в наш проект, то неудачи быть не может. Йохан согласился и попросил передать мне привет.

– Максим, мы согласны дать денег на вашу авантюру. Ты уже знаешь наши условия. До вечера я вам направлю контракт с приложениями. Это практически тот самый документ, который мы готовили, но с некоторыми изменениями. Если вы согласны, то завтра мы сможем подписать этот документ. Первая сумма будет у вас послезавтра.

Я любил немцев за их конкретность. «Да» у них означало именно да, а не «наверное», «может быть», «нет», «я ещё подумаю» или «валите отсюда». «Нет» было у них ещё более конкретным. В прошлом году мы убили практически шесть месяцев, для того чтобы подготовить тот самый контракт. Документ рождался в страшных муках, чтобы умереть сразу после своей полной готовности. После новогодних праздников фонд отказал нам в подписании контракта. Бизнес – есть бизнес. А теперь сделка возродилась как феникс из пепла.

После получасовой беседы с уточнением деталей сделки и взаимных расспросов о семье и детях, обед был закончен. Безмерно довольный собой, я душевно попрощаться с Гельмутом и набрал шефа. Я ликовал и хотел передать весь свой восторг генеральному, но любимый шеф сбросил звонок, отправив мне сообщение, что он на совещании. Похоже, что у них не клеились дела с «PZD-grupp».

Значок покрасневшей трубки на экране мобильника подсказал, что я пропустил звонок, мне звонили во время моего разговора с Гельмутом. Номер был не знакомым. Я нажал кнопку вызова. Трубку на другом конце линии подняли после первого гудка.