Текст книги "Исполин над бездной"

Автор книги: Александр Ломм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

32

Беседовать с Материоном было истинное наслаждение. Он легко отзывался на любую тему и поражал собеседника все новыми и новыми идеями. Его мудрость была проста и естественна, как сама природа. Рэстис увлекся беседой, но потом вспомнил, зачем пришел сюда и усилием воли стряхнул с себя наваждение. Материон заметил в нем резкую перемену настроения и, не меняя благожелательного тона, спросил: – Что с вами, ведеор Шорднэм? – Ничего... Мне просто пришел в голову один интересный вопрос... – Какой? – Мне хотелось бы знать, ведеор Материон, имеете вы что-нибудь общее с марабранским богом или нет? – Ведеор Шорднэм, как вам не стыдно! – возмущенная такой бестактностью, воскликнула Арса. – Успокойся, Арцисса. Вопрос нашего друга совершенно естествен, и на него стоит ответить. – Но как он смеет подозревать вас, да и моего отца, в таком... в таком... – Он правильно подозревает. И не надо из-за этого расстраиваться. Да, ведеор Шорднэм, я был еще сегодня утром тем самым седобородым богом, который возник на марабранских полях и явился на экстренный Сардунский собор в алмазной мантии. Вы удовлетворены? – И вы помните Дуваниса Фроска? – продолжал допытываться Рэстис. – Я все помню, все знаю и все могу! – сказал Материон и странно при этом сверкнул глазами. – Вы все знаете и все можете?! – Именно так, ведеор Шорднэм! – Это просто замечательно! – воскликнул Рэстис с нескрываемой иронией. – А скажите, ведеор Материон, сможете вы сделать так, чтобы я вновь полюбил вот эту колючую девушку? Арса вздрогнула. Материон посмотрел на Шорднэма долгим взглядом. – Вы и так ее любите, только сами об этом не подозреваете, – произнес он спокойно. Рэстис неожиданно почувствовал стеснение в груди. Он в полной растерянности посмотрел на Арсу и пробормотал: – Возможно... возможно... Как все это, однако, странно... – Да, да, вы любите ее! – повторил Материон настойчиво. – И поэтому должны сейчас же, не теряя ни минуты, увести ее из этого дома! – Я никуда не пойду! – сдавленным голосом крикнула Арса и вдруг, вскочив, убежала из гостиной, ни с кем не простившись. – Странная девушка... Но почему я должен увести ее из этого дома, ведеор Материон? Ей что-нибудь здесь угрожает? – спросил Шорднэм. – Погодите! – остановил его Материон. – Идет хозяин. Рэстис прислушался. Он ожидал услышать шаги за окном, но вместо этого в кабинете профессора вновь раздался тот странный мягкий удар, который Арса приняла за хлопнувшую дверцу авто, и тотчас же послышались мужские голоса. "Ну и дом! Они все тут ходят через рабочий кабинет!" – удивлением подумал Рэстис. В это время двери кабинета раскрылись, и в гостиную вошел гросс сардунский в сопровождении профессора Вар-Доспига. Брискаль Неповторимый как вошел, так и уставился на Шорднэма, сидевшего ближе к двери. Бородатый гигант явно чем-то не понравился его святости. – Профессор! Вы же говорили, что он будет совсем другим, а сами подсунули мне прежнего бородатого болвана! Неужели это единственная возможная внешность для Материона? – обратился гросс к Вар-Доспигу. – Это не Материон, ваша святость, – холодно возразил профессор, с неприязнью глядя на бородача. – Материон вот этот. Гросс глянул на Материона, который равнодушно наблюдал за этой сценой, и снова перевел глаза на Шорднэма. – А это кто? Старый Материон? – спросил он недоверчиво. – Мы с вами знакомы, ваша святость, – сказал Рэстис, поднявшись с кресла. – Помните, вы приезжали ко мне в Ланк? – Вы?!. – Да, я тот самый Рэстис Шорднэм, у которого вы просили бессмертие и который вам в нем отказал! – Профессор Вар-Доспиг! – взвизгнул гросс, покраснев от ярости. – Избавьте меня от присутствия этого человека!! Вар-Доспиг сделал шаг вперед и со злобой уставился на непрошеного гостя. – Я не знаю, что вас побудило, ведеор Шорднэм, оказать мне честь, но, как видите, я занят! Будьте любезны немедленно покинуть мой дом! Шорднэм посмотрел на профессора с высоты своего богатырского роста и насмешливо прогудел: – Извините за вторжение, ведеор профессор. У меня было личное дело к вашей дочери, но я уже успел поговорить с ней. Честь имею кланяться! До свиданья, ведеор Материон! – Прощайте, ведеор Шорднэм! Передайте привет Дуванису Фроску! Да не забудьте сегодня же увести отсюда Арциссу! – сказал Материон. Рэстис молча поклонился ему, потом Вар-Доспигу и, совершенно не заметив сына божьего, быстро вышел из дому. После его ухода профессор сердито накинулся на Материона: – Почему он должен увести отсюда мою дочь? – Потому, что он ее любит. – А тебе это откуда известно?! – Я знаю все, ведеор профессор. – К делу, дорогой Вар-Доспиг, к делу! – крикнул гросс. – Мы пришли сюда не для того, чтобы разбирать сердечные дела вашей дочери! Скажите лучше, где мы проведем первый сеанс? Здесь, в гостиной? – Как будет угодно вашей святости. Можно здесь, а можно и у меня в кабинете. – И не здесь и не в кабинете! – заявил вдруг Материон. – Я, кажется, вам ясно сказал, ведеоры, что я знаю все! Ведите себя поэтому подобающим образом и спросите сначала у меня, где я намерен принять вас, чтобы изложить вам принципы бессмертия! – Ого! Он далеко не так кроток, как вы обещали, профессор, – промямлил гросс, с опаской глядя на Материона. – Ничего, ваша святость. Не в этом дело. Он ведь не отказывается от главного своего назначения... – смущенно пробормотал Вар-Доспиг и обратился затем к Материону: – Где же ты хочешь принять нас, Материон? – В конференц-зале святейшего собрания! – Но ведь ночь уже и... и... – Никаких возражений, ведеоры! Если хотите стать бессмертными, извольте следовать за мной! Материон поднялся и пошел к выходу. Брискаль Неповторимый и профессор Вар-Доспиг поспешно двинулись за ним.

33

Рэстис Шорднэм покидал Гроссерию в небывалом расположении духа. Он был крайне взбудоражен и расстроен. Минутами на душе у него было радостно, но потом его охватывала какая-то мрачная тревога, и тогда ему казалось, что он стоит на краю пропасти, в которой нет ничего, кроме тоски и отчаяния. Он не мог разобраться в этих противоречивых ощущениях, но одно ему было понятно: их вызывали неотступные мысли об Арсе. Не замечая дороги, он совершенно машинально добрался до гостиницы "Кристалл", в которой днем остановился со своим другом Рульфом. В номер ему идти не хотелось, Он долго стоял на тротуаре и нервно теребил бороду. Над входом гостиничного ресторана горела яркая неоновая реклама. В больших освещенных окнах мелькали тени, из распахнутых дверей неслась веселая музыка. Рэстис решительно вошел в ресторан. От жаркого воздуха, насыщенного винными парами и табачным дымом, от сумбурной пьяной разноголосицы и всепокоряющих пронзительных звуков музыки у Рэстиса слегка закружилась голова. Пробираясь между столиками в поисках свободного места, он услышал знакомый голос, окликнувший его по имени: – Сюда, Рэ, сюда! Рэстис обернулся на голос и увидел Рульфа Эмбегера. – Где ты пропадал так долго? – Ты сразу все поймешь... Я нашел его! И нашел именно там, где предполагал найти! – Вот это да! Ну и что же? – Да ничего. Он стал другим... – Как это – другим? Побрился, что ли? – Нет, совсем другим. Можно подумать, что он и не был старцем!.. Рэстис сделал передышку и с жадностью потянулся за вином. Но, не допив, он вдруг оторвал бокал от губ и устремил в пустоту дикий, неистовый взгляд. – Он приказал увести ее, а она осталась там! Арса, понимаешь, Арса осталась там, и я не знаю, что мне делать... – простонал он с невыразимой тоской. – Ты, Рэ, послушай! Это был точно тот самый старик, который называл себя богом? – Тот самый, Рульф. Он переменился и зовется теперь Материоном. Но это не меняет сути дела. Он сам сказал, что был марабранским богом. – Тогда, Рэ, я, может быть, знаю, почему он велел тебе увести из Гроссерии Арсу! – Почему? Говори! – Ты помнишь все, что рассказывал про него Дуванис? – Не тяни! Говори сам! Ничего я сейчас не помню!.. – Дуванис говорил, что марабранский бог доверил ему секрет. Дуванис спросил, можно ли его уничтожить, и бог сказал, что можно, если нарушить какое-то там равновесие в его теле каким-то облучением. Он сказал, что взорвется тогда, как водородная бомба. Что, если этот самый Материон... Рэстис вскочил со стула. Глаза его наполнились ужасом. – Рульф, ты прав! Это оно! Вар-Доспиг его наверняка переделывал облучением! Едем в Гроссерию! Скорей! И он бросился вон из ресторана, опрокидывая на пути все, что попадалось под ноги. Верзила Рульф последовал за другом. Позади них слышались крики, вопли, ругань... Через минуту они уже выехали из гостиничного гаража в своем лоршесе и помчались в Гроссерию...

34

Взойти на престол сын божий отказался – сослался на то, что он в затрапезном виде, а сидеть на троне подобает только в парадном облачении. Материон, давший ему это указание, не стал настаивать. Вообще, очутившись в конференц-зале, Материон утратил свою прежнюю живость и, решительность, сделался рассеянным, вялым. Когда Вар-Доспиг предложил удалиться в одну из ниш, где стоял стол и простые стулья для корреспондентов, Материон лишь равнодушно кивнул. Гросса предложенное место тоже вполне устраивало. Прошли в нишу, уселись: профессор Вар-Доспиг и Брискаль Неповторимый рядом – с одной стороны, Материон напротив них – с другой. Несколько минут молчали: люди взволнованно – в предчувствии великих откровений, Материон равнодушно – в ожидании вопросов. Первым заговорил профессор Вар-Доспиг: – Материон! Его святость гросс сардунский выполнил твое пожелание. Мы находимся в конференц-зале святейшего собрания. Ты узнаешь его? – Да, я был здесь недавно. Но мне кажется, что с тех пор прошла тысяча лет... – задумчиво ответил Материон. – Материон! Ты можешь подтвердить его святости, что ты и есть тот самый марабранский бог, тот самый могучий седовласый старец, который явился на Сардунский собор в алмазной мантии? – Да, я бывший бог. Это правда. – Ты можешь подтвердить, что твоим создателем являюсь я – профессор Пигроф Вар-Доспиг? – Да, меня задумали и осуществили вы, ведеор профессор. – Тогда приготовься, Материон, отвечать на вопросы его святости. Ваша святость, извольте спрашивать! Гросс приосанился, облизнул бескровные губы и срывающимся от волнения голосом обратился к Материону: – Ты все можешь и все знаешь, Материон! Посмотри на меня и скажи, какое желание сильнее всего томит мою душу! – Вам хочется жить, ваша святость, потому что вы стоите уже на грани неизбежного! – сверкнув на гросса глазами, ответил Материон. – Да, я хочу жить! Я должен жить! Тысячи лет, Материон, к титулу гросса прибавляются слова: "Да продлятся дни его на веки веков!" Я хочу осуществить эту формулу на деле! Скажи мне, Материон, возможно ли земное бессмертие?! – Возможно, ваша святость, и путь к нему уже открыт. Великий Нотгорн нашел способ, как сохранить от смерти сокровища человеческого интеллекта. Это и есть бессмертие! – К черту Нотгорна! К черту Шорднэма! Будь они прокляты! Я требую настоящего бессмертия! Я сам, понимаешь, сам хочу жить всегда! – Вы хотите бессмертия для себя лично, ваша святость? – Вот именно! Мне наплевать на какие-то там общественные интересы! Я сам хочу жить! – В принципе биологическое бессмертие личности вполне осуществимо. К нему ведет много разных путей: регенерация клеток, рекодирование генов, трансляция сознания, синтезирование органов и многие другие. Но все это далеко не абсолютное бессмертие... А вы, ваша святость, жаждете, кажется, именно абсолютного бессмертия? – Да, да, абсолютного! – Возможно и это. Но человеческая наука достигнет таких высот еще очень не скоро. Боюсь, что вы ничего не поймете. А подготовить весь этот сложный процесс сам я, к сожалению, не смогу, точнее говоря, не успею. – Почему?! – вскричали в один голос гросс и профессор. – Потому, что облучение в мезонном ускорителе нарушило равновесие частиц в моем теле. Как марабранский бог я был удивительным, но все же естественным явлением природы. Но, став всезнающим Материоном, я превратился в физический нонсенс. Не только вам, ваша святость, но и мне угрожает дематериализация. Меня скоро не станет! – Боже единый! Вар-Доспиг! Что же делать? – всполошился Брискаль Неповторимый. Профессор покрылся мертвенной бледностью. – Когда это будет, Материон? – прохрипел он через силу. – К сожалению, этого я пока точно не знаю. Я уверен лишь, что это наступит скоро – быть может, через час, быть может, через месяц. Таковы законы материоники, ведеор профессор! А точно я это узнаю лишь за несколько минут до конца... – Какой ужас! – вскричал гросс. – Поэтому вам надо спешить, – спокойно продолжал Материон. – Хотите, я сообщу вам простые способы относительного бессмертия? Вы скорей их поймете и без труда осуществите. Возьмем, например, регенерацию клеток. Этот метод основан на известных в природе фактах, когда целый организм восстанавливается из ничтожной своей части. Из вашего тела, ваша святость, вырежут самый здоровый участок и поместят его в особый резервуар, наполненный питательной средой. Через три месяца из маленького кусочка вашего тела вырастет новый гросс, причем он будет моложе первого и совершенно здоровый. При наступлении старости операцию можно повторить, и так до бесконечности. Вам подходит такой метод, ваша святость? – Чепуха! Чтобы гросс сардунский размножался делением, как какая-нибудь э-э-э амеба! Никогда! – Тогда возьмем рекодирование генов. Этот метод тоже дает относительное бессмертие... – Не утруждай себя напрасно, Материон! Я настаиваю на бессмертии абсолютном! Говори о нем! Вар-Доспиг, записывайте! Профессор выхватил блокнот и перо. Материон улыбнулся одними глазами и заговорил снова: – Абсолютное биологическое бессмертие будет создано в очень отдаленном будущем на принципе изоляции человека от его естественной среды, то есть от биосферы. Человек должен будет внутри своего организма создать непрерывный замкнутый круг обмена веществ, а самый организм покрыть неистребимой и неуязвимой оболочкой. В результате приобретения такого бессмертия человек избавится от необходимости есть, пить, дышать. При этом, однако, он лишится способности говорить, слышать, обонять, осязать и размножаться. Постепенно он утратит также потребность в любви, общении, познании, творчестве и эстетическом наслаждении. Он разучится желать и действовать. Он превратится в мыслящий комок изолированной материи, которая будет исключена из общего потока мироздания. Но зато он будет всегда. Пройдут миллиарды миллиардов лет, погибнет Земля, распадется в космическую пыль Галактика, а он будет вечно носиться в Пространстве без желаний, без грез, без цели... Вот что такое абсолютное бессмертие, ваша святость! Вы этого хотите? – Но это не жизнь! Я хочу бессмертия и жизни! – Хорошо, – сказал Материон. – Есть и другой путь... В глазах Материона вдруг появился зловещий огонь. – Не успею, – проговорил он с трудом. – Это слишком сложно... Да и зачем вам бессмертие, когда вам осталось жить всего три минуты! – Что?! Вар-Доспиг и гросс вскочили как ужаленные. – Да, три, нет, только две минуты!!! – загрохотал вдруг Материон нечеловеческим голосом марабранского бога. – Вы попались, чудотворцы!!! Го-го-го!!! Его голос прогремел под сводами пустого зала и резко оборвался. Наступила страшная тишина. Вар-Доспиг и Брискаль Неповторимый, охваченные животным ужасом, попятились прочь из ниши. Но они успели сделать лишь несколько шагов. Материон вдруг превратился в ослепительный ком огня. Нестерпимой яркости свет ударил гросса и профессора по глазам. Их мозг мгновенно испарился. Убийственного жара они почувствовать не успели, разрушительного взрыва не услышали...

35

Бешено мчался лоршес по пустынным улицам ночной Сардуны. Рэстис вел его на предельной скорости, судорожно вцепившись в баранку. Рульф сидел рядом с ним – грузный, молчаливый, полностью утративший свою недавнюю веселость. Десять минут сумасшедшей гонки, и вот они вырвались на набережную Лигары. Скоро мост Альгрида. Где-то в темноте, за рекой затаились древние дворцы Гроссерии. Пока что там тихо. Скорей, скорей!.. Но друзья не успели доехать до моста, став вдруг свидетелями невиданного зрелища. На другом берегу, над окутанной мраком Гроссерией взвился внезапно к небу чудовищный столб ослепительного огня. Он пронзил небосвод и, как самое яркое солнце, осветил на миг весь огромный город. Через секунду он расплылся багровым грибом, стал меркнуть, опадать и погас. И тотчас же после этого раздался грохот взрыва, от которого ходуном заходила мостовая под колесами лоршеса, а река охнула и вздыбилась гигантской волной. Рэстис, с трудом удержав машину, резко затормозил и посмотрел на Рульфа. – Кончилось! Опоздали... – хрипло проговорил он. С минуту они сидели неподвижно и смотрели сквозь ветровое стекло на противоположный берег. Там уже разгорались огромные пожары. Вся Гроссерия у них на глазах превращалась в сплошной исполинский костер. По всей Сардуне тревожно завыли сирены. Из домов выбегали толпы перепуганных людей. – А если все-таки попытаться? – сказал Рэстис. – Давай, Рэ! Давай, пока дорога свободна! – кивнул Рульф. Лоршес снова сорвался с места и, свернув на мост, помчался к пылающей Гроссерии. Среди охваченных беспощадным огнем дворцов и парков метались тысячи обезумевших от ужаса людей. Многие гибли в пламени, но основная людская масса ринулась к мостам и просто к реке. Вскоре все мосты были забиты бегущими людьми, а на вспученной поверхности реки виднелись сотни голов. Было светло, как днем... Лавируя среди горящих зданий и мечущихся людей, Рэстис довел машину до дворца гросса. Здесь пожар свирепствовал сильнее всего. Пылал дворец гросса, пылал величественный Сард, пылали жалкие развалины некогда великолепного дворца святейшего собрания. Монахи в сутанах, гвардейцы в высоких шапках, пожарники с брандспойтами метались как угорелые и забивали все свободное пространство. Ехать на машине дальше было невозможно. Рэстис и Рульф бросили лоршес посреди площади и побежали, задыхаясь от страшного жара и едкого дыма. Обогнув дворец гросса, они пересекли сквер и очутились перед особняком за высокой оградой. Тут им пришлось остановиться. Дом профессора Вар-Доспига тоже горел – из окон верхнего этажа вырывались клубы дыма и багровые языки пламени, – но это было далеко не то пиршество огня, которое они видели на центральной площади. По-видимому, массивный дворец гросса заслонил этот небольшой особняк от прямого действия огненной вспышки. Однако, вопреки здравому смыслу, именно здесь были сосредоточены главные силы пожарной команды Гроссерии и гвардии гросса. Особняк был оцеплен густой цепью гвардейцев, пожарники из шести брандспойтов били водой по окнам дома, огромная толпа монахов стояла вокруг в безмолвном оцепенении. Рэстис и Рульф, ожесточенно работая локтями, пробились к самой цепи гвардейцев. Но дальше их не пустили – мрачные стражи Гроссерии всерьез угрожали ружьями. – Пропустите нас в дом!! – заорал на них Рэстис. Он был страшен в этот момент, как воплощение дьявола. – Что вам нужно в доме? Кто вы такие? – строго спросил подошедший офицер в чине майора. – Мы хотим помочь! Там люди!.. – Спасут без вас! – отрезал офицер и добавил, обращаясь к гвардейцам: Стреляйте в каждого, кто сунется! Рэстис разразился чудовищной бранью. Лицо и борода его взмокли от пота, голубые глаза потемнели от ярости. Немного успокоившись, он спросил угрюмо молчавшего Рульфа: – Ты что-нибудь понимаешь, Рульф? Какого дьявола они все собрались именно здесь? – Не знаю, Рэ. Я вообще ничего не понимаю! Ты говорил, что гросс остался у Вар-Доспига, а взрыв явно произошел не здесь, а в том дворце на площади который разрушен до основания... – ответил Рульф. Тем временем из города стали прибывать колонны пожарных машин и карет скорой помощи. Пожарники самоотверженно боролись с пламенем и, рискуя жизнью, бросались в горящие здания в поисках пострадавших людей. Но Рэстиса интересовал один лишь дом Вар-Доспига. – Почему же они никого не спасают? Или одного только гросса ищут?! крикнул он с негодованием. – Вынесли уже кого-то, – проворчал один из гвардейцев. – Кого? Где она? – рванулся к нему Рэстис, но гвардеец не успел ему ответить. – Посторонитесь! Дорогу! – раздался сзади повелительный окрик. Толпа раздвинулась в стороны. К пылающему дому пробежали санитары с носилками и врач. Рэстис было кинулся за ними, но путь ему опять преградили ружья гвардейцев. Через минусу первая пара санитаров уже шла назад. На носилках они несли беспомощную человеческую фигуру, закутанную в обгоревшие простыни. – Кто это? Покажите?! – завопили монахи. Рэстис бесцеремонно отбросил простыню с лица человека на носилках. Это был доктор Канир. Глаза его были закрыты, все лицо в ожогах. У монахов вырвался вздох разочарования. Но тут появилась следующая пара санитаров с носилками, и толпа снова насторожилась. На этот раз Рэстису не удалось заглянуть в лицо человеку, лежавшему на носилках. Рядом с ними шли врач и гвардеец с ружьем. Рэстис пошел за врачом. – Ведеор доктор, умоляю... Скажите, кто это? – Девушка! – отрывисто бросил врач. – Не задерживайте, ведеор! – А как она? Как ее состояние?! – крикнул Рэстис. – Я думаю, все обойдется. Врач строго посмотрел на бородатого гиганта: – Позвольте, а кто она вам? – Невеста! – не задумываясь, ответил Рэстис, и в груди у него стало горячо от этого простого слова. – Ах, вон как... Тем временем санитары подошли с носилками к карете скорой помощи. – Ведеор доктор, можно мне с вами? У Рэстиса был такой вид, что казалось, откажи ему доктор, и он его тотчас же растерзает в клочья. – Садитесь! – махнул врач рукой. Рэстис прыгнул в машину вслед за носилками. Взвыла сирена, и карета скорой помощи пошла через горящую Гроссерию в город...

Было уже восемь часов утра, когда Рэстис, усталый и разбитый, вернулся к себе в номер, в гостиницу "Кристалл". Рульф уже был там. Грузный верзила был весь выпачкан в саже, а на одежде его красовалось множество прогоревших дыр. Но, в общем, он был бодр и здоров. – Наконец-то, Рэ! Ты цел? – приветствовал он Рэстиса. – Цел, как видишь! – А я, как ты скрылся, помогал там немного, и вот видишь, в каком виде! Я тоже только что ввалился и не успел еще помыться. Ну и история, Рэ! Прямо потрясающая! Да, прости, как дочь профессора? – В порядке. Ей сделали вливание крови. Возможно, потребуется пересадка кожи. Но, в общем, ничего опасного. Боли вот только терпит, бедняжка, просто жуткие... – Ты видел ее? – Нет, не допустили. Но врач сказал, что она в сознании и держится молодцом. Через неделю обещал разрешить свидание. А какие у тебя новости? – У меня? Что у меня за новости? Слухи одни... Ну, с Материоном дело ясное – взорвался как бомба! Скорей всего он и впрямь увел гросса и профессора в это самое святейшее собрание. Понимал, видно, что иначе Арсе будет конец. Вот тебе и робот!.. – Да, по-видимому, это так... Ну, а жертв много? – Никто еще ничего не знает. Но, конечно, тут будет счет не на сотни, а на тысячи! Говорят, делегаты Сардунского собора все до одного погибли. Они ведь жили прямо во дворце святейшего собрания! Да! И еще я был свидетелем интересной сцены! Утром на пепелище Гроссерии приехал откуда-то протер Вигурий. Толстый такой, здоровенный, а ревел как белуга! Монахи его уже величали "вашей святостью". Он, поди, и будет новым гроссом. – А о Материоне говорят? – Ни слова! Причину взрыва приписывают марабранскому богу. Говорят, что гросс Брискаль прогневил его, вот бог с ним и рассчитался... – Что ж, в этом есть зерно истины. Марабранский бог остался верен себе, даже превратившись в Материона. Но уничтожение гросса и Гроссерии ничего не даст! Поставят нового сына божьего, отстроят новые дворцы и храмы! Это ложный путь! Нужно идти по пути моего учителя профессора Нотгорна! Теперь, Рульф, когда у нас есть ментранс и материализатор мысли, мы так развернемся, что... – Погоди, Рэ! Это разговор на долгое время, а я сейчас устал. Завтра поговорим подробно...

Прага – Москва – Прага 1963-1965 гг.